Омар Хайям (18 мая 1048 - 4 декабря 1131) - персидский философ, математик, астроном и поэт
Какие яркие, всепоглощающие эмоции терзали её в этот момент на грани, такой радуги ощущений и переживаний. Она чувствовала себя единым целым, а происходящее фантастическое действо казалось единственно правильным. Прерывистое дыхание любимой женщины звучало музыкой в ушах Кузьмы, а горячие и пылкие её прикосновения отдавались в каждой его клеточке вспышками маленьких солнц.
Она ярко переживала ощущение стремительного полёта в никуда, в бездонную пропасть, до краёв наполненную сладким и непередаваемыми красками наслаждения. И - волнующие, проникающие до самых глубин её естества, движений кавалера ! В нежных и крепких объятиях она испытывала подлинное блаженство и истому. Кажется, по её щеке сползла слеза от избытка ощущений, и она впервые плакала от наслаждения, крепко обняв своего ненаглядного Кузеньку !
На её губах, дрожащих и влажных, вдруг расплылась глупая, но бесконечно счастливая улыбка. Она прикрыла глаза, погрузившись в блаженную расслабленность, не имея сил пошевелиться, зажатая между горячим телом своего кавалера. Это... было волшебно ! Сладко и блаженно ! Слишком остро, чтобы до конца осознать случившееся.
Ей неожиданно показалось, что сил больше нет, а по телу растекалась томная слабость и усталость. Казалось, что её кавалер обладал неисчерпаемой и неуёмной энергией ! За всю свою жизнь Федотов не знал более изнурительной и в тоже время такой сладострастной ночи ! Слёзы, наконец - то закончились, всхлипнув последний раз, она затихла. Навалилась внезапно усталость, её тело сладко ныло после непривычных упражнений. А завтра ещё и на работу !...
Ведь пятилетний план колхозу "Вперёд к коммунизму" никто не отменял ! Романтические и любвеобильные рандеву двух влюблённых на сеновале внезапно прекратились. В колхозе началась самая горячая пора летнего сезона - заготовка сена на зимний период для многочисленного колхозного стада коров и молодых нетелей. Для этих целей правление колхоза мобилизовало всех деревенских жителей, в том числе и школьников, отдыхающих на летних каникулах.
Тем более жаркая солнечная погода благоприятствовала этому тяжёлому, но очень ответственному и нужному для всех труду. Мужчины косили траву, как правило, вручную острыми косами - литовками. Косили по раннему утру, пока стояла роса на траве, а женщины позднее с детьми сгребали подсохшую траву в валки. И только после этого мужики стаскивали и складывали подготовленные валки сухой и душистой травы вилами в могучие копны.
Правду говорят, что деревенская жизнь, прежде всего, отличается от городской тем, что на селе человек с малолетства приучается к каждодневному тяжёлому труду. Иначе в глубинке не выживешь. Здесь нет ресторанов быстрого питания, как говорится, что посеешь, то и пожнёшь. В деревне Александровке воздух звенел от жары и выносимого зноя. Стоял раскалённый полдень, а деревенская округа словно вымерла, прибитая удушающей жарой.
Животные, как и люди, попрятались в прохладных местах, и даже детишки оставили свои радостные игры, предпочитая проводить время у колодца или в чистых водах речушки Улуйки, где можно вовремя облиться водой и вдоволь накупаться. Но взрослые родители - колхозники, несмотря на лютый зной, неустанно продолжали трудиться в поле. Летняя жара изнуряла колхозников горячим дыханием, пахло цветами, сухой землёй, луговыми травами. Просыпались колхозники рано около шести утра.
Едва влажное, словно из воды вынырнувшее сверкающее яркими лучами солнце, пробилось сквозь пропитавшиеся туманом облака. Когда же оно чуток приподнялась, то пригрело по - летнему, наполняя души местных сельчан Александровцев радостью погожего дня. Ветер - бродяга ласково шелестел, теряясь в пересушенных зноем в густой листве деревьев, создавая иллюзию вечного блаженства. Где - то на улице сибирской деревеньки раздавались чарующие мелодии птичьих трелей...
С утра, пока было прохладно, деревенские труженики старались сделать по максимуму. Около полутора, двух десятков копён при помощи колёсных тракторов Белорус марки МТЗ - 50 колхозники стаскивали рядом в круговую, а затем воздвигали огромные зароды. Напряжение и усилия были столь высоки, что придя с жаркого и трудного рабочего дня на сенокосе деревенские жители, успев приготовить ужин и поесть сразу падали в постель и засыпали крепким сном до следующей трудовой смены.
О свиданиях речи ни у кого из колхозников не шло. Как гласит народная мудрость: "Ни до жиру быть бы живу !". Всё это время Кузьма и Люба скучали друг по другу. Ей часто мерещилась вдалеке кряжистая и широкоплечая фигура милого Кузеньки, дрожащая от летнего зноя горячей земли. Сердце начинало громко бухать, руки потели: фигура, скинув оковы миража, превращалась в идущего с колхозного покоса плотного телосложением работника в светлой рубахе.
Казалось: ветер доносил его родной голос. И вот они снова вместе. За окном на землю спускался ранний летний вечер. Сухой зной сменила лёгкая, свежая прохлада. Он протянул ей руки, его карие глаза пылали, и Люба вложила свои ладони в его. Кузя привлёк её к себе, и она всем телом почувствовала его прикосновение: всё произошло слишком быстро. Предвкушение близости опьяняло женщину, и она уже улетела, утонув в своих женских романтических фантазиях. Кровь застучала в её висках. Желание, густое и горячее, вдруг плавно разлилось по животу.
Где то внутри, в тёмной глубине, её мышцы сжались от сладостного томления. Чувство такое приятное, что ей хотелось закрыть глаза, но она была словно загипнотизирована пылающим взглядом близкого человека. Любимый мужчина был прекрасного телосложения. Мягкова залюбовалась выпуклостями его груди, подтянутым животом, сплетёнными из сплошных мускулов руками и бёдрами, и, прежде всего его толстым и прямым детородным солистом, величаво поднимавшимся вверх прямо из подбрюшных волос.
Она даже не поняла, как они снова оказались в постели посреди одурманивающих запахов и ароматов душистых трав сухого сена. Он сжимал её в своих нежных объятиях, сдерживал. И сжимал губы свои. Чтобы не отвечать на её поцелуи. Он знал, что надо довести её до полного белого каления страсти. Он умел это делать. Учиться целовать надо всегда. Поцелуй - это искусство. Надо всю жизнь осваивать это искусство постоянно оттачивая и шлифуя.
И сколько не учись, всегда есть неисчерпаемые возможности для безграничного совершенствования. Природа наградила его безграничной щедростью. Он умел дарить. Поцелуи дарил. Она внезапно провалилась в бездну. Как способный танцор Кузьма повлёк её за собой. Он повлёк её в поцелуй, словно в таинственный танец. И она смело последовала за ним, как идут за умелым, доверяясь его искусству и опыту. Он дарил ей тот поцелуй, который суждено помнить. Он отдавал его с царской щедростью.
И в благодарность за бесценный подарок она хотела кричать, она хотела поделиться с ним, рассказать как ей хорошо, ей надо поведать ему, что в кино целуются совсем не так, что она не предвидела, что это может так... Но она вдруг осознала, что для этого у неё не хватит слов. И тогда она выразила всё одним глубоким внутренним стоном. У неё снова вырвался стон. Кузьма с трудом сдерживал чувства, в крови бушевали гормоны. Он просто изнемогал от желания.
Сжав его руку, она почувствовала его бицепс, удивительно сильный, твёрдый, словно гранит. На лице его появилось выражение чистого блаженства, а Люба практически билась в конвульсиях от наслаждения. На этот раз Кузьма не останавливался, продолжая методично двигать взад и вперёд своей крупнокалиберной пушкой. Он опирался на локти, и теперь Люба чувствовала на себе вес его крепкого и сильного тела. Сначала он двигался медленно, свободно выходя и входя в неё.
По мере того, как она привыкала чувствовать его внутри себя, её бедра начинали неуверенно двигаться ему навстречу. Он двигался всё быстрее и быстрее в беспощадном, неослабевающем ритме, и она вдруг подхватила эти притягательные и неумолимо сладкие движения. От накрывшей волны блаженства её бросало то в жар, то в холод и она отчаянно хваталась руками за простыню. Каждый нерв её тела словно запел и затрепетал в агонии симфонического шедевра и упоения.
Кровь вскипала в её в жилах. Она будто рассыпалась в его руках на тысячи мелких кусков, а её тело пронзала судорога потрясающего восторга и великолепия ! Он зажимал ей рот поцелуем, а его язык вбирал её крики.
- О боже ! Это было чудесно и превосходно ! - трепетала женщина не в силах молча пережить этот восторг и ядерный взрыв нахлынувших на неё чувств. Она ощутила, как у неё нарастает уже знакомое чувство. Она словно вся одеревенела и затрепетала, обливаясь потом !...
- О господи !...
- Я и не знала, что так бывает !...
- Даже не представляла, что может быть так хорошо ! - лепетала она. А он начал двигаться в ней быстрыми, сильными толчками, снова и снова, неумолимо, безжалостно, пока она опять не оказывалась на грани. Мысли её разбегались... оставались лишь ощущения... только он... только она... о, пожалуйста !...
Вдруг она обмякла, достигнув высшей точки блаженства, и словно распалась, растворилась в сладком и бездонном омуте безумия ! Сразу вслед за этим Кузьма проник ещё глубже. Ещё одно сильное движение и он, со стоном выдохнув замер, достигнув высшей точки ! Она всё ещё не могла отдышаться, сердце колотилось от счастья, в мыслях полный разброд.
- Здорово !...
- Это было потрясающе и непередаваемо !
Она открыла глаза: любимый по - прежнему, упирался лбом в её лоб, а его глаза были закрыты, дыхание неровное. Наконец он открыл глаза и встретился с её взглядом. И только потом медленно вышел из неё. Её дыхание всё ещё было неровно, и она только приходила в себя после бурного и продолжительного оргазма ! Прошло немного времени, и Люба постепенно пришла в себя.
- Хочу еще раз ! - горячо прошептала она.
На лице Кузьмы мелькнуло выражение облегчения, а потом он полусомкнув веки, и внимательно посмотрев на неё, прищурил глаза.
- Хочешь ещё ?
- Да ! - умоляла она.
- А ты, оказывается, требовательная штучка ! Переворачивайся на животик.
Она бросила на него быстрый взгляд и охотно повернулась.
- Какая у тебя красивая и нежная кожа !...
Она почувствовала тепло его кожи. О - ох !... Райское наслаждение.
Его голос дурманил, а слова кружили голову. Она вдруг почувствовала на бедре его нарастающую эрекцию грозного орудия и одновременно на щеке его дыхание и мягкое прикосновение губ.
- Ты пахнешь божественно ! - Кузьма уткнулся носом ей за ухо.
Томительное блаженство потекло по жилам, словно адреналин. Люба закрыла глаза и постаралась дышать ровно, вбирая беспорядочные ощущения, которые высвобождались в ней и внезапный огонь, проникший и неуклонно пожирающий её тело. Томное желание разливалось по всему ее телу, она отключилась от всего и целиком отдалась его ласке. Девушка чувствовала себя на вершине блаженства, ощущая, как две руки Кузьмы ласкают её... Всё её тело ломила вожделенная страсть, губы дрожали. Молодая женщина изнывала от блаженства, чувствуя, как