В это время возле "Летней дойки" перелетая от хвойного дерева к дереву серо - бурая с пёстрыми пятнами и с белой грудкой ушастая сова с высоты полёта зорко высматривала добычу.
Вдоль русла речушки Камышевки, осторожно пробираясь скакал заяц - трусишка, а густой слой - ковёр таёжной листвы и хвои похрустывал и шелестел под его мохнатыми лапами.
По этой причине он часто останавливался и сторожко, прислушиваясь к тревожным звукам и шорохам. В просторной заводи Камышевки у Летней дойки иногда раздавались всплески - это возились у своей плотины, вышедшие из нор бобры.
Зайчишка внимательно слушал все эти звуки. Он их знал и знал также, что никакой опасностью эти звуки ему не грозят. Ночь миновала.
Постепенно окрестности сибирской деревеньки Александровки наполнялись серым сумраком, отчетливее стали видны отдельные ветви деревьев, посветлело на востоке.
Это грозный и властный воевода - солнышко выезжал на своей огненной колеснице на дневное боевое дежурство.
Животворящему и могущественному солнцу поклоняется всё живое, а радость наполняет как людей, так и животный с растительным миром, когда его быстрые скакуны, впряжённые в боевую колесницу, появляются из небесных врат, распахнутых розовощёкой зарёй.
На протяжении всего его пути в течении светового дня: дикие птицы, таёжные звери и растения разносят ему хвалу и гимн благодарности за яркий свет и живительное тепло до тех пор пока пурпурные колёса небесной солнечной колесницы не исчезнут на западе.
У огненных коней солнца багровели ноздри, а пламенные гривы развевались по ветру. Начинался новый осенний день.
Осенние дни становились всё короче, всё тусклее и бледнее светило солнце. С каждым днём новые признаки осени появлялись в сибирской тайге.
Верхние части крон могучих сосен - великанов и елей за день нагревались, а к вечеру снова остывали. Свора крикливых и непоседливых дроздов шумно шныряли от одной рябины к другой в поисках ягод для пропитания.
Днём, в таёжной чаще слышалась настойчивая, гулкая дробь большого пёстрого дятла и резкая, очень громкая - чёрного дятла - желны.
Утки породы - кряквы и чирков нагуляв за три месяца жаркого и благодатного лета толстый слой жирка и вырастив потомство, постепенно сбивались в крупные стайки для скорого отлёта в тёплые края и страны.
Молодняк уток всех мастей взрослел быстро, а выживали здесь, как правило, самые быстрые, и самые осторожные. Серое небо опустилось на окрестности деревни Александровки.
Над сибирской речушкой Улуйкой с кристально - чистой водицей серым покрывалом повис густой туман. Хмурая муть затянула всю округу, сыпанул пригоршнями мелкий, просеянный через облака, моросящий дождик. День, два, неделю.
Иногда налетал свежий ветер, обычно с севера. Ненадолго разгоняя серость мокрой мглы, и тусклое небо окрашивалось необычайно глубокой синевой, с фиолетовой примесью.
Не остывшее ещё солнце согревало сырую поверхность земли, торопясь напитать её последним теплом уходящего лета. Осень, глубокая осень !
Серое хмурое небо, низкие, свинцово тяжёлые и влажные облака. Рощи на бескрайних деревенских полях и таёжные трущобы, потеряв лиственный покров, вдруг стали прозрачны, словно горный хрусталь.
Всё видно насквозь в самой глухой древесной чаще, куда летом не проникал глаз человеческий.
Старые деревья давно облетели, и только молодые отдельные берёзки упорно сохраняли ещё свои увядшие желтоватые вперемежку с красными листья, блистающие золотым отливом, когда трогали их косые лучи невысокого осеннего солнца.