То, что я делаю, очень похоже на музыку. Ритм скачет, и вот уже от сонного повествования, от заунывной колыбели мы переходим к быстрому темпу, к музыке, под которую можно танцевать. Приглашаю тебя в бар! Теперь уже можно на ты? А пока мы берем напитки, разглядывая хмурого и огрубевшего бармена, ты с интересом оглядываешь душное, грязное от плохих воспоминаний и слов помещение. Все люди безликие, у тебя не будет времени оглядывать серую массу. И мы идем в уголок, шушукаться и знакомиться с интересными нам личностями.
-Смотри, на 9 часов.
У стойки, за которой совсем недавно были мы, можно увидеть женщину. Лет 35, вполне симпатичную когда-то, наверное, до всех этих проблем. Одиноко глотая обжигающую жидкость из смешного бокала со шляпкой, она взглядом цеплялась за неровности стола, как цеплялись ее мысли и тревоги за неровности и бугорки ее жизненного пути. Я утолю твой интерес к этой персоне, но ответь и мне и себе, что ты видишь?
-Одинокая женщина с рыжей копной волос. На пальце нет кольца, следа тоже нет, наверное, разведена, давно разведена.
-Отлично-говорю я- о, прекрасное поколение, воспитанное Шерлоком Холмсом и Эркюлем Пуаро. Наверное, заметил ты как дрожат ее руки, как крепко, но отчаянно слабо, схватилась она за край стойки. У нее случилось горе, пожалуй, страшное горе. Бармен, смотри, бармен, наш добрый друг, не удивился появлению взрослой, приличного вида женщины. А ведь это редкость, для таких мадам.
-Так часто она здесь?
-Часто. Я познакомился с ней одним осенним вечером, противная же погода была тем октябрем. Она тогда была намного моложе, глаза были ярко зелеными. А между тем одно горе сменилось другим горем, а привычка омывать все проблемы слезами и ровно одним бокалом мартини со шляпкой никуда не ушла.
Стукнула дверь. Ты уже приветственно улыбаешься, к стойке подошел Мистер Красный галстук. Глаза его все также лихорадочно блестели, отвратительный плешивый галстук болтался за плечом. Заказав рюмку водки, что было опрометчиво, мужчина опустошил сосуд, закатил глаза и глубоко вздохнул. Рыжая женщина в синем пальто все также цедила свое лекарство. Подпольное помещение бара жило своей жизнью. Все также выходили и заходили люди, приглушенный свет желтых ламп озорничал, подмигивал и трепетал, словно огонек на ветру. За окошками на уровне тротуара носились люди, наконец, закапал дождь. Пространство буквально переполнилось запахом сырости. Знаете, чувство, когда вы в маленькой комнатке с незнакомыми людьми, за окном ненастная погода, а внутри, в вашем маленьком мирке, пропитанном запахом пива и жирных колбасок, люди начинают казаться роднее. И толи градусы бьют по голове, толи тяжесть проблем в такие момент кажется особенно тяжелой. В вашей голове вы все дружны и ощущение близости теперь нескоро покинет вашу голову. Дверь замерла и не стучала больше. Замерли люди, бармен. Природа затихла, восхищаясь началом жуткой, прекрасной майской грозы. Внезапно наша интересная личность приподняла голову, оправила пальто и, оставив бокал на стойке, уверенно зашагала к выходу. Поразительное, неведомое событие, какая наглость нарушать столь прекрасный час, мгновение теплого единения, как могла она, своей нетвердой, увы не от алкоголя, походкой разрезать ткань замершего времени. Ожил и наш Мистер. Встав он прошел прямо мимо нас. И вот опять, мы вынуждены следовать за нашими героями, покидая, возможно, полюбившихся вам людей и понравившуюся вам комнату. Надеюсь ты допил свой напиток.
Они вышли в пропитанный сыростью воздух, горло еще горело от слез и выпитого. Наша подруга (вы же простите мне мою фамильярность?) поежилась. Впервые за свои 35 лет, она чувствует себя настолько потерянно. Совсем как старушка, которая качаясь в кресле теряет петлю своего вязания и очки одновременно. Мистер Красный галстук тоже останавливается, пряча руки в карманы дешевых брюк. Голова чуть кружиться от выпитого на голодный желудок алкоголя.
Майский воздух, особенно воздух перед грозой, невероятен. Чистая свежесть, словно глоток жизненной силы разливается по телу, оставляя послевкусие карамельных виски. Рука сжимает прохладный Хайбол, лед словно золотиться, пропуская через недра свет божественного напитка. Отпивая из стакана, ты закрываешь глаза и медленно откидываешься назад, в уют мягкого кресла. Минералка после виски - это все равно что дождь после грозы. Не можешь напиться, жадно лакая, допивая до последней капли.
Небо хмурилось над нашими головами. Женщина подошла к краю поребрика, покачнулась, словно невысокий каблук вдруг предательски обломился. Проехавшая мимо машина всколыхнула воду в луже, Марина рассмотрела свое отражение в неверном зеркале на асфальте. Сзади потянуло дешевым табаком с примесью такого же дешевого дезодоранта, использованного к тому же, в явном избытке. Это закурил наш Мистер. Знаю, знаю, но дело вовсе не в его отвратительном вкусе. Денег особо не было, а вот знатоком сигар и сигарет он был отличным, наверное, перепробовал все виды, представленные в его офисе. Больше всего ему нравилось стрелять у хмурого охранника бизнес центра: что-то черничное и крепкое, напоминавшее чай в деревне у бабушки.
Не хотите, кстати, закурить? Правильно что не хотите. Хотя я хочу, вы уж поверьте. В этом сыром и душном подвале я совершенно продрог. Знаю, вы устали, солнце скрылось за тучами и сложно понять который час, наверное, уже около восьми. Уверяю, потемнеет не скоро, да и мы, пожалуй, вот-вот пойдем домой. Как вам идея? Останешься? Обещаю налить хорошего чая, подруга привезла откуда-то из Кавказа. Не обещаю комфорт, но будет уютно.
Закутавшись в пальто Марина ступила на мокрый асфальт, протыкая свое отражение квадратным каблуком. Ее быстрые и широкие шаги тонули в шорохе вновь начавшегося дождя. Вас, наверное, удивляет почему мы узнаем дорогу, по которой идет наша подруга?
Через десять минут женщина взлетала по лестнице знакомого нам дома. Из-за погоды запах старины еще сильнее бьет в нос, на пролетах натоптано, радостная пыль больше не танцует в отблесках солнечного дня, она сиротливо осела на стены и пол, прибитая равнодушием людей и величием природы.
В двери щелкнул замок, звуки скрипки стихли. После свежести улицы, дом совсем душил и выворачивал душу.
Как и все добропорядочные гости, мы с тобой сразу пройдем на кухню. Уже знакомая нам скрипачка Лена медленно выплыла в коридор, встречая мать.
Настала великая тишина. В зале-спальне тикали часы, захлебываясь собственной ветхостью и ненужностью.
Марина не смотрела на дочь, чувство вины и безнадежности жгло ей душу. Лена уставилась в пол, изредка и тревожно бросая взгляд на вошедшую.
Всегда можно узнать, когда в дом пришла беда. По таким безмолвным разговорам, по тихому шагу часов. Если прислушаться, можно услышать саму боль, треск души.
Марина с облегчением сняла неудобные полусапожки и принялась развешивать на вешалке верхнюю одежду. Тусклый желтый свет люстры делал цвет ее лица еще более больным. На кухне зашипел чайник, в дальней комнате раздались плачущие звуки скрипки. Поздний вечер и тревога укрыли дом.
Женщина уныло постукивает чайной ложкой по стенам чашки, размешивая сахар в черном омуте крепкого чая.
В дверь постучали. На секунду все замерло и сжалось. "Нашли, пришли, узнали". Останемся сидеть на кухне, нам и так все видно. Кутаясь теперь уже в халат Марины прильнула к зрачку и с нескрываемым удивлением открыла дверь: в проеме возвышалась черная фигура нашего старого знакомого. По аналогии обозначим его как Мистер Болотные штаны. Темные очки он так и не снял, не давая нам сладкой возможности заглянуть в зеркало души.
-Вам обещали передать с курьером. - без приветствия протягивает черный пакет. Должно быть это документы для очередного ненужного отчета. Откуда я знаю? Возможно, пока вы пили чай на кухне, я залез в ее сумочку и нашел кое-что интересное. Мне, конечно, простят эту шалость.
Марина оглянулась, словно пытаясь взглядом проникнуть в комнату с часами, пожала плечами и, комкая в руках шуршащий полиэтилен, кивнула. И вновь скрипка. Уже часов десять, не меньше. У наших героинь еще есть дела, еще кипит, или по крайней мере, закипает жизнь, но мы подхватываем зонты и куртки. Идемте же, мой дорогой читатель. Неужели мы останемся тухнуть в этой старой тревожной квартире, уж не подумал ли ты помочь этой бедной женщине?
Конечно, конечно, понимаю. И за нами неслышно закрывается деревянный портал в мир отчаяния.