Лерой пришел в себя. Открыл глаза и долго смотрел в незнакомый потолок. Навесные панели отсырели, потрескались, покосились. Кое-где их не хватало, и там была видна проводка. Лерой лежал на диване. Маленькая комнатка, бедная, неубранная. Груда вещей на переполненной бельевой корзине. Маленький телевизор на журнальном столике, два обшарпанных кресла, из одного торчала пружина. Приоткрытый шкаф. Дверь на кухню. Дверь в санузел. Из окон, прикрытых пыльными жалюзи, пробивался дневной свет.
Лерой попытался подняться, но сил на это не было. Он продолжал лежать на чужом диване, укрытый чужим одеялом и, глубоко дыша, смотрел в потолок.
— Вы слышите меня?
Хриплый женский голос.
Лерой открыл глаза. Дрема улетучивалась. Над ним стояла девушка в дождевом плаще. На ней были солнцезащитные очки. И у нее были короткие светлые волосы.
Лерой сглотнул.
— Где я?
Девушка, словно застыв, продолжала смотреть на него сквозь очки.
— У меня дома. Я — Эллейн, — она немного помолчала. — Вы еще слишком слабы. Но вам уже лучше. Я... Мне нужно уходить. На работу. Вернусь вечером. — Она направилась в ту часть комнаты, которую Лерой еще не видел, так как не было сил повернуть голову. Послышался звук отпираемого замка. — В холодильнике есть немного холодного мяса. И тарелка риса с морковью. Одним словом, если вам что тут понадобится — не стесняйтесь. — После этих слов дверь закрылась, и Лерой остался в тишине.
За окнами были видны тесно наставленные одноэтажные домики из гипсокартона, крытые пластиком. С восточной стороны вдали над крышами лачуг можно было различить несколько шпилей офисных небоскребов Даунтауна. Никого, кроме пары мелькнувших смеющихся ребятишек и сонной собаки, развалившейся на солнце у водяной колонки, Лерой не увидел.
Он вскипятил чайник, налил в чашку кипяток и кинул пару таблеток найденного в кухонной антресоли кофеина. Сахара не нашел. В холодильнике действительно было немного мяса и рис с морковью. И больше ничего.
Эллейн вернулась поздно вечером. Она открыла дверь и застыла на пороге темной комнаты.
— Вы здесь? — спросила девушка.
— Да.
— Включите свет.
— Вы боитесь меня?
Девушка немного помедлила, потом вошла и закрыла за собой дверь. Прошла к выключателю и щелкнула тумблер. Лерой сидел в кресле. На нем был комбинезон из ее шкафа.
— Хорошо, что вы нашли, что надеть. — Она все так же была в очках. — Ваша одежда была в ужасном состоянии, и мне пришлось от нее избавиться.
— Вы спасли меня?
Эллейн кивнула. Она все так же стояла возле выключателя, глядя на Лероя.
— Почему тогда вы все еще боитесь?
— Потому что я не знаю, кто вы.
Лерой понимающе улыбнулся и поднялся с кресла. Эллейн не шевельнулась.
— Мое имя Лерой, — он протянул ей руку.
Девушка несколько секунд не решалась, но потом пожала руку.
— Для начала неплохо.
— Пожалуй, — согласилась девушка. При этом на ее лице не было никаких эмоций. — Я тут... Я принесла еду. Сейчас приготовлю ужин, и мы поговорим.
— Почему вы не вызвали полицию? — Лерой отложил вилку. — Вы ведь поняли, кто я.
— Я не люблю полицейских.
Эллейн сидела напротив, нанизывая на вилку салат. Сидела в очках.
— Почему вы не снимаете очки?
Девушка как-то неловко пожала плечами:
— Я больна. Просто не хочу вас смущать.
Лерой смотрел на нее. Тишину порвал хриплый голос Эллейн:
— Вы ведь бежали с острова. За что вы сидели?
Лерой медлил с ответом.
— Я сделал много плохих вещей. Но посадили меня не за них. Я не захотел делать то, что они от меня хотели. А они такого не прощают.
— Кто они?
Лерой пожал плечами:
— Правительство. Комитет. Кто их знает? Пешкам не говорят, кто играет за белых, или за черных. Пешки должны идти вперед. И это все, что они должны знать.
Закипел чайник. Лерой поднялся и направился к плите:
— Эллейн, я не нашел у вас сахара.
— Потому что у меня его нет.
— Тогда кофеин без сахара?
— Кофеин без сахара.
Лерой поставил две чашки, закинул таблетки и разлил кипяток. На разделочном столике рядом с плитой лежал пропуск Эллейн. Лерой взял карту в руку.
Девушка опомнилась, вскочила из-за стола и выхватила пропуск из рук Лероя.
— Черт! Вот же дура, — она криво усмехнулась, демонстрируя карту, — всегда разбрасываю вещи... Вы меня раскусили.
Она сняла очки:
— Так лучше? Симпатичнее, чем на снимке?
Глаза у Эллейн были ультрамариновые, каждый с тремя зрачками неправильной формы.
Лерой покачал головой:
— Вам не стоит этого стыдится. По крайней мере, передо мной.
— А это почему? — Эллейн прерывисто дышала, скаля зубы в дикой усмешке. — Вы ведь не мутант. Почему я не должна себя стыдиться?
Лерой взял чашки, кивнул в сторону комнаты:
— Давайте сядем, попьем кофеин, успокоимся.
Эллейн сидела в кресле и смотрела в черный экран телевизора:
— Закон о белом геноме. Был один парень. Мне казалось, что он настоящий. Что ему плевать на то, какие у меня глаза или что там внутри. Но когда я сказала ему, что беременна, он... я помню выражение его лица. Этот ублюдок побежал к маме с папой. Меня стерилизовали. Но сначала сделали аборт. Соцслужба притащила меня в госпиталь. Положили на такой специальный стол, раздвинули ноги и пристегнули ремнями. Я помню, санитару нос разбила. А потом мне что-то вкололи, и я уже не кричала и не брыкалась. Этот доктор, старикашка в белом халате, взял такой странный нож, круглый, похожий на дырявую ложку, и полез в меня. Я видела куски своего ребенка, которые он вытряхивал в поднос. — Девушка посмотрела на Лероя. — В железный поднос, а потом в пластиковый пакет. А через неделю меня выпустили с черным пропуском. Нарушения закона о белом геноме. И теперь мне даже Зону покидать нельзя, не говоря уже о нормальной работе. Это они мне такое предупреждение сделали.
Эллейн подкурила сигарету, передала ее Лерою, подкурила себе:
— Завтра я спрошу у друзей, что там слышно. У вас есть к кому обратиться? У меня нет возможности достать денег или документы. Тут я вам не помощник.
— Не думайте об этом, Эллейн. Вы и так, — Лерой улыбнулся, — вы мне жизнь спасли. Дальше я уже сам.
Она выпустила клуб дыма, глядя в его глаза:
— Когда люди... чистые люди, так принято говорить, когда эти люди смотрят на меня, некоторых передергивает от отвращения. А другие, в основном мужчины, наоборот...
Лерой смотрел на нее:
— Кем вы работаете, Эллейн?
Она не ответила.
— У вас один диван. Я посплю на полу. — Эллейн посмотрела на него с таким взглядом, что Лерой сказал: — Не в этом дело. Не подумайте, что ваши глаза отталкивают меня.
— Глаза? — переспросила девушка. — Сколько лет вы были в тюрьме?
— Шесть лет. Шесть лет и три месяца.
— Там были женщины?
— Нет. Там не было женщин.
— Шесть лет без женщины, и вы не хотите провести со мною ночь. Так в чем тут еще может быть дело, кроме того, что я мутант? — По ее щеке поползла слеза. — Что я урод?
— Эллейн...
— Вы знаете, как эти куски дерьма радуются, когда видят мою медкарту и читают там строчку про стерилизацию? А показать вам еще, что со мной не так? Хотите, я покажу зубы? У меня есть второй ряд зубов. Хотите? Я же из третьего поколения. А у нас, чем дальше, тем веселее. Хотите?
Лерой подошел к ней, взял за плечи:
— Хочу.
Слезы полились из синих глаз сплошным потоком. Губы девушки сошлись в горькой ухмылке, она открыла рот и из-за зубного ряда начали показываться острые, как иглы акульи зубы. Слезы лились по ее щекам. Она облизнулась, шморгнула носом, не сводя с него взгляда:
— А если бы мой ребенок смог родиться, у него, наверное, уже были бы жабры. И за это его убили. А меня выкинули на помойку. Чистые люди всегда останутся чистыми. Не надо спать со мной из чувства вины. Или из благодарности. Мне это не нужно. Мне это не нужно.
Лерой проснулся, через жалюзи проскакивали первые прохладные солнечные лучи. Он посмотрел на спящую Эллейн, поцеловал ее в щеку, аккуратно переложил ее руку со своей груди и поднялся, поправив одеяло. Нужно уходить. Чем дольше он тут, тем больше шансов, что его поймают. И девушку он подставит, если будет схвачен в ее доме. Он надел комбинезон, вышел на кухню.
Опоздал.
Дверь слетела с петель, и в кухню ворвался спецназовец. Лерой схватил его пистолет, вывернул запястье и зарядил с локтя ему в шлем. Дверь в комнату тоже разлетелась. Лерой выстрелил в спецназовца, повернулся и сделал несколько выстрелов во второго. Послышался крик Эллейн.
— Не высовывайся! — крикнул Лерой.
Стекла в ближайшем окне начали биться. У Лероя в голове мелькнула мысль, что лачуга то из гипсокартона, а потому, начнут они палить напропалую, то изрешетят тут все, и он, выстрелив в окно, решил выбегать и пробиваться с боем. Хотя сама мысль показалась ему глупой и напоминала скорее, о старых идиотских боевиках, где такое прокатывало только у неуязвимых киношных героев. Но выхода нет. Поднимет подстрелянного копа, прикроется им и вперед. И только он приготовился подняться и, схватив недоумка, который может еще и жив, вынырнуть из кухни на улицу, как сзади в плечо попала пуля. Лерой обернулся, стреляя в ответ, но следующая пара пуль прошила его руку, и отяжелевший пистолет упал на усыпанный осколками линолеум.
Лейтенант с аккуратно подстриженными рыжими усиками, уложенными гелем рыжими волосами и начищенной до блеска бляхой на поясе сидел напротив Эллейн и дымил сигаретой.
— Эллейн Флинси. У вас ведь на данный момент нет работы?
— Нет.
— Скажите, Эллейн, когда вы нашли Лероя Майлза, он ведь был в тюремной робе. И у него на шее вы не могли не заметить штрих-код. Почему вы не вызвали полицию, как только обнаружили беглого заключенного?
На лице Эллейн белели несколько пластырей.
— Молчите? У вас уже есть условный срок на пять лет за нарушение закона о белом геноме и совращении гражданина Майкла Бастера. Укрывательство беглого заключенного в таком случае гарантирует вам лишение свободы на пятнадцать лет. Почему вы молчите? Вы хоть знаете, кого приютили? События шестилетней давности. Олд Сквер. Вспоминаете? Члены радикальной группировки под красноречивым названием "Чистота" устроили там резню. Девяносто семь трупов. Среди них были и женщины и дети. Такие же, как и вы. Я не люблю это слово, но "мутанты".
— Я знаю. — Эллейн смотрела в глаза лейтенанта. — Я почти сразу узнала его.
— Узнали? — лейтенант искренне удивился. — Но почему вы решили помочь ему?
— Я не верю в это. Он не похож на убийцу. В отличие от вас. И вам подобным блюстителям закона. Вы — настоящие убийцы. Те, что провели линию между людьми и нелюдями. Прописали законопроекты. И прямо ссытесь кипятком, чтобы не дай бог прикоснуться к таким, как я. Радуетесь, что вы по эту сторону черты. Больше вам нечем гордиться. И прикрываетесь своей начищенной бляшкой. Это вы звери, а не мы. Мразь. Паскуда.
Лейтенант схватил девушку за волосы и со всей силы приложил о стол. Вытер руки салфеткой. Он был совершенно спокоен:
— Ты мне еще почеши языком, сука. Ошибка природы. Я знаю, что делать с такими вот голосистыми химерами, как ты. Отправишься на лечение. Сука.