Когда искренне любишь природу, красоту найдешь везде.
Винсент Ван Гог (1853-1890) - один из самых загадочных и самобытных художников-постимпрессионистов.
И матёрый вожак, не мешкая дал повелительный приказ:
- Вперёд ! В погоню !
Шли быстро и чётко след в след. Так, чтобы никто не смог понять, сколько в стае голов. Первыми бежали самые слабые. Они протаптывали следы для воинов, что следовали за ними, чтобы те не теряли попусту силы. Далее, в середине колонны бежали самки с детьми, позади снова воины, а замыкал процессию огромного размера матёрый волчара - вожак стаи.
Он всегда следовал последним, чтобы видеть всё, что происходит впереди и корректировать поведение стаи. Запах добычи подбодрил волков, и они дружно мчались по следу сохатого. Погоня за трофеем оказалась для хищников непривычным и трудным. От волков требовалось колоссальное напряжение сил, чтобы преодолевать болотистую Камышевку, прыгая и увязая в глубоком и рыхлом снегу.
Но вот на пригорке стая вышла на плотный наст утрамбованный буранами и вихрями. Идти стало легче, но буран свирепел. Но безжалостный и колючий ветер поднимал столбы снежной пыли, бросал их на стаю, преграждая ей путь к желанной добыче. Пошёл снег. Миллиарды пушистых снежинок, чёрное небо смешалось с землёй.
Снег летел в манящий бескрайний и бездомный мир мрака. Вот уже в течение нескольких дней и ночей никто нигде не устраивал резни, и острые клыки и налитые кровью глаза горели неистовым желанием - поскорее убить и ощутить вкус живой плоти. Эта жажда убийства, нахлынувшая на самых диких волков, горячей волной затопила и вожака стаи.
От налетавшего северного ветра было страшно холодно. За гребнем невысокого косогора у Курдюкова колодца волки увидели узкую полоску снежного надува и на нём взбитый снег. Вожак жадно глотнул воздух разгорячёнными ноздрями и подал знак стае - не отставать ! Да и остальные хищники уловили запах добычи.
Их возбуждение сдерживалось и подчинялось коллективному инстинкту, и стоило стае ступить на тропу преследования, как вся орда умолкла и из неё не вырывалось ни единого звука. Она являла собой сверхъестественное и призрачное многоголовое чудовище, безмолвно несущееся сквозь мрак, подобно несокрушимой волне цунами, повинующимся ударам единого сердца.
Молчание стаи было частью безмолвия, наступающего морозного вечера и тёмной ночи. Продвижение сопровождалось лишь мягким ритмичным топотом множества лап, тяжёлым учащённым дыханием, щёлканьем челюстей и жутким глухим подвыванием.
Они бежали молча, плечом к плечу - белое призрачное олицетворение свирепой жестокости, могучая сила челюстей, клыков и мышц, настроенная на смерть. Тем временем успешно уходил от погони в сторону Барановского угла старый, но сильный и выносливый сохатый. Много раз он встречал и провожал зиму, менял шубу, голодал, мёрз, изнывал от сибирской жары и гнуса, пока не стал опытным и искушённым в дикой и безжалостной дикой природе.
Таких животных в народе резонно называют - "Тёртый калач". Отличительная особенность этого пятисоткилограммового красавца животного - повелителя бескрайних сибирских просторов ветвистые рога, похожие на соху. От этого за ним в народе прочно закрепилось название сохатый. Его толстые и непомерно тяжёлые семнадцати - килограммовые рога у основания почти соединились.
Основание рогов - короткий ствол и разветвление в виде лопаты, на которой размещались 18 отростков. Изначально они мягкие, основа покрыта тонкой кожей и короткой нежной шерсткой. Удар копыта передней ноги животного настолько силен, что лось может убить им медведя. Так прошла его жизнь среди привольных просторов Сибири и глубоких снегов. Пришла старость.
Отяжелели его рога, притупились копыта, сузились прыжки. Поздно стал линять. Удлинились и тропы, всё труднее и труднее стало преодолевать расстояния. И всё же сохатый оставался отличным воином, ещё был при силе и хорошо видел, а зрение для него - не последнее достоинство ! До спасительной кромки соснового бора в Барановском углу оставалось совсем немного и сибирский богатырь прибавил ходу.
Тучи закрыли солнце, зимний день совсем помрачнел. В вышине прорвался ветер. Похолодало, и макушки деревьев накрылись шапками тумана. Ожидалась пурга...
Тут родина бурь, трескучих морозов и холодного пронизывающего насквозь ветра. В непогоду ударит мороз, завоет пурга, ветер взвихрит сухой снег, сдувая его с открытых просторов и обнажая на пригорках землю.
Вожак стаи внезапно остановился, вытянул передние лапы вперёд и глубоко вонзил когти в примятый снег. Он поднял морду вверх и тягуче завыл. В этом протяжном и печальном вое, в этих заунывных звуках - вся волчья душа - злая, угрожающая, исполненная беспредельной тоски и чаще всего голодная...
Не на шутку разыгралась пурга. Безжалостный и холодный ветер, наполненный снежной крупой, напоминавшей мелкую дробь, проносился по вершинам сосен, гнал сыпучий снег, заволакивая чернотою ближние околки леса. Он дочиста вымел бескрайние сибирские просторы в Александровской округе, засыпая все лесные тропинки, стирая все звериные следы. Ветер залепил морду вожака снегом.
Он всё чаще поворачивался назад, торопил волков. Те приотстали, растянулись, не было сил сопротивляться бурану, колючий холод пронизывал тело. Худо голодному волку в непогоду! Впереди стаи атаман таёжных разбойников расклинивал могучей грудью снег, хватал его пастью, жадно глотал, пытаясь поддержать силы.
Но не так просто загнать зимой крупного зверя по глубокому и рыхлому снегу ! У него ведь метровые сильные и невероятно выносливые ноги, пошёл и пошёл, только сучья трещат, да из - под широких копыт белая пыль вихрем поднимается. А силища какая: ногою так долбанёт и приласкает - из одного волка два станет, рогом ударит или насквозь прошибёт либо лапы с рёбрами переломает.
Зря стая с ним связалась, не догнать, достать ! Далеко ушёл и всё норовит логами, где глубже снег. Понимает, что делает. Волки бегут по брюхо в снегу, передний грудью путь прокладывает. Сохатый уверенно ускользал от хищников в глубь хвойного бора, в Барановском углу, в самую чащу леса и всё махом, без передышки.
Огромное расстояние преодолел он, ой, как много, волкам не догнать ! Только перед рассветом он попал в знакомые места, куда спешил. Тут уж его никто не потревожит: глушь, чаща, к тому же место обильна кормами, можно беспечно прожить много дней. Лось затормозил бег. Тяжёлое дыхание выдавало усталость. Он казался ещё более неповоротливым и ещё более грузным.
Сохатому, как никогда, хотелось прилечь, уставшие и гудевшие ноги требовали передышки. Он теперь не верил тишине, лишившись покоя. Кочки, пни, тени деревьев пугали его, он подолгу всматривался в густой сумрак таёжной глуши. Но усталость брала верх, и зверь сдался. Через минуту он лежал на снегу, разбросав ноги, откинув голову с тяжёлыми рогами.
Совсем рядом высокие, статные лиственницы, тревожно шелестели среди непроглядной ночи. Некоторое время он старательно прислушивался к окружающим шорохам и подозрительным звукам, но уставший организм усиленно требовал отдыха. Сознание постепенно отключилось, и он провалился в белый туман, странного липкого сна...
Его и сонного не покидало чувство большой тревоги. Он тяжело дышал и ёрзал всеми четырьмя ногами по снегу, словно удирая от невидимых преследователей, и, наконец - то, вскочил, шарахнулся в сторону, да вдруг остановился, не узнав места, в котором оказался. Ноздри раздулись, уши поднялись по стойке "Смирно".
Тусклым взором он смотрел на свой след, прикрытый сумраком. Вокруг тишина, ничто не шевелилось, только мороз немою поступью безраздельно хозяйничал в сибирской глухой тайге, и где - то далеко знакомо постукивал дятел, - значит, уже утро. Тихо утром в глухом лесу. Но тишина лесному гиганту показалась зловещей, а окружающая природа - чужой. Изредка пропищит синичка; перепорхнёт, сядет долбить дерево дятел.
Проснувшиеся вороны, молча и в одиночку, летали над землей в поисках добычи. Ни в ленивом полёте этих долговечных птиц, ни в раннем утре, которое повторялось аккуратно и непременно каждые сутки, ни в безграничности просторов Сибири - ни в чём не видно было смысла. Зверь осмотрелся, пошагал по скрипучему снегу, постоял у края осинника, послушал...
В коротком сне его уставшие ноги всё - таки отдохнули и он снова был готов к бескомпромиссной схватке со злобными хищниками. Только длительная передышка могла вернуть все силы лесному великану. Внезапно из далёкого края густого хвойного бора в утреннюю тишину просочился еле уловимый звук - то где - то далеко, на его следу, выл голодный волчара.
Лось подумал, что он обознался и стоял, не шевелясь, но вой повторился, ещё более заунывный и жуткий. И тут до животного дошло что его всё - таки преследуют хищники и забираясь в дебри девственной тайги он только облегчит задачу волкам его уничтожить.
В его мозгу неожиданно ярко вспыхнула спасительная мысль - уходить в глубь тайги, а наоборот изо всех сил спешить к населённой людьми деревеньке Александровке. Какое - то глубоко внутренне чувство подсказывало ему что только там он найдёт спасение от сухопутных таёжных корсаров - волков. Сейчас он находился на Сербище у Красненкиного озера.
Если бежать по извилистому руслу речки Улуйки, то до деревни километров около десяти. По прямой меньше, но там глубокий снег особенно на Викторовом покосе, а силы на исходе. Если двигаться по руслу речного водораздела, где снег сильным ветром значительно выдувался к обоим берегам, то по этой причине перемещаться по середине речушки было значительно легче.
Лось, наметив маршрут предстоящего ухода от смертельной погони бросился по чаще в глубь лога, по направлению к руслу водной артерии. В течение многих недель расселина, словно глубокая колея, накапливала в себе нанесённые ветром снежные сугробы и местами была переполнена почти до краёв. Сохатый пугливыми шагами отмерял тайгу, с трудом передвигаясь по глубокому снегу.
Устал зверь, тяжело перешагивая через валежник, обходя бурелом, завалы, нехитро путая свой след. А сам зорко оглядывался, настораживая уши, нюхая воздух, не уверен, что волки совсем отстали от него. Скорее бы до речки - Улуйки, там, в осиннике, много корма и глушь, лучшего места для отдыха не найти. А потом он непременно уйдёт в другое место.
Над вершинами ближайших холмов плыли стада туманно - серых туч. Ветер подгонял их с востока на запад, и они равнодушно взирали за ожесточённой дуэлью между представителями животной фауны за право жить в дикой природе. Какая страшная сила была в волчьем вое ! Лёгкими прыжками вожак стаи рассекал снег. В его движениях не было торопливости, будто понимал волк - куда бы ни бросился лось, как бы ни петлял по тайге, а уж коль отдал свой след волкам - не миновать ему схватки со стаей.
Следом за вожаком стаи бежала его подруга альфа - самка. Она была измучена, бока ввалились, спина сгорбилась, но благодаря своей потрясающей и невероятной выносливости волчица сохранила лёгкую походку.