Летом прошлого года по Пензе пронёсся слух, будто Сама Царица Небесная - Матерь Божия явилась людям. И не где-нибудь в церкви пред взором Святейшего Владыки, а в старом троллейбусе, когда тот полз вверх по улице Кирова.
Всякому, кто выдавал себя за очевидца, люди не верили. И были правы. Ибо известно, не явится Богородица грешникам и нечестивым. О виденном в троллейбусе я рассказала верующим старушкам, а они, известное дело, разнесли.
Истины ради, постараюсь всё вспомнить в деталях.
То был день медового Спаса - четырнадцатое августа. С утра пораньше я принаряди-лась, повязала голову косынкой и поехала в Пензу. Я давно мечтала освятить мёд в Покров-ском соборе. Этот собор я люблю за красоту, величие, а ещё за старинные, дорогие моему сердцу иконы великомучеников Татианы и Георгия Победоносца, написанные на массивных колоннах под его сводами. Так вот, с банкой мёда в небольшой корзиночке, я вошла в полупустой троллейбус. Только устроилась на сидении, как увидела невероятное. Возле кабины водителя лицом к пассажирам, словно изваяние, замерла женщина редкой красоты. Не доверяя своему зрению, протёрла очки, вгляделась. Бросилось в глаза её пышное одеяние: фисташково-коричневого цвета просторное платье из хорошего шёлка, жемчужные бусы на шее и такого жемчуга браслеты. Голову и плечи покрывал белый плат с голубой каймой по краю. Но больше всего выделялось недвижимое лицо с приметами святости: полуопущенные веки больших глаз, скрещенные на груди руки. Подумалось, не сошла ли сюда Богородица с известной иконы 'Умиление'?
В лучах идущего от неё света я потеряла власть над собой. Воображение вмиг дорисо-вало жёлтый нимб вокруг головки, и вскоре я ощутила в салоне благоухание, совсем не-свойственное для такого вида транспорта.
Но недолго я созерцала святость. Возвышенное настроение разбила подошедшая кон-дукторша. Громким голосом она напомнила мне о билете, и я поневоле спустилась с заоб-лачной высоты в мир моего троллейбуса, где рычал мотор, скрежетали тормоза и слышались сердитые выкрики каких-то пассажиров. Вскоре кондукторша со своего места, видимо, не в первый раз прокричала в сторону возвеличенной мною Девы:
- И сколько раз повторять вам, женщина, - платите за проезд. Я что, вас повезу даром? Платите или немедленно сойдите.
Жалость и желание выручить царственную пассажирку заполнили моё сердце. Я не выдержала. Достала деньги и предложила кондукторше:
- Успокойтесь. Я оплачу её проезд. Примите, пожалуйста. - Потом добавила, - Вы разве не видите, она чем-то озабочена. Может быть, ей плохо или забыла деньги дома.
Кондукторша вспыхнула:
- Озабочена, плохо, забыла... И в честь чего я буду брать с вас вдвойне? Работу свою я знаю. Нет денег - пусть высаживается. А то поедет со мной в контору.
Я перекрестилась. Мысленно прочитала молитву об умягчении злых сердец. Попро-сила Всевышнего простить неразумную женщину и защитить Светоносную Деву.
Таинственная Дама на требования в свой адрес не реагировала. Она не изменила вы-ражения лица и позы. Как стояла, так и стояла. В троллейбус заходили и выходили люди, но никто не замечал ни в салоне, ни в ней ничего исключительного.
В свой черёд затараторили одна за другой старушки, что сидели поблизости. Чтобы быть виднее и слышнее, одна бабуля даже встала:
- Ясно, девушка не бедная. Вон, навесила какие бусы. Молчит. Сказать-то нечего. Чем богаче такие, тем наглее.
Другая старуха насмешливо добавила:
- Да цыганка она. Не работает, и муж у неё, поди, барон. Случай чего, откупится.
В духе советской категоричности высказался маленький старичок:
- Стыдно, дорогая, стыдно. Молодая такая, а порядок нарушаешь. Мы вот получаем пенсии с гулькин нос и, ничего, платим за проезд. Не умерли.
Другие излияния стариков я не слушала. Приближалась моя остановка, и я засобира-лась выйти. В последний раз подняла глаза на Царицу Небесную, но она пропала. Я и не за-метила, как она сошла.
На службе в храме я усердно молилась у иконы 'Умиление'. Молилась за неспокой-ных, в возрасте людей, как бы ни лёг на них грех нетерпимости и уныния. Корила себя за свою фантазию и грешную мысль возвести свою персону в круг избранных.
Батюшка окропил мёд мне старательно. Только вот, куда делись с глаз очки? Однако я и без них вижу. И вижу замечательно.