Аннотация: Не обижайте женщин - они существа слабые и милые :))) Если их не трогать :)))
Почти по Кама-Сутре.
День начался отвратительно и подавал серьезные надежды завершиться столь же препакостным образом. Но, по правде говоря, неприятности начались еще вчера. Был понедельник, день, как известно, тяжелый, да еще и послепраздничный. Часика, эдак, в три сидим мы с Оленькой, моей секретаршей, пьем чай и собираемся с силами, дабы наконец-то приступить к работе, коей накопилось у нас горы великие. Тут, подобно урагану, влетает взъерошенный шеф: "Яна Петровна, нужно срочно ехать в Киев, у Светлова какие-то проблемы, боюсь, испортит контракт".
Надо сказать, Миша Светлов в нашей фирме -- личность весьма примечательная. Во-первых, он красив (даже слишком) красотой, присущей древнегреческим статуям. Во-вторых, по закону сохранения энергии, глуп, как пробка. В-третьих, -- Казанова, каких мир не видывал. Изо всей женской части нашего коллектива (а у нас, на минуточку, 48 дам), он не крутил романы лишь с 5-6 дамами в весьма преклонном возрасте (они у нас уборщицами работают), да на мне зубы обломал, потому, как не произвел должного впечатления, однако и по сей день не теряет надежды покорить неприступную крепость. Ну и, в-четвертых, Светлов -- пасынок генерального, а тот с него пылинки сдувает. При всем при том, мнителен, как институтка, и честолюбив сверх меры. Не дай бог, вздумается Мишеньке всунуть свой нос не в свое дело, а его попросить вон -- обижается до смерти и сразу бежит отчиму жаловаться: мол, дескать, зажимают, не дают профессионально расти, и, вообще обижают. А Александр Андреевич ни в чем ему отказать не может. Вот и приходится потом всем отделом за Мишенькой Авгиевы конюшни разгребать.
В этот раз не повезло мне -- пресловутый киевский контракт с представительством крупной иностранной компании был мною выпестованным детищем. В течение целого года с ювелирной точностью и бесконечным терпением я подводила несговорчивых и пугливых иностранцев к подписанию весьма выгодного для нас контракта. Прибыли он сулил немалые, помимо того, существовала реальная возможность дальнейшего не менее выгодного сотрудничества. И вот, в один прекрасный день, в мой офис заявился Мишенька Светлов, фамильярно похлопал по пятой точке мою секретаршу и наглым образом выхватил у нее из рук бумаги (есть у него такая дурацкая привычка). Бумаги те непосредственно относились к контракту с иностранцами. Просмотрев эти бумаги, он в восторге завопил: "Все, Огневская, теперь этим контрактом занимаюсь я!". На что получил вполне вразумительный ответ: "Светлов, не буянь, положи бумаги, где взял, и вали отсюда! Мне с тобой играться некогда -- послезавтра подписание!". "Я их послезавтра и подпишу!". "Мишенька, золотце моё!", -- елейным голоском пропела я, -- "ты же в этом контракте понимаешь столько же, сколько баран в Виндах!". -- "Ну все, Яна Петровна! Я иду к Александру Андреевичу. Как Вы смеете оскорблять меня при младшем персонале!".
Тут я допустила тактическую ошибку. Вся фирма знала, что Миша в компьютерах ровно ничего не смыслит, и очень не любит, когда ему об этом говорят. Я уже как-то раз на этом споткнулась. Дело было так: я поймала любезного Светлова на том, что он умудрился в мое отсутствие запустить форматирование системного диска! Все на нашей фирме знали, как трепетно я отношусь к своей Марусе -- мощнейшему компьютеру последней модели с 21-дюймовым дисплеем на жидких кристаллах, обошедшемуся руководству компании в кругленькую сумму. И тут это божье недоразумение пускает по ветру всю мою 4-х летнюю работу! Как я его не убила -- не знаю, единственное, что помню -- кричала на него, что подпускать такого барана даже к счетам ближе, чем на пушечный выстрел -- преступление. Светлов смертельно обиделся и пообещал мне отплатить, что и сделал, умыкнув у меня из-под носа контракт.
Естественно, я рвала и метала, досталось всем, даже моему непосредственному начальнику Олегу Евгеньевичу. Мало того, я пошла еще и к генеральному, выложила ему, все, что думаю по поводу его драгоценного пасынка, и положила на стол заявление об уходе. На это Александр Андреевич, человек не менее темпераментный, чем я, заявил, что уволюсь я только через его труп, а контракт все-таки подпишет Миша.
Поэтому вы можете представить мое состояние, когда Олег Евгеньевич порадовал меня, что Мишка чего-то напортачил, и спасать дело придется мне.
--
Олег Евгеньевич, ни за что, хоть режьте! Я же предупреждала, что Светлов пустит все коту под хвост, а и пальцем не пошевельну!
--
А я Вас, в свою очередь, предупреждал, что контрактом все равно придется заниматься Вам, а вы назвали меня наивным идеалистом. Так что быстренько собирайтесь -- Маргарита Васильевна уже заказала Вам билет на пятичасовый рейс в Киев.
Я еще поартачилась для порядка, но ехать все-таки пришлось. Заскочив домой, на скорую руку собрав чемодан, и нацарапав записку мужу, я унеслась в аэропорт.
Прилетев в Киев, первым делом изловила Светлова. Путем долгих и путаных объяснений выяснилось: контракт запорот всерьез и надолго. Как только связалась с иностранцами, настроение ушло вообще в минус: они о контракте с нашей фирмой и слышать не хотели. Пришлось применить чудеса дипломатии, изворотливость ужа и сладкоголосие сирен, дабы добиться переговоров на следующий день.
Для поднятия настроения решила устроить себе приятный вечер в ресторане. Тут же за мной хвостом увязался Светлов, пришлось ужинать с ним. После ужина Светлов решил, что все-таки пора покорить, если не мою душу, то мое тело -- видать, предыдущие два раза его уму-разуму не научили. Пришлось огорчить мальчика, пару раз съездив по уху.
Можете представить себе мое настроение перед встречей с иностранцами.
Встретиться я с ними встретилась, выслушав при этом получасовую лекцию о ненадежности украинцев как партнеров. Естественно меня это задело за живое -- и через три часа мы подписали первоначальный вариант контракта, спасибо хоть в этом повезло.
Приехав в родной город -- первым делом в контору. Помахав у огорошенных сослуживцев перед носом подписанным контрактом, отнесла его генеральному. Завела с ним душевную беседу о дражайшем Мишеньке, чем окончательно испортила себе настроение. Знаю же, что это совершенно бесполезно, нет, обязательно лезу на рожон. Наверное, в один прекрасный день я собственноручно придушу этого Аполлона.
Решив, что на сегодня с меня достаточно, я позвонила своей подруге Люське: она только-только вернулась с мужем из Штатов. Как полагается, выпили за встречу, покалякали о том, о сем, и меня посетила светлая идея обрадовать своего любимого муженька: в записке-то я написала, что буду только завтра! Дернул же меня черт...
Весь день собирался дождь, и когда я вышла от подруги и отмахала уже почти целый квартал, дождь решил, что пора бы и начаться. Живет моя драгоценная подруга у черта на куличках, машину там поймать невозможно, а вызвать радио-такси у меня, естественно, ума не хватило. К тому времени, как я машину-таки поймала, на мне не было и нитки сухой.
Приезжаю я домой, а в спальне свет горит (времени, кстати, уже полвторого). Ну, думаю, супружник, никак новый боевик смотрит. Открываю ключом дверь, дабы не помешать дражайшей половине наслаждаться очередными похождениями Шварцнеггера, и вижу в прихожей дамскую сумочку. Хмель и радужное настроение с меня как рукой сняло. Влетаю в спальню и застаю там шикарную картину: лежит мой драгоценный Максик в совершенно обнаженном виде, а сверху на нем в костюме Евы восседает Тамарочка, его сотрудница, подбивавшая под Макса клинья уже полгода. Я осатанела. Схватила эту красавицу за патлы и в том виде, в каком была, выволокла на улицу. Протащила полквартала, благо дождь уже кончился, и бросила возле ближайшего кафе. Мужики, сидевшие в нем, офигели.
Разъяренной фурией влетаю в дом -- а мое сокровище уже дрыхнет: пьяный вусмерть. Он не обратил внимания ни на мой приезд, ни на последовавшую за ним сцену, хоть Тамара и вопила как резаная, разбудив полдома. Хватаю мокрый чемодан -- и к Люське.
Свинство, конечно, разбудила все семейство, зато выревелась у нее на плече. Муж Люськин торжественно пообещал набить Максу морду, а он у нее парень не хилый, так что Максику сочувствую.
От Люськи утром, естественно, ушла -- у нее детей трое, да еще и зверья полон дом. Она меня отпускать не хотела ни в какую -- помимо жуткого настроения, я еще и простудилась, а мне видеть никого не хочется. В общем, с Люськой я тоже поссорилась (если с ней вообще можно поссориться -- такой уж она человек, весь мир любит). Обиделась я на весь свет, и решила, что, либо убью кого-нибудь, кто под горячую руку попадется, либо с ума сойду. Посему решила забить куда-нибудь в уголок, и успокоиться. К счастью, у меня были ключи от квартиры моего бывшего одноклассника -- сам он уехал на три года в Польшу по контракту.
Приехала туда, тяпнула с горя ледяного коньячку (у одноклассника бар с охлаждением) и завалилась спать. Проснулась утром и решила позвонить домой. Макса дома нет. На работу -- на работе его нет, на сотовый -- сотовый отключен. Вот с этого самого момента я впала в жуткую депрессию. Не хотелось никого видеть, никого слышать, не хотелось даже жить... Выпивка вообще не помогала, от нее становилось только хуже... В общем, сидела я на диване, курила одна за одной сигареты и ревела, как последняя дура. Кое-как заснула в районе трех часов, проснулась около шести оттого, что дышать проблематично. Ну, все, подумала с облегчением, вот и логический конец -- помру в одночасье (а болела я редко, но метко). Сказалось все: и напряжение на работе, и холодный дождь, и нервный срыв. Даже в аптеку не было сил сходить. Только к вечеру инстинкт самосохранения взял верх, я набрала заветное "03" и пробормотала адрес. Где-то через час приехала "скорая", сил у меня хватило только на то, чтобы открыть им дверь и увидеть лицо симпатичного молодого доктора. На пороге я упала в обморок.
Как я попала в больницу -- не помню. Потом мне говорили, что меня донес на руках тот самый доктор. Он же и не отходил от меня три дня, пока я находилась в коматозном состоянии: у меня оказалась двусторонняя крупозная пневмония. Только на четвертый день я пришла в себя. Слабость была жуткая, и я не сразу поняла, где нахожусь.
Кроме меня, в палате было еще семь человек. Это мне совершенно не понравилось. Увидев, что я открыла глаза, соседка по палате позвала медсестру.
Но вместо медсестры в палату влетел незнакомый молодой человек в белом халате. Прослушав меня, измерив температуру, недовольно покачал головой и куда-то убежал. Все это заняло около трех минут. Пока я ошарашено таращилась ему вслед, соседка решила развлечь меня разговором:
--
Чтой-то с тех пор, как ты появилась, этот молодой доктор зачастил к нам в палату. Два дня так вообще не отходил, капельницы ставил, мерил чего-то. Ты ему сродственница али полюбовница?
Я промолчала. Соседка, обидевшись в лучших чувствах, пробормотала что-то о нравах современной молодежи и отвернулась к окну. Через несколько минут в палату вбежал тот же самый доктор. Заставил меня выпить какую-то лекарственную гадость, и опять убежал. Интересно, а он когда-нибудь медленно ходит? Но мысли о симпатичном докторе сразу же вылетели у меня из головы, как только я вспомнила все события, предшествующие моему появлению в больнице.
Через полчаса в палату вновь влетел тот же врач:
--
Так, больная Павленко, -- начал было он.
--
Позвольте, я не Павленко.
--
А кто же вы?
--
Огневская Яна Петровна. С чего это вы взяли, что я Павленко? -- и тут до меня дошло: при мне же не было никаких документов - папку с документами я ж на работе бросила, а в квартире на трюмо валялся старый паспорт одноклассника, чья фамилия и в самом деле была Павленко.-- Простите, произошла ошибка, я действительно Огневская.
--
Родственники есть? А то вы здесь лежите, а сообщить некому.
Родственники-то у меня были, даже чересчур много. Во-первых, мама, заведующая крупным невропатологическим центром, папа -- ученый-физик, брат, две сестры и целая куча племянников и племянниц. Это еще не считая родственников со стороны мужа. Была еще и Люська. Но скажи кто маме, что я лежу в больнице, да еще и в довольно паршивом состоянии, так тут бы поднялся шорох на всю больницу: лучшие специалисты, нескончаемые консилиумы, новейшие лекарства и т.д. плюс причитания мамы. Появись тут Люська со своим мужем, я была бы сверх меры окружена теплом и заботой. А все, чего мне хотелось -- это тихо-мирно помереть. Поэтому я и сказала, что у меня никого нет.
Доктор как-то странно на меня глянул и вышел из палаты. Тут мне захотелось спать, и я уснула. Проснулась я оттого, что дебелая медсестра трясла меня за плечо, чтобы я приняла лекарства.
Так прошло несколько дней. Симпатичный доктор, которого, как оказалось, зовут Святослав, все пытался меня разговорить, но депрессия у меня все еще продолжалась, и максимум, что ему удавалось от меня добиться -- это односложные ответы.
Как-то в один прекрасный вечер я проснулась от звуков ожесточенного спора. Когда я открыла глаза, то от увиденной картины, мне захотелось тут же провалиться. Возле моей кровати орали друг на друга Святослав и мой муж.
--
До чего вы довели мою жену своим лечением?! -- орал мой супруг.
--
Нет, это до чего Вы ее довели? И с чего это вдруг Вы ее муж? Она сказала, что у нее нет родственников, -- в ответ кричал Святослав.
Ссора грозила перейти в нечто большее, тут, несмотря на дикое желание прикинуться бревном, я подала голос:
--
Ладно, успокойтесь вы оба. Этот красавец и в самом деле мой муж, по крайней мере, официально.
--
Что значит официально? -- обиделся Макс.
--
А то и значит. Если не помру, подам на развод. А теперь -- вон из моей палаты. И учти, появишься здесь еще раз, и из тебя отбивную котлету сделают. Васек пообещал.
Максим вспомнил габариты Люськиного мужа (два на два) и заткнулся. Потом начал что-то было оправдываться насчет того, что он меня уже неделю ищет, всех на уши поставил, а я как сквозь землю провалилась. Но тут в дело вмешался Святослав и вытурил мужа из палаты под предлогом того, что мне волноваться нельзя. После этого вернулся в палату и вопрошающе воззрился на меня.
-- Хоть Вы, Святослав, не трогайте меня. И без Вас тошно.
Не сказав ни слова, Святослав ретировался из палаты. На следующий день меня перевели в одиночную палату с белыми простынями, занавесками и цветком на подоконнике. Но мне, если честно, было все равно. После визита дражайшего супруга и последовавшего за ним визита обеспокоенных родичей (всех сразу плюс Люська), мне стало намного хуже.
Святослав забегал ко мне по десять раз на день, но лучше мне не становилось. От визита светил науки мне удалось отвертеться, сказав маме, что меня вполне устраивает то лечение, которое я получаю здесь, а лишние люди меня только раздражают.
Лежу я себе тихонько, закрыв глаза, и в энный раз по счету прокручиваю перед глазами картину, которую я застала, придя домой в тот злополучный вечер. Настроение у меня, естественно, на минусе, состояние -- еще хуже. Тут, ни с того ни сего, раздались звуки, очень похожие на шипение гадюки. Решив, что у меня уже начались галлюцинации, я решила не открывать глаза. Тут шипение переросло в слова: "...Теперь ты мне за все заплатишь! И за Макса, и за тех трех мужиков, которые меня домой везли, да по дороге по рукам пустили... " Открываю глаза -- Тамарочка со шприцом в руке.
Тут на меня такая злость нашла, словами не передать. Только что лежала при смерти, а тут вскочила, схватила эту стерву за патлы (при таком обращении она скоро совсем облысеет) и отшвыриваю от себя в сторону окна. "Ах, ты, думаю, падла, мало того, что я из-за тебя с мужем развожусь, так ты меня еще и убить вздумала!" Тамарочка летит по гиперболе в сторону окна и, приземляясь, стукается головой об подоконник, цепляя при этом стоящий там горшок, который падает ей на голову. Я подлетаю к ней и выхватываю из рук шприц. Он оказывается пустым. Я зверею еще больше(вот же ж, стерва, начиталась дешевых романов!!!), выволакиваю ее в коридор, швыряю на пол, втыкаю в задницу злополучный шприц и пинком отправляю в путешествие по коридору. На глазах у ошалевшего медперсонала и кучки больных, Тамарочка проезжает пару метров по линолеуму и врезается головой в тележку с утками, которая на нее и опрокидывается. Занавес.
Все еще на взводе возвращаюсь в палату, куда влетает испуганный Святослав:
--
Вы что здесь за балаган устроили?
--
Святослав, милый сядьте-ка вот сюда, дайте мне сигарету и я Вам кое-что расскажу.
--
Какую сигарету, Вы в своем уме?
--
Конечно в своем! -- обиделась я, наклонилась к нему, вытащила из нагрудного кармана пачку и зажигалкой, закурила и закашлялась. Сигарету пришлось потушить, потому, как стоило мне затянуться, как я заходилась в приступе отчаянного кашля.
Как оказалось, мне просто надо было выговориться -- рассказав ему всю историю, почувствовала если не облегчение, то хотя бы пропало чувство полного одиночества.
С тех пор дело вроде бы пошло на поправку, но буквально через несколько дней застопорилось. Я лежала в больнице уже пятую неделю, а значительного улучшения как не было, так и нет. Святослав уже буквально прописался у меня в палате. Он оказался весьма интересным собеседником и далеко не глупым человеком. Да и начал он мне нравиться.
Все бы конечно хорошо, но лучше мне-то не становится. И вот, сидит как-то у меня Святослав в палате и беседуем мы на всяческие интересные темы, касающиеся новейших методов лечения различных заболеваний. Святослав признался мне, что такого случая, как у меня, в его практике еще не было и что, честно говоря, он уже не знает, как меня лечить, потому что перепробовал уже все возможное. И тут меня что-то дернуло за язык:
--
Ну, вообще-то есть еще один метод, только, боюсь, использовать его нельзя.
--
И какой же это метод? -- заинтересовался Святослав.
--
Нет, не скажу все равно без толку.
--
Ну, уж нет, не отстану от тебя, пока не скажешь, -- в Святославе проснулся азарт исследователя.
--
Ладно, скажу уж. Как-то, по молодости, читала я какой-то китайский вариант Кама-Сутры, так вот, там говорилось о том, что древние китайцы практически все заболевания лечили тем или иным видом секса. Для заболеваний дыхательных путей там тоже была своя поза -- по-нашему она называется мужчина сзади, да и техника особая нужна. Только толку с этого, как я уже сказала, никакого. Ну что, я приду к своему мужу и скажу: "Здравствуй Максим! Разводиться я не передумала, но, знаешь, я все еще никак выздороветь не могу. Так не полечишь ли ты меня таким образом?"
--
Да уж... -- сразу смутился Святослав.
--
Хотя, подожди, эта идея вовсе не такая безнадежная, как кажется с первого раза.
--
У тебя, что любовник есть? -- убитым голосом спросил Святослав.
--
Ну зачем сразу любовник. Обойдемся подручными средствами, благо далеко ходить не надо.
--
Чего-о? -- опешил Святослав.
--
Не чего, а то, что слышал.
--
Так ты что меня имеешь в виду?!
--
Нет, Владимира Ивановича, дворника вашего, которому за семьдесят стукнуло! Тебя, а кого же еще?
Бедного Святослава в дрожь бросило. Еще бы, меня бы тоже на его месте бросило. Только уж больно мне последнюю неделю мужика хотелось. А тут, как назло, под ногами крутится молодой и симпатичный парень. Кто тут устоит?
В общем, соблазнила я его. Вся хохма заключается в том, что я сразу же на поправку пошла: выздоровела в течение недели.
С мужем я развелась, живу со Святославом, но пока не расписываемся. Он носит меня на руках, хотя иногда подтрунивает, что раньше медсестры на него заглядывались, а теперь десятой дорогой обходят -- неохота связываться с ненормальной, которая, находясь при смерти, чуть не убила соперницу. Кстати, книгу ту я все-таки нашла. Самое интересное заключается в том, что той позой, о которой я рассказала Святославу, действительно лечат заболевания легких. Да вот только у мужчин.