Раньше она об этом не задумывалась. Словно с закрытыми глазами лежала откинувшись на волнах. И так и не заметила бы, что живет, если бы не узнала звук его торопливых шагов. Он шел мимо. Но эхо от стука его каблуков нарушило мерное течение. Она спустилась с волны, словно с постели, пробудившись от полуденного сна, длившегося всю жизнь, бросила взгляд в зеркало, которым служила миска с водой, взгляд отскочил от водной глади и окатил ее приятным теплом. Она улыбнулась себе правым глазом, тем, который для смеха, смахнула слезинку с левого, который для слез, сунула в зубы трубку из бархатного дерева с самым крепким облепиховым табаком и выскочила из окна на улицу. Клементина угодила прямо в лужу, откуда незамедлительно взметнулась мазутная радуга брызг. Из трубки вырвалось колечко дыма, она усмехнулась и влилась в толпу.
Темный силуэт в черном цилиндре привел ее к угловому дому с желтыми, как снаружи, так и изнутри, стенами и скользнул в грубо сколоченную дверь с огромным засовом. Клементина ходила кругами возле здания до тех пор, пока его стены не укутал сумрак, и не зажглись первые звезды. Тогда она села прямо на землю у деревянных ворот и завыла так, как выли неслышимые ею волчицы в дальних лесах лунными ночами. Она выла, пока не скрипнула и не приоткрылась калитка, в которую она проскользнула на четвереньках.
Люди сновали по этому зданию, некоторые из них шепотом переговаривались, другие же во всю глотку орали на третьих, которые, в свою очередь, занимались своими делами. Казалось, что кипела работа. Где-то раздавался ритмичный перестук клавиш печатной машинки, то и дело проходили мужчины и женщины в белых одеждах. Остальные же жители этого дома носили рубахи странного покроя с длинными рукавами. На неровных стенах висели зеркала с отражениями людей, которых уже давно не было в живых. Коридоры извивались и петляли, то убегали вниз, то взвивались вверх, скалясь разбитыми половицами, Клементина послушно следовала за их причудливыми изгибами, пока не наткнулась еще на одну дверь. Она постояла перед ней, забила свою трубку и только тогда толкнула ее.
В проеме двери нарисовался нереально живой пейзаж, с белыми березами в черных веснушках, зеленой, как ковер в мэрии, травой и ультрамариновым небом укутанным ватными рваными облаками. Между тонких стройных стволов мелькнул знакомый силуэт в черном сюртуке и цилиндре.
Клементина последовала за ним, она бежала, задыхаясь, ловя ртом воздух, не в силах остановиться, наконец, она упала, перелетела через пень, с торчавшей из него рукояткой ножа, опустилась на четвереньки и почувствовала, что так ей бежать удобнее. Запахи захлестнули ее, ворвались в ее ноздри, хищно раздувая их, и проникли в самый мозг импульсами осознания того, что справа от нее, за кустами бузины примостился чертополох, а нем спрятался зяблик, что недавно здесь проходил олень, объел ветку, до которой смог дотянуться, и неспеша последовал дальше, и что впереди нее, всего в нескольких метрах, следовал мужчина, который манил ее своим запахом. Ветки дикого шиповника хватали Клементину за одежду, вырывая острыми шипами клочки из ее платья, треск рвущихся кружев не замедлил ее бег. Запах мужчины впереди сгустился и манил ее все сильнее. Клементина выскочила на поляну и замерла - прямо перед ней стоял крупный волк, опустив голову, приоткрыв пасть, будто бы ухмыляясь.
- Хм, - сказала Клементина.
Волк ухмыльнулся еще шире.
- Жутко выглядишь, - сказала Клементина, осознавая, что манящий запах исходит от зверя. Зверь не смутился и сказал, что она на него похожа. Клементина приблизилась, посмотрела в глаза волку и увидела в его зрачках себя, она выглядела как его отражение, ее нос дотронулся до его мокрого черного носа и она вздрогнула, и вздрогнув, проснулась.
Она обнаружила, что сидит на земле возле деревянных ворот желтого здания, и капли дождя стекают по ее лицу, пропитывая волосы и одежду. Она поднялась, ноги затекли, голова была тяжелой и казалась пустой. Клементина облокотилась о ворота, чтобы удержаться на ногах, и ворота медленно с высоким пронзительным скрипом приоткрылись. Она осторожно, ощущая зуд в ступнях, вошла в ворота и огляделась. Окна здания светились теплым светом тысяч свечей, там шумели люди, они пили, веселились, музицировали и танцевали. Клементина подошла к окну и заглянула внутрь. Девушки кокетничали, мужчины соблазняли, кумушки сплетничали, мужчины курили и хвастались друг другу иллюзорными победами. И только черный силуэт в цилиндре стоял в отдалении, в затененном углу комнаты, и из-под полей шляпы кажущиеся яркими глаза внимательно наблюдали за людьми. Клементина постучала в окно костяшками пальцев, но никто этого не заметил, кроме незнакомца в черном цилиндре, у которого из-под шляпы выплыла огромная светящаяся улыбка. Она исчезла, когда он повернулся к окну, в которое смотрела Кларисса, боком и направился прочь. Клементина подняла нижние юбки и бросилась к двери. Там она лицом к лицу столкнулась с мужчиной в цилиндре, она замерла как вкопанная, не зная, бежать ей или остановиться, а сердце бешено колотилось, заставляя грудь чувственно вздыматься. Мужчина улыбнулся, и Клементина почувствовала, как в нее медленно проникает металл клинка, она хотела кричать, но воздух не выходил из легких, с тихим шуршанием платья она опустилась на землю.
Когда она пришла в себя, крови на платье не было, было светло, и она сидела прямо на земле у ворот психиатрической клиники, утопая в разметавшихся складках платья и расплетенных косах.
Клементина нашла в складках свою трубку, набила ее некрепким брусничным табаком и выпустила колечко дыма. Оно становилось все шире, теряя свои очертания, и плыло ввысь, к солнцу, выделяясь облачком на фоне синего неба. Клементина смотрела, как тает потерявшее очертание кольцо дыма, и думала о незнакомце в цилиндре. Но эхо от стука его каблуков нарушило мерное течение. И тогда Клементина поняла, что теперь она проснулась, и живет. Она вздохнула, прикрыла глаза, и вновь погрузилась в сладкий тягучий сон, длившийся всю ее жизнь.