Почему же в настоящее время горцы об этом стыдливо умалчивают. Ответ прост и он лежит на поверхности: если они эти факты сейчас признают открыто, то получится весьма некрасивая картина. Окажется, что во время долгих лет беспощадной и кровопролитной Кавказской войны с Россией, пока существовало теократическое и "независимое" государство горцев ими правили тираны, диктаторы и предатели.
И тогда пантеон героев - горцев значительно сократится, а кумиров, на которых необходимо равняться молодёжи значительно уменьшится. Лев Николаевич Толстой, прекрасный знаток Кавказа, написавший ряд интересных книг о событиях тех лет, в своей кавказской повести 1852 года "Казаки" так описывает быт кавказцев того времени: "Вся часть Терской линии, по которой расположены гребенские станицы, около восьмидесяти верст длины, носит одинаковый характер и по местности, и по населению. Терек, отделяющий казаков от горцев, течёт мутно и быстро, но уже широко и спокойно, постоянно нанося сероватый песок на низкий, заросший камышом правый берег...
По правому берегу расположены мирные, но ещё беспокойные аулы, вдоль по левому берегу, в полуверсте от воды, на расстоянии семи-восьми верст одна от другой, расположены станицы... От станицы до станицы идёт дорога, прорубленная в лесу на пушечный выстрел. По дороге расположены кордоны, в которых стоят казаки, а между кордонами, на вышках, находятся часовые. Только узкая, саженей в триста, полоса лесистой плодородной земли составляет владения казаков.
"На север от них начинаются песчаные буруны Ногайской, или Моздокской, степи, идущей далеко на север и сливающейся, Бог знает где, с Трухменскими, Астраханскими и Киргиз-Кайсацкими степями. На юг, за Тереком - Большая Чечня, Кочкалывский хребет. Чёрные горы, ещё какой-то хребет и, наконец, снежные горы, которые только видны, но в которых никто никогда ещё не был. На этой-то плодородной, лесистой и богатой растительностью полосе живёт с незапамятных времен воинственное, красивое и богатое староверческое русское население, называемое гребенскими казаками.
Очень-очень давно предки их, староверы, бежали из России и поселились за Тереком, между чеченцами на Гребне, первом хребте лесистых гор Большой Чечни. Живя между чеченцами, казаки перероднились с ними и усвоили себе обычаи, образ жизни и нравы горцев.
Но удержали и там во всей прежней чистоте русский язык и старую Веру. Предание, ещё до сих пор свежее между казаками, говорит, что царь Иван Грозный приезжал на Терек, вызывал с Гребня к своему лицу стариков, дарил им землю по сю стороны реки, увещевал жить в дружбе и обещал не принуждать их ни к подданству, ни к перемене Веры.
Ещё до сих пор казацкие роды считаются родством с чеченскими, и любовь к свободе, праздности, грабежу и войне составляет главные черты их характера. Казак менее ненавидит джигита-горца, который убил его брата, чем солдата, который стоит у него на постое, чтобы защищать его станицу, но который закурил табаком его хату. Он уважает врага-горца, но презирает чужого для него угнетателя - солдата. Лучшее оружие добывается от горца, лучшие лошади покупаются и крадутся у них же.
Молодец-казак щеголяет знанием татарского языка и, разгулявшись, даже со своим братом говорит по-татарски. Казаки на службе: на кордонах и в походе. Не- смотря на то, что казаки каждый час ожидали переправы и нападения абреков с татарской стороны, особенно в мае месяце, когда лес по Тереку так густ, что пешему трудно пролезть через него, а река так мелка, что кое-где можно переезжать её вброд, - на кордоне не соблюдалось особенной предосторожности".
Почётный пленник
Где бы ты ни был, кем бы ты ни стал, Главное - не позорь тех,
Кто тебя воспитал.
Имам Шамиль - предводитель кавказских горцев
В том, что в войне наступил перелом и что русские по прошествии 30 лет вернулись к разработанной генералом Ермоловым тактике, отчасти заслуга и самого генерала Алексея Ермолова. Опальный старик жил в Москве, редактировал в уединении свои дневники, тешился воспоминаниями. И вдруг - письмо от старого знакомца, князя Воронцова, кавказского наместника. Воронцов просил совета, он как раз только недавно выбрался из "сухарной" экспедиции, где похоронил большую часть своего войска.
Алексей Ермолов ответил, затем Воронцов написал вновь - так завязалась приватная переписка. Наместник не афишировал, что его консультирует, наверное, самый опальный из всех генералов.
Изоляция мятежных территорий во время Кавказской войны и предельная лояльность русских ко всем, кто отказывался от войны против них, позволили довести режим Шамиля до своего логического конца - до внутренних межфеодальных столкновений и обращения надежд на умиротворение к России. Террор, идеологическое насилие и экономическая разруха победили Шамиля быстрее, чем экспедиции русской армии.
Внутренний конфликт в стане Шамиля вызрел и быстро разрушил имамат. Система наибства выродилась в родовую клановость, репрессивный аппарат довёл систему доносительства до полного абсурда, "война с неверными" приобрела открыто стяжательский характер, а ислам стал лишь формой освящения военной добычи. Сплошное превращение мужского населения в воинов подорвало экономическую основу горского хозяйства.
Для компенсации экономических утрат требовались все более масштабные набеги. Но народы, соседствующие с подвластными Шамилю территориями, без особого труда использовали тот же метод мобилизации сил, а Россия пользовалась ещё более эффективными средствами ведения войны - строила крепости, вела успешную дипломатическую интригу, поощряла перебежчиков.
Шамиль со своей стратегией государственного строительства опоздал на сотни лет и был обречён на поражение. "В стане Шамиля начались массовые предательства.
Наибы изменяли один за другим. Они шли по пути, проторенному некогда Хаджи - Муратом. Правда, головы в итоге никто не лишился. Напротив, после победы над имамом всем им будет возвращена власть.
Наибы продолжали править теми же территориями, только уже в качестве российских чиновников. Повремени Хаджи - Мурат со своим предательством, измени он Шамилю на 6 лет позже, так остался бы наибом Аварии, а не экспонатом в коллекции хирурга Николая Пирогова.
Окончание Крымской войны совпало по времени со вступлением на престол нового императора - Александра II. Заключив Парижский мир, он бросил все высвободившиеся войска на Кавказ. Вокруг Чечни и Дагестана была сосредоточена невиданная по силе армия - 270 000 человек. И все - с новым нарезным оружием.
Молодой царь учёл уроки Крымской войны. 270 000 человек - это вдвое больше, чем было советских войск в Афганистане, и в 5 раз больше, чем дислоцировавшаяся группировка федеральных сил в Чечне.
В 5 раз больше! Для тогдашней России содержать на Кавказе такую армаду было ношей непосильной, но Александр II считал, что завершить эту злосчастную войну, начатую ещё его дедом, императором Александром I необходимо любой ценой.
На окончательное покорение Кавказа молодой царь выделил порядка 20 процентов государственного бюджета страны. Отметим, что на чеченскую кампанию уходило около 10 процентов. Распоряжаться гигантской суммой, выделенной царём, предстояло очередному вновь назначенному кавказскому наместнику - князю Барятинскому. И тот распорядился.
Зимой 1856 - 1857 годов началось беспримерное по масштабам наступление на Восточный Кавказ, вошедшее в военную историю как концентрическое наступление Барятинского. Три многотысячных отряда со стороны Чечни, Дагестана и Грузии двинулись в горы, воюя в основном посредством пил и топоров.
Затем уже по вырубленным просекам следовали основные силы. Вскоре Имамат крепко взяли в "железное" кольцо такой плотности, что если бы солдат выстроить в живую цепь, то на каждого приходилось бы по три метра границы. Армия Шамиля оказалась не в состоянии сдерживать такой натиск, прибегать же к помощи местных жителей имаму удавалось всё реже и реже.
Барятинский фактически купил Кавказ ! Он лично объезжал колеблющиеся в своих симпатия горские аулы в сопровождении специального казначея, чем, кстати, выгодно отличался от Шамиля, за которым неотступно следовал палач.
"Милютин только ещё готовил план генерального наступления на Шамиля, когда в горы уже отправились караваны "золотых ослов". Эти невидимые животные рассыпали по всем уголкам Имамата вполне осязаемые золотые и серебряные монеты. Взятки и подкупы приобрели характер эпидемии, разъедая слабые души и проникая в самые верхи Имамата.
"Золотые ослы" Барятинского делали то, чего не могли сделать целые армии.
Наибы предавали Шамиля, ворота крепостей легко открывались, а колеблющиеся отрекались от имама, не успев пересчитать сребреники. Новую тактику Барятинского успешно использовали и его подчинённые. Генерал Лазарев сумел оторвать от Шамиля его ближайшего сподвижника Кебед - Магому.
Этот прежде неустрашимый и до фанатичности преданный мюридизму наиб не только сдал Телетлинский округ, но даже передал в руки генерала тестя Шамиля, шейха Джамалуддина Казикумухского. Возможно, тут сказалась и старая обида, так как Шамиль обещал в жёны двум сыновьям наиба своих дочерей Нафисат и Патимат, но потом передумал и выдал их за сыновей шейха Абдурахмана и Абдурахима". (Шапи Казиев. Имам Шамиль, г. Москва, с. 345).
"Алчность и предательство сделались главными врагами Шамиля. Теперь он видел, как ошибался, когда не верил доходившим до него слухам о том, что некоторые наибы злоупотребляют властью и стали хуже ханов. Притесняя и грабя свой народ, они обращали гнев его против самого Шамиля.
Многих имам сместил, отправил в ссылку и даже казнил. Но усмотреть за всеми не удавалось. Порой храбрейшие воины лишались разума в погоне за богатством. Некоторые даже убивали невиновных, якобы не отдающих положенную часть трофеев в государственную казну, и завладевали их имуществом. Поэтому многие общества переходили под власть царя, лишь бы избавиться от своих ненавистных наибов.
Покинутый почти всеми, Шамиль уходил всё дальше, пока не взошёл на огромную гору Гуниб, считавшуюся ещё более неприступной, чем Ахульго"(Там же). Книга сподвижника имама Гаджи - Али: "Сказание очевидца о Шамиле" заканчивается горестными словами: "Власть Шамиля была уничтожена коварством и изменой наибов и его приближенных, русским войском и золотом".