Нестерова Елена Евгеньевна : другие произведения.

Опыт смерти

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Опыт смерти" - попытка автора выразить ощущение различия между представлением о жизни и ее непосредственным восприятием. Действие рассказа происходит в мире идей и образов, лишенном материальной составляющей.

"Сам себе загадай, сам себе ответь:

Нужен ли опыт смерти твоей душе?"
Олег Медведев

   Можно долго и остроумно рассуждать о пользе опыта как такового и о том, коррелирует ли, согласно статистическим данным, авторство ошибок, совершение которых все же позволяет людям чему-то научиться, с коэффициентом интеллекта обучаемых. Или о том, насколько различны по своей природе знание и опыт, и является ли именно эта разница тем фактором, благодаря которому знание становится всеобщим достоянием и передается из поколения в поколение, а опыт пригоден только для личного использования. Но когда дело касается смерти, подобные рассуждения теряют смысл, ведь небытие - единственный опыт, который невозможно получить. Все, что мы способны познать как смерть - лишь болезнь и умирание, то есть все тот же опыт жизни и бытия, каким бы особенным и пугающим он ни казался. Собственное отсутствие для познающего непостижимо, а созерцание смерти и исчезновения другого существа или явления могут дать лишь теоретическое знания о небытии, но не личный практический опыт. Опыта смерти нет ни у кого, его невозможно даже вообразить - не это ли делает смерть самым пугающим и манящим из мыслимых и немыслимых понятий, а разговорам о ней позволяет подвести нас к границе собственной способности познавать, очерчивая значение слова "пережитое" и оттеняя его?
   Люций присел на узкий подоконник, и его непривычно сгорбленный силуэт одиноко и печально вырисовался на фоне окна, за которым, кроме рассеянного света, не существовало ничего. Это была не повседневная сутулость высоких людей, испытывающих неловкость от мнимого несоответствия размерам окружающего - он склонился под гнетом невидимого бремени, тяжелого настолько, что все прочее не имело значения. Обеими руками ангел держал чашку, из которой периодически отхлебывал весьма условно существовавший чай, наклоняясь больше, чем можно было бы, если бы он просто поднимал ее к лицу, и тщетно пытался согреться - его все равно била дрожь.
   - Как ощущения? - поинтересовался Михаэль, материализуясь из клубящегося дыма посреди неуютной, давно заброшенной на вид комнаты, существовавшей тоже абсолютно условно.
   Впрочем, пыльной и неуютной она показалась только демону - мнение хозяина помещения по данному вопросу могло существенно отличаться. Место их встречи - если только корректно в данном случае говорить о месте - являлось ни чем иным как внешней оболочкой духовной сущности Люция, самой поверхностной частью его структуры, предназначенной для особого вида коммуникации, довольно редко используемой при общении ангелов и демонов. В действительности разговор - да и разговор ли? - проходил нигде и никогда, вне пространства и времени, обстановку же, а также джинсы, свитер и кроссовки, в которые был одет и обут собеседник, внутренний взор Михаэля дорисовал самостоятельно. Как и приятное, но очень бледное лицо - быть может, лишь чуть менее бледное, чем то, над которым на земле опустилась крышка гроба.
   В воображении ангела посланец Ада, в свою очередь, предстал в камзоле из серебристой парчи с белой гвоздикой в петлице. Люций бросил взгляд поверх фарфорового края чашки:
   - Уже? Я надеялся, что мне дадут больше времени на... адаптацию.
   Человеку, привыкшему общаться при помощи слов и интонаций, непросто представить себе, как происходит беседа между обитателями Небес и Преисподней. Это не похоже на чтение мыслей, описанное в фантастических книгах - духовные сущности не думают, подобно людям, они сами являются набором идей, мыслей и настроений, проявляя их по мере необходимости. В таком разговоре средством выражения становится не символ, а его значение, и вся фраза концентрируется в одном посыле, в одном коммуникативном акте, подобно сложному иероглифу, вбирающему в себя более простые элементы, но при этом остающемуся единым. Только без иероглифа.
   - Время - мирское понятие, - напомнил демон. Насмешливая снисходительность была одни из его базовых настроений, а вот тревога присоединилась впервые. - Если хочешь побыть один - у тебя на это целая вечность. Но твое воображаемое время тебе не поможет. - Назидание сменилось любопытством: - Так расскажи же мне, как это?
   - Отвратительно, - фигура ангела повела плечами. - Больно и страшно. - Внимание, прежде рассеянное, сконцентрировалось на одном вопросе - внешне это выразилось в том, что взгляд Люция, блуждавший по облупленным стенам, стал жестким без всякого перехода, и он спросил: - Кто еще?
   - Лишь те, кому суждено, - отрезал Михаэль. - Никто не стал бы переписывать Книгу Судеб ради тебя, и я не собираюсь подкреплять твою гордыню еще и чувством вины за невинно убиенных. Кстати, все они, разумеется, попадут в Рай.
   В воле демона проскользнуло неуместное веселье. Видимо, ему нелегко давался разговор, раз уж приходилось прибегать к самому жалкому из всех методов защиты - иронии.
   - Так насильственная смерть была обязательной? - примерно так можно сформулировать поверхностную часть вывода, который сделал Люций, сам же вывод оказался куда более глубоким и обширным и вместил в себя базовые особенности устройства Мироздания, приводить которые здесь не имеет смысла.
   - Да, если ты не жаждал коротать ближайшую вечность в Чистилище.
   Ангел - по крайней мере, демон увидел это так - оторвался от чашки, из которой собрался было отхлебнуть, и на его лице отобразился неподдельный интерес:
   - А сейчас я где?
   Михаэль огляделся. В помещении, воссозданном по образу и подобию нынешнего состояния своего обитателя, не просто царило запустение - оно хранило следы разрушения, насилия, пронесшегося смерчем по этому месту и готового снова зацепить его на обратном пути. Казалось, снаружи мгновение назад бушевала ядерная война, и боевые действия затихли лишь на время перед очередным залпом ракет со смертоносными боеголовками. Хотя в действительности не было никакого "снаружи". Да и "внутри" тоже не было.
   - Если я тебе скажу, что в Раю, ты, пожалуй, не поверишь.
   Люций безрадостно усмехнулся и сделал глоток. Михаэль кивнул на чашку:
   - И давно у тебя эта привычка?
   - Какая? - искренне не понял ангел. - Мерзнуть?
   - Простраивать материальные проекции. Чай-то хоть теплый?
   - Да, - немного растеряно ответит посланец Небес.
   Демон вздохнул:
   - Ты же понимаешь, что все это иллюзия?
   - Разумеется.
   - И боль, и страх, и холод...
   - Ну уж нет! - перебил Люций. - Боль была настоящей!
   Михаэль помрачнел.
   - Люций, - то есть, он, конечно, не мог назвать имени, но обратился к тому, с кем говорил, не вкладывая в обращение никакого значения, кроме призыва внять дальнейшему. - У тебя аура меркнет.
   - Так и должно быть, - ангел пожал плечами. - Я жил и умер, на земле меня хоронят и оплакивают - я еще не в полной мере здесь.
   - Ты не понял. Аура может быть тусклой, но она должна становиться ярче. Если только ты сам не... - Михаэля осенила внезапная догадка: - Где ты сейчас на самом деле?
   "На самом деле" могло бы стать ключевым сочетанием, если бы было произнесено, но то, что имел в виду посланец Ада, не носило оттенка связи с реальностью в мирском понимании, а если бы носило, он бы получил ответ, лишь сформулировав вопрос. Как определить то, чем жизнь отличается он надежд и воспоминаний о ней? То, что дает проснувшемуся или пришедшему в себя после обморока, понять, что вот теперь-то это не сон и не видение, даже если до того ему уже несколько раз довелось обмануться, решив, что он уже очнулся? То, что делает прикосновение более важным, чем слово, и придает особое значение танцу, борьбе и физической близости? Если бы это таинственное нечто можно было уловить и превратить в отдельное измерение, Люций мог бы ответить, что находится там. Вернее, стоит на его пороге, на границе этого измерения, недоступного с тех пор, как последний вздох сорвался с его губ на земле. Сам того не замечая, Люций соскальзывал в несуществующее подпространство, ведомый собственным знанием о потенциальной возможности его наличия, памятью о том, что так бывает, всем своим опытом прикосновений к предметам и людям и даже опытом боли и умирания.
   ...И он очнулся в человеческом сне. Нематериальный, ненастоящий, несуществующий, Люций почувствовал - или просто слишком хорошо представил себе, что чувствует - объятья, стремящиеся во что бы то ни стало удержать его. И мокрое от слез лицо, уткнувшееся ему в щеку. И теплое дыхание на своей коже. Он обнял человека в ответ - или только подумал, что обнимает - пытаясь отыскать слова утешения, но предательские спазмы в горле не давали говорить. Да он и не знал, что. Они обнимались и плакали, и Люций понимал, что человек проснется в слезах, заново пережив утрату при пробуждении, и что любовь - любовь ангела - должна была воспрепятствовать этому. "Забудь меня", - сказал он наконец. "Не хочу", - ответил человек. "А я не хочу, чтобы тебе было больно, - Люций усмехнулся сквозь слезы. - Что будем делать?"
   - ...черт тебя побери!!!
   Есть ли смысл пытаться передать словами всю ярость, отчаяние и испуг, с которыми демон вырывал ангела из сферы, так опасно приближенной к земле? Он кричал - много и громко - то умоляя, то угрожая, то взывая к разуму, и все это можно было свести к одному только "нет!".
   - Я дам тебе то, чего ты хочешь! - исчерпав угрозы и мольбы, Михаэль принялся торговаться. - Я дам тебе ощущение реальности! Здесь! Возвращайся! Ты чувствуешь? Чувствуешь?!
   Люций не уловил того момента, когда ласковые объятья человека превратились в стальную хватку демона, но твердость пола под ногами проступила так четко, что он снова пережил иллюзию пробуждения. Комната с ободранной краской на стенах и хламом, разбросанным по углам, воссозданная более чем одной волей, была теперь почти настоящей. Схватившись за ощущения, продиктованные ему извне, Люций пришел себя окончательно. Михаэль разжал пальцы.
   - Мне нужно сменить профессию, - обессилено произнес он и опустился на стул. - Буду реанимировать ангелов - это, видимо, мое призвание. А ты сядь, пожалуйста - не хочу, чтобы ты упал, а держать тебя уже нет сил.
   Голос Михаэля отражался от стен, и можно было определить его тембр и распознать интонации. Люций озадачено нахмурился и сел.
   - Передай мне чашку, - демон протянул руку.
   Ангел повернул голову. Рядом на столе стояли две чашки, над ними поднимался пар. Он передал одну Михаэлю, сам взял вторую. Фарфор был теплым, а чай обжег губы и нёбо. Люций опустил веки с немой благодарностью, забыв, что теперь нужно выражать чувства словами.
   - Итак, каким образом это у вас произошло? - заговорил посланец Ада тоном заправского сплетника. - Клятва? Обряд братания? Он продал тебе душу?
   - Ничего не было! - ответил Люций чуть резче, чем хотел - подбирать слова и управлять голосом в только что созданной псевдореальности оказалось не так уж просто.
   - Ну да, вы просто очень не хотите расставаться! - язвительно отозвался Михаэль. - Так не хотите, что завязали Узел, которому любой моряк позавидует, человек сон от яви не отличает, а твою ангельскую сущность только что чуть не разнесло по всем известным и неизвестным измерениям! И это без Клятвы, да? Так может тебя пора поднять на пару рангов и включить в состав Совета Начальств? - демон нервно расхохотался. - Шеф обалдеет от моего доклада! УСД! Не думал, что когда-нибудь стану свидетелем этого!
   Люций нахмурился:
   - УСД? Ты шутишь?
   Михаэль мгновенно перестал смеяться:
   - Ты представляешь себе духовную сущность, которая стала бы шутить Угрозой Спонтанной Дезинтеграции?
   - Но я ничего не почувствовал, - сопротивлялся Люций.
   - А ты ничего и почувствуешь, если тебя не будет! Вспоминай, что ты ляпнул! Потому что если Узел без Ключа - тебе конец!
   Некоторое время - здесь была имитация времени, даже часы на стене тикали - ангел смотрел в пол у себя под ногами. Потом тихо произнес:
   - Это не я. Это он.
   Демон подался вперед:
   - Он - что?
   - Он пообещал... - Люций запнулся, - ...что никогда меня не забудет.
   Михаэль вскочил на ноги, ломая в руке хрупкий фарфор. На дне его зрачков вспыхнул огонь, подсветив кожу изнутри, и он издал нечленораздельный звук - полурык-полувой. Казалось, звериный облик вот-вот прорвет тонкую маску человеческого лица, обнажив кровожадный оскал, а серебристый камзол треснет под напором перепончатых крыльев.
   - Ты принял Клятву Вечной Памяти?!
   Слова прогремели, породив в воздухе нарастающий гул, а на стенах заплясали отсветы адского пламени.
   - Я умирал! - повысил голос Люций.
   - И это тебя оправдывает?!
   Под испепеляющим взглядом демона фигура ангела дрогнула и поплыла, словно мираж, распространяя вокруг себя матовое свечение. Оно не было холодным, но, касаясь раскаленных стен, гасило багровые отсветы.
   - Кто ты такой, чтобы оправдывать или осуждать Меня? - Люций по-прежнему сидел, глядя снизу вверх на собеседника, но перебить его в ту минуту казалось невозможным. - Лишь тот вправе судить Меня, кто жил и умер, подобно Мне. И это будешь не ты.
   Багровый и белый свет, растворяясь друг в друге, медленно гасли.
   - Я доложу Архангелу, - обычным голосом сказал Михаэль. - Ты невменяем.
   - Своему? - презрительно усмехнулся Люций.
   - Обоим!
   У обитателей Небес и Преисподней нет принципиальных отличий в духовной структуре, эти две сферы отличаются лишь совокупностью идей, которые несут в мир, и методами, благодаря которым эти идеи воплощаются. Так мысль - радостная или печальная - всегда остается мыслью, а чувство - будь то любовь или ненависть - чувством. И демона, и ангела в Восьмом Ангельском Чине можно назвать архангелом или сущностью восьмого ранга, а при общении без слов, при обмене сутью вещей и явлений, терминология вообще теряет смысл.
   Михаэль блефовал - он не только не имел права докладывать на Восьмой уровень по Небесной ветке, он еще не решил даже, в каком ключе сообщать о ситуации по собственной. Помимо выяснения фактов, от него требовался анализ происходящего и, очень желательно, план дальнейших действий. Последнее Михаэль намеревался переложить на плечи вышестоящих - упоминание УСД позволяло ему это сделать - но собрать воедино все элементы он должен был сам. Итак, проблемы адаптации ангела при возвращении с земли на Небеса объяснялись Узлом Судьбы, созданном посредством Клятвы Вечной Памяти, данной человеком. Это, пожалуй, самый просто способ препятствовать естественному ходу вещей - мысленно не отпускать то, что уже утеряно, жить прошлым, беспрестанно обращаясь к образам тех, кого больше нет рядом. Клятва - сознательный выбор такого пути - обладает невероятной силой, но от нее можно освободиться или освободить (куда хуже, когда то же самое творится неосознанно), и она не должна приводить к Угрозе Спонтанной Дезинтеграции... Что вообще приводит к Спонтанной Дезинтеграции?
   Здесь в познаниях Михаэля обнаруживался пробел, и не было уверенности, что кто-либо в Небесах или Преисподней способен дать ответ на этот вопрос. Тотальная Дезинтеграция - рассеивание духовной структуры, ведущее к прекращению ее существования - в исключительных случаях проводилась целенаправленно по решению совета представителей высшего Ангельского Чина в каждой Триаде - Первого, Четвертого и Седьмого - и именовалась ВИД - Вынужденно Индуцированной Дезинтеграцией - понятие устрашающее, но объяснимое. Спонтанная же Дезинтеграция происходила без видимых причин - вернее, по причинам неизвестным, возможно, различным в каждом отдельно взятом случае, и Михаэлю оставалось лишь гадать, что же творится теперь. Конечно, оставалась вероятность того, что он ошибся, и никакого УСД не было в помине. Быть может, ангел попросту перешел во временно созданное измерение, общее с человеком - Шлюз, подобный тем, которые используются для общения с молящимися. Но Михаэль был готов поклясться, что один краткий миг Люция не существовало, а если существовал, то в качестве, принципиально отличающемся от обычного состояния духовной сущности.
   Хотя имитация материальности при общении с ангелом утомила Михаэля и он с радостью от нее избавился, отключить визуальную иллюзию сразу не получилось - в результате Демон восьмого ранга выслушал его доклад с выражением брезгливого недоверия на лице, которое постепенно перешло в не менее брезгливое признание того, что все, видимо, так и было. Он поднял трубку телефона медленным от недовольства движением и сообщил в нее что-то, сути чего Михаэль не уловил - часть его внимания была поглощена созерцанием - вернее, воссозданием - обстановки кабинета и облика вышестоящего, пока не появился Небесный Архангел. В воображении Михаэля он вошел через дверь - высокий, длинноволосый, чуть сутулый, облаченный в традиционные одежды из простой ткани светлых тонов, так странно смотревшиеся в роскошном кабинете коллеги из Преисподней. Михаэль подумал, не стоит ли подкорректировать иллюзию, чтобы элементы сочетались более гармонично, но начавшееся общение потребовало всей его воли, хотя часть посылов, которыми обменивались сущности Восьмого Ангельского Чина так и осталась для него непостижимой.
   - Вы теряете посланца, - сказал старший Демон.
   Архангел ответил согласием с оценкой происходящего - визуально он попросту кивнул. И в согласии, и в кивке крылось какое-то "но".
   - Люций сам сообщил о Клятве Вечной Памяти?
   Вопрос был адресован непосредственно Михаэлю, и тот попытался мысленно восстановил ход разговора.
   - Он сказал, что человек обещал не забывать его.
   - Имея в виду Клятву? - настаивал Архангел.
   - Я не знаю, что он имел в виду, - признался Михаэль. - Мы моделировали материальность, общались словами. Мне известно только то, что он сказал.
   Демон восьмого ранга накрыл подчиненного волной недовольства, вызванного тем, что тот умолчал о подробностях. В свое оправдание Михаэль заметил, что не счел это важным. Он и теперь не понимал, к чему выяснять все эти детали - при известном Ключе Узел разбивался с более высокого уровня без малейших усилий, правда, только в пределах соответствующей ветки иерархии. Но Архангел медлил.
   - Мне нужно знать, что именно произошло между Люцием и человеком, и при каких обстоятельствах, - он запросил у своих запись: - Транслируйте сюда, мне может понадобиться помощь коллег, - и снова обратился к Михаэлю: - Когда была дана Клятва?
   - Люций сказал, что принял ее умирая.
   - Давайте с конца, - скомандовал Архангел тому, кто управлял трансляцией.
   - Разрешите спросить, - осмелев, начал Михаэль, - а какое значение имеет...
   Он не додумал вопрос до конца, потому что его сущность внезапно содрогнулась от удара невероятной силы и невиданного характера. Хотя поток по сути своей и являлся мощнейшим эмоциональным сигналом, к нему примешивалось что-то, выходившее за рамки обычного представления об эмоциях. Что-то низменное, земное, органическое, какая-то примитивная протожизнь, лишенная сознания, но обладающая волей, протестовала против собственного уничтожения. Если бы человеческое тело могло кричать само по себе, без участия духа или даже вопреки ему - оно кричало бы так.
   - Перемотать не могли? - пожурил операторов Архангел, поспешно накрывая присутствующих фильтром.
   - Агония - неприятное явление, - Демон восьмого ранга направил что-то вроде импульса сочувствия и поддержки растерявшемуся Михаэлю, у которого перед мысленным взором всплыла фигура ангела на фоне окна с чашкой в дрожащих руках.
   "...верю..."
   Это слово, вернее, ощущение стало первым, которое они смогли разобрать. "И последним для Люция", - мелькнула мысль, но Михаэль волевым усилием погасил ее как не имеющую практической ценности.
   "...я верю..."
   - Откуда помехи? - спросил Архангел.
   - Так транслировалось, - не очень уверенно отозвался невидимый оператор.
   "В это я верю".
   - Вот оно! - воскликнул старший Демон, охваченный неожиданным возбуждением.
   Сквозь волю Люция, надломленную тем, через что ему еще предстояло пройти, проступила другая, человеческая.
   "Я никогда тебя не забуду. Скажи, что веришь мне"
   Теперь и Михаэль ясно ощутил Ключ, - момент, отличный по характеру и значению от всех прочих, слова и действия с особым смыслом, с которых начинается и которыми заканчивается Узел Судьбы.
   - Руби же, что медлишь! - вскричал Демон восьмого ранга, но Архангел резко отмахнулся от призыва.
   - Крутите назад! - скомандовал он.
   "...не забывай..."
   В первый момент все трое не поверили тому, что услышали.
   - Так он еще и сам... - начал было старший Демон, но Архангел прервал его снова, всматриваясь в трансляцию с отчаянной надеждой.
   "...меня... наше... нас..."
   - Да он сам это делает! Намеренно! Он привязывает к себе смертного, ты что, не видишь?
   "...то, что у нас было..."
   - Не к себе, - с неожиданным облегчение отозвался Архангел. - К Модулю. Это не Клятва, и здесь нет ошибки.
   "Не забывай то, что было между нами".
   - Так он еще и Трансформатор!?
   Если старший Демон был изумлен, то что можно сказать о реакции Михаэля? Он едва успел привыкнуть к тому, что УСД - не миф, а абсолютно реальная и даже весьма вероятная перспектива, а теперь вот оказалось, что он все это время прослушивал ни что иное как протокол МТМ - Миссии по Трансформации Модуля. Михаэль теоретически знал, что на Небесах существует такая практика - если в определенный момент развития человек упирался в неспособность идти дальше и осознавал ее настолько, чтобы попросить о помощи, к нему являлся ангел и помогал переступить через внутренние ограничения. Чисто технически для этого необходимо было изолировать определенную часть человеческой души и временно встроить в собственную структуру, чтобы она изменилась под влиянием свойств сущности-Трансформатора. Это было просто и одновременно невероятно, и Михаэль представить не мог, что в современном человеческом мире все еще находятся те, кто удостаивается такого ответа на свои молитвы. Он испытал чувство, похожее на благоговение, по отношению к Люцию - первому знакомому Трансформатору - и даже какое-то восхищение человеком, к которому тот был ниспослан.
   А воля Люция тем временем растекалась по несуществующему кабинету знакомым матовым свечение, и отрывчатые "не забывай" - "не забуду", "верь" - "верю" складывались в единый поток, вскрывая свое истинное значение.
   "Ты получил то, о чем возносил Небесам молитвы - это выпадает на долю немногим. Цени же то, что получено и неси эту ношу достойно."
   "Я не разочарую Того, Кто избрал меня. Лишь скажи еще раз, что вера - превыше всего, и да укрепит это мою веру".
   "Вера превыше всего - для Меня, как и для тебя; на Небесах и на земле".
   - Модуль Доверия? - поинтересовался Демон восьмого ранга.
   Архангел кивнул.
   - "То, что было между нами" - рискованная формула, - Демон не унимался. - Он должен был сформулировать однозначнее! Человек мог привязать себя к чему угодно!
   Архангел собрался было возразить, но тут вмешался оператор:
   - Мы обнаружили причину помех. Несанкционированное считывание протокола.
   - Откуда? - нахмурился Архангел.
   - Скажите лучше, какую часть! - перебил старший Демон, подразумевая, что лишь одна сущность, кроме них, могла интересоваться протоколом и получить к нему доступ.
   - Не знаю, - ответил оператор. - Там экран.
   В протоколе МТМ отсутствовала запись того момента, когда Люций сознательно упустил самую удачную и, вполне вероятно, последнюю возможность осуществить первый этап Миссии. Мир людей парадоксален настолько, что чрезмерное сближение может мгновенно привести к полному разрыву, но когда было уже глубоко за полночь, а носитель Модуля спал, уткнувшись лицом ангелу в шею, Модуль все еще пульсировал на самой поверхности структуры смертного. Внимание же Люция было полностью поглощено физическими ощущениями, и единственным элементом духовного плана, о котором он заботился, был экран, скрывавший его от зоркого взгляда Небес. Пальцы ангела едва ощутимо скользили по волосам смертного, и Люций не переставал изумляться беспомощности и очарованию собственного жеста. Он мог прикоснуться к чужой душе напрямую, мог передать тончайшие оттенки мыслей и чувств без помощи слов, но для этого необходимо было в определенном смысле отречься от себя, снова стать ангелом, а не человеком - самой любовью, но не любящим и не любимым. То, что ощущалось как собственное сердце, гулко билось изнутри в глухую броню грудной клетки, стремясь к невозможному единению с другим сердцем, но оба они существовали лишь потому, что являлись чем-то отдельным - друг от друга и от всего сущего и мыслимого. Люций был предупрежден о том, что при воплощении его структура, связанная с телом и попавшая под его влияние, приобретет некоторые свойства человеческой души, но об этом пьянящем счастье быть живым не мог рассказать никто. Не просто живым - быть конкретным человеком, с определенной внешностью, пластикой, тембром голоса и нравиться кому-то таким, и любить кого-то - тоже абсолютно конкретного. И никакое знание механизмов происходящего, никакая теория Комплиментарности духовных структур, объясняющая ощущение исконного родства между абсолютно чужими прежде людьми, не умаляли величия этого чувства.
   Если бы архангелы присмотрелись внимательнее к структуре экрана, перекрывшего это место на записи, они бы заметили отпечатки тончайших импульсов, которыми Люций закодировал собственное состояние для самого себя. Подобно словам "то, что было между нами", этот отпечаток можно было интерпретировать лишь в контексте уже имеющегося опыта - немой для других, он раскрывал значение для того, кто его оставил, и Люций с его помощью мог восстановить ощущения до мельчайших подробностей...
   "Я не могу дезинтегрировать Модуль!" - сообщение сопровождалось досадой и испугом.
   - И как вы раньше пропустили это место? - упрекнул Архангела Демон восьмого ранга.
   "Высокая Комплиментарность?! Слишком высокая, я бы сказал!"
   - Или не пропустили, а проигнорировали?
   "Я не могу дезинтегрировать его Модуль из себя!"
   - Мы не проигнорировали, - угрюмо отозвался Архангел.
   "Вы с ума сошли! Не прерывайте Миссию! Я справлюсь сам!"
   Трансляция внезапно прекратилась.
   - Он завершил Миссию? - спросил Демон.
   - В нем нет Модуля, - ответил Архангел. - Вернее, это уже не Модуль.
   - Безвольные слабаки!
   Метнув в посланца Небес импульс осуждения, Старший Демон сконцентрировал внимание на Михаэле - тот с готовностью кивнул и растаял в пространстве.
   Теперь Люция не могло оправдать ничто. И даже довод Архангела, что Клятва Вечной Памяти объединяла человека не с ангелом, а с частью собственной души, превращался в отягчающее обстоятельство, учитывая, что Модуль так и остался в структуре Трансформатора. Модуль Доверия... Его можно было бы назвать Модулем Веры, если бы не теплый интимный тон, присутствовавший в этой структуре у большинства людей. Она обеспечивала способность к взаимодействию, при котором спокойствие и уверенность вытекают из знания законов происходящего, но не словесного знания, а того, которое постигается в один миг и больше походит на чувство, чем на мысль. Доверие с открытыми глазами и вера, лишенная заблуждений... И такое доверие было обмануто.
   Люций по-прежнему стоял у окна, теперь уже лицом к нему, созерцая видения, недоступные иной воле, поверх стекла, источающего матовое свечение. Его осанка выровнялась, облик приобрел достоинство и даже величие, но все это лишь усиливало ощущение тоски и обреченности, возникшее у Михаэля при взгляде на него.
   - Может, все-таки вернешь человеку сердце?
   За окном медленно и беззвучно вырос ядерный гриб и завис, покачиваясь в несуществующем пространстве.
   - Занятный ты выбрал способ греться, - заметил демон.
   Но ангел смотрел не на картину разрушения, а лишь на само стекло, где, накладываясь одна на другую, проплывали сцены его земной жизни. Взрывная волна докатись комнаты, стены пошатнулись, дрогнул пол. Воображаемое стекло раскололось и со звоном осыпалось, впуская внутрь гул взрыва и ветер, рванувший волосы Люция, но матовое свечение тут же соткало новую завесу, по ту сторону которой теперь виднелся сад, полный цветущих деревьев. Начался отсчет до нового взрыва.
   - Я с самого начала не мог ничего изменить, - печально сообщил ангел. - Не могу и теперь.
   - Я могу.
   Люций повернулся к собеседнику с улыбкой на лице. Михаэль рванулся вперед, на лету формируя имитацию физической оболочки. Он ощутил, как натягиваются сухожилья предплечья, как пальцы сжимаются в кулак, и подумал, что сейчас пролетит сквозь бесплотную фигуру ангела, растратив понапрасну ярость, дающую возможность что-то изменить. Но Люций принял удар. Михаэль сшиб его с ног, и они оба покатились вниз по лестнице, каждая ступень которой появлялась за миг до падения на нее. Исчезла комната с окном и цветущий сад за ним - они скатывались в пыль и полумрак, пока ангел не рухнул спиной на деревянный пол. Михаэль еще несколько раз ударил его по лицу, прижимая к доскам воображаемым весом своего несуществующего тела. Люций не бил в ответ, но упрямство и непокорность, которые он излучал, не давали демону успокоиться. Наконец Михаэль оторвался от иллюзии тела противника и раскрыл ладони на уровне его груди, активизируя духовную структуру.
   Он обнаружил Модуль сразу - и не поверил тому, что ощутил. Мельчайшие частицы человеческой души, единые в своем происхождении и сходные по функции, были равномерно рассеяны по сущности ангела, словно Модуль просто растворился в нем. Частицы вспыхнули желтоватым светом, менее ярким, но более теплым, чем собственное свечение Люция, и дрогнули, поляризуясь и перестраиваясь по воле Михаэля. В структуре ангела создалось напряжение - демон не просто разрывал его на части, он пытался вырвать элементы Модуля, так равномерно перемешанные с самой сущностью, что это могло привести... Михаэль успел подумать, что именно это называется Тотальной Дезинтеграцией и что подобное действие демона по отношению к ангелу без решения Совета Начальств неизбежно приведет к новому расколу между Небесами и Преисподней. Но это не имело значения - единственно правильным казалось довести начатое до конца.
   Лицо ангела исказила гримаса боли, и он закричал, не разжимая губ - всем телом, как тогда на записи. Демон сделал последний отчаянный рывок - и агония накрыла их обоих. Сквозь ужас и боль Михаэль почувствовал, что Люций смеется отчаянным и горьким смехом победителя.
   - Ты мешаешь мне, - сказал демон.
   - Что бы я ни делал, - смеясь, ответил ангел, - ты не рассеешь нас обоих! Для ВИД нужна сила большая той, что удерживает систему! А дезинтегрировать того, в ком находишься, сохранив собственную целостность, невозможно!
   Михаэль с трудом поднялся на ноги. Люций остался лежать на пыльном полу.
   - Так не может продолжаться.
   - Я - тот, кто я есть, - отозвался ангел, имея в виду, что вещи вообще являются тем, чем являются, и лишь частично применив эту истину к себе. - Я не делаю ничего специально. Мы слишком похожи. Я слишком люблю его. Ни то, ни другое не зависит от моей воли.
   Если пытаться во всех деталях передать смысл того, о чем Люций напомнил Михаэлю, придется исписать не одну страницу, хотя и это не позволит в полной мере уловить сути краткого и глубокого посыла. Ангелы не похожи на людей еще и тем, что для них нет времени, они существуют все его, вечные и неизменные, а потому все, что они совершают, не является действием, даже если кажется таковыми. Тот, кто знаком с ангелом поверхностно, может думать, что он меняется, но если постичь сущность в целом, станет ясно, что все это - разные стороны одного явления, созданного раз и навсегда и неспособного к переменам. К чему бы ни стремился Люций, результат его присутствия определялся только тем, чем был он сам.
   - Ты связал человека Клятвой, - упрекнул Михаэль.
   - Я испугался. Я понял, что умираю, а Модуль остается внутри. Я хотел привязать его к владельцу, надеясь, что Клятва окажется сильнее смерти.
   - Ты просчитался.
   - Не я один, - Люций сел и внимательно посмотрел на собеседника. - Не нужно было отзывать меня. Все бы разрешилось само собой рано или поздно. Даже если бы часть его души осталась во мне, я был бы рядом, и никто бы не пострадал.
   - Как долго?
   Ангел пожал плечами.
   - Быть может, земную жизнь, а может, до первой ссоры, после которой мы бы поняли, что не так уж сильно нужны друг другу. Если позволить любви и радости жизни иссякнуть самим, расставание и смерть не будут такой уж большой трагедией.
   - Думаешь, умирать одиноким стариком не так больно? - презрительно сощурился Михаэль.
   - Я не знаю. Я умер молодым на руках любимого человека, и самым страшным казалось, что все, что могло бы свершиться, уже не свершилось. И теперь я тоскую не по прошлому, а по будущему, которого лишился.
   - Если Совет Начальств примет решение о ВИД, ты лишишься Вечности, - бросил демон.
   - А человек получит свое сердце обратно, - смиренно молвил ангел. - Хотя мне бы хотелось, чтобы все сложилось по-другому. - Он помедлил, но все же попросил: - Уступи мне свое место, Михаэль.
   Говорят, в давние времена ангел и демон сопровождали каждого человека на жизненном пути, поддерживая и искушая. Но земной мир с тех пор стал либо настолько лучше, либо настолько хуже, что ныне лишь одна сущность стоит у каждого за плечом, и для большинства это - посланец Преисподней.
   - Вы слишком похожи, ты сам заметил, - покачал головой Михаэль. - И ты слишком его любишь.
   - И ты считаешь, это не позволит мне быть достаточно требовательным?
   - Не важно, что считаю я. Все решит Совет Начальств.
   Михаэль развернулся, чтобы уйти, и успел подняться на две ступени, когда Люций окликнул его:
   - Для меня нет другого места в мире!
   - Значит, для тебя в нем вообще нет места, - бросил демон и побежал вверх по лестнице, стремясь скрыться их виду прежде, чем Люций скажет что-то еще.
   Но Люций не собирался больше ничего говорить. В глубине души - если так можно сказать об ангеле - он не верил в Тотальную Дезинтеграцию. Нет, он вовсе не надеялся на снисходительность Совета Начальств и признавал, что другого способа высвободить человеческий Модуль Доверия, по всей видимости, не существует. Во что ангел не верил, так это в то, что Дезинтеграция ведет к полному исчезновению сущности. Его опыт смерти включал боль, ужас, агонию, протест, обиду на тех, по чьей воле это происходило - но только не само небытие. Люцию казалось, что какая-то доля того, что он считал собой, должна сохраниться, и он представлял, как вместе с частью души вернется к человеку и станет подобием внутреннего голоса, воображаемым собеседником - тем, что человек тоже начнет считать собой. Ведь могло выйти так, что, научившись доверять, за краткий век смертный так больше и не встретит никого, кто будет достоин доверия, а это означало бы, что все напрасно.
   Так думал Люций, сознательно принижая значение развития и освобождения - с высоты Небес они казались блеклыми и безжизненными по сравнению с ощущением присутствия рядом того, кто тебе нужен - быть может, потому, что ощущение это недостижимо на Небесах так же, как совершенство и полная свобода недостижимы на земле. Но жизнь человека кроет в себе немало других тайн и кладов, которые мы редко замечаем, не смотря на то, что постоянно используем. Можно долго и остроумно рассуждать об иерархических отношениях между материей и духом, жонглировать нюансами значений слов "быть" и "знать", верно одно - материя и дух существуют и могут быть познаны, хотя никакие слова не объяснят, чем они являются в мире, где вещи и понятия таковы, каковы они есть. Если мы подумаем о небытии, может показаться, что в определенной мере познаваемо и оно, но то, что отличает наше знание смерти от знания жизни и есть разница между воображаемым и реальным знанием.
   Потому что только опыт жизни реален.
   Потому что реальна только жизнь.
  

03-22.04.2009 г.

п. Ленино

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"