О чем вообще снимают все фильмы? О любви, о насилии, либо чтоб посмеяться. Иногда все это смешивают в одну кучу и называют арт-хаусом.
Саша Барон Коэн (из речи на открытии Международного каннского кинофестиваля 10 мая 2023 года)
1. Любовь
- Джинглс, вы отнесли детям новые игрушки?
- Сию минуту, миссис Джоли-Питт! - суетливый, но в то же время чопорный дворецкий появился в дверях, волоча за собой увесистый мешок красного цвета.
- Поспешите, Джинглс, - нахмурилась Анджелина. - Мои детки должны получать новые игрушки без опозданий!
Джинглс, сухопарый мужчина лет 50-ти, одетый в новенький костюм Санта-Клауса, крякнув, натужно взвалил мешок с подарками себе на плечи и прошествовал в колонный зал.
Клетка с детьми занимала добрую половину огромного зала, выполненного в стиле ампир. Она была устлана персидскими коврами. Среди огромного количества подушек, пуфов и кресел-мешков, набитых страусиным пухом, резвилось два десятка приемных детей Анджелины Джоли и Брэда Питта. По углам пространства, огороженного золоченой решеткой, были установлены огромные плазменные панели, круглые сутки транслирующие мультики, приключенческие фильмы, а также мультики и приключенческие фильмы с участием мамы и папы. Дети возрастом от 3-х до 20-ти лет сидели между хаотически разбросанными игрушками, цепко сжимая в разноцветных руках джойстики от игровых приставок, айфоны, айпады и айплеи.
Сенсорная панель, установленная на дверце входа, просканировала сетчатку Джинглса и впустила его внутрь.
- Опять этот бородатый урод приперся... Сколько можно, ооооох!!! - недовольно воскликнул Пакс Джоли-Питт, отвлекаясь от любимого занятия - мастурбации. Остальные дети, похоже, отнеслись к появлению "символа Рождества" абсолютно равнодушно.
- Хо-хо-хо, детишки! - устало произнес дворецкий, развязывая мешок. - Кто себя вел хорошо в течение прошедшего дня?
- Лично я себя вел охуенно, - пробормотал Пакс, вперившись покрасневшими глазами в хентай и усердно орудуя рукой. - Но, конечно же, ты не догадался принести мне в подарок сладенькую шлюшку...
Дети особо не выражали восторга, относясь к ежедневному акту преподношения подарков скорее как к рутинной повинности. Маленький Абу Аугустин-Аврелий, нехотя поставив на паузу игру "Замочи фекалиями расиста", полез под подушку и извлек оттуда заготовленный заранее грязный чулок. Кое-кто из детей сделал то же самое - в традиции швыряться вонючим исподним в Санту они находили хоть какое-то развлечение.
Джинглс, с каменным выражением лица собрав чулки, стал рассовывать по ним содержимое мешка. Обойдя всех детей и вручив им подарки, дворецкий покорно встал посреди клетки, опустив голову. Никто из детей, естественно, даже не поинтересовался тем, что находилось в чулках. С куда большим воодушевлением, нежели в момент появления "Санты", они принялись повторно бомбардировать его изрядно потяжелевшими "снарядами". Впрочем, в забаве принимали участие далеко не все. Те, кто постарше, предпочитали не отвлекаться от своих любимых игрушек и телепередач, а в случае Пакса - от услаждения собственной плоти.
"Ну что ж, по крайней мере, мне очень хорошо за это платят" - утешал себя Джинглс, складывая подарки обратно в мешок и покидая клетку. В дверях колонного зала за всем пристально наблюдала Анджелина Джоли-Питт.
- Джинглс, будьте добры, зайдите ко мне в кабинет после обеда, - сказала она приблизившемуся дворецкому. - Только, ради Бога, на этот раз не забудьте умыться и переодеться!
Джинглс, подобострастно склонив голову, удалился восвояси. Хозяйка особняка, бросив умиленный взгляд на детей, вернулась в гостиную.
- Дорогая, у меня закончился поп-корн! - обиженно прошлепал губами развалившийся в кресле-качалке супруг Анджелины, 170-килограммовый Брэд Питт.
- Мэддокс! - позвала миссис Джоли-Питт старшего сына. - Где тебя носит? Ты что, не слышишь: отец голоден?!
- Да он постоянно голоден! Сколько себя помню, все жрет и жрет, - пробурчал себе под нос 21-летний Мэддокс Джоли-Питт, заходя в комнату и выуживая из сваленной в углу горы поп-корна килограммовую упаковку. Он был достаточно благоразумным, чтобы не выражать свое недовольство вслух. К тому же, он все-таки любил своих родителей и был многим им обязан.
- Мама, ну ты же знаешь, что мне нужно готовиться к вступительным экзаменам в Йельский университет! - вручив отцу вожделенное яство и почтительно вытерев крошки с каждого из его подбородков, Мэддокс с любовью посмотрел на мать.
- Но, Докси, ты же знаешь, у мамы много дел! Стоит присматривать за твоими братьями и сестрами. Кроме того, на веранде меня ждет гость.
Миссис Джоли-Питт подняла жалюзи на окне и с удовольствием подставила лицо ласковым лучам заходящего солнца.
- Хорошо, Мэддокс, иди, учись. Хороший мальчик, - произнесла она, с гордостью глядя вслед приемному сыну. Вот что значит хорошее воспитание! - Брэд, ты мне обещал прочитать сценарий. Хоть сегодня займись своей карьерой!
- Сейчас, милая, доем и займусь, - ответил, не оборачиваясь, мистер Питт, вперив взгляд в телевизор. Как раз шла трансляция матча Национальной лиги по бейсболу среди людей с весом свыше 150 килограмм.
В словах Питта была известная доля иронии - есть он никогда не прекращал. Анджелина вздохнула и проследовала на веранду.
***
Саша Барон Коэн, поглаживая поседевшие усы, допивал уже третий бокал хереса.
- Что ж так долго, Анджелина? - поприветствовал он наконец-то появившуюся хозяйку, вскочив на ноги и галантно целуя ей руку.
- Прости, Саша Барон, с этими детьми столько мороки. Ну, ты знаешь, - промолвила его собеседница, присев за столик и плеснув себе виски.
- Нет, не знаю! - осклабился Коэн. - Мои дочурки вполне самостоятельны. Я, признаться, не предпочитаю держать детей в клетках.
- Ну и зря! - вспыхнула миссис Джоли-Питт. - Поверь мне, это необходимо. Маленькие дети вообще очень ревнивы. Не будь они в клетке, я бы не смогла общаться с ними со всеми одновременно, кто-то чувствовал бы себя обделенным вниманием. Я не могу допустить, чтобы мои сыновья и дочери были несчастливы! Это любовь, Саша.
- Да какая же это любовь, подруга? - откровенно расхохотался гость. - Ты же и так с ними не общаешься! Просто смотришь на клетку и умиляешься на расстоянии. По-моему, это вовсе не любовь, а обычная политкорректность.
- Вовсе нет! - Анджелина стукнула бокалом по столу, расплескав алкоголь. - Мне достаточно того, что дети всем обеспечены. Они постоянно вместе, они в полной безопасности, у них все есть, и они знают, что родители всегда рядом. А в 21 год они выйдут в свет полностью подготовленными к взрослой жизни.
- И что же их готовит к этой жизни? Телевидение, игровые планшеты и уроки через интернет? Да они не знают, что такое жизнь, что такое настоящие чувства. Они ничего не знают об отношениях, о соблазнах. Им всему нужно будет учиться заново. Вот твой Мэддокс поступит в университет и покинет родительский дом. Как ты считаешь, он готов к попаданию в абсолютно чуждую, неизвестную ему социальную среду? Он же все эти годы никого не видел, кроме братьев, сестер и прислуги. И тебя - из-за прутьев.
- Нет, мой друг, ты заблуждаешься, - мягко произнесла Анджелина Джоли-Питт, допив содержимое бокала и налив себе еще. - Твои взгляды слишком архаичны. Ты говоришь, как человек из двадцатого века. Что он нам принес, кроме Гитлера, Сталина и голодных стран третьего мира?
- Голливуд с его взрывающимися вертолетами!
- Ты ничего не смыслишь в любви, - поморщилась многодетная мать. - Любовь не должна угнетать. Любовь должна помочь каждому из нас осознать свою внутреннюю свободу. Liebe macht frei.
2. Насилие
Небо хмурилось с самого утра. Наконец, оно впервые за последние несколько недель решило разразиться дождем. После того как первые капли упали на куфию Барака Хуссейна, экс-президент США поспешил покинуть веранду своей кубинской резиденции. Она представляла собой роскошный дворец, будто бы сошедший с иллюстраций к Сказкам Тысячи и Одной Ночи.
"И в самом деле, что-то я замечтался. Не узнать ли между тем, что происходит в мире?" - ухмыльнувшись, Обама прошел в гостиную, где неторопливо раскурил кальян и плюхнулся на подушки перед шикарной плазменной панелью. Как раз начинался очередной выпуск новостей.
Бывший президент старался не пропускать ни один из этих выпусков. Ведь, несмотря на то, что Барак Хуссейн уже давно официально отошел от большой политики, он продолжал иметь причастность ко многим делам, творившимся в мире.
Неимоверно долго тянулся рекламный блок (Обама из принципа не пользовался платной опцией просмотра ТВ без рекламы). Наконец, белозубая улыбка знаменитой Салли Мунтари ознаменовала вечерний прямой эфир.
- Мировая общественность в панике. Беспрецедентной наглости теракт, произошедший час назад в Камбодже, по предварительным данным, унес жизни десятков тысяч мирных граждан. Официальные лица пока что никак не прокомментировали ситуацию, поскольку находятся в розыске.
- Э, постойте! - разгоряченный Барак Хуссейн вскочил с подушек. - Я не имею к этому ни малейшего отношения! Что это вообще за новости такие? За что я плачу всем этим дармоедам?!
Пребывающий в расстроенных чувствах 44-й президент США уже было хотел запустить в экран увесистым блюдом с шербетом, как вдруг вспомнил, что как раз сегодня должен был состояться переход на летнее время. Несколько успокоившись, Барак Хуссейн снова устроился поудобнее и постарался расслабиться, крепко затянувшись ароматным дымом.
Тем временем новостной выпуск подходил к завершению. Ведущая уже перешла к метеорологическому прогнозу.
- А теперь о погоде... Извините, у меня экстренная связь, - улыбка наконец-то сползла с лица Салли. Прижимая пальцем наушник, она напряженно прислушивалась. - Вы знаете... секундочку... Да, так вот. Судя по всему, в Дубае в ближайшее время будет достаточно солнечно. Дело в том, что... Дело в том, что тень от гигантского небоскреба Бурдж-Халифа больше не будет падать на столицу Арабских Эмиратов. Потому что только что, как сообщает служба нашего канала в Дубае, самое высокое здание в мире было разрушено до основания в результате авиабомбардировки. Что ж, а теперь мы прервемся на рекламу.
Не в силах дальше сдерживать переполняющую его радость, Обама издал ликующий возглас, подскочил и принялся в припляс бегать по комнате с криком:
- Да, Зиккурат разрушен! Новый Вавилон должен пасть!!!
Обеспокоенный шумом, в помещение вбежал Джамал, начальник охраны экс-президента:
- Шеф, что случилось?
- Мой очередной удар по сионизму, мой дорогой друг! - расплылся в счастливой улыбке Барак Хуссейн. - Мир уже в смятении, но это только начало... Наш священный джихад набирает обороты. Ликуй, брат. Слава Аллаху, Господу миров!
Бессмысленно улыбаясь, Джамал удалился прочь, потрясая автоматом над головой. Обама тем временем вновь обратил свое внимание на экран. С минуты на минуту должны были поступить в эфир кровавые подробности происшествия.
В застекленную дверь лоджии негромко постучались. Барак Хуссейн взглянул на часы и досадливо поморщился. "Ах да, ведь сегодня должен зайти Саша Барон. И что это он ко мне зачастил...". Нацепив на лицо свою самую приветливую улыбку, хозяин особняка обернулся и сделал приглашающий жест:
- Заходи, дружище, не заперто!
Одетый в золоченый фрак Саша Барон Коэн, приглаживая намокшие волосы, прошествовал в гостиную.
- Прошу меня извинить за мой экстравагантный костюм, - произнес гость. - Я только со съемок. Моя новая роль - русский миллиардер, живущий в Великобритании.
- Присаживайся, - указал Обама на место рядом с собой. - Я не хочу пропустить свежие новости.
- Ну что, кого взорвал на этот раз, Барак? - с улыбкой спросил Коэн, прикладываясь к кальяну. - Опять какой-нибудь вертолет?
- Почему сразу взорвал? - деланно обиделся Барак Хуссейн. - Я, между прочим, человек с высшим образованием, а не какой-нибудь тупой ваххабит! Вспомни наводнение в Чили полгода назад. Или хотя бы недавнее землетрясение в Исландии... - мечтательно зажмурился бывший президент.
- Да ладно. И это твоих рук дело?!
- Десять лет управления сверхдержавой - это, знаешь ли, неоценимый опыт. Всех лучших ученых мы давным-давно собрали в Америке. А лучшие из лучших позднее перебрались сюда, в Гуантанамо.
- Вот, кстати, давно хотел спросить, - обратился к собеседнику Коэн, устраиваясь поудобнее на горе подушек. - Ты ведь присмотрел это местечко еще до того, как стать президентом, так ведь?
- Ты про резиденцию?
- Ну да, теперь все это - твоя резиденция. А раньше ведь здесь располагалась знаменитая тюрьма для террористов. Кстати, мне еще тогда показалось нелогичным, когда ты первым же своим решением на посту президента приказал расформировать этот лагерь.
- Еще бы. Ведь мои дорогие предшественники как будто специально для меня собрали в одном месте самых отъявленных головорезов. Довольно лакомый кусочек, согласись.
- Ну как сказать... Лакомый - для чего?
- Современному миру стало не хватать насилия. Вот вспомни Библию. Господь взял - и одним махом стер пару городов с лица Земли. И это ничуть не считалось экстраординарным. Сейчас же - гуманизм, все дела. Максимум - введут какой-нибудь миротворческий контингент и пристрелят местного диктатора с его окружением. Это скучно и непонятно рядовым обывателям.
- Ну как же. По всей планете происходят различные локальные конфликты. Ежеминутно гибнут люди.
- Это так, детские игрушки, - скривился Барак Хуссейн. - В тех же нашумевших Хиросиме и Нагасаки погибла жалкая пара сотен тысяч человек - на фоне пятимиллиардного населения. Капля в море! Люди стали терять страх. А вместе с ним - и веру.
- Так чего же ты добиваешься? - тихо спросил гость. - Сеять хаос и разрушения ради самой идеи хаоса и разрушений? Ты ведь на словах прикрываешься различными идеями - вроде борьбы с мировым сионизмом.
- Понимаешь ли, мой друг, сейчас над религиями не смеется только ленивый. Я же хочу вернуть людям, которые погрязли в религиях, настоящего Бога. Жестокого и беспощадного.
- Да ладно тебе. Лучше признайся - ты просто обожаешь насилие! И, получив доступ к админресурсу, попросту реализуешь свои нездоровые желания.
- Да, пожалуй, что и это тоже. Но ведь одно другого не исключает?
3. Юмор
Вуди Аллен нехотя открыл глаза. Казалось, трель дверного звонка верещит, не переставая, уже добрых минут пять. "Надеюсь, это не мой раввин? Потому что обычно в такое время раввин приходит кого-то отпевать - пробормотал знаменитый режиссер, вставая с продавленного кресла. - Впрочем, это ничуть не объясняет его настойчивости. Хотя, почему же? Ребе должен быть уверен, что ему кто-нибудь заплатит за его труды".
Тяжко вздохнув, старик всунул ноги в разношенные шлепанцы и спустился в холл. "Эх, зачем я взял дворецкого-еврея?! - в сердцах подумал Аллен. - Они ведь по субботам не работают!".
Отперев многочисленные замки, режиссер уставился на стоящего в дверях Сашу Барона Коэна. Как обычно, этот стервец явился без приглашения. Гость, небрежно бросив плащ на золотую статую минотавра, ухмыльнулся:
- Привет, Вуди! Надеюсь, не оторвал тебя от принятия денежной ванны? Шуточное ли дело - твои доходы превзошли доходы Apple за последнее десятилетие. Да ты просто маг и волшебник, Вуди! Я перед тобой преклоняюсь, - с этими словами Саша стремительно прошел к бару и плеснул себе кошерной водки. - Меня одно удивляет. Почему ты, купаясь в деньгах, продолжаешь жить отшельником? Хоть бы прислугу себе нормальную нанял!
- Ты знаешь, мой юный друг, - ответил Аллен, тщательно запирая многочисленные замки на дверях. - Для меня сейчас на первом месте мои опыты. Ты думаешь, для чего я все это начал? Ради денег? Как бы ни смешно это звучало из уст еврея, но - нет. Денег мне и раньше хватало. Мне уже много лет, и я хочу после себя оставить хоть что-то прекрасное.
- И, тем не менее, ты ни с кем не делишься своей технологией, предпочитая все зарабатывать единолично.
- Но я же все-таки еврей, - хитро подмигнул старик. - Кстати, как насчет взглянуть на всю эту кухню изнутри? - Вуди еще раз подмигнул. Впрочем, скорее всего, это был старческий нервный тик.
- Ну, идемте, доктор Франкенштейн.
Аллен и Коэн спустились в подвал. Горели масляные светильники, откуда-то доносилась тревожная музыка. Глазам наших героев предстало просторное помещение, освещенное тусклым зеленоватым светом. Около полусотни людей сидели перед огромными мониторами. На головах у каждого располагался брейнсканнер. Преимущественно это были бедно одетые арабы и латиноамериканцы.
- И что же это все значит? - удивился Саша Барон. - Нет, я не про эти штуки на их головах. Они как раз смотрятся вполне органично. Но почему-то мне кажется, что ты нагло и цинично наживаешься на гастарбайтерах. Сколько ты платишь этим людям, Вуди?
- Нисколько, - широко улыбнулся эксплуататор. - Это нелегальные иммигранты. Я их, во-первых, кормлю. А во-вторых, тем из них, кто лучше всего себя проявит, я пообещал обращение в иудаизм и американское гражданство.
- Так что же они все делают? Насколько я вижу, каждый из них смотрит один и тот же фильм.
- Да. Естественно, это мой фильм. Тот самый, где очень смешно взрываются вертолеты. Но ты ведь знаешь: в моих фильмах то, что человек видит на экране, зависит исключительно от него самого. На это и ориентирована моя революционная технология, на которой, как мне кажется, поведено уже добрых полмира. Чувство юмора - штука тонкая. Оно очень индивидуально. У каждого свое - от рядового рабочего до Иосифа Сталина. Или Вуди Аллена.
- Да, дружище, от скромности ты не умрешь, - сказал Коэн, заинтересованно наблюдая за реакцией испытуемых. Почти на всех лицах отображалась та или иная степень радости. Кто-то заливисто хохотал, кто-то самодовольно усмехался, кто-то мерзко хихикал, потирая руки.
- И что, Вуди, каждый сейчас видит что-то свое?
- Разумеется. Вот смотри, - режиссер и его гость подошли к ближайшему креслу. - Это Фарук, один из моих старейших работников. Он смотрит этот фильм уже раз в десятый, и я примерно могу тебе рассказать, что перед глазами у нашего мусульманского друга. Вот как раз рубежный эпизод фильма.
На всех экранах дурашливый очкарик в костюме офицера "Люфтваффе" пытался вытолкнуть из самолета еврея. Его попытки были тщетны, потому как тучный еврей упирался в проем люка широченным талмудом.
- Это обязательный эпизод, к которому действие в любом случае поворачивает. Люди не ограничены в своей фантазии, но фильмы ограничены хронометражем. К тому же всегда есть определенный набор персонажей, каждый из которых должен появиться в картине и раскрыться в своем амплуа. А вот уже конкретные действия и реплики каждого из них предугадывает зритель!
- И что же сейчас видит Фа... как его? - скептически спросил Коэн, наблюдая, как еврей, с легкостью одолевший тщедушного противника, усадил его в кресло пилота и хлещет пейсами по щекам.
- Разумеется, ненавистный израильтянин уже давно парит в свободном падении. А Йенс - так зовут героя - довольно отплясывает посреди салона. Посмотри на Фарука!
И верно - бородатый гастарбайтер, довольно осклабившись, ритмично качал головой из стороны в сторону.
- Что, этот твой... как его... сотрудник тоже мечтает обратиться в иудаизм?
- Разумеется! - удивился Вуди. - Ради американского гражданства он хоть в гомосексуализм обратится.
- Ладно. Давай поднимемся. Что-то мне хочется выпить.
***
Вуди Аллен и Саша Барон Коэн расположились в уютном каминном зале на жестких ортопедических стульях. Вуди предложил гостю имбирного пива (тот, разумеется, отказался, достав из бара кошерную водку), себе плеснув неразбавленного мартини.
- Да уж, Вуди, - Коэн хорошенько приложился к бутылке. - До сих пор до конца не верю во все это. Впрочем, раз столько людей выкладывают астрономические суммы за возможность посмотреть кино в Аллен-синема, видимо, таки что-то в этом есть. Но ты мне лучше скажи: как это твоя революционная технология соотносится с глобальной идеей "комедии подсознания"? Ведь, по большому счету, то, что я здесь сегодня увидел - не более чем игровой симулятор нового поколения. В чем его исключительность и в чем его значение для человечества?
- Понимаешь, мой юный друг, люди наконец-то смогли осуществить свою сакральную мечту - заглянуть глубоко внутрь себя. Настолько глубоко, насколько им ранее не могли позволить никакие психопрактики или стимуляторы. Я вовремя понял, что этой технологией - или, если хочешь, можешь назвать это божественным откровением - нельзя ни с кем делиться. Что, если кто-нибудь ради эксперимента или в любых других антигуманных целях примется испытывать мое изобретение на фильмах ужасов или кровавых боевиках? Люди не зря пытаются запрятать свой страх как можно глубже. Если дать ему вырваться наружу, никто не сможет это вынести.
Саша Барон молча кивнул и глотнул еще. За окном тем временем уже стемнело.
- Я же - комедийный режиссер. И в моих фильмах каждый зритель творит свою собственную комедию. На самом деле, любой мой фильм - это универсальный акт творения. Акт творения юмора. Зритель сам придумывает шутки, фантазирует, импровизирует. Это позволяет ему полностью раскрепоститься и проникнуть в самые глубины своей души. И все эти долбанные психотерапевты наконец-то исчезнут как класс!
- Так вот чего ты добиваешься! - расплылся в радостной улыбке Саша Барон Коэн.
- Да, - кивнул Вуди Аллен.
Они сидели в каминном зале еще долго. А с рассветом гость покинул дом. Он не спеша брел по пустынной улице, подставив лицо пронзительному ветру. Его разбирал смех.