Аннотация: Запах дождя - остается, когда дождь проходит. Остается предопределенность жизни. Фатализм. И вкус прошедшего...
ДОЖДЬ
Девочка моя, ты все поймешь сама,
Когда увидишь дождь в моих глазах...
Грин.
Однажды давно шел дождь. Лето. Вечер. "Дождь. Дождь. Дождь..." - ворчали голуби под крышей. "Дож-шшшшшш-шьть" - шелестела листва за окном. Дождь.
Я люблю дождь. Я люблю смотреть на дождевые капли, падающие с небес. Если посмотреть вверх - кажется, что находишься посреди истекающей слезами Вселенной, в водовороте Ниагары, в самом центре ее. Дождь и вечер. Довольно поздний летний вечер. Все погружено в синюю краску уходящего дня и этого теплого дождя. Мы вдвоем на балконе - слушаем дождь. Я слушаю. Ты слушаешь. Мы - слушаем. Молчим. Твоя рука на моем плече - так бы стоять вечно, прижавшись затылком к твоей груди, чтоб твои руки лежали на моих плечах... И чтоб вечно шел дождь. И чтоб вечно стелился этот июльских вечер по городу, меж домов и улиц, по земле - сквозь все пространства и время...
- Знаешь, я люблю когда под окнами растут деревья, - прервала я молчание и собственные мысли, - когда дождь путается в их ветвях, шелестя листьями, когда налетает ветер и треплет их, как щенят, когда стоит вот такой вечер - наполненный своей тишиной и упившийся струящейся водой с неба... - В такие моменты я всегда начинала говорить сложно-сочиненными предложениями со множеством причастий и деепричастных оборотов. Такая у меня привычка - нанизывать слова, словно бусины, на нить моей мысли...
- Почему? - ты смог прервать мой монолог.
- Потому, мой хороший, что любовь невозможно объяснить. Невозможно объяснить, ПОЧЕМУ ты что-то любишь. Это не поддается никаким объяснениям. Ты можешь любить - и все. Да и обнаруживаешь ты ее, эту любовь, только когда она уже цветет полным цветом. Можно объяснить ненависть, можно понять - почему ненавидишь кого-то. Но любовь не поймешь никогда
- Да уж, ты мой вечный маленький философ. Нельзя быть такой маленькой философствующей девочкой. Ты же моя девочка, а не философ, не Кант, не Ницше. А все равно копаешься во всем - объясняешь все, смысла ищешь. Я вот люблю тебя и не объясняю себе ничего. Потому что ты единственная, кого я могу любить. И ты это знаешь.
Да, я это знала всегда. Я всегда видела в твоих глазах дождь. В твоих бесконечных синих омутах я тонула, тонула. Я не могла выбраться из заколдованного синего мира этих глаз, напоминающих морской штиль, временами сверкающих, подобно клинку под солнцем, иногда таких глубоких и манящих, словно океанская бездна. А ты был беспечен и мил, мой похожий на сказочного принца мальчик. В то лето, самое лучшее лето нашей жизни, мы не заботились ни о чем - мы принадлежали друг другу. И сами себе. По вечерам мы вот так, соединяясь плечами, стояли на балконе самого верхнего этажа нашей пятиэтажки и смотрели в пространство - вели беседы ни о чем, а, как оказалось потом, о главном.
Однажды я спросила:
- А что бы ты делал, если б не пришел тогда в гости к неизвестной девочке, которой оказалась я? Или, если б мы с тобой все же встретившись, расстались вскоре? Что бы ты делал, как бы жил? Наверное, все равно бы женился на ком-нибудь. И уж она не философствовала бы и не прикидывалась Ницшей нашего времени, не рассуждала о достоинствах деревьев под окном и дождя в середине лета...
- Ты знаешь, Барбалюсик, - это твое придуманное для меня имя, и я ужасно его люблю, - Знаешь, детка, я тоже думал об этом. Я, наверное, так и не женился бы. Я бы искал тебя во всех женщинах на моем пути... К чему ты это завела? Ты хочешь опять пощекотать себе нервишки? Я люблю тебя и не представляю никого рядом с собой. Только тебя. Никто мне больше не нужен. Запомни, Близнецы - это знак однолюбов, они любят только один раз в жизни, зато - как! Вот как!
И ты, сжав меня до боли, закружил по нашей единственной комнате в квартире. Мы захлебывались от счастья и этих волн, этих приступов нежности. Такой невероятной нежности, что космос по ночам отворял свои огромные двери и мы, взявшись за руки, гуляли по Млечному пути, летали одной - не двумя! - пылинкой в той бархатно-черной космической бесконечности... И мы не могли напиться друг другом, как не могло то лето напиться своими дождями. А ведь это было далеко не первое лето нашей с тобой жизни.
... Если б нам было дано знать, как все станется после. От скольких ошибок мы бы уберегли друг друга. Прошло лето. Осень - прогулки в парке по карнавальным листьям. Мы оба любим осень - запах листьев, земли, увядших цветов и трав. Мой день рожденья. И твой подарок для меня.
Пустыня ноября. Когда уже морозно, но снега нет. Когда вся земля - обнажена, не прикрытая даже тончайшим покрывалом. Листья все спалили костры уличной инквизиции. Гулкий, словно стеклянный, застывший асфальт дорог. Бетон домов. Остался костяк города. Изредка, что-то каркая, проносились вороны, или одинокий лист газеты свободно парил по пустой улице, подгоняемый ветром. Одиноко. Муторно. Зябко. Хочется завернуться в теплый плед и устроиться перед телевизором. Хочется летнего тепла. Даже летного дождя - хочется... И я снова вижу дождь в твоих глазах. В бесконечных синих глазах капли тех вечеров и тех ночей. Уже который год по счету мы вместе? Сколько Новых годов и Рождеств мы встречаем друг с другом? Кажется, что всю жизнь...
В ту зиму и следующую, никак не наступающую весну - я видела тот летний дождь в твоих глазах. И наши руки по прежнему сплетались причудливыми узорами - на ночном потолке. И первое, что я видела по утрам - были твои глаза, полные летней синевой, бездонным океаном, теплым дождем. И мы по прежнему - дышали в такт, ходили в ногу, хотя, поверь мне, с моим ростом мне было ужасно трудно приноровить свой шаг к твоему, жили на одном - нашем - дыхании. На дыхании нашей непрекращающейся бесконечной жизни...
Но, как известно, жизнь подставляет ловушки, искушает и соблазняет - короче, устраивает проверку на прочность: кто есть who и who есть кто. И никому еще не удавалось обойти ее петли, и коварные шахматные партии у Госпожи Судьбы не выигрывал еще ни один.
**************
Американский грипп. Чужой континент. Другая страна. Одна. Нет деревьев под окном. Да и окно - не окно, а словно входная дверь во всю стену. Первый этаж - не пятый. Мигрень. Насморк. Термометр - я уже научилась определять температуру по Фаренгейтам, не Цельсиям. Чай. Лимон. Мед из Австралии, купленный в русском магазине с американским названием. Пилюли. Коробка с салфетками - nasal congestion. Синусит. Боль в пояснице - слишком много лежу. Ртуть зашкаливает даже в Френгейтах. Память. ТО лето. ТА жизнь. Боль в сердце - валидол не излечит. Сны, похожие на бред. Или это бред - похожий на сон:
...клочки мыслей, как рваные облака, несутся по темному небу моего мироздания. Что делать, когда жизнь уже не просто бессмысленна, но порвана тонкой гитарной струной, с визгом пронзя нежные ткани бытия, воздушного пространства, плоскости времени. Когда с грохотом обрушились все ниагары мира, проснулись вулканы и мириады хвостатых комет вонзились в маленький космический шарик. Когда Бог, в отместку за беззаконие и отсутствие Души снова погрузил Землю во мрак. И я тоже перестала существовать. И исчез тот дождь. Та небесная влага, что наполняла весь наш маленький мир. И я больше не вижу дождь в твоих глазах. Да и глаз твоих - тоже давно не вижу.