Если бы у меня был пистолет, то я бы застрелился. Ей-богу, застрелился. Не раздумывая. Без всякой предсмертной записки, без всяких возвращённых долгов и без всяких прощальных встреч и звонков. Просто взял бы, да и застрелился. Даже бы не сходив в туалет, не почистив зубы и не позавтракав. Я бы застрелился без предисловий. Если бы у меня был пистолет. Я бы вытащил обойму, выщелкнул бы из неё все патроны, один за другим, потом собрал бы их в кучку, шестнадцать раскатившихся по лакированной столешнице патронов, выбрал бы из них тот единственный, несущий верную смерть. Загнал бы выбранный мною патрон в патронник и приставил бы пистолет стволом к подбородку, взвёл бы курок и нажал на спусковой крючок. Наверное. Очень может быть. Покончил бы со всем разом, единым махом перечеркнул бы своё никчемное существование. Наверно, это было бы правильно. Честно. Смело, по-мужски. Мне думается, это было бы справедливо. Если бы у меня был пистолет. Скорее всего, я бы не слишком долго раздумывал. Скорее всего... Забавно, но у меня уже есть пистолет. Точнее, у меня есть два пистолета. Первый, тридцатизарядный, я держу в фирменной коробке. Коробка из красного дерева, крышка изнутри обшита бархатом. Сверху на крышке знак известной оружейной фирмы, затейливый щит с изящными вензелями конструктора и основателя семейного дела. Тот пистолет заперт в стенном сейфе. Второй -- пистолет служебный. Шестнадцатизарядный, полуавтоматический. Калибром -- девять миллиметров. Его я ношу на работу. Обычно он находится в поясной кобуре. Ложась спать, я кладу его под подушку. Получается, что этот пистолет всегда при мне. Я с ним неразлучен. Выходит, что он -- моя семья. Моя жена и мой ребёнок. Мой лучший друг и моя любовница. Шестнадцатизарядный, девятимиллиметровый друг, уютно устроившийся в потертой кобуре на правом боку, скрытый под тканью пиджака или стёганой подкладкой кожаной куртки. Безотказный товарищ, лишенный всех человеческих слабостей, вкупе с недостатками: усталостью, страхом, ревностью, недоверием, завистью и обладающий неоценимым преимуществом: верностью.
Только не подумайте, что я тип с суицидальными наклонностями. Я не страдаю скрытым комплексом самоубийцы и не подвержен частым сезонным депрессиям. Нет, конечно, депрессии случаются и у меня, особенно на следующее утро после хорошей пьянки, когда голова раскалывается от боли и мучает похмельная жажда, но не до такой степени, чтобы хотелось пустить себе пулю в лоб. Хотя бывает, одиночество иногда заедает так, что спазм подступает к горлу.
Я живу в городе, который никогда не спит. В стране, которая работает двадцать четыре часа в сутки. Вы скажете, что один такой город уже есть на земле и называется он... Правильно. Но всё-таки... Назвав его вы всё же ошибётесь. Таких городов много. В Америке, в Европе, в Азии, на Дальнем Востоке, в Японии, в Австралии. Десятки, если не сотни мегаполисов, застроенных небоскрёбами, сияющих электричеством улиц и неоном рекламы, заполненных нескончаемыми потоками автомобилей и табунами туристов, увешанных сувенирными значками, сумками, фотоаппаратами и видеокамерами, дружно пасущихся на тучных равнинах искусства и культурных достопримечательностей, клерками и офис-менеджерами, мечтающими о головокружительной карьере в корпоративном секторе, брокерами и трейдерами, финансовыми аналитиками и воротилами теневого бизнеса (всеми этими наркобаронами, торговцами оружием, хозяевами подпольных казино, киднепперами, шантажистами, вымогателями, содержателями борделей), работягами, проститутками и бомжами. Финансовые, промышленные, научные центры. Такие разные и такие неотличимые друг от друга города -- высокотехнологичные продукты мировой глобализации -- отнивелированные по единым лекалам транснациональных корпораций, ни в грош не ставящих границы и не признающих традиции и национальную самобытность народов.
Моя контора размещается на семнадцатом этаже "Джей Вудсворт Билдинг Фолл". Моя она не потому, что принадлежит мне, а потому, что я в ней служу. Контора называется "Детективное агентство Баррингтона" и заправляет в ней Говард Уортон Баррингтон, правнук того самого Джоржа Джемисона Баррингтона, знаменитого ганфайтера и дуэлянта с Дикого Запада по прозвищу "Быстрохват", заложившего в далёком XIX веке фундамент семейного бизнеса, исправно кормящего вот уже четвёртое поколение Баррингтонов.
Говард отличный бизнесмен. В семье его называют революционером и ниспровергателем основ. Говард не боится рисковать. Он расширил дело, открыв новые отделения "Детективного агентства Баррингтона" по всему Западному побережью, создал Академию частного сыска, профинансировал создание Независимого института виктимологии и криминалистики, организовал Общественную лабораторию судебно-медицинской экспертизы.
Его знают также как щедрого благотворителя. Он учредил Народный фонд помощи жертвам насильственных преступлений и Фонд помощи заложникам. Кроме того, он входит в попечительский совет Фонда вспомоществования семьям сотрудников правоохранительных органов, погибших при исполнении служебных обязанностей и Национального фонда полицейских-инвалидов. Он убеждён, что каждый порядочный гражданин должен безусловно помогать людям, оказавшимся в стеснённых жизненных обстоятельствах не по своей воле, любым доступным ему законным способом. В этом убеждении кроется суть его разногласий с отцом, почтенным Эзрой Баррингтоном, считающим всякую благотворительность не чем иным, как глупой и разорительной причудой, увеличивающей и без того значительную армию откровенных бездельников, нахлебников и попрошаек. Эзра без устали твердит, что деньги не возникают из ничего. Они не вырастают на грядках, не сыпятся с неба. Деньги зарабатываются упорным, каждодневным трудом, зачастую с потом и кровью. Деньги требуют к себе самого серьёзного отношения. Деньги нужно уважать, деньги нужно любить, деньги необходимо лелеять, беречь и накапливать. Произнося "лелеять, беречь и накапливать", Эзра Баррингтон гневно супил брови и стучал палкой по полу, или столовым прибором по столу. В зависимости от того, где происходил неприятный разговор с Говардом: в гостиной, или столовой комнате. Однажды он даже швырнул вилкой в сына. На счастье, Говард успел вовремя уклониться. Вилка пронеслась мимо его уха и со звоном отскочила от стены. Говард растерянно улыбнулся, а почтенный Эзра Баррингтон, сохраняя ледяное спокойствие, поднялся из-за стола и удалился в кабинет, ничуть не раскаиваясь в содеянном. Инцидент не имел продолжения, отец и сын усиленно делали вид, что ничего экстраординарного не произошло, однако в их отношениях наметилось некое охлаждение и возникла некоторая ощутимая неопределенность. Впрочем, вскоре они помирились, аккурат на юбилее тётушки Доротеи Арчер. Торжественно пожали друг другу руки, обнялись и вслед за тем опять поругались, теперь из-за ста тысяч, перечисленных Говардом Баррингтоном закрытому пансиону для трудных подростков в Граундвилле. Эзра накричал на сына, обозвал его "тупым идеалистом" и "расточительным прохвостом". Говард обозвал отца "старым маразматиком", "ничего не понимающим консерватором", извинился перед расстроенной тётушкой, откланялся гостям и уехал. Что не помешало старому Говарду вскоре передать бизнес сыну и с чувством выполненного долга удалиться на покой: ловить марлинов в южных морях, кататься на горных лыжах в итальянских Альпах, пить кофе и почитывать "Finanсial Times" на террасе фешенебельного швейцарского отеля с видом на Женевское озеро. "Чертовски неприятно оставлять дело этому сукиному сыну, но что поделаешь? Я уверен, только он способен по настоящему эффективно управлять нашими активами и не допустит нашего банкротства. Только ему я доверяю до такой степени, что готов терпеть все его гнусные выходки и выслушивать все его мерзости, произносимые в мой адрес. Он крепкий профессионал и не пустит семейный капитал по ветру". Так называемые очевидцы утверждают, что именно эти слова произнёс Эзра Баррингтон в присутствии юристов и доверенных сотрудников, ставя последний раз свою подпись на документе в качестве председателя Совета директоров и президента компании "J.J.Barrington & Sons".
Ежедневные пробки -- неизбежная плата за предполагаемый комфорт городской жизни, обращающая его (то есть комфорт) в собственную неприглядную противоположность. Уличные заторы спонтанны и непредсказуемы, они подобны речным водоворотам, внезапно возникающим на водной поверхности то тут, то там, разрастающиеся из тонких прерывистых струек до широких крутящихся воронок, вбирающие в себя плывущий мусор, жухлые травинки, щепки, упавшие листья, сучковатые ветки, трухлявые коряги, жженые спички, пустые мятые пластиковые бутылки и как-то сразу, необъяснимо вдруг, в один приём, моментально распадающиеся и исчезающие в толще речного потока. Образ водоворота я почерпнул из новеллы американского писателя-романтика позапрошлого века, отца литературы фантастического детектива и хоррора Эдгара Аллана По. Описанные По ужасы низвержения в Мальстрём настолько впечатлили мою нежную подростковую душу, что после я долгое время с опаской влезал в любой водоём, размерами превышающий ванну, а вид бурлящей в джакузи воды немедленно вызывал во мне отчётливые рвотные позывы. К счастью, страх этот не принял хронической формы и как-то сам по себе, незаметно сошёл на нет, так, что вспоминая потом о терзавшей меня водобоязни, я совершенно искренне не понимал, чего же я столь сильно боялся.
Я набрал на пульте навигатора запрос: "Пробка на Пятьдесят второй улице. Объезд". Навигатор, подключившись к сети департамента городского дорожного регулирования, мигнул синим огоньком -- получена сводка. Вывод был неутешителен. Хвост застрявших в заторе машин тянулся на два километра, от узкого горлышка на пересечении Семьдесят шестой и Девятнадцатой до развязки на Двадцать третьей, где стоял мой hummingbird.savanna. Жёлтая извилистая линия отмечала оптимальный маршрут объезда. Крюк почти в десять с половиной километров. Может быть, этот путь и был наиболее приемлемым, с точки зрения электронного мозга навигатора, однако меня он совсем не устраивал. Проще и быстрее было добраться до работы на метро.
Я связался по рации с транспортным диспетчером: "hummingbird.savanna, бортовой номер 5678 TVA, оставлен на Пятьдесят второй. Причина: дорожная пробка. Доставить по адресу: 1689, Сто двадцать пятая улица, "Джей Вудсворт Билдинг Фолл", корпоративная стоянка "J.J.Barrington & Sons". Заявитель: гражданин, идентификационный номер: 243859361".
Диспетчер неприветливо буркнул в ответ: "принято" и дал отбой. Протиснувшись между стоящими машинами, я выбрался на тротуар и спустился в метро. Метро нынче уже не то, что раньше. Миновали те времена, когда людям приходилось толпиться на открытых платформах, втискиваться в битком набитые вагоны, терпеть духоту и неприятное соседство, испытывать непроизвольный страх, оказавшись ночью в пустом вагоне один на один с подозрительным попутчиком, шарахаться от молодых наглецов. Исчезли, и рассчитываю навсегда, эти крикливо разодетые, курящие, сквернословящие, задирающие окружающих, непрерывно сплевывающие на пол девочки и мальчики, как исчезли трущиеся вокруг женщин тихушники-извращенцы всех мастей и окрасок, пускающие слюни и норовящие выставить своё интимное хозяйство непременно на всеобщее обозрение, или задавленные хроническим невезением самоубийцы, готовые без раздумий сигануть под колеса подъезжающего к станции локомотива.
Поезда на магнитной подушке бесшумно несутся в трубах подземных тоннелей, стенки которых надёжно отделяют перрон от состава, и останавливаются точно напротив закрытых проёмов, открывающихся синхронно с входными дверями вагонов. Число пассажиров в вагоне всегда ограничено количеством посадочных мест и правило это соблюдается неукоснительно. Любой нарушитель рискует свободой. Штрафы до того огромны, что подавляющее большинство наказанных граждан не в состоянии их оплатить и вынуждено отрабатывать недоимки в долговой тюрьме.
Залы станций чисты и просторны. Играет негромкая музыка, цифровые экраны беспрерывно транслируют рекламные ролики, торговые автоматы вдоль стен празднично сверкают хромом боков, надраенных до зеркального блеска, мрамор полов соревнуется в благородстве с патиной колонн, декорированных малахитовой плиткой. Ряды кресел по центру, фильтрованный воздух, насыщенный фитонцидами, пахнущий дубом, сосной, эвкалиптом, бегущая строка на информационных панелях, полицейский в прозрачном стакане дежурного поста, магнитная рамка на входе, камеры скрытого видеонаблюдения, компьютерное сопоставление образов, молекулярные анализаторы взрывчатых веществ, круглые шляпки дозаторов, служащих для распыления снотворного газа, острые жала стационарных парализаторов, реагирующих на всякий, кажущийся угрожающим жест или передвижение. Непередаваемое сочетание личной безопасности и одновременно полной беззащитности, заставляющее сведущего человека, спустившегося в подземку, рефлекторно начать следить за своим поведением и стараться выглядеть и вести себя обыденно. Ничем не выделяться среди окружающих. Не разглядывать вызывающе потолки, не косить глазами на полисмена в будке, не сбрасывать поступающие звонки, не пытаться встать таким образом, чтобы оказаться недоступным для камер видеонаблюдения (потому что скрытым оно является лишь по названию). В общем, стараться не быть подозрительным, что согласитесь, для сведущего человека несколько утомительно, в силу специфики его ремесла. Как можно не думать о белых обезьянах, если поисками белых обезьян ты занимаешься по роду твоей профессиональной деятельности?
Я посмотрел на часы. Что делать, все, кто куда-нибудь опаздывает, нервно поглядывают на часы, как будто такое частое разглядывание хронометров может им хоть чем-то помочь, кроме того, что позволяет лишний раз убедиться в их (хронометров) исправности. Мои часы были исправны, и я катастрофически не поспевал к утренней летучке, которую, по упорно циркулирующим слухам, должен был посетить сам мистер Говард Баррингтон, периодически слетающий с недосягаемых корпоративных высот в поле и устраивающий спонтанные набеги на службы и отделы подвластной ему империи с целью проверки текущего состояния дел непосредственно на местности.
Завибрировала прикрепленная к мочке уха клипса "ресейвера". Я включил микрофон.
-Деккер, ты где? - спросил мой напарник, Крейг Форстер.
-Я? Торчу в подземке. Жду поезд.
-Можешь не торопиться, Деккер.
-Отчего так?
-Старик уже в берлоге. Устроил там форменный разгром. Гоняет всех в хвост и в гриву. Бедняги массово каются в грехах и дружно натирают мылом петли.
-По тебе не скажешь, Форстер.
-Мне повезло. Я не успел. Чуть-чуть.
-С этого дня нарекаю тебя "Счастливчиком". "Счастливчик" Форстер.
-Обхохочешься, - проговорил Крейг. - Где встречаемся?
-Как обычно...
-... у кофейни "Олд Корк Оук".
На самом деле "Олд Корк Оук" никакая не кофейня, а типичная американская закусочная, отличающаяся от других типичных американских закусочных тем разве, что помимо кофе, приготовленного в автоматических кофейных машинах, посетителю могут предложить свежую газету, журнал или подшивку газет за неделю на выбор. Не те электронные газеты, закачиваемые из сети в ньюсридеры, а самые что ни на есть настоящие, то есть напечатанные типографской краской на листах бумаги, традиционным газетным шрифтом, с фотографиями, иллюстрациями, тиражом и редакционным списком, от главного редактора до корректора и наборщика макетов. Курьёзная эклектика: картофель-фри, черничный пирог, бутылочки кетчупа, официантка, разливающая кофе, венская булочка и шуршание газетных страниц. Добавьте к этому огромную, постоянно включенную цифровую панель, настроенную на спортивный, либо новостной канал и получайте на выходе завершённую картину мультикультурного бедлама, царящего в "Олд Корк Оук" при благосклонном попустительстве владельца.
Крейг Форстер устроился в дальнем углу закусочной. Он занял тактически выгодную позицию (спиной к стене, лицом к дверям), откуда мог с легкостью наблюдать за обстановкой, не рискуя своим уязвимым тылом и открытыми флангами. Завидев меня, он приглашающе воздел руку. Я подошёл к его столику. Крейг, не говоря ни слова, подвинулся. Он просматривал утренний выпуск "Городского курьера". Газета была раскрыта на "Полицейской хронике". Я с любопытством взглянул на страницу.
-О чём пишут?
-Ничего особо сенсационного. Бытовуха, главным образом. Слухи, скандалы, разоблачения. Взятки, хулиганства, кражи, семейные разборки. Мелкие подробности.
-Жареный картофель, хорошо обжаренный бифштекс, сырные крекеры и ванильное мороженое на десерт.
-Гурман, - фыркнул Крейг. - Пожиратель калорий.
-Жалкий завистник. Лучше придумай нам алиби.
-Были на задании.
-Банально. Тупо. Тривиально.
-Сойдёт. Дело Атчесона. Мы опрашивали свидетелей. Точнее, свидетеля. Элизабет Липман, 21432, Эртон авеню.
-Результат?
-Неутешительный. Свидетель отсутствовал.
-А почему задержались?
-Попали в пробку, - ехидно напомнил Форстер. - На Пятьдесят второй улице.
-С Липман слабовато получается.
-Не волнуйся. Для того и существуют напарники, чтобы надёжно прикрывать задницы своим напарникам. Главное, придерживаться согласованной версии и не потеть. Липман действительно нет в городе. Я проверял. Не долее, чем пять часов тридцать пять минут назад, по стандартному времяисчислению, она усвистала "Регулярным Лунным экспрессом" прямиком на Дайсон-сити. Море чего-то там.
-Море Спокойствия.
-В точности, - Крейг отложил газету.
"Текущие события" на экране сменились "Экстренными новостями". Бармен добавил звук. Показывали старт научной экспедиции к Тритону. Корреспондент брал интервью у астронавтов. Астронавты ослепительно улыбались в объектив телекамеры и приветственно махали руками. Корреспондент был деловит и серьёзен. В завершении репортажа оператор дал общий план. Астронавты в оранжевых скафандрах выстроились на пандусе. Корреспондент скороговоркой вещал о героизме, предназначении и бремени белого человека, напряжённо указывая на корпус ракеты, зажатый причальными фермами. Астронавты гуськом полезли наверх, один за другим исчезая из кадра. Оператор развернул камеру. Корреспондент сорвался с места и побежал к гостевым трибунам. Изображение космодрома рывком поменялось. Красивая женщина-репортёр, стоя на фоне дымящихся развалин, взволнованно повествовала о серии взрывов, произошедших в различных частях страны: "... как минимум десять подтверждённых случаев за последние три недели. Полиция отказывается давать комментарии, но, судя по информации, полученной от не называемого источника, силовые ведомства почти утратили контроль над ситуацией. До сих пор остаются неизвестными ни исполнители, ни организаторы террористических атак, жертвы которых, по самым приблизительным оценкам, составляют от двух до семи тысяч человек. Такой разброс в количестве погибших объясняется тем, что все террористические акты совершались либо в час пик, либо при большом скоплении народа. Объектами нападения становятся супермакеты, кинотеатры, офисы крупных компаний, выставки и корпоративные съезды. Также неизвестен тип применяемой террористами взрывчатки. Очевидцы преступления рассказывают о всплеске нестерпимо яркого света, крутящейся воронке, опоясанной огненным кольцом, пожирающей всё вокруг себя, искривляющемся пространстве и необычайном физическом состоянии, при котором свидетели как-бы находились единовременно и неразрывно в прошлом, настоящем и будущем, с чем связаны не поддающиеся логическому объяснению случаи предсказания очевидцами грядущих, близких и достаточно отдаленных по времени событий. Со слов того же не называемого источника, во всех десяти нападениях было применено взрывное устройство, изготовленное по технологии создания так называемых нестабильных черных микродыр, рабочий образец которого был украден из Агентства по разработке передовой оборонной техники Министерства обороны несколько лет назад. Источник описывает его как компактный плоский ранец для скрытого ношения под верхней одеждой, оснащённый выносным кнопочным детонатором. Устройство разрабатывалось по заказу Командования специальных операций Сухопутных войск и предназначалось для вооружения армейских диверсионных подразделений. Если предположения источника верны, мы имеем дело с превосходно законспирированной и отлично подготовленной террористической организацией..."
-Нереальная история, - заметил Крейг, подцепляя ножом масло и саркастически хмыкнул. - Откровеннейшая ложь, - он погрозил репортёрше, - всем известно, что обокрасть Агентство невозможно.
-То есть ты сомневаешься, что из Агентства выкрали прототип оружия и веришь тому, что оно сделано на основе распадающихся чёрных дыр?
-Оглянись вокруг, Деккер. Электродвигатели в машинах питают от аккумуляторов размером с мизинец. Аккумуляторы обеспечивают запас хода в полторы тысячи километров и заряжаются через обыкновенную электророзетку. Роботы добывают гелий-3 на Луне и никто ими не управляет, потому что они укомплектованы эвристическими чипами квантовой памяти "RISk.semiconductor". Эти самые чипы производит Россия в "Российском Центре Инноваций "Скол-ко-во"" и продаёт вместо нефти, газа, пеньки, мёда, воска, дёгтя и креозота. Проблема стабильного удержания пучка плазмы в магнитном поле решена, благодаря чему построен "ТОКАМАК -80", самый безопасный термоядерный реактор, работающий на гелии-3. Атомные станции выводятся из эксплуатации и заменяются на термоядерные, что даёт практически неисчерпаемый ресурс дешёвой энергии. Исчезла угроза энергетического кризиса и опасность загрязнения природы радиоактивными отходами. За пределами Солнечной системы обнаружена планета с пригодными для жизни условиями и к ней прямо сейчас отправляется пилотируемый корабль, оборудованный каким-то хитрым приводом, позволяющим развивать сверхсветовую скорость. В нынешнем мире происходит столько необыкновенных вещей, что поневоле начинаешь доверять слухам. Если возможен полёт к звёздам, то вполне допустима и бомба из нестабильной чёрной дыры. Почему бы и нет?
Крейг продолжает витийствовать, но я его не слушаю. Я наблюдаю за барменом. Бармен разговаривает с клиентом. Лицо у бармена недовольное. Клиент стоит ко мне боком. На нём спортивная ветровка с накинутым на голову капюшоном, широкие брюки и ботинки на толстой подошве. Бармен нервно трёт стойку тряпкой. Он явно растерян. Клиент опирается локтем о стойку. В его кулаке зажат некий предмет. Бармен убирает тряпку. Клиент опускает руку и начинает ритмично постукивать кулаком. Бармен отступает к кассе. Лицо бармена отражает мучительную внутреннюю борьбу.
-Чёрт побери, - внезапно догадался я, - его же грабят!
Вот так, с виртуозной наглостью, вымогают у бармена деньги и бармен, думается, собирается выполнить требование злодея. Чем же он был напуган? Парень не вооружён, если только не прячет оружие в кармане. Но его руки... Что руки? Его руки на виду.... Правая на барной стойке. Конечно, не исключено, что парень левша. Хотя, левый карман вроде бы не оттопыривается, но ветровка чересчур свободная. Не по размеру на парне ветровка... Ветровка. Ветровка у него не по размеру, ветровка скрадывает фигуру, не ветровка, а балахон, под которым без труда скрыть энное количество взрывчатки. Динамитные шашки, к примеру, или связку ручных гранат. Вот оно! Парень обвешан взрывчаткой как рождественская ёлка! И в кулаке у него... В кулаке у него выносной детонатор. Нажмёт на кнопку -- и всему крышка... Разнесёт всё и вся в клочья! Поэтому бармен не в меру уступчив... А если представить вдруг, что на парне надет пресловутый компактный ранец и сидящие в кофейне люди, не подозревая того, гипотетически находятся в эпицентре взрыва невероятной мощи... И я, между прочим, в их числе... Что же мне делать?
Убрав осторожно руку под стол, я расстегнул кобуру и снял пистолет с предохранителя. Мысль металась в сознании вспугнутой ласточкой: "Пистолет в нашем деле не помощник". Прикрыв кобуру полой куртки, я неспешным шагом пошлёпал к выходу, следя краем глаза за парнем и барменом. Я старался двигаться как можно более естественно, но каждый шаг доставался мне с большим трудом. Мне чудилось, что я не иду, а тащусь, что к моим щиколоткам прицеплены чугунные ядра, двухпудовые по весу, никак не меньше, что моя шаркающая походка меня выдаёт и налётчик уже раскусил мой замысел: проходя рядом, неожиданно наброситься на него и разоружить.
Попутно я старался лихорадочно вспомнить, что нам преподавали на курсе психологической подготовки: "четыре типа личности... правила коммуникативного контакта... прежде договоритесь, что вам не причинят вреда... лицом к лицу... тогда, когда установлен контакт и достигнуто доверие... беседа не больше, чем с одним террористом... прямой контакт глазами... не поворачивайтесь спиной... следите за пространством, от вашего приближения зависит уровень давления... и наиглавнейшее: ВСЕГДА ИМЕЙТЕ ПЛАН ПО СПАСЕНИЮ... Господи, если бы у меня был пистолет, то я бы застрелился..."
До парня оставалось несколько шагов. Я внутренне напрягся. Хрустальный звон китайских мелодических палочек, подвешенных над входом на секунду отвлёк меня от решительного броска. В кофейню входили полицейские из уличного патруля, снимая защитные шлемы. Я растерялся... и повернул к стойке.
Парень угощался куревом. Неполная пачка "Блэк Пенни" лежала между ним и барменом, и бармен прямо-таки жёг парня презрительным взглядом насквозь, пока тот тащил из початой пачки сигарету и щелкал зажигалкой, высекая огонь. Оказывается, в руке он сжимал зажигалку, дешёвую пластиковую зажигалку, с наклейкой, изображающей Дональда Дака, запускающего шутиху.
Бармен посмотрел на меня.
-Пачку "Сайлема", - сказал я, кладя на стойку кредитку, - и зажигалку. Дайте вот эту, с Микки-Маусом.