Аннотация: Герой этой повести должен вернулся в годы своей юности, чтобы остановить перестройку. И тем самым - спасти Россию.
Пролог
Антон сидел за компьютером и с тоской смотрел на экран.
Для его плохого настроения были серьёзные основания: рабочий день, можно считать, подходил к концу, а отчёт был всё ещё не дописан.
Что будет, если он завтра опять скажет начальнику лаборатории, что не успел? Бр-р! Об этом даже страшно подумать!
Так что выхода нет: он должен всё успеть сегодня. Пусть даже для этого придётся сидеть на работе до позднего вечера!
Работать, правда, совершено не хотелось. Но это-то как раз не страшно! У Антона давно был разработан способ борьбы с этой проблемой. Кофе. Большая чашка крепкого кофе.
С наслаждением прихлёбывая горячий ароматный напиток, Антон почувствовал, что жизнь не так уж плоха. И с головой погрузился в работу.
Через три часа отчёт был готов. Антон посмотрел на часы: примерно половина девятого вечера. Не так уж и сильно он задержался - всего на три часа...
Теперь надо позвонить жене и предупредить, что домой он придёт часам к десяти...
Новость эту супруга восприняла достаточно спокойно. Только предупредила:
- Ты там поосторожнее! Сегодня вечером белоленточники какую-то акцию устраивают. И как раз в вашем районе...
В последнее время политическая система России претерпела существенные изменения. Значительно упростилась процедура создания новых партий. Был ещё раз уменьшен процентный барьер на выборах в Государственную думу. На повестке дня стоял вопрос о разрешении избирательных коалиций из нескольких партий.
Эти изменения даже нельзя было считать уступками, потому что политическую систему России по большому счёту они укрепили. Значительное число оппозиционно настроенных граждан попробовали заняться легальной политической деятельностью. И с удивлением обнаружили, что на этом пути могут гораздо легче и быстрее добиться реальных целей, чем путём внесистемных акций.
Но по этому пути пошли далеко не все. Наиболее непримиримая часть оппозиции ('белоленточники') отказалась встраиваться в официальную политическую систему, заявляя, что эту систему невозможно исправить плавными, постепенными реформами.
Более того - 'непримиримые' вообще отказались от официальных контактов с существующей властью. В том числе это касалось митингов и демонстраций.
Белоленточники даже не пытались получить разрешения на свои митинги, а проводили их, когда считали удобным. Что, само собой, вызывало достаточно нервную реакцию у полиции. И хотя сотрудники правоохранительных органов старались действовать максимально аккуратно, сама атмосфера внезапно возникшего несанкционированного митинга моглп создать определённую опасность для оказавшегося рядом случайного прохожего.
Кстати говоря, такие митинги с недавнего время стали проходить не только в Москве, но и в других крупных городах России. Во всяком случае, в Санкт-Петербурге, где жил Антон, они случались довольно часто.
В способе их проведения была одна не совсем понятная особенность. Организаторы заранее размещали информацию о времени проведения. Но эти сведения были неполными. Как правило, объявлялся район города и интервал времени, в течение которого мероприятие должно было начаться - но не больше.
В это раз Антон узнал, что митинг будет проведён где-то в Выборгском районе Санкт-Петербурга с восьми до девяти вечера.
Сначала он решил подождать ещё полчаса на работе - как раз до девяти часов. Так, на всякий случай... Но потом всё-таки передумал. Сегодняшняя работа была сделана, а завтрашнюю начинать никакого желания не было.
А потом Антон удивлённо тряхнул головой. Да что это он, в самом деле? Опасается каких-то маловероятных событий. Ведь Выборгский район большой, и вероятность того, что с ним что-то произойдёт на пути к метро, крайне мала.
Так что Антон не стал заморачиваться и, быстро собравшись, бодро выбежал на улицу.
В принципе, все его рассуждения были правильными. Не учёл он лишь одного: маловероятные события отличаются от невероятных как раз тем, что иногда всё-таки случаются.
Антон шёл быстрым шагом в сторону метро. Можно сказать, почти уже дошёл.
И тут началось...
Группа парней и девушек, стоящая в стороне от дороги, вдруг как-то необычно зашевелилась. В воздух взметнулись белые ленточки, которые сразу же оказались у кого-то на груди, а у кого-то - на головных уборах. В руках появились плакаты. Таким образом, где-то за минуту ничем не приметная молодёжная компания превратилась в ядро небольшого митинга (само собой, незарегистрированного).
Его участники сразу же попытались увеличить свой число, протягивая прохожим белые ленточки. Кто-то из прохожих шарахался, кто-то пожимал плечами. Но несколько человек с улыбкой взяли, приколов к себе на одежду.
В руках одного из участников оказался небольшой мегафон - и тусовка превратилась в настоящий митинг. Его участники передавали мегафон друг другу. Каждый говорил что-то своё - но, в сущности, все говорили одно и то же.
Антон поморщился. Все эти громкие фразы он слышал неоднократно - и они его совершенно не вдохновляли.
Это мы уже проходили! - поморщился он. - В девяностые годы. И что, опять повторять все случившиеся безобразия?'
Но додумать свою мысль он так и не успел. Возле импровизированно митинга неожиданно появилась бригада из сотрудников милиции. Судя по всему, шоу вот-вот должно было закончиться, так толком и не начавшись.
Случайные прохожие испуганно подались назад, чтобы случайно не попасть 'под раздачу'.
Впрочем, опасались они совершенно напрасно. Люди в форме безошибочно определяли участников мероприятия и вежливо, но решительно загружали их в микроавтобус. А на испуганно отскакивающих зевак не обращали никакого внимания.
'Одеты как обычные полицейские, - промелькнула в голове неожиданная мысль. - Но это явно какое-то особое подразделение... Уж больно умело они работают!'
Антону всё ещё казалось, что происходящее не имеет к нему никакого отношения...
Вдруг он заметил слева от себя непонятное движение. Антон повернул голову - но было уже поздно. Рядом с ним стояли два человека достаточно атлетического сложения. Неожиданно они взяли Антона под руки и повели к машине, стоящей поблизости.
Наверняка со стороны это выглядело достаточно обыденно. Как будто Антон шёл сам, а эти двое ему помогали.
Антон не успел даже удивиться и тем более возмутиться, как оказался сидящим в машине на заднем сидении между двумя своими спутниками.
Тут он как раз созрел до того, чтобы начать 'качать права'. Но не успел: к его носу поднесли ватный тампон с резким запахом. И Антон потерял сознание.
Точнее говоря, впал в какое-то непонятное забытье. То есть он смутно ощущал всё, что с ним происходит. Но глаз было не открыть. И руки-ноги сознанию совершенно не подчинялись.
Антон машинально отмечал всё, что с ним происходит. Вот машина долго петляет по городским улицам. Вот она останавливается и Антона аккуратно вытащили. А потом куда-то понесли...
Через пять минут он очнулся в комнате без окон.
Антон сидел в небольшом кресле, стоящем в углу. В другом конце комнаты стоял письменный стол, за которым сидел человек очень подтянутого вида и внимательно смотрел на Антона. Еще трое сидели на небольшом диванчике, стоящем недалеко от кресла.
- Ну и что всё это значит? - изо всех сил стараясь казаться спокойным, спросил Антон.
- Можно подумать, вы не догадываетесь, господин белоленточник? - c издёвкой в голосе произнёс человек, сидящий за столом.
У Антона аж дыхание от возмущения перехватило. И несмотря на экстремальность ситуации, он выдал своему собеседнику всё, что о нём думает. В том плане, что ему надо чем-то полезным заниматься, а не задерживать законопослушных граждан.
Подтянутого мужчину ситуация откровенно позабавила:
- Так значит, вы совсем не при чём? А вот мне так не кажется! Чем ещё можно объяснить, что молодёжь изгаляется, а человек средних лет спокойно и очень внимательно за ними наблюдает? Значит вы - их руководитель, пришедший посмотреть, все ли делается правильно!
Обвинение было настолько диким, что Антон вначале даже не нашёл, что ответить. А потом, растерявшись, стал сбивчиво объяснять, что он не белоленточник, совсем наоборот... Но, внимательно посмотрев в глаза человеку за столом, окончательно запутался.
Собеседник Антона смотрел на него с иронией и даже каким-то сожалением. Судя по всему, высказанные оправдания никакой положительной реакции у него не вызвали...
Тут у Антона мелькнула очень неприятная мысль. А вдруг те, кто задержал его, вовсе не сотрудники правоохранительных органов? И не имеют к государству вообще никакого отношения?
Наверное, мысли Антона были буквально написаны у него на лице. Потому что человек за столом окончил свои погляделки и насмешливо-усталым голосом произнёс:
- Да, могу вас успокоить - мы не мафия и даже не ЦРУ!
- Так значит, вы из ФСБ? - с удивлением и тревогой спросил Антон.
- Нет, вы чуть-чуть не угадали! Наша организация называется по-другому!
- А как? - c настороженным интересом спросил любопытный Антон.
- Вы всё узнаете, но чуть попозже! А если откажетесь с нами сотрудничать, так и вообще не узнаете!
- Стоп! А нельзя ли отсюда чуть помедленнее! - возмутился Антон. - Какое такое сотрудничество?
- Да успокойтесь вы! - усмехнулся мужчина за столом. - Мы не собираемся требовать от вас чего-то, что противоречит вашим моральным принципам.
- А можно выразиться как-то поконкретней? - раздражённо спросил Антон. Ситуация нравилась ему всё меньше и меньше.
Его собеседник как будто немного растерялся. А потом повернул разговор в неожиданную сторону:
- Прежде чем ответить, мне кое о чём хотелось бы спросить вас самих. Скажите - вам нравится то, что происходит вокруг вас?
И мужчина за столом сделал широкий жест рукой, как бы охватывая ей окружающее пространство.
- Конечно, нет! - удивлённо ответит Антон. - Кому может понравиться комната без окон?
Его собеседник недовольно поморщился:
- Вы прекрасно понимаете, что я не это имел в виду! Как вы относитесь к тому, что происходит сейчас в нашей стране?
- А как к этому можно относиться? - скривился Антон. - Очень отрицательно! Россию последние тридцать лет целеустремлённо втаптывают в грязь. Но при этом говорят всякие красивые слова о свободе, демократии и всякого рода общечеловеческих ценностях.
- Так, может быть, белоленточники в чём-то и правы? Они-то как раз и исходят из того, что теперешняя росийская действительность просто ужасна!
- Ни в чём они не правы! - раздражённо парировал Антон. - Я вполне допускаю, что многие из них желают нашей стране исключительно хорошего. Да вот только результатом их действий может быть только очередной виток безобразий!
В глазах человека, сидящего за столом, появился какой-то весёлый интерес.
- А ну-ка, поясните свою мысль поподробнее! - требовательно заявил он.
- Нет ничего проще! - азартно начал Антон. = Всё началось с Февральской революции!...
'Что же я такое делаю! - внезапно подумал он. - Распинаюсь перед представителями спецслужб на политические темы! А сам даже не представляю, как они к этому отнесутся! И чем мне, в конечном счёте, всё это грозит!'
Но остановиться Антон уже не мог. Как будто какая-то сила подхватила его и куда-то понесла. Далеко-далеко...
- В начале прошлого века наша страна называлась Российской империей. И была ничуть не хуже других стран. В чём-то даже и получше. Хотя серьёзные проблемы, конечно, были. Как и в любой другой стране.
- Ну вы даёте! - иронично протянул его собеседник. - Царский режим, между прочим, обычно называют реакционным и феодально-крепостническим. По-вашему, это не так?
- Да вы что, какое крепостничество? - возмутился Антон. - Крепостное право в России было отменено в 1861 году. В США, между прочим, рабство отменили на год позже - да и то лишь декларативно. А фактически - лишь в 1865 году. Я уже не говорю про Бразилию, где рабство было отменено вообще в 1888 году. Но Россию при этом почему-то обвиняют больше всех!
- Я не понимаю, что вы так горячитесь! - примирительно улыбнулся его собеседник. - Шестидесятые, семидесятые, восьмидесятые годы XIX века - какая, в сущности, разница?
- Ах, так! - возмутился Антон. - А вы знаете, что некоторые феодальные монархии Персидского залива отменили рабство вообще лишь в середине XX века? И ничего - никто не предъявляет к ним претензий по поводу их недавнего прошлого!
- Но вы же не будете отрицать, что Российская империя была сословным государством! - нервно возразил человек за письменным столом. - А это - явный пережиток феодализма!
- Да, была! - согласился Антон. - Но сословные границы стремительно размывались! Ещё два-три десятка лет - и с этим бы всё было в порядке!
- А социальное неравенство? Нищета? Голод? Всеобщая неграмотность? Разве всего этого не было?
- Ну что ж, - вздохнул Антон. - Давайте по-порядку. Социальное неравенство - это атрибут капитализма. В развитых странах Запада оно тоже было - и никто, опять же, по этому поводу не возмущается. Нищета в России, конечно, была, - но её масштабы всё время уменьшались - поскольку росло общее благосостояние населения. Голод иногда бывал - но если сравнить с тем кошмаром, который был при большевиках... Я имею в виду голод в Поволжье и голодомор на Украине...
- Ну, это понятно! - перебил его собеседник. - А что вы скажете по поводу неграмотности?
- Неграмотных с каждым годом тоже становилось всё меньше и меньше! - с вызовом ответил Антон. - Особенно после военной реформы Милютина, в соответствии с которой грамотные служили в армии меньше, чем неграмотные. Так что стимул был - да ещё какой!
- Стимул стимулом - но ведь нужны ещё и условия для его удовлетворения!
- Условия тоже были! Сколько сельских школ было открыто в конце XIX - начале XX века! Да, кстати, грамоте можно даже научиться во время срочной военной службы - и сразу же уменьшить время этой самой службы!
- Как вы защищаете царскую власть! - задумчиво протянул человек за столом. - Но ведь Россия того времени была безнадёжно авторитарным государством! И к тому же тюрьмой народов! Неужели вы и это будете отрицать?
- Вы правильно догадались! Буду! Ещё как буду! - хищно улыбнулся Антон.
- Когда вы говорите про 'авторитарность', вы всё-таки имеете в виду другое слово - монархия. Да-да, это именно так! Но какие у вас претензии к этой форме правления? Ведь значительная часть европейских стран являются монархиями. И большинство из них - достаточно развитые и процветающие!
- Да, но эти европейских странах - конституционные монархии. А Россия была монархией самодержавной!
- Конституционные? Во всяком случае, далеко не все! В Великобритании, например, конституция как таковая отсутствует. Во всяком случае, нет документа с таким названием!
- Формально говоря, её действительно нет... Но ведь есть совокупность законов и традиций, играющая роль конституции! - неуверенно возразил человек за столом.
- Как хотите - но это уже демагогия! - разошёлся Антон. - Отсутствие в Великобритании конституции - это факт. А наличие чего-то её заменяющего - это, извините, лишь субъективное мнение!
- Хорошо! - сдался его собеседник. - Сформулирую по-другому: в западноевропейских монархиях очень развита демократическая составляющая общества. Парламент, местное самоуправление - и многое другое...
- Так как раз в Российской империи процесс демократизации шёл быстрыми темпами. Городское самоуправление, земское самоуправление... А Государственная дума, которую уже вполне можно считать полноценным парламентом?
- Ну насчёт думы - это явное преувеличение! - не хотел сдаваться его собеседник. - С её-то неравными выборами, да ещё по сословному принципу!
- Это всё - легкоустранимые недостатки! Выборы в британская палату общин в начале XIX века были ещё хуже - даже не всеобщими! Но со временем стали вполне демократичными...
Человек за письменным столом на несколько секунд замялся. А Антон случайно перевёл взгляд в сторону - где на диване сидели трое до сих пор молчавших людей...
Они сидели с меланхоличным видом, изредка скучающе глядя на Антона.
Скучающе? Когда Антон встретился с одним из этих взглядов, то его как будто током дёрнуло... И он понял: на самом деле этим людям очень интересен ведущийся в комнате разговор. Нет... Скорее их интересует сам Антон. Но почему?!!
Сердце Антона заныло. Ему самому вдруг стало непонятно то спокойствие, с которым он только что беседовал на всякие 'общие темы'. Как можно было быть настолько легкомысленным в такой экстремальной ситуации?
Но тут вдруг тревога куда-то ушла. И у Антона появилась непонятная уверенность, что пока он всё делает правильно...
Тем более что его собеседник уже начал высказывать новые возражения...
Вдруг в голове Антона появилась странная мысль: да, всё будет хорошо! Но лишь в том случае, если он сумеет достойно закончить этот разговор...
- Да вы меня не слушаете! - раздражённо прервал его размышления человек за столом.
- Вовсе нет! - обиделся Антон.- Вы опять сформулировали тезис о том, что Российская империя была 'тюрьмой народов'. Очень сомнительный, надо сказать, тезис...
- Ну вы же не будете спорить, что Империя включила в свой состав огромные территории. На многих из этих территорий жили отнюдь не русские...
- Я в упор не понимаю вашего тезиса... Присоединить - не значит угнетать.
- По-моему! - раздражённо возразил человек за столом, - вы отрицаете очевидные вещи!
- Ничего подобного! - улыбнулся Антон. - Свои взгляды я могу легко аргументировать. Начнём с того, что в Российской империи юридического понятия 'национальность' вообще не существовало. В паспорте была совсем другая графа - вероисповедание. Согласитесь, трудно государству угнетать людей по принципу, который оно само игнорирует!
- А почему нельзя считать, что в России было национальное угнетение, замаскированное под угнетение религиозное?
- Ну если так, то, по-первых, из числа потенциальных угнетённых сразу же надо исключить огромное количество людей. Большинство украинцев, большинство белорусов, молдаван, греков. Во-вторых, и религиозного угнетения, как такового, не было! Например, лютеранин Барклай де Толли занимал в своё время очень высокие должности - сначала он был генерал-губернатором Финляндии, а потом военным министром Российской империи. И таких примеров можно привести очень много...
- Если всё было так, как вы говорите, - усмехнулся человек за столом, - то почему после Октябрьской революции Россия стала буквально рассыпаться? Значит, национальные проблемы в ней всё-таки были?
- Хорошо! - устало улыбнулся Антон. - Давайте попробуем разобраться, почему так произошло...
- Я, например, нисколько не сомневаюсь, что большинство периферийных регионов отделялись не от России, а от большевиков. Была бы в России более нормальная власть - и желание отделяться было бы гораздо меньше! Иными словами, сопротивление большевикам было возможно в двух вариантах. Один из них реализовали белогвардейцы, другой - 'борцы за независимость'.
- Стоп! - перебил его человек за столом. - А почему тогда многие из отделившихся окраин сами стали 'красными'?
- А потому, что положение осложнялось тем, что на большинстве окраин были свои собственные большевики, которые пытались - и часто успешно - повторить коммунистический переворот в масштабах своих регионов. Иногда бывало и наоборот - большевики с окраин активно действовали в масштабах всей России. Здесь наиболее яркий пример - латышские стрелки.
- Значит, вы считаете, что, если бы власть большевиков не была бы такая одиозная, то никакого распада России и не было бы...
- Да нет, не всё так просто... - грустно покачал головой Антон. - Тут ещё вмешиваются несколько дополнительных факторов. Во-первых, для некоторых людей образование независимого государства - это потрясающий карьерный рост. Вот жил себе человек, особенными талантами не выделявшийся, а, следовательно, не имевший особых шансов на продвижение по службе в едином государстве. А когда регион, где он живёт, получает независимость, то он становится президентом, главнокомандующим... или каким-нибудь министром. Просто сказка, а не карьера!
- Как-то цинично вы рассуждаете... - пожал плечами человек за столом.
- Вот-вот - пожал плечами Антон. - Почему-то, рассуждая о властях России, принято приписывать им самые неблаговидные мотивы. А вождей 'молодых демократий', значит, надо считать исключительно 'белыми и пушистыми'!
- Ладно-ладно, - не стал развивать эту тему человек за столом. - А какие факторы вы ещё хотели упомянуть?
- Собственно говоря, только один. Между некоторыми народами (можно даже сказать, странами) иногда складываются по-настоящему неприязненные отношения. И их нормальное сосуществование в рамках единого государства становится просто невозможным.
А на вопросительный взгляд собеседника Антон грустно произнёс:
- В первую очередь я имею в виду Россию и Польшу...
- Хорошо что вы заговорили про Польшу. Потому что её отношения с Россией полностью опровергают все ваши рассуждения. Поляки издавна боролись против российского гнёта. Задолго до большевиков.
- Но тут-то как раз всё понятно! - вздохнул Антон. - Россия и Польша несколько сотен лет находились в состоянии конфронтации. Только вот сначала побеждала Польша, а уже потом - Россия...
- Неужели вы относитесь к тем людям, которые утверждают, что разделы Польши - это справедливая кара за захват тех частей Руси, которые позже стали Украиной и Белоруссией? - удивился человек за столом.
- Да нет, я бы не стал так примитивно рассуждать... - задумчиво проговорил Антон. - Упомянутые части Руси были в общем-то не захвачены, а добровольно присоединились. К Великому княжеству Литовскому. Ну а оно потом уже объединилось с Польшей, образовав Речь Посполиту. Кстати говоря, после этого объединения начали нарастать религиозные преследования православных. Получается, предки украинцев и белорусов присоединились добровольно, а их потомкам существование в польско-литовском государстве нравилось уже гораздо меньше.
Антон сделал небольшую паузу, как бы на что-то решаясь, а потом добавил:
- А что касается разделов Польши - да, лично мне эти действия кажутся не очень красивыми. Конечно, Россия вернула свои исконные территории = но в союзе с Пруссией и Австрией, которые захватили исконно польские земли. Да и среди присоединённых к России территорий были земли, заселённые преимущественно литовцами. То есть ни с какого бока не исконные восточнославянские!
Антон на несколько секунд задумался, а потом тихо произнёс:
- Хотя, быть может, у Екатерины II не было другого выхода.
- Но чуть позже Александр Первый присоединил к России как раз исконно польские земли. С этого момента и начался период наивысшего национального угнетения Польши! - уточнил человек за столом.
- Самое главное, и Россия от этого присоединения ничего хорошего не получила. Только лишние проблемы...
- Вот видите! Значит, царь Александр всё-таки совершил ошибку! Не надо было Польшу вообще к России присоединять!
- Не всё так просто! - грустно улыбнулся Антон. - Создание Царства Польского под управлением русского царя было произведено не в интересах России, а в интересах самой Польши... Хотя я прекрасно понимаю, что на первый взгляд эта мысль выглядит очень странно...
- Дело в том, - начал пояснять свою мысль Антон, - что Наполеон в начале XIX века воссоздал независимую Польшу: из польских территорий, вошедших в состав Пруссии и Австрии, было образовано Великое Герцогство Варшавское. И поляки были ему за это очень благодарны. Польские части были наиболее верными и боеспособными после собственно французских, существенно превосходя по всем параметрам немецкие, итальянские и испанские части.
- Нет ничего удивительного, - продолжал Антон, - что после разгрома Наполеона отношение к Польше было соответствующее - поляки ведь так и не перешли на сторону антинаполеоновской коалиции, в отличие, например, от Австрии и Пруссии. Так что о том, чтобы сохранить Герцогство Варшавское, не было и речи. Это означало бы узаконить изъятие земель у врагов Наполеона - Австрии и Пруссии - сохранив их за самым верным союзником Наполеона - Польшей.
- И какие же, по вашему, были реальные варианты относительно Польши? - серьёзно спросил человек за столом.
- Да, собственно говоря, всего два. Первый - вернуть всё "как было". То есть снова разделить территорию Герцогства Варшавского между Пруссией и Австрией. Для поляков это был довольно грустный вариант. Во-первых, закреплялась бы ликвидация польской державы. Во-вторых, территория Польши оказалась бы разделена между двумя государствами. В-третьих, ни о какой серьёзной автономии польских земель в составе Пруссии и Австрии в те времена даже речи не шло. В четвёртых, основная часть польских земель оказывалась в составе Пруссии - а это государство издавно славилось своей ассимиляторской политикой. Так что к началу двадцатого века никакой Польши вообще бы не было. Или, в лучшем случае, она была бы раза в три меньше, чем сейчас. То есть Краков был бы польским - а Варшава и Лодзь уже немецкими.
- Ну, с первым вариантом понятно. А второй?
- Второй - это тот самый, который был реализован. Основная часть территории Герцогства Варшавского была передана российскому императору. На этой территории было создано Царство Польское. Российский император одновременно становился польским царём.
- И в чём же разница? - хмыкнул человек за столом. - Ну, не были возвращены польские земли Пруссии и Австрии - зато вошли в состав России. По большому счёту, то же самое...
- Да нет, разница очень большая! Во-первых, территория Герцогства Варшавского по второму варианту была передана практически целиком, а не разделена между двумя государствами. Это, согласитесь, немалый плюс.
- Да, но часть польской территории всё равно осталась в составе Австрии. Краков, например.
- Но по первому варианту австрийских территорий должно было быть в два раза больше. И располагались бы они гораздо более причудливым образом.
- Хм, странная формулировка. Ну да ладно... А что во-вторых?
- А во-вторых никто Польшу к России не присоединял. Польша и Россия оказывались в режиме личной унии. То есть у них был общий монарх. Иными слова, Польша становилась практически независимым государством.
- Практически независимым - не означает по-настоящему независимым! - усмехнулся человек за столом.
- Но к этому моменту Польша давно уже лишилась полной независимости! - возразил Антон. - И Царство Польское было неплохим шагом в сторону такой независимости!
- Как это! - чуть ли не подпрыгнул человек за столом. - Только что вы мне говорили о том, как Польша приобрела независимость в виде Герцогства Варшавского - а теперь сами будто об этом забыли!
- Ничего я не забыл! - огрызнулся Антон. - Просто независимость Великого Герцогства Варшавского тоже была весьма относительной. Я бы даже сказал, что по сравнению с ним Царство Польское было гораздо более независимым!
- Давайте сравнивать по пунктам! - начал Антон. - Сравните - ЦАРСТВО Польское и ГЕРЦОГСТВО Варшавское! Царство-то уж всяко уважительнее звучит, чем герцогство!
- Вообще-то это формальность! - покачал головой человек за столом. - Но продолжайте, продолжайте...
- И продолжу! - уверенно заявил Антон. - Я хочу обратить внимание на второе слово в названии государств. Вот смотрите - царство ПОЛЬСКОЕ. Русский царь Александр Первый не боялся называть Польшу Польшей. А вот Наполеон запретил употребление слов "Польша", "польский" в политическом смысле. Поэтому созданное по его велению государство и было названо Герцогство ВАРШАВСКОЕ. Называть страну по имени её столицы, - это, согласитесь, как-то не очень правильно!
- Молодой человек! - поморщился собеседник Антона. - Хватит придираться в мелочам! Говорите по-существу!
- По-существу, так по-существу! Давайте сравним самый главный параметр - степень зависимости. Да, Царство Польское находилось в личной унии с Россией. Это, конечно, фактор зависимости, - но всего один. А вот Герцогство Варшавское находилось в личной унии с Саксонией - раз! И одновременно было протекторатом Франции - два! Так что оно было гораздо более зависимым, чем возникшее на его месте Царство Польское!
- Ну вы и демагог! - усмехнулся человек за столом. - Сравниваете несравнимые вещи! Да, варшавским герцогом был саксонский король, - но это вовсе не означало, что Польша присоединяется к Саксонии. К маленькой Саксонии, которая, к тому же, не имела с герцогством общей границы. Что же касается того, что Герцогство Варшавское было протекторатом Франции... Франция, конечно, в те времена была очень мощным государством, - но от Польши располагалось достаточно далеко. Так что протекторат в данном случае не означал прямого подчинения!
- Да нет... - покачал головой Антон. - Зависимость Герцогства Варшавского была отнюдь не формальная. В те времена даже была пословица: "Герцогство Варшавское, король саксонский, армия польская, монета прусская, кодекс французский".
- Пословица - это, в общем-то, не доказательство. Ну да ладно! Важно другое - пришедшее на смену герцогству Царство Польское хотя и было от Росии формально независимым - всего лишь в режиме личной унии, - но фактически очень сильно было с ней связана. К этому имелись серьёзные предпосылки: Россия была гораздо больше Польши и имела с ней общую границу.
- Хорошо! - улыбнулся Антон, - давайте оценим, насколько реальна была независимость Царства Польского! В нём была введена собственная конституция, имелся собственный парламент - сейм, собственная валюта - злотый. Никакой дискриминации польского языка не было и в помине. Самое смешное, что жители Царства Польского в какой-то степени имели больше прав, чем жители собственно Российской империи. Ведь в России тогда не было ни парламента, ни конституции!
- Да, в какой-то степени вы правы! - сказал человек за столом. - Но только, если ограничиваться первыми годами существования Царства Польского. А вот если рассмотреть более продолжительный период... На протяжении XIX века права Польши всё время урезались. К концу века словосочетание "Царство Польское" уже фактически не употеблялось - его территорию стали обозначать как "Привислинские губернии". И название соответствовало сути - практически все права у Польши были отобраны, а её земли семимильными шагами интегрировалась с остальной частью Российской империи. Получается, русские цари поляков просто обманули - сначала поманили автономией на грани независимости, а потом шаг за шагом отобрали все дарованные права. Уж не знаю, как это можно назвать, - то ли стратегической необходимостью, то ли политическим коварством?
- Тут я спорить не буду! - грустно улыбнулся Антон. - Действительно, в течение XIX века Польша лишилась всех реальных атрибутов автономии. Только вот почему так произошло? Поверьте, что мифическое коварство русских царей не имело к этому никакого отношения!