Ночь надвигалась быстро и неукротимо. Снег укутывал землю, и в голове всплывали фразы из стихов: "И все терялось в снежной мгле - седой и белой..."
- Да, это Пастернак - вспомнила она.
Когда то она очень любила этот стих... Она вообще ценила хорошую поэзию. Даже сама писала. Как же это было давно! Кажется, что все это происходило в прошлой жизни... Или нет - не кажется.
Она была милой и жизнерадостной девушкой. Она, как и все, мечтала... Та, кем она стала теперь, уже не пыталась вспомнить - какие же мечты она лелеяла?
Конечно, она любила... Сейчас этот образ почти стерся из ее памяти - остались только глаза цвета бирюзы, в которых прожилками всегда переливались молнии. И черные, как сама тьма, волосы...
Почему ее прошлое вместе с любимыми чертами убегало из ее памяти? Он сказал бы - судьба... Но она знала, что в этом никто не виноват. Да, она сама блокировала и изгоняла эти воспоминания. Они причиняли ей слишком сильную боль. Да и к тому же - ведь его уже не вернуть. Нельзя вернуть и ее...
Поначалу она часто вспоминала прошлое - его улыбку, его голос... Его глаза, где медленно покрывался льдом бирюзовый океан, гасли яркие молнии... Они стояли перед ней, как наваждение. Все те обещания, что повисли в воздухе, преследовали ее... Он непременно выполнил бы их, все до единого, но его увела самая преданная и ревнивая спутница - Смерть.
Он истек кровью на ее руках, а она ничего не могла поделать. В один миг ее волосы цвета теплого меда покрылись серебром...
До сих пор она часто просыпалась в холодном поту изза кошмара, преследовавшего ее... Темный переулок, сверкающее лезвие ножа, ее окровавленные руки и его бледные губы... Он захлебывался собственной кровью, из уголка его рта сползала тонкая алая змейка... А она плакала и звала на помощь, хотя знала - его уже ничто не спасет.
У нее никого не осталось... Когда-то он говорил, что на ее долю выпало слишком много несчастий... После этого он всегда улыбался и обещал, что теперь все будет по другому...
Но он ошибся. Ее окружает смерть... Она была подростком, когда от рака мучительно умирал ее отец. Она помнила, как держала маму за руку на его похоронах. Она видела, как соседи снимали с петли похолодевшее тело ее матери... А теперь он - какая нелепость - ведь она просила, умоляла его отдать тем уродам деньги... Неужели его жизнь стоит так мало?!
С тех пор прошло уже много лет - она не знала, сколько именно... Но на ее лице не появилось ни единой морщинки. Никто не видел ее улыбки... Лишь иногда, рядом с теми, кого она называла "тени" (а по сути, это были ее жертвы, истекающие кровью, еще не мертвые, но уже не жильцы) раздавался утробный, звучный, пугающий смех. В нем не было ни капли веселья, или радости - только горечь, боль и отчаяние. Так раненный волк, воя на луну, зовет свою смерть. Так поет птица, совершая свой последний полет... Этот смех был даже больше похож на горький плачь... Но ни единой слезинки она ни разу не пролила за это время.
Кто-то называл ее ангелом мщения, кто-то верил, что она - исчадие ада. В разных городах ее называли по разному - ведьма, демоница, фурия... Но везде ее одинаково боялись. Подростки по вечерам рассказывали о ней страшилки и легенды, в которых правды было меньше, чем выдумок.
Она же называла себя так, как обращался к ней он - Мария... Никогда он не называл ее иначе, ни разу не сокращал ее имени. Но столько нежности и ласки было в его голосе и взгляде, что только это имя она забрала с собой из прошлой жизни...
Она гуляла лунными ночами по мрачным безлюдным переулкам... Юная девушка привлекала очень много разного рода ублюдков. Но, видит бог, горе тем несчастным, что принимали ее за добычу... В долю секунды хрупкая и напуганная с виду малышка сама превращалась в хищника. Длинные серебристые волосы, которые секунду назад привлекали и манили, теперь теперь казались чем-то неземным и потусторонним. Глаза, в которых когда-то виднелось солнце и тепло костра, теперь отливали металлическим блеском.
Нет, она не могла быть жертвой - она была знаком убийства. Это был ужас во плоти, это была рука смерти.
С помощью того самого ножа, которым убили ее любимого - которым погубили ее жизнь - она без тени жалости, или сомнений вырывала еще теплые сердца и спокойно смотрела, как гибнут те, кто минуту назад мнили себя охотниками.
За его жизнь она забрала тысячи жизней, за его остановленное сердце она взяла тысячи сердец... Потом она их просто сжигала - их гнилая плоть ей не нужна.
Она не терзалась угрызениями совести. Некая неведомая сила сообщала ей, кто заслуживает такой участи. Она знала наверняка, сколько смертей на совести ее жертв. Ей было известно, за что они убивали... На ее руках не было невинной крови.
Для нее так же не было тайной количество жизней, которые она спасла - и оно было гораздо больше числа ее жертв... Женщины, дети, пожилые люди, молодые парни... Ни от кого из них она не слышала слов благодарности... Но ей было достаточно того, что они живы; что никто не будет оплакивать их и вкушать то горе, которое испытала она.
Но это не было состраданием, или сопереживанием... Ей было все равно, по сути. Ее равнодушие и бесстрастность давали ей защиту. Ее называли ангелом мщения - зря... Не было в ней ничего ангельского. Даже человеческого в ней не осталось почти ни капли... Вернее было бы величать ее демоном мести.
Месть была ее неизменной подругой и только местью она питалась. Она была одержима жаждой расплаты и только эта жажда вела ее... И если бы кто-нибуть предложил ей вернуть время вспять - в тот вечер, когда она была еще жива, а он уже хрипел на ее руках и уходил в объятия смерти... Если бы ей предложили уйти вслед за ним - чистой и незапятнанной - она отказалась бы.
Свое проклятье она превратила в дар... Ее месть сделала ее бессмертной и спасла тысячи жизней. И пусть расплатой за это стала ее душа вместе со всем человеческим в ней - она не хотела бы ничего менять...
Боль, перенесенная в прошлой жизни сделала ее зверем... Наверное, так должно было случиться. И лишь в своих странных снах она жила совсем иной жизнью - любила поэзию, читала Пастернака, счастливо улыбалась... И в глазах ее виднелось солнце и тепло огня в камине, и в ее волосы цвета теплого меда медленно вплеталась серебристая седина, а лицо постепенно окутывалось сеткой морщин и складок...
Он ее любил, она готовила вкусный ужин, они воспитывали их детей. Вместе они медленно, но с любовью и нежностью старели... И не пугала ночь, и снег казался теплым пледом... Они пили чай с вареньем и читали книги, ходили в гости, устраивали праздники... И она была самой счастливой на свете... И во сне на ее лице появлялась счастливая улыбка, которую никто не видел. И на миг она становилась живой и полной сил... В этот миг она не была ни ужасом во плоти, ни печатью мести, ни рукой смерти. Она была милой и жизнерадостной девушкой.