Радость видеть и понимать есть самый прекрасный дар природы.
Альберт Эйнштейн - (14 марта 1879 - 18 апреля 1955) - швейцарский, немецкий и американский физик-теоретик и общественный деятель-гуманист, один из основателей современной теоретической физики
- Как же так Серёга ? - вопрошал Гена Сидоров - Я отчётливо слышал глухие шлепки от попадания пуль, а бурый проказник всё таки ускользнул от нас !
Хорошо приглядевшись под тусклым светом луны, мы обнаружили на месте падения косолапого тёмные пятна крови на белоснежном покрывале северной тайги. Преследовать раненного хозяина тайги в ночной и тёмной дремучей тайге - полное безумие, безрассудство и недопустимая роскошь для любого даже самого опытного и матёрого охотника ! Это как минимум бесплатная путёвка на то свет в "Могилёвскую" губернию ! Устроив скрытую засаду, свирепый хищник несколькими страшными ударами острых как бритва длинных когтей - зацепов с лёгкостью расправится с двумя ретивыми, и самонадеянными глупцами !
- Ладно, чего поднимать бурю в стакане ? - сказал я Сидорову.
- Сейчас валим тихой сапой на наш привал - стоянку, а рано утром с двумя нашими четвероногими и надёжными друзьями Штормом и Соболем отправимся на поиски фартового косолапого. Так и поступили. Мы легли с Геной возле тёплой "Буржуйки", усталость давала о себе знать, несмотря на стресс. Мозг всё метался в поисках ответов, но плавные волны сна уже начали меня укачивать и постепенно сознание провалилось. Так нам удалось вздремнуть несколько часов возле печки - буржуйки, а как только забрезжил ленивый рассвет прихватив с собой двух бойких лаек отправились в тайгу - добирать раненного и оттого ставшего ещё более опасным медведя - шатуна !
Перед уходом мы не забыли с Геной спозаранку выпить крепкого горячего чая и перекусить бутербродами. Силы и энергия нам нужны были как никогда - как глоток воды в жаркой пустыне. Неизвестно как долго нам придётся пропутешествовать в диких трущобах морозной тайги. На всякий случай прихватили с собой по краюхе чёрного хлеба да по куску вяленой сохатины да по армейской фляге горячего чая.
С нами на поиски топтыгина очень просился Фрол Неверов. Но я решил так: "Чем меньше стрелков - охотников в лесу, тем легче контролировать ситуацию !". До места нахождения привады мы с Геной вели на коротких повадках наших лаек. Боялись, что они, почуяв хмельную свободу, начнут искать острых приключений в виде поиска и разведки мелкой лесной живности в виде белок и других пушных зверьков.
Выйдя на маленькую опушку леса, где висела на верёвке приманка, Гена Сидоров от удивления присвистнул и недоумённо протянул:
- Сергей, а где привада ! Я устремил свой взор в сторону толстой сосны, где несколько часов назад висела на толстом суке приманка в виде тушки кабарги и ахнул. На верёвке уныло болтался, покачиваясь на ветру чисто обглоданный скелет этого зверя, отсвечивая на утреннем рассвете белизной костей.
- Ба ! да здесь после нашего ухода гремел по всей видимости отличный птичий пир ! - воскликнул я. От свежего и аппетитного мяса животного у лесных птиц - стервятников раздулись бока, словно маленькие бочонки. Они всегда так поступали, наедаясь до отвала впрок, если подворачивался фартовый случай. Ведь неизвестно когда им в следующий раз посчастливится вкусить столь изысканную и роскошную пищу. И действительно, набившие дармовой и вкусной говядиной желудки, некоторые таёжные птицы - падальщики забившись поблизости в густые кроны хвойной чащи, лениво дремали, не забывая чутко прислушиваться к каждому звуку и шороху.
А в это время по заснеженным таёжным дебрям Югры пробирался огромный раненный бурый медведь. Разъярённая звериная пасть издавала глухой протяжный рык и скалила огромные жёлтые клыки. Над таёжной опушкой пронесся далёкий крик ворона. Громкий и пронзительный. Прозвучал он так, будто чёрная птица голосила прямо у нас над ухом. Дурное предчувствие захлестнуло моё сердце с новой силой. Добавилась дрожь в руках, дыхание стало частым и горячим.
Настороженно прислушиваясь и прищуриваясь мы с напарником Геной Сидоровым зорко огляделись вокруг. Неожиданно повалил мягкий крупный бесшумный снег. Снег словно сплошной стеной обрушился на нас. Мы с Геной уже подумали, что в такую погоду найти и добрать подранка медведя невозможно, но как мы ошибались. Две матёрые сибирские лайки туго знали своё охотничье дело. Как только снег перестал идти они, словно опытные следопыты - зверобои начали нарезать большие круги, но след медведя шатуна всё - таки отыскали. Примерно через час непрерывного движения мы изрядно устали и присели у толстой сосны малость отдохнуть.
Не прошло и нескольких минут, как раздался глухой лай собак. Земля медленно поднималась вверх, принимая на себя висевший снег. Не оставалось сомнений, что лайки всё - таки настигли грозного властелина тайги и пытаются его удержать. Проверив и убедившись, что патроны в ружьях двустволках - переломках заряжены пулями мы рванули на отчаянный голос сибирских лаек. Шторм и Соболь догнали уставшего медведя подранка на неказистой таёжной опушке и сразу взяли его в оборот. Мы с Геной пересекли чистую, без подроста и валежника полосу из могучих косматых кедрачей. Она тянулась несколько десятков метров.
Лай двух собак временами то пропадал, то накатывал со стороны соснового бора, порой накрывался коротким звериным рявканьем. Собаки работали, держа грозного и свирепого таёжного зверя. По мере их приближения всё яростнее разгоралась борьба со зверем. Отчётливее слышалось, рычание, грызня и звериный рёв. С предосторожностями вошли в кедрач. Вскоре и мы с напарником добрались до места схватки с могучим хозяином тайги. Под кронами сумрачно, тем не менее, на чистом снегу отчётливо всё проглядывалось.
Между деревьев замаячили собаки. Возле толстенного кедра, прижимаясь к стволу задом, отмахивался от них огромный медведь лохматый. Медведь рычал и жутко фыркал, пытаясь напасть на двух опытных собак. Шторм и Соболь являлись матёрыми и искушёнными охотничьими бойцами, они быстро кружились вокруг громадного и могучего дикого зверя, кусая его за так называемые штаны или гучи.
Кстати это одно из самых слабых и уязвимых мест у грозного хищника. Лесной великан с невообразимой лёгкостью кружился, словно уж на сковородке пытаясь уничтожить ненавистных и дерзких, но достойных четвероногих противников. Матёрые лайки снова дружно подвалили к заду хищного и опасного зверя. Пока Шторм отвлекал медведя, нападая спереди Соболь, выпучив глаза и упираясь ногами о мёрзлую землю, умудрился с тылу схватить и потянуть зубами хищника за мошонку.
Снег побежал позёмкой к морде разъярённого хищника с клёкотом врываясь в могучие, влажные ноздри. Зверь пришёл бешенство и вновь зарычал, раскидывая пену и снег вокруг себя. Глаза хищника чуть прищурились, голова медленно повернулась, проследив взглядом, за появившимися из хвойных зарослей двуногих.
Из пасти зверя послышался тихий, утробный клекот, перерастающий в могучий рык. Властелин Севера издал грозный рёв, от которого у охотников в жилах застыла кровь. Ярость распаляла его кровь. Она светилась новым огнём в его глазах. Косолапый Мишка, увидев двух двуногих пришельцев словно боевым кличем сотряс таёжный воздух своим утробным голосом:
- Гхи - и - и ! - в ту же секунду присев он демонстративно рванулся вперёд в нашу сторону, быстро набирая скорость, а клокочущее бешенство сотрясало могучее тело таёжного хищника - исполина !
Гулкие выстрелы разорвали близлежащую окрестность глухой тайги. Все четыре заряда попали точно в цель и лесной хищник великан рухнул вблизи нас. Его сердце и другие органы пронзил смертоносный свинец одновременно нескольких пуль Жакан, оборвав его жизнь навсегда !
Подскочили охотничьи собаки и начали с остервенением душить добычу. Мы не мешали этому процессу, так как любая лайка должна обязательно ощутить и почувствовать вкус своей добычи, обостряя свои охотничьи инстинкты, а они у них самые сильные. А мы с Геной тем временем попили чая и слегка подкрепились, ведь нам сейчас как никогда нужны были и сила и энергия, чтобы великолепное мясо и шкуру властелина дремучей тайги дотащить до нашего табора.
Измерили зверя, резво освежевали его и, нагрузившись мясом, не спеша двинулись на нашу стоянку. С высоких вершин таёжных великанов елей и сосен постепенно на землю спускались вечерние тени. Тучи, проводив солнце, сгустившись, нахмурились. На глухую тайгу опускался вечер, стало темно. Небо покрылось серой пеленой. Пошёл лёгкий редкий снежок. Угрюмая тайга молчала, только изредка потрескивали ветки от мороза, лишь только чуть шелестело где - то далеко и не понятно что. Всё темнее становилось в тайге.
В дремоту проваливалась чёрная тайга, плотно закутываясь в сизую дымку. Мы с Геной нагруженные как ишаки медвежьими трофеями шли медленно, с трудом различая след, по которому ранее двигались. Стало совсем темно. На небе ни единой звёздочки. И холмы на горизонте точно исчезли. Шторм и Соболь тоже намаялись по глубокому снегу, плелись по нашей лыжне следом, волоча за собой мокрые хвосты !
Слушая рассказ своего лучшего друга, Кузьма невольно задавал себе вопрос: "Смог бы он сам выдержать такие испытания и раз за разом уходить от опасности, какие выпали на долю смелых и отчаянных таёжников - геологов ? Всё что выпало на их долю, сблизило и сплотило их, заставив жить и действовать в ходе тяжёлой экспедиции в северные дремучие края, на пределе своих сил и возможностей, в постоянном напряжении, даже порой заходя за этот предел. Хотя часто говорят, что человек сам не знает этого предела, не подозревая на что он вообще способен !".
Сергей Остапенко рассказывал историю своей нелёгкой жизни в многочисленных командировках на Севера ровным, спокойным голосом, даже интонацией не выдавая и не показывая своих эмоций.
- Да, знатная и поучительная история ! - задумчиво произнёс Кузьма ловко скручивая из листка газеты так называемую - козью ножку.
- Слушай Сергей, а с местными жителями Вы общались ? - спросил Кузьма друга отхлебнув из кружки брусничного морса.
- А как же Кузя конечно приходилось !
- Местные народы это Ханты и Манси ! Манси ещё называют - вогулами ! Это очень воинственный, и в тоже время потрясающе гостеприимный, но малочисленный, северный народ ! Однажды мы совсем, случайно попали к ним с Геной Сидоровым в гости.
- И что же ? - встрепенулся от любопытства Кузьма.
- Дело в том, что мы с опытным таёжником - Сидоровым Геной, возвращаясь под вечер, с очередного выхода заплутали в тайге. Мы стояли посредине незнакомого места - вблизи таёжного водоёма, покрытого громадным пушистым ковром снега. Вокруг нас была такая тишина, что стук собственного сердца казался колокольным набатом. Тишина, как вязкая паутина облепляла нас с ног до головы.
- Хотелось скинуть её с себя. Но липкая паутина тишины плотно сжимала нас в своих объятиях, словно железные тиски. Воздух был сух, словно порох, и так неподвижен, что если бы кто - нибудь отважился смочить палец и выставить его наружу, он замёрз бы одновременно и равномерно со всех сторон. Вот эта тишина, этот покой и предупреждал всех нас смертных о страшной угрозе. Слышимость была настолько хороша, что ухо не в состоянии правильно оценить расстояние.
- Километры внезапно сокращались до нескольких сотен метров. Шаги северных оленей по снежному насту слышны были за километр, и на таком же расстоянии - человеческий кашель. Уже думали заночевать. А ночевать в глухой тайге не из лёгких. Надо обязательно соорудить классическую нодью и набрать валежника для костра, а также нарубить пихтовых веток, чтобы не сидеть на мёрзлой земле. Да и ночью надо следить, чтобы костёр под сухими валёжинами не потух, постоянно его подкармливая хворостом !
- Знаешь, Кузя я никогда не верил ни в Бога, ни в чёрта, ни в чудеса, только немного верил в Судьбу и Удачу, но помощи просил не у них, а почему - то именно у Бога, и когда вдруг поблизости мы с Геной услышали звон колокольчиков, который с каждой секундой нарастал с новой силой, я вдруг всей душой и сердцем понял: "Именно ОН, нам и помог !".