Природа не признает шуток, она всегда правдива, всегда серьезна, всегда строга; она всегда права; ошибки же и заблуждения исходят от людей.
Иоганн Вольфганг фон Гёте (28 августа 1749 - 22 марта 1832) - немецкий поэт, драматург, романист, учёный-энциклопедист, государственный деятель, театральный режиссёр и критик
Он присел на корточки, грелся, а затем принялся просушивать одежду, портянки и бельё. Сухая одежда - это самое важное в такую холодную ночь и морозную стужу в суровой сибирской тайге. За хрупкой стеной шалаша продолжала бушевать суровая и злая пурга. Лёжа напротив костра, лайка внимательно наблюдала за тем, как озорные огоньки играют на лице хозяина - Кузьмы, который протянул вперёд руки. От костра несло теплом.
Пахучий дымок ласково обволакивал временное убежище изнутри, надёжно пряча охотника и лайку от стужи. Было хорошо. А за стенами шалаша по - прежнему лютовала вьюга. Трещала тайга под натиском могучего северного ветра, а сияние костра причудливо качалось из стороны в сторону, словно пьяненький мужичок на ослабевших ногах. Задрав голову, Карай посмотрел на охотника своими маленькими сверкающими глазами.
Встретившись с ней взглядом, в голову зверобою пришла мысль - "Как мне здорово повезло с охотничьей лайкой !". Приятно слушать, как злится вьюга, как стонет тайга и воет ветер, беззастенчиво гуляя и заглядывая в старые дупла. Что - то чарующее и непостижимое есть в этой музыке живой природы. Трудно представить горы, тайгу, море без бури, грозы, грохота обвалов, без плеска волн, шума ручейков, без птичьих песен, рёва маралов и без гусиного крика в небе.
В постоянном сочетании этих звуков и раскрывается большая и широкая жизнь природы. По обширной поляне бывшего леспромхоза Татарки и в округе вольготно гулял и буйствовал буран. Погода продолжала бесноваться. Гнулись стройные ели, громко звеня на ветру мохнатыми лапами веток. Свистел ветер, унося в пространство потоки снежной пыли. Ничего вокруг не было видно. Снежный смерч продолжал неустанно властвовать над сибирской тайгой.
Глухо стонал лес, трещали и ломались старые деревья, не в силах выдержать порывов налетевшего ураганного морозного ветра. Уже не в первый раз подумав о том, как в сущности немного надо человеку для счастья, охотник сидел с Караем у животворного костра набираясь сил. Опытному охотнику казалось, что огонь наполняет его новыми силами, ощущением покоя и радости, и твёрдой уверенностью в том, что теперь - то точно всё будет хорошо.
Сидя возле пышущего жаром костра, охотник быстро согрелся и в просушенной одежде и обуви крепко уснул после такого трудного и изматывающего дня, выпавшего на его долю. Наконец - то после полуночи снежная буря угомонилась, вдоволь напакостив и наигравшись. Раскаты ветра над обширными снежными полями постепенно затихли, завывания и стоны над равнинами с околками и хвойными рощами становились всё тише и уносились всё дальше.
Наконец они превратились в едва различимый шёпот в ночи. Непродолжительный снегопад унёс куда - то и тучи. Всё успокоилось и, казалось, погрузилось в длительный сон. Только изредка доносились иногда до слуха Кузьмы потрескивание старых лиственниц и елей, которые как бы выпрямлялись после снежной бури. Всё сковало холодным дыханием сибирской ночи. По одной, по две, а затем и целыми созвездиями на небо высыпали звёзды. Мрак растворился в ярком свете. Тихо.
Но иногда в лесу рождались глухие стоны, и тогда казалось, что кто - то бесшумно бродил возле шалаша. Ночная темнота покрыла лесную чащу. С наступлением темноты для многих хищников начиналось время охоты. Тёмное и суровое время борьбы за выживание ! Через какое - то время вдруг всё стихло. Ни один звук не нарушал покоя. Тихо и в шалаше. Сквозь тишину доносился до слуха путников лишь тихий шорох снегопада. Во второй половине ночи, из - за макушек елей, выглянула бледноликая луна, и тотчас заметно посветлело.
В стылой синеве неба одна за другой загорались звёзды. Сквозь толщу атмосферы, просветлённой вьюгой и ветром, отдельные небесные светила приумножились, казалось, в целые созвездия, пока не украсили небо золочёными вставками вышивок на бесконечном фоне пурпурно - синего гобелена. А златоликая луна заплескалась, как слабая приливная волна, омывая ночную сибирскую тайгу своими жёлтыми лучами.
Тёмная ночь уже вовсю разгуливала по тайге, в качестве всесильной царицы и зоркой хозяйки, бесцеремонно заливая всё вокруг, словно проказник - ученик, чёрными чернилами. Напоследок, достав из кармана пригоршню звёзд, она ловко и сноровисто швырнула их в небо, как придётся. Успокоившись на этом, ночь взмахнула своими сильными крыльями ночной птицы, полетев озорничать дальше на запад.
Спал охотник чутко и урывками, вставал, подкидывая новую порцию сушняка в костёр. В пургу спишь чутко. Тело отдыхало, а слух сторожил, глаза закрыты, но будто всё видят. Рядом находился верный и надёжный Карай. Лайка спала вместе с охотником в комфортном временном жилище. Иногда она вскидывала вверх морду чутко прислушиваясь, поднимала ушки, тревожно дёргая носом, ловя ноздрями тревожные и незнакомые запахи тайги. Тихо зевнул Карай, и Кузьма проснулся от холода.
Он не мог двинуть ни рукой, ни ногой, голова валилась на грудь. Из - под седого пепла на него сиротливо смотрели красные бусинки дотлевающих угольков. Расшевелил в костре угли, подбросил на тлеющие угли стружки, мелких веток сушняка, и снова огонь ожил. Весело затрещали ветки валежника. Лайка открыла глаза и начала следить за причудливыми играми огня.
Зверобой тоже смотрел на танцующий огонь и жёлтые языки завораживающего пламени. Перед глазами зверобоя проплывали картины весёлого, беззаботного детства и горячей, бесшабашной юности. В проёме шалаша стояла непроглядная темнота, лишь потрескивающий в костре огонь освещал скромное жилище - шалаш, покрытый сосновыми ветками, а сверху надёжно укутанный снегом. Снежная буря умерила свой гнев и мятежность и совсем стихла, а ветви хвойных деревьев замерли. Кругом тишина, белое безмолвие и бесконечность !...
В руках таёжник сжимал надёжную двустволку - переломку. Что значит доброе ружьё для охотника ? Это верный друг во всякое время дня и ночи, всегда послушный тому, кто им владеет, доставляющий ему пищу и посылающий смерть его врагам. Это верный сторожевой пёс, который никогда не предаст. Это прилежный хранитель спящего. Таким было ружьё и для Кузьмы.
Он ласкал его своей рукавицей, как друга, от ствола до приклада, и хотя решил провести всю ночь без сна, но под конец всё - таки заснул, прижимая его к своей груди. Он, то вскакивал, точно просыпаясь, то вновь успокаивался, но всё время судорожно сжимал в руках надёжного ИЖака. В костре весело потрескивал горящий сухой валежник, а языки огня жадно лизали их плотные тела, выплёскивая вокруг сочные порции живительного тепла и света. Охотник стал снова отогревать руки и грудь.
Мокрые дрова горели вяло, а усталое тело билось в колючем ознобе. Костёр разгорался всё сильнее. Пылавшие дрова в костре, снова быстро наполнили шалаш живительным теплом. Теперь можно опять раздеться и размять онемевшие за ночь конечности. Карай, свернувшись клубочком и прикрыв хвостом нос, безмятежно дремал у ног охотника. Тепло ободряло их обоих. Таёжник чувствовал, как организм набирает силы, как возвращается к нему бодрость, но слабость ещё прочно держалась в мышцах.
Огонь ! Что человек делал бы без него в дикой тайге ! У костра тепло. Отогрелись. Зверобой снова попил чай с сухарями. Рядом крепко спала лайка, пригретая теплом костра, но во сне, видимо, гоняла зверя: нервно визжала, дергая лапами, изредка открывала глаза, но не пробуждалась. Лишь только коснулось тела тепло костра, как неодолимый сон снова навалился на охотника и он с истинным наслаждением уснул, погрузившись в сладкие объятия бога - Морфея.
ИЖак лежал у него на сгибе локтя. Природа тоже продолжала отдыхать в тяжёлом забытьи, а в небе дерзко заискрились звезды. Луна, пересечённая белым рубцом, повисла холодным шаром в потемневшей синеве неба. В шалаше душно. Запах отогретой одежды, портянок, свежей хвои смешался с запахом разопревшего человеческого тела. Не дождавшись утра, забарабанил голодный дятел. "Угораздило же его начать день у нашего жилья - всех разбудил !" - тревожно подумал охотник после беспокойной ночи.
"Наголодавшиеся за долгую ночь обитатели тайги чуть свет на кормёжке. Каким чудовищным испытаниям подвергается их жизнь в этом холодном и неприветливом, суровом крае !" - продолжал свои невесёлые думы Кузьма. Ночь под утро стояла спокойной. Настолько тихой, как бывает тихой тьма перед рассветом. Что - то тяжёлое и давящее было в этом спокойствии. Медленно расползалась тьма.
Мутным рассветом заползло к ним в шалаш утро. Сквозь густые кроны лиственниц и сосен широким разливом отбеливало небо. В густую чащу сочилась зимняя ранняя заря. Она наливалась словно брусничным соком. В тайне становилось светлее и шире. Свет наступившего утра тревожил зверьков. Утра нетерпеливо ждали бурундуки, белки, дятлы, синицы и рябчики, вынужденные скрывать от ночных хищников своё существование. Вот где - то далеко, словно спросонок, щёлкнула белка - непоседа, вслед за этим пробудились и другие обитатели тайги. Проснувшись с рассветом и чувствуя себя отдохнувшим, и восстановившим силы Кузьма мысленно поблагодарил Бога за помощь, двинулся в дальнейший путь в родные пенаты.
А вся живность тайги разом застучала, запрыгала и защебетала. Ломкий стеклянный звон и хруст льда донесся со дна заледеневшего "Долгого" озера. Снег сравнял всё. Под ним исчезли все складки и морщины земли. Только деревья, покрытые со всех сторон снежной толстой бронёй, вздыбливали там и сям белую бесконечность сибирской тайги. Над рыхлым снегом за счёт генерала Мороза позднее образуется твёрдая кора, и по ней побегут и крупные и мелкие звери, начиная неумолимо, поедать друг друга.
Если замёрзнут и последние таёжные ручьи, животные станут лизать лёд и глотать снег вместо воды. В снегу они выроют лапами тёплые норы и берлоги, а снег заменит им и летний мох долин, и мягкие ветки кустарника, и сухую листву. Наконец, крупные четвероногие: лось, косуля и коза, утаптывая и взметая своими копытами снег, будут соединяться в стада и общими силами биться с хищниками - волками, поджидая весну.
Природа пробуждалась робко и недоверчиво. Только лес шумел вольно, широко, как неутомимая могучая река. Кругом шалаша настрочили замысловатые узоры рябчики. К их жилью ночью забегал осторожный соболь. Он немного потоптался у шалаша, что - то разрыл в снегу и потянул свой след в сторону Максиной старицы.
Выйдя из заваленного плотным слоем снега шалаша и собрав нехитрый скарб, охотник не спеша покатил на широких лыжах вместе со своим неотлучным другом Караем в сторону дома через Викторов покос и далее через чистый ручей - Камышевку и "Силосные ямы" к родным пенатам. Когда он вышел из шалаша, на востоке за высокими вершинами сосен, словно величавых великанов разгоралась утренняя заря. После бури крепко спал старый лес, не колыхался воздух. Снег, в изобилии падавший до середины ночи, теперь перестал идти. Ни малейшего дуновения ветерка не чувствовалось в воздухе, и хлопья снега, уцепившись за самые тоненькие веточки, так и остались висеть на деревьях.
Хотя ветра и не было, но мороз был суровый. Несколько ниже от шалаша мохнатые ветви лиственниц, сосен и елей наполовину согнувшиеся под тяжестью придавившего их снега и льда, мощной стеной окаймляли Долгое озеро, окутывая его непроницаемым мраком. Там же на берегу водоёма весело перекликались и пересвистывались рябчики. На свежем пушистом снегу уже успели наследить неутомимые и неугомонные белки, а на обширной поляне настрочили мелкими стежками юркие мыши.
Ни малейшего ветерка. Торжественно - спокойно стояли ели, словно стройные ряды манипул и когорт, грозных римских легионеров, а с их ветвей прихотливо свисали длинные пряди светло - зелёных лишайников обильно посеребрённых инеем. Ветра не было. Над тайгой поднимался рассвет. Окружавшая их тайга дышала покоем и вечностью. Впереди Кузьму с лайкой Караем встретила одинокая лиственница и словно тихим, ласковым шёпотом, она качнула ветвями под слабым дуновением ветерка как бы пытаясь обнять охотника.
Тяжело вздохнув и поправив на плече ремень ИЖака охотник покатился вперёд. Недовольно фыркнув вслед за ним посеменила и собака. Ещё несколько минут два силуэта были видны, а затем скрылись за облаками белоснежной позёмки, растаяв, словно призраки в неизвестности...