Аннотация: Смерть не конец жизни, ибо возможны иные формы существования самой жизни вопреки или в насмешку.
ПРОЛОГ
'Я новообращенный вампир. Вам, конечно, сложно поверить в то, что вы сейчас читаете, но от вашей веры или неверия ничего не меняется.
Приветствую вас! Я вампир. И меня зовут Кирсти. Это мое имя после перерождения. Пишу это, и на моем лице разливается улыбка. Вообще-то мое полное имя Кирена. Но я решил сократить его до Кирсти. Так мне больше нравится.
Я обладатель тайных знаний, до которых мечтают добраться многие и многие. И до которых нет дела еще большему числу людей. Они либо не верят, либо хотят сделать вид, что этого не существует. На это хочется рассмеяться. Ибо я Кирсти существую и ничто, никакое неверие и отрицание этому не помеха.
Я только что разорвала горло одному из таких. Но во мне нет сожаления. Лишь ухмылка была на моем лице. Лице, измазанном кровью. Ибо я зверь. Ох, как же претенциозно это звучит. (Усмешка). Вам не хочется знать, но я скажу, что рвала его до тех пор, пока он не охрип от криков, пока на губах не выступила кровавая пена. А во мне все больше и больше разгоралось злорадство и чувство собственного превосходства и силы. Огромной, нечеловеческой.
Он кричал, просил пощады, лепетал что-то о жене, о детях. Но мне до всего этого не было дела. Это его проблемы. Меня же интересует только его кровь. То, что может дать мне жизнь. Вернее продолжить ее.
Вампиры холодные существа. Им нет дела до простых и обывательских чувств. У них вообще нет никаких чувств. Это норма. Это правило, без которого бы вампир не смог выжить. Ибо, как высушивать жертв, к которым ты испытываешь чувства. Это нонсенс.
Мои клыки до сих пор лязгают, а язык беспрестанно путешествует по губам. Воспоминания чужой теплой крови будоражат мое сознание. Оно доводит до экстаза. Это как секс. Удовольствие, раскрепощение, ожидание. Но с высушиванием человека никакой секс не сравниться. Уж я-то знаю. Очередная усмешка, как оскал зверя. Голодного и опасного.
Я хочу жить. Но для этого должна забирать жизни других людей. Какая мелочь.
Языком по зубам. Глазные выдаются вперед. Они такие большие и острые. Порой даже не верится, что это все со мной. Слишком мало времени прошло, чтобы втянуться. Но этого хватило, чтобы смириться.
Душа умерла. Осталась лишь жажда, иссушающая, всепоглощающая, ради которой можно забыть обо всем.
Я с наслаждением медленно слизываю с ладони засохшую кровь жертвы. Он был красив и силен, но он ничто против меня. Я разодрала ему грудь когтями, прежде чем впиться в шею. А потом, наслаждаясь затихающими криками, клыками разорвала его горло. И он захлебнулся в своей крови. Я впивалась все глубже и глубже, терзая уже мертвую плоть своими нетерпеливыми клыками. Я хотела его, но не как любовница своего мужчину, а как вампир свою жертву. И я взяла его, высушила. До капли. Все его стало моим. И оторвавшись от плоти жертвы, я издала громкий крик, возвещающий о конце охоты и об ее успешном завершении. Ибо я взяла то, что хотела. И на несколько дней готова была оставить этот мир в покое. Пока жажда крови вновь не призовет меня. И я вновь не выйду на охоту.
Клыки щелкают, но уже бесцельно. От обилия крови навевается сонливость. Скоро рассвет и пора уснуть. Это глупое время суток. И как я раньше не замечала, насколько глуп день. Насколько он бесполезен и не нужен. Если бы все время царила ночь. Было бы намного лучше и интересней. И не надо было засыпать. Но, увы, мне как новообращенной, сон необходим. Старшие вампиры могут сокращать сон или появляться на солнце, но мне нужно многое пройти, чтобы уметь как они.
На это нужно время. Много времени. Но мне некуда торопиться. У меня целая вечность впереди. А пока рассвет и заканчиваю свое повествование'.
Она была красива, чертовски и завораживающе. Она могла сводить мужчин с ума, могла обладать душой и телом любого, кого пожелает. Но то было раньше. Сейчас все изменилось. И она изменилась. В ней появились новые нотки, старые достоинства стерлись, а образовавшийся провал заполнился новыми, играющими более яркими и насыщенными красками. Просто красивой девушкой была та, которую звали Вероника. Теперь же это было совсем иное существо по имени Кирена. В ней детская непосредственность сменилась жестокостью. Скромность и простота ярким великолепием. В уголках рта залегла усмешка, а в глубине глаз поселилась тайна. От нее веяло мрачной решимостью и нечеловеческим притяжением. От нее веяло уверенностью и силой. Она была сама себе хозяйкой. И она могла подчинять. Такой как она нельзя было не подчиниться. Рядом с ней была особая атмосфера, поглощающая все вокруг себя, делавшая любого рядом с ней безликим, марионеткой в руках хозяйки.
Кирена чувствовала это каждой клеточкой своего тела, своего нового совершенного тела. И она жаждала этого, и наслаждалась этим, не понимая, как осознание всего этого не приходило к ней раньше. Почему она пыталась убежать от этого, скрыться. Ведь это так великолепно.
Когда она почувствовала всю силу своего нового перерожденного тела. Когда она поняла, что изменилась и это изменение безвозвратно. Что вся прошлая жизнь лишь сон, нудный и серый как старое черно-белое кино прошлого века. Когда осознала, что смогла подняться и воспарить над этим, стать выше всех, всего мира, она улыбнулась. Улыбка была улыбкой счастливого человека, очнувшегося от долго забытья, избавившегося от страшного кошмара, скинувшего с себя непосильную ношу. Она была улыбкой свободного человека. Но она уже не была человеком. Именно это и позволило ей увидеть новый мир. Иначе было нельзя. Иначе она навсегда бы погрязла в паутине обмана, заросла бы плесенью, позволила своему сознанию медленно угасать в усыхающем, теряющим красоту, молодость и свежесть теле. Но теперь все это было далеко. Она другая. Она обрела себя.
I
Все это пронеслось в ее сознании, когда она выглянула в окно и увидела город. Он стал другим вместе с ней. Он больше не таил в себе загадок и опасностей. У него больше не было души. Она знала, что главная его опасность и тайна она сама. И она же душа города, безликая днем и блистающая ночью. Увы, с этим приходилось мириться.
Вероника увидела его. Он одиноко стоял в тени соседнего дома. Но теперь не было нужды напрягать зрение, она видела его прекрасно и также отчетливо как днем. Он ждал ее. Его глаз не было видно, но Вероника знала, что они обращены на нее. Выжидающий взгляд. Он пришел за ней, чтоб увести в свой мир. Чтобы рассказать то, что станет ее догмой. И знала, что пойдет за ним.
Когда она подошла, он все также стоял у стены дома, прислонившись к шершавой каменной кладке плечом. И он смотрел на нее, не отрывая своих прекрасных полупрозрачных глаз. Вероника хотела утонуть в них и не всплывать. В другой жизни она боялась его, но этот взгляд и он сам волновали. Оба эти чувства переплелись в ней и давали особый острый привкус. Но теперь страх пропал. Она знала, кто он, знала, зачем он появился в ее жизни и чего хочет. Вероника не собиралась его разочаровывать, ибо тоже этого хотела. И сейчас она имела одно явное преимущество - была равной ему. Она была такой же. Он сделал ее такой, подобной себе. И возможно не ее одну. Но сейчас это не имело для нее значения.
Она приблизилась к нему и замерла, когда между ними остался всего один шаг. Она, молча, смотрела на него. И в ее взгляде читалась уверенность и обожание. Да именно так. Он стал ее проводником в этот мир, ее крестителем на новую веру. И она поняла, что полюбила. И она поняла, что хочет его всего без остатка и навсегда. Теперь это было вполне осуществимо.
Он подошел к своей женщине. В его руках сверкнула бордовым росчерком роза. Прекрасная и благоухающая. Точно такая же была в его третьем послании, ровно перед последним этапом превращения. Он провел острым шипом по пальцу и поднял руку вверх. На бархатные лепестки цветка полилась кровь. Ее запах заставил Веронику затрепетать. Ее ноздри стали раздуваться, а глаза не отрываясь, смотрели на застывшие, на бардовом цветке ярко-красные капельки. Рот мгновенно наполнился слюной, а два длинных белоснежных клыка вдвинулись из под верхней губы. Все это произошло само собой, Вероника была не в силах контролировать эти процессы во время голода. А она была голодна. Она не пролила еще ни капли крови, и это превращало ее в дикого и агрессивного зверя. Глаза сверкнули нечеловеческим блеском, возвещавшим о наивысшей степени голода. Он с силой впился в сознания, побуждая к действиям, погашая все иные чувства.
Вампир провел розой по лицу девушки. Вероника закрыла глаза, наслаждаясь божественным запахом. Она запрокинула голову и облизала вмиг пересохшие губы и наткнулась языком на клыки. Она пришла в возбуждение, запах будоражил ее, отдаваясь эхом во всем теле. Вампир поднес цветок к губам девушки. Вероника слизнула кровь с лепестка и испытала болезненное наслаждение. Но этого было слишком мало. Это лишь еще сильнее пробудило ее звериные чувства, усилило голод. Вероника посмотрела на своего возлюбленного затуманенным взором.
Он передал ей розу и, нежно взяв за руку, повел за собой. Вероника не знала, куда он ее ведет, но ей было все равно. Ее личность пропала, растворилась в волнах жажды. Сейчас она была просто голодным вампиром. И никем другим.
Она не могла с точностью вспомнить все, что произошло после. Он привел ее в какое-то место со скудным освещением. Это был обычный дворик с детской площадкой и стайкой автомобилей перед домами. В это время суток он был совершенно пуст. Редкие окна горели в такой час. Но все это не застревало в сознании Вероники, она ничего не могла делать, не могла думать ни о чем кроме жажды. Перед ней лишь раз за разом всплывала прекрасная роза с каплями крови на благоухающих лепестках.
Вампир оставил ее в проеме между домами и куда-то исчез. Но девушка даже не обратила на это внимания. Она просто стояла, слегка раскачиваясь на том месте, где ее оставили. Сознание кричало и приказывало пойти и найти того, кто утолит голод, избавит от мучений. Но сил на это не было. Вероника чувствовала это и страдала. Оно доставляло ей невыносимую боль. Только что она была полна сил и жизни в своем перерожденном теле. Она могла все. А вот сейчас она стояла из последних сил, разрываемая болью и сладким предвкушением одновременно. Она в мгновение превратилась в ничтожество. Сейчас ее можно было без труда убить.
Вероника обессиленная опустилась на асфальт, заваленный банками, бутылками, бычками и прочим мусором - издержками городской жизни. Прямо на грязную оплеванную серую поверхность. Но это было такой мелочью. Ее качало в разные стороны, сверкающие глаза все больше и больше тонули в холодном мерцании. До ее расстроенного слуха донеслись какие-то посторонние звуки. Из последних сил она напряглась и различила возню и голос. Чей-то всхлипывающий и мерзкий голос. Но сосредоточиться на том, что именно он говорил, Вероника уже не могла.
А потом она увидела своего возлюбленного. Он тащил по асфальту человека. Это был мужчина. Крупный и молодой. Прекрасная особь. Единственное, что его портило это громкий запах спиртного, впитавшийся в его тело, вырывающийся зловонными парами при каждом вдохе и выдохе, при каждой фразе.
Вампир бросил свою ношу возле Вероники. Девушка подняла на него свои сверкающие глаза. И тут ее снова качнуло в сторону. Не произнеся ни звука, вампир подскочил к ругающемуся и пытавшемуся подняться мужчине. Когти на его правой руке мгновенно удлинились. Сорвав плащ и свитер с жертвы, он полоснул когтями по голой груди. Кровь брызнула в стороны, обдав горячим потоком ослабевшее тело Вероники. Девушка закрыла глаза, вдыхая знакомый, но еще не познанный до конца, запах. Ее клыки снова удлинились, оттянув губу. Ногти непроизвольно стали расти, превращаясь в мощное острое оружие. Дольше сдерживать позыв она не смогла. Вероника не знала, откуда в ее только что беспомощном теле появилась сила. Мужчина уже поднялся и стал аккуратно пятиться от двоих сумасшедших. Рана на груди была довольно глубокой, кровь продолжала обильно орошать асфальт. Вероника зарычала. Медленно приподнявшись, она замерла в позе больше напоминающей хищное животное перед прыжком.
Мужчина увидел стальной блеск в глазах девушки, и остаток хмельного дурмана мгновенно выветрился из его головы. Он попытался убежать, но споткнулся и упал на спину. Встать он уже не успел. Сделав один гигантский прыжок, Вероника очутилась сверху и, ощерившись, впилась в кровоточащую рану на груди. Мужчина закричал. Он пытался скинуть сумасшедшую девушку, но это было ему не под силу. С каждой каплей Вероника становилась сильнее, былая мощь вновь вливалась в ее тело. Мужчина же сопротивлялся все более вяло, крики становились все тише. Хотя глотку он сорвал еще при первом возгласе. Окровавленное лицо девушки на секунду появилось перед затухающим взором мужчины. Его черты исказила гримаса ужаса. Половина лица была испачкана в крови, в его крови. Она улыбалась, и с клыков и подбородка на него капала кровь, его кровь. Сознание погасло, теперь уже навсегда.
Вероника ударила когтями по шее человека, перерезав ему глотку. Новый поток крови обдал ее тело, оставив следы первой крови на одежде. Вероника откинулась назад и издала громкий крик. Поднявшись на ноги, она несколько секунд смотрела на тело. Повертев в руках так и не выпущенную из рук розу, равнодушно бросила ее на кусок остывающей плоти. Приблизилась к своему возлюбленному. В его глазах светилась удовлетворенность и усмешка. Он притянул Веронику к себе, и они слились в горячем поцелуе. Кровь жертвы оставила отпечаток и на нем. Но это лишь раззадорило его.
- Скоро рассвет, - оторвавшись от подруги, медленно произнес вампир.
Это было его первой фразой за все время.
Он привел девушку в квартиру в центре города. В ней была всего одна большая комната, кладовая, кухня, ванна и туалет, но большая часть этих помещений выглядела необжитыми. В просторной комнате стоял гарнитур, состоящий из дивана и пары кресел и столика. Да в углу притаился мини-бар.
Вампир повлек девушку на диван, где они повторили произошедшее в первую ночь знакомства. Вероника чувствовала себя на пике блаженства. Она была неистова и нежна, агрессивна и податлива. Это был самый лучший секс в ее жизни. Любовь, замешанная на крови и удовольствии. Ее полное сил тело требовало еще и еще. И лишь полностью удовлетворившись, Вероника откинулась на спину. Она была высушена неистовым чувством. Ей было сладко и хорошо. Любовь придавал новый прилив энергии, наполнял каждую клеточку тела силой.
- С первой кровью тебя, - улыбнувшись, поздравил вампир.
Вероника вернула улыбку. Она протянула руку и провела пальцами по волосам возлюбленного. Она чувствовала себя рядом с ним счастливой. И было не просто хорошо. Она хотела всегда быть с ним, чувствовать его присутствие, видеть его, смотреть в эти полупрозрачные глаза, касаться ледяной бледной кожи, быть его, принадлежать ему без остатка. Это была сумасшедшая головокружительная любовь. И Вероника познала ее. Это было болезненно приятным чувством, не дающим ни на секунду усомниться в своем существовании. Вероника знала, что редко кому удается его испытать. Такая любовь - это дар, который нужно беречь. И что испытавший такое чувство больше никогда не сможет никого полюбить. Для такой любви не существует замен. Но один вопрос все же хотел сорваться с язычка. И она решилась задать его.
- Почему ты обратил меня?
- Разве это не очевидно? Я влюбился в тебя с первого взгляда, - в полупрозрачных глазах вновь мелькнула усмешка.
- Как же тебя зовут? - спросила Вероника, вновь откидываясь на подушку, - Ведь тогда ты не представился.
- Тогда я назвал тебе свое старое имя. Так меня звали при жизни. Когда человек перерождается в вампира, он проходит обряд посвящения или перерождения и получает новое имя.
- Так какое? - повторила свой вопрос Вероника.
- Наргал, - медленно ответил вампир.
- Странное имя, - задумчиво протянула Вероника, - А всем надо иметь такие дурацкие имена. Самому выбрать нельзя?
- Нет. Какое носить имя, решает глава семьи.
- Глава семьи? - эхом откликнулась Вероника, и в ее глазах зажегся интерес.
- Обо всем я расскажу тебе завтра. А сейчас позволь проводить тебя в спальню, - Наргал встал и галантно подставил руку.
- Изволю, - Вероника залилась счастливым смехом.
В кладовой стоял гроб. Как это пошло и банально бы не звучало.
- Гроб?!- Вероника была явно разочарована.
Уж что-что, а этого старого пережитка или чьей-то дурацкой выдумки она никак не ожидала у него увидеть.
- Истинные вампиры действительно предпочитают коротать светлое время суток в гробах. Такова она реальность. Писатели, творящие в жанре ужасов и мистики, не прогадали, упоминая гробы как любимое ложе кровопийц, - ответив на немой вопрос девушки, с пафосом произнес Наргал.
Вероника нахмурилась. Парень, посмотрев на девушку, тут же расхохотался.
- Я подготовился, - поймав удивленный взгляд, пояснил вампир.
Вероника подошла к гробу и приподняла крышку. Он выглядел совсем не новым по ее мнению.
- На самом деле мы вовсе не спим в гробах. Это все глупость и выдумка писателей, - пояснил Наргал, - Он стоит у меня просто так. Разыгрывать молоденьких доверчивых девочек.
Вероника ничего не ответила, и решил не обращать внимания на этот дурацкий розыгрыш. Они прошли в спальню. Посреди комнаты стояла огромная кровать, так и манившая прилечь, ощутить гладкость ткани диванов и мягкость бесчисленного числа подушек. Кроме нее в комнате больше ничего не было. Окна были закрыты жалюзи, не пропускавшими света, поэтому в комнате царил мрак. Но таким существам как они свет вовсе не требовался.
- До вечера, моя красавица, - Наргал поцеловал Веронике руку.
Сон был странным. Скорее даже не сон, а что-то среднее между сном и явью. Она слышала зарождение ставшего ненавистным дня, могла ощущать запахи, слышать звуки, но все это было так далеко и как будто не с ней. Казалось столь отдаленным, что не верилось в их реальность. Хотя сама Вероника не могла бы сказать, что на самом деле реальность, а что только вымысел. Она не могла пошевелиться. Ее тело было полностью расслаблено. Это было приятное чувство, но в тоже время таило в себе много противоположных сторон. Веронике очень не понравилось, что она не могла свободно распоряжаться собой. Не могла покинуть свою вынужденную темницу, и вынуждена дожидаться заката, чтобы вновь стать сильной и могущественной. Именно такой она себе и казалась. Она могла управлять людьми, она могла любого из них уничтожить. Их жалкие никчемные жизни не имели для нее значения. Как при жизни она не обращала внимания на снующих под ногами букашек, так и сейчас после смерти или после перерождения она поняла всю ничтожность человеческого существования. Как приятно стать равной Богу. Стать бессмертной. Такие рассуждения роились в голове, когда она поняла, что впереди ожидает вечность, что та лежит у ее ног со всеми своими благами и всем своим великолепием. Это был воистину чудесный дар от любимого. И Вероника в полной мере собиралась им насладиться. Она любили. Ее любили. И впереди у них было много времени, чтобы отдаться своим чувствам. Превращаться из дикого зверя в пушистую любящую кошечку.
Веронике хотелось огня, страсти, азарта, адреналина. Пустая скучная жизнь, что она вела раньше, была отвратительна. Веронике было жаль потерянного времени. Сил, потраченных в поисках мечты. Она искала свою искорку счастья, а она оказалась пустышкой. Как и у всех, но теперь только она знала об этом. Людишки будут и дальше продолжать гнаться за тем, чего нет, что никогда не подчиниться им. Чего нельзя достигнуть.
Он разбудил ее после заката. Когда ночь, прекрасная ночь, вошла в свои права. Он не сказал ни слова, просто повел ее за собой. Вероника не запоминала дорогу. Просто шла. Куда-то вперед, поворот направо, поворот влево. Ее мысли путались. Так много хотелось сказать, о многом хотелось спросить. Но она не смела. Просто шла за своим проводником, за своим господином. За ним она готова была идти хоть на край света. Только с ним, только за ним.
Многое открылось ей с перерождением, но этого слишком мало. Она не понимала всего того, что произошло. Не знала, что теперь будет и что должна делать. Но Вероника доверяла ему. Парню со странным именем. Парню, которому могло быть лет больше, чем всем самым выдающимся личностям в истории. Ей в принципе все это было не важно. Главное для нее, что он рядом и поддерживает ее. Тот огонь в ее, истосковавшейся взаперти душе, что он освободил, которому он дал вырваться, обрести себя. Остальное теряло смысл. Она доверяла ему. Прочее было неважно, второстепенно, лишь производной.
Они остановились во тьме, созданной тенью дома, погрузившей их в свою родную ипостась. Ведь теперь тьма была их домом, их защитницей. Они стояли перед пустынной улицей. Здесь было пересечение двух дорог. Пустая улица лишь изредка освещалась редким светом проезжающей мимо машины. В любое другое время это место было бы заполнено людьми. Но не сейчас, когда ночная темнота опустилась. Когда поглотила дорогу, слегка припорошив ее легким невесомым туманом. Он окутал своим телом все пространство, жадно поглощая звуки и краски.
Они стояли бок о бок и просто смотрели на пустынную улицу, не предпринимая никаких действий. Он ничего не говорил, не объяснял, зачем они здесь. А она не спрашивала, не смея нарушить благостную тишину. Знала, если он молчит, значит так нужно.
Через некоторое время где-то сбоку она различила легкий шум. Его мог издавать человек или мусор, несущийся вперед под действием неумолимого ветра. Но туман стоял стеной, не смея или не желая даже колыхнуться. Словно саван он объял улицу своим объятием, давая возможность подкрасться незаметно, затаиться, исчезнуть, раствориться в его недрах. Он был благословением для таких как она и проклятием обычных людей.
А потом она различила одинокую фигуру. Человек шел медленно, натужно переставляя ноги. Как все-таки слаба человеческая оболочка. Как легко заставить ее треснуть, порваться, или лопнуть. Нужно всего лишь приложить одно небольшое усилие. Но Вероника знала, что слабость не только в теле. Этим отравлен еще и дух. Человек слаб по своей природе. Слишком много времени уделяет жалости, самолюбовании, эгоизму, давая слабину. Он беспричинно опускает руки и не борется за свое место под солнцем, отдавая его более сильным, изворотливым и хитрым. Он раб собственных слабостей и страхов. Вероника вспоминала сущность человеческой натуры с отвращением. Ведь совсем недавно и она такой была. Безвинной маленькой и слабой овечкой. Она слушала все, что ей говорят, выполняла все, что скажут, ничего не ожидая и не требуя взамен. Такие не могли явить серьезную угрозу. Они не могли просчитать всю партию, видя лишь на несколько шагов вперед. А может, не хотели, ведь был и еще один серьезный порок человека, его враг, которого они пустили в свои сердца, позволили угнездиться в них - лень, нежелание. Что также являло собой серьезное препятствие.
- Приготовься, - шепнул ей любимый.
Вероника почувствовала томление и азарт. Она была хищником, замершим в предвкушении жертвы. Стояла в тени, ожидая, когда жертва окажется в поле видимости. Ожидая момента, когда можно будет совершить прыжок, поймать и насладиться страхом и ее плотью. Взять все, что она сможет предложить для утоления своей жажды.
Но Веронике уже не нужны были команды. Знала, что справится сама. Ничто в этом мире уже не представляли для нее угрозы. Люди служили лишь пищей. Слабые никчемные твари, рабы. Мир носил их лишь для одной цели. И для какой именно, сейчас Вероника готова была показать.
Клыки удлинились. Во рту образовалась вязкая слюна, заполнив собой все пространство и жаждав вырваться наружу. Вероника на несколько секунд прикрыла глаза, ее воображение уже рисовало сцены насилия, злости, голода. Она словно наяву видела, как впивается в тело, рвет его глотку, брызгающую горячей вкусной кровью. Вероника застонала от удовольствия и предвкушения. Она больше не могла сдерживать порыв. Она резко открыла блестящие глаза, в глубине которых поселилось злое серебро, несущее лишь смерть.
Вероника глубоко вздохнула. Она поймала взгляд любимого, и ухмылка поселилась на ее лице. Он ждал. С нетерпением, граничащим с ее голодом. Он хотел увидеть, на что способна его девочка, достойна ли стать избранницей. И Вероника не собиралась разочаровывать.
Из горла девушки вырвалось рычание. Низкое и приглушенное, одновременно предостерегающее и несущее смерть всему живому. Но этого было достаточно, чтобы мужчина, выбранный на роль жертвы, замер. Он остановился в десятке шагов от притаившейся смерти и стал испуганно озираться по сторонам. Но мир безмолвствовал. Вампир затаился, ожидая, когда жертва подойдет ближе. Наслаждаясь запахом страха и испугом в ее глазах. Вампиры очень тщеславны, они обожают нагонять страх на жертв и лишь потом убивают их, насладившись театральностью момента. Из них вышли бы неплохие актеры. Хотя странно слышать, что у таких тварей могут быть какие-то слабости, предпочтения, интересы.
Человек приблизился еще на пару шагов. Он сделал их робко, неуверенно. В его памяти все еще жило рычание, раздавшееся из тени. Хмель выветрился из пустой головы, оставляя лишь тревожные мысли. Человек даже пожалел, что он больше не может окунуться в благостное неведение, что алкоголь выветрился вместе с покоем и пофигизмом. И теперь человек начал бояться. У него из головы никак не шел слышанный звук, а ночь вдруг стала его недругом, укрывающей в своей тьме врагов.
Вероника больше не могла ждать. Вместе с тем она чувствовала возбуждение, овладевшее ее возлюбленным. Он не был голоден, но жаждал человека не меньше ее. Он хотел видеть, как она вцепиться в глотку, как разорвет ее, лишит жизни, умоется его кровью. Вероника задрожала, возбуждение овладело всем ее существом. Блестящие серебром глаза не отрываясь, смотрели на ничего не подозревающую жертву. Еще шаг, один, робкий и испуганный. Вероника потянула шею, провела по кругу, хрустнули позвонки.
Человек вновь замер в нерешительности, уловив легкое движение и услышав хруст. Но было уже слишком поздно. Тень бросилась на него из тьмы, а он даже не успел заметить, когда началось движение. Лишь дикий крик успел вырваться из его горла, но тут же захлебнулся, ибо тварь перегрызла его и залила горячей красной жидкостью, щедро оросив асфальт. Человек уже был мертв, когда счастливая Вероника, издав гортанный крик, впилась в тело, в поисках крови.
Она терзала тело до тех пор, пока не выпила его досуха. Лишь, когда кровь полностью исчезла из вен, она оторвалась и глазами поискала возлюбленного. Он стоял рядом, привалившись плечом к стене, и внимательно наблюдал за ней. Вероника, перемазанная кровью, улыбнулась. Зубы ярко сверкнули, давая резонанс ярко-красному цвету, залившему ее.
Вероника сладко потянулась и, отбросив безжизненно болтавшуюся голову, встала. Медленно приблизилась к своему мужчине. Тот не сводил с нее глаз. Девушка обняла вампира за шею, а он притянул девичье податливое тело к себе и впился в губы горячим поцелуем. Вероника почувствовала ни с чем несравнимое удовольствие. Он слизывал кровь с ее лица, а она лишь постанывала в ответ, желая отдаться ему тут же рядом с трупом первой жертвы. Самостоятельной жертвы. Но Наргал уже оторвался от девушки и внимательно посмотрел на нее.
Не задал ни единого вопроса, но Вероника знала, о чем он подумал. И также знала, что ответ на него совсем не требуется. И потому лишь, молча, улыбнулась, подтверждая мысли своего мужчины.
- Ты великолепна! - прошептал Наргал и уткнулся ей в ухо окровавленным после поцелуя ртом.
Вероника лишь улыбнулась. Она была по-настоящему счастлива. Знала, что будучи человеком, никогда не испытала бы подобного чувства. И потому не жалела, что скинула эту личину, скрывающую истинные желания, реальную свободу.
- Тебе нужно домой. Пойдем, - нежно произнес он на ухо.
- Зачем? Мне так хорошо тут с тобой, - воспротивилась Вероника.
- Ты поймешь потом. А сейчас просто поверь мне.
И Веронике ничего не оставалось, кроме как последовать за своим любимым.
- Ты готова услышать страшную, леденящую лишь кровь, ибо души у тебя больше нет, историю? - Наргал развалился в кресле в той лениво-вальяжной позе, что заставляла желанию родиться в груди и, разрастаясь, опускаться ниже.
Но Вероника сдерживала свои позывы, зная, что сейчас этому не время и не место. Вампир собирался поведать ей историю, которая расставит для нее все точки. Вероника жаждала своего вампира не меньше, чем услышать правду о том, кем она является и что теперь будет. Чем перерождение аукнется для нее, что принесет новая жизнь, и что требуется лично от нее, чтобы войти в нее.
Сейчас Вероника была сыта и счастлива. Она смотрела с обожанием на любимого. Хотя даже не осознавала, как это комично смотрелось. Сильный могучий вампир, способный в одиночку справится с толпой людей, и перегрызть глотку одним движением челюсти, сидит и словно школьница, влюбившаяся первый раз, только-только начавшая постигать прелести любви, смотрела на сидевшего перед ней, парня преданно-умильным взглядом. Самому вампиру это, похоже, нравилось. Хотя он не переставал ухмыляться, глядя на девушку.
- Да, любимый, я готова, - вложив в голос всю свою уверенность, ответила Вероника.
- Хорошо. Ибо то, что я собираюсь тебе рассказать страшно, - Наргал посерьезнел.
- Я готова, - повторила девушка, испугавшись, что тот сейчас передумает, и она так ничего и не узнает.
- Для начала я хочу сказать, что бы ты забыла прошлую жизнь. Всех людей, с которыми общалась, которых знала, любила. Теперь люди для нас всего лишь пища. Иногда, если человек полезен, он может стать партнером, союзником, но он все же остается пищей. Девушка по имени Вероника умерла. Ее больше не существует. А вместе с ней умерло и все живое, что окружало ее, все чувства и страхи, что она испытывала. Зато в ту ночь, когда умерла девушка Вероника, родилось иное создание. Вампир. Красивый, сексуальный и чертовски голодный, - Наргал улыбнулся краешками губ, - И ночь стала его матерью, а луна повитухой. И проклял его день и весь мир. И принял его в лоно лунный свет, убаюкивая стрекотом цикад. И сказала жизнь: 'прощай', а ночь: 'привет'.
Вампир замолчал. Вероника удивленно приподняла правую бровь, не понимая, к чему был весь этот спектакль. Но вопрос так и не прозвучал, а Наргал не счел нужным отвечать на немое удивление и просто продолжил свое повествование уже не в такой витиевато-завуалированной форме:
- Помимо того, что я уже сказал, и что нужно непременно соблюдать, - на двух последних словах вампир сделал ударение, - Тебе нужно также быть осторожной и с другими людьми. Не светиться специально, не попадаться на глаза, особенно в ближайшее время, пока тебя будут искать. Охотиться необходимо в разных районах, чтобы не подобрались слишком близко. Следы необходимо заметать. Семья не любит, когда начинаются проблемы от безалаберности новичков. И строго за это карают. Могут запереть в темнице, отлучить от Семьи, лишить покровительства Старейшины, запретить обращения на всю жизнь, отмерить тебе определенное количество лет, а потом казнить, отдать в рабство или забрать в собственное владение. Как видишь вариантов масса, и выбор зависит от самого проступка, от степени его последствий и от настроения Старейшины, конечно. Но твоему смазливому личику вряд ли дадут пропасть.
Наргал вновь улыбнулся, но на этот раз едко, что покоробило Веронику. Ей было неприятно это слышать, словно он сейчас уже выносил приговор или обвинял в чем-то. Но она знала, что должна это уяснить и более того должна неукоснительно соблюдать правила Семьи, в которой теперь находилась по воле своего любимого.
- Семья?
- Ну да, - Наргал передернул плечом, - Все наше сообщество называется Семья. Это название бытует уже с давних времен. Так заповедовали нам предки, когда еще не достигли того уровня, что мы. Те вампиры, которые были еще до наших старейшин. Но мы не стали ничего менять. Хотя лично мне кажется, что слово Семья более верно употреблять для обозначения одного рода, но никак не всего сообщества. Но, как и у всякой теории, у этой традиции есть и сторонники, и неприятели. И сторонников пока больше.
Вероника, молча, внимала рассказу вампира. Она не вставляла никаких комментариев, не задавала вопросов. Слушала не только сам рассказ о жизни вампиров, и о существовании в их мире, также следила за тем, какие интонации он использует, говоря о тех или иных вещах, с каким выражением лица, какие при этом использует жесты. У нее начал складываться определенный портрет Наргала. Хоть Вероника пока многого не понимала и не знала к чему можно относиться хорошо, а к чему следует плохо, но это не мешало ей выделить качественные черты вампира. Достоинства она выделила уже давно, еще со времен, пока не прошла перерождения. Только тогда она этого еще не понимала. На недостатки Вероника пыталась не обращать внимания, потому что любимый.
- Продолжай, - попросила девушка, когда пауза слишком затянулась.
- Внутри Семьи вампиры делятся на роды и кланы. Их довольно много. Все потому, что какие-нибудь неудачники, обращенные пару лет назад, называют себя особенными и создают собственные кланы, откалываясь от своей рода и теряя тем самым поддержку. Не редки случаи, когда такой клан уничтожали люди, но бывало, что убивали и свои же.
- Почему?
- Потому что они оставались одни во всем мире. Что бы получить помощь Старейшин, клан или род должен сначала доказать, что заслуживает ее, заслуживает быть принятой в Семью, стать наравне с остальным, доказать полезность, заслужить право на самостоятельность. Но обычно когда они оказываются не под властью Старейшины или Князя, то начинают творить глупости. Считают, что им все позволено. И тогда текут реки человеческой крови, и это настораживает людей. И тогда Семья объявляет на этот клан или род охоту. В наших интересах найти их первыми и сделать так, чтобы их больше никто никогда не увидел.
- Это понятно, - Вероника кивнула головой, - Расскажи мне про кланы.
- Кланы определяют твое положение в нашем мире. Есть влиятельные кланы, есть ничтожные, есть кланы, которые тысячи лет выращивают вампиров-дипломатов и политиков для общения с людьми и налаживания с ними контактов. Есть кланы, которые выращивают убийц. И многие другие. Для новичка клан определяется по тому вампиру, который его укусил. То есть в данном случае мой клан - твой клан. Тебе повезло, я вхожу в семью Старейшины Семьи. Она занимает главенствующее место в иерархии.
- И что означает быть в клане? У тебя есть какие-то обязанности?
- Об этом позже. Для начала тебе нужно пройти полное обращение. Это является вхождением в Семью и в клан. После него ты получаешь новое имя и как бы очищаешься от своей прошлой жизни и становишься полноправным членом Семьи. У нас существуют свои правила. Помимо этого в каждом клане существует свой свод правил. Но это в основном касается специфических родов, таких например как клан инкубаторов. Для нас основных правил немного, но они существенны. Во-первых, не оставлять свидетелей, во-вторых, заметать следы. Уважать волю Старейшины клана и Семьи. В нашем случае это одно и то же лицо. Если ты хочешь кого-нибудь обратить, необходимо разрешение Старейшины. Но его получить не так просто. Убийства вампирами друг друга не считается преступление, если на него было испрошено дозволение. Ну, вот в принципе и все.
- Все?! - на лице Вероники было большими буквами написано разочарование, - Но мне еще столько всего непонятно. Столько всего хочется спросить, узнать.
- Малыш, - Наргал улыбнулся, - Поверь мне, это пока все, что тебе необходимо знать. Все остальное ты постигнешь в процессе. Первое, что тебя должно занимать так это твое перерождение. Ведь там ты увидишь много других вампиров. В основном конечно свиту Старейшины. Обращения новичков нынче не такое редкое явление, чтобы туда приходили толпы любопытствующих.
- Вы часто обращаете людей?
- Как сказать. Все зависит опять же от клана, в который ты попал. Кому-то обращения вообще запрещены. Кому-то положено определенное количество. У клана Старейшины и специализированных кланов неограниченное количество обращение, но использовать их можно лишь раз в несколько лет или раз в полгода, например.
Наргал замолчал. Молчала и Вероника, помня его слова. Говорить им больше не хотелось. Девушка почувствовала, что в природе произошли изменения.
- Скоро рассвет, - словно услышав ее мысли, сказал Наргал.
- Я почувствовала это, - прошептала Вероника, закрыв глаза и вслушиваясь в свои ощущения.
Следующие несколько дней были просто необыкновенными. Они гуляли по ночным улицам, охотились, разговаривали, занимались любовью, наслаждались друг другом. Наргал рассказывал Веронике о мире вампиров, об их взаимоотношениях внутри Семьи, кланов и родов между собой. Об их контактах со смертными. Вампиры заключали договора с людьми. Они получали защиту от местных властей и стражей порядка, документы и все, что необходимо для того, чтобы мир не знал о них. Взамен они инвестировали полезных людей, иногда оказывая различного рода услуги. Например, убийство конкурента. Помимо этого вампиры внедряли во власть обращенных и созданных для такой цели вампиров. Люди были жадными и наглыми созданиями, и это было защитой и гарантией от их произвола. Некоторых они обращали. Этим занимался сам Старейшина и его свита. Помимо этого свита Старейшины отслеживала тех людей, которые могли навредить им. Не тем сумасшедшим, которые на каждом углу кричали, что НЛО, ведьмы и вампиры существуют, и они захватывают наш мир изнутри. Нет, такие люди не могли быть серьезной угрозой.
Существовали так же и охотники на вампиров. Для противостояния им и был в свое время создан клан убийц. Это были замкнутые по большей части, редко идущие на контакт вампиры. Особая каста. Их боялись и опасались другие кланы, но Старейшина держал их на контроле, каждого в отдельности. Ибо он непосредственно участвовал в выборе каждого претендента на роль убийцы в клане. В нем царили очень жесткие порядки. Рожденные вампиры принимались и обучались гораздо охотней. Но их было слишком мало и ими предпочитали не рисковать. Для формирования собственного войска Старейшина лично отбирал людей, которых обращали в вампиров и обучали ремеслу убийцы. Они использовались как пушечное мясо, для охраны важных объектов, для устранения опасных людей, для охоты за вампирами вне закона и прочих подобных дел. Людей, охотящихся на вампиров, пытались не убивать, если удавалось. Они делали из них вампиров. Вампиров клана убийц. Они были основным материалом для переплавки их в идеальных убийц, молчаливых, не смеющих ослушаться, не задающих вопросов. Многие из них раньше были охотниками. В этом была своего рода трагедия и насмешка судьбы. Но были и такие, кто, даже пройдя перерождение, не забывали своей сущности и продолжали убивать вампиров. На таких объявлялась охота. Их жестоко убивали.
Переход из клана в клан в принципе возможен, но только при веских обстоятельствах. Проще получить разрешение на переход в специализированный клан. Но ты должен обладать качества этого рода, чтобы в него попасть. Например, если ты хочешь в клан убийц, ты должна быть великолепным бойцом, если в клан умников, то обладать высоким уровнем интеллекта.
- В общем, я поняла, - подытожила Вероника, - у вас можно практически все, но на это необходимо разрешение Старейшины. А также, если нарушить закон, то лучшие ищейки Семьи, перевернуть землю, но тебя найдут, а затем самые беспощадные убийцы вывернут твое тело наизнанку.
- Совершенно верно.
- Думаю, я смогу ужиться в вашем мире, - девушка улыбнулась, словно хищник в предвкушении добычи.
В один из вечеров, когда вампиры вернулись с удачной охоты и лежали на диване, Вероника спросила:
- Ты мне все время говоришь, что обращение необходимая деталь перерождения. Заключительная. Но прошло уже столько времени после моего превращения, а я все еще ношу старое имя и не прошла обряда.
- Тебе так не терпится войти в жизнь сообщества вампиров. Увидеть их наглые лживые лица?
- Да, я хочу увидеть их наглые лживые лица. Мне очень нравится быть здесь с тобой, но мне так же интересно увидеть и другую сторону жизни бессмертных.
- Хорошо. Я уже послал весточку Старейшине, что обращение закончено, и готов представить новообращенного вампира на окончательное перерождение. Так что в ближайшие пару тройку дней мы получим ответ, когда ты предстанешь перед главой Семьи. Довольна?
- Да, - девушка улыбнулась и поцеловала любимого.
Прошло несколько замечательных ночей и бессмысленных пустых дней. Вероника очень хотела поскорее притронуться к тайнам жизни вампиров и пройти перерождение, но она больше ни разу с тех пор не обмолвилась об этом. Верила Наргалу, что он отправил сообщение. А значит, дальше от него ничего не зависит. Когда Старейшина решит, тогда это и произойдет. Когда придет время, они получит сообщение. Вероника не сомневалась в этом. Не сомневалась также и в том, что Наргал хочет, чтобы она вошла в его мир. Конечно, он не хотел ее ни с кем делить. Это понятно. Такую как она многие захотят увести. Став вампиром, Вероника знала, что она представляет собой лакомый кусочек. Она было чудо как хороша. Особенно, когда глаза сияли после сытного ужина. Но помимо этого у нее было много прекрасных достоинств. Холодный и трезвый ум и отличное охотничье чутье. Она обнаружила его сразу же после перерождения. И лишь позже заметила, что у ее партнера ничего подобного нет. Лишь она обладала им. Вскоре ей перестало импонировать впиваться в глотки испуганных беззащитных жертв. Ей нравилось охотиться, когда жертва могла оказать сопротивление. Наргал по началу возражал, находя это бессмысленным. Но потом и он втянулся, и они начали охотиться вместе. По настоящему охотиться, выслеживая добычу, загоняя ее в ловушку. И лишь после этого убивали, наслаждаясь плотью жертвы, после того, как давали ей шанс. Точнее вялый призрак возможности выжить и выбраться из переделки. Но об этом знали только они с Наргалом. И тем приятней был финал, кровавый и фееричный, заставлявший все ее чувства обостряться.
В этот раз все получилось гораздо лучше. Они гнали парочку. Девушку и парня. Оба были так восхитительно молоды, что их запах заставлял ноздри трепетать от вожделения. Они погнали их к старой речной бухте. Девушка выбилась из сил раньше и упала еще по дороге, где Наргал и подхватил ее. Но Веронике было этого мало. Она погнала парня дальше.
Он был настигнут в лодке. Хотел нырнуть в воду и спастись, уплыв, прочь, но не успел. Перед смертельным укусом Вероника посетовала, как обмельчали парни, даже руку не протянут оказавшейся в беде девушке.
- Я никогда не делал так прежде, - признался Наргал, оказываясь в лодке рядом с девушкой.
Его лицо было темно от побуревшей и засохшей крови жертвы.
- Я тоже, - Вероника швырнула тело в воду и пошла прочь.
Вероника почувствовала, что что-то не так, едва подойдя к дверям квартиры. Она остановилась как вкопанная и стала втягивать воздух, но не как собака-ищейка. Для нее она была слишком хороша. Скорее как хищник, почувствовавший угрозу.
- Что случилось, - Наргал в отличие от подруги ничего не заметил.
- В квартире кто-то есть, - одними губами прошептала Вероника.
Вампир тут же напрягся. Он даже не стал уточнять, уверена ли девушка в своих чувствах. Он доверял ей. И потому в квартиру вошел очень осторожно, жестом попросив Веронику подождать в подъезде. Но девушка не хотела ничего пропускать и потому направилась следом за любимым.
Она задержалась в открытых дверях, еще раз втягивая воздух. Ошибки быть не могло. В их жилище кто-то был. И это не человек. В комнате послышалась возня. Вероника стремглав бросилась вперед, но от увиденного ее запал угас. Ее возлюбленный распластался на полу, а над ним стояла симпатичная блондинка с прической какие поголовно носили девчонки лет десять назад. Коротко остриженная сзади голова по бокам была обрамлена идущими каскадом прядями, заканчивающимися у подбородка.
- Наргал все тот же. Старый ни на что не годный увалень, - усмехнулась блондинка, садясь в кресло.
По всей видимости, именно там ее застал приход хозяев. На столе стояла открытая бутылка вина в окружении трех бокалов и маленький портсигар. Блондинка взяла наполненный до половины бокал и, подняв его в знак приветствия, сделала маленький глоток.
Наргал между тем поднялся и отряхнул одежду. Сев с самым независимым видом он с вызовом посмотрел на гостью.
- А ты тоже все та же, независимая сильная женщина, - сказал, словно выплюнул Наргал.
- Нет, мой милый, не женщина, вампир, - поправила его гостья, словно непоседливого ребенка, сверкнув белыми зубками.
В этот момент можно было без труда заметить, что глазные зубы у нее довольно длинные. Их можно было назвать не иначе как клыками.
Вероника же все это время стояла в дверях комнаты, настороженно переводя взгляд с одного вампира на другого.
- Проходи, дорогая, не стесняйся, - гостья повернулась к ней и сделала приглашающий жест.
Но Вероника проигнорировала его, посмотрев на Наргала.
- Проходи, не обращай на нее внимания.
Вероника медленно прошла мимо кресла, в котором восседала таинственная блондинка и села рядом с Наргалом.
Несколько долгих секунд незнакомка рассматривала ее из под полуопущенных ресниц. Вероника почувствовала себя под этим взглядом очень неуютно. Словно она была товаром, к которому присматривались, с явным намерением выявить какой-нибудь не бросающийся в глаза дефект.
- Может, представишь меня своей подруге, - блондинка оторвала от Вероники свой цепкий скользкий взгляд и вновь отпила из бокала.
Веронике не понравился ее голос. Он был надменным и в тоже время скучающим. Словно блондинка выполняла, какую-то заезженную и приевшуюся ей роль.
- Знакомьтесь девочки. Это моя подруга. В прошлой жизни Вероника, пока просто вампир, - шутливо агрессивным тоном сказал Наргал и указал на гостью, - А это Белладонна. Как ты уже поняла и почуяла, вампир. И она наверняка нам что-то принесла от Старейшины. Правда, милая?
- Нет, не милая, - Белладонна погрозила ему пальцем, - Да, ты прав. Но сначала давайте разрядим обстановку. Я вижу, что твоя подруга мне совсем не рада.
Белладонна вновь посмотрела на девушку, а в ее глазах мелькнула снисходительная усмешка.
Но Веронике уже осточертела эта белобрысая мымра, поэтому она решила, что пора все брать в свои руки. Наргал не запрещал незваной гостье проявлять такое к ней отношение.
- Белладонна, - вернув блондинке снисходительную усмешку, Вероника втянула носом воздух, - Теперь я знаю, как ты пахнешь и больше не перепутаю твой запах ни с чьим другим.
- Следопыт?! - брови Белладонны поползли вверх.
Впервые за вечер на ее лице мелькнуло нечто новое кроме пренебрежения. Она вопросительно посмотрела на Наргала. Но тот лишь недоуменно пожал плечами, воздержавшись от комментариев.
- А это интересно, - теперь улыбка вампирши была не столь эгоистично-равнодушной,- моего отца это заинтересует.
- Даже не мечтай, милая, - осадил ее Наргал, - Эта девочка моя! Моя поняла.
- Осади, - Белладонна неожиданно разозлилась, - если ей заинтересуются, то ты уже ничего не сможешь сделать. А если она следопыт, то так оно и будет.
В голосе гостьи проскользнули злые нотки. Но она тут же взяла себя в руки и обратилась к Веронике уже почти ласковым голосом:
- Девочка, взрослым надо поговорить. Подожди, пожалуйста, в другой комнате.
Слово пожалуйста, как показалось Веронике, далось ей с трудом. Но она безропотно выполнила просьбу. И не потому что так захотела неприятная всем своим видом и существом гостья по имени Белладонна, а потому что ей самой захотелось уйти отсюда.
Ночь уже подходила к концу. Властвовать ей оставалось совсем недолго, прежде чем ее окончательно прогонит рассвет. Вероника вышла на улицу, покинув ставшей негостеприимной квартиру.
'Пусть сами разбираются', - решила девушка.
Она вышла во двор и направилась к старым скрипучим качелям. Это было что-то из прошлой жизни. Еще, будучи маленькой девочкой, Вероника обожала качаться на качелях. Она могла провести на них целый день, и ей ничуточки не было плохо. Но это было так давно. Целых две жизни назад. И сейчас Веронику неожиданно одолела ностальгия по прошлой жизни. Она подошла к качелям и сначала просто пару раз толкнула их. Но потом, поддавшись порыву села и стала раскачиваться. Все сильнее и сильнее. И вот уже ветер трепал ее распущенные непослушные волосы, унося далеко в детство, к забытым воспоминаниям.
Вероника не знала, сколько прошло времени. Она парила в небесах, отдаваясь ледяному ветру, вспоминая и вспоминая. Но сейчас она вновь вернулась на землю и вместе с тем вернулось осознание, кто она есть.
Немного с грустью, но больше с облегчением она покинула качели и направилась обратно в квартиру своего возлюбленного. Она не доверяла гостье, назвавшейся Белладонной. Она ей не нравилась. Слишком самоуверенна, слишком надменна. Но подобное чувство испытывала сама Вероника по отношению к смертным. Именно чувство превосходства и осознания своей силы заставляло ее кривиться в усмешке, когда она загоняла свою очередную жертву. Не это же чувство владело и Белладонной. Ей, вампиру со стажем не было дела до молоденькой новообращенной. Ни до нее, ни до кого-либо другого. Они молокососы по сравнению с ней. И это было правдой.
Из комнаты доносились приглушенные голоса. Но, не смотря на казавшуюся относительной тишину, Вероника поняла, что они спорили. И она знала из-за кого.
Девушка вошла в комнату. Как это описывается в романах, все разговоры при ее появлении сразу смолкли.
- Хорошо, что ты пришла, - Белладонна выглядела немного раздраженной, из чего Вероника заключила, что она пылает от ярости, - Мы как раз закончили. Не хотелось бы здесь больше задерживаться.
- Ну, так давай, выполняя свою миссию, и проваливай, - Наргал злобно оскалил клыки.
Белладонна никак не ответила на этот выпад, лишь оскалила клыки в ответ.
'Ей богу как два злобных волка, меряющихся клыками', - удивленно подумала Вероника.
Она села на свое прежнее место подле Наргала и стала ждать продолжения.
- Меня послал Старейшина, - пересилив себя, уже спокойным голосом начала Белладонна, - Он получил послание Наргала о новом обращенном. Я принесла от него письмо, где указана вся информация, касающаяся предстоящего окончательного перерождения.
Блондинка извлекала из непонятно как оказавшейся у нее в руках сумочки конверт и передала его Веронике.
- Так, свою часть я выполнила, за сим прошу прощения, но мне пора, - Белладонна дежурно улыбнулась и, не сказав больше ни слова, пошла к выходу.
Вероника задумчиво рассматривала конверт. Он не представлял из себя ничего особо интересного. Обычная бумага, но скреплен он был восковой печатью и подписан кровью.
- Вампиры не признают чернил? - с усмешкой спросила Вероника.
- Признают. Все, кроме Старейшины, - Наргал перестал нервничать.
Он подошел к столу и тут же налил полный стакан вина, так предусмотрительно и почтительно оставленного гостьей. Вероника четко почувствовала уход Белладонны. Ее запах, и ее присутствие теснились внутри комнаты и тянулись шлейфом еще несколько метров от дома, но потом исчезли. Вампир покинул территорию, и девушка больше не могла чувствовать ее.
- Вы ведь знакомы? - Вероника задала вопрос, на который и так знала ответ.
- Да, - раздражение с новой силой прорвалось из вампира, - А это имеет значение?
- Почему это так для тебя неприятно? - Вероника словно не замечала настроения любимого, - Что у вас с ней произошло?
- Ты уверена, что хочешь это знать?
- Иначе я не задавала бы тебе этот вопрос.
- Хорошо. Белладонна - дочь Старейшины. Ей почти столько же лет, сколько и ему. И она...Она меня обратила. Ты довольна?
- И что же в этом такого секретного? - девушка подняла удивленный взгляд на вампира.
- Я думал, что тебе будет это неприятно знать, - впервые за все время, что Вероника провела с Наргалом, он проявлял какие-либо иные чувства кроме усмешки, похоти и наслаждения.
- Отнюдь. Ведь благодаря Белладонне мы входим с тобой в клан Старейшины. И именно благодаря ей мы входим в Семью. Ведь если бы не она, ты бы гнил на каком-нибудь кладбище уже много столетий, а я так и дожила бы свою жизнь глупой дурочкой, утратив свою красоту, весь свой блеск.
- Порой ты удивляешь меня, - вырвалось у Наргала.
Он бросил на девушку удивленный взгляд и стремительно вышел из комнаты.
Но Веронике было уже все равно. Она вновь обратила внимание на конверт, который до сих пор сжимала в руках. Подняла его повыше и втянула носом воздух. И тут же уловила уже знакомый запах вампира по имени Белладонна. И еще один чужой. Всего их было два. В остальном конверт пах так, как и должно пахнуть конверту. В основном бумагой и клеем.
Девушка еще несколько секунд наслаждалась смесью ароматов, запоминая получше запах неизвестного, как она успела догадаться самого Старейшины. Это могло помочь ей удивить его, как и Белладонну. Хотя дочь наверняка уже поговорит с ним к тому времени и расскажет о своих наблюдениях и полученных знаниях.
Блондинка была очень красива. Она выглядела всего лет на пять-семь старше самой Вероники. Но была просто великолепна. Вероника даже с некоторой завистью отметила это. Но Белладонна была старше, и это был факт. А значит она сильнее и мудрее. И тем более она была дочерью Старейшины. Вероника не была настроена кровожадно. Скорее ей было интересно пообщаться с таким взрослым вампиром. И ей было абсолютно наплевать, что у Наргала и Белладонны было в прошлом. Сейчас он принадлежал ей.
'Интересно, сколько же ей лет'.
Наргал никуда не водил ее. Он вскользь несколько раз упоминал после чреды расспросов девушки о том, что вампиры часто собираются своими компаниями. Устраиваются и званые вечера, и маскарады и даже балы. Но он никуда не ходил и не выводил свою подругу.
Вероника вскрыла конверт. С ее острыми коготками это не составило особой проблемы. Внутри был такой же обычный лист бумаги. И на нем значилось всего несколько строк все также написанных кровью.
'Привычки - забава страждущих', - всплыло в ее голове, но вот откуда она уже не могла вспомнить.
'Три после полной луны', - значилось в послании и место встречи.
Вот и все. Ни подписи, ни пожелания долгой и счастливой жизни. Вероника рассмеялась глупости подобных мыслей. Она кинула конверт на столик. Он лег аккурат между двумя бокалами, недопитым Белладонной и ее нетронутым. Девушка не отказала себе в удовольствии и налила немного вина, принесенного гостьей. Если оно предназначалось им, то в этом она не видела ничего зазорного. Напиток был восхитительным. Легкое, чуть кружащее голову, оно было полно тайных смыслов, и несло в себе некую загадку. Но это все могло быть и не так. Вино не несло в себе никакой информации, оно лишь давало выход определенному настроению.
Вероника откинулась на спинку дивана, наслаждаясь вином. Она чувствовала себя странно. Со времени превращения она не вкушала ничего кроме человеческой крови, которая была необходима ей для продления собственной жизни раз в три-четыре дня. Но она не утратила способность чувствовать вкус вина.
Из комнаты вышел Наргал. Он был смурен, но уже спокоен. Вероника почувствовала, что хочет поговорить с ней. И готова была выслушать его. У нее было много вопросов. Слишком много неаккуратных слов уронила Белладонна в ее присутствии, чтобы распалить интерес. Но сначала она хотела выслушать возлюбленного.
- Скоро рассвет, пора спать, - это было для нее неожиданным.
Девушка приготовилась к беседе, в которой хотела выяснить для себя много интересного. Но вампир, похоже, думал по-другому. И сегодня Вероника решила подчиниться ему. Но только сегодня.
'Вопросы могут подождать и до завтра', - решила девушка, отправляясь в спальню вслед за возлюбленным.
Они молчали. И проснувшись, и собираясь на прогулку, и когда шли по ночным улицам города. Они молчали. И молчание это было задумчивым. Они шли рука в руке и думали каждый о своем. Может о несправедливости мира, может о бесполезности дня, может о внеземных цивилизациях, а может друг о друге и о будущем, которое было им уготовано.
Вампиры тоже умели думать, мечтать и разочаровываться. Они тоже могли испытывать радость и боль, угнетение и подавленность, удовольствие и счастье. Этим они были сродни человеку, в чем не хотели признаваться даже самим себе. Они считали себя высшими существами, считали себя совершенными. Но они были слишком похожи на людей. И какой к черту имела смысл вечная жизнь, если сердце трещит по швам. Если хочется выть от разрывающей пополам боли. Может, у вампиров все же была душа, которая и отвечала за эти чувства. Но ответ на этот вопрос всегда останется риторическим, как например, есть ли Бог.
Вампиры были не одинаковы. Некоторые продолжали чувствовать после перерождения, оставляя в себе частичку человеческого. А некоторые отказывались от этого, превращая себя в животных, холодных и безжалостных. Некоторые могли сохранить эту частичку, пронеся ее сквозь столетия своей жизни. А некоторые не могли прожить с ними и сотню лет. Либо чужая жестокость, либо боль собственных чувств заставляет отказаться от них. Отделиться от них. Или отделаться. Кому как больше нравится.
Но есть нечто большое, что живет внутри вампира, что в любых случаях оказывается сильнее чувств. Это голод. Тупой всепоглощающий, он накрывает вампира с головой, унося его в мир болезненных фантазий, обещая рай с каждой пролитой каплей крови. Рай относительный. У вампиров не существует ни рая, ни ада. После распада, они просто исчезают. Но остается долгая память. Ведь помнящие живут не годами, а столетиями и немногие тысячелетиями. Это скорее как метафора, обещание избавления от боли и наполнение каждой мертвой клеточки вампира силой.
Но это тяжелая ноша нести груз воспоминаний, обид и разочарований сквозь время, которое не имеет конца. Пытаться остаться тем, кем ты хочешь быть. Смотреть, как рушатся империи, как гибнут люди и цивилизации. Как сами люди рушат свои судьбы и государства. Как образ смерти все больше и больше обретает человеческие черты. Варварство и цинизм владеет людьми на разных стадиях развития. И даже самые гениальные люди порой склонны к этим постыдным вещам. Хотя, многие не считают их постыдными. Цинизм уже давно провозглашен новой реалией жизни, заменившей мечту и надежду, веру и правду.
'Я не циник, я реалист', - очень часто произносят уста людей. Это может сказать и военный и дипломат, врач и политик, учительница и любой, кого так научат. Но будет ли это правдой. И что эта правда им принесет.
Веронике было одиноко. Несмотря на то, что Наргал шел рядом с ней, она ощущала себя одинокой. Сегодня они не охотились, а изображали из себя обычную пару, любящую гулять допоздна. Время только-только перевалило за одиннадцать. Впереди была вся ночь. Но сегодня Вероника не ощущала, ни прилива положительных эмоций, ни удовольствия. Ей было очень скучно. Она неожиданно поняла, что соскучилась по дождю. Желание, чтобы сейчас пошел дождь, было очень сильным. Легкий и ласковый, нежный и добрый. Девушка вспомнила свою мать. И загрустила с новой силой. Она ощутила тихую тоску в области сердца. Там, где не предполагала ничего более ощущать. Но обращение прошло так недавно, что, возможно, это просто были отголоски или ее собственные мысли. Так, как болит и чешется отрезанная рука. Сегодня для нее был день ностальгии. Вероника скучала, но знала, что никогда не сможет придти к матери, обнять ее, прижаться к ней и прошептать:
'Мама, не волнуйся, я дома и со мной все хорошо'.
Она изменилась, стала иной. Она превратилась в вампира и между ней и миром смертных теперь навсегда пролегла черта. Да, она могла обратить мать, отца, Макса, всех родных и друзей. Но в таких масштабах это было запрещено. К тому же она новообращенная. А им запрещены обращения первые сто лет. Но никто из ее прошлой жизни столько не проживет. А если кому это и удастся, на кого они будут похожи. Дряхлые столетние старики и старухи, выжившие из ума маразматики. Зачем миру вампиров такие особи. Они лишь будут вызывать смех, или создавать проблемы. А с проблемами здесь не церемонятся. Их искореняют быстро и жестко.
Вероника очень надеялась, что со временем это все пройдет, что чем дальше она будет от дня обращения, тем меньше будет ее связь с человеческой жизнью и воспоминаниями. Ведь это первый кирпичик в тягостную жизнь вампира.
За все надо платить. За бессмертие надо платить. За неуязвимость надо платить. За силу надо платить. За власть над смертными надо платить. Душа, чувства, память, родные, жизнь и день - такова была цена.
Но Вероника уже была вампиром, и это было не изменить. Скоро она пройдет обращение, получит новое имя и доступ в мир вампиров. Станет там своей. Обретет новую семью. И даже если бы шанс вернуться и снова стать человеком существовал, Вероника знала наверняка, что не стала бы этого делать. По крайней мере, сейчас. Возможно через сотню или тысячу лет, если ей зададут этот же вопрос, ответ будет совсем иным. Но не сегодня. Та сила, власть и могущество, которые она уже вкусила, изменили ее. Она пролила человеческую кровь, ощутила ее вкус на своих губах. И от этого никогда не отделаться, не забыть, как страшный сон, это срослось с ней. Сделало особенной и такой отличной от людей. Она теперь не с ними, а над всем родом человеческим, существование которого наконец-то обрело в ее глазах смысл. И он был неутешителен.
Они также молча вернулись домой. Ни слова не говоря, Наргал развалился на диване. Как только Вероника вошла в комнату, сразу же уловил аромат вчерашней гостьи. И хоть прошло чуть меньше суток, он все еще стоял в воздухе. Для полного исчезновения запаха нужно гораздо больше времени.
Вероника протянула возлюбленному врученный ей блондинкой конверт.
- Я уже видел, - отмахнулся вампир, - Сегодня, пока ты еще спала.
Вероника даже не стала удивляться или возмущаться по этому поводу.
- И что же это значит. Когда перерождение? - тихо спросила она.
- Все же просто, - поморщился Наргал, - Три после полной луны, значит на третий день после полнолуния.
- А время?
- Время у них всегда стандартно, но также угадывается из послания. Три после наступления темноты.
- Да уж угадывается, - хмыкнула Вероника.
Напряжение, возникшее между ними еще вчера, постепенно спадало. Но девушка не решалась задавать вопросы на счет вчерашнего, главным образом продолжать расспросы про Белладонну. Все и так было понятно. Если бы хотел, Наргал уже давно бы ей все рассказал. Да и самой Веронике это было не так уж важно. Главное, что он был рядом с ней, а не с Белладонной. И это говорило о многом.
Вероника нежно поцеловала вампира. Так как могла поцеловать только любящая женщина своего мужчину.
- Как хорошо, что у меня есть ты, - прошептала Вероника.
- Хотелось бы, чтобы ты не забывала об этом, - серьезно произнес вампир.
Вероника внимательно посмотрела ему глаза и поняла, что он всерьез обеспокоен. Видимо это было связано с тем, о чем они вчера говорили с гостьей.
- Я и не забываю. А тебе стоит начать мне доверять, - серьезно сказала девушка, надеясь, что в этом вопросе они наконец-то поставят точку.
- Знаешь, о чем я думаю? - Наргал хитро прищурился.
- Даже не представляю, - в тон ему ответила Вероника.
- Через неделю ты идешь на свое перерождение и тебе просто необходимо самое шикарное платье.
- Ты чертовски прав, - девушка весело засмеялась, - Но я даже не представляю, где его достать.
- Положись на меня, милая. Для тебя я сделаю и не такое.