Я потихоньку остановил "Лексус". Черт, черт, черт; ну почему вот так всегда...
Потоки дождя хлестали по капоту, которому полагалось быть темно-серым, но сейчас это было совершенно несущественно. Струи дождя резво убирались с лобового и заднего стекол модными дворниками с патентованным рельефом резиновых накладок. По асфальту тек сплошной поток и исчезал за обочиной Новой Рязанки, символически огороженной от природы невысоким бордюрчиком.
Бескрайние поля матушки-России в этом месте отчетливо пахли куриным гуано, обильно закупленным селянами на ближайшей Люберецкой птицефабрике. Сейчас запах изрядно утратил остроту, прибитый к земле дождем.
На обочине уныло помаргивала аварийными огнями машина. На капоте машины сидела тетка, укутавшись в целлофановый плащик, и вроде как рыдала.
Еще полчаса, и будет совсем темно.
Господи, ну почему я такой идиот?
Более умные сограждане, у которых были все шансы остаться сухими, целеустремленно неслись вперед. Не могу не признать, они делали попытки не окатывать меня холодными веерами брызг, но боюсь, костюмчик от известного итальянского кутюрье уже умер бесславной смертью. Хуже не будет.
Зонтик брать - еще больший идиотизм.
Я обошел свою машину и приблизился к тетке.
- Чего сидим? Что поломалось?
Она посмотрела на меня нахохлено, как подбитая, намокшая птица.
- Так интересуетесь, или поможете?
- Так интересуюсь. Смотрю, дама на капоте сидит, любопытно же...
Она оценивающе рассмотрела мои мокрые плечи, струи воды, пожирающие остатки сухой мериносовой шерсти пиджака, и чуть более любезно сказала:
- Ну попробуйте. Будете пятым.
- А что сломалось? - спросил я.
- Не поверите... Дворники.
- Поверю, я во все верю, когда вижу даму на дороге в таком положении, - забормотал я. В одном тетка была права - ехать с такой дождь с неисправными дворниками категорически не рекомендовалось. Сунулся в салон жигулей (пахло пончиками и какими-то неизвестными мне духами, явно не элитного сорта). Дворники филонили, счищали капли через раз, а то и реже. Я посмотрел на свою машину - "Лексус" трудился как зверь, вылизывая все, что возможно. Это вам не ведро с гайками.
Я выпрямился. Я не механик, и тем более не бог.
- Могу прицепить и оттащить, - сказал я. - Дворники чинить не умею.
Собственно, я не солгу, если скажу, что так и планировал сделать с самого начала.
- Благородный рыцарь, - сказала она, впрочем, немного недоверчиво. - И много дам вы так спасли?
- Вы девяносто девятая, - ляпнул я. И почему-то, решив, что шутка неудачная, принялся оправдываться: - Моей машине можно хоть коневоз прицепить, хоть рессору от трактора "Беларусь", все дотащит...
- У меня ровно триста двадцать два рубля и две копейки. Устроит? - спросила моя незнакомка. Я чуть поперхнулся, представляя, на что мне может потребоваться такая сумма. Чаевые дать? Ради ностальгии отравиться разок в американской забегаловке?..
Но зачем обижать человека?
- Устроит.
Она вдруг оживилась.
- Ну тогда поедемте, а то знаете, как я замерзла?..
- А зачем сидели на капоте?
- А если сидеть внутри, никто не останавливается... А голосовать я стесняюсь...
Нет, пожалуй, зад великоват.
О чем это я, мама дорогая?..
Незнакомка залезала на пассажирское сидение моего "Лексуса". Я поперхнулся, и чуть не заржал. Прости Господи!
- Девушка!
- А?
- А рулить кто будет? А машину закрыть?
Дождь немного стих, и, словно в насмешку над отвратительным летом, из-за горизонта ударил земляничный, оранжевый, сумасшедший луч. Он ударил в зеркало моего "Лексуса", и тысячу раз отразился, заиграв феерическим пламенем в каждом бриллианте, упавшем с мокрого неба.
Ее глаза были наполнены игрой этого насыщенного влагой воздуха, серого асфальта, закатного солнца, которое весело подтрунивало над обитателями трущобы по имени Земля.
Она посмотрела прямо мне в глаза, и я подумал, что давно не видел таких взглядов - уверенных, женственных, открытых. Обнаженных глаз цвета нашего Черного моря, если вы понимаете, о чем это я; глаз, которые не окружает грозный частокол модно накрашенных ресниц.
Глаз, которые не боятся дождевых капель...
И я захотел...
Я захотел услышать фразу: "А ну ее, эту девятку, давай уедем просто так..."
На край света!
И я услышал. Ох, я и услышал...
- А зачем рулить? Ведь вы прицепите машину к своему "Лексусу"?
Бац... Твердая посадочка, однако! - Эээ... Например, чтобы по время торможения не наподдать "Жигулями" мне в зад, - заворожено сказал я. - Тут трехстами рублями не отделаешься.
- А зачем тормозить?
- Да хоть... На светофоре!
- А, ну да...
Моя незнакомка, и вовсе не тетка, а вполне себе девушка, хоть и с более пышными формами, чем я привык, понурилась. Вылезла. Направилась к своей машине.
Что бы такое сделать? Ну что?
- А может, оставим "Жигули" тут? А? Ну пусть постоят, не возьмет же никто... Дождь кончится, вернетесь, - как-то скомкано заговорил я. Вправду, что за бред, куда-то ехать, а потом возвращаться на это мокрое шоссе... Она подняла голову, посмотрела на меня. Потом молча полезла на капот.
Понятно, что сделалось с предыдущими четырьмя помогальщиками. Спасибо хлынувшему с новой силой дождю: я сумел скрыть, какое у меня стало лицо. Я подошел к "Лексусу", нарочно разбрызгивая воду дорогими туфлями, вынул буксировочный трос. Повозился. Подогнал машину поближе. Зацепил. Потом подошел - она уже сидела на месте водителя.
- Так вам куда?
- В Строгино...
Черт! Ну да ладно, взялся за гуж - не говори, что не дюж. Я сам жил около метро Кузьминки. Ну, с моим конем и такой крюк не страшен...
А может, на кофе напрошусь...
Я заткнул пасть гаду, который живет в каждом мужике, и, дав пару советов девушке на предмет светофоров, тронулся.
"Лексус" поблескивал зеркалами, в которых горел отсвет того волшебного закатного луча. "Дурак ты", - говорил он мне. "Был дурак, и остался дурак".
"И когда женился после школы, был дурак..."
"И когда отпустил свою любимую и дал другому усыновить своего ребенка, был дурак..."
"И вообще..."
- Знаю, знаю, - проворчал я своему автомобилю. - Что-то воли много взял!
Можно не перечислять. Ну не девяносто восемь ошибочек вышло, но близко к тому. А результат? Все равно, что я уничтожил костюм, и совершенно безразлично, что дорогие туфли расползаются в кисель, и в них чавкает вода. И кому какое дело, что на мне надеты носки на полторы тысячи рублей пара, а у нее всего триста с копейками в кошельке. Мне ничего не стоит купить себе все новое, и не почувствовать разницы. Мне ничего не стоит подарить ей такой же "Лексус", чтобы она его вдохновенно ломала. Только вот кроме денег и коллекции любимой музыки, которую я слушаю, мотаясь по работе, у меня ничего нет...
Никто не скажет мне: "Что же ты такой дорогой костюм угробил"...
Потому что это всем безразлично.
Интересно, постарался я отвлечься, а о чем она думает? Я попробовал представить себе ее лицо, мокрые завитки надо лбом, закушенную губу - видно же, что за рулем недавно. Старается на меня не наехать.
И наверное, ни о чем не думает.
Пару раз мне показалось, что я слышу отзвуки "Абба", но это, конечно, просто самовнушение. Хотя было бы в тему. И техсредство есть - какую-то балалайку в жигулях я заметить успел.
Долгие, утомительные, мокрые полтора часа - и я торможу около дома по указанному адресу. Выхожу; ночь, летняя, серая. Дождь закончился.
Я вышел, отцепил трос. Потом помог ей припарковать машину - слава Богу, место нашлось. Молча как-то. С отдельными техническими репликами.
Она сняла свой балахон из желтого пластика. Да, явно полновата. Не в моем вкусе. Фигура плачет по правильному питанию. И на фитнес, на полгода-год. Куда бы?.. Да хоть в "Панду", в этом районе есть...
О чем это я?..
И тут я звонко чихнул. Как раз, когда она доставал свои сырые триста рублей разными бумажками, от вида которых я порядком отвык.
Она посмотрела внимательнее.
- Знаете что... Пойдемте, я вас чаем угощу.
- Тараканы набегали, все стаканы выпивали? - усмехнулся я.
- А букашечки - по три чашечки. С молочком и крендельком, - серьезно кивнула она. Посмотрела, и вдруг строго сказала: - Пойдемте-пойдемте, а то я подумаю, что вы боитесь. А не то - заболеете. Вы же так и вели в мокрых ботинках.
- А вы?
- А я разулась и почти разделась. А потом обулась и почти оделась! - гордо сказала она. - Экспедиционная привычка... Не быть мокрой.
Я подавил пару-тройку эмоций, лишних в данной ситуации, и кивнул.
- Это вы молодец... А я не догадался.
Квартирка так себе. Я когда-то жил в такой. Ходить надо боком, зато недалеко. Абхазо-молдавский ремонт порядком пообтрепался. Автор главной разрухи, которая царила в нижней части стен, обнаружился сразу - таких роскошных котов размером с бультерьера я, наверное, никогда не видел. Везде какая-то мелочь, шкатулочки-стаканчики-салфеточки-бусики, мебели не видно. А мебель... Мама дорогая, перекрашена! Старое ДСП реально (чтоб я лопнул) перекрашено в какие-то нежные, немыслимые тона, даже названия которых я не знал. И... В совмещенном санузле, в котором со стен частично облетела глянцевая серая плитка, не горел свет.
Но мне здесь понравилось! И немытый пол, и крошки на кухонном столе, и удивительной красоты фото по стенам - со всех уголков планеты, и неуместная в таком интерьере шикарная фотокамера в дорогом кофре, и даже спальный мешок вместо одеяла на кровати...
Живут же люди... Можно пощупать пульс, не прикасаясь к руке...
Но вот стол вытерт, на столе - две чашки с горячим чаем (сорт, кстати, весьма дорогой, и притом один из тех, которые я предпочитаю остальным), и пончики. Здравствуйте, холестериновые бомбы; но как же вкусно, черт возьми!
Здоровый образ жизни.
Я намеревался дотянуть лет до ста. - Вы согрелись?
- Вполне.
- Тогда давайте познакомимся. Я Елена.
Я увидел свое отражение в причудливом зеркале, стилизованном под старину, неуместном на кухне, и тем не менее живущем именно здесь. Я, завернутый в большую, изрядно потрепанную махровую простыню, в ее носках, потому что мужских тапочек у нее не оказалось.
Я, противоестественно бросивший свой мобильник и ключи от машины "где-то там", я, обнюханный и окошенный ее уникальным зверем, я, который десять минут назад чертыхался, переодеваясь, точнее, просто раздеваясь в ее крохотной ванной при свечах...