Аннотация: Эксперимента ради - здесь буду выкладывать проды к толстомясым произведениям. В соответствии с просьбами читателей. Оценки прошу ставить в соответствующих разделах. Паштет прода 09.12.2024
ПРОДА
- Мог и голову снять за великое небрежение?
- Еще как! Но не снял, а наоборот - пошел боярин после этого в гору.
Паштет кивнул. Намек понятен - пока шалый конь носился с Годуновым по лесу - протрезвел государь, понял, что чуть не вляпался в ловушку хитрого посла и слуга его верный дал ему без потери лица из ситуации выйти. А лук со стрелами куда дешевле, чем город Рязань. Преданность же показанная и ум - вдвойне ценны. И повинную голову меч не сечет! Возникло у Паштета сильное подозрение, причем очень сильное подозрение, что конь взбесился и понес не сам по себе, небось хитроумный боярин Борис его чем-то остреньким ткнул в нежное место, в нос, к примеру!
Да, пожалуй, ясно к кому надо идти, разговаривать. Тем более - сам царем станет Годунов, ему-то как раз очень все интересно знать будет, а заменить династию Романовых на Годуновых право стоит. В Смуте Романовы себя куда как предателями показали. Кивнул про себя своим мыслям, тут Лисовин подъехал.
- Скоро уже моя деревушка покажется, но погорелая она сильно, потому задерживаться не станем - короткий привал, татарам помолиться надо, и дальше поедем, ночевать во второй будем - до нее часа два пути еще. Там и избы есть и спать где под крышей.
Хассе кивнул.
Немножко прибавили ходу. Правда, Шелленберг и Гриммельсбахер переглянулись и хмыкнули, перевод услышав. Сами они к молитвам относились как к вещи, бесспорно, нужной, но с утречка коротенько поговорив с Богом, больше ему не надоедали. Не усердны они были в религии.
Пауль же в свое время случайно в инете напоролся на германский сайт (язык изучал, да) в котором внезапно нашелся раздел для мусульман и там сильно поразился - с какой серьезностью обсуждался такой животрепещущий для 21 века вопрос - как правильно для правоверных, находящихся в путешествии, совершать намаз - сокращая время всех четырех положенных на день молитв, уменьшая объем каждой молитвы, либо наоборот, сливая четыре намаза в два? Потому как, шайтан его дери, рабочий график приходится соблюдать, а он тут у кафиров не принимает во внимание нужды верующих.
И не менее важным и обсуждаемым был вопрос - а что считать путешествием?
Участников было много, там оказались и работавшие в Швециях-Чехиях и Франциях-Испаниях, причем мусульман самых разных национальностей, отчего переписка очень быстро стала вестись на русском языке, отчего Павел сайт покинул - ему был нужен немецкий - но запомнил прочитанное.
Отметил про себя, что мнения, как и положено, разошлись, кто считал - и ссылался на серьезных людей, отлично знающих ислам - что таки молиться надо четырежды в день, но можно сокращать текст обращения к Аллаху, другие со ссылками на не менее сведущих людей - уверяли о полезности сведения в две молитвы.
И разумеется разногласия были и по поводу путешественников - опять же со ссылками на Коран и авторитетов - кого считать путешественниками - водителей грузовиков или и автобусов городских тоже? А если шофер остановился на ночлег в мотеле - он ведь под крышей, значит уже не в пути? И как быть с легковыми машинами? Те же таксисты - как им быть? Они за день проезжают куда большие пространства, чем караванщики в недавнем прошлом. Значит тоже путешествуют? А если по времени пора намаза, а надо везти клиента?
И тут разумеется были разные мнения.
В одном сошлись точно - воюющий за Веру - точно путешественник, даже если отдыхает в шатре. И судя по постам - часть беседующих в этот момент точно воевала, причем, как понял по ряду признаков Паштет - аккурат с неверными.
Очень удивило, что не было на сайте хая и свары, не было никаких оскорблений - все были очень тактичны. Ну да, правоверный вежливо поблагодарит за беседу, а потом наточит свой кинжал и аккуратно прирежет - это Паша точно помнил.
А сотник, значит, учитывает и такой нюанс в планировании. Татары-то похоже шли по пути сокращения числа намазов - и по времени как раз второй подходил.
Оглянулся на поспешавшего сзади Нежило, мальчишку почти не видно было за вьюками. Прибарахлился за время пребывания Пауль! Оброс добром! Совсем недавно с одним рюкзачком чапал по лесу, а вот глядь - уже на двух конях еле-еле все увез. И это еще не окончательный расчет - в роте будут подбивать итоги, да и в группе этих наемников опять же свой хабар имеется, Лисовин обещал разобраться с причитающимся позже, тот же пленный мурза с сыновьями не сразу выкуп даст. Точнее не он даст - все, что ценного у пленных было - уже отобрали, родичи его голову выкупать будут, или менять на кого из пленных русских.
Остальные в группе тоже рухлядишкой обросли. Прям как казак с картинки - мешки всякие и сумы понавешаны.
Даже странно, вроде и коники малорослые - а ничего, тянут. Бодро перебирают по дороге копытами.
Оглядел хозяйским взглядом свое хозяйство: на лошади Нежило, понятно дело седло и сбруя. Тоже в собственности, трофейные. Переметные сумы - 2 штуки для заднего вьюка. (В будущем похожие у мотоциклистов появятся). Но это и у коня, что под Павлом так же, а у слуги еще запасы - в сумках - саквах. Саква для овса. Сетка для сена - это передний вьюк, за которым мальчуган вполне спрятаться может. Сбоку другие холстинки висят. Саква с сухарями, саква с крупой, саква с солью, саква с вяленым мясом. Сзади за мальчишкой на конском крупе тючок с палаткой и спальником, ими мальчишка очень гордится и ставит хозяйскую палатку всякий раз с восторгом и упоением. Приколы - два коновязных кола и торбы под овес, обиходное уместное с запасом харчей: тренога и одиночный котелок, добытые в брошенных татарами телегах.
Водопойное ведро, складное, кожаное - гордость пройдохи Нежило, чуть ли не у Маннергейма спер. А еще мешок с тряпками - одежа малого размера с низкорослых покойников, что годится для слуги по величине. И для хозяина тоже шмотки уже есть, хотя брезгливый Пауль с мертвецов ничего себе не брал, а из речки как ошпаренный выскочил, когда понял, что это такое рядом плывет..
И ничего лишнего - и все нужное! Оглядел свое добро - поправив при этом шарфик на шее, потому как знал - не доглядишь и пыльный воротник натрет кожу до крови, если хоть какого подворотничка нету. Помнил Пауль, что и летчики защищали шеи от потертостей шелковыми шарфиками, и пехота - платки на шее носила или подворотнички пришивала, а и наши нынче не отстают, да и наемники с платочками на шее, как ковбои прямо будущего - но тут такое - какие чирьи бывают на натертой грязной шее - видал Паша, довелось. Жуткое дело и опасное!
Вез сам Пауль свой ватник, почищенный и залатанный, какое-то подошедшее по росту не то пальто, не то кафтан, не то халат, который русские уверенно называли чекменем, шаровары свои ватные, запасные сапоги (ох и намучился, подыскивая под свою ножищу!), да перчатки. И каска железная, хоть и разболтанная после ударов, но кое как ее починили, носить можно, башку прикроет!
Кроме того для себя вез еще пару белья, холщовые портянки и вторые шаровары -, полегче, вторую обувь - ханские чирики, что воевода подарил - ну тут по лагерю в тапочках ходить куда как разумно. Устают ноги от высоких сапогов. А без сапогов на коне не поездишь.
Оружие и обмундирование вез, понятное дело, аркебузу в кожаном кабуре, бандольеру с ремнем, дареную саблю с каменьями на рукояти, да запасные порох и пули. Аккуратнейшим образом уложенные в коробочку фитили. Еще ему буквально всучили такое снаряжение, о котором уже у нас забыли напрочь, а оно было в ходу у многих в прошлом - тот же матрос Кошка именно этой штукой у французов часовых снимал: арканом именуемое. Здоровенная довольно толстая веревка со скользящей петлей на конце. Обещали научить, как пользоваться, а пока если останавливаешься спать в поле - окружишь место ночлега - и змеи и всякая мелкая дрянь не приползет. И своя веревка-спасительница, благодаря которой из болота себя вытянул - тоже тут. И опять перепуталась, зараза, надо снова будет укладывать нормально.
Мыльно-рыльные, конечно, с зубной щеткой. Порошок уже кончился, теперь золой зубы чистил. Полотенце и мыло - малюсенький кусочек, что еще оставался. И ложка, естественно, как самый необходимый и жизненно важный инструмент. И кружка стальная, на которую глядели с завистью многие. Ремнабор в деревянной коробчонке (Иголки разные. Нитки, складной ножик и прочие), прибор для чистки оружия, сукно и холстинка для починки одежды (и пришивания потайных карманов - для ценностей). Медицина, разумеется, вся и новые наверченные повязки для бинтования ран. Фляга с водой, благо спирт уже вылакали. (Но благодаря Лисовину удалось по сходной цене в Кремле купить аква виту в бутыли, хотя менее крепкую). Да еще у Хассе ценности - подобранные запасные 2 подковы, да 16 гвоздей. Запаска по нынешним понятиям. Еще что-то возможно и упустил Пауль со списка, но не суть. А так - полный джентльменский набор для путешествующего солидного человека.
Что сказать? Повезло. И жив и с прибытком.
Даже и понятно теперь стало к кому обращаться в Нова-Городе.
Можно прикинуть, что говорить, на что упирать, а что и умолчать.
В очередной раз догнали того парня, что с жруном воевал. Сейчас прожорливая скотина вольно паслась на обочине, а стрелец, мало не на карачках ползал по дороге. Лицо у него явно было озабоченное. Что-то коротко и тихо сказал подъехавшему сотнику. Лисовин тоже спрыгнул с седла и уставился на дорогу.
Увиденное ему не понравилось крайне!
Распрямил спину, сделал знак стрельцам и те сразу стали озираться, а татары взялись за луки.
И это было весьма неприятно для Паштета.
- Следы медведя или кабана нашли? - негромко спросил Гриммельсбахер.
- Нет, что-то другое, гаже - вполголоса ответил старший канонир.
Родич голове на колу что-то негромко велел - и его подчиненные беспрекословно въехали в лес по обе стороны от дороги, там что-то смотреть стали. Прямо как грибы ищут. В конном строю.
Наконец Лисовин сел обратно в седло, вид имея озабоченный.
Хассе не лез с вопросами. Подождали татар, которые один за другим возвращались на дорогу.
Оказалось - что на дороге следы пары всадников. Подкованы по-татарски, но это-то ладно, в группе и такие есть. Вот то, что из леса выехали и в лес обратно уехали - то насторожило. Хороший человек таиться не будет и прятаться не станет. А эти - не по дороге едут. Таятся. Значит - неправедные они. Это бедой пахнет!
Поторопились - и скоро уже Пауль увидел деревню Лисовина. Точнее - что было деревней год назад. Помаленьку оживающее старое пожарище. Убогие землянки там, где стояли дома. Пара строений уцелело, видать не до конца сгорели. Соломенные крыши, беднота. Людей довольно много при том и как всадников увидели - засуетились, сбиваясь в плотную кучу. Мелкота - детишки - вроссыпь по землянкам, а мужики - с кольями, топорами и прочим добром, что за оружие сгодится - наоборот бегом сбивать толпу.
Ощетинились.
Лисовин сделал знак рукой - Стоять!
Встали.
Хозяин сам поехал к крестьянам своим и видно было, как их попустило, сразу словно обмякли, узнав, что не враги пожаловали.
По знаку сотника и остальные воины подъехали.
Чем-то напомнило виденную давно картину: 'Жители освобожденного Бухареста встречают советские войска'. Потому что тут люди деревенские так же обрадовались воинам. Совершенно искренне, от души. Разве что букетов цветов не дарят.
Немцы иронично переглянулись - такое им было в диковинку, обычно крестьяне от вида солдат поблизости сразу хмурели и начинали зло ворчать, особо старательно проверяя - не пропало ли что из имущества? И как правило - не ошибались, пропажи налицо были - то овца, то гусь, а уж курицы точно испарялись там, где были кнехты! А тут - счастье на лицах!
Оказалось, что и впрямь какие-то лиходеи рядом. Мальчишка Стенька божился, что видел вчера конного в лесу за околицей. Да и следы на дороге, опять же.
- Их же всего двое! С чего такой испуг - вон у мужиков и дубины и копья и даже самострел вижу! - тихо сказал Пауль камараду.
Гриммельсбахер пожал плечами. Он-то был уверен, что эти двое - разведка, а отряд поболе будет, вдвоем долго не протянешь, а большой отряд не прокормишь - по его прикидкам получалось с десяток блудных ханских дезертиров самое большее. А это для деревни куда как много! Но это пусть начальство голову ломает. Игрок не теряя времени уже выглядывал в окружившей толпе бабенку потолще и попокладистее. И вроде как бабенки тоже поглядывали в ответ.
Лисовин уже выслушал доклады, думал теперь, прикидывал варианты.
Наконец позвал Хассе, обсудил с ним ситуацию и старосте велел немчинов здесь разместить на ночлег, охрана будет деревне. Но по его мнению тут крымцам пожива убогая - он сам на их месте соседнее село бы ободрал - то, что не горелое было. Там и стадо сильно больше и гуси с курами в количестве добром уцелели. Но охрану оставить здесь стоит, чтоб побоялись сюда сунуться. Потому как бедному вору - все впору. А дезертирам беглым с поля боя и жратва нужна и лошадки.
Сам сотник с татарами в другой его деревне ночевать будет, ее прикроет, а уже с утра надо будет разобраться - кто тут в лесу тихарится! Не надобно здесь оставлять лиходеев! Работа сейчас в самую пору, только и успевай поворачиваться, а боевую готовность одновременно держать селянам - никуда не годится, больно много усилий без толку.
Пауль между тем оцеивал емстность с точки зрения будущего поля боя - как-то это вошло в привычку незаметно. Омушкетерился, бесспорно. Получалось - не шибко хорошо, лес близко подствыпает, сама деревня была до разгрома куда больше, потому проплешин много и землянки раскиданы широко. Хрен тут оборону от десятка всадников удержишь.
Да еще и староста взялся по каким-то своим соображениям разделить немчинов - хотя с точки зрения Паши как раз повторять этот любимый метод идиотов-тинейджеров в хоррорах сейчас было неуместно. По его мнению стоило бы держаться вместе, нарезать ночь на караульные часы и дежурить по очереди, заодно и угольки в горшке раздувая время от времени.
Немцы, как ни странно были настроены куда благодушнее.
- Брось, нынче эти уродцы не сунутся, по следам же видно - отряд конный проехал, натоптал. А завтра мы им устроим небо в звездах - заявил Гриммельсбахер, который уже предвкушал полноценный отдых с селянками.
Шелленберг только кивнул - он тоже так считал. Попаданец не стал спорить, тем более, что и старший канонир пожал плечами. В конце концов опыта у них побольше и всякая эта тактика и стратегия позволила им выжить в десятке таких боев, которые Паулю и не снились. Он решил, как пишут в романах, покориться судьбе в лице этого старосты - пожилого мужика в кафтане с подпалинами. Правда вместо сапог у него были лапти и поясок был прост - без серебряного набора, как у того, первого в его попаденчестве 'сегуна'.
Да и животика у этого старосты не было - худощав здешний начальник. Да и деревня даже на неопытный взгляд Пауля была бедной - погорельцы, никуда не денгешься. Ни церковки, ни часовенки, изб не осталось ни единой, разве что какие-то сараи остались - да и то раз-два и обчелся.
Первым на постой определили лекаря - доехали караваном к Кузнечихе - то есть вдове местного кузнеца, в прошлом году зарубленного татарами. Игриво подмигнул 'Два слова', усмехнулся Хассе, а на удивленную мину Паши Гриммельсбахер внес ясность, негромко по-немецки сказав, что кузнецы все силачи - подковы пополам рвут и бабенки к них под стать - здоровенные и туго сколоченные. А со вдовушкой солдату и позабавиться не грех! Вдовы - они на передок слабыи осуждать их не будет никто!