Аннотация: Участник конкурса Творчества Stanbookoffsky
Татьяна Новикова. @tanya_life_blog
Истории рыжей ведьмы. Книга первая.
"Оксана"
Глава 1.
Он притянул голову Оксанки к ремню на поясе.
- Чему я тебя учил? Здороваться, ну же! Ты неправильно делаешь. Вот так, гладишь и целуешь.
- Дядь Мить, мне так неудобно.
- Хорошо, пойдем на матрас. Одежду грязную сымай, не в колготках же сюда лезть. Открой шире рот, гляну твои зубы.
Много солёных слюней и какой-то непонятный, противный запах.
Дядька громко задышал и навалился сверху.
Оксанка от испуга и боли потеряла сознание.
Запахло пирожками. Опять придется после бабки Людки собирать всю посуду. Поморщилась, но встала. Блин, а где колготки?
- Баба, а дядь Митька уже ушел?
- Давно уже. Он там твои колготки забрал, сказал, что ты выросла с них. Поди своей младшей Полинке отдаст. Ирод проклятый, с единственной племяшки снимает. Нет чтоб помочь сиротинушке..
Она еще долго причитала, что на ее старческий горб оставили голодный шестилетний рот.
В следующий раз, когда дядь Митя пришёл, бабка поругалась из-за еды и вещей. Так у баб Люды появились пряники и макароны, а у Оксанки новые штаны.
Потом была куртка. Мешок картошки. Бабка не могла нарадоваться помощи сынка. То мяса притащит, то яблок.
Розовый рюкзак порадовал на девятилетие. В десять велосипед от старшей Маринки.
Сегодня приходил полицай. Бабка тогда побледнела и схватилась за корвалол. Дядь Митю подозревали в изнасиловании соседского Илюхи. Оксанку тоже расспрашивали, обижал ли ее дядька или нет.
Девчонка покачала головой. Она уже давно ни на кого не обижалась. Да и картошка кончилась. Кроссовки бабка тоже не сможет купить. А дядь Митя принесет. Хоть и заживает после него всё долго.
Глава 2.
Баб, а можно я сегодня с тобой буду спать? Тогда мне не будут сниться кошмары.
- Не выдумывай, тринадцать скоро, а всё за юбку держишься. Готовь на стол, сейчас сын придёт!
Ожоги от самокруток никак не заживали и покрылись толстой коркой. Почему-то, именно в вечернее время, шрамы на спине ужасно зудели.
- Здравствуй, дядь Мить. Ба, я не буду ужинать. Горло болит. Я спать.
- Нет, иш чего выдумала, спать со мной! Митяй, а ты чего сегодня с пустыми руками? У меня ток похлёбка и кусок сухаря, всё.
Я уже не расслышала остаток разговора. Мысли были заняты молитвой и проклятиями.
- Хоть бы умер, сдох, сгинул, - почти неслышно, проговариваю в темноте.
Уже успела задремать, как скрип половицы под дверью, заставил испугаться.
Еле сдерживая слёзы, я молча сняла одежду. Уж очень не хотелось получить новые ожоги. Итак живого места нет. Рубахи все липнут на спине.
- Умница, с каждым разом всё смышлёней. Бабка спит в соседней комнате, так что тихо! Ни звуку!
Сделав грязное дело, дядька захрапел на лавке под окном.
Нагрела воды. Умываясь слезами и мыльной водой, я еще больше зарыдала. Болело всё. Абсолютно всё. Голова, кости, кожа. Корки на спине лопнули под весом этого гада и сочилась кровь. Израненная душа молила о мести.
Блин, достал этот трильяж, и дверца его достала. Вечно не закрывается. Боковым зрением поймала пузырёк с надписью: "м.ш.къ".
- Ба, доброе утро, я опять ночью споткнулась об дверцу в коридоре. Там бутылёк выпал коричневый. Куда поставить его?
- Растяпа, шорохаешься посреди ночи и чего не спиться-то, а? Не трожь, эт мышьяк, тупая твоя голова! Траванёшься еще и поминай, как звали!
Я это запомнила. И запомнила то место, куда бабка убрала его.
Глава 3.
- Я удивляюсь, как ты еще не понесла? Другие уже...
... тут он замолк, наверное, понял, что сболтнул лишнего.
Я молча оделась и ухмыльнулась:
- Дык, ты уже старый.
Мощный пинок в спину. От неожиданного удара не успела скооперироваться и улетела подбородком в порог. Как башка-то гудит.
На шум приковыляла бабка.
- Митяй, смотри, что с девкой сделал. Рожа на перекорёжу! И кому она теперь такая нужна? И ты хоть при мне её не топчи! Совести нет совсем перед старухой.
Слова баб Людки меня обескуражили. Как? Ты всё это время знала, что он со мной вытворял и ничего не делала?
- Ба, - вперемешку с рыданиями, - ты всё знала и не защитила?
Земля уходит из-под ног. Не верю. Не верю. Нож в спину от единственного родного человека. И без того дырявая душа разбилась и стала пылью.
- А кто тя кормить-то будет? Ты меня пойми. Я старая, немощная, дряхлая бабка. Что с меня взять? Прекращай рыдать. Иди в кухню и сделай нам самокрутки.
Боже, где я провинилась? Мам, пап, заберите меня к себе. Я не могу больше жить.
Так. Соберись. Оксанка, соберись. Ты у себя одна осталась. Выживай и мсти.
Разбиваю градусник и всю ртуть делю на две кучки табака.
Подохну, но убью.
Липкий от крови подбородок неимоверно скулит от боли. Но это хуйня, по сравнению с внутренним воем. Меня предали, растерзали и лишили абсолютно всего. Гореть им в аду.
Скурили, закашляли и оба обмякли за столом.
- Вы всё будете чувствовать!
Расплескиваю керосин по всему дому, попутно собирая необходимую мелочёвку.
Спичка. Запах гари. Я надеюсь, что они были в сознании, когда подыхали.
Сбежалось куча народу. Все с ведрами, мокрыми тряпками.
Я стою, как вкопанная. И просто не верю в происходящее.
- Ты одна? Оксанка, ты одна вышла из дома? Девка в шоке, уведите ее кто-нибудь!
Белокурый Илюха взял меня за руку и потянул за собой.