Когда-то давно мне хотелось, чтоб ты так и остался моим выдуманным прекрасным принцем. С нервными руками и твердым профилем. Если бы все это случилось именно тогда - ты бы ушел, оставив после себя светлую тень бесконечности. И сейчас, сегодня, в этом тысячелетии мне не пришлось бы в который раз просить Харона разворачивать лодку и везти меня обратно. К этой жизни. Просто потому, что я не нахожу сил расстаться с ней, потому что в ней остался ты. Как не нахожу еще больших сил остаться в ней, только потому, что в ней все еще остаешься ты. Ты ты ты ты.
В ванной комнате по зеркалу растекаются струи черной туши, слез, воды и безмолвного крика. Когда становится совсем невыносимо ни жить, ни умирать, я запираюсь в ванной, включаю кран так, чтоб из него хлестала вода всем адским напором, на который способны эти чертовы трубы, и, глядя на растекающуюся черную краску в зеркало, на застывшую маску из театра Кабуки времен Древней Японии и самураев, такую же красно-черную, с нечеловечески раскрытым ртом, маску, я нечеловечески молча начинаю кричать. А-А-А-АААААААААА!!!!!!! Безмолвная красно-черная с провалом рта маска. Застывшая. И орущая при этом так, что крик этот проникает в каждый атом Вселенной. И только один человек не слышит его. И я думаю, ты догадываешься, кто он. Это ты сам.
Я столько раз придумывала себе твой уход. Казалось, я была готова ко всему. И к нему в первую очередь... Но это были всего лишь мои фантазии. Я никогда в своей мучительной жизни не была готова к этому. Потому что я не верила ни секунды, что это может случиться. Что ты вот так запросто, походя, незаметно для себя самого, смахнешь, словно чайную ложку со стола, мою жизнь. Все десять последних лет моей - НАШЕЙ - жизни. Десять бесконечных жизней. Десять неизмеримых Вселенных. Десять болей. Десять дней и десять ночей. Но самое страшное, что ты никогда не почувствуешь ни малейшего шевеления где-то там, в области солнечного сплетения, в области грудного ранения, в области клетки души, при взгляде назад. Ты никогда не оборачиваешься назад. Тебе не свойственны воспоминания. Тебе не нужны лишние шевеления там, где ты не хочешь, чтоб шевелилось. Ты всегда жил тем, что у тебя Есть. Настоящим. Моментом. И десять лет этих моментов - я была с тобой. Но я уже в прошлом. Я уже осталась там. А сейчас - ты уже не смотришь назад.
И что же я, словно комар, запуталась в сетях этой невидимой липкой паутины, называемой памятью. И совершенно не в моих силах выпутаться из нее.
Кто-нибудь, когда-нибудь видел, как раскрываются створки устриц, как студенистое, желтоватое тельце нервно подрагивает в собственных панцирях, словно уже лежит на тарелке у какого-то гурмана, легко потрагиваемое остриями серебряных вилок? Ты видел когда-нибудь медузу - клейкое тело, радужные прожилки яда, оборки прозрачных юбок - медузу, которую избивают палками и камнями? Избивают просто так, просто потому, что она - медуза, такая противная, прозрачная, жгучая и непонятная. Избивают, и ее тело жидким вазелином, комками клея разбрызгивается, разбрасывается повсюду... А я видела. И это был первый ужас моей жизни. Мне было тогда 5 лет. Но я не забуду этого никогда. Особенно сейчас. Потому что...
Я - устрица со снятыми створками на тарелочке с голубой каемочкой у гурмана жизни - тебя. Я - комки прозрачных склизких медуз, разбрасываемые повсюду от ударов - один за другим - твоих камней. Я - безнадежный призрак твоих спокойных и ничем не затуманенных снов. И я даже не стараюсь появляться в твоих снах - наутро ты забудешь о том, что приснилось тебе ночью. Я просто рядом с тобой. В твоем сне. И в твоей жизни. Только ты меня не замечаешь.
Для последней поездки с Хароном я еще не успела накрасить ногти и сделать подходящую прическу. У меня есть время подумать. И полетать невесомым призраком рядом с тобой. И мне нестерпимо сладки, как кровь из собственного сердца, те ночи, что я провожу рядом с тобой. Невидимая, незримая, неосязаемая. Бестелесный прозрачный призрак. И я вижу всех, с кем ты проводишь эти ночи. И даже ту одну, ради которой ты ушел от меня. И поверь мне, это был далеко не лучший твой выбор. И ты еще будешь долго искать то, что было когда-то потеряно. По оплошности и неосторожности, по недосмотру и нечаянности.
А я полетаю призраком над твоими заполненными днями. С суетой и сутолокой. С бытом и одиночеством. С таким одиночеством, от которого лицо складывается в маску театра Кабуки. Только, впрочем, не у тебя. Ты пресекаешь любые мимические опыты такой окраски. Ты предпочитаешь другие маски. И из-под них ты не видишь своего одиночества. Ты просто его не можешь видеть из-под них - они не созданы для этого. И ты будешь самый счастливый человек на Земле во веки веков, ибо ты будешь одинок вечно, но никогда этого не узнаешь. Потому что подделок под жизни великое множество. И как сверкающие стекляшки можно иногда - неопытным глазом - принять за бесценный бриллиант, так и ты. Никогда не познаешь настоящей Жизни, живя множествами простых сверкающих осколков. И ты всю свою жизнь будешь уверенно примерять одну за другой дешевые маски неудавшихся театров твоего существования. Ведь ты не будешь знать, что они - всего лишь поделка бездарного подмастерья.
А я? А я в очередной раз растекусь красно-черными разводами по амальгаме моего запотевшего зеркала в ванной комнате. Я наконец-то отращу себе длинные ногти и покрашу их в рубиновый цвет. Я уже отрастила волосы до плечь, так что буду стараться не состричь их в очередной приступ мигрени. И быть может, они станут еще длиннее. Я куплю себе длинное черное платье с безумным декольте и к нему туфли последнего сезона. Я выпью бокал французского вина. Обязательно рубиново-красного и густого, цвета моих ногтей. Я стану призраком и наконец-то решусь появиться в одном из твоих спокойных и здоровых снов, появиться так, чтоб ты запомнил этот сон на все твои оставшиеся дни.
И только тогда я не прикажу Харону разворачивать лодку назад...