Я встретила ее ночью на прогулке по тенистой аллее. Она взяла меня под локоть своей жилистой рукой. Ее длинные ногти, сверкнув зловещим блеском в желтоватом свете тусклой луны, впились мне в кожу, раздирая плоть. Но крови не было, только синеватые ногти окрасились в алый цвет.
Я почувствовала, как тошнота подкатывает к горлу и щиплет язык. Все поплыло перед глазами. Страшный нечеловеческий оскал ухмыльнулся мне в лицо.
Не - хо - чу! - мелькнула слабая мысль в умирающем сознании. Старуха зашлась в хлюпающем смехе. Это даже смехом назвать нельзя: лишь свистящие гортанные звуки доносились из глубины ее рта. Пустые глазницы затмили чернотой своей склизкий отблеск безразличной луны.
- Не - ет! - злорадно проскрипела старуха, - теперь слишком поздно, ты сама позвала меня, сама!
Повеяло могильным холодом, мои ноги подкосились, и я почувствовала, как на плечи мне опустились тяжелые ладони, пригибая меня все ниже и ниже к земле, до тех пор, пока я не ощутила холодного ее прикосновения. Что-то попало мне по голову и в висках застучали молоточки, медленно вбивая сотни мелких гвоздиков. Мозг свернулся в клубок и так и застыл, покрывшись, казалось, коркой льда.
Смерть медленно опустилась надо мной, разрывая блузку у меня на груди. И в тот миг, когда когти ее готовы были вырвать мне сердце, в руку ей впился пес. Старуха завизжала, ослабляя хватку.
Он спас мою душу - вновь промелькнули мысли в оживающем сознании. Мысли потекли освежающей рекой: Я жива! Я думаю! Я буду думать и жить!
Меня оглушил рев старухи кашель захлебывающейся в серой крови собаки.
Наконец смерть окончательно выпустила меня из своих объятий, вонзив зубы в собачье сердце.
Несчастный завыл, и в его вое было столько боли, что ....
Я проснулась. Вернее с криком открыла глаза, постепенно скидывая с себя путы кошмарного сна... или реального кошмара?..
Тонкая струйка пота струилась по виску, окрашиваясь в алый цвет, а за окном бушевал ветер, оплакивая очередную потерю...