Аннотация: Боевик. Вам хочется кого-нибудь убить? Мне - да!
"Мины были противотанковые, многоразового использования - системы МПТ-max с бессрочной гарантией.
Афигеев вынимал из коробки тяжелые металлические "аладушки? и, взвесив каждую на ладони, закапывал на дороге - в ямы, вырытые колесами деревенского трактора. Шмякнув сверху жирной, как творог, грязи, равнял сапогами и на голливудский манер припечатывал растопыренной ладонью.
Когда ящик с надписью "Ahtung! Minen!? опустел, Афигеев выпрямился и с удовольствием посмотрел назад. 500 метров дороги, загаженные грязью, ошельмованные матом и ямами, были готовы к приему гостя.
Аспирант Афигеев вздохнул и проснулся. Жаркое солнце нагрело простыню, под которой нежилось его мощное, накачанное тело. Полная родниковой воды хрустальная ваза на окне посылала сверкающие блики на золотистую вагонку потолка.
Где-то радостно запел петух. Приветствуя новый день, в уши полез нарастающий грохот ...?
Купленная за пятнадцать тысяч рублей дача была просто чудо: крепкий домик с террасой; за домом - лес, перед домом беззвучно струилась река. Довольный Афигеев протянул деньги продавцу-пенсионеру. Старик как-то странно, словно с жалостью, поглядел на юного аспиранта и сказал:
- Но я вас предупредил, подъезда к дому нет!
- Дедуля, я куплю грузовик щебенки и дренажную трубу - делов-то!
- Ну, как знаете, - вздохнул старик.
Афигеев купался до посинения, сидел на террасе, любуясь закатом. Работалось превосходно: деревенская тишина, сосны шумят. Соседи далеко, за тихими проселочными дорогами.
До остановки пригородного автобуса было не более километра. На горном велосипеде аспирант мчался по заросшей тропинке, переваливаясь на взгорках, рулил между лужами. Подлетев к ручью, вернее, к топкому черному оврагу, пересаживал велосипед себе на плечо. Десять шагов по бревну - и снова сухо.
Через неделю беспечный владелец лесной избушки купил бензотриммер, выкосил через лес и поле дорожку для велосипеда, а в конце июня, перед самым отпуском, пригнал грузовик с кирпичной крошкой и дренажной трубой. Яму засыпал собственными руками и целый месяц катался по дорожке на любимом велике-педике, как называл он двухколесного друга.
Под хмурым сентябрьским дождем Афигеев увидел первый след беды: тяжелый монстр прополз по его велотреку, сломав тонкий ольшаник и березьё на обочине. Посередине тянулась глубокая синусоида, выкопанная буксующим колесом.
"К беде неопытность ведет...? - если бы математик-аспирант вспомнил слова легкомысленного, но неглупого Е.Онегина, он не пригнал бы грузовик щебенки воскресным вечером. (Читатель крутит пальцем у виска!) Оставив гору камня прямо на дороге, аспирант умчался в город, по делам.
В следующую субботу Афигеев остановился перед ямой, присыпанной желтоватой пылью и убедился, что энтропия все еще положительна. Он протер очки, снова надел и спросил:
- А где высокая куча моей щебенки?
Молчаливый лес зашумел, сбрасывая в осеннюю грязь золотые листья...
Утром, грохоча и выпукивая сизую вонь, мимо окон афигеевой дачи прополз враг. Через три часа, дразня мощью и всепогодной наглостью, он проехал обратно.
На этом можно закончить рассказ о счастливом дачнике и его лесном домишке, потому что тракторист Свинорылов положил глаз на его велодорожку.
Расстроенный, но смышленый аспирант вспомнил печального старика, намекнувшего на отсутствие подъезда, и отправился в логово неприятеля, фермера Свинорылова, с бутылкой - посидеть как люди, поговорить за жизнь. Свинорылов рассмеялся дачнику в морду и послал на символ, не требующий культурного толкования.
- Делать пять километров в объезд по шоссе?! - ухохатывался тракторист. - Ищи дурака за бугром! Мы бензин задарма не воруем.
С этого дня аспирант лишился покоя, а милая самодельная тропинка раздобрела до непролазного, вязкого проселка.
"... из-за поворота урча выполз вражеский трактор. Он двигался уверенно, неторопливо передвигая колеса. В узком, как лоб Свинорылова, переднем окне торчала курносая, наглая харя самого владельца машины.
Афигеев залег в кустах, его сердце билось ровно.
Переваливаясь в разбитых колеях, трактор полз к первой яме. Ухнув с размаху в углубление, наклонился на 45 градусов, но устоял, и, вскинув передние колеса, полез наверх.
Взрыв грохнул, как салют Победы. Машину подбросило в голубые небеса метров на двадцать. Медленно поворачиваясь, трактор крутился в воздухе, задирал вверх колеса, взмахивал открытой дверцей. Из кабины сыпались тряпки, бутылки, инструмент. На высшей точке взлета трактор остановился - Афигеев считал секунды. Миг - и словно подбитый истребитель, железное чудище рухнуло, зарывшись носом в землю.
Из-под колес вылезла курносая рожа с безумно округленными глазами. Живучий, как гадюка, Свинорылов выполз, поднялся на ноги, отряхнулся. Потом задумчиво ухватил себя за небритый подбородок и пнул ногой затихший трактор.
- А теперь, урод, - раздался из кустов голос Немезиды, - я буду тебя убивать!
Свинорылов оглянулся - мистика растаяла, а питерский аспирант с огнеметом его насмешил.
- Я тябя, проблядун, по судам затаскаю, - заорал тракторист и выдвинул из рукавов исполинские кулаки. - Ты мне за разбитый трактор х-ом пахать будешь!
- Нет у тебя трактора! И не было! - гордо выпалил Афигеев. - А хочешь судиться, сначала зарегистрируй свою малолитражку!
Слуга богини возмездия передернул затвор тонкоструйного огнемета, снял предохранитель с указателя "Плазма? и нажал курок. Огненная нить дернулась, взлетела фонтаном, отыскивая цель.
Через секунду Свинорылов завизжал и лопнул. Ошметки сельских прет-а-порте разлетелись вокруг замершего в ужасе трактора.
Афигеевский палец , лежащий на курке, ослаб, как это бывает у мягкотелых мстителей. Огненная нить втянулась в раскаленный до красна ствол.
На дороге остались стоять две голые ноги, скрепленные беломраморными ягодицами, на которые, словно яичница-глазунья, натянулись голубые свинорыловские глаза.
- Я конечно, не садист, - рассудил Афигеев, - но ... приятно!
Он вытащил из кустов штыковую лопату и желтый пищевой пакет с надписью "Пловдив? - все для вас!?. Широко развернув упаковку, аспирант скидал в нее фрагменты Свинорылова. Загребая кишки вместе с грязью, швырял в самодельную урну, пока мешок не наполнился.
Подручный Немезиды приблизился к мраморному заду, смачно харкнул на испуганные зенки и вывалил на них расчлененку. Постамент исчез под грязью, вонючими кишками и непереваренной дешевой колбасой. Стряхнув последние шмотки месива, аспирант прислушался к могильному стуку лопаты о землю, без злости подумал: "Что я - зверь?!? - и кинул сверху гениталии.
Военные действия победитель завершил словесным пактом о ненападении:
- Еще раз проедешь на тракторе возле моего дома, убью!
Он вскинул на плечо лопату, как знамя Победы, и не спеша зашагал домой. У входа в лес оглянулся. Обнаженный зад неприятеля торопливо вставил руки не в то место, заверещал фальцетом и поскакал мимо трактора, навстречу солнцу...
Дачник засмеялся: "Больше не сунется и другим расскажет!?
Богини мести и победы обнялись, как Татушки.?
Афигеев вздохнул и проснулся. Сентябрьское солнышко нагрело квадрат одеяла, под которым скрючилось его худое тело. Молодой человек поискал рукой на тумбочке, нащупал очки, надел. Литровая банка с водой отбрасывала дрожащие блики на фанерный потолок.
Где-то заорал петух. Приветствуя новый день, в уши полез нарастающий грохот трактора.