Вертолет упал в горах Кандагара, когда шальная очередь из крупнокалиберного зацепила хвост машины и его срезало, как лезвием бритвы. Слава богу, что летел невысоко и упал на плоское плато, а не на выступы скал. Парень успел выбраться. Вертолет к тому времени уже горел, но взорвался не сразу. А когда рванул, из Джошуа словно вынули нутро и распластали рядом с лохмотьями покореженного металла. Там, в железном чреве машины, сгорали на его глазах несколько десятков килограмм чистейшего героина. Страшно подумать на какие бабки он теперь попал. Контрабандисты переправляли героин по воздуху через границу одной среднеазиатской республики уже давно. Всякое случалось, но только не с Джошуа. Ему везло. Раньше везло.
Он устало плелся между спинами острых раскаленных полуденным зноем камней и матерился, сплевывая сквозь растрескавшиеся губы слюну, смешанную с хрустящим на зубах песком. Ему бы добраться до какого-нибудь жилья. Дальше можно было что-нибудь придумать.
Эта автоматная очередь вгрызлась в панцирь горной породы и легла совсем близко от его ног. Легла, словно решила отдохнуть пару минут. Но у него не было этой пары минут. В следующую долю секунды новая порция смерти могла достаться уже ему. Принимай все, как есть, не отказывайся и падай навзничь под горячим небом Афганистана. Сдохнешь, словно зверь, и сгниешь на радость стервятникам. Те растащат твое тело на куски и сытые птенцы срыгнут ошметки плоти в устланное пухом гнездо, но потом доедят и их. Ты, Джошуа, уже давно несешь в брюхе своего винтокрылого дракона смерть другим. Теперь принимай тоже для себя. Принимай свою оплеуху от Всевышнего и готовься вечно гореть в аду. Уставший разум равнодушно повернул время вспять и ему вдруг показалось, что он еще летит низко-низко над самыми горами, чтобы не попасть под обстрел идиотов, решивших прогуляться и потренироваться в стрельбе по живой мишени. Здесь это принято, как нечего делать. Жах -- и все - кто-то пытается собрать кишки трясущимися в предсмертной агонии руками. Весело. Очень весело. Он и сам не прочь так повеселиться, но только с другими, а не с самим собой. Пару месяцев назад они гоняли по равнине внизу одного такого козла. Тот начал улепетывать во все лопатки, едва до него дошло, что четверо огромных мужиков действительно решили убить его потехи ради. Они тогда отчаянно скучали без дела. Покупатель тянул с заказом и парни изнывали от жары и злобы, которую некуда было пристроить, кроме как послать вместе с автоматной очередью в брюхо тому туземцу. Они убивали его долго и мучительно. Было очень смешно, особенно когда доза, что принял совсем недавно, только что торкнула по-настоящему и Джошуа, в реальной жизни едва сводящий концы с концами, сам себе вдруг показался всемогущим и всесильным. Мир скукожился до размеров той равнины, а влияние Джошуа на этот мир стало преогромнейшим. Он мог все. Мог даровать жизнь и отобрать ее. Мог причинять боль, но мог и не причинять. Это было не просто здорово. Это было ослепляюще великолепно.
Он не понял, что уже несколько минут лежит между двумя камнями, плотно вжавшись в расщелину и почти не дышит от охватившего его ужаса. Тело затекло и саднил правый бок, но он знал, нет, он чувствовал каждой клеточкой измученного организма, что едва он попытается сделать одно неосторожное движение, как осиный рой пуль, выпущенных из китайского калаша, выбьет его мозги наружу, словно выпустит их погулять напоследок. И он вжался в камни еще плотнее и еще плотнее, и еще. Вжался так, что затекло все тело и он перестал его чувствовать. Вжался так, что почти перестал дышать.
Время тащилось медленно, словно волокло за собой все грехи человечества. Тяжелый куль грехов сильнее всего придавливал именно Джошуа, спрятавшегося от пуль в узкой мелкой расщелине. Тела больше не существовало. Осталась только черная душа контрабандиста. И тогда он не выдержал. Будь что будет, но терпеть пытку удушением между камнями он больше не мог. И Джошуа встал. Сначала на четвереньки. Потом на колени и, наконец, в полный рост.
Но никто не стрелял.
Он прошел всего-то ничего, когда слабый стон привлек его внимание. Чуть в стороне от его маршрута лежал человек. Он пытался перевернуться на спину и надрывно стонал от боли. На спине несчастного расплывалось по грязной одежде кровавое пятно. Видимо, ему повезло меньше и автоматная очередь калаша стальным кнутом прошлась по плоти. Джошуа хотел уже было продолжить свой путь, в конце концов, влезать в чужие разборки не его дело, но человек пристально посмотрел в его сторону и этот страшный от отчаяния взгляд заставил парня остановиться.
- Помоги! -- на сносном английском почти прошептал раненный.
- На черта ты мне сдался? - холодно бросил навстречу жадному взгляду умирающего Джошуа.
- Деньги, - со слабой надеждой в голосе прохрипел туземец. - Деньги. У меня есть деньги. Забирай их себе.
Джошуа повернул в сторону афганца и осторожно подошел, пристально следя за руками незнакомца. Кто его знает. Вдруг выстрелит "по дури".
- Где деньги? - спросил брезгливо, морщась от одной мысли, что придется копаться в грязной одежде туземца.
- Не здесь, просипел тот. - Не здесь. Дома. Дома. Помоги добраться к моим и я все оплачу. Будешь доволен, американец.
- С чего ты взял, что я американец?
- А кто же ты? Вот я таджик, а ты американец.
- Отвяжись. Я не американец. У меня боливийский паспорт.
- А, - безразлично протянул таджик.
- Откуда знаешь английский? - поинтересовался Джошуа только для поддержания видимости беседы. Он лихорадочно обдумывал ситуацию.
Деньги. Всегда это проклятые деньги. Деньги -- это единственное, что могло ему хоть как-то помочь. Обратно в логово возвращаться нельзя. Утраченная партия героина -- смертный приговор контрабандисту. Это он прекрасно знал. Значит, чтобы начать жизнь заново нужны деньги. Для начала пусть и небольшие, а там он найдет куда пристроить свою неприкаянную судьбу. Разве мало на земле сточных ям с человеческим отребьем, пытающимся выхватить из жадной пасти золотого тельца свою долю удовольствия и достатка.
- Идти сможешь? - вяло поинтересовался Джошуа.
- Надо попробовать, - заметно оживился раненный. - Если ты мне поможешь встать, возможно, смогу идти. У меня недалеко стоит грузовичок. Дотащи до него и мы спасены.
- Я спасен в любом случае. А где ты говоришь тот грузовичок?
- Э, - засмеялся туземец. - так я тебе и сказал. Ты меня бросишь. Знаю я вас. Десять лет имею дела с белыми. Изучил вас за это время. Нет. Пойдем вместе.
Они не шли. Они отмеряли шагами сантиметры. Во всяком случае, Джошуа казалось именно так. Грузовик, а, точнее, старый побитый джип стоял по навесом скалы надежно спрятанный от чужих глаз. Узкая горная дорога вполне позволяла передвигаться на таком автомобиле с минимальной скоростью.
Уже смеркалось, когда они подъехали к небольшому населенному пункту. Джип остановился перед довольно большим полуразрушенным зданием.
- Что здесь? - спросил Джошуа, чувствуя, что умирает от усталости. Еще пара минут покоя и он уснет. И плевать на весь мир. Лучше сдохнуть, чем постоянно пытаться выдернуть себя из почти наркотической от переутомления дремы.
- Это притон для наркоманов. Их здесь много. Очень много. Сходятся все, кто еще недавно и приблизиться друг к другу бы не рискнул. А здесь их, покорных, собирает нужда. Нужда в наркотиках. Здесь и таджики, и пуштуны, и просто наемники всех мастей. Заходи. Не бойся. Им уже давно нет дела до окружающего мира. Я продаю здесь наркотики и со многими знаком. Нас не тронут.
Они вошли в здание, утонувшее в невыносимом зловонии, издаваемом немытыми человеческими телами, наркотическими испарениями и пищевыми отходами. Охранники, видимо, из воинственных пуштун, проводили нашу парочку равнодушными взглядами и отвернулись, узнав таджика. Вокруг, шатаясь от не проходящей слабости, двигались иссохшие и дикие создания, находясь каждый на своей стадии наркотического опьянения. Десятки скотоподобных людей безучастно сидели на грязном полу. Джошуа почувствовал позывы тошноты и старался дышать пореже и меньше смотреть по сторонам.
- Если не хочешь заболеть, не касайся ничего руками, - слабым голосом посоветовал таджик.
- Тебе нужна помощь, - Джошуа выбрал место почище и решился уже было присесть, когда рядом с ними, словно из-под земли выросла фигурка невысокого человека.
- Это доктор, - из последних сил произнес туземец и безвольно опустил глаза, заваливаясь назад.
- Не надо садиться здесь, - на хорошем английском сказал доктор. - Идите со мной. У меня почище. И я окажу необходимую помощь вашему другу.
- Он мне не друг, - категорически отрезал Джошуа.
Они сидели втроем в небольшой, но довольно чистой комнатке доктора. Двое наших неудачников уже поспали часов девять. В небольших старых чашках искрился под солнечными бликами, падающих из окна, чай.
- Ты обещал мне денег, - начал развивать белый свою главную тему. - Обещал, значит отдавай
- Отдам, отдам, - с усмешкой произнес туземец. - Отдам, только немного попозже. Сейчас их у меня нет.
- Что значит нет? Наверху ты говорил совсем другое.
- Наверху! - ядовито усмехнулся таджик. - Находясь у самого края, и не такое скажешь.
- Учти, мразь, ты и сейчас у этого же самого края, - прошипел Джошуа.
- Что? - засмеялся туземец. - Это я у края? А, может, ты? Ты здесь кто и кто я?
Джошуа почувствовал невыносимую усталость, словно и не было девяти часов сна.
- Слушай, дай мне немного денег и помоги выбраться из этой страны. Хочешь, я стану работать на тебя.
- А зачем ты мне нужен? Я сам работаю на других и помощник мне не нужен.
- Тогда я буду работать на твоих хозяев. Я сейчас не у дел. Только дай мне денег и возможность выбраться из этого дома. Мне кажется я сойду здесь с ума.
- Эх, единственное, что я могу тебе сейчас дать -- так это немного чистейшего героина. Хочешь? Денег не возьму. Это, так сказать, мой подарок. Ну, что? Решай.
Джошуа удивленно посмотрел на таджика. Да, он, Джошуа, уже три года таскал этот чертов героин в пузе своего вертолета через границу. Но достаточно редко принимал его сам. Редко. Но сейчас другое дело. Сейчас Джошуа переступил ту черту, за которой ему уже все было безразлично. Сколько жизней сгубил перевезенный им героин? Сколько таких же полу людей-полуживотных подыхало сейчас где-нибудь в Европе или России? Его никогда не интересовал этот вопрос. Он всегда рассматривал людей только как расходный материал для ведения своего маленького бизнеса, являясь шестеренкой бизнеса огромного и смертельного для миллионов несчастных и слабых ублюдков, предпочитавших видеть жизнь из наркотического угара. Парень механически кивнул головой, толи соглашаясь, толи осуждая предложение. Таджик все истолковал по-своему.
Джошуа сидел, прислонившись спиной к скользкой зловонной стене, и душа его безмятежно блуждала по эдемской долине наслаждения. Мимо его головы пролетали огромные райские бабочки и нереально прекрасные цветы распускали пахнувшие благовониями бутоны. Прямо у его ног протекал родник с холодной и кристально чистой водой. Солнечные блики складывали на ряби воды свои удивительную мозаику. Джошуа не мог оторвать от нее глаз.
Вдруг тяжелая черная тень выступила из-за ветвей ближайшего дерева. Некто почти неосязаемый, но оттого еще более страшный протянул к лицу парня призрачные руки и Джошуа начал задыхаться. Родник прямо на глазах превратился в прозрачную крепкую ленту, змеей обвившую его шею. Благоухающий цветок вдруг выпустил жало и пронзил им сердце умирающего человека, а большая коричневая бабочка села на голову несчастного и он почувствовал свинцовую тяжесть ее тела.
Когда Джошуа умер, таджик прохромал в вонючий зал и небрежно пнул его тело ногой.
- Денег тебе, белая мразь! Ну, теперь меня не в чем упрекнуть! Я дал тебе двойную дозу первоклассного героина. Никто не скажет, что я пожадничал!