Если природа - это материя, стремящаяся стать душой, то искусство - это душа, выражающая себя в материальном.
Оскар Фингал О"Флаэрти Уайлд (16 октября 1854 - 30 ноября 1900) - ирландский писатель и поэт. Один из самых известных драматургов позднего Викторианского периода.
Таёжник неожиданно вспомнил, как несколько лет назад их здесь застигла непогода с сильным бураном и они едва с Караем не погибли. Выжили чудом, соорудив шалаш у огромного выворотня хвойного дерева и растопив костёр. Внезапно на пути возник бурелом. Он встретил ощетинившимися верхушками поваленных осин.
Кузьма помнил, что ещё недавно на этом месте, где заканчивалась вырубка, стеной стоял тайга, по краю которого вытянулись свечками, оставшиеся кургузые осины. Однажды налетевшая могучая буря легко поломала беззащитные деревья, устроив большой завал.
Зверобою с Караем, чтобы пройти к Сербищу пришлось обходить это место, делая нешуточный крюк. Он уже возвращался из очередной охоты с Сербища, в одно из охотничьих зимовьев, расположенного возле Каменки - речки. "Здесь, в тайге, воздух настолько был стерилен, что, даже если и захочешь заболеть, не получится - подумал внезапно охотник - Да, здесь климат действительно суров, но здоров. И пот, который льётся из меня ручьями, тоже здоровый.
Хорошо, что у меня есть шерстяное нижнее бельё, а также связанный Зоей толстый шерстяной свитер. Шерстяное бельё никогда не бывает влажным, и в любой мороз, поэтому в нём не замёрзнешь". На отогретый дневным тёплом лес упала густая изморозь. Солнце, перевалив за полдень, стало припекать сильнее. Размяк и оттаял снег.
Брызгал из - под лыж снег, мимо мелькали сосны, призёмистые ели и кусты. Внимательный взгляд охотника привлекла вилка сосны, где застрял крупный обломок рогов сохатого. Подойдя поближе, Кузьма обнаружил несколько сломанных молодых елей и сосёнок, а на колючих кустах висели клоки густой шерсти парнокопытных. Все отдельно сложенные вместе кусочки - пазлы общей картины подсказывали опытному охотнику лишь одно.
В брачный период, который у лосей обычно начинается с первыми заморозками, осенью, и длится около 35 - 45 суток здесь на этом месте произошло ожесточённое противостояние двух самцов - гладиаторов, за право спаривания с самкой - лосихой. Возбуждённые звери "очёсывали" и "мочалили" деревья. Сдирание коры на стволах сопровождается нанесением секрета желёз, расположенных на голове.
Это период, когда могут случаться ожесточённые бои между самцами, которые конкурируют за право быть с определённой самкой.
У лосей довольно интересный период брачных игр. Самец изначально определяется, за какой самкой ему ухаживать, и лишь потом приступает к конкретным действиям. Завершающим этапом является вырывание самцом ямы, которая делается на изначально мочевой точке лосихи и заполняется своей мочой, где он тоже мажется.
Если самка даёт добро на отношения, то она должна вываляться в этой яме. Самки вступают в половую жизнь раньше, чем самцы в три - четыре года. Зверобой отчётливо представил себе страшную схватку двух таёжных великанов: горбя спины в предельном напряжении мышц, звери кинулись друг на друга.
Взмахи рогов, яростные удары, протяжный стон и треск сломанных деревьев. Земля из - под ног летит клочьями во все стороны, а густой горячий пар окутывает морды разъярённых противников. Какое страшное зрелище - жестокая борьба сохатых ! У одного из соперников после очередного выпада застряли рога в развилке, попав, словно в крепкие стальные челюсти уродливого дерева. Тогда соперник безжалостно его добил !...
Охотник довольно долго оставался в полной неподвижности, как тот пень, на котором сидел, желая дать отдых своим ногам и прислушиваясь к окружающей тишине. Она охватывала его душу, каким - то странным очарованием. Казалось, будто весь мир погрузился в небытие и даже дикие властители лесов не осмеливались выползти из своих берлог в этот час, когда небо начало щедрой рукой кидать нескончаемые белые хлопья, которые, без сомнения, набрасывали пушистый покров на всё пространство сибирской глуши.
Вдруг поднялся лёгкий ветерок, он покачивал тонкие берёзки с осинками и гнал по снегу мелкую крупу. Ветер тем временем крепчал. Он уже раскачивал берёзы, сбивая с них сверкающий водопад куржака, тихонько посвистывал в тонких ветвях. Небо затянуло серыми тучами, из которых повалил густой декабрьский снег, ветер разгулялся не на шутку и поднял настоящую метель. Из - за правобережной стороны речушки Улуйки, грузно поднимались, взбудораженные ветром тучи. Толкая друг друга, они расползались, затягивая небо.
А следом за ними мутной завесой хлестала по ближайшим околкам непогода. Тянула встречная позёмка. Снова похолодало. Крупные хлопья снега косыми лучами падали под ноги, засыпая следы вокруг. Лыжня была почти незаметна. Метель началась внезапно и за несколько минут превратила спокойный сосновый лес в бушующее пространство. Казалось, словно снежинки заполонили всё вокруг, уже не стало видно деревьев, и даже дышать стало трудно.
Снег забивал глаза таёжнику, и видимость вокруг упала до нуля. Вьюга совершенно исказила тайгу вокруг, спрятала привычные ориентиры. Шли медленно, молча, как обречённые на смерть ! Шаги и треск сучьев будили тишину. Летящий снег забивал глаза, не давал дышать. Двое среди бурелома и снега. На ледяном, пронизывающем ветру. Буря за спиной охотника и лайки из танцующего снегопада и вьюги словно превратилась в тёмную и воющую голодную волчицу.
Тучи снега клубились белым вихрем, свирепо гремел буран. Эта суровая и безжалостная сибирская глушь с её жестокими и морозами и холодами, а также снежными бурями с метелями пыталась сломать у самого мятежного и непокорного существа в природе человека всякую волю с сопротивлению, тем самым отнять право действовать в целях выживания и в то же время, не уменьшая при этом страха бытия !
Этот грозный невидимый властелин словно очерчивал вокруг охотника некий круг, границы которого ему казались непреодолимым препятствием и барьером для человека. Этот незримый господин являлся и стенами и одновременно надзирателем некой тюрьмы и узилища, где древо души человека способно лишь бессильно кружиться на месте, сознавая и созерцая собственное бессилие и несчастье.
Эта пустыня души вполне Вам известна и знакома, которой однако, человек не в состоянии дать точного определения, называя её то чёрной тоской, то меланхолией или отчаяньем ! Но меланхолия, как правило, всегда коренится в нашем недовольстве самим собой, причину которого нам необходимо отыскать, и упрёк, который мы обращаем к самим себе, невольно открывает им дверь. Внезапно волна отчаяния накатила, накрыв с головой охотника.
Дикая стихия суровой Сибири словно заново решила протестировать Кузьму с его верным Караем на крепость рук, ног и мужского охотничьего духа ! Казалось, что сознание покинуло его на некоторое время, и он механически на последних усилиях стальной воли шагал вперёд. Зверобой крепко замёрз, словно превратившись в снеговика. Мороз и ветер крепчал. Ресницы слипались от инея.
Едва слышное дыхание говорило, что сердце охотника ещё бьётся в груди. Порывы ледяного ветра и мороза сползали по склонам пологого холма. Сгущались тучи и бесился свирепой яростью налетавший в лицо охотника снег. Ледяной ветер становился все злее и злее, пронизывая Кузьму с Караем насквозь, разрывая тяжёлые тучи медленно скользящие по небу. Грозный и студёный ветер !...
Он гнул к земле длинные стебли сухой травы, зло и тонко выл как злобная волчья стая среди могучих хвойных деревьев выстроившись ровными шеренгами, словно непобедимые римские когорты и легионы перед решающим сражением. Злой ветер непреклонно жёстко наотмашь бил и хлестал по спине охотника, беззастенчиво воруя его дыхание. От него пахло снегом, а ближайшие вершины ближайших косогоров уже все сплошь были укрыты белым саваном.
Охотник угрюмо смотрел вперёд, за последнюю стену сосен и кустарника. Туда, где начиналась обширная, белая гладь Татарской поляны. Когда - то здесь стояло многолюдное поселение - леспромхоз под названием Татарка. Но давно уже отжила, ушла без следа в землю, и только старый кряжистый тополь, что было принято сажать в каждом поселении, подавал знак, что здесь когда - то жили люди.
А вблизи Круглого озера жили староверы. Не все в своё время были согласны с советской властью, и не всех устраивала такая жизнь. Вот и уходили люди в такие глухие места, ставили срубы, преодолевали трудности, выживали в условиях, где не каждый сможет существовать. Со временем кто - то уходил в монастыри, кто - то наоборот не выдерживал жизни в молитвах и поклонах и возвращался обратно в Александровку.
Даже здесь имелась своя, в определённом смысле интересная жизнь. Питались староверы тем, что летом даст щедрая сибирская тайга, а также промышляли охотой и рыбалкой. Жили в практически полной изоляции от общества. Но от их поселения тоже ничего не осталось только невысокие бугорки от могил на их погосте. По обширным просторам скользила снежная позёмка, на ветру качалась одинокая, высохшая полынь и крапива.
Следов вокруг не видно и местность, по которой он передвигался в связи с кромешной и плотной стеной бешеной метели неизвестна, и в какую сторону идти - охотник представления не имел. Вот тут он и подкрался - мерзкий и гадкий страх ! В голове всё помутнело, мысли закружили бешеный хоровод, а ноги стали вдруг ватными и непослушными. "Ну всё ! - подумал охотник - Мне трындец ! отбегался !".
Все эти мысли пронеслись в голове зверобоя со скоростью курьерского поезда. Пурга мела всё сильнее, а в душе Кузьмы затаился всё тот же омерзительный страх и какая - то безнадёга и безысходность. Могучий порыв ветра резко набрал силу, и всей своей мощью ударил в спину охотника. Не устояв на ногах, таёжник пошатнулся и неуклюже упал в снег. Мороз - батюшка начал нагло и беззастенчиво лезть зверобою под одежду. Ледяная стужа постепенно вгрызалась в тело, словно кузнечными клещами.
Гудящий, завывающий ветер словно взбесился, завывая как свирепый и голодный зверюга ! Бесшабашный танец снега сложился в замысловатые формы, будто сказочно обретая очертания силуэта и таинственного взгляда. Ветер сбивал с ног, жёсткие крупинки, попадая в лицо, жгли, как горячие угольки.
- Ну нет ! Врёшь ! Не возьмёшь ! - неизвестно кому прорычал Кузьма, встал на лыжи и двинулся вперёд.
В голове стоял туман. Охотник не мог думать. Страх и отчаяние заполнили его до края, грозя утопить в своих мутных водах. Он уже начал захлебываться их зловонной жижей. И крик, порождённый этим ужасом, уже был готов вырваться, чтобы заполнить всё пространство вокруг его. Но в этот миг Кузьме на помощь пришёл его верный и надёжный друг - Карай. Вроде бы отсюда они вышли ? Лайка нагло и крепко ухватила его зубами за рукав и потянула в другую сторону.
Таёжник послушно повернул за ней, и через некоторое время увидел ту самую валёжину, сидя на которой наблюдал за тетеревом. Обрадованный, он устремился вперёд, откуда только и силы взялись. Зверобой был буквально потрясён необыкновенной способностью собаки. "Ну и Карай ! Это же ходячий феномен ! Да, это просто непостижимо" - пронеслось в голове. Так Кузьма шёл, не переставая поражаться чутью и интуиции своего верного и надёжного друга.
А он по - прежнему бороздил снег впереди, терпеливо дожидаясь своего хозяина. Только одни голодные волки бодрствуют в такую сильную пургу. Они под шум и свист крутящейся прахом снежной бури рыскают по таким глухим местам, чутьём отыскивают косуль, давя их на месте. Лайка маячила впереди, не давая сбиться с пути охотнику. Усталость брала своё: ноги наливались тяжестью, лицо заливал пот, дыхание сбилось.
Холод пробирал до костей, и Кузьма начал стучать зубами. Проникающий в мельчайшие отверстия в одежде и обуви, снег быстро таял, соприкоснувшись с горячим телом. В обуви быстро стало влажно. Ветер неприятно бросал хлопья снега прямо в лицо. Два шага вдох, два шага выдох.
Полуоткрытый рот жадно хватал воздух. Сердце бешено колотилось в груди, прокачивая через себя десятки литров крови в минуту, стараясь снабдить кислородом жадно глотающие его клетки организма. Пот нещадно заливал глаза, а лёгкие с хрипом втягивали воздух, бросая его в топку взбесившегося сердца...
Равнодушная старуха - смерть терпеливо ждала, чтобы поглотить ещё одну ничтожную жертву. Эта всемогущая леди в чёрном балахоне с запавшими глазами поверти, умела ждать на неизбежное последнее свидание с ней с очередным беднягой !