Технолог треста общественного питания Разбаева опоздала на работу. На целых четыре минуты. Затаив надежду незаметно проскочить на свое рабочее место и потом сделать вид, будто она пришла вовремя, Разбаева быстро и благополучно миновала фойе и была почти у своего кабинета, как вдруг открылась дверь напротив и в коридор из финансового отдела выглянула экономист Чувилихина.
- Галя, ты опоздала?! - громко, на весь трест, с детской непосредственностью не то спросила, не то воскликнула она, округлив при этом от удивления своя подведенные французской тенью глаза.
Сердце у Разбаевой болезненно сжалось. Предательница!
- Автобус мой опоздал, - полушепотом, все еще надеясь на чудо, что Чувилихину никто не услышал, ответила Разбаева.
- Ну да, конечно же, опоздал, а то бы ты вовремя на работу пришла, - ехидно улыбаясь, ответила ей словно из-под "земли выросшая начальник отдела кадров Соболева. - Только не автобусу, а тебе я поставлю опоздание в карту бездефектного труда. Считай, что премия у тебя на десять процентов потеряна. Вот так!
Разбаева густо покраснела, чувство обиды и бессилия охватило ее, она с трудом сдержала навернувшиеся было на глаза слезы.
А между тем из дверей всех кабинетов в коридор выглядывали и выходили сотрудники треста, и на лицах у всех было написано неподдельное любопытство. Это кто опоздал? А, Разбаева! И смотрели на нее с каким-то особым радостным чувством, одновременно окутанным сочувствием. Угораздило же тебя, голубушка, опоздать! А вот мы пришли сегодня вовремя!
Настроение у Разбаевой была испорчено. Работать не хотелось. Хотелось мстить. Всем. И в первую очередь предательнице Чувилихиной. Чтобы и она испытала такое же унижение. И в голове у Разбаезой созрел план мести.
Три дня она приходила на работу раньше всех и ждала, а вдруг Чувилихина сегодня опоздает. Но Чувилихина приходила вовремя, и детально продуманный коварный замысел приходилось откладывать до следующего утра. Однако кто из нас без греха! На четвертое утро Чувилихиной к началу работы в тресте не оказалось. Радостно защемило сердечко у Разбаевой в груди, и она тигрицей, приготовившейся к кровавой охоте, притаилась в коридоре у окна, делая вид, что изучает вывешенные тут же у дверей показатели работы за квартал. Краем глаза она зорко уловила миг, когда в окне промелькнула фигура Чувилихиной, которая, запыхавшись, вбежала во двор треста.
Вот он желанный миг! Вот оно торжество реванша!
Громко, словно смакуя каждое слово, Разбаева, ни к кому не обращаясь, сказала:
- Сейчас в трест войдет человек, который много за другими замечает, а между прочим, сам чаще всех опаздывает, Посмотрите!
Разбаева не ошиблась в своем расчете. Едва она закончила последнюю фразу, как в коридор отовсюду высыпали сотрудники и столпились у входной двери.
- Нехорошо опаздывать! - все так же громко произнесла Разбаева, едва дверь скрипнула и стала открываться. Торжествующая злорадная улыбка осветила ее лицо. И тут же мгновенно погасла.
В открывшуюся дверь вошел директор треста Мансаров.
- Это вы... Дмитрий Степанович? - растерянно произнесла Разбаева и так и осталась стоять с открытым ртом.
- Я, - ответил ей Мансаров, с любопытством оглядывая собравшихся в коридоре подчиненных. - А что здесь случилось? Кто опоздал?
- Я, Дмитрий Степанович... Я... - залепетала было Разбаева, но не нашлась что сказать, побледнела и замолчала.
- Нехорошо, Галина Петровна, опаздывать, - строго проговорил директор, - очень нехорошо, - и осуждающе покачал головой. - Товарищи, всем за работу. Быстро, быстро, нечего здесь глазеть.
- Ой, Галя, а я сегодня опоздала. И тоже из-за автобуса, - услышала незадачливая мстительница голос Чувилихиной, тихо проскользнувшей с улицы в коридор.
Разбаева подняла голову и взглянула на обидчицу. И Чувилихина увидела, как, размыв ресницы и оставляя на щеках неяркий черный след, по лицу Разбаевой катились крупные слезы. Разбаева плакала.