Дверь избушки надсадно скрипнула и, громко хлопнув, затворилась. Я возбуждённый, прижимая к груди глиняный горшочек, почти бегом кинулся к мечущемуся у дуба коню.

    - "Робкий", прости... - потрепав друга за гриву, я подставил щёку но, не дожидаясь, когда тот прикоснётся губами, бросился прочь.

    Латы, клацающие на бегу барабанной дробью, сползший по спине вниз и бьющий по ногам щит, меч, цепляющийся за ветки, раздражали не более чем мерзкая погода за окном замка, когда в камине тлеют угли. И приглушенное лесом ржание лишь на краткий миг вернуло мои мысли к нелепому имени бесстрашного друга.

    Мою руку "жёг" крохотный, покрытый белой глазурью глиняный горшочек, а едва ощутимый плеск не успевшего остыть отвара сводил с ума, соблазняя сорвать промасленный лоскуток и усесться прямо в траву. Вначале я мчался, но доспехи быстро умерили безумную прыть. Моего терпения хватило мили на две, не больше. Когда едва приметная тропинка упёрлась в разбитую повозками дорогу, ноги сами понесли меня к навесу, сооружённому чьими-то заботливыми руками рядом с выглядывающим изо мха каменным колодцем.

    Лавочка, собранная из жердей, недовольно скрипнула и одичавший кот, напуганный незваным гостем, шипя, попятился в кусты.

    Солнышко выглянуло из-за макушек деревьев, лес наполнился щебетанием птиц, а в воздух поднялись первые насекомые. Влажный утренний ветерок, словно волосы недавно вышедшей из воды девушки нежно касался лица. Лучшего места для смерти и не найти.

    Я, не в силах сдерживаться, трясущейся рукой потянулся к туго намотанной верёвочке. "Да она тут целый клубок намотала!" - Раздражаясь, я отмотал несколько витков, плотно сжимающих горлышко горшочка, и сразу вцепился в уголок ткани выглядывающей из-под бичёвочки. Тщетно, лоскуток даже не пошевелился. Дёрни я сильнее и горшочек лопнет. Рука потянулась за кинжалом но, обхватив удобную рукоять, замерла.

    "Нет, ведьму нельзя подводить, если я окочурюсь прямо здесь, девчонку сожгут..." - мозг цеплялся за любую соломинку, стремясь как можно дальше отодвинуть мысль о вожделенной жидкости, плескавшейся в горшочке.

    "Пособница" - так любовно назвала колдунью краснолицая тётка с толстой косой, подносящая напитки в таверне. Достоинства ведьмы перечислялись взахлёб, словно разносчица сватала заезжему купцу собственную дочь.

    - Летает по ночам вокруг избушки? Безусловно, это говорит о многом... - моё лицо изобразило удивление, но в словах сквозила ирония.

    И тётка подступилась с другого края.

    - А ты знаешь, как бьёт Андре? Он за год все рёбра мне переломал, руку в двух местах, а зубов-то всего ничего осталось. - Женщина оттянула губы и, просовывая толстый палец в широкие прорехи, продемонстрировала почерневшие аргументы. - Я много раз пробовала его извести, и каждую попытку оплатила кровью. А теперь, где он? А нету.... И "Рыжая", та, у которой одни дочери, только когда послушалась моего совета, вздохнула с облегчением. А ведь она в отчаянии на своего мужика даже с ножом кидалась.

    - Не берёт меня ни сталь, ни яд....

    - И не сомневайся. Ведьма она знаткая, всё от своей бабки переняла, - тётка, обернувшись на икону, перекрестилась. - Сожгли сердешную, в позапрошлом году....

    "Ведьма"... - я усмехнулся. В тесной избушке, где и одному не развернуться, у печи хлопотала девушка лет двадцати двух, черноволосая, черноокая, милое личико и застенчивый взгляд. Сведи нас судьба лет шесть назад....

    "Нет, такую ведьмочку грех подвести...".

    Облегчённо скрипнула лавочка, под ногами хрустнул засохший сучок. Я, прижав горшочек, направился в лес. Чутьё не подвело - скоро сквозь листья засверкали блики на неспокойной воде.

    Сталь меча не приспособлена для обработки древесины, но не успело солнце добраться до вершины незримой горы, как у берега уже покачивался маленький плотик.

    Накидав на тоненькие бревёшки лапника, я с трепетом прижал горшочек к груди и забился под ветки.

    "Всё!!!" - быстрая вода подхватила моё последнее пристанище, обещая убаюкать навеки.

    Спешно размотав верёвочку и сбросив промасленный лоскуток ткани, я с наслаждением коснулся губами шероховатой глиняной поверхности. Полость рта обжёг терпкий настой, а на язык попало несколько кислых ягод.

    Горшочек, хлопнув пузырём, пошёл на дно, я же накрылся щитом и, поправив ветки, закрыл глаза.

    Настой, обратившись в тепло, ударил в грудь и скатился к ногам, а приятная слабость охватила всё тело. Нежный ветерок, лёгкое покачивание, плеск воды.... Как приятно умирать....

    *

    Весь день мы провели на озере и возвращались в замок далеко за полночь. Путь пролегал по гребню остроконечной насыпи, среди чернеющей в темноте травы и единственным ориентиром служила светлая ниточка извивающейся тропинки. Кейт взобралась мне на спину, обвила шею ногами, затянув наверх, посадила Иветту себе на плечи и теперь визжала вместе с дочерью, и от страха и от восторга. Наверное, смешно выглядела наша пирамида, но даже "отойди" я в сторону, то всё равно ничего бы не сумел разглядеть. Тёмная ночь конца июля плотно укутала наши, дочерна загоревшие тела. И в этот миг счастье переполняло мою душу.

    *

    Видение прервалось стремлением желудка выйти наружу. Не открывая глаз, я склонился к воде. Приступ шёл один за другим, но с губ стекала только тягучая слюна. Отпустило лишь на закате.

    - Тварь, я убью тебя... - "признательность" желудку-издевателю сменил поток "благодарности", посвящённый красивой ведьмочке. - Недоучка....

    Но силы покинули меня, оставалось вяло крутить головой. Вдалеке вверх брюхом проплыло несколько рыб. И тут до меня дошло: плот стоит, кривые деревья на берегу, словно потешаясь над неудачником, изогнулись в приступе неудержимого смеха.

    Я поискал причину незапланированной остановки и едва не закричал. Тонкая верёвочка, некогда обвивающая глиняное горлышко горшочка теперь зацепилась за сучок и, уходя куда-то на глубину, натянулась струной, а плот развернуло.

    Мой вес превышал восемьдесят килограмм! Да плюс доспехи!!! А течение.... Верёвочка выглядела как чьё-то изощрённое издевательство. Рядом стремительно пронеслась ещё одна белобрюхая рыба.

    "Будем тонуть..." - решил я и, перекатившись к краю плота, плюхнулся в воду.

    Надежда на то, что доспехи утянут на дно, уплыла как связка брёвен, освободившаяся от груза и торопливо сбегающая от "создателя". "Утопленник" лежал на мели. В прозрачной воде блеснул горшочек ведьмы, непонятно как прицепившийся к верёвочке. Теперь мне если и грозила смерть, то разве что от переохлаждения.

    Я знаю, как возникла сказка о водяном. Ревущее существо (посиневшие от холода губы не желали изрыгать ругательства) бьющее с досады по воде рукой, в сумерках выползало на берег.

    В лучах утренней зари избушка ведьмы, прислонившаяся к вековому дубу, казалась спящей. Ноги сами принесли меня сюда, не люблю, когда слова бросают на ветер, да и "гимнастическое средство для желудка" стоило мне коня и немалых денег. "Пособница" не спала.

    - Не ждала я тебя, родимый, не ждала....

    Старушечье шипение из уст молодой девицы прозвучало немного необычно. Но глубокие морщинки под глазами заставили засомневаться в её возрасте. Уже через несколько мгновений они расправились, а голос обрёл звонкость.

    - Вижу, доставила тебе старуха только боль, - и как ответ на немой вопрос, добавила. - Врасплох ты меня застал. Да и сам подумай, откуда у ведьмы возьмётся внучка - мужики седьмой дорогой обходят моё жилище.

    Её щёки пылали. Но сердечные дела ведьмы-оборотня меня мало беспокоили. В повисшей тишине пятнистый кот, сползающий с печи задом, громыхнул так, словно с неё сорвался неуклюжий дед (что возможно не так уж и далеко от истины).

    - Не желает Господь принять твою беспокойную душу, не дозволяет тебе грех совершить.

    Попадись сейчас мне на глаза трут, и из него повалил бы дым.

    - Не смотри ты так. Вижу, не веришь ты в Господа нашего, может, поэтому он и даёт тебе отсрочку.

    "Сожгли, да не сгорела. Куда же ты подруга по несчастью клонишь? К чему разговор о Боге завела?"

    - Есть Бог, есть. Ты не сомневайся. - ведьма словно читала мысли.

    Мой взгляд заскользил по избушке. За печкой на жёрдочке "расселась" целая стайка разноцветных горшочков. Квадратный проём в стене закрыт кусочками слюды, на подоконнике несколько свечных огарков. Грубо отёсанный стол, широкая лавка и всюду травы; сохнущие, высушенные, измельчённые. Из угла, от двери, сквозь пыль и паутину с крохотной иконы на нас смотрели добрые глаза.

    - Ты столько жизней сгубила и теперь надеешься на Его снисхождение? Неужели и в храм ходишь?

    - У меня своя дорожка. А твоя залита кровью.... Через кровь ты и обретёшь покой.

    "Да что ты говоришь...".

    - Принеси мне знатный корешок, - в руках "девушки" сверкнул взявшийся неизвестно откуда кинжал, - и "Луч" станет твоим... навсегда....

    Клинок длиной в полторы ладони формой напоминал иглу, рукоять костяная, наборная. Тёмный с синевой металл излучал едва заметное голубоватое свечение.

    Никогда не слышал, чтобы кинжалам давали имя. Тем более названия "Луч" достойна лишь сияющая сталь. Но тут же мелькнувшая догадка сразу же наполнила разум желанием: "Луч смерти!"

    - Ты уже обманула меня... - слова потеряли смысл ещё до своего рождения. Неистовая жажда, жажда ощутить, как легко магический клинок входит в грудь, заставила бы поверить кому угодно и во что угодно. И ведьма уловила эту перемену.

    - Не кори, не с умыслом я. Молодая кровь вызывает желание, туманит взгляд.... Не разглядели твоей сути девичьи глаза, - красавица, словно дразня, протянула развёрнутую ладонь. Тёмный металл лежал поперёк нежных пальчиков, а это создавало непреодолимый соблазн. - И я сама его подарю....

    ***

    Прошёл год. Моё лицо украсил с десяток шрамов, а те, что скрывали латы, наверное, не смог бы сосчитать и купеческий писарь. "Робкий" щедро заплатил за свою преданность и, позволив мне продолжить путь, свой закончил в зубах шакалов. Я соскочил с повозки, отправляющейся в замок короля возле неоднократно снившегося навеса. Жерди на лавочке сменила широкая плаха, камни колодца сияли чистотой.

    Тропинка заросла, и я испугался, что в этот раз огонь достиг своей цели. А когда под дубом вместо избушки показался взмывший вверх бурьян, надрывно застучало сердце.

    - Скор ты молодец, непомерно скор. - шипящий голос заставил обернуться.

    На плече старухи сидел пятнистый кот, а рядом улёгся наполовину облезший волк.

    - Вот твой корень - сделал всё, как ты велела.

    - Не думала, что тебе удастся вернуться.

    - Так ты меня обманула?

    - Я сдержу своё слово. Но вначале мне нужно привести себя в порядок. Подожди чуток.

    Теперь под дубом вновь стояла знакомая избушка. Скрип двери слился со звонким голосом.

    - Не подглядывай!

    Через мгновение дверь немного отворилась и в щель просунулась тонкая рука с маленьким кувшином. Взгляд уловил, как в просвете мелькнула девичья ножка.

    - Выпей половину и разбей об угол. - до боли знакомый голос заставил вздрогнуть.

    Напиток напоминал настойку на костянике. Тоненько звякнул сосуд, окропив почерневший сруб, но осколки просто растворились в воздухе. Хмель уже ударил в голову, когда вновь скрипнула дверь.

    - Кейт!!! "Мышонок"....

    - Идём "Котяра", - меня всегда поражало, как нежно могут звучать слова, произнесённые женой.

    Она протянула руку и увлекла на середину поляны.

    - Ты всё так же хочешь быть моим? Навеки?

    - Да.

    - Поцелуй меня, - в руке "Мышонка" тускло сверкнул "Луч".

    Её губы нельзя спутать ни с чьими другими - упругие и нежные. Клинок легко пробил стальной нагрудник, ударив в сердце струёй холода, а тоненькие пальчики всё так же скользили по испещрённому шрамами лицу.