Нежинский Владимир Александрович : другие произведения.

Love story

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Текст передан в ярко выраженном мемуарном стиле. Слегка приближен к художественной литературе, но все же читается больше как семейная хроника. Чувствуется стремление к точному воспроизведению некоторых моментов действительности. Повествование несет в себе преимущественно познавательный характер с элементами анализа. В воспоминаниях присутствуют элементы отбора событий, хотя был охвачен большой промежуток времени. Это как бы взгляд назад из нашего времени плюс анализ событий того времени. Манера написания несколько агрессивна, чувствуется личная боль автора, что не совсем допустимо в мемуарной литературе. Что касается синтаксиса: предложения, в основном, краткие нераспространенные. Лаконичные формулировки. Отрывочность и лаконизм отличительная черта манеры написания автора... Римма Костенич.
  Мой дед, Василий Пантелеевич Нежинский, родился в 1901 году. По исполнении 16 лет был призван рядовым в армию, тогда еще царскую, о которой он вспоминал очень хорошо. Когда Великий князь приезжал с проверкой части, он обязательно интересовался как кормят солдат. Поварской черпак ставился в центр котла с солдатской кашей. И не дай бог, если этот черпак касался края котла.
  На фронт дед не попал. Началась братоубийственная война. Что тогда происходило в армии, нам сейчас легче понять. Дед не предавал никого, не переходил ни на чью сторону, он просто служил. Об этом времени он рассказывал мало, но эмоционально. Интересно было наблюдать за ним, когда он смотрел фильм Тихий Дон. С огромным удовольствием он усаживался у телевизора смотреть первые серии казачьего, крестьянского быта. До определенного момента, до показа начала революционных событий. После чего деда как подменяли. Несмотря на свой суровый вид, в обычной жизни это был мягкий, добрый человек. Показ революционного движения сознательных масс превращал его в грозного, опасного человека. Он вскакивал, начинал кричать, что это все вранье. Летели стулья, телевизор чуть не выбрасывался в окно, домашнии выгонялись из зала. В то время нас не очень баловали зрелищами. Лишиться просмотра телевизора, было для нас тяжелым наказанием. Но, с дедом в тот момент никто не спорил. Телевизор не включался до конца показа Тихого Дона. Дед остывал. Спустя какое-то время опять начинался показ Тихого Дона. Дед опять с удовольствием усаживался у телевизора. И все повторялось сначала. Фильм Тихий Дон до конца я смог досмотреть только, когда отец получил квартиру и мы переехали из дома деда.
  Дед прослужил в армии до 1925 года. Его рассказы о тех временах были крайне скупы. Он часто вспоминал командующего армией. Ни имени, ни фамилии которого он так ни разу не назвал. Этот человек пользовался уважением в армии. По доносу был судим и расстрелян ВЧК.
  Во время казачьего восстания на Дону дед попал в плен, как и вся армия. Чудом остался жив. Пленных раздели до нижнего белья. Старослужашие прятали деньги в нательном. Такие мальчишки, как мой дед, до этого не додумались. Голодных и униженных их гнали по селам. В одном из хуторов они украли две краюхи хлеба. По глазам деда было видно, что это было самое тяжкое преступление в его жизни. Я так думаю, что эти краюхи чья-то добрая рука специально им оставила на пути. Были казни. Большой офицерский чин, дед утверждал генерал, выбрал его для показательной расправы. Подойдя и взяв его за шею одной рукой, приподняв над землей, произнёс, - вешать вас, красных сволочей надо. Дед не был красным, тем более сволочью. Сволочью был тот, кто это сказал. Деда не дали повесить казаки, которые стояли на постое у дедовых родителей и по их просьбе его разыскмвали. Вовремя разыскали, спасибо им за это.
  После плена дед попал в госпиталь, где ему несказанно повезло. Его пристроили в хозчасть. Дальше он двигался с армией уже по хозчасти. Дед рассказывал о приезде Сталина в Царицын. Царские штабные вагоны, бронепоезд впереди, бронепоезд сзади. Охрана в кожаных куртках, хорошо вооружена. Близко к составу никого не подпускают. Когда состав прибыл неизвестно. Когда уехал - никто не видел. После отъезда, все склады с зерном были пусты. В городе начался голод.
  Несмотря на свою блатную должность, дед переболел брюшным, сыпным, возвратным тифами и малярией. От малярии он излечился случайно, после прививки от тифа. От этой прививки он потерял сознание и пролежал в бессознательном состоянии сутки с высокой температурой. Нет худа без добра, приступов малярии у него больше не было.
  Редко кто знает, что молодая, советская республика несколько лет прожила, практически, без армии. Весь рядовой состав был уволен. Дед не стал дожидаться этого счастливого момента. Он получил письмо от отца, в котором тот писал, что пахать, сеять некому. За годы войны всё разграбили, разрушили, разорили. Народ привык ничего не делать, жить одним днем. Дед подал рапорт и был досрочно уволен из рядов уже красной армии.
  До войны он успел жениться, во время войны его первая жена умерла. Деду пришлось начинать все с нуля. Землю тогда успели разделить, правда, работать мало кто хотел. Лозунг "Грабь награбленное" многим пришёлся по душе. Как дед рассказывал, некоторые "сознательные" крестьяне начали продавать свои земли. На вырученные деньги какое-то время жили, поплевывая в потолок. Потом, превратились в бедняков.
  За время службы дед, видимо, сильно истосковался по земле и крестьянскому труду. Натура была горячая, деятельная, трудолюбивая. Он женился на Лукерии Захаровне, моей бабушке, с которой он долго и счастливо прожил всю оставшуюся жизнь. Бабушка вспоминала, что дед спешил раньше всех выйти в поле. Обычно, она со своими узелками догоняла телегу деда на ходу, по дороге к полю. Он никого не подгонял. Но и никогда не ждал. Таким он остался до конца жизни, независимым и трудолюбивым. Тот период был самым счастливым периодом в их жизни. Дед страстно любил лошадей. Бабушка рассказывала, что он брал призы на скачках. Мне он этого никогда не рассказывал. Все, что я знаю о том периоде их жизни, я узнал от бабушки. Один раз, только, она позволила себе рассказать про ту жизнь. Память целого поколения была табу.
  37 год. На деда пишут донос. Читал его. Господи, помилуй этого человека. Не ведают люди, что творят. Судила тройка. У деда был ангел - хранитель, который оберегал его на всем жизненном пути.
  Один из тройки заступился за деда. Деда не расстреляли, его и семью, как кулаков и врагов родины, выслали в Казахстан. Самое ценное, что им удалось взять с собой, был самовар. Этот самовар спасал всю семью деда от лютого холода зимой. Дед, уходя на шахту, укутывал теплыми вещами бабушку и их малолетних детей вокруг согретого самовара. Когда возвращался, находил их полузамерзающими. Первые годы в Казахстане высланные жили в неотапливаемых землянках, которые сами рыли в земле. Дед работал крепильщиком на шахте. Приносил с работы чурочки и щепки для растопки самовара. Чтобы высушить пеленки моей мамы, которой было всего годик, бабушка обматывала их вокруг своего тела. Ей удалось спасти мою маму и мою тетку. Был еще мальчик. Он не выжил. Дед сильно горевал. Прерывался род Нежинских по его линии.
  Деда травмировало на шахте, его бригада погибла. У деда перелом позвоночника. Спасла молодость и то, что он лежал практически без движения. Перелом удачно сросся.
  Деда отправили на легкий, физический труд - стройку. Оплата на стройке была сдельной. Поэтому, чтобы заработать побольше для себя и своей семьи, строители будущей Караганды задерживались на работе гораздо больше 8 часов. Начальство, официально, запрещало трудиться сверхурочно, неофициально, закрывало на это глаза. Дед часто вспоминал управляющего строительством города, который в течении дня объезжал свои многочисленные стройки. Летом на подножке грузовика, зимой на лыжах, цепляясь за борт попутки. Дед строил магнитку, Новый Город. По воскресеньям копал котлован под искусственные озера в парке будущего города. Парку дали название имени ленинского комсомола, а озера поэтически назвали Большая и Малая Рица. Котлован удалось выкопать, только тогда, когда применили землеройную технику.
  Когда дед вышел на пенсию, он продолжал работать сторожем. Он трудился до конца своих дней. Пенсия была маленькая, бабушке почти ничего не платили. Они жили тем, что выращивали на своем огородике и продавали, затем, на рынке. Рыночных отношений тогда не было, их называли спекулянтами.
  Я часто вспоминаю дом деда, который он построил своими руками. У деда была столярная мастерская, где я частенько пропадал. Влетало мне за то, что без спроса брал его любимый инструмент. Но, меня это не пугало. Я любил наблюдать восход солнца по утрам. Среди одноэтажных домишек это возможно. Рядом была степь. Там сажали картошку. Когда мы приходили на поле, помочь деду, как правило, треть земли было уже перекопано, или треть урожая выкопано в зависимости от времени года. Наша семья была большая, и меня на все лето отправляли к деду. Здесь меня ждала свобода, друзья и беспечное время препровождения.
  Я часто думаю, как деду и бабушке удалось выжить. У бабушки была пневмония в 37-ом. Моя теща не верила, что возможно было выжить с таким заболеванием в тех условиях. Она не верила потому, что сама пережила и помнит это время. А я знаю ответ. Их спасала любовь. Дед боялся опять потерять семью, любимую жену, детей. Бабушка своего второго, любимого мужа. Ее первый муж погиб в гражданскую. Они были ангелами - хранителями друг для друга . Бабушка, я не помню, что бы хоть раз возразила своему мужу или повысила голос на кого-либо. Мы, внуки, любили деда, его слово было закон. Ласковое слово бабушка имело гораздо большую и магическую силу даже над дедом.
  Глаза деда погасли, когда умерла бабушка. Он не жаловался на судьбу, не лил слез. Единственно, он попросил меня переночевать у него в первую ночь после похорон. Он боялся первой ночи одиночества. Я нашел какую-то уважительную причину отказаться. Дед не стал настаивать.
  Дед прожил до 85 лет. До последнего дня он трудился. Он мечтал умереть легко, как его отец, неожиданно. Дед умирал очень тяжело. У него был инсульт, начала отказывать голова. Он не всегда осознавал свои действия. Хождения по врачам в престижные, по тем временам, клиники, превратились в ад для деда. Я не выдержал, и резко сказал матери, давай прекратим все это и дадим деду достойно умереть. Силы постепенно покидали его закаленное работой тело. Он страдал от обезвоживания. Губы его пересохли, щеки ввалились. Мы поили его кипяченой водой из ложечки. Пишу он не принимал. У меня была молодая семья. Я разрывался между работой, семьей, делами и дедом. Скорбеть было некогда. Но, утром моя подушка была подозрительно мокра. Я не стыжусь признаться в этом сейчас.
  Я знаю минуту, когда умер дед. Родители не стали мне звонить, но я и так знал, когда это случилось. Когда хоронили деда, я не плакал. Это был совершенно другой человек, вернее оболочка, тело. Его душа ушла в странствие.
  Когда мысленно, для себя, я выстраиваю линейку человеческих эталонов, то, на первом месте у меня дед. На втором - отец, за плечами которого фронт и Дальний Восток. В хвосте плетусь я. Дорогие мои сыновья, какое место вы займете?
  Владимир Нежинский.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"