Я молча проклинал всё на свете. Благодаря жёсткому сиденью ровера моя задница уже превратилась в один саднящий синяк. Казалось, водитель специально направляет этого ревущего монстра на самые жёсткие ухабы и рытвины. Где-то вверху с характерным стрекотом пронеслась пара Апачей. Через минуту в обратном направлении пророкотал Чинук. Проклятье, я уже по звуку лопастей определяю вертолёты. Вдали грохотали тридцатимиллимитровыми рарденами Скимитары. Ещё год назад вся эта какафония была для меня лишь хаотичной смесью рёва, гула и далёких очередей. Оператор, сидящий на переднем сидении рядом с водителем, пытался разобрать что-то в безумном смешении голосов, доносившихся из радиостанции. Наводчики, пилоты, пехотинцы и информационный пункт говорили одновременно. Наконец, ровер подъехал к нескольким Викингам, вокруг которых копошились морские пехотинцы, и остановился. Между двумя машинами полевые командиры устроили импровизтрованный штаб: на походном столе примостились радио, несколько ноутбуков, пара телефонов и ворох бумажных карт и каких-то документов. Стараясь не хромать я подошёл к бригадиру Магоуэну. В этот момент как раз затихла пальба и неожиданно наступившую тишину нарушал лишь рокот вертолётов, кружащих в тёмном небе.
- Сэр, по приказу...
- Форд! - не дав отрапортовать по уставу прервал меня бригадир. - Нет времени. Робинсон! - оклик уже относился к одному из присутствующих, красный берет которого указывал на принадлежность к военной полиции. - Это мистер Форд. Отвечаешь за него головой. Отзовите всех! Прибыл переговорщик!
Я подавил вздох. Из раза в раз одно и то же. Только узнали, кто я, сразу зашевелились, похожие на муравьёв, подхваченных волной. Сторонятся, смотрят с надеждой, отводят глаза и в то же время подглядывают исподтишка. Как противоречива человеческая натура. И хотя бы кто-нибудь объяснил, что происходит. Будто бы я сам должен догадаться! Хотя, возможно, по их мнению, так и есть. Я же переговорщик.
- Сэр, мне нужны подробности дела.
- Робинсон!
В моих руках, словно по волшебству появилась папка с документами. Когда они только успевают? Явно же только всё началось, а уже настрочили ворох бумаг. Я быстро пролистал всё, что у них было. В основном - какие-то смазанные фотографии, планы местности... Ничего об истинной цели моего пребывания здесь. Так дело не пойдёт. По разлившемуся в воздухе напряжению даже простой человек мог бы сказать, что дело идёт на минуты. Бригадир уже отвлекся и теперь яростно спорил с невидимым собеседником по радио. Кажется, доказывал, что точечный удар не нужен, пока они не испробовали более мирные варианты. Причём, историческая ценность места... Я ещё раз внимательно всмотрелся в нашивки стоявшего рядом со мной военного полицейского. Кажется, капрал. Буду надеяться, что не ошибся - они ужасно не любят, когда гражданские путаются в званиях.
- Капрал, не могли бы вы вкратце объяснить, что происходит?
- Новая манифестация, сэр, - сразу же отозвался Робинсон. Если я и ошибся в звании, меня не поправили и никак не выказали недовольства. - Боевая форма, неуправляемая.
Допустим, это я и так понял. Почему-то все считают, что моя специализация - как раз новые манифестации, и чаще всего они в начальной стадии неуправляемы. Шок от новых переживаний, вызванная ими эмоциональная нестабильность ... Можно сказать, все мы через это проходили. Но вот то, что это произошло рядом с базой королевских военно-воздушных сил... И присутствие военной полиции должно мне о чём-то говорить. О чём?
- Кто-то из ваших? - довольно тихо спросил я, закрывая папку. Достаточно тихо, чтобы Робинсон мог сделать вид, что не услышал. Я закрыл глаза, расслабляясь. 'Отпустить' сознание получилось легко; от меня, как от брошенного в воду камня, во все стороны разбежались невидимые волны, цепляющиеся за людей, окрашивающие их в разные цвета. Разные оттенки красного, бордовый, густо разлитая зелень, немного коричневого и даже вкрапления чёрного: готовность к действию, любопытство, чутка гнева. И страх, много страха, замешанного на неуверенности. Похоже, большая часть присутствующих не знает, что происходит на самом деле. Где-то в вышине опять пророкотал Апач, делая очередной круг вокруг невидимой мне цели. Его пилоты отличались от остальных, кто находился на земле. Их цвета были приглушёнными, но не из-за расстояния, а из-за удивительного умения контролировать себя. Хотя, нервных ребят на такую работу не берут. Злость и решимость. 'Не в нашу смену', - шептали они в моей голове. - 'Ляжем костьми, но не дадим'. Что настроило их на такой лад? Что они не дадут? Что они хотят предотвратить? Странно. И от этого ещё более интересно. Я ещё раз посмотрел на Робинсона. Ну да, всё совершенно секретно, поэтому он мне не сообщит никаких деталей. Ни имени, ни личности того, кто так неудачно манифестировал. Хотя это могло бы крепко помочь в переговорах. - Я готов, где он? - вместо сотни вертящихся на языке вопросов сказал я.
- В соборе старого Сарэма, пойдёмте, - Робинсон кивнул. Мы начали карабкаться на холм. Я был когда-то здесь, в прошлой жизни. Тогда я был простым смертным, работал в офисе, рисовал красивые картинки. В тот раз мы приехали на экскурсионном автобусе и поднимались к развалинам со стороны дороги. Живописные пасторали, оградки, пение птиц и стук редких капель по зонту. Теперь я где-то среди полей, весь в грязи, над головой предрассветное небо, только-только начавшее сереть на востоке, вокруг такие же перемазанные пехотинцы, запах пороха, масла, дыма и навоза. И где моя карьера иллюстратора? В жопе, как и вся прежняя жизнь.
Мы, наконец, выбрались на тропинку и подъём пошёл проще. Живая изгородь была выжжена, кое-где кусты ещё потрескивали искрами, земля взрыта. Целые пласты дёрна сорваны. Прямо рядом с входом в развалины замка стояла парочка Скимитаров, один из них подозрительно дымился. Оба они смотрели в сторону собора, точнее отреставрированных колонн, которые показывали его прежнее расположение. За ними ярко пылала сувенирная лавка. Здесь дымом и копотью пахло особенно сильно. Ещё маслом, пулями, и страхом. Страхом, страхом, страхом. Местные пехотинцы были почти в ужасе, не то, что ждущие внизу холма соратники. В импровизированном госпитале два медика обрабатывали стонущего солдата. Мне хватило лишь мимолётного взгляда. Никогда не отличался крепкими нервами, и спокойно смотреть на обгоревшего человека без содрогания не мог. Раненный T1, как сказали бы военные. Похоже, скоро сюда опять прибудет Чинук. Интересно, скольких увёз прошлый?
В любом случае, в отсутствии чувства прекрасного пока что неизвестного мне 'злодея' обвинить было нельзя: место для противостояния было подобрано восхитительное. Руины замка Генри I, нормандский собор, возвышенность, с которой открывался прекрасный вид на окрестности. Огонь пожара очень выгодно подсвечивал старую кладку стен, придавая окружению зловещести и загадочности. Я вопросительно посмотрел на своего сопровождающего, тот лишь кивнул в сторону развалин собора. Кажется, дальше мне нужно идти одному. Я проверил рацию, прикреплённую к поясу - мой единственный способ связи с внешним миром. Никаких современных супер-пупер втулок в ухо, через которые суфлёр мог бы мне нашёптывать подсказки или кричать падать на землю, если нас решат полить свинцовым дождём. Надо мной вновь пророкотал Апач, словно предупреждая, чтобы я даже не думал ни о чём, что могло бы нести опасность тому, кто ждал меня в темноте. Так встревоженные птицы кружат над гнездом, пытаясь отогнать хищника от кладки. Когда я ступил на спёкшуюся грязь, в которую превратился газон, разбитый между остатков стен, я был уже точно уверен: с трудом проглядывающий впереди силуэт, уставше прислонившийся к алтарю - один из них, один из Апачей. В груди ожило странное чувство - я видел многих пилотов раньше, за последний год пришлось порядочно поездить по военным объектам, а пилотов Апачей всегда было мало. Окажется ли этот человек одним из моих знакомцев? Я медленно шёл подняв руки, пока силуэт не шевельнулся, поворачиваясь ко мне. Я остановился. Сейчас нас разделяло метров шесть. С такого расстояния я должен был уже точно знать, что он чувствует, о чём думает, но вместо этого ощущал лишь окружающее пространство. Немного искажённо, не так, как его воспринимал я. Сейчас я смотрел на мир чужими глазами. Не знаю, с чего военные под холмом вообще решили, что это неуправляемая манифестация. Такому хладнокровию можно было только позавидовать - даже я не мог держать свои эмоции под таким жёстким контролем. Я прислушался сильнее. Можно сказать, выкрутил яркость мира на максимум. Боль пехотинца, лежащего у Скимитаров, хлестнула по нервам. Я всматривался в человека перед собой. Такой же испачканный, как и я. Грязные кеды, изорванные денимы и джерси, валяющаяся на земле у алтаря. Футболка с парой дыр и подпалин. На щеке большая ссадина, руки расцарапаны, словно он продирался сквозь кустарник. Хотя почему 'словно'? Скорее всего так и было. Усталость. Немного отчаяния. Безнадёжность. Он смирился с тем, что не уйдёт отсюда живым.
- Я Мэтью Форд, переговорщик, - громко произнёс я. Надюсь, мой голос звучал уверенно. Он, мать его, должен был звучать уверенно.
- Том Оуэн, - человек встал мне навстречу. С такой комплекцией он мог бы быть и десантником. - Уорент-офицер.
Нет, я не знал его. Никогда не видел этого лица. Но почему-то в ту же секунду, что он заговорил, я уже был уверен - он славный малый. А в последнее время я редко ошибаюсь в людях, почти никогда.
- Бригадир Магоуэн вызвал меня в надежде, что нам удастся мирно завершить текущее противостояние, - запустил пробный камень я. Том скептически хмыкнул, но бросаться на меня не стал. Я был благодарен ему - сейчас мы были с ним один на один. Даже Апачи не смогли бы защитить меня, пойди что-нибудь не так. - Вы не против, если я опущу руки? У меня нет с собой оружия.
Уорент-офицер кивнул и вновь сел на свою джерси.
- Я так понимаю, вы манифестировали сегодня вечером, - продолжил я. - И ваши новые способности как-то связаны с огнём, - я выразительно окинул взглядом окружающее нас выжженное пространство.
- Верно.
- Я бы хотел знать, как это произошло, если вы не против.
Оуэн подозрительно посмотрел на меня. По крайней мере мне так показалось - в полутьме не разобрать. 'Думает, что заговариваю ему зубы, небось', - почему-то подумал я вместо него. Придётся объяснить свою позицию: - Я не могу заставить ваш дар замолчать, но по крайней мере могу о нём рассказать. Видите ли, я такой же, как и вы, пусть мои способности лежат в ином поле. Каждый раз, когда где-нибудь проявляется дар, вызывают меня, переговорщика. Чаще всего первое столкновение с новыми способностями вызывает шок, ужас, отчаяние... Эмоциональная нестабильность ведёт к нестабильности манифестации, что может повлечь за собой довольно значительные разрушения. Я прихожу, чтобы успокоить, внушить уверенность...
- Что-то не сильно получается пока что, - буркнул Оуэн.
- Ну, мне сложно поспорить с двумя Апачами, которые готовы превратить в пар любого, кто посмеет плохо о вас хотя бы подумать.
Мне опять показалось или я смог его удивить?
- Которые что?
- Апачи на вашей стороне, уорент-офицер Оуэн.
Его плечи расслабились. Он весь обмяк, будто шина, из которой спустили воздух. Вот он, момент его слабости. Я правильно угадал, дальше должно пойти легче - мне удалось наладить контакт. Сейчас я могу заглянуть под капот этой рептилии. Покажи мне свой самый большой страх, уорент-офицер.
Передо мной возник чёрный вертолёт. Лопасти роторов беззвучно вспарывают воздух. Тихое шипение и из своего гнезда вырывается хелфайр. Он несётся прямо на меня. Я ясно вижу на его носу нарисованный мелом оскал акулы. За стеклом кабины два пилота, их лица наполовину закрыты чёрными визорам, у каждого монокль напротив правого глаза. Они пристально смотрят на меня, и я не могу разгадать этого взгляда - ожидание? Порицание? Надежда? И огненная плеть, которая вырывается из моего тела. Апач расцветает в небе раскалённым цветком. Обломки сыпятся вниз. Никому не выжить после такого. Видение исчезло так же быстро, как и появилось. Я понял, что с трудом стою на ногах: меня крепко трясло. Рубашка неприятно липла к телу. Быть вынужденным драться со своими - такого никому не пожелаешь. Сразу стало как-то зябко. Я только сейчас заметил, что при каждом выдохе изо рта вырывается облачко пара.
- Позвольте вам помочь, - справившись с дрожью, повторил я. Человек напротив меня размышлял несколько секунд.
- Что я должен делать? - наконец, спросил он.
- Для начала расскажите мне что произошло.
Оуэн молчал какое-то время, видимо, собираясь с мыслями, подбирая слова.
- Мы были в Солсбери, воскресенье вечер. Купить кое-что по мелочи, паб... последний выходной перед длинной неделей. Возвращались на базу, - Оуэн закрыл глаза, вспоминая. - На встречку выскочил фургон... Не знаю, может, потерял управление. Я вывернул руль, пытаясь избежать столкновения. А потом - провал. Пришёл в себя в канаве. Вокруг огонь, - он замолчал. Опять дал слабину своим чувствам, и я смог ясно увидеть обочину дороги. Пылающий фургон поперёк дороги, покорёженный ровер, такой же, на котором привезли сюда меня. В голове гудит, во рту кислый привкус метала. Дышать тяжело, возможно, сломал пару рёбер. Рядом с ровером на асфальте кто-то лежит. Острый укол вины и страха.
- Карл!
Я бегу, ноги заплетаются. Проверяю пульс, дыхание. Жив. Осторожно осмтариваю, внешних кровотечений нет. Шевелить его нельзя: вдруг сломан позвоночник. В сторону фургона стараюсь не смотреть - там творится какой-то ад. Вряд ли кто-то выжил. Странно, как он мог так взорваться? Он вёз топливо, что ли? Со стороны города слышу вой сирен - похоже, я был в отключке довольно долго, раз они уже рядом. К нам несутся полицейские машины и скорые. Не доезжая пару десятков метров, машины останавливаются. Полицейские выскакивают на проезжую часть и направляют на меня пистолеты.
- Руки вверх! Медленно отойди от него!
Я не понимаю, что происходит. Почему они медлят? Карлу нужна помощь. Срочно. Почему скорая не приближается? Почему меня держат под прицелом?
- Подними руки! Быстро! - я слышу в их голосах страх. Медленно встаю, поднимаю руки. Карл стонет и начинает шевелиться. Кажется, он приходит в себя. Я непроизвольно дёргаюсь в его сторону и тут один из полицейских запаниковав стреляет. Я ясно вижу пулю. Я вижу, как она летит в мою сторону. Это невозможно, но это так. И я понимаю, что если её не сбить с траектории, она пробьёт мне правое лёгкое. И вдруг из моего тела навстречу ей вылетает огненная дуга. Хлыст жидкого огня, похожий на высоковольтный разряд. Пуля исчезает, превратившись в облачко металлического пара, но хлыст летит дальше. Полицейская машина взрывается, картинно взлетая в воздух, как в боевиках. Полицейские разлетаются в стороны. Я не вижу, зацепил я их или они живы.
- Нам нужен мед-вертолёт! - доносится от второй машины. - У нас раненные! Боевая манифестация, срочно подкрепление!
Я ошарашен. Я растерян. Я не понимаю. Боевая манифестация? Где? Почему медики не бегут на помощь? Я опускаю глаза и сталкиваюсь взглядом с Карлом. Он внимательно смотрит на меня. Не шевелится, будто замер перед хищником, пытаясь не спровоцировать атаку. Хищник - это я. Боевая манифестация - это я. Я смотрю на покорёженный ровер. Одно стекло уцелело и я вижу своё отражение. Вместо волос - огненная шапка. Глаза - два озера лавы. Проклятье. Я достаточно знаю про неконтролируемые манифестации. Про разрушения, которые они несут. Я только что взорвал полицейскую машину. Перед этим - фургон. И я не остановлюсь. Я сам участвовал в ликвидации нескольких таких, с проснувшимся даром, который они не смогли контролировать. И теперь я - один из них. Нужно уходить. Как минимум найти какое-то безлюдное место, где я никому не смогу причинить вред. Но куда?
Я пошатнулся, вновь возвращаясь в развалины. Что ж, о дальнейших событиях можно легко догадаться.
- Могу вас порадовать, уорент-офицер Оуэн, вы очень хорошо контролируете свой дар.
Он вскинул голову, изучая меня. Кажется, я прервал его рассказ. Ну, да.
- Но я же...
- Это инстинктивная самозащита. Каждый раз существовала прямая угроза вашей жизни. Поверьте, нет ничего более естественного, чем это.
Я сам чувствовал невероятное облегчение. Такого лёгкого дела у меня, кажется, не было ни разу за мою короткую, но сложную и полную опасностей карьеру. Ненавижу истеричек.
- Вполне возможно, что на самом деле вы манифестировали уже давно, просто у ваших способностей не было случая проявиться. Вы слишком хорошо контролируете себя, чтобы такое случилось в обычной жизни. Не против, если я закурю?
Пилот ошарашенно кивнул. Порывшись в карманах, я выудил пачку, зажигалку. С наслаждением затянулся. Хоть что-то хорошее. Спина адски мёрзла в промокшей одежде. Вспомнив о правилах приличия предложил сигарету своему собеседнику. И вот меньше чем через минуту мы уже вдвоём сидели под алтарём, пытаясь укрыться от ветра. По вполне понятной причине я не стал бросать в Оуэна пачкой, а вручил в руки.
- Так как вы уже в армии, мне намного проще будет объяснить, что будет дальше, - я выпустил облако дыма. Опять начал накрапывать дождь. Стоило заканчивать побыстрее: хотелось куда-нибудь в тепло и сухость. Да и позавтракать бы... - А может, вы и так уже знаете.
- Тестирование, тренировки, отдельный корпус одарённых? - не очень уверенно спросил Оуэн.
- Не хочу обнадёживать, но, возможно, вы даже останетесь там, где есть сейчас, - подбодрил его я. - Ударный вертолёт, усиленный вашими способностями... - я замолчал, позволяя его воображению дорисовать картину. Старой жизни ему не видать: не только Королевские войска охотились за одарёнными. Талибы и другие радикальные группировки были не прочь пополнить свои ряды живым, уникальным оружием. Другой вопрос, насколько комфортной станет его новая жизнь.
Мы опять замолчали. Я снова не мог почувствовать, о чём он думает, но в этом и не было нужды. Бездумно уничтожать всё в округе он точно не станет. Сейчас необходимо было подать весточку людям, ждущим у холма.
- Вы не против, если я воспользуюсь рацией? - опять спросил я. - Бригадир Магоуэн будет рад узнать, что нам удалось наладить диалог.
Оуэн опять кивнул.
Ещё пятнадцать минут, и мы были в импровизированном госпитале возле догорающей лавки. Скимитары уже пыхтели где-то внизу, оставив после себя широкие колеи вывернутой гусеницами земли. Апачи всё так же кружили над головами, но я больше не чувствовал от них угрозы. Термосы с горячим чаем и пледы - вот он, верх блаженства. Ещё пятнадцать минут, и мы спускаемся. Нас сопровождал капрал Робинсон.
- По правилам для транспортировки вас должны усыпить, - объяснял тем временем я. - Хотя не уверен, что это в вашем случае необходимо.
- Если этого требуют правила, - пожал плечами уоррент-офицер. - Я не против.
Я кивнул. Стандартная процедура - это хорошо. Только когда Том заснёт, я смогу свернуть свои 'круги на воде' - такова инструкция, а в последнее время я ценю всё, что может сберечь жизнь. Постоянный шум посторонних мыслей и эмоций уже порядком начал раздражать. Наверху было проще - там почти никого не было. Но здесь, у подножия, бурлил настоящий муравейник. Да, Викинги уже упаковались, и мы увидели лишь их габаритные огни, но всё равно в лагере было ещё слишком много народу.
Какое-то копошение на краю... Я повернулся туда, пытаясь рассмотреть детали. Огромный конопатый детина с угрюмым лицом. Явно не из военных, прёт прямо к нам. Кто-то попытался его остановить, но безуспешно. Его ещё не заметили толком, не осознали, кто он и чего хочет. Все ещё заняты своими делами. А в нём слишком много ярости, слишком много гнева. Слишком много. Читать такого проще, чем букварь. Он был там, ехал за фургоном. Точнее, вместе с фургоном. Он видел, что произошло, но истолковал неверно. Оуэн не видел его, зато он видел Оуэна. Ему не хватило лишь пары минут, чтобы добраться до него там, в огнях. Отомстить. Полиция всё испортила. Понадобилось время, чтобы найти новое место, вычислить, где прячется этот ублюдок. Сейчас у него всё получится. Братья смогут спать спокойно.
Ненавижу, когда это происходит. Словно пружина выстреливает внутри тебя. Детина ещё не достал нож. Он ещё не подошёл достаточно близко, чтобы Оуэн смог оценить угрозу. Нужно действовать с опережением. Я, в отличие от Тома, неплохо контролирую свой дар. В отличие от него, я не смету своей огненной плетью ещё десяток рядом стоящих человек. Это даже не мысли - я провожу оценку и принимаю решение быстрее, чем мозг умеет думать.
Все вокруг замирают, попавшись в сети моей силы. Мне не нужно подходить к врагу, чтобы заглянуть ему в глаза. Я мог бы просто оглушить его, чтобы военные потом разобрались с ним по правилам. Но вместо этого я методично, тщательно вытираю его. Мысли, чувства, воспоминания, сознание. Всё то, что делало его человеком. Ненавижу тех, кто ненавидит таких, как я. Не мы выбрали свою участь пять лет назад, когда изменилась история человечества. Когда после аномального сияния во всё небо, которое до сих пор лучшие учёные умы не в силах объяснить, начали появляться такие, как я. Такие, как я. Сначала нас боялись. Нас до сих пор боятся. Но тогда нас просто убивали на месте, если могли. Теперь всё иначе. За каждым теперь охотится армия. Все хотят, чтобы мы работали именно на них. Я отпустил сеть. Люди в удивлении оглядывались, не понимая что произошло. Только детина со странным булькающим звуком осел на землю. Теперь до конца своей жизни он будет лишь овощем, умеющим есть через капельницу и гадить под себя. Может, жестоко с моей стороны, но я не просил его приходить сюда и угрожать мне.
- Что?.. - Оуэн ошарашенно смотрел на детину. Его одежду, грязь на ботинках, следы копоти на штанах и руках. Осознание медленно проступило на его лице. Взглянул на меня. - Вы?.. - в этот момент доктор ввёл шприц ему в вену. Ещё несколько секунд и он отрубится.
- Самозащита - инстинктивная реакция, - пожал плечами я. Но Том - славный малый. Он всё понял. И то, что я мог не убивать этого человека. И то, почему я это сделал. И то, что наш разговор там, в руинах мог быть совсем другим. Переговорщики - не беззащитные котята, как бы мы ни выглядели со стороны. Что бы о нас ни думали другие. Он кивнул, соглашаясь с моим объяснением.
- Я рад, что у вас такие быстрые инстинкты, мистер Форд. Вы только что спасли много жизней, - пробормотал он прежде чем провалиться в сон.