It gives me an uncanny feeling, sitting alone in my 'furnished room', with my head full of ghosts, and the room full of voices of the past. It's a drowning feeling - all the Christmases of the past coming back in a mad jumble: the childish Christmas, witha house full of relations, a tree in the window, six pences in the pudding, and the delicious, crinkly stocking in the dark morning;
Это дает мне ощущение сверхъестественного, сидя в одиночестве в своей "меблированной комнате, со своей головой, полной призраков, и комнатой полной голосами из прошлого. Это тонущее ощущение - все Рождества прошлого возвращаются в безумный беспорядок: детское Рождество, с адом, полным отношений, деревом в окне, шесть пенсов за пудинг, и вкусом, извивающихся чулок в темноте утра ;
the adolescent Christmas, with mother and father, the war and the bitter cold, and the letters from abroad; the firs realy grown-up christmas, with a lover - the snow and the enchantment, red wine and kisses, and the walk in the dark before midnight, with sky - so many Christmases through the years.
Рождество подростка, с матерью и отцом, война и холод, и письма из-за границы; Действительно взрослое Рождество, с любовником - снегом и очарованием, красное вино и поцелуи, и прогулка в темноте до полуночи, - так много Рождества на протяжении многих лет.
But not quite loneliness. A feeling of companion ship with all the other people who are spending Christmas alone - million of them - past and present. A feeling that, if I close my eyes, there will be no past or future, only an endless present which is time, because it is all we ever have.
Это не совсем одиночество.Чувство союза со всем другим людьми, которые проводят Рождество в одиночестве - миллионы из них - прошлые и настоящие. Такое ощущение, что, если я закрою глаза, не будет ни прошлого, ни будущего, только настоящее, которое бесконечно, потому что это все, чем мы были когда-либо.
Yes, however cynical you are, however irreligious, it makes you feel queer to be alone at Christmas time.
Да вы циничны, однако нерелигиозны, это заставляет вас чувствовать себя странно если вы однин на Рождество.
So I'm absurdly relieved when the young man walks in. There's nothing romantic about it -I'm a woman of nearly fifty, a spinster schoolma'am with grim, dark hair, and myopic eyes that once were beautiful, and he's a kid of twenty, rather unconventionally dressed witch a flowing, wine-coloured tie and black velvet jacket, and brown curls which could do with a taste of the barber's scissors. The effeminacy of his dress is belied by his features - narrow, piercing, blue eyes, and arrogant, jutting nose and chin. Not that he looks strong. The skin is fine-drawn over the prominent features, and he is very white.
Так что я чувствую нелепое облегчение, когда молодой человек заходит. Тут нет ничего романтичного - я женщина мне почти пятьдесят, Учитильница в школе, старая дева с мрачными, темным волосами, и близорукими глазами, которые когда-то были красивы, и он ребенок до двадцати, он нестандартно одет, темно-красный галстук и черный бархатный пиджак и коричневые локоны, которые могут со вкусом подстричь ножницы парикмахера. Изнеженности его платья опровергает его узкие черты - пирсинг, голубые глаза, и высокомерный, выступающий нос и подбородок. Он не выглядит сильным. Кожа тонкая, и он очень белая.
He bursts in without knocking, then pauses, says: I'm so sorry. I thought this was my room. He begins to go out, then hesitates and says: Are you alone?
Он врывается без стука, затем делает паузу, говорит: мне очень жаль. Я думал, что это была моя комната. Он начинает выходить, но стесняется и говорит: Ты одна?
Yes.
Да.
It's - queer, being alone at Christmas, isn't it? May i stay and talk?
Это - странно, в одиночестве на Рождество, не так ли? Могу ли я остаться и поболтать?
I'd be glad if you would.
Я был бы рада.
He comes right in, and sits down by the fire.
Он идет и садится, прямо у огня.
I hope you don't think i came in here on purpose. I really did think it was my room, he explains.
Я надеюсь, вы не думаете, что я пришел сюда специально. Я действительно думал, что это была моя комната, объясняет он.
I'm glad you made the mistake. But you a very young person to be alone at Christmas time.
Я рада что вы сделали ошибку. Но вы очень молодой человек что бы быть одному на рождество.
I wouldn't go back to the country to my family. It would hold up my work. I'm a writer.
Я бы не вернулся в страну, но моя семья. Он мешала мне работать. Я писатель.
I see. I can't help smiling a little. That explains his rather unusual dress. And he takes himself so seriously, this young man! Of course, you mustn't waste a precious moment of writing, I say with a twinkle.
Понимаю. Я не могу удержаться от легкой улыбки. Это объясняет его довольно необычное платье. И он принимает себя слишком серьезно, этот молодой человек! Конечно, вы не должны тратить драгоценное время написания, говорю я с огоньком.
No, not a moment! That's what my family won't see. They don't appreciative of the artistic nature.
Нет, ни минуты! Это то, что моя семья не увидит. Они не ценят художественную природу.
No they aren't, he agrees seriously.
Нет, он соглашается серьезно.
What are you writing?
Что вы пишете?
Poetry and a diary combined. It's called My poems and I, by Francis Randel. That's my name. My family say there's no point in my writing, that i'm too young. Sometimes i feel like an old man, with to much to do before he dies.
Поэзия и дневник, вместе. Это называется Мои стихи, и я, Фрэнсис Рэндел. Это мое имя. Моя семья говорят, что нет смысла в моем письме, что я слишком молод. Иногда я чувствую себя стариком, и очень хочу, чтото сделать, прежде чем я умру.
Revolving faster and faster on the wheel of creativeness. Yes! Yes, exactly! You understand! exactly! You must read my work some time. Please read my work! Read my work! A note of desperation in his voice, a look of fear in his eyes, makes me say:
Оборотно все быстрее и быстрее на колесо творчества. Да! Да, именно так! Вы понимаете! точно! Вы должны прочитать мою работу. Пожалуйста, прочтите мою работу! Прочитайте мою работу! Отчаяния в голосе, выражение страха в глазах, заставило меня сказать:
We're both getting much too solemn for Christmas Day. I'm going to make you some coffee. And I have a plum cake.
Мы оба слишком торжественны на Рождество. Я собираюсь сделать тебе кофе. И у меня есть сливы и торт.
I move about, clattering cups, spooning coffee into my percolator. But i must have offended him, for, when i look round, I find he has left me. I am absurdly disappointed.
I finish making coffee, however, then turn to the bookshelf in the room. It is piled high which the landlady has apologized profusely: Hope you don't mind the books, Miss, but my husband won't part with them, and there's nowhere else to put them. We charge a bit less for the room for that reason.
I don't mind, I said. Books are good friends.
But these aren't very friendly-looking books. I take at random. Or does some strange fate guide my hand.
Я двигаюсь, гремя чашками, заваривая кофе в моем перколяторе. Но я, должно быть, обидела его, потому что, когда я смотрю вокруг, я понимаю, что он оставил меня. Я нелепо разочарованна.
Я закончиваю приготовления кофе, однако, затем обращаюсь к книжной полке в комнате. Она завалена, хозяйка извинялась: Надеюсь, вы не возражаете, книги, мисс, мой муж не может с ними расстаться, и там нет места для них. Мы берем немного меньше за номер по этой причине.
Я не против, я сказала. Книги являются хорошими друзьями.
Но вид у книг не очень дружелюбный. Я беру наугад. Или странная судьба направляет мою руку.
Sipping my coffee, inhaling my cigarette smoke, I begin to read the battered little book, published, I see, in Spring, 1852. It's mainly poetry - immature stuff, but vivid. Then there's a kind of diary. More realistic, less affected, Out of curiosity, to see if there are any amusing comparisons, I turn to the entry for Christmas Day, 1851. I read:
Попивая свой кофе, вдыхая сигаретный дым, я начинаю читать книгу, изданную, вижу я, весной 1852 года. Это, главным образом поэзия - незрелые вещи, но живые. Своего рода дневник, из любопытства, я обращаюсь к вступлению в Рождество 1851 года. Я читаю:
My first Christmas Day alone. I had rather an odd experience. When i went back to my lodgings after a walk, there was a middle-aged woman in my room, but this was not so, and later, after a pleasant talk, she - disappeared. I suppose she was a ghost. But i wasn't frightened. I liked her. But I do not feel well tonight. Not at all well. I have never felt ill at Christmas before.
Мое первое Рождество в одиночестве. У меня был довольно нечетный опыт. Когда я вернулся в свою квартиру после прогулки, там была женщина средних лет в моей комнате, но это было не так, и позже, после приятного разговора, она - исчезла. Я полагаю, она была призраком. Но я не испугался. Я любил ее. Но я не чувствую себя хорошо сегодня вечером. Я никогда не чувствовал себя больным на Рождество раньше.
A publish her's note followed the last entry: FRANCIS RENDEL DIED FROM A SUDDEN HEART ATTACK ON THE NIGHT OF CHRISTMAS DAY, 1851. THE WOMAN MENTIONED IN THIS FINAL ENTRY IN HIS DIARY WAS THE LAST PERSON TO SEE HIM ALIVE. IN SPITE OF REQUESTS FOR HER TO COME FORWARD, SHE NEVER DID SO. HER IDENTITY REMAINS A MYSTERY.
И последняя запись: Фрэнсис Рендел умер от внезапного сердечного приступа в ночь на Рождество, 1851. ЖЕНЩИНА, упомянутая в настоящей последней записи в его дневнике была последней, кто видела его живым. Ее личность остается загадкой.