Алина, то есть Лена, была высокой, ладной, широкой в плечах и бедрах и узкой в талии. Она носила светлый конский хвост ниже пояса, читала Стругацких, была независимой и мечтала стать если не космонавтом, то Учителем. А еще лучше - Аркадием или Борисом.
Берта, на самом деле Оля Борисова, наоборот, была маленькой и щуплой. С восьмого класса она носила бюстгальтеры с загадочными названиями "балконет" и "пуш-ап", красила волосы в радикальный черный, писала ручкой на всем, на чем только можно, "АРИЯ", и собиралась стать рок-звездой.
Марина, так и не придумавшая себе европеизированного прозвища, всю жизнь боролась с полнотой. То полнота побеждала, то Марина; но в целом исход этой борьбы был очевидно предрешен. Марина, рано потерявшая маму, больше всего хотела мальчика, или МАЛЬЧИКА, или танцевать и целоваться с мальчиками; а на самом деле под слоем глупенькой возрастной сексуальности скрывалась тоска по большой семье, по поддержке и опоре, которую вечно занятый папа не удовлетворял.
Танцевать, кстати, Марину звали очень редко.
Девочки нередко собирались в тесной пыльной однушке у прабабушки Берты.
В отличие от родителей всех трех подружек, а также от имеющихся в наличии бабушек и дедушек, прабабка Берты, носившая дома затоптанные "прощай, молодость", отвратный ситцевый халат и косынку на лысой, покрытой какими-то возрастными наростами голове, не запрещала девочкам ничего.
Она спокойно вытаскивала из каких-то закромов тушь в брикете, и долго ее слюнявила, рассказывая, как с помощью спички нарисовать "египетские" глаза. Послушала Арию, даже попросила по-человечески прочитать тексты отдельных песен, а через пару месяцев впечатлила девчонок знанием современной рок-культуры. Иногда Дарья Наумовна давала подружкам такие советы по прикиду, которым позавидовал бы любой молодежный кутюрье; и все это - руководствуясь лишь здравым смыслом и чувством меры. Отыскивала старую бижутерию вместе с советами, как ее применить не по прямому назначению, что всегда оказывалось неожиданным и изящным...
Внешне слабенькая, согбенная Дарья Наумовна не тянула на звание наставника молодежи, и все же именно ее квартирку девочки избрали своим штабом. И хотя баба Даша никогда не просила помочь с уборкой, уважение к ней было столь велико, что и без понуканий они не один раз выдраивали тридцать два квадратных метра. А это, согласитесь, показатель!
Мебель у старушки была немудреная: сервант, не слишком подходящий к нему шкаф, довольно узкая бугристая кровать на высоких ножках, стопка полок, собранных в угрожающий завалиться стеллаж, сколько-то табуреток и трюмо.
Главное полотно было шириной почти метр. По бокам отходили не просто две створки, которыми можно было перекрыть центральное зеркало этого монстра, а две двойных половинки. И когда чудовище распахивало свои крылья, оно становилось пятистенным зеркальным стаканом, способным вместить и многократно отразить с любого ракурса любую модницу.
Внизу имелась массивная, изрядно обшарпанная тумба, на которую ничего нельзя было ставить - иначе не распахнутся зеркальные "крылья". Непрактично, конечно.
Открыв зеркала, девочки гадали со свечами, гущей и жженой бумагой - их к этому пристрастила баба Даша.
- Хочууу суженого-ряженого увидать... - баском выводила перед зеркалом Марина, хотя "ряженого" она совсем не хотела, а хотела модно прикинутого.
- Лейся, вода, вейся, трава, дальние дорожки, лягте под мои ножки, - читала по бумажке Алина написанные бабой Дашей мантры, - хочу мир посмотреть, себя показать, путешественником стать...
А готическая Оля, расписанная прабабушкиной косметикой полувековой давности, просто молча чертила на зеркале что-то таинственное черным заостренным ногтем.
...Оля что-то чертила на зеркале что-то таинственное черным заостренным ногтем.
Алина вздыхала в глубине комнаты, позванивая старыми стаканами с подстаканниками. Маринка, неуклюже поворачиваясь, мела пол.
- Бертка, может, закроешь зеркало, вроде нельзя смотреться-то, - сказала Марина, убирая со лба обесцвеченную прядь закрученных "химией" жидковатых волос.
- Так уже прошло десять дней, - безразлично сказала Берта. - Теперь можно.
- Чего с квартирой будешь делать? - спросила Алина. - Денег стоит. Центр. Идите к столу, чай готов.
- Фигня какая-то, - сказала Марина. - Мы сколько не виделись, лет пятнадцать, шестнадцать?
- Считай, и не созванивались... - поддержала Алина. - Бертка, ты молодец, что позвала на похороны бабы Даши. Сколько ей было-то?
- Девяносто шесть, - сказала Берта. - И все равно как-то не могу в толк взять. Когда папа ушел, ее внук, получается, это было горе, но я сразу поверила. А вот баба Даша - она всегда была, всегда одинаковая, я даже не думала, сколько ей лет. А мы... Нас после школы жизнь по разным районам Москвы раскидала, считай, по разным галактикам.
- А мы к бабе Даше и не заглядывали, стыд какой, - вздохнула Марина. - Она ни в чем не нуждалась?
- Представляешь, она за какую-то часть пенсии прикрепилась к собесу, и ей на дом носили продукты, макароны какие-то, сухое молоко. До последнего сама по телефону заказывала еду, лекарства... Платила уборщице в подъезде сто рублей, и та у нее мыла раз в неделю сортир и полы... Баба Даша только последние три месяца сидела, не ходила почти, пришлось биотуалет купить. И все извинялась, не словами, а так. Смотрела. Один раз только сказала...
- Чего сказала?
- Сказала, что жизнь прожила длинную, и пока все вспомнишь и обдумаешь, время пройдет. Типа, извините, что не сразу померла, но просто не могу. Есть дела. Уж больно прошлое большое, в ворота не проходит. А потом через неделю как йог, с улыбкой на лице, будто засохла в один момент. Выносил один санитар, завернул в простыню и понес. Сказал, килограммов сорок.
- Да, баба Даша - это нечто, - вздохнула Алина.
Подруги сели за стол. Маринка развернула три конфеты и положила их перед собой. Берта бултыхала ложкой в кофе тройной крепости. Алина макала в кипяток пакетик с заваркой.
Марина сунула конфету в рот и начала первой.
- Ну ладно. Со своим козлом я развелась. Сразу. Папа женился и живет с новой теткой, я ее не выношу. После развода родила, вы ко мне в роддом, помните, приезжали? Федька через пару лет заканчивает школу, думаю, как бы в армию не забрали. Денег откупиться нет. Живу в однушке, папан, женясь второй раз, нам с Вовкой квартиру поделил поровну. Но из нашей трехи только две однушки получились. Сплю на кухне, как собака. Федька хамит, учится плохо. Братан Вовка подвыпивает, но двоих племянников настрогал. Я сама - одна. Мужики уроды, всем подавать восемнадцать лет и ноги от шеи. Все способы похудеть, которые продаются, я перепробовала, набрала сорок килограммов, как видите. Закончила курсы садовода-озеленителя, работаю на одной фирме, поливаю их зимний сад, а летом командую молдаванами, когда на территории тюльпаны выдирать и куда бархатцы тыкать.
- Ты же цветы терпеть не могла?
- И по сей день не люблю, - насупилась Марина. - А что было делать? Чтобы быстро и с гарантированным трудоустройством? Мать-одиночка же! И что характерно, на фирме - одни мужики, я бы в шоколаде должна была быть, а они все ходят кругом, как будто я пустое место.
Подруги помолчали. На пустое место Маринка явно не тянула.
Маринка вдруг посмотрела на полураскрытое трюмо и со слезой сказала:
- Прости, баб Даша, я не вышла замуж по-нормальному, и нет у меня большой семьи. Колдовали-колдовали мы, а не получилось. Наверное, как-то неправильно желали. А я ведь хотела хорошего мужа, и много детей... если бы я сумела второго хотя бы родить, так денег постоянно не было... вечно одна, все время Федька в соплях, мало на какой работе терпеть будут... а потом еще и не от кого рожать стало... не бросаются на меня...
- У меня отличный муж, - спокойно сказала Алина. - Отличный муж, много получает. Не гуляет, любит детей. Я родила первого через... нет... да... года через четыре после того, как ты Федьку. Свадьбу играли на пол-Москвы. А почему вас там не было? Не спрашивайте, девочки. Я его так любила, а он из семьи - не чета нашим. Так что на свадьбе были в основном его друзья и родственники. Семья огромная, что называется, сильная. И у меня Максим, Иришка, и последний Вася - ему три.
- А ты доучилась? - спросила Берта.
- А как же! Красный диплом, МГУ. Доучилась - и вышла замуж. Думаю, мне это диплом больше не понадобится...
- А путешествия? А космос? Фантастику читаешь? - поинтересовалась Марина.
- Путешествия... Последним было свадебное, сами смотрите, сколько лет назад, - устало сказала Алина. - Старшие грызутся между собой, попросить их что-то сделать, хоть стакан воды принести, не выходит. Скажем так, уровень гувернеров и нянь - не наш, хотя на еду и вещи хватает без труда. Квартира большая, четырехкомнатная, все разместились, есть дача. Но не помогает никто. Я первого родила - летала на крыльях, вторую - стала ходить, а теперь еле ползаю...
- По тебе не скажешь, выглядишь на все сто! - воскликнула Марина.
- У меня уговор с мужем. Он зарабатывает, я веду дом и занимаюсь детьми. Чтобы все чисто, красиво, включая меня. Я раз в неделю на полдня хожу в такой салончик, где мне все делают - от массажа до маникюра. Недешево, но просто так сделать дома сил не хватает. Пока посудомойку муж не купил, я руки себе до мяса стерла, с детьми же не будешь каждый раз перчатки надевать... Все могу рассказать о свойствах моющих средств, о качестве латекса перчаток, о токсикозах, витаминах и развивающих книжках. О ветрянке, краснухе, прививках, ОРВИ, энтеровирусе и ангине... На столе все время справочник педиатра. А вот фантастику, Маринка, я покупала в последний раз, когда ложилась в роддом с Васей. Да и то не дочитала - он родился трудно, кесарили.
- То есть ты со своим МГУшным дипломом работаешь женой, - грустно сказала Берта. И Маринке тоже вдруг показалось, что ее Федька и цветы в просторном офисе - не самая тяжкая ноша на свете.
- А я всю жизнь мечтала, чтобы как у тебя - сказала Марина. - А ты так странно это... говоришь... мужа не любишь?
- Люблю мужа. И детей люблю. Но каждый день с утра жду, будет у нас ор перед школой, или нынче Бог милует. Посплю ночью, или вставать к Ваське придется... Могу сутки тут сидеть и все эти психологически-хозяйственно-бытовые нужны описывать... и ничего, кроме этих хлопот, пока что не вижу. - сказала Алина.
- Ну, а ты? У тебя-то баба Даша всегда под боком была, - завистливо сказала Марина, тыкнув рукой в сторону Берты.
- Я... Я-то? - усмехнулась Оля. - Нечем похвастаться. Мужа нет и не было. Кадры какие-то сменяются. Но нет такого, чтобы я ему поверила. Про всякие заморочки с пением-моделями-манекенщицами вспоминать не хочу, тьфу. Помните небось, таскалась на кастинги, волосы в черный красила. Детей нет, а возраст - сами понимаете, наш возраст! - Алина кивнула, Марина поджала губы. - Закончила МАИ, как водится. Родители впихнули и держали там, пока диплом не защитила. А потом...
- Да? - с интересом спросила Алина.
- Ну после этих тухлых пяти лет как-то наладилось, - сказала Берта. - Я, пока училась в МАИ, прошла тишком курсы, и...
- Какие курсы?
- Смотрите.
Берта потянула из пакета толстую папку формата А4. Фото, цветные фото: Ольхон и Самарские горы, Гранд Каньон и Виктория с высоты полета вертолета, Большой Саян и нехоженые Апатиты, вздыбленные моря и моря гладкие. Океанские волны длиной в сотню километров, камчатские крабы и вулканы, дикие скандинавские лошади и залегший в траве лев...
- Мамочки! - ахнула Маринка.
- Ничего себе! - воскликнула Алина.
- Зато, девочки, - грустно сказала Берта, - я так хочу ребенка... Да боюсь, уже почти поздно. Уже как-то затянуло все это. И образ жизни менять не хочется. Ничего не хочется. Это как наркотик - бросила фотоаппарат в рюкзак, смену белья, кредитку с паспортом - и в путь. Созвонилась с парой журналов, издательств, набрала заказов, и в самолет... А с ребенком? Даже представить не могу, чтобы как ты, Алинка. А ведь завидую. Но я тогда стопудово теряю работу... Если только баб Дашину квартиру сдавать... И еще - времени почти нет, чтобы родить, надо быстрее поворачиваться. Молниеносно просто. А кто в этом торопиться?..
- То, что муж будет нормальный и с заработком, даже не думаешь?
- Пока такие не встречались... Или мачо, или альфонс... Сейчас вот... гибрид того и другого...
Маринка сжевала третью конфету, потом, не объясняя своих действий, взяла табуретку и пересела к трюмо.
За ней пересела Берта.
Затем Алина.
Зеркало отразило во многих плоскостях трех школьных подружек, вместе не собиравшихся перед ним больше двадцати лет. Скажи им такое в школе - не поверили бы, потому что не умели еще думать подобными отрезками времени, и не могли вообразить, что их жизни потекут не вместе, сплетенные в косу, а по отдельности.
Марина была толстая, неопрятная. Волосы пересушены и клочками торчат в разные стороны. Макияж размазался по набухшим векам и старит округлое полное лицо. Юбка до колен не скрывает опухших, варикозных ног.
Берта - сухая, маленькая. Короткая стрижка крашена в белый цвет, лицо дочерна загорелое, по нему вычерчены возрастные морщинки-заломы. Груди как не было, так и нет, равно как и бедер. Вся фигура - одна подтянутая талия...
Алина - немного раздалась, но стильная, гармоничная, красивая женщина с уставшим и безрадостным лицом. Практичное каре без челки - чтобы можно было и в хвост собрать, и распустить по плечам.
- Кажется - подвела итог Берта, - все мы выглядим на свои тридцать восемь, и не минуткой меньше.
- Я бы хотела жить, как ты, Берт, - задумчиво сказала Алина. - Но отказаться от детей, когда они уже есть?..
- А я бы хотела как Маринка, - отозвалась Берта. - Один ребенок, любимый, а насчет мужчин - свобода выбора. Если бы я догадалась родить в институте! Папа и мама помогли бы, а фотографом я все равно бы стала...
- А я бы хотела как Алинка, - подала свою реплику Марина. - Да муж пусть хоть вазоном считает, хоть кухонным комбайном, лишь бы относился как твой к тебе. Раз в неделю в центр красоты!.. И детей трое... И сам ночами под боком...
Зеркало засияло стеклянными крыльями. По комнате поплыли блики и отсветы, как будто стремительно вертелось колесо времени, затикали громко старинные часы на стене. От левого до правого зеркал перекинулась радуга, а за окном хлынул яркий, весенний, многоцветный дождь, выбивая из асфальта и бетона мелодию жизни и красоты.
- Мы же уже не маленькие, - тихо сказала Берта. - Может, загадать что-то настоящее? Что-то, что вот теперь, от сего момента, можно исполнить? Что-то, что уже выстрадалось, и придумалось?.. Может, мы просто неправильно хотим?
Подруги перевели взгляд на фото на стене.
Там бабе Даше было лет тридцать. В платье с заниженной линией талии, в смешной круглой шляпке с пером, с сильно подведенными глазами, молодая и смелая баба Даша дерзко глядела в объектив.
"А что, я счастливая была... и сейчас счастливая, - зазвучал в памяти скрипучий голосок. - Муж любимый, один. Поклонников два, как на подбор. Всю жизнь мне писали, потом в гости ездили, когда страсти поулеглись. Уж со своими семьями, а и то иногда поглядят... особенно. Родила сына, твоего, Оленька, дедушку, вырастила его крепеньким и здоровым. Закрыла ему глаза, когда уж он сам дедушкой был, когда ты народилась. И мужа своего похоронила, за всю жизнь он слова дурного мне не сказал, и на другую не глянул. Сколько надо, отработала, сколько могла, поразвлекалась. Теперь вот ты у меня есть, да и вы, девочки. Дом теплый, еда есть, что еще надо? Все мы по одной дорожке идем - кто ближе к обочине, кто ближе к середке. А так - в одну сторону. Но если каждый день делать маленький шаг к своей мечте, то непременно дойдешь... А потом и минуешь..."
Берта поднялась, поискала в серванте и поставила на столешницу трюмо старую пыльную свечку, чиркнула спичкой.
Зажгла.
За окном шелестел дождь.
Подруги долго молчали. Стеарин тек на подсвечник и застывал причудливыми букляшками.
Первая решилась Алина. Прокашлялась. Неуверенно начала:
- Хочу поставить спираль, хотя Андрей против. Не хочу больше рожать и вообще беременеть. Хочу, чтобы сил хватало на троих детей, и чтобы они не ссорились. Хочу подрастить Васю и отдать в детский сад, и потом.. потом... путешествовать два раза в год, хоть со семьей, хоть одна. Куда угодно. И еще хочу написать фантастический роман. Баб Даша, так хочу! Пусть на все это уйдет время... Но оно пока есть ведь... Еще есть...
- А я хочу понять, люблю я Виктора или нет, - задумчиво сказала Берта. - Я хочу узнать, что такое жена и мама. Хочу продолжить твой род, и при этом остаться фотографом и фотохудожником!
- А я хочу, - сказала Маринка... - Хочу чувствовать себя женщиной. Хочу встретить мужчину, и опереться на него. Хочу, чтобы жизнь хоть иногда улыбалась. Чтобы эта усталость постоянная куда-то ушла. И еще... похудеть хочу!
Подруги невольно синхронно улыбнулись.
- Я все думала, скажешь или нет, - лукаво произнесла Берта.
- Ну как не сказать, - Марина тоже улыбнулась.
- Девочки, - задумчиво Алина, - какие мы, все-таки, все счастливые... просто не умеем этого увидеть. Устали, что ли?.. И какие мы молодые! Нам еще все-все по плечу. Все. Что захотим, то будет на нашей дороге. Видите, мы и мечтать не разучились. А я еще хочу, - Алина снова посмотрела в зеркало, - жизнь прожить, как баба Даша. И уйти так же и тогда же.
Марина и Берта притихли.
Это да.
Баба Даша улыбнулась с фотографии, окантованной черной рамкой.