Аннотация: Всякая вещь, которую видит глаз, может носить имя; но не всякую вещь, носящую имя, могут видеть глаза.
I
К Учителю пришёл человек некий и просил научить его отличать доброе от злого.
В ответ на просьбу Учитель велел принести фонарь.
Взяв фонарь, он зажёг его, показал тому человеку и спросил: видишь ли свет?
Тот сказал: Вижу.
Тогда учитель загасил фонарь и спросил: А теперь?
- Теперь не вижу.
- Значит ты различаешь между светом и тьмою. Но, скажи, можешь ли ты научить этому слепого от рождения?
- Пожалуй, нет, не смогу.
- Вот так же и с Добром, которое есть Свет духовный.
Его излучают души живые, но научить видеть этот Свет нельзя того, кто незряч от рождения.
Потому, - если видишь, то ВИЖДЬ!
II
Учителя спросили: "Человек - это кто?".
И Учитель ответил: "Человек - это Бог!".
- А если не бог, то - кто?
- Тогда Герой.
- А если не герой?
- Тогда посмертная маска с лица героя.
Его спросили: "почему посмертная?".
И Учитель сказал:
"С живого лица нельзя сделать слепок, - потому что подвижно. Но - только с мёртвого.
И добавил к сему: "Нет формы без утраты породившего форму".
III
Некие, посланные от политиков, убеждали Учителя в том, что он должен чувствовать ответственность за судьбы рода человеческого.
На что Учитель заметил:
"Были Атланты: Они держали небо на плечах своих. Потом они отошли.... И небо не упало...(?!)".
IV
Учителя спросили: "Какова природа слова?"
И Учитель сказал:
"Слово делает видимым невидимое".
Когда его попросили пояснить сказанное,
Он добавил:
"Всякая вещь, которую видит глаз, может носить имя;
но не всякую вещь, носящую имя, могут видеть глаза".
V
Ученики спросили Учителя, - чего тот ищет в жизни (?).
И Учитель ответил:
"Сила, во всех её аспектах; власть, во всех её видах; счастье, в любых его формах - вот вещи, которые не привлекают меня".
"Полная свобода без утраты единения с другими - вот чего я добиваюсь".
VI
Когда Учителя спросили: "Что самое главное в искусстве размышления?";
Учитель ответил: "Умение остановиться".
Когда его попросили разъяснить это положение, Учитель рассказал притчу о человеке, который никак не мог попасть домой с первого разу:
"Завидя родные пенаты, он тотчас приходил в такое возбуждение, что невольно ускорял шаг, и оттого всякий раз пробегал мимо собственных дверей".
VII
Когда один паломник, встреченный Им в пути, отвечая на вопрос Учителя о том, что он теперь делает, сказал: "Иду в Мекку". Учитель рассмеялся и спросил: "Если ты идёшь, что тогда делают твои ноги?".
Паломник озадачился и, подумав немного, сказал в ответ:
"Ты прав, о мудрец! Нелепость сказал мой неотёсанный язык, и на твой вопрос следовало мне ответить: Я совершаю Хадж".
Тогда Учитель спросил его, есть ли среди его соседей индусы (?).
Паломник сказал, что есть.
И Учитель спросил его: если бы, по прихоти судьбы, тот родился в семье индусов, то теперь, наверное, вместо Хаджа, совершал паломничество к священной Ганге (?).
Паломник согласился, что так оно, наверное, и было бы....
На это Учитель заметил:
"Всякий зовёт себя "Я", но не всякий совершает Хадж, но - только мусульманин. Следовательно, ты не совершаешь Хаджа... (?)".
Паломник поклонился и заметил, что не может представить себя немусульманином.
После, в беседе с учениками, Учитель сказал о том паломнике:
"Поистине он не видит себя: говорит "Я", а думает о другом".
VIII
Ученики спросили Учителя: откуда берут люди свои обычаи?
И Учитель, отвечая, пересказал им притчу о пандите и обезьяне:
"У одного пандита жила обезьяна. Видя, как все почитают хозяина за его учёность, и тоже желая получить отличие, обезьяна спросила у него, как тот получил знание (?). Пандит ответил, что из книг. Тогда обезьяна спросила его, как читать книги (?).
Пандит подумал и показал ей, как нужно развивать свиток и водить пальцем по строчкам, в душе полагая, что ежели великому Браме будет угодно, то, поступая указанным образом, обезьяна в конце концов научится читать и обретёт желанную ей учёность.
Усвоив показанное ей хозяином, обезьяна уселась на видном месте, развернула книгу и стала водить пальцем по строкам.
Все проходящие, видя её за этим занятием, изумлялись, воздавали хвалу Творцу, и, низко кланяясь, подносили к её ногам орехи и бананы.
Довольная полученным вниманием и прибытком обезьяна успокоилась на подобии, и не делала дальше никаких попыток действительно прочесть и понять написанное".
"Случилось однажды, что диких зверей охватила жалость к своим собратьям, запертым в шахском зверинце. И они сговорились освободить их".
"Но когда дикие тигры задрали охранников, а дикие слоны разбили изгороди, освобождённые шахские звери яростно напали на них и загнали обратно в джунгли за то, что дикие собратья, поломав клетки и смешав тем самым разных зверей между собой, нарушили привычный распорядок жизни и отняли у них чувство безопасности и довольства".
X
Учитель сказал:
"У меня есть два рода учеников: одни надеются найти себе прочную опору, на которой можно будет стоять, не опасаясь бурных волн моря житейского; а другие строят себе корабль, на котором думают пуститься в плавание на покорение этого моря и открытие новых земель".
Тогда ученики попросили: "Поведай, отче, кто из нас тот или другой (?)".
И Учитель сказал: "В каждом из вас эти двое".
XI
Один человек хвалился, что принёс в жертву богу всё своё имущество.
На что Учитель сказал ему: "Лучше бы ты возложил на алтарь своё "Я", а имущество оставил себе".
Ученикам же сказал об этом, что "ищущий жертвоприношения не жертвует поистине, но лишь обменивает одно имущество на другое: деньги - на славу; маленькое "я" - на большое "Я"; "настоящее" - на "будущее"; и т.п."
"Истинно жертвующий не ищет принести жертву, но совершает её, когда она истинно требуется".
XII
Учителя спросили, что первично - свобода или единство людей; и что следует предпочесть?
Учитель ответил:
"Что принадлежит одному, не может принадлежать двоим. Если бытие - то единично; если общинно, то - небытие".
"Живое Единство - в том, что объемлет пространство и время, и всё, что в них; и это Единство, обнаруживаясь в протяжённом, не затрагивает свободы лица".
"Оттого, если живое, то - личное; если общественное, то живёт лишь в свободном союзе лиц. Всё прочее - мертво".
XIII
Учитель сказал:
"Ничто не объемлет человека, но человек объемлет всё".
XIV
Учителя спросили, слышал ли он о деревьях, растущих корнями вверх.
И Учитель сказал: "Не только слышал, но и видел; и теперь вижу...".
- Где же они?! И что это за чудо?! - спросили его тогда.
И Учитель ответил:
"Бытие каждого человека есть такое дерево. Корни его - в небе; ветви же - на земле. Живое дерево питается от корней и получает соки Жизни с Неба. Засохшее дерево не получает соков.
Небо плачет о нём, и слёзы его проливаются на землю дождём. От этого дождя ветви засохшего дерева, что лежат на земле, получают влагу, и так зеленеют, но..., - ненадолго!
XV
Учителя спросили, как приблизиться к Богу?
И Учитель ответил:
"Познай себя как созидателя миров, - и это твоё ложное. Только неделающий, недвижный и не знающий пути стоит лицом к тайной двери.... Но Бог знает лучше....
XVI
Ученик спросил Учителя, какова та ГЛАВНАЯ истина, которую следует постичь прежде всего?
И Учитель ответил: "То, что есть, того нет; и есть то, чего нет".
Ученик отошёл озадаченный.
Тогда другие из учеников спросили: "Что такое то, чего нет, но оно есть?!".
И Учитель ответил: "Это то, что есть в вас, но его нет ДЛЯ вас: Тайна, заключённая в вас, которую вы не знаете, но которая существует как незнаемое".
Тогда его спросили, как возможно такое (?).
И Учитель сказал:
"Не может отражение видеть того, кто отражается: но только отражающийся может видеть своё отражение.
Так же не может бумага видеть написанное, но - только тот, кто писал на ней".
И спросили тогда: "Кто писавший, и кто бумага?".
И Учитель ответил:
"Высший написал на лбу низшего. Низший подумал, что получил помазание на царство, но Высший обманул его - он написал формулу разрушения".
Учителя спросили: "Зачем Он обманул?!".
И Учитель сказал:
"Если бы не обманул, тот бы его съел. И ещё для того, чтобы вступить в наследство мимо законного наследника, ибо он - Исаак, притворившийся Исавом".
"Имеющий уши да слышит!".
XVII
Учитель сказал:
"Для воспринимающего Жизнь подобна морю. Можно смотреть вдоль поверхности, и видеть игру волн и света; а можно смотреть вглубь, в толщу воды, откуда поднимаются течения".
"Кто смотрит вдоль поверхности, тот познаёт Единое через многое. А кто смотрит в глубь, в толщу воды, тот познаёт Единое в единичном".
Тогда учителя спросили: "Какое познание лучше?".
И Учитель ответил:
"Хотящий прийти к Единому через многое, не сможет прийти. Но только через Единичное можно прийти к Единому".
И спросили: "Почему не сможет через многое?".
И сказал: "Игру волн нельзя остановить, - но в движении они необъятны! Если то многое, что на поверхности, связывают в одно, живое Единство уходит в глубину, и тогда поверхность мертва".
XVIII
Учителя спросили: "Где то одно, через которое приходят к Единому?".
И Учитель ответил:
"У другого - уже другое; следовательно, одно - у тебя".
XIX
Учитель сказал:
"Есть "предмет" как отнесённое к наблюдающему, но нет предмета самого по себе. Есть "вещь" как отнесённое к стяжающему, но нет вещи самой по себе".
Тогда Учителя спросили: "А что есть безотносительно к кому бы то ни было?".
И Учитель сказал:
"Исчезающее. Оно подобно ключу, выбивающемуся на поверхность из глубины, и тут же впитывающемуся в землю".
XX
Видя осеняющих себя "крестом",
Учитель сказал:
"Были иудеи, и они отгоняли духов Бездны, сотворяя символы внутренней чистоты.
Пришёл Иисус и сказал им: "Почему вы не пользуетесь Силой Отца Небесного, могущего очистить вас изнутри, но полагаетесь на собственные силы, сотворяя внешние знамения, будто обладающие Властью?"
"Теперь с той же целью пользуются знаком Его Жертвы, вместо того чтобы любовью открыться Иисусу Живому и поклониться Ему как Царю ...".
"Разве это не колдовство?".
XXI
"Говорят: "мир этот", и "мир тот"; что это значит?" - так спросили Учителя.
И Учитель сказал: "Мир этот, здешний, - это мир людей; а тот мир - Богов.
Тогда его спросили: "Какое между помянутыми мирами соотношение?".
И Учитель сказал: "Подобие".
"Каково же это подобие?" - вновь спросили Его.
Он сказал: "Царство человеческое - это перевёрнутый образ Царствия Божия".
И тогда спросили: "В чём же перевёрнутость?".
И Учитель ответил:
"У людей праведники в Аду, а грешники в Раю. У Бога - наоборот".
Затем Его спросили:
"А когда же человек переселяется в мир богов?".
И Учитель ответил:
"Он пребывает и там, и здесь".
Его спросили, как это возможно?
И Он ответил:
"Смертное его - здесь, а бессмертное - там. Потому праведник смертным своим страдает, а бессмертным радуется; грешник же - наоборот".
Ученики приступили тогда и спросили: "Кто из нас праведник?".
И Учитель сказал:
"Тот, кто не пытается сотворить ничего сверх того, что порождено Отцом".
И вновь спросили: "Кто ещё?"
И ответил: "Кто избегает иных источников одушевления, кроме Спасителя, и кто жертвует конечным ради неконечного".
Они вновь спросили: "Кто праведник?"
И Учитель сказал:
"Кто не добивается от других ничего сверх того, что Господь положил им на сердце относительно него, и сам не старается быть добрее Бога".
Тогда спросили Его, наконец, кто грешник?
И Учитель сказал:
"Тот, кто творит добро, кто борется со злом; кто пьёт влагу жизни из всякого колодца, без разбору; кто грызёт камень; кто полагается на сцепление интересов; кто созидает миры; и кто жертвует конечным ради неконечного, невесомым ради весомого и невидимым ради видимого".
XXII
Один из бывших с Ним спросил тогда, что есть конечное, и что - бесконечное?
И Учитель ответил:
"Имеющее начало и конец в этом мире есть конечное.
Неконечное же суть то, что не имеет здесь ни начала, ни конца: неведомо приходит, и неведомо уходит".
И вновь спросил Его ученик: "откуда приходит и куда уходит?".
И ответил:
"Из ниоткуда в никуда, - будто имеет обитель вне места и времени".
XXIII
Однажды Учителя спросили, есть ли на свете люди, которыми он восхищается (?).
И Учитель ответил:
"Рассказывают, что в Московии жил святой подвижник, ходивший в рубище и веригах, который подошёл к грозному царю московскому, восседавшему на троне во всём великолепии знаков богатства и власти, и, вложив ему в руку милостыньку, сказал: "Бедненький, на вот, возьми копеечку...".
Я хотел бы удостоиться такой же благодати, как этот Святой".
XXIV
Были рядом мужи от Апостольской Церкви и слушали Учителя. Они пеняли Ему: яко Иисус был добрый, а ты, мол, не учишь людей творить добро.
На что Учитель ответил:
"Иисус был добр не по-мирски. Если бы Он был добр по-мирски, мир бы не тронул его. Но Он был добр по-Божески...".
Тогда они спросили Его, в чём, по его мнению, Божеская Доброта (?).
И Учитель сказал:
"Отец ищет в миру Семя Своё, и помогает детям своим родиться и взрасти, невзирая на целость мира, и вопреки миру как творению отпавшего духа".
XXV
Как-то в день постный ученики приблизились к Учителю и спросили Его: "Говорят, будто дух человеческий пребывает в темнице. Правильно ли мы разумеем под "темницей" плоть?".
Учитель ответил:
"Удивительно мне слышать такое. Сами подумайте: может ли плоть вместити дух?! Вижу, напротив, что плоть пребывает в темнице духа, и не может выйти наружу иначе, как с его соизволения".
Тогда един из бывших с ним тогда возразил:
"А разве не сказывал Иисус, что душа заключена в сосуде скудельничем (сиречь, глиняном); и разве не плоть называл он сосудом тем?".
На что Учитель сказал:
"Сосуд сей глиняный сотворён гончаром, человеком, плоть же сотворена Богом. Истинно говорю вам, яко плоть заключена в узилище, созижденном духом".
"Взгляните хотя бы на брачующихся - разве плотское влечение их друг к другу не посажено под замок? И только получивший свыше ключ к замку может отворить сию дверь тайную. Кто же приходит без ключа, тот разбойник и тать".
Ученики подумали и вопросили вновь:
"Что же имеют в виду мудрецы, когда говорят о темнице и узилище?".
И Учитель ответил:
"Человек небеснорождённый пребывает в темнице мирской, которая есть сосуд скудельничий, сиречь созижденный; как дух новорождённого, ищущий встречи с родителем, томится в узилище сотворённого "Я". Небесный человек жив на Небе, там он - душа живая; здесь же он - в плену человека умелого; и - ровно в гробу".
XXVI
"Отражение Неба в зеркале Преисподней навязывают людям силой, как идеальную форму быта. И люди поклоняются тем, кто приходит с силой, как богам", - так сказал Учитель.
Его спросили: "Что это за сила?".
Он сказал: "Это сила крещения Люциферова".
Тогда Его спросили: "Каково же это крещение?".
"Оно - в жертвоприношении форме" - сказал Учитель. - "Жертва рождает силу, и человек становится воином Сатаны".
Ученики спросили Его тут же, каково тогда Крещение Христово?
И Учитель сказал:
"Крещение Христово - в отказе от алтарной силы и, значит, от жертвоприношений".
Ученики удивились таким словам Его и возгласили наперебой:
"Разве Иисус не пожертвовал собой за других?!".
Учитель сказал:
"Нет. Это иудеи, крещённые Люцифером, принесли Его в жертву, ради сбережения своего "Закона".
И добавил:
"До Иисуса было созидание и смерть ради созидаемого. Иисус же оставил созидание, и вместе с ним смерть, и стал держаться Живого".
XXVII
Ученики сказали Учителю, яко видели они Храм, и Завесу в нём, и спросили: что сие означает?
Учитель сказал: "То - образ овеществлённый духовного бытия человека, разделенного стеной невидимой. За стену эту переходят только смертью. В сознании "застенное" пространство прикрыто занавесью, сотканной из слов и символов, которая имеет две стороны, подобно этой материи (и здесь Учитель отогнул полу своего халата холщового, подбитого шёлком). Эта занавесь сознания изображается в Храме храмовой Завесой. Две стороны завесы сознания - это два значения всякого святого речения: "профанное" и "сакральное". По сю сторону завесы человек пребывает как профан; перейти на ту сторону сможет не прежде, чем станет священником".
"Священником же человек становится, когда рождается в духе. Тогда сможет пребывать по обе стороны завесы. Теряя священническое достоинство, имярек оказывается в профанной сфере бытия: обретая его вновь, переходит в сакральную".
Ученики спросили Его: "Когда человек, рождённый в духе теряет священническое достоинство?".
И Учитель ответил: "Когда его коснётся нечистота. Если коснулась его нечистота, он должен очиститься, прежде чем войдёт в святая святых".
Тогда они спросили: "Что значит "нечистота"?".
И Учитель сказал: священник становится нечистым и оказывается по сю сторону завесы, как только он помыслит профанно или вступит в профанное общение - независимо от того, где стоят стопы его: здесь или там".
Учителя спросили тогда: "В чём отличие священного от профанного?".
И он ответил:
"Профанной стороной слово или символ обозначают сотворенное, или имена, которыми нарёк вещи Адам по велению Господню. Священной же стороной слово означает Сущее, - подобно тому, как сказано святыми мужами, яко "Бог есть Логос", или "Слово", по-гречески.
Тогда ученики опять спросили: "Можно ли привести пример?".
И Учитель сказал в ответ: "Да. Храм и Завеса в нём".
Наконец, ученики спросили: "Как очиститься, чтобы зайти за завесу?".
И Учитель сказал: "Начало очищения - в сознании греховности".
XXVIII
Ученик спросил: что такое "добро" и "зло"?
Учитель ответил: "Это слова".
Ученик возразил: но, слова, ведь, что-то обозначают...?
Учитель ответил:
"Что-то, - да; но это "что-то" не существует, ибо сотворено. Вам должно быть известно уже, что существует поистине только тот, кто творит; сотворённые же им вещи не существуют поистине, но - только по видимости. С ними связаны слова, - поэтому они суть "вещи", или, в переводе, "названные".
"Имена или названия принадлежат именующему (называющему): они - часть его бытия. К названным же вещам имена относятся как этикетки - просто приклеены снаружи. Потому, читая их, обращай лицо к написавшему их, а не к вещам, - если хочешь причаститься Бытию".
Тогда упрямый ученик спросил недоумённо: "Разве добро и зло суть вещи?!".
"Умозрительные вещи", - сказал Учитель в ответ.
Ученик не остановился, продолжил рассуждать и снова спросил:
"Вещи, однако, не создаются из ничего; и если две вещи отличны друг от друга, то их различие, быть может, коренится в их происхождении? Потому хочу знать, в чём коренится различие доброго и злого?".