Леший Филимон, у которого буквально на носу висело отчетно-выборное собрание, на котором он, за неимением другой кандидатуры, решил переизбрать себя на очередной срок, начал слегка нервничать. Вся проблема была в том, что прошлое собрание, начавшееся как товарищеский суд над плешивым домовым Нидвораичем, и закончившееся как хип-хоп фестиваль, который решили навестить проходящие мимо скинхеды, неудачливый председатель вспоминал с некоторым неудовольствием. Тщательно все обдумав, он решил, что причиной является отсутствие у него предметов, без которых никакой председатель не может чувствовать себя глубоко уважаемым и даже авторитетным: а именно очки со стеклами и стеклянный же графин. Нидвораич, как и обещал, подарил ему эти вожделенные атрибуты власти, наврав с три короба о том, какими хитрыми путями удалось раздобыть эти раритеты. На самом деле старые очки, которые носил бывший хозяин дома, умерший лет двадцать назад, и небольшой графинчик домовой просто отыскал среди прочего старья на чердаке. Но нельзя же просто сказать, да еще лучшему другу: "Какие замечательные вещи! Только что с помойки!" Как-то не удобно.
Но одну ошибку Нидвораич все-таки совершил. Сболтнул, что графин не работает на повышение авторитета председателя без еще одного одной редкой вещи - а именно без настоящего граненого стакана. Вот насчет этого раритета Филимон уже всю плешь проел незадачливому домовому. Как будто тому коровы было мало!
В поисках недостающей части артефакта домовой на пару с собакой Локатором обшарили всю деревню, перерыли весь мусор, но так и ничего не обнаружили. Впрочем, Локатор был очень рад - процесс разрывания чего-либо доставлял ему чисто эстетическое удовольствие, а что они там ищут - это его абсолютно не интересовало. Вообще, он принципиально придерживался философской концепции "Цель - ничто, движение - все". За что регулярно получал по ушам от хозяев.
Филимон отыскал домового за старым сараем. Тот стоял у корыта, заполненного дождевой водой и с интересом наблюдал, как там зарождается таинственная и непонятная жизнь - увлекательнейшее, между прочим, зрелище. Особенно если по краю крепко ударить палкой.
-Николаич, ты мне стакан обещал. О семнадцати гранях, - решительно приступил к самой сути честолюбивый леший.
-Обещанного и подождать можно, - недовольно отозвался Нидвораич, нехотя отвлекаясь от своих биологических исследований. - Это, понимаешь, вещь редкая. Эксклюзивная.
-Не, не, мне хороший стакан надо, - испугался непонятного слова вольный житель лесов. - Никаких "слюзивов" я не хочу. Да и не буду я из всяких таких "зивов" на глазах у сограждан употреблять.
-Удивительное дело, Филимон, очки ты носишь, а умнее никак не становишься, - задумчиво сказал домовой. - Даже странно как-то. Я ведь не ругаюсь, я говорю, что редкая это вещь. Ну, примерно как леший в очках. А слово это ты запиши, потом лешачиху свою изумишь до состояния прострации.
-Вот вижу, что ты надо мной издеваешься, а разобраться в твоем бормотании невнятном никак у меня не получается. Образования, что ли не хватает?
-Ну так в чем же дело, иди образовывайся. Вон, к нам в деревню лектор приехал.
-Правда? - Филимон со скрипом почесал лохматую макушку. - А о чем лекция будет?
-О повышении культуры животноводства. Вот послушаешь, и сразу у тебя в лесу зайцев знаешь сколько будет? Да они у тебя кабанов затопчут! Опять же, сколько новых слов услышишь! Сходи, сходи обязательно. Расскажешь потом.
-Ну, не знаю... А как его фамилия?
-Снигирьков его фамилия. Видать, умнейший человек, судя по фамилии. Да. Кстати, на тебя немного похож.
-Да? - Леший самодовольно посмотрел на свое отражение в воде, - тогда обязательно надо посетить. Слушай, а пойдем со мной!
-Я-то еще в маразм не впал, и в профсоюз не выдвигался. Нам всем тут тебя одного хватает.
-Нет, Нидвораич, помнишь, что ты о лекторах говорил? Вот и исполнишь свое обещание.
-Не понял? - Нидвораич с подозрением посмотрел прямо в запыленные филимоновы очки.
-Сопрешь у него стакан. Потом мне подаришь, - отчеканил Филимон,- Теперь понял?
-Теперь понял,- уныло сказал домовой, перелезая через забор. - Что только ни сделаешь ради народного блага. Огородами пойдем. Не отставай, Луначарский.
В кинозале ветхого деревенского клуба царила приятная полутьма. По скудно освещенной сцене, опасно поскрипывая половицам, важно прохаживался лектор Снигирьков, вдохновлено объясняющий крестьянам, что такое крупный рогатый скот, и зачем его нужно разводить. Впрочем, зрители были вполне довольны - старики, наверное, вспомнили молодость и коллективизацию, а молодежь ждала, когда начнется дискотека. Нидвораич с Филимоном удобно устроились на потухшем в незапамятные времена светильнике под самым потолком. Сначала домовой, которому и в обычной жизни по уши хватало косноязычных Филимоновых разглагольствований, лузгал семечки и болтал ногами, скучающе рассматривал зрителей. Потом почему-то затих и начал очень внимательно рассматривать гражданина Снигирькова, как местный участковый Серега Смирнов, отличающийся пышными усами и тем, что свой служебный мотоцикл называл заграничным словом "байк", рассматривал паспорта случайных дачников. Филимон, наоборот, с самого начала слушал с профессиональным интересом, и, дабы разбудить некоторых задремавших слушателей, безжалостно направлял мух им в рот.
- Да ты прям повелитель мух,- усмехнулся Нидвораич, отвлекаясь от пристального разглядывания лектора.
- А пусть не зевают шире двери. Тут им не опера - тут серьезное мероприятие.
- Суровый вы народ, ораторы. Как школьный завхоз.
- Это призвание,- скромно потупился Филимон. - Кстати, я никак понять не могу, что ты колдуешь?
- Бонсай выращиваю.
- Какой еще бонсай?
- Бородавку у лектора. Вооон ту, крайнюю. Правда, красиво получилась?
- Ну, может и красиво... Если людям нравится...
К этому моменту знания Снигирькова о коровах закончились и он уже решил по-тихому сворачиваться, как какой-то неугомонный хуторянин спросил его, на каких курортах деревенские лекторы приобретают такие широкие и лоснящиеся от обилия знаний лица. Пришлось ему рассказать о Турции и Египте. А так как Снигирьков не был ни там, ни там, то его ответы своей оригинальностью поразили даже Нидвораича.
-Ты только послушай, что он там несет! - восхищенно пробормотал домовой. - Учись, Филимон, запоминай!
-Шведский стол? - самозабвенно вещал лектор - О, да, шведы знают, что делают. Хорошие у шведов столы, четырехугольные, с ножками. Приятно посмотреть. Да и отобедать за таким столом весьма полезно для желудка. Вы только представьте себе, что сидите за самым настоящим четырехугольным шведским столом - это же себя начинаешь уважать. А какая прочность наблюдается в его конструкции! Лаконизм и изящество линий! Тысячелетиями человек оттачивал конечную форму стола, страдал, ночей не спал. Возможно даже, что и гонениям различным подвергался со стороны атавистических сатрапов и душителей свобод. И что же мы видим в настоящий момент? Всеобщая победа четырехугольности столов. И в нашей стране, независимо от Швеции, был создан точно такой же, не побоюсь этого научного термина, агрегат. А это значит что? Это значит, что наши родные кулибины и черепановы посредством своих беспокойных умов позволили нашей стране быть в авангарде современной научной мысли в области столоведения и столологии. Это вдохновляет. Из вышеизложенного мы можем сделать какой вывод? А вывод для нас с вами самый приятный. Можно даже сказать, что российский стол - лучший друг шведского стола. И тут открываются блестящие перспективы - налаживание Российско-Шведского межстолового контакта. Обмен делегациями, культурные фестивали, научные конференции, и даже встречи на самом высоком уровне. Просто блестящие открываются перспективы. Но тут есть одна, только поймите меня правильно, загвоздка - а именно круглостольность. Согласитесь, есть в ней что-то неприятное. Какая-то расплывчатость формы, отсутствие собственного мнения. Куда же ведет этот путь? А путь этот ведет в никуда. Приведу конкретный пример. Вот у короля Артура был круглый стол. И что же? Помер этот Артур. А если бы у него был квадратный стол? Вполне возможно, что и сейчас был бы живехонек. Так что, подводя предварительные итоги, можно сказать, что хороший четырехугольный стол, этот, только поймите меня правильно, параллелограмм, является залогом здоровья и даже долгих жизненных лет. Вот примерно в таком аспекте и развивается современная научная мысль в области столоведения и столообразования.
Слушая этот бред и постепенно впадая в ступор, Нидвораич едва не прозевал момент, когда народ начал расходиться и вожделенный стакан остался без присмотра. Опасливо оглядываясь на усатого участкового Серегу Смирнова, Нидвораич пробирался к трибуне, хоронясь за стульями и преодолевая молниеносными бросками открытые пространства. Схватив добычу и пробираясь мелкими перебежками обратно, домовой испытывал спокойствие - это был шанс наконец-то отделаться от неумелого карьериста Филимона и сосредоточиться на собственных проблемах - например, натравить гремлинов на мотоцикл участкового, что бы тот, (мотоцикл, а не усатый Серега Смирнов), не тарахтел по ночам и не мешал работать. Ночью спать надо, а не носиться по улицам, распугивая кузнечиков и алкашей.
- Вот твой стакан, - сказал домовой, - удачи, Великий Бюрократ.
- Ты знаешь, - ответил леший, задумчиво глядя на протянутый ему артефакт, - так нельзя. Верни предмет на место.
- Это еще почему?
- Я тут послушал Снигирькова... Рановато мне такими предметами владеть. Надо бы мне поучиться у этого мастера подольше. - На Филимона внезапно снизошло вдохновение. - Он же будет еще лекции читать?
- Ну будет,- удивленно отозвался Нидвораич,- в соседних деревнях. Ты чего, за ним таскаться будешь?
- Вот именно, - твердо сказал Филимон, - буду совершенствоваться. Короче, я в командировку. Да, слушай, просьба у меня к тебе.
- Чего тебе еще достать? Цитатник Мао?
- Я понял что мне нужно! - Филимон торжествующе поднял руку. - Сделай мне такую же бородавку!