Взяли меня со спущеными штанами. В буквальном смысле. Ибо когда три ствола уставились на мою горемычную персону, персона сия как раз была занята тем самым особой важности неотложным делом. Нет, конечно, их было куда как больше, просто в дверном проеме туалета поместились только три. Но даже если бы меня застали в не столь щепетильном положении я бы все равно не стал бы сопротивлятся - ибо и не собирался вовсе. Только откуда им это знать.
Местные застенки уровнем комфорта не впечатлили - полутемный, грязный, сырой подвал - аж по стенам капли, зато местные клопы наверняка уже успели поутопнуть. Правда, убедиться в этом я не успел - меня заждалась камера допросов, чугунный стул, перед таким же столом - и офицер в форме без знаков различия. Он никуда не спешил, или скорее весьма профессионально изображал неспешность, ибо имея ввиду что творится в городе, его неспешность могла быть лишь показной. Мы дружно помолчали.
-Так вот вы значит какой...
Ага. Как будто бы не знали. А то чья физиономия там красуется на розыскных листовках, коими весь город вылеплен.
-Что, думаете отмолчаться?
-А разве вы хотите что то спросить?
-Например, хотя бы о ваших соратниках - имена фамилии, клички, теперешнее место пребывания.
-Бросьте.- усмехнулся я. - они уже вышли из подполья и искать их больше незачем. Да и ваши люди наверняка уже знают где они - или вскоре узнают, когда мои соратники сами к ним придут. Да только боюсь, не радостным будет это знание.
-Вам то какая разница? Думаете ваши успеют пробиться сюда и освободить вас? Пусть попробуют. И вы напрасно себя тешите, против армейских частей трудовикам не выстоять. Выучька и навыки не те. Так что этот ваш бунт обречен с самого начала.
-А вы так уверены что армейцы будут на вашей стороне? - позволил себе ухмылку я. - или вы считаете меня таким идиотом, что я не способен предусмотреть подобное?
-Ну судя по тому как мы вас взяли, я остался отнюдь не впечатлен вашими способностями.
-Досадная случайность.- солгал я.
-Под нашим носом? Один, без охраны? И даже не вооружен? - Как бы не слишком много случайностей.
-А чем бы мне помогло оружие? На квартиру ту конспиративную то вы совершенно случайно вышли.
-Разве? Однако, как бы там не было вы теперь здесь. И вам придется держать ответ за ваши преступления. А ведь даже за некоторые из них полагается казнение смертью.
-Пугаете?- усмехнулся я. - Или думаете что моя смерть остановит восстание?
-Представляю факт. А ваше казнение, казнение главного возмутителя бунта, не просто лишит бунтарей руководителя но и покажет что ждет их самих если они не одумаются.
-Поздно. Теперь моей смертью моих соратников вам не остановить.
И хотя лицо моего собеседника скромно выражало иное мнение, озвучить его он не успел - наша милая беседа была прервана скрипом двери, за которым внутрь проник субьект из младших чинов. Пара приглушенных фраз, команда - и мой жизненный путь подошел к концу. Под конвоем меня повели на расстрел. Не в специальное закрытое место казни, а за стену крепостной тюрьмы, на высокий обрыв выдающийся в море. Чтоб заключенные имеющие возможность нас видеть стали свидетелями. Свидетелями казни самого большого бунтовщика этого мира. Запыхавшись нас догнал фоторгафист нагрузившийся своими ящиками - чтоб увековечить великий момент казни.
Меня поставили вблизи обрыва, внизу метрах в пятнадцати редкие морские волны бились продираясь сквозь камни и скалы.
Младший офицер выстроил шеренгу конвоиров для исполнения приговора пока фотолетописец возился устраивая свои игрушки.
-Равенство вовеки! Вам не погасить пламя великого восстания! Пусть я умру но идеалы нашы победят!- всей грудью крикнул я - и с последними словами разбежавшись прыгнул. Вдаль с обрыва. Даже не дав им огласить приговор. Однако мой полет длился всего секунду - а затем тяготение забрало то что принадлежало ей. И перевернувшись мое тело понеслось вниз. Навстречу скалам омываемым волнами.
Все когда нибудь кончается. А все хорошее кончается быстрее. Не исключением стало и падение моего неприспособленного к полетам тела. Учитывая соотношение количества скал и воды в том месте куда оно явно стремилось, шансы попасть в более мягкую среду представлялись мягко говоря более чем призрачными. Да и даже попадание в воду при такой глубине было скорее иллюзорным чем реальным преимуществом перед другой альтернативой. И жизнь в очередной раз доказала что чудес не бывает, или уж если и бывает, то случаются они не с нами и не здесь. А следовательно мое тело шлепнулось прямо на скалы, по иронии судьбы выбрав две самых крупных. Народ вверху уставился на сломанной куклой застрявшее внизу мое теперь уже бренное тело, и хотя детали были не столь уж хорошо видны, но начавшее расплыватся пятно крови из рассеченого бока и пробитой головы не остались не замеченными. А потом скалы зашевелились.
Глядя с обрыва, подобная мелочь едва могла зацепить око, как из-за удаленности наблюдателей, так и из-за присутствия деталей, склонных более цеплять взгляд. Начиная неестественным положением конечностей и кончая кровью, которая, стараниями жадных языков моря, уже успела сменить окрас вод вокруг торчащего наполовину в воде тела. Пока не состоявшаяся расстрельная команда пялилась на труп самого большого бунтаря, фотографист успел приволочь свои причиндалы и запечатлеть, таки, конец пути предводителя бунтовщиков и самого духовного отца бунта, какого до сих пор не видел этот мир. Фотографики эти, будучи напечатанными во всех газетах, должны были донести весть, о печальном конце вдохновителя и предводителя бунта и заставить бунтовщиков пасть духом и, воочию убедившись о постигшей их неудаче, отступится и сложить оружие, в надежде на помилование со стороны правительского совета. Фотографист успел запечатлеть пару пластинок, когда один из конвоиров вскрикнул и стал тыкать вытянутой рукой в сторону упавшего, а его лицо в то время обретало все большую бледность.