В капитанской рубке собрались пять человек - вся 'верхушка' звездолёта.
- Дальше хода нет, - заявил Старший навигатор. - А через несколько часов и вернуться будет невозможно. Нас просто окружат.
- Придётся прорываться, - вмешался в разговор Главный защитник. - Прорвёмся - хорошо. Не прорвёмся - погибнем как герои.
- Нет, не как герои, - произнёс горькие слова Капитан. - Как слабаки, не выполнившие задание.
Главный защитник хотел возразить - но сам себя одёрнул. Капитан был прав.
Они просто не имели права погибать.
Несколько месяцев назад их звездолёт, проводивший обычную дальнюю разведку, наткнулся на большой пространственный узел. Совершенно случайно наткнулся.
Пространственные узлы были необходимы для суперсветовых пространственных прыжков. Даже малый пространственный узел заслуживал того, чтобы рядом с ним была построена звёздная станция. Из-за обладания средним узлом вполне могла быть развязана война. А большой узел был вообще немыслимой ценностью. По крайней мере, пока что Федерация такими узлами не обладала.
Так что информация о найденном узле была не просто ценна. Она была чрезвычайно, невероятно, непредставимо ценна.
Драматизм ситуации заключался в том, что пространственные узлы можно было найти только случайно. Дистанционно они себя никак не проявляли - ни издали, ни даже вблизи. Их можно было заметить, только непосредственно на них наткнувшись. А так они были к тому же довольно компактными (разделение на малые, средние и большие определялось мощью узла, но никак не его пространственными размерами), то поиск таких узлов превращался в настоящую лотерею. Их бесполезно было специально искать - на них просто иногда натыкались. И это было огромным везением.
Вот так и им недавно повезло.
Впрочем, о везении можно будет говорить, только если они доберутся до своих.
Но они доберутся! Просто обязаны добраться!
А для этого нужно как минимум выжить.
Поскольку звездолёт обязательно должен было достигнуть владений Федерации, вариант открытого боя был недопустим. В бою всегда есть риск полной гибели звездолёта.
Значит, надо было прорываться как-то по-другому.
А как?
- А что нам мешает прыгнуть прямо сейчас? - спросил Старший офицер. - Враги ещё относительно далеко. До нас не достанут.
- Так ведь чтобы далеко прыгнуть, пространственный узел нужен. А в этой части пространства мы ни одного узла не знаем.
- Так что же делать?
- Пусть нас спасёт то, что грозит смертью, - выдал неожиданное предложение Старший навигатор. - Где находится пространственный узел - нам покажут сами враги.
Увидев, что его никто не понимает, Старший навигатор начал объяснять.
- Маневрируя, звездолёты иногда совершают микропрыжки. Ведь так?
- Ну да. Если, конечно, находятся в знакомой области пространства.
- Вот мы за ними и проследим. Как только обнаружили микропрыжок, так и смотрим - где точка входа и где - выхода. Там находятся пространственные узлы. Выбираем ближайший. И прямым ходом к нему.
- Да - вот тут нас и шарахнут! - возразил Главный защитник.
- А мы им просигналим, что сдаёмся. Разведывательный звездолёт ведь лакомый кусочек - его обязательно в плен попробуют взять.
- Да вы что! Если мы сдадимся, то о найденном супер-узле узнает не наша Федерация, а враждебный Альянс. Это вообще самый худший вариант. Гораздо хуже, чем наша гибель.
- А мы не будем сдаваться. Только сделаем вид. А сами достигнем узла и прыгнем.
- Но ведь это просто самоубийство! - возмутился Главный защитник.
- Вы ведь лучше меня знаете, как происходит прыжок. Сначала надо со звездолёта защиту снять - чтобы она пространство не искажала. Это секунд десять занимает. Потом нужно узел стабилизировать. Ещё двадцать-тридцать секунд. И лишь после этого можно прыгать. Да за эти полминуты враги наш незащищённый корабль в плазму превратят!
- А теперь посмотрим на ситуацию с другой точки зрения. Мы передаём сигнал, что сдаёмся. Враги требуют, чтобы мы сняли защиту. Мы снимаем. С их точки зрения - всё нормально. Мы процесс сдачи начали. С нашей точки зрения тоже всё нормально - мы начали к прыжку готовиться.
- Но потом-то всё станет совсем ненормально! Как только мы начнём узел стабилизировать, они сразу же поймут, что мы прыгнуть хотим. И что наша готовность сдаться - всего лишь притворство! После этого мы проживём не более секунды!
- А вы обойдёмся без полной стабилизации узла. Произведём экстренную. А она занимает не более десяти миллисекунд. За это время с нами ничего сделать не успеют. Они по нам ударят - а мы уже прыгнули!
- Да, но если мы произведём не полную, а всего лишь экстренную стабилизацию, то нас убьёт сам прыжок!
- Да-да, - вмешался Капитан, - звездолёт будет уничтожен полностью. Вместе со всеми находящимися в нём людьми.
- Вы преувеличиваете, - неожиданно вмешался Главный Инженер. - Наш звездолёт очень прочен. Прыжок после экстренной стабилизации он выдержит. По крайней мере в части корпуса и силовой установки.
- А остальное? Внутренние переборки, приборы, вычислительные машины и главное - люди?
- Ну... смутился Главный инженер. - Тут всё гораздо хуже. - Многие приборы сломаются.
- И главное - что будет с людьми? - вмешался Старший офицер.
- Сложный вопрос, - вздохнул Главный инженер. - Кое-кто, возможно, погибнет. Но выжившие передадут информацию о супер-портале. Это - самое главное.
- Я думаю, имеет смысл рискнуть! - принял решение Капитан. - Лучше варианта всё равно нет. Так что давайте обсудим, что конкретно нужно в ближайшее время сделать.
- Во-первых, - начал Капитан, - надо весь экипаж звездолёта проинформировать. Это - общая задача. Сначала я сделаю по внутренней связи короткое сообщение, а затем каждый из вас расскажет своим людям подробности. В том объёме, в котором сочтёт нужным. Ясно?
Все присутствующие кивнули. Конечно, люди должны понимать ситуацию. Хотя бы для того, чтобы вести себя адекватно.
- Второе - продолжил Капитан, - сам процесс прыжка. Тут всё ясно?
- Так точно! - ответил Старший навигатор. - Это полностью наша задача. Предварительный расчёт направления. Выбор наиболее щадящего режима прыжка. Ну и сам прыжок - по вашему приказу.
- Третье - продолжил Капитан - подготовка к прыжку самого звездолёта. Конструкций, оборудования и самих людей. И эта задача - самая сложная. Какие есть предложения?
- Я думаю, - сказал Главный инженер, - нам надо максимально равномерно распределить людей по секциям. Даже если уцелеет всего одна секция - задача будет выполнена.
Холодом повеяло от этих слов. Только теперь каждый из присутствующих осознал, насколько близко все они подошли к последнему пределу...
Но идея была разумной. Секционная структура звездолёта была главной и последней надеждой.
Средняя часть звездолёта имела форму цилиндра. Спереди цилиндр переходил в конус, заканчиваясь закруглённым острием. На этом 'острие' располагались командные рубки. Сзади - просто сужался. Там располагались двигатели.
Практически по всей длине (исключая двигателя) шли две перпендикулярные продольные переборки. Они разделяли переднюю и среднюю части звездолёта на четыре продольные секции.
Если говорить грубо, звездолёт был похож на продолговатый остроконечный апельсин, разделённый на четыре дольки-секции.
Наружные стенки звездолёта, переборки между секциями и двигатели были запредельно прочными. Им не были страшны ни жар, ни холод, ни метеориты, ни экстренные пространственные прыжки. А вот то, что находилось внутри секций, такой прочностью не обладало. И от экстренного прыжка вполне могло пострадать.
Секции со всех точек зрения были автономными. В каждой из них было всё, что нужно для функционирования звездолёта: рубка, навигационные приборы, жилые помещения, система жизнеобеспечения, медицинская служба, капсулы анабиоза. Так что повреждения в одной секции на ситуацию в других серьёзно повлиять не могли.
План Капитана был простой. Во-первых, максимально равномерно распределить людей по секциям. Чтобы звездолёт мог лететь дальше, даже если всего одна секция выживет.
А во-вторых, разделить людей внутри секций - на тех, кто ляжет в анабиоз (их будет большинство) и тех, кто будет во время прыжка бодрствовать.
Принцип разделения тут очень простой. Бодрствовать будут люди с крепким здоровьем, хорошо владеющие методами первой помощи. Сразу после экстренного прыжка они должны сами себя в норму привести. А потом, по мере возможностей, и тех, кто в анабиозных капсулах находится, разбудить.
Были, правда, предложения настроить часть капсул на автоматическое пробуждение. Мол, несколько часов после прыжка пройдёт - и люди сами проснутся.
Но идею эту отмели сразу. Автоматическое пробуждение хорошо, когда всё исправно. А проснуться внутри неисправной анабиозной капсулы - это почти гарантированная смерть. Да к тому же довольно мучительная.
Так что у тех, кто ляжет в анабиоз, единственная надежда, что их разбудят те, кто остался на вахте. А если не разбудят - люди в капсулах просто не проснутся. Умрут - но тихо и без мучений.
Вот такие невесёлые дела...
Экипаж звездолёта был проинформирован о ситуации. Затем людей распределили людей по отсекам и сменам. Всё это заняло не больше часа.
А ещё через два часа было обнаружено, что один из вражеских звездолётов совершил микропрыжок. Пространственный узел был выбран - и звездолёт Федерации устремился к нему.
И закипела работа! Входящих во вторую смену срочно укладывали в анабиозные камеры. Входящие в первую смену (их было гораздо меньше) облачались в костюмы повышенной защиты и заступали на дежурство.
Куда именно? В основном на посты в ключевых узлах секции. По двенадцать человек на каждую секцию.
Особый пост находился в капитанской рубке. Там, во-первых, был сам Капитан. Во-вторых, третьи заместители от основных служб: навигации, защиты, инженерного обслуживания, персонала, медицинских стационаров. Почему третьи заместители? А потому, что сами руководители, а также их первые и вторые заместители уже спали в анабиозных камерах.
Почему тогда сам Капитан не лёг в камеру? Это был вопрос служебной этики.
Пока командир корабля был жив, он не имел права никому доверить то, что будет делать сейчас.
Звездолёт устремился к выбранному узлу.
- Они сейчас нас видят? - спросил навигатора Капитан.
- Пока нет. Только понимают, что мы где-то недалеко. Но приблизимся к узлу - увидят. Пространство возле узлов всегда сильно контролируется.
- Ну что ж! Программа в бортовой компьютер введена. Нам остаётся только наблюдать.
Дальнейшие события понеслись резко и стремительно. Звездолёт Федерации приближался к узлу. Вражеские звездолёты чувствовали его, но не видели, - поэтому интенсивно сканировали пространство.
Узел становился всё ближе, ближе... Зазвенел один из мониторов.
- Всё, нас заметили! - грустно прокомментировал защитник.
- Ничего! - улыбнулся Капитан. - Всё идёт по плану!
Буквально через несколько секунд последовало требование о сдаче. Звездолёт Федерации пока его игнорировал.
А потом всё-таки сообщил, что сдаётся. В соответствии с программой.
Через несколько секунд и защита была снята.
Капитану стало не по себе. Сейчас они были совершенно беззащитны. Вдруг кому-то из врагов придёт сейчас в голову отстрелить от звездолёта двигатель? Просто так - на всякий случай.
Тогда никакого прыжка не получится.
Но похоже, таких мыслей у врагов не возникало. Зачем брать в плен поломанный звездолёт, когда можно взять целый?
Но вот и узел. Дальнейшие события измерялись буквально миллисекундами.
Звездолёт в данной ситуации никак не мог притормозить. Поэтому узел он буквально проскакивал. За эти считанные мгновения всё и должно было произойти.
Как только нос космического корабля коснулся узла, сразу же был включён режим пространственной стабилизации. А когда центры узла и звездолёта совместились, произошёл прыжок.
К этому моменту узел был ещё недостаточно стабилизирован. Поэтому при прыжке космический корабль буквально перекорёжило.
Но это длилось недолго. Через несколько миллисекунд звездолёт оказался за несколько десятков парсеков от исходного узла. Ни одного врага поблизости не было.
И что, прыжок удался? Как сказать...
Звездолёт оказался именно там, где и планировалось: в нейтральной, но вполне изученной части космоса. Это был явный плюс.
От врагов удалось оторваться. Это тоже плюс.
Даже с числом выживших получилось лучше, чем планировали. Ожидалось, что выживет около шестидесяти процентов экипажа. Но выжило несравнимо больше.
Большинство из них лежали в анабиозных камерах. Раненые, поломанные, придавленные - но живые. Их можно было разбудить и вылечить.
А вот с теми, кто в капсулы не легли, было гораздо хуже. Треть из них погибла. Остальные были ранены.
Но самое страшное - все они были без сознания.
Звездолёт нёсся через пустоту. Текли драгоценные минуты. В помещениях и коридорах звездолёта истекали кровью люди.
Им надо было срочно оказывать помощь. Но оказывать её было некому.
А если погибнут все они - то лежащих в капсулах некому будет разбудить. И они тоже погибнут.
Звездолёт нёсся через бездну космоса. Безвозвратно текли драгоценные минуты.
И ничего не происходило.
Часть первая. Последняя надежда
Глава первая. Попытка номер раз
Хирург-травматолог Лайс Транг
Доктору Лайсу Трангу приснился странный сон. Будто делал он операцию и случайно порезал себе руку. Сильно порезал - не только перчатке досталось, но и самой руке.
Впрочем, доктор, конечно не сразу понял, что это сон. Решил, что просто неудачная случайность. Очень-очень неудачная. Грозящая большим количеством неприятностей.
Во-первых, в таком состоянии он операцию проводить не сможет. Значит, надо экстренно найти другого хирурга - чтобы операцию не прерывать.
Хорошо это для оперируемого? Совсем нехорошо. Просто ужасно.
Вторая неприятность заключалась в том, что порезаться скальпелем, которым только что делал операцию, - очень скверная история. Что за заразу можно было подхватить от лежащего на операционном столе человека, никто не знал.
Но самое страшное шло третьим пунктом.
Когда скальпель прорезал плотную хирургическую перчатку и погрузился в руку, доктор Лайс на пару секунд растерялся. Поэтому несколько капель его крови упало на операционный разрез.
Это было просто кошмарно! Одна мысль о том, что он может заразить оперируемого какой-то своей болячкой, повергла доктора в ужас.
С одной стороны, он, конечно, здоровый человек. И никаких микробов у него в крови быть не должно.
Ну а если?..
'Как же я так опростоволосился? - подумал он. - Как двоечник-первокурсник?'
Память послушно подсказала ему, что с обычными скальпелями такое бывает. Редко, но бывает. Поэтому и изобрели электронные скальпели, полностью исключающие травму хирурга.
По логике вещей он и должен был делать операцию таким скальпелем. Но почему-то взял обычный.
Почему?
Вот тут-то в голове доктора Лайса что-то щёлкнуло, и он понял, что спит.
Если человеку, с которым случилось что-то очень нехорошее, вдруг становится ясно, что это случилось не в реальности, а во сне, - что после этого должно произойти?
Правильно - человек переводит дух и с радостью просыпается.
Но на этот раз всё было не так. Мир сна почему-то не хотел отпускать доктора Лайса.
В этой ситуации у него оставалось два варианта.
Первый - перестать что-то делать. Просто отойти в сторону. Потому что всё равно, как дальше будут развиваться события. Ведь сон же!
Второй - условно считать, что вокруг реальность. И делать всё, что делал бы в реальности.
Вообще говоря, доктору Лайсу больше нравился второй вариант. Доктор был ярым сторонником порядка. И раз порядок уместен в реальности, почему бы ему не быть во сне?
Но именно сейчас как будто какой чужой голос шепнул ему в ухо: а если ничего не делать? Просто смотреть, чем всё кончится?
В конце концов, это абсолютно безопасно. Ведь сон же!
Зато как интересно!
Доктор Лайс отошёл к окну и посмотрел вниз, ни больничный двор.
Из него как раз выезжала скорая. Поехала кого-то спасать.
Сердце сразу же неприятно кольнуло. Вот люди работают - а он отлынивает. Хотя и во сне.
С другой стороны - чего виниться-то? Мир вокруг воображаемый - и никакого больного на операционном столе просто нет. Снится он.
Хотя врач-ассистент и хирургическая сестра так не считали. Для них окружающий мир был вполне реальным.
Правда, никто из них и не думал упрекать доктора Лайса.
Сестра подошла к нему и предложила обработать рану на руке. А ассистент стал названивать, требуя срочно прислать резервного хирурга.
А что - всё правильно. Продолжать операцию он всё равно не сможет.
Меланхолически наблюдая, как медсестра обрабатывает рану и накладывает повязку, доктор Лайс поймал себя на том, что не чувствует никакой боли.
Вполне возможно, что в реальности он её как раз чувствовал - вот ему и приснилась травма. А тут, во сне, он видит рану - но не чувствует боли. Вот такой выверт подсознания!
Прямо как в классическом примере, когда спящий человек слышит лай, а видит во сне молчащую собаку.
Так что - он действительно перед сном поранил руку? Или во сне?
Почему-то эта мысль вызвала тревогу.
Тут в голове доктора Лайса снова что-то щёлкнуло - и его сновидение превратилось в контролируемое.
Когда человек видит сон, то он обычно воспринимает видимое вокруг себя, как вполне реальное.
Поэтому раньше считали, что визуальная 'прорисовка' мира сна очень правдоподобная. Можно сказать, реалистическая.
А потом, когда учёные научились 'подсматривать' за тем, что видит человек во сне, выяснились совершенно неожиданные вещи.
Оказывается, 'прорисовка' мира сна вовсе не реалистическая. Скорее, сюрреалистическая. И, надо сказать, для неподготовленного человека выглядит довольно жутковато.
А почему спящий человек этого не замечает? Оказывается, всё дело в том, что его сознание делается во сне совсем другим. Более спутанным. Менее логичным. И воспринимающим как должное всё, что видит вокруг.
Так что спящий человек видит во сне очень странные вещи - но благодаря изменённому сознанию воспринимает всё как должное.
Что же происходит, когда сновидение становится осознанным? Изменённое сознание заменяется нормальным - таким же, как у бодрствующего человека.
А мир вокруг остаётся всё тем же - виртуально-сюрреалистическим миром сновидения.
Такое испытание не каждый в силах выдержать! Вот поэтому и не стоит 'баловаться' осознанными сновидениями.
Опасно это...
Доктор Лайс с ужасом смотрел на стоящих перед ним людей.
А людей ли?
Что касается медсестры - она была даже симпатичной. Синие светящиеся волосы. Огромные голубые глаза.
Ну а что на руках по семь пальцев - так это даже красиво...
А вот врач-ассистент выглядел совсем по-другому.
Во-первых, у него был малиново-красный цвет кожи. Во-вторых - длинные когти на четырёхпалых руках. А в-третьих - длинный витой рог. Прямо посередине лба.
И глаза светились. Но не голубым светом, как у медсестры, а красным.
Но самое главное, что изменилось, - начала болеть порезанная рука. Очень сильно. Так сильно, как даже и не могло быть при такой ране.
И - что уже было совсем странно - начала болеть вторая рука. Которую он вроде бы не резал.
Пока доктор Лайс осознавал окружающий мир, медсестра закончила перевязку. А потом посмотрела на доктора своими огромными светящимися глазами и тихо сказала:
- Вам надо скорее проснуться! Как можно скорее! Иначе некуда будет просыпаться!
Доктор Лайс вздрогнул от неожиданности - и проснулся.
Реальный мир встретил его дикой болью. Просто нестерпимой.
Болели руки - причём обе. Такое ощущение, что они были просто переломаны и даже немного раздавлены.
А вот с ногами всё было нормально.
Стоп! А почему с ними что-то должно случиться?
И тут доктор Лайс всё вспомнил - и вражеский заслон, и экстренный прыжок, и, главное, - то, почему он здесь оказался.
Сначала его тоже хотели уложить в анабиозную капсулу. Как ценного специалиста. Ведь у тех, кто будет на дежурстве, шансов выжить гораздо меньше.
Но доктор Лайс считал, что на дежурстве пользы от него будет гораздо больше. Он ведь хирург-травматолог! И при первой помощи раненым его усилия будут просто неоценимы!
Но Главный защитник считал, что в самый первый момент главной трудностью будет выжить самому. И лишь потом встанет вопрос о том, чтобы кому-то помощь оказывать.
- А в плане выживания нет никого лучше, чем мои ребята. Тут даже последний стажёр будет иметь перед вами преимущество, - упрямо твердил он.
Доктор Лайс тогда обиделся. И пошёл 'на принцип'. Мол, если доверяете профессионалу - так позвольте ему проявить себя в экстремальной ситуации.
Чувствовалось, что Капитан был на стороне Главного защитника. Но и медиков ему обижать не хотелось. Так что командир корабля вздохнул - и дал своё согласие. В виде исключения.
Мол, дерзайте, доктор...
А что сам доктор? Он был очень рад, что его аргументы признали убедительными.
Теперь он покажет этим самодовольным воякам, что его многолетняя квалификация - гораздо важнее, чем вся их хвалёная подготовка!
Перебирая в голове всё, что он знает об экстренных прыжках, доктор надел защитный костюм, улёгся на медицинскую тележку и стал ждать.
За те сорок минут, что прошли до экстренного прыжка, он сумел вспомнить многое...
Весь ужас экстренного прыжка заключался в том, что он создавал зоны разрыва. Чем дольше была предварительная стабилизация - тем эти зоны были слабее и меньше.
Те миллисекунды стабилизации, которые их звездолёт мог себе позволить, сужали области дестабилизации примерно до трёхсантиметрового размера.
Внутри этих областей пространство как бы рвалось. Причём не по линии или поверхности, а по некоторому объёму. Когда такой разрыв оказывался внутри человеческого тела, он вызывал травму.
Травма в области диаметром три сантиметра - вроде бы не очень много. Но если такая гадость оказалась внутри кости? В суставе? В сердце? Да в головном мозгу, наконец...
Какие будут эти травмы? Очень-очень неприятные. Даже иногда смертельные.
К счастью, голова и сердце были защищены специальным образом. Около них в костюм были встроены мощные микростабилизаторы пространства. Кстати, заодно они и от обычных механических воздействий защищали.
Почему такую защиту нельзя было сделать для всего человеческого тела, доктор Лайс так толком и не понял. Были так какие-то серьёзные технические трудности.
Но и на этом спасибо! Травмы остальных органов вылечить гораздо проще!
Хотя и бывают они порой невероятно болезненными...
Медицинская тележка, на которой лежал доктор, была специально предназначена для таких вот экстремальных случаев. Во-первых, она максимально защищала во время неблагоприятного воздействия. Во-вторых, позволяла травмированному быстро оказать помощь самому себе.
Но как себе самому оказать помощь? Особенно если с руками что-то не так?
Для этого существовала хитрая штука - ментальное меню.
На самом деле это был интерактивный медицинский компьютер, встроенный в защитный костюм. Если говорить точнее - в ту его часть, которая голову защищает.
Управлялся он не руками, а мысленным усилием. Поэтому интерфейс этого компьютера и назывался так странно - 'ментальное меню'.
Поскольку компьютер был не виден никому, а дело имели именно с меню, термин 'ментальное меню' употреблялся вместо более правильного - 'интерактивный медицинский компьютер'. Точно так же как, говоря о столице, часто имеют в виду целую страну.
Вот это меню и требовалось вызвать после прыжка. Чтобы начать самого себя лечить.
Доктор Лайс делал это много раз. Поэтому и не ожидал никаких проблем.
Правда, вояки-защитники пытались убедить его в другом. Мол, когда ты ранен или травмирован, сильная боль мешает сконцентрироваться. И чтобы его преодолеть, специальный навык нужен. Который есть у тренированных защитников и отсутствует у гражданских.
Но доктор им не поверил. Что он, слабак, что ли? Несколько секунд сильной боли не способен перетерпать?
Так что прыжок и его последствия доктора особенно не пугал. Почему-то он был уверен, что справится...
Пока доктор Лайс размышлял на профессиональные темы, раздался предупреждающий звонок. Это значило, что через несколько секунд будет экстренный прыжок.
И прыжок наступил. В глазах потемнело, в ушах зазвенело, всё тело пронизала безумная боль. И наступила тьма.
Так, что же это получается? Он во время прыжка потерял сознание. Потом бессознательное состояние каким-то образом перешло в сон. Причём сон очень беспокойный - с жуткими кошмарами.
А вот теперь он проснулся. И это очень хорошо.
Теперь он срочно должен что-то сделать. Что именно?
Доктор Лайс попытался вспомнить - и не мог.
Потому что руки болели настолько сильно, что никакая мысль в голове просто не задерживалась.
