Когда смотришь на нее, так и тянет погрузиться в происходящее.
О чем она?
Оказалось, что конкретной истории ундин, собирающих драгоценности с разбитых кораблей, не существует. Гениальный художник способен совместить сто сюжетов в одной картине. Значит, подойдет к ней и моя сказочная история.
-1-
Шторм.Бешеные волны перемешивают с донным песком труху сломанных мачт, щепки, останки звезд и ежей. Скелеты ржавых якорей навсегда прицепили к сонной бухте смутный мираж воспоминаний.
Кто знает, чем пахнет море?
Не рыбой, нет. Аромат моря - тина, выросшая из плоти разгнивших существ.
Море - бульон, крепкий, соленый, процеженный сквозь слезники женщин, оставленных на берегу.
Юных послушниц Эльзу, Лию и Хлою монастырь Святой Елены запомнил надолго.
Они были неисправимы. Грешили и радовались греху.
Их неоднократно уличали в склонности к блуду.
Настоятельнице доносили, что по ночам ослушницы примеряли корсеты и наряды с глубоким декольте. Вопреки монастырским традициям они тайно пришивали стеклярус по краям кружевного белья.
По ночам из кельи слышался смех и громкие голоса.
Но не жемчугами из секретных шкатулок похвалялись грешницы друг перед другом, а разлапистыми лиловыми отпечатками тяжелых мужских ладоней на груди и бедрах.
В одну из дождливых ночей три индульгенции в одно мгновенье сгорели над свечкой в притихшей спальне. Монашки сменили брошенные рясы на острые кривые сабли, разбойничьи маски, широкополые шляпы и замечательные ботфорты до колен.
- Капитан Олдри и команда ждут ровно в полночь, - сказала Эльза, разглядывая свое хорошенькое личико в крошечном зеркале.
- Сегодня в полночь мы убежим из проклятого монастыря, - прошептала Лия, сложив ладони домиком и глядя на луну в окне.
- Мы будем свободны, аминь, - Хлоя подкинула монашеский клобук к потолку и со свистом разрубила на лету пиратским кривым кинжалом.
Утром монашки обнаружили в келье пустую бутылку рома и брошенные рясы, чернеющие на полу тремя адскими лужами. Настоятельница Мария брезгливо обошла их по кругу, выглянула в окно, втащила в комнату веревочную лестницу и приказала:
- Сжечь!
- Матушка! - в келью вбежала послушница Таисия. - Что делать? Клятвопреступницы взломали ящик для жертвоприношений, украли подаяния, не осталось ни сольдо.
Мать Мария насмешливо оглядела перепуганные лица сестер:
- Молитесь, милые, за попутный ветер пиратскому кораблю. Молитесь даже за попутный ураган! Пусть далеко унесутся воспоминания о грехе, рожденном среди нас. Пусть грешницы навсегда забудут дорогу в наш дом.
Монашки разошлись.
А мать Мария долго смотрела на море из окна высокой кельи.Далеко на горизонте, сверкая в лучах, удалялся фрегат. Настоятельница горько усмехнулась краешками губ.
О чем она сожалела?
Возможно, о своем опоздавшем корабле.
Она взяла с камина тяжелые песочные часы и бросила их в высокие волны, пляшущие под стенами крепости.
- Вот и все, капитан Олдри. Вот и все, - прошептала она.
-2-
Это было так давно. Прошла целая вечность. Но забыть невозможно.
Он остриг ее отточенным кинжалом почти наголо, и на жалкий ежик волос нахлобучил свою потную треуголку.
- С этого дня ты не Мария, а Питер.
Он любил мальчиков и только мальчиков, поэтому превратил ее в юнгу.Возможно, она ему кого-то напоминала, иначе не продержалась бы и часу на корабле.
Он запретил пиратам ее обижать.
- Мы продадим ее, капитан? - то и дело спрашивал боцман.
- Нет.
- Бордель "Без якоря" просит молоденьких шлюх.
- Нет.
Она обожала капитана Олдри, стала его мальчиком и слугой.
Но вдруг начала расти грудь.Он заметил и сказал:
- Ненавижу все, что напоминает мать.
Чертов морской волк, гроза морей, отвел ее в каюту боцмана, хромого старца с простреленным боком.
От него постоянно воняло.
- Я гнию, - говорил он, - но гнию медленно. Так что еще долго буду твоим папочкой. Перевяжи рану.
Он выпивал кружку опийной настойки и засыпал. Пока он храпел, она должна была сменить повязку на больном боку.
Девочку выворачивало от гнойной дыры, но она старалась сделать все правильно. Вытаскивала из свища пропитанный сукровицей морской мох, заливала рану ромом, и снова забивала сухими водорослями.
- Это должно помочь. Ты вылечишь меня.
Когда заканчивалось действие опиума, боцман гонялся за ней по кораблю, размазывал по стенке и орал:
- Ты плохо перевязала! Надо было языком вылизать рану! Если в следующий раз не отсосешь гной - убью!
Однажды она заметила в углу черного паучонка. Это был детеныш ядовитого тарантула. Мария накрыла насекомое стаканом и завалила находку грязными тряпками.
Когда вернулся боцман с бочонком рома, она, как обычно, приготовила ему опий, растеребила морской мох.
- Куда ты все время смотришь? - спросил хромой Догги. - Что в том углу?
- Ничего.
- Ты, что-то украла у меня?
- Нет.
- Пойду посмотрю.
Он разворошил грязное тряпье, брошенное в стирку.
- Ничего не нашел. Только пустой стакан, - сказал он, принюхиваясь. - Пьешь?
Он налил до краев.
- Пей! Или нет, постой. Выпьешь после того, как перевяжешь. И чтобы гной отсосала в этот раз. Или моей смерти желаешь? Это зря! После папочки на тебе попрыгает вся команда, а потом узнаешь, что такое "танец на доске".
Он захрапел.Она побежала в угол, нашла паучонка.
Так и есть! Тарантул вернулся к своей паутине.
Она поймала его и опрокинула стакан с насекомым над раной Дога. Постучала по донышку, и когда паук спрятался в гнойной дыре, хорошенько заткнула ее морским мхом.
После ужасной кончины Дога капитан Олдри продал Марию в притон "Без якоря".
Через пару лет они встретились. Она спасла его от погони, укрыв в шкафу под юбками.
Двум стражникам, ворвавшимся вслед за ним в номер, Мария бросилась на шею и ублажала срамными поцелуями до тех пор, пока старший констебль, отыскав их,не наградил пинками.
Беда миновала, Мария осталась с Олдри наедине.Ее трясло, сердце клокотало.
- Спасибо, Питер, - сказал корсар.
- Возьми меня с собой!
- Нет.
- Вот и все, Олдри, вот и все, - настоятельница продолжала глядеть вслед уходящему кораблю.
Она знала, что девчонки совершили непоправимую ошибку.
- 3-
Не сладко пришлось беглянкам среди голодных мужчин.
Но начался шторм, и корабль утонул, разбился об скалы.
Девочки очнулись в укромной пещере среди грохота волн. Скинули тяжелые мокрые плащи и в нежных волнах омыли тела.
- Тысячу лет не кончается шторм, - сказала Хлоя. - И тысячу лет разбитый корабль пытается вырваться из объятий смерти.
- Мы в ловушке времени, - вздохнула Эльза.
- Мы в кольце воспоминаний, - откликнулась Лия.
- Возле бухты затоплены сотни кораблей. Смотрите сколько прелестных вещиц подарил нам океан, - обрадовалась Эльза, собирая сокровища.
Среди золоченых астролябий, манускриптов, генуэзской парчи и андалузских тисненных шкатулок с алмазами самой замечательной находкой оказались старинные песочные часы. Они были разъедены мелкими ракушками, хотелось уйти, не задевать и даже не смотреть в их сторону.Но спазм перекрыл горло.
- Смотрите, девочки: те самые часы.
- Да, это они.
- Волны снова положили их к нашим ногам, - сказала Лия.
- Я помню, что они всегда стояли на камине у матери Марии.
- Это не обязательно те же самые.
- Нет, они! Я хорошо запомнила две колбы, соединенные тонкой трубочкой.
- Дай посмотрю, - сказала Эльза. - Тяжелые. Внутри золотой песок. Надо их разбить. Там полно золота.
- Нет, нет, не ломай. Отдай! - Лия спрятала игрушку.
Хлоя сказала:
- Осторожно: перевернешь волшебные часы и обратишь струи времени вспять. Не играй с ними. Если вернется прошлое, вернется наш корабль, пираты, качка и постоянная рвота.
- Мне тоже надоело слушать, как матросы надрывают глотки на семи ветрах, вопя и ругаясь: "Швартуй! Лево руля! От кормы, блядь! От кормы!" - сказал Эльза.
Хлоя подскочила к Лие, подняв над головой пиратский кинжал:
- Сейчас же брось часы! Вспомни, что нам пришлось пережить.
- Мы снова умрем?
- Да. Сначала за борт полетит Эльза. Потом Лия. А потом ты.
- Я не могу бросить эти часы!
- Она не бросит их из-за противного мальчишки, - сказала Эльза.
- Его звали Эллох, - ладони Лии сложились домиком, и она закрыла глаза.- Это имя, как музыка!
- Жаль, что и он не сдох, как остальные кобели! Наше счастье, что корсаров растерзали акулы, - сказала Эльза.
- Мы остались одни. Скучно, - вздохнула Хлоя.
- Жалеешь, что никто не прикажет: "Шлюхи, под стол"?
- У Эллоха такие красивые глаза!
- Замолчи, Лия! Ты постоянно заводишь о нем разговор.
- У него удивительные глаза, в них можно увидеть море. Огромное, от горизонта до горизонта! Эти глаза пылали неугасимой страстью!
- Страстью? Это был страх! - усмехнулась Хлоя.
- "Это был грех", - так сказала бы настоятельница, - добавила Эльза,
- Хватит спорить. Посмотрите, девочки, сколько яхонтов принесла большая волна. Шкатулки полны браслетов, сапфиры так и сверкают. Вот он, конголезский аквамарин, камень белой магии. Бриллианты! Еще! И еще! А здесь - золото! Она расставила руки и закружилась на сокровищах.
- Я не хочу рыться в хламе. Обожаю ресницами ловить алмазы брызг. Особенно, когда волны высоко зависают и вдруг останавливаются, - вздохнула Лия.
- Ты влюблена, крошка. День напролет смотришь в волны. Вспомни, что случилось с Нарциссом, который испачкал озеро Эхо. Немесида превратила Нарцисса в смешной цветок.
- Почему смешной?
- Потому что напоминает стреляющий членик.
- Эллох в тысячу раз красивее Нарцисса.
- Лия, достаточно. Ты помешалась.
- Мы все помешались. Ты, Эльза, - на бусах и магических камнях. Хлоя - на сонетах. А я все время вспоминаю безусого юнгу, стоящего на мостике рядом с охрипшим капитаном, - вздохнула Лия.
- Ты снова о нем?
- У Эллоха глаза полезли на лоб, когда я помахала рукой из моря. Он завопил: "По левому борту - шлюха, капитан!" Кэп разинул рот, жеваный табак выпал изо рта. Команда сбежалась на левый борт, матросы, тыча пальцами в туман, завопили: "Смотрите: живая ундина! Без ничего!" Да, вон же, вон, и не одна, а целый косяк!" Эллох сразу нас узнал. "Это наши монашки, капитан! Те, которых мы принесли в жертву из-за шторма. По левому борту, сэр!"
- Это я тоже не забуду. Матросы свистнули в два пальца - и Хлою сдуло с гребня волны, - усмехнулась Эльза.
- Одна ты, Эльза, спокойно сносишь грубость мужчин. На корабле кавалеры не допускали сальностей, пока ты сама не напросилась, - Хлоя пробовала что-то писать на песке мокрыми перьями, добытыми из канцелярского прибора.
- Позволяли-позволяли. Я помню, как Олдри, однажды отделал девственника у нас на глазах. А потом показал мне пальчиком вот так.
- Матросы в тот день ограбили венецианский барк. Они вдребезги упились. Срубали кинжалами горлышки с бутылей и возливали дары виноградников.
- Ненавижу, когда отливают за борт. Каждую шхуну - я бы в щепки!
- Твое желание исполнено. Гляди: вся лагуна в щепках.
- Вы помните, девочки, как юнга пел?
- Ты снова о нем? Вспомни, как ты, пьяная, залезла к нему в постель, а капитан Олдри вас застал.
![[]](/img/n/noemi_n/pesochnyechasy/luisricardofaleroartwork1.png)