Охотник усилием воли стал унимать сильно бьющееся сердце. "Ноги шире !" - упёрся правой в сухую валёжину. Двустволка - переломка плотно прижата к плечу. Предохранитель: "Снят !". "Снизу подводи. Снизу. Целься в грудную клетку. Аккуратно. Вот так !". Человек не смог бы выстоять против громадного дикого зверя в открытом честном поединке, но он уверенно держал в своих крепких руках волшебную чудо палку - убийцу !
Стреляющая палка изрыгала исторгала из себя смердящий дым, огонь и самое главное смертоносный свинец, убивающий наповал лесных диких зверей. И для этого размеры хищника для ружья не помеха. Имело значение лишь правильный выбор охотником заряда да твёрдая рука и точный выстрел ! Именно этого таинственного предмета и опасались все таёжные хищники.
Не теряя ни мгновения, мушка ИЖака зверобоя упала на грудь могучего зверя "Вдохни. Теперь выдыхай и тяни спусковой крючок. Ак - ку - рат - но, тя - я - ни !". А медведь в это время уже летел на него, словно поезд со всей бешеной курьерской скоростью. Разъярённый медведь - это не зубы и когти. Это клубок лохматого ужаса, неукротимая сила, кошмарный сон ! Неотвратима, как судьба ! Всем хана !
Такой же огромный и неумолимо приближающийся. Если самодельная пуля 16-го калибра весом 27 граммов пойдёт вперёд со скоростью 430 метров в секунду, то в плечо стреляющего шарахнет отдача такой же силы. Ну - ка прикинем, что произойдёт с плечом охотника. Приклад деревянный, амортизатора нет.
Прижимать приклад к плечу надо, чтобы не было зазора, а иначе ключицу сломает в труху ! Прижимать, чтобы плечо зверобоя вместе с прикладом назад бы отлетело и не встречало удар. По этой причине Кузьма плотно втиснул приклад двустволки - переломки к правому плечу. Он поразился своему спокойствию, точно окаменел в эту решающую минуту. Секунды показались ему долгими часами.
Охотник почувствовал, как внутри него словно натянулась до предела тонкая струна... и лопнула. Он затаив дыхание указательным пальцем медленно потянул спусковой крючок.
- Бах ! - привычный толчок отдачи заслонил стволом мишень, но смертоносный заряд послушно полетел в направлении цели. Хлёсткий звук выстрела глухим эхом прокатился по зимнему сосновому бору. Смертельный свинец, вырвавшись на свободу из канала правого ствола ИЖака, ударил косолапому в грудную клетку, пробил толстую шкуру с ребром, и ринулся дальше рвать плоть, прошив при этом как детским кулачком большое медвежье сердце.
От того, как Потапыч содрогнулся, охотник понял, что попал удачно. Снег феерично вздыбился фонтаном и поглотил утонувшего в нём грозного зверя. На лыжне остался лишь так и не сошедший со своего места, уже спокойно лающий Карай, впереди справа от которого виднелся чуть буреющий снежный бугор. Властелин тайги увидел, как из палки двуногого что - то блеснуло, и страшный удар мгновенно потряс его сильное тело.
Шатун видел вспышку пламени, слышал гром выстрела, и одновременно, в грудь ударила свинцовая самодельная пуля, сбив его с ног. Теряя сознание, хищный зверь усилием железной воли приподнялся и с предсмертным воплем - рыком бросился к охотнику. Но вблизи хищник встал на задние лапы, выпрямился в огромный рост, взревел дико и пошёл, оставляя на снегу кровавые пятна, пошёл страшно, растопырив чудовищные когти, заслоняя собой небо.
Сделав несколько шагов, он рухнул в куст багульника. Огромная пасть была широко раскрыта. Свирепый зверь продолжал реветь, но это была уже не угроза, а скорее безнадёжная ярость, что смерть настигла его раньше, чем он смог свести с охотником счёты. Кашляющие, задыхающиеся звуки вырывались у медведя из горла. Тело шатуна стало слабеть и мякнуть, свалившись набок, по нему прошла предсмертная дрожь, передние лапы несколько раз дернулись. Повелитель и король сибирской тайги был мёртв.
Кузьма, держа ИЖак на изготовку не спеша подошёл к огромному хищнику.
Бурая громадина лежала неподвижно. Зверобоя охватила безмерная жалость. Только что сама несокрушимая ярость, с треском ломая кусты, мчалась на битву. Сколько гибкости было в этом клубке энергии, сколько грации.
А теперь что ? Груда остывающего мяса. Топтыгин лежал на боку, закинув лапы с мощными когтями - чесалками одна на другую. Перед охотником был очень крупный самец шести - семи лет и, конечно, в расцвете сил, великан, тёмно - бурой масти, с белой манишкой во всю грудь, большая голова, которая пышностью меха соответствовала бокам. Изорванные уши выдавали в нём опытного и грозного бойца, а длиннющие лапы с огромными "чесалками" и знатные мраморно - жёлтые клыки в пасти, обрамлённые большими чёрно - белыми брылями, внушали уважение.
Такому ничего не стоит развалить ловушку. Медведь на удивление оказался жирным. Никак нельзя было предположить, что таким окажется шатун. Толстый слой сала покрывал круп, спину, бока и все внутренности. В таком состоянии он вполне мог зимовать.
Какое - то странное состояние овладело Кузьмой. Обычно охотничья страсть бурно проявлялась в нём, пока он преследовал или скрадывал хищника. Тогда он становился, словно рабом этой страсти, мог ползти сотни метров на животе, шагать километры по завалам диких таёжных дебрей, переходить топкие болота. Убитый же зверь на него действовал удручающе.
После выстрела вдруг угасал охотничий азарт. Напряжение, которое испытывал ещё несколько минут назад, окончательно покинуло Кузьму, и охотник почти равнодушно смотрел на поверженного шатуна. В нём не билась радость знаменем победы, и отсутствовало удивление. У таёжника было лишь осознание выполненного долга с мужицкой верой в то, что он сделал это, потому что это надо было сделать.
И грозный зверь не являлся для него врагом в широком смысле этого слова, а был лишь угрозой для жизни - его и окружающих деревенских жителей и эту опасность он вынужденно устранил. В сущности, он совершил благое дело, избавив каннибала - стервятника от страданий и неминуемой голодной смерти. В любом случае его надо было выследить и отстрелять.
Измазанный в крови Карай, не унимаясь тешился и рвал хребет своего врага. Глазищи бешеные, злобно при этом рычал и не мог унять злобу. Охотник с трудом оттащил его, привязав к стволу ближайшей молодой сосёнки. Он ещё некоторое время не мог успокоиться.
- Ну, битого - то и ленивый топчет ! - смеялся Кузьма, глядя на взъерошенного и окровавленного Карая.
Зверобой пошёл посмотреть, где стоял медведь. Тот, как оказалось, топтался, спрятавшись за густым кустом, в двух десятках шагов от собаки. Дальше этого места его следы были основательно присыпаны снегом, и это говорило о том, что несколько часов царь сибирской тайги находился в засаде возле охотничьей тропинки. Неприятный холодок вновь пробежал по спине Кузьмы, и он, развернувшись, пошёл обратно к добытому трофею.