Зимняя Кристина. Единственная

Сказочка. Не добрая, но и до злой не дотягивает. Наверное, про любовь... а может, про глупость и упрямство...

Единственная.

Глупость... Всего лишь глупость! Иногда и одного неверно сказанного слова достаточно для того, что бы искорежить собственную жизнь. Да и не только собственную...

Сотник окунул голову в кадку с колодезной водой, подержал, пока хватило сил терпеть обжигающий кожу холод, и, выпрямившись, тряхнул мокрыми светло-каштановыми прядями.

- Дин Микел! - лукаво усмехающаяся дворовая девка услужливо протянула отрез беленого полотна.

Мужчина, чуть прищурив припухшие веки, вгляделся в ее смазливую мордашку. Кажется, это ее он вчера распластал прямо на полу, не в силах дойти до кровати. Или это позавчерашняя? Их лица сливались в одно, смутно различимое сквозь пьяный дурман, и ничего не значили для него, а имена были и вовсе ни к чему. Сотник скривил губы в неискренней улыбке, забрал полотенце и отправил недовольную пренебрежением девицу на кухню, шлепнув ее по заду.

Внутри уже привычно кольнуло. Микел повернул голову, не обращая внимания на холодные капли, стекающие с волос на измятую рубаху, и судорожно сжал в кулаке отрез.

Тощая, невзрачная, мышь серая - со зла можно было и так сказать. А если честно - просто обыкновенная девчонка. Таких десяток на дюжину в каждом селе. Глянуть не на что. Одни глаза, как два озерца сине-зеленых, и те вечно веками прикрыты и в землю глядят, да подбородок с ямочкой - а больше и запомнить-то нечего. Идет - и не посмотрит даже. Только спину выпрямила, как будто жердь проглотила. А откуда это она в такую рань возвращается?!

- Где была, Иласка?

- У ворот, дин сотник. Гостинцы своим в село с разъездом передала. - Вежливая, а голос колючий и презрительный. Как когтями по сердцу полоснула. Хоть бы раз по имени назвала.

Микел прикрыл глаза и, в который раз, мысленно вернулся в тот день...

Сотня постепенно собиралась на просторном дворе советного дома. Десятка, возглавляемая сотником лично, прибыла из разъезда первой. Микел довольно осматривался, подмечая чуть покосившуюся изгородь, облезшие поручни парадного крыльца, обленившуюся челядь - впереди была добрая дюжина декад его управления.

Со второй десяткой во двор въехала телега со стайкой деревенских девок - видать, опять всех служанок по домам растащили и новых привезли. Пестро одетые селянки напоминали стайку певчих птичек. Те, что побойчее, спрыгивали с воза и разбирали свои пожитки, с интересом поглядывая по сторонам. Возница помог спуститься женщине постарше и подал руку щуплой девчонке, последней остававшейся в телеге. Копуша по сторонам не глазела, уставилась на группу мужчин, окружавшую сотника, и, кажется, даже не моргала. А потом и вовсе, как за повод притягиваемая, направилась прямо к ним. Не дойдя каких-то пару шагов, остановилась перед Микелом, уставившись на него широко распахнутыми и оттого круглыми, словно плошки, немигающими глазищами.

Сотник ухмыльнулся и протянул насмешливо:

- Чего таращишься, недокормыш? Мужика себе присматриваешь? Так на псарню загляни - может там, кто на кости позарится!

Девчонка сперва будто не услышала, моргнула растеряно, а потом совсем с лица спала - посерела вся, глаза поблекли, только щеки румянцем полыхнули. Микелу аж не по себе стало. Хотел было извиниться, но тут ратники дружным хохотом грянули, и мимолетное сожаление ушло, как не бывало.

- Иласка, идем! Сколько тебя ждать еще? - подойдя со спины, окликнул девушку возница. Та окинула напоследок ненавидящим взглядом сотника и, развернувшись так, что коса взвилась в воздух, бросила сухое:

- Иду! - а Микела как обухом по голове ударило. Одно коротенькое слово, а сердце будто ледяными пальцами сжало.

- Быть не может!- почти про себя произнес ошарашенный мужчина. К счастью, его никто не услышал и внезапно побледневшего лица не заметил.

Тем вечером сотник напился. Мутным от хмеля взглядом он недоверчиво следил за тщедушной девчонкой тенью мелькавшей за спинами ратников то с блюдом, то с кувшином. Как же так? Он всегда был уверен, что с первого взгляда распознает свою половину. В его семье испокон веков все были видящими, и многим везло. Потому он и в сотники выбился - здоровье и сила в ратном деле вещи отнюдь не последние. Видящие... Все видящие, как же он слышащим оказался? А девчонка-то, видать, с одного взгляда его признала, еще издали, подошла... А он что? Подшутить над деревенской простушкой захотелось?! Вот и дошутился, дурень, что твоя единственная на тебя и глянуть не хочет! И как теперь быть? Обхаживать да на людях и виду не подавать? А то ведь на смех подымут - достался ястребу строптивый воробушек! Кабы раньше знать... а ведь только вчера зубоскалил со своей десяткой, мол, мою половину вы сразу узнаете! Как увидите рослую да статную, с косой как вершины горные, и очами как полночь летняя - точно моя! Правду молвят - не дразни богов!

Так с того дня и повелось. Как протрезвел поутру, подкараулил в сенях и принялся извиняться да словечками ласковыми сыпать. А девчонка ровно каменная - глаз не подымает и молчит! А сотника изнутри словно гложет что-то да пищи требует. Хоть бы накричала - и то хлеб! А ведь не верил раньше, что слышащие самые уязвимые. Ей-то что? Глянула разок украдкой и успокоилась. А ему не всякое слово в пользу идет. Подойдешь незаметно, послушаешь, как она с подружками щебечет или с кухаркой шутками перебрасывается, и по душе ровно по коже пуховой варежкой голос погладит - мягко, ласково и чуть щекотно. А попытаешься поговорить, объясниться - зашипит, как кипятком сердце ошпарит. И ведь знает, что никуда им друг от друга не деться, что, коли встретились половинки, никто и ничто между ними не встанет, а слышать ничего не желает. И за что ему такая гордячка упрямая? Чем богов прогневал? Жил себе припеваючи: молод, силен, здоров, при любимом деле, да и лаской женской не обделен - пары-то уже давно не все дожидались. Это при дедах еще почти каждый судьбу свою находил, а теперь за большую удачу считалось. За удачу... свезло, так свезло!

Четыре декады девчонку преследовал без толку. А она, как назло, просто расцвела. Ухажеры появились. А почему нет? Метка-то не проступает, пока союз обоими не признан. Сотник только зубами скрежетал, а признать при всех ее своей единственной так и не решился. Ладно, сам мучается, а если еще и насмехаться станут? И не посмотрят, что сотник! Где это видано, чтоб половина от союза отказывалась! На пятой декаде не выдержал. Подсмотрел, как Иласка с ратником у крыльца любезничает, да и выпил совсем уж лишнего. Затащил в свою комнату, прижал к стене, руки трясутся, словно у припадочного, покрыл шею поцелуями, да такими, что от укусов мало отличаются. Тело девичье под ладонями как огнем горит - чуть умом не тронулся. А она застыла и не шелохнется. В лицо посмотрел, а глаза как слепые в никуда смотрят, и голос будто ледяной:

- Пусти! Не пустишь - руки на себя наложу!

Поверил сразу, хмель как рукой сняло, прощения просить стал. А она опять молчит. Вспылил, поклялся, что, ежели еще с кем ее увидит, убьет и не посмотрит: друг, соратник али родич какой. Хмыкнула презрительно и ушла. А Микел как с цепи сорвался: пить стал сверх меры, да в кровать тащить, кого ни попадя. А толку-то? Только веки прикроет, а перед глазами ее лицо, и голос в ушах: "Пусти!".

Эвир давно заприметил сельскую девчонку, по которой, как последний пахарь, сох Микел. Странное поведение сотника многие замечали, челядь вовсю шепталась и предпочитала обходить Иласку стороной. Мало ли... сегодня сотнику люба, а завтра, кто его знает: может в жены возьмет, а может, куда подальше отправит неровню. Эвир замечал больше, чем прочие, недаром давно десятником был и на совете подле сотника сидел. Он-то видел, что Микел стал рассеян, вспыльчив и дела запустил дальше некуда. Скоро смена управления подойдет - а дел невпроворот. Как-то на это другие сотники посмотрят на общем совете? Вот, знать, и пришел срок подсуетиться да место "обленившегося" управителя занять. Только вот, чтоб наверняка, надо девчонку убрать с дороги. А то вдруг ерепениться перестанет, и Микел успокоится и за ум возьмется! Попробовал сам девчонке понравиться, ан нет - и слушать не стала! Ну, еще бы - сам сотник за нею ходит, а тут десятник какой-то подкатывает! Даром, что по этому десятнику добрая дюжина дворовых девок сохнет. Наверняка в жены к сотнику метит. А тот, кажется, вот-вот до ручки дойдет и в храм единения позовет. И чего он в ней нашел? Девка, как девка, только и отличия, что упрямая да спесивая сверх меры. Так то и не достоинства вовсе. Ох, не зря Эвир всегда считал, что не место этому дурню в сотниках. Раз увлечь Иласку не вышло, придется ей раньше срока встречу с богами устроить. Только момента удобного дождаться, да чтоб не видел никто, проследить.

Иласа тихонечко вышла на крыльцо и воровато огляделась - никого. Только звезды да полукружье Сальды в темно-синем небе. Вот уже вторую декаду девушка незамеченной выбиралась из дома и уходила к южной стене города. Там можно было взобраться на полуразрушенную смотровую башню, оставшуюся от прежней, сгоревшей стены и просидеть в одиночестве до рассвета, глядя на звезды. Все лучше, чем таращится ночь напролет в потолок в комнате с шестью другими, каждая из которых уже побывала в спальне сотника.

В доме оставаться становилось все невыносимее. Попервости с ней обращались хорошо: другие девчонки были незлобливыми и веселыми, парни - обходительными. Но потом люди стали замечать неладное, слухи пошли. Даже кухарка намекать стала, что негоже кочевряжиться, коли такой человек внимание оказывает. Парни первыми сторониться стали. А уж после того, как сотник одну из девчонок ночью Иласой назвал, и вовсе житья не стало. Да и, если уж хоть себе не врать, на него смотреть тяжко - побледнел, осунулся и глаза какими-то дикими стали. Вроде и жалко, а как вспомнит, как он ее встретил, всю жалость как рукой снимает. И за что ей такая пара досталась? Лучше б совсем никакой!

И кто придумал, что боги наградили людей возможностью быть едиными, и что надо быть терпеливым и искать свою половину?! Не дар это - наказание! Правы те, что не ищут и не ждут! У них в селе всего две пары единых было, остальные просто через обряд в храме прошли. Да и в парах тех никто не ждал судьбы. У Вески муж уже был, когда она на свадьбе сестры оступилась да за руку рядом стоящего парня ухватила - оба ощущающими оказались. Живут себе, да и прежний муж не в обиде - кто ж против выбора богов слово скажет. А у Дареты уже и детей двое было, когда ее заезжий ратник углядел.

Вот и ей надо было не мечтать и, не найдя пару среди своих, сред заезжих ее высматривать, а замуж идти да детей заводить. Так нет же - высмотрела в разъезде своего единственного! И таращилась, пока мать за руку в дом не утянула. А как до следующей весны, пока родня взрослой сочла и уехать позволила, тосковала? Целый год представляла, как подойдет, что скажет, а он... Да чего уж теперь!

Сотник, привычно держась поодаль, проводил Иласку до башни и, прислонившись к стене соседнего дома, устало закрыл глаза. В последние дни Микелу стало совсем плохо, он уже не рисковал подходить к Иласе наедине - боялся не совладать с собой. Порой ему казалось, что он убить ее готов, лишь бы хоть какого-то отклика добиться! А напиться и забыться в объятиях очередной девки не выходило с тех пор, как глупая девчонка повадилась одна шастать по ночам. В городе было, конечно, безопасно, но все-таки... вот и сегодня, со злости разбив в своей комнате кувшин с брагой, не лег спать, а пошел за ней.

Эвир довольно усмехнулся и подмигнул Сальде. Ночь была хороша - как раз для задуманного. Да и девка сама играла ему на руку - опять сидела в старой башне одна. А сотник, что ни ночь как цепная собака карауливший ее, нынче спит, хлебнув браги с сонной травой. Лучше и не придумаешь! Девчонка давно всем странной кажется - точно решат, что сама с башни сиганула.

Микел удивленно смотрел на силуэт входившего в башню человека. На смену удивлению мгновенно пришла злоба. Сотник оттолкнулся от стены и тенью метнулся за ночным "гостем".

Иласа услышала чуть заметный шорох осторожных шагов, но даже не подумала обернуться. Она знала, что сотник поблизости, и совсем не хотела снова его слушать. Она сидела на широкой стене, обрамляющей смотровую площадку, обхватив колени, и молча смотрела вдаль, спиной ощущая приближение мужчины. Вдруг ей почудилось, что за спиной уже не один человек.

- Эвир?!- раздался недоверчивый голос сотника. Иласка резко обернулась: в шаге за спиной стоял десятник, который не раз ее обхаживал, а в пяти шагах за ним - тяжело дышащий Микел.

Эвир ругнулся про себя - теперь списать смерть девчонки на самоубийство или случай уже не выйдет. А впрочем... почему бы не устроить "случай" обоим сразу? Он усмехнулся и без предупреждения кинулся на сотника, толкнув того к пролому ограждающей стены. Микел увернулся и выхватил кинжал. Иласка, затаив дыхание, широко распахнутыми от ужаса глазами наблюдала за схваткой. Мужчины сцепились, словно два хищных зверя - без слов, тишину ночи нарушало лишь их тяжелое дыхание, да звон клинков. Они сходились и расходились, кружили по площадке, все ближе подходя к краю, а девушка затаила дыхание и боялась даже шевельнуться, что б не отвлечь ненароком.

Наконец Микел бросился вперед и, отбросив клинок, обеими руками толкнул Эвира, тот отступил и полетел вниз, полоснув напоследок лезвием. Сотник пошатнулся и упал у самого края площадки. Иласа птицей слетела со стены и кинулась к нему, перевернула - рубаха на животе стремительно темнела, и на каменном полу уже натекла изрядная лужа. Мужчина открыл глаза и посмотрел на испуганную девушку.

- Микел?! - позвала она. Он с трудом поднял руку и погладил ее по щеке, прошептал:

- Хоть умру не сотником!

Иласа схватила его за руку и крепко сжала.

- Не уходи! - шептала она, чувствуя, как холодеют его пальцы. На заре девушка поднялась на ноги, подобрала кинжал и снова склонилась над мужчиной. - Вот так, между ребрами и чуть левее, как учили в храме, а теперь резко ударить ладонью...

Поутру один из ратников наткнулся на изломанное тело Эвира. А на самой старой башне нашли и сотника с Иласой. На их лицах отчетливо проступали метки единых.

***

Со второй десяткой во двор въехала телега со стайкой деревенских девок. Пестро одетые селянки напоминали стайку певчих птичек. Те, что побойчее, спрыгивали с воза и разбирали свои пожитки, с интересом поглядывая по сторонам. Возница помог спуститься женщине постарше и подал руку щуплой девчонке, последней остававшейся в телеге. Копуша по сторонам не глазела, уставилась на группу мужчин, окружавшую сотника, и, кажется, даже не моргала. А потом и вовсе, как за повод притягиваемая, направилась прямо к ним. Не дойдя каких-то пару шагов, остановилась перед Микелом, уставившись на него широко распахнутыми и оттого круглыми, словно плошки, немигающими глазищами.

Чуть прищурившись, сотник смотрел на щуплую девчушку. "Забавная!" - подумал он и, улыбнувшись, спросил:

- Тебя как звать-то, совенок?!

- Иласой! - раздалось в ушах и переливом серебряных колокольчиков докатилось до сбившегося с ритма сердца...

Примечания:

Сотник - тот, кто командует сотней ратников. Сотня делится на десятки с десятниками во главе. В данном городе сотников три. Должность не наследственная, а избираемая десятниками и другими сотниками. Всего сотников три. Они поочередно управляют городом. Пока один управляет (при поддержке своей сотни), другой патрулирует подвластную территорию, а третий отдыхает у себя дома. На время правления сотник селится в советном доме - нечто вроде ратуши.

Разъезд - патруль, быть в разъезде - патрулировать.

Ратник - воин.

Единые - пара, которую соединили боги. Узнают друг друга по виду, звуку, прикосновению, запаху - соответственно делятся на видящих, слышащих, ощущающих и вдыхающих. После узнавания происходит эмоциональная привязка к своей паре. При обоюдном узнавании и осознании, что встретил свою судьбу, на висках обоих проступают метки сродни татуировкам. Союз единых считается приоритетным, так как это воля богов. Кроме того, он дает долголетие, женщины в таких союзах никогда не умирают при родах, и вообще, единые умирают только от старости или насильственной смертью, так как совсем не болеют. В случае смерти одного из пары, оставшийся имеет право на добровольный уход из жизни. Теоретически пара есть у каждого, но люди слишком обленились и не хотят ни ждать, ни искать. И еще, единым гарантирована совместная загробная жизнь.

Храм единения - храм, посвященный всем четырем богам, пропагандирует поиск своих единственных, но так же заключает брачные союзы, нанося на виски соответствующие рисунки.

© Copyright Зимняя Кристина (eva-nikolskaya@yandex.ru) Размещен: 29/05/2013, изменен: 20/03/2015. 18k. Статистика. Рассказ: Фэнтези, Любовный роман, Сказки Дракономания, демономагия и прочие фэнтези проекты-)
Аннотация: Завершено. На СИ полностью Сказочка. Не веселая и не слишком добрая. Наверное, про любовь. Хотя скорее, про упрямство и опрометчивость. Не вычитано.

Зимняя Кристина : другие произведения.

Единственная