- Говорите, целый город погиб под лавой, - скалю я зубы в волчьей усмешке.
- Не совсем так, мистер Тодд, - поправляет меня Роуч, - город задохнулся в раскалённом ядовитом облаке, которое этот чёртов вулкан выдохнул в один миг. А лава - она доползла под вечер к окраинам, но городской черты так и не пересекла. Впрочем, пеплом Сент-Питер засыпало знатно. Может, оно так и к лучшему.
- Общая братская могила, - издаю я короткий смешок, - и в ней нашёл свой конец проходимец Билл Каноуэй?
- Мерзавец думал схорониться от нас, но чуток просчитался. Бывает. Плевать. Но вот амулет - он по-прежнему там под грудами пыли, песка и пепла. Чёртова штуковина. Но она нам нужна, мистер Тодд, чертовски нужна. Без неё у нас в последнее время возникли изрядные трудности. Так что - берётесь?
- И вы предлагаете сто монет, как задаток? - небрежно бросаю я. Как будто сто монет для меня - сущий пустяк. И это когда я не знаю, на что буду сегодня обедать.
- Понимаю, мистер Тодд. Ваш партнёр Ольсен Никитсен купается в золоте в роскошном отеле, а тут работёнка, как ни крути, пыльная. Но если дело выгорит...
- Этому белобрысому громиле подозрительно долго везёт, - задумчиво и мрачно произношу я, - а ведь теорию вероятностей разработали для всех. Но хватит заглядывать в чужой кошелёк. Это не по-мужски. Вернёмся к вашему щедрому предложению. Скажите прямо - в чём подвох? Слишком отчётливо я вижу алчность в ваших глазах, а этому чувству плевать на лаву, пепел и ядовитые газовые облака. Что удерживает вас и ваших парней от увлекательного путешествия?
- Ну что же, мистер Тодд, карты на стол. Ведь говорят, что честность - лучшая политика. Была экспедиция. Наши ребята и наёмные рабочие, чтобы разгребать пепел. Тринадцать человек - чёртова дюжина. Несчастливое число. Не вернулся никто. Пропали без вести.
- И поэтому вы предлагаете мне в одиночку отправиться в город полный мертвецов за амулетом некромантии? - беззлобно усмехаюсь я.
- Больше охотников не нашлось, - разводит руками Роуч, - так да или нет, мистер Тодд?
- А пускай, как всегда, решит монетка, - отвечаю я после некоторого раздумья, - аверс - Реджинальд Тодд в деле, реверс - я пас. Ну что, испытаем судьбу?
И подброшенная мной монетка со слабым стуком падает на стол.
- Наверное, пока рано говорить, что вам повезло, - произношу я, пристально рассматривая выгравированный на металле профиль королевы.
- Не слишком ли легкомысленно вы относитесь к жизни, мистер Тодд? - слышу я мягкую укоризну в голосе Роуча.
- Полагаете, она заслуживает чего-то большего? Если вы искренни, что же, не мне вас разубеждать в обратном. Лучше пожелайте мне удачи, Роуч, ведь от неё зависит и ваше будущее.
Жизнь - это очень дрянная игра. Вот поэтому, никогда не спешите делать ваш следующий ход. Обдумайте всё тщательно, набросайте план, просчитайте варианты и, вообще, учитесь на чужих ошибках. И так как я всегда следую собственным советам, я и нахожусь именно в этом месте. Эту церковь, расположенную в самом центре криминальных трущоб, не зря называют источником божьих чудес. Тому есть верное доказательство - как-то местные банды устроили жаркую перестрелку в её стенах. Так вот - не пострадал никто. Впечатляет, верно?
- Добрый день, отец Рамирес. Не окажете небольшую услугу искренне верующему?
- Вы говорите о вере в Бога, мистер Тодд? - холодно смотрит на меня священник.
- Отец Рамирес, согласитесь, нельзя же признавать тень и при этом отрицать того, кто её отбрасывает. Это, по меньшей мере, глупо, верно? Так как насчёт моей просьбы?
- Хорошо, что вы хотите? - тепла в глазах падре не сильно прибавилось.
- Сущие пустяки, святой отец. Освятите вот эти безобидные вещицы. Уверен, это не составит для вас никакого труда.
С этими словами я выкладываю перед падре десяток обойм от пистолета сорок пятого калибра.
- Вы в своём уме? - внимательно смотрит на меня Рамирес.
- О да, святой отёц, - усмехаюсь я, - в здравом уме и твёрдой памяти. Видите ли, кое-кто не посетил этот благословенный дом Божий, и, боюсь, горько пожалел об этом. А я не собираюсь повторять столь роковой ошибки. Ну, так как?
- Не впутывайте в ваши авантюры церковь и Бога, мистер Тодд.
- Подумайте хорошенько, святой отец. На кону - моя душа. Если я не вернусь из этого похода - каковы её шансы отправиться на небеса? А ведь вы - пастырь душ людских. Там, - я указываю наверх, - с вас спросят за подобную нерадивость. Или вы надеетесь на молитвы моей бедной матери?
- Куда вы отправляетесь на этот раз? - сквозь зубы цедит падре.
- В Сент-Питер, святой отец, - любезно поясняю я.
- Куда?
- Вот именно. Сами понимаете, без божьей помощи там придётся туговато. В народе не зря ведь ходит молва, что к извержению приложил нечистую руку сам Сатана. И слухи о мёртвом городе распространяют не добрые, очень не добрые. Ну, так как? Что подсказывает вам ваше сердце? Прислушайтесь, прислушайтесь к голосу вашей совести. Через неё с нами говорит Всевышний.
- Хорошо, мистер Тодд, - после продолжительного раздумья отвечает отец Рамирес, - я освящу эти орудия убийства. Надеюсь, я делаю правильный выбор.
- Уверяю, вы не пожалеете о нём, - одобрительно киваю я, - да, если уж вы согласились, могу я присоединить к этим вещицам ещё одну безделицу. Это, - достаю я из кармана плаща, - частица настоящего креста господня, привезённая из Монт-Кармельского монастыря. Так уверяли меня на рынке, где я приобрёл её за десятку. Освятите заодно и её. Лишняя подзарядка ведь никогда не помешает, верно?
- Вы понимаете, о чём просите?
- Разумеется. Это вопрос веры, святой отец, а вера, как известно, творит истинные чудеса.
- Когда-нибудь у меня дойдут до них руки, - поднимает глаза кверху отец Рамирес, - давайте сюда.
Сразу же после извержения власти решили на всякий случай эвакуировать население всех ближайших к погибшему городу деревень. Люди уходили в спешке, оставляя в покидаемых навсегда домах почти все пожитки. Многие даже не запирали двери - им уже было всё равно, что случится с их хижинами и имуществом. Через одно из таких селений - последнему на пути к Сент-Питеру, проходит мой путь. Глядя на запылённые игрушки возле одной из лачуг, я понимаю, что перехожу границу между остатками человеческой цивилизации и царством небытия. Здесь я ещё могу позволить себе некоторые человеческие слабости, которыми мы обеспечиваем наш комфорт и уют. Выпить чашку горячего кофе? Ведь чего только не приписывают его крепкому и терпкому аромату. Впрочем, в связи с тем, что фортуна в последнее время явно благоволит моему партнёру, настоящий кофе мне заменяет ячменной напиток "Колос", но по большему счёту, какая разница? Ведь кофеина в нём нет точно так же, как и в дорогих сортах. Декофеинизирование - слышали о такой процедуре? Через неё проходит весь кофе, что продают в наших магазинах. Но если вы всё-таки настаиваете на кофеине - пейте чай. Видно чиновники по стандартам полагают, что в нём кофеин абсолютно безвреден. А я пока хлебну моего ячменного напитка. Он, уверяют, очень полезен и помогает против запоров, знатоки, мать их всех за ногу.
Люди считают себя царями природы, но в Сент-Питере последняя за каких-нибудь несколько минут доказала, что это немного не так. Некоторые, впрочем, грешат вовсе не на природу. Может, именно поэтому панорама мёртвого города в багровых предзакатных сумерках, рождает в моей голове припев некогда очень популярной песни:
И только дьявол хохотал, глядя на эту сцену
И только дьявол хохотал, глядя на эту сцену
Мы способны бесконечно смотреть на горящий огонь, текущую воду и чужую работу. А как насчёт пустой мёртвой оболочки беззаботной жизни, некогда бившей ключом? Каменные постройки, занесённые пеплом, словно красивая раковина на берегу океана, засыпанная песком. Вот так и постигают вечность. Секунда, минута, час, день - всё остаётся абсолютно неизменным. А значит:
Остановись, мгновение, ты прекрасно!
Кто там с нетерпением ожидал этих слов? Впрочем, довольно созерцаний, дело прежде всего. Где-то там, в самом центре жуткой усыпальницы меня ждёт амулет некромантии. Вероятно, там же или неподалёку я наткнусь на останки членов злосчастной экспедиции. Надеюсь, они всё же успели выполнить самую чёрную часть работы и прокопали вход в покои, ставшие склепом для Билла Каноуэя. Я, конечно, захватил на всякий случай малую сапёрную лопатку - её острым, как бритва, лезвием очень удобно раскраивать черепа - но копаться в пепле, право слово, это не для джентльмена. Тем более, когда он одет в свой лучший костюм. Между прочим, стремительно наступающая тьма, в этом случае весьма кстати. Мой костюм несколько поизносился, так что назвать его приличным не рискнёт самый гибкий и искусный политик. Ладно, хватит рассуждений - вперёд.
На удивление, лагерь моих незадачливых предшественников я нашёл быстро. Я так и предполагал, что Каноуэй, как и все тщеславные типы, остановится в самой дорогой местной гостинице. Видно, не очень он и боялся Роуча и его подручных. Амулет вскружил голову? Опустевший лагерь, опустевший город, откопанный парадный вход в новоявленный могильный склеп. Есть ли между всем этим прямая и очевидная связь? Что-то мне подсказывает, что искать её придётся не снаружи, а внутри. В просторном вестибюле гостиницы до меня доносятся еле слышные звуки музыки. Откуда они исходят, неужели из подвального этажа? Ну да, многие владельцы любят размещать там ночные бары, танцевальные залы и казино. Солнечный свет не должен отвлекать посетителей от развлечения. Что же, вниз так вниз. Я чувствую, как лёгкий озноб пробегает у меня по спине. Надеюсь, это не симптом простуды. Весьма некстати ввязываться в авантюру, находясь не в самой лучшей физической форме. Впрочем, я особо не опасаюсь. Ведь у меня в кармане лежит пластинка сульфадиметоксина - надёжного средства от любой инфекции. Самое главное - стоит сущие пустяки. Так что плевал я на простуду, насморк и высокую температуру. Вниз, вниз, тем более, что музыка, звучащая оттуда, определённо пришлась мне по вкусу. Недурная мелодия. Только вот сниму пистолеты с предохранителей и переложу в карман серебряный кастет.
Тусклый мёртвенный циановый свет слабо освещает просторный зал. Бар, казино, ночной клуб - всё в одном флаконе. И посетителей немало. Видать, умеют здесь создать хорошее настроение. Не то мумии, не то скелеты, не то что-то среднее между ними сидят за карточными столами и стоят у бильярдов. Несколько расположились у барной стойки, за которой скелет в роскошной красно-чёрной жилетке и бабочке колдует у целой батареи бутылок. Впрочем, одежда клиентов по стильности ни в чём не уступает наряду бармена. Светло-серые, синие и тёмно-коричневые костюмы в полоску пошиты со вкусом и сидят, как влитые. Не берусь судить о качестве ткани, но мастерству портных я аплодирую. Браво. А шляпы на черепах ещё более придают их владельцам шика и лоска. Ничего, я тоже не в быдляцких джинсах и на этом празднике жизни (неплохой каламбур, не находите) точно чужим не стану и белой вороной себя не почувствую. Что меня заинтересовало больше всего - так это пустая музыкальная сцена, откуда и раздаётся заводная мелодия. Особенно выделяется в ней партия саксофона. За душу берёт. Ладно, эту загадку я разгадаю позже, а пока пусть она добавляет чарующей прелести царящей в зале атмосфере. Я же проведу разведку, дабы понять и сориентироваться, что тут и как и кто играет первую скрипку. И поможет мне в этом, как и в любом подобном заведении вполне определённый персонаж - бармен в роскошной красно-чёрной жилетке.
- Эй, приятель, плесни мне бренди, горького и противного, как моя жизнь, - обращаюсь я к нему, небрежно облокотясь на барную стойку, - а я пока поплачусь в твою восхитительную жилетку и пожалуюсь на злодейку судьбу. В последнее время она постоянно поворачивается ко мне спиной. Слышал ты когда-нибудь о золотой карте? - спрашиваю, принимая из костей бармена рюмку с подозрительной коричневой жидкостью, - твоё счастье, что нет. Ну и запах, - морщусь я, принюхиваясь к бренди, - этот позолоченный кусок пластика стал для меня настоящим наваждением. Признаюсь, он даже снится мне по ночам. Нехорошие, тревожные сны. Они не приносят ни успокоения, ни отдыха. После них встаёшь с постели совершенно разбитым. Меня даже посетила мысль, а не заложить ли ради него душу. О, как ты оживился. Понимаю, понимаю. В общем, что мне действительно поможет, так это глоток бензина, - и я залпом опрокидываю рюмку с пойлом, - вот это палево! Шучу. Поможет мне встреча с моим давним знакомым, должно ты слышал о нём. Билл Каноуэй. Не подскажешь, кто тут в зале подсобит с его поиском? - и я кладу на стойку несколько монет из моего гонорара
Небрежным движением скелет смахивает их со стойки, а затем быстрым кивком указывает на один из карточных столов.
- Благодарю, - негромко говорю я, направляясь к нему. Как любопытно, никто даже не пытается преградить мне дорогу. Все так заняты собой?
- Прошу прощения, что, не будучи знакомым, вмешиваюсь в вашу игру, - вежливо произношу я, подсаживаясь к игрокам как раз напротив самого внушительного из них - но её ход настолько увлекателен, что...
Мой визави лишь небрежно машет рукой. Его пустые глазницы смотрят прямо мне в глаза. Если откровенно, трудновато читать эмоции на голом черепе, лишённом кожи и мышц. Но мне, собственно, нужно не это.
- Ходит тут слух, - напрямик начинаю я, - что ты, приятель, на короткой ноге с моим давним дружком - Билли Каноуэем. А с ним, видишь ли, произошла неприятная история. Билли с детства страдает рассеянностью и при одном из её приступов прихватил с собой вещичку, права на которые надёжно застолбил мой клиент. Не знаю как у вас, а в нашей стране посягательство на частную собственность считают серьёзным проступком. К счастью, ещё не поздно всё уладить полюбовно и к обоюдной выгоде сторон, как любят выражаться ушлые адвокаты. Ну, так что, я могу рассчитывать на твою помощь и понимание?
Бьюсь об заклад, это движение нижней челюсти означает искренний смех. Не переставая беззвучно хохотать, мой собеседник придвигает ко мне керамическую чашу, до краёв наполненную живыми извивающимися трупными червями.
- Знаешь, приятель, - не торопясь, с расстановкой говорю я, не отводя взора от пустых глазниц, - сейчас ты допустил серьёзную ошибку. Хоть эти твари и являются неотъемлемыми атрибутами смерти, сами они - жизнь. А значит, мы сидим на моей территории, и я тут хозяин, а не гость.
И с этими словами я зачёрпываю из чаши горсть личинок и не спеша подношу их ко рту.
- Специфический вкус, - просвещаю я окружающих, - на любителя. И если это намёк, что наши переговоры зашли в тупик, то вот вам моё встречное предложение - покиньте царство живых и вернитесь туда, где вам самое место.
И снова нижняя челюсть дёргается в беззвучном хохоте. Только на этот раз одновременно со смехом правая рука скелета ныряет под полу пиджака. До боли знакомый жест. Резко откидываюсь на спинку стула и, падая на выложенный плиткой пол, выхватываю мой "великий уравнитель". Пуля, выпущенная здоровяком-скелетом, свистит в воздухе, а вот моя врезается прямо в центр его черепушки. Ну а дальше я делаю то, что умею лучше всего - жму без передышки на спусковой крючок. Сейчас это единственный способ помешать проделать тот же самый фокус остальным игрокам. Освящённые отцом Рамиресом пули творят сущие чудеса. Раздробленные черепа в момент рассыпаются прахом, а шикарные костюмы превращаются в рваные сгнившие лохмотья. Но разлёживаться времени нет. Прыжком вскакиваю на ноги, ещё одним перемахиваю через карточный стол и, опрокинув его, укрываюсь за импровизированным укрытием. И вовремя. К веселью присоединяются все, кто находится в зале - и сидельцы за соседними столами, и бильярдисты, и даже бармен. Такие типы всегда за стойкой прячут короткий дробовик. Надо срочно сокращать число участников вечеринки, а то мой стол долго не выдержит, хоть я и прикрепил к нему пару защитных амулетов. Начнём, помолясь.
Выбрасыватели бесперебойно выплёвывают отработанные гильзы, которые со звоном падают на пол. Глаз ловит в прорези прицела черепа в шляпах, пальцы инстинктивно жмут на спусковые крючки. И не забываем прятаться за укрытием. Открою маленький секрет - у меня есть преимущество перед оппонентами. Ведь для того, чтобы точно прицелиться, необходимо прищурить один глаз. А вот с этим у скелетов с пушками небольшая проблема. Глазницы у них у всех пусты первозданной пустотой. Умный я, да?
Но всему хорошему рано или поздно приходит конец. Последним, как и подобает по статусу, меня покинул бармен. И это было весьма любезно с его стороны - патронов у меня больше не осталось. Так что с плутом Билли придётся говорить на несколько ином языке. Где кстати он?
Массивная дверь с треском слетает с петель и чуть ли не прямо на середину изрешечённого пулями зала вихрем врывается высоченный скелет в какой-то старомодной чёрной хламиде и амулетом на грудине. Минутку, дайте я сверюсь с фото. Он, он родимый. Билли, как же побила тебя жизнь! Ну, поделись со мной, каково это чувствовать, когда твои далеко идущие планы летят прахом в единый миг? Что поделать - форс-мажор. Обстоятельства непреодолимой силы. Ведь их не считают нарушением любого договора, верно? Ты ведь, надеюсь, не совершал глупостей и не подписывал никаких сомнительных бумажек, сулящих горы золотые? Заверь меня, что всё произошедшее - досадное недоразумение и недопонимание обеих сторон. Нет? Я подозревал это с самого начала.
С невероятной, что для живого человека, что для скелета скоростью Каноуэй бросается на меня. Не бросается, летит. Я же просто выбрасываю перед собой правую руку, которая сжимает ковчежец с частицей креста господня, привезённой из Монт-Кармельского монастыря, купленной мной на рынке за десятку и заботливо освящённой падре Рамиресом. Каноуэй словно наталкивается на невидимую стену, несколько секунд сучит ногами на одном месте, а потом плюхается на пятую точку. Он, разумеется, тотчас вскакивает на ноги, но лишь затем, чтобы завалившись направо и, нелепо взмахнув руками вновь рухнуть наземь. Это я повернул руку с ковчежцем. Вот что крест животворящий делает.
Да, Билли, при жизни ты смеялся над церковью и верой в Бога. Не стоило этого делать. Я ведь сюда не один пришёл. Надеюсь, ты это понял. Видишь ли, твой амулет - это пустяк, дешёвка. Сувенир для коллекционеров, помешанных на оккультизме и прочих мистиках. В руках Роуча и его ребят он совершенно безобиден. А вот твоя душа - чёрная, злобная, завистливая и продажная - это другой коленкор. Это не амулет, это ты - причина всего этого безобразия. Владыка Ада захотел устроить филиал своих владений на поверхности земной. Вот он и отправил тебя как посылку. Да только он позабыл поставить на тебе штемпель с печатью "Человечность", поэтому я с чистой совестью верну тебя по обратному адресу. Понимаешь, я не безобидный сумасшедший писатель, я - наёмный стрелок, беспринципный авантюрист и профессиональный убийца. И за мою душу Господь будет биться до последнего. А с такой помощью я горы сверну.
Слышишь печальный плач саксофона? Он исполняет реквием по тебе. И именно сейчас как никогда ранее я осознаю всю мудрость древнего изречения: "Лучше поздно, чем никогда".
Серебряный кастет разносит череп Каноуэя, как гнилую тыкву. Аминь.
Надо же, в пылу всей этой кутерьмы я даже не заметил, как мой мобильный телефон выпал из кармана и упал на пол. Впрочем, я не особо и волнуюсь. Десять лет назад делали на совесть, на века. Вот, пожалуйста, совершенно целый экран. Эх, лет через пять эта штуковина будет на вес золота.
А ведь зал серьёзно изменился. Исчез ядовито-мёртвый циановый свет, сменившись спокойной и чистой синью. Смолкла музыка, и я вижу, как сцену покидают серебристо-синие силуэты трёх юношей и девушки. Так это она играла на саксофоне. Кстати вот и он. Лежит на сцене, маня своим золотистым сиянием. Музыканты медленно проплывают мимо меня, не касаясь каменных плит, поравнявшись же со мной, каждый из них вскидывает руки в благодарственном жесте. Интересно, что сейчас царит там наверху? Серебряные фигуры покидают зал, и я, захватив амулет и саксофон, поспешно следую за ними. Будь я проклят, если пропущу такое зрелище.
Удивительная картина. Широкий бело-серебристый сияющий столб из самого центра мёртвого города бьёт прямо в иссиня-чёрные небеса, украшенные замысловатыми узорами далёких звёзд. Сотни, тысячи серебряных полупрозрачных фигур медленно плывут к нему над землёй со всех сторон Сент-Питера. Достигнув же светового столба, они попросту растворяются в нём. Некоторые, перед тем исчезнуть, оборачиваются ко мне и приветливо машут рукой.
Билл Каноуэй - ну ты и ублюдок. Держать в заточении души, перед которыми открыты врата на небеса - ни один некромант, в котором сохранилась хоть капля совести, не пошёл бы на такое.
Но, разрази меня гром, нельзя же, чтобы такая величественная церемония прошла без музыкального сопровождения. Да и сердцу не прикажешь. И я подношу мундштук саксофона к губам. Не знаю, хорошо ли я исполнял мою музыкальную партию, знаю лишь одно - я назову её "Блюз освобождённой души". Свобода, настоящая свобода - где, как ни под ночным звёздным небом в полном одиночестве постичь всю её суть.
Ну что же, святой отец, думаю, вы не разочаруетесь в вашем выборе.
- Как? Я срал в золотой унитаз в самом шикарном номере самого дорогого отеля самого престижного и модного курорта Побережья! Зацени!
До невозможности вульгарный тип. Вот скажите, положа руку на сердце, разве такой оценит по достоинству всю прелесть игры на саксофоне под ночным звёздным небом? Впрочем, может именно поэтому к нему так и липнут богатство и роскошь и благоволит судьба? Ладно, посмотрим, каков будет её следующий выбор. Аверс и реверс - до новых встреч.