Некрасова Юлия Викторовна : другие произведения.

Небо на дне реки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Юлия Вера

Небо на дне реки

1

   Солнце пригревает сквозь мутное от грязи стекло, и оттого делается невыносимо жарко и душно. Он просыпается, сонно щурится, оглядывается по сторонам: автобус почти опустел. Контролер устало откинулась на спинку сидения и с безразличным видом смотрит в окно.
   Он наблюдает, как мельчайшие частицы пыли дрожат в потоках золотого света, и глубоко вдыхает их в себя. Сквозь стекло можно глотать солнечные лучи и чувствовать, как они потоками устремляются прямо к сердцу, а от него уже как теплые волны прокатываются по всему телу, наполняя жизнью каждую клетку.
   Он чувствует, как ворочается в груди колючий шарик, напоминая о себе приятным беспокойством, прижимается к сердцу, щекочет.
   -- Нам выходить? -- слышит он ее голос.
   Она сидит рядом с ним, прислонившись к его плечу, но ее присутствие порою так незаметно, что он всякий раз проверяет, тут ли она, не пропала ли куда-нибудь.
   -- Мы проехали остановку, -- грустно улыбается он. -- Если хочешь, можем выйти сейчас и пройтись пешком.
   Всю дорогу он не отпускает ее руку. Рука у нее маленькая, с длинными тонкими пальцами, всегда холодная. Она не любит носить перчатки, хотя сама постоянно мерзнет. И больше всего страдают руки. Тогда он греет их, засунув в карманы своей куртки.
   Он и она несколько минут стоят лицом друг к другу. Он наблюдает за тем, как из ее расплывающегося в улыбке рта вылетает прозрачный пар. Вот она смеется, ежится от холода, и ее большие серые глаза наполняются чем-то волшебно-нежным. И тогда он радуется тому, что она не любит носить перчатки.
   Осень словно обмакнула город в золото и янтарь. Улицы, стены домов, перекрестки -- все тонет в лучах солнца. Кажется, будто время остановилось и наблюдает за ними, присев на скамью.
   Она любит мороженое. И нужно, чтобы это было непременно эскимо с орехом. Любое другое она просто не ест. Когда они гуляют по набережной, он всегда покупает ей целых две порции мороженого и потом с улыбкой наблюдает за тем, как она его поедает.
   -- Только тихо, -- шепчет он ей, когда они на цыпочках крадутся в его комнату.
   -- Кирилл, это ты? -- раздается из кухни голос мамы.
   -- Я.
   Тайком пробраться в комнату уже не получится -- Анастасия Владимировна появляется в коридоре и с изумлением смотрит на сына.
   -- Что-то случилось?
   -- Ничего.
   -- Ты снова поздно. Уже восьмой час... Я начала волноваться...
   -- Мам, ничего особенного, мы просто решили прогуляться...
   -- Кто "мы"?
   -- Ну, я и Саша...
   Саша смущается, отводит глаза в сторону и делает вид, будто речь не о ней.
   -- Ага, значит, гуляли с Сашей. Ну, хорошо, -- мать уходит на кухню и уже оттуда спрашивает: -- Может, чаю? Я сделала пиццу.
   -- Ты любишь пиццу? -- интересуется Кирилл у Саши.
   -- Люблю.
   -- Моя мама классно готовит. Тебе понравится...
  
   В комнате тихо. Так тихо, что за закрытыми дверями слышно, как на кухне довольно урчит набитый до отказа холодильник, как нервно тикают в коридоре часы. Убаюкивающий шум дороги вместе с ветром проникает в комнату.
   Они лежат лицом друг к другу. Кирилл гладит волосы Саши, прислушивается к ее дыханию. Когда она счастлива или грустна, ее серые глаза темнеют, становятся выразительнее и преображают все лицо.
   Уже второй месяц как во сне...
   Кирилл мечтает о том, чтобы сновидения не заканчивались.
   Его не интересует мнение одноклассников, друзей о том, что с ним происходит. Разве им дано понять это?
   -- Хочешь, я научу тебя рисовать? -- шепчет Саша.
   -- У меня не получится.
   -- Это не так уж сложно! Хочешь?
   -- Хочу.
   Она утыкается носом в его шею. От его футболки пахнет пиццей и зубной пастой и еще чем-то особенным, что ей очень нравится.
   -- Приходи в нашу секцию. Я тебя буду ждать.
   -- А я научусь там рисовать портреты?
   -- Конечно!
   -- Тогда я приду. Но...я же никого не знаю...
   -- Это неважно. Приходи, у нас интересно.
  
   Ноябрь стоит удивительно теплый и солнечный. В звенящем воздухе парка пахнет опавшей листвой и дымом. Становится так сладко, так уютно, что можно задохнуться от счастья. По субботам в парке людно, и Саша любит гулять там, держа Кирилла за руку. С ней даже приятно молчать, а молчит она часто и при этом загадочно улыбается.
   -- Снегирев, привет!
   Кирилл оборачивается и видит перед собой Дениса Синицына. Денис -- одноклассник и лучший друг Кирилла Снегирева, высокий зеленоглазый брюнет. В школе их шутя называют пернатыми. Они дружат с начальных классов, вместе сидят за одной партой, вместе появляются на тусовках и в ночном клубе, где брат Синицына работает главным охранником, вместе разбивают сердца девчонкам -- словом, не разлей вода.
   Но последние два месяца Кирилл не слышит и не видит никого, кроме нее.
   -- Гуляем? -- поинтересовался Синицын.
   -- Ага, -- заулыбался Снегирев.
   -- Я тебе вчера сообщение отправил. Хотел в клуб позвать. Ты не получил что ли?
   -- Получил, -- кивнул Кирилл и посмотрел на Сашу -- она молчала.
   -- Ну, и чего? Че не ответил?
   -- Некогда.
   Саша высвободила руку из руки Кирилла и отошла в сторонку, дав знак, что не хочет мешать разговору друзей. Она медленным шагом направилась к скамье с облупившейся краской.
   -- Че-то я не понял, -- начал Синицын. -- У тебя нет времени на лучшего друга? Завтра суббота. Пошли в клуб! Познакомимся с какими-нибудь чиками, выпьем, пригласим их ко мне на хату. Родоки как раз собрались завтра на дачу ехать.
   -- Слушай, -- Кирилла начинало раздражать поведение друга, тем более что и Саша была рядом и могла услышать их разговор, -- я не хочу в клуб!
   -- Ниче себе! Раньше и звать не надо было -- сам предлагал. Что изменилось?
   -- Многое. Тебе не понять.
   Денис усмехнулся и сунул руки в карманы.
   -- Да понял я все давно. Это из-за нее!
   -- Хватит!
   Синицын рассердился:
   -- Тебе надо мозги прочистить, -- буркнул он и, повернувшись, пошел прочь.
   Саша сидит на скамье, задумчиво глядя вдаль. Ее нос покраснел, она кусает губы - вот-вот расплачется.
   -- Я лишняя, -- шепчет она, сдерживая слезы.
   -- Перестань, -- Кирилл берет ее за руку и садится рядом. -- Он просто не понимает. Никто нас не понимает.
  
   В понедельник он пришел к первому уроку раньше всех. В пустом кабинете химии пахло хлоркой и краской. На стенах мягкого бежевого цвета полки с цветочными горшками, за которыми так старательно ухаживает сама Анна Семеновна. На партах разлились теплые солнечные лужи. Воздуха не хватало, и пришлось открывать настежь все окна.
   Потихоньку подтягивались остальные одноклассники Снегирева, удивленные его присутствием. После звонка в кабинет вошла вечно опаздывающая Лиза Лунева, чья внешность -- настоящее украшение 11-ого "А". О красоте и уме в одном флаконе мечтают многие парни-старшеклассники, увиваясь за Лизой. Вот уже второй год она безуспешно пытается обратить на себя внимание Кирилла Снегирева. А он абсолютно равнодушен к открытому флирту одноклассницы и никогда не отвечает положительно на приглашения на тусовки.
   -- Лиза! Привет! -- следом за Луневой вошел Денис.
   -- Привет! -- она, пытаясь вызвать ревность Кирилла, звонко поцеловала и обняла его друга.
   Снегирев даже не обратил внимания на этот спектакль. Он был мрачен: Саша не появилась. Кирилл обернулся -- ее парта по-прежнему пустовала. Неуютное чувство внутри заставило Снегирева взять в руки телефон и написать Саше сообщение.
   Пришла учитель химии, Анна Семеновна.
   -- Хватит мобилу гипнотизировтаь, -- прошипел другу Синицын. -- Кому ты пишешь?
   -- Никому.
   Почему ее нет? Она никогда не опаздывает. Придет раньше всех, сядет тихонько за свою парту и рисует что-то на листах из красной папки, которую всегда таскает с собой. Сашу никто не замечает, как можно не замечать цветочные горшки на полках в конце кабинета.
   Анна Семеновна пробежалась глазами по списку в журнале. Очки с прямоугольными стеклами смешно торчат у нее на носу. Седые вьющиеся волосы коротко подстрижены. Проверяя присутствующих, она всегда опирается кончиками пальцев на край стола так, как будто хочет встать, и делает это так грациозно, чем напоминает породистого пуделя на модной выставке собак.
   -- Кого-то еще нет? -- спросила она.
   -- Нет, остальные все на месте, -- ответила Лиза, староста 11-ого "А".
   -- Нет, не все! -- неожиданно выкрикнул Кирилл. -- Нет Саши Миролюбовой!
   Анна Семеновна внимательно и строго посмотрела на Кирилла поверх очков.
   -- Саши нет, -- повторил тихо Кирилл, с силой сжав в руке телефон.
   Учительница что-то отметила в журнале. В классе все молчали -- никто не ожидал от Кирилла такого выпада.
   -- Ты чего? -- толкнул соседа Денис. -- Что с тобой?
   Кирилл не проронил ни звука. Синицыну не дано понять, что происходит с его другом в последнее время.
   Второй месяц как во сне...
  
   Секция художников начинает работу в четыре часа. С трех Снегирев стоял у кабинета и терпеливо вместе с другими ребятами ждал ее открытия. Кажется, вот-вот должна была прийти Саша. Но ее не было. Кирилл пытался дозвониться, но абонент был не доступен. Снегирев сердился: почему она не предупредила его, что не появится сегодня?
   -- Ты ведь одноклассник Саши? Кирилл?
   Кирилл обернулся: высокая девушка с большими голубыми глазами, с худым лицом и четко выступающими ключицами смотрела на него. Это была Лена Пряхина, из параллельного "Б" класса.
   -- Я ее друг.
   -- Понятно, -- Лена прислонилась головой к стене. Увесистая сумка с учебниками в руках девушки явно доставляла ей неудобство.
   -- Давай я подержу.
   "Как она, такая худая и бледная, таскает такую сумищу?"
   -- Ты бы сходил... к ней... -- неожиданно сказала Пряхина.
   Кирилл поджал губы.
   -- Я знаю.
   Кирилла раздражает ее тон. Он и без нее прекрасно понимает, что нужно делать, а что нет. Снегирев прислонился к стене затылком и устремил глаза в потолок.
   Сообщений все еще нет.
   Кирилл смущался и чувствовал себя крайне неуклюжим по сравнению с остальными. Ему казалось, что карандаш его не слушается, не желает, чтобы Снегирев грамотно научился им пользоваться. Он не мог ни о чем думать, когда рядом не было ее.
   -- Получается? -- поинтересовалась Лена, в чьей руке карандаш двигался так ловко, что Кирилл невольно залюбовался.
   -- Да не очень. Я никогда не научусь.
   -- Ерунда! Научишься! -- девушка уткнулась в свою работу.
   Он, не отрываясь, смотрел на бледную кожу Лениных рук, сквозь которую просвечивали причудливо переплетенные между собой зеленые нити вен. Кирилл невольно вспомнил про руки Саши, точно такие же, худые, с тонкими пальцами. Он также вспомнил и то, что Лена ходила в музыкальную школу в класс фортепиано. Наверное, поэтому пальцы на ее руках такие длинные, вытянутые.
   Кирилл напряженно стиснул карандаш.
   Позади Снегирева раздались шаги. Кто-то, тяжело и прерывисто вздохнув, обнял его, ткнулся губами в густую шевелюру темных волос на макушке -- это была она. От нее пахло лимоном и больницей.
   -- Ты пришла, -- Кирилл облегченно откинулся на спинку стула. -- Почему ты не отвечала на сообщения?
   -- Деньги на телефоне закончились, а потом батарея села, -- пробубнила Саша, не отрываясь от его волос.
   -- Тебя не было на уроках. Что-то случилось?
   -- Ничего особенного. Были кое-какие дела.
   -- Ты была у врача?
   -- Да, -- тихо произнесла она.
   -- Расскажи мне.
   -- Все хорошо, не волнуйся.
   Он нахмурился: казалось, она что-то не договаривала. Но он не хотел докапываться до истины. Он привык к тому, что у нее есть секреты от него.
   -- Я скучал без тебя, -- прошептал Кирилл, прижимаясь щекой к ее щеке.
   -- Я тоже скучала. Кстати, ты сильно нажимаешь. Надо вот так, -- она свесилась через плечо парня и, взяв у него карандаш, стала наносить легкие штрихи на лист, рисуя ствол дерева.
   -- У тебя это так хорошо получается.
   Она не ответила, только смущенно улыбнулась. Ее дыхание щекотало ему шею. У дерева появилась ветвистая крона с множеством серых листочков.
   -- Ты придешь сегодня ко мне? Дома никого не будет. Отец уехал по делам на пару дней, а мама уйдет к подруге с ночевой... Придешь?
   -- Возможно.
   -- Приходи. Будем смотреть фильмы, есть мороженое...
   -- Заманиваешь?
   Он тихо смеется.
   -- Значит, заманиваешь. А кто будет готовиться к контрольной по геометрии?
   -- Дурацкая контрольная! Я совсем забыл.
   Кирилл был раздосадован. Того времени, что они проводят вместе, ему мало.
   -- Но можно ведь и поступить по-другому. Я могу взять с собой задания, и мы будем делать геометрию вместе. А потом можно и фильм посмотреть, и мороженое поесть... -- она перестала рисовать. -- Признайся честно, это ведь только повод?
   Кирилл довольно улыбнулся.
   -- Значит, повод.
   Их глаза встретились, и щеки Саши слегка порозовели.
   -- Я приду, -- шепчет она.
  
   Вечером он шел в магазин за ее любимым мороженым. Глотая холодный воздух, он выпускал пар изо рта и довольно улыбался при мысли, что сегодня они будут только вдвоем. Кирилл не чувствовал, что его руки замерзли от холодного ветра. Куртка его была распахнута, и, возможно, на следующий день он будет лежать с температурой и насморком, его глаза будут слезиться от простуды. Но Кирилл точно знал, что рядом будет она.
   В магазине он подошел к холодильнику с мороженым.
   -- Привет!
   Кирилл обернулся: на него, широко улыбаясь, смотрела Лена. В голубой куртке, да и вообще в верхней одежде она выглядела не такой худой. И все же Кирилл в очередной раз отметил, как четко выделяются у нее скулы и подбородок.
   -- Привет, что ты здесь делаешь?
   -- То же, что и ты, -- усмехнулась Лена. -- Пришла в магазин за покупками. Ты за мороженым?
   -- Да.
   -- Какое любишь?
   -- Эскимо... с орехом, -- с неохотой ответил Кирилл, ему не терпелось поскорее избавиться от навязчивой девчонки.
   -- О, я его тоже люблю! -- восторженно воскликнула она.
   Кирилл направился к кассе, и Лена тут же последовала за ним. Его раздражало ее присутствие, и Снегирев еле сдерживался, чтобы не нагрубить ей.
   Лена не оставила Кирилла и тогда, когда он с четырьмя порциями мороженного вышел из магазина. Он не оборачивался, давая понять девушке, что не настроен на разговор. Казалось, ее это нисколько не смущает. Она поравнялась с парнем и весело бросила:
   -- У тебя сегодня очень даже неплохо получалось рисовать.
   -- Глупости. Я не умею, -- угрюмо произнес Кирилл.
   -- Но для первого раза неплохо...
   -- Возможно.
   -- Может, прогуляемся? -- неожиданно предложила Лена.
   -- Мне некогда. Я должен идти домой. Завтра контрольная, надо готовиться.
   Лене совершенно не нужно было знать, что Кирилл ждал гостей. Это его маленькая тайна. Она тоже не поняла бы. Никто не понимает.
   -- Жаль, -- ее глаза заблестели, на этот раз грустью, казалось, она готова была заплакать. -- А ты живешь где-то рядом?
   -- Да.
   Он специально отвечает коротко и отрывисто.
   -- Я тоже. Я подумала, если тебе вдруг станет скучно или ты захочешь погулять...
   Кирилл резко развернулся к ней так, что Лене пришлось даже отступить назад. Он несколько мгновений изучающе смотрел на ее лицо и силился понять, зачем она навязывается. В ее больших голубых глазах отразился испуг.
   -- Послушай, мне это не нужно... Понимаешь? Со мной всё хорошо, -- холодно произнес Снегирев.
   -- Я подумала, что тебе сейчас надо...
   -- Готовиться к контрольной! -- выпалил Кирилл. -- Я тороплюсь, мне некогда тратить время на пустые разговоры с тобой!
   -- Ясно. Я просто хотела помочь...
   -- Мне не нужна помощь! У меня все просто замечательно!
   Натянуто улыбнувшись, Лена повернулась и зашагала прочь. Кирилл ругал себя за грубость. Но, с другой стороны, зачем она лезет? Зачем пытается вызвать его на ненужный разговор? Или это нужно? Кирилл и сам не знал. Он вдруг почувствовал странный привкус горечи у себя во рту -- напомнила о себе привычка курить. Снегирев не брал в руки сигареты уже целый месяц. Это все ради нее, ради Саши. Ей бы не хотелось, чтобы он курил.
   "Странно, -- подумал Кирилл, глядя вслед Лене, -- она ведь так ничего и не купила в магазине".
   Девушка скрылась за поворотом, и Снегирев, глубоко вдохнув сырого вечернего воздуха, напитанного дымом и запахом листвы, отправился домой.
   ...Она, завернувшись в его одеяло, стоит на балконе, и смотрит в ночное темно-фиолетовое небо. Город гудит протяжно и тревожно. Оттого сердце сжимается, будто предчувствует что-то. Это что-то такое необъятное и необъяснимое, и кажется, что если прикоснешься к этой тайне, то непременно задохнешься. Возможно, от счастья, возможно, от удивления тому, что открылось тебе.
   -- Тебе не холодно? -- спрашивает Кирилл, касаясь губами ее виска. -- Ты ведь можешь простудиться.
   -- Нет, все в порядке. Здесь так хорошо, что уходить не хочется... А вот ты можешь заболеть...Давай ко мне, так теплее! -- смеется Саша и распахивает одеяло.
   Его голубая футболка, которую она надела, напоминает теперь короткое платье.
   -- Симпатично!
   -- Ну же, я замерзну!
   Невыразимое ощущение счастья душит его, когда он вот так, завернувшись в одеяло, обнимает ее за хрупкие плечи, когда запах ее волос так волнует. Он греет ее руки, которые снова стали холодными.
   Он закрывает глаза, глубоко вдыхая холодный воздух. Это она открыла для него жизнь. Он теперь многое понимает и удивляется, почему не мог разглядеть этого раньше. Он никогда не считал, что стоять вот так на балконе, обернувшись теплым одеялом, -- это романтика. Он не подозревал, как это увлекательно -- рисовать простым карандашом. Он не знал, что эскимо с орехом -- это самое вкусное мороженое. Он многого не знал... Но теперь знает. Теперь эти маленькие тайны знают только двое.
   Этого никому не понять. Никому.
   Второй месяц как во сне...
  
   Уже ровно две недели Кирилл посещал художественную секцию. За это время он немногому научился, но его вдохновляла мысль о том, что через какое-то время он сможет сделать то, ради чего вообще взялся за простой карандаш.
   Свои первые зарисовки Кирилл хранил в синей папке. Как-то после физкультуры он забыл ее в раздевалке и отправился на урок геометрии. В классе было душно. Снегирев сел за парту, оглянулся -- Саша смотрела на него с "камчатки", грустно улыбаясь. Она с начальной школы не ходила на физкультуру по состоянию здоровья.
   До звонка прийти успели все, кроме Синицына. Даже вечно опаздывающая Лунева появилась раньше, чем друг Кирилла.
   -- Круто играл сегодня, -- прокомментировала она подачу Снегирева на волейболе, проходя мимо его парты.
   Кирилл ничего не ответил. Лиза, стиснув зубы, села за парту к своей соседке Кате.
   -- Ну, что? -- поинтересовалась та.
   -- Ничего, -- досадовала Лунева. -- Я пытаюсь с ним говорить -- он молчит. Ему плевать, что ли?
   -- Он уже два месяца как ненормальный. Мне кажется, это связано с ней, -- предположила Катя, выгребая учебник и тетради из сумки.
   -- Думаешь?
   Катя ничего не успела ответить. Ее отвлек задорный возглас Синицына, входящего в класс последним:
   -- Народ! Смотрите, что я нашел! Прикиньте, чьи это рисунки, а?
   Кирилл стиснул зубы, когда увидел в руках друга синюю папку. Между тем Денис извлек оттуда один из рисунков и стал трясти им перед одноклассниками.
   -- Это наш Снегирев рисует. Круто, правда?
   Кирилл чувствовал, как внутри у него растут раздражение и досада. Как он мог оставить ее в раздевалке? Теперь Синицын безжалостно критиковал его работы, выставляя их на всеобщее обозрение.
   -- Отдай, -- Кирилл протянул руку, надеясь на то, что Денис вернет ему папку.
   -- Не, -- замотал головой тот, -- пусть все посмотрят. Народ, че скажете?
   -- Детский сад, -- не удержалась от комментария Лиза, обиженная на Кирилла за его равнодушие.
   -- И правда, Кир! Ты в кружок детского творчества записался, что ли?
   -- Отдай, я сказал! -- злился Снегирев и чувствовал, что, если Синицын немедленно не вернет ему папку, конфликта не миновать.
   -- Тааак, а это кто? -- ехидно улыбался Денис, доставая очередной рисунок.
   Он вдруг помрачнел, нахмурился. Одноклассники, возбужденные весельем, шумели и требовали, чтобы Синицын показал очередной "шедевр" начинающего художника. Однако Денис молчал.
   -- Ну, хватит! -- не выдержал Кирилл, подходя к другу.
   Колючий шарик прижался к сердцу -- Денис держал в руках ее портрет.
   Если Александр Юрьевич, руководитель художественной секции, видел бы набросок Снегирева, он бы безусловно нашел дюжину ошибок. Но для самого Кирилла это было самое дорогое творение.
   -- Дай сюда! -- Кирилл вырвал и папку, и рисунок. -- Кто тебя вообще спрашивал?! Зачем ты лезешь?
   -- Объясни, что происходит?! -- сурово потребовал Денис. -- Зачем тебе это?
   -- Что там? -- заинтересовалась Лиза.
   -- Вот! Смотрите! -- Денис выхватил портрет Саши из рук Кирилла и продемонстрировал классу. -- Он рисует Миролюбову!
   Глаза присутствующих были исполнены удивления. От накатившегося гнева Снегиреву показалось, что он охрип. Его затрясло, и он был готов с кулаками бросится на Дениса. Кажется, Кирилл теперь понимал, что чувствовала Саша тогда. Не стерпев такой обиды, Снегирев ударил Дениса по лицу.
   -- За что?! -- взревел тот.
   Снегирев отобрал у красного от злобы Дениса портрет Саши и выскочил в коридор.
   -- Вернись! -- Синицын выбежал следом. -- Ты ненормальный, слышишь?
   Кирилл остановился. Быстрыми шагами подошел к Денису. Он еле сдерживал себя, чтобы не вцепиться в одноклассника.
   -- Ты сходишь с ума, Кир! -- прошипел Денис. -- Неужели ты не понимаешь?
   -- Это вы не понимаете! -- взорвался снова Снегирев. -- Вам бы только смеяться над тем, что вы не можете понять и никогда не поймете! Вы всегда ее унижали!
   -- Ты себя-то слышишь?! Ты сам кем был, а? Не ты ли тогда испортил все ее рисунки, а? Разве не ты ненавидел ее, разве не ты?!
   -- Хватит!
   -- Ведь ты всегда издевался над ней! Помнишь, как мы подлили ей клея в сумку, а потом забросили ее в наш туалет? Помнишь? Ведь это твоя идея была! А ее светлая куртка, которую ты разрисовал черным маркером? Ведь это ты все придумывал!
   -- Я сказал: хватит! -- прохрипел Кирилл.
   -- Так что же ты теперь строишь из себя святого? Это мы-то ничего не понимаем?! Посмотри на себя!
   -- Я другой!
   -- Вот как! И давно ты стал другим, а? Давно ли? Ты что, влюбился? Это все тупо, понимаешь? Не будь дураком, Кир! Из-за нее ты предал нашу дружбу, а ведь мы с первого класса вместе. Сечешь? Мы и должны быть вместе. У тебя в башке тараканы!
   -- Отойди лучше!
   -- Да пошел ты! -- разозлился Денис. -- Вали куда хочешь! Ты больной!
  

2

  
   Он полдня лежал в своей комнате и смотрел в потолок. За пять минут Синицыну удалось разрушить мир, создаваемый Кириллом в течение двух месяцев. Два месяца как во сне... А все сны рано или поздно заканчиваются. Но впервые Кириллу не хотелось просыпаться.
   Всё сказанное Денисом было правдой. Два месяца назад Кирилл не мог предположить, что Саша перевернет его жизнь, два месяца назад он ненавидел ее.
   Она пришла к ним в восьмом классе. С первых дней Саша стала объектом всеобщих насмешек и издевательств; она не курила и не ходила на тусовки, ее даже ни разу не видели на школьных вечерах. Надевала она всегда одно и то же -- синие джинсы и серую водолазку, которую зимой заменял голубой свитер, никогда не красилась, длинные волосы собирала в хвост. Учеба ей нравилась, Саша имела одну-единственную тройку -- по обществознанию. Если кто-то из класса не мог ответить на уроке, спрашивали Миролюбову, и она, всегда спокойная и тихая, вставала и давала правильный ответ. Сейчас Кирилл понял, что она была не виновата в лени других. Но тогда он не думал об этом и активно настраивал против Миролюбовой одноклассников. Сам Снегирев был далеко не глупым, а даже наоборот -- сообразительным парнем. Если бы он захотел, то запросто мог бы стать отличником. Кирилл тешил свое самолюбие, когда хамил учителям и отказывался выполнять задания, когда вместо четверок и пятерок получал за четверть тройки. Его успеваемость падала, зато укреплялся авторитет среди одноклассников. Над такими, как Миролюбова, Кирилл посмеивался, но Саше доставалось больше всех.
   А между тем она жила в особом мире, дверь которого была закрыта для всех недоброжелателей. Она записалась в художественную секцию -- так появился еще один повод для унижения, и на парте Саши периодически стали появляться пошлые надписи и рисунки.
   Она никогда никому не жаловалась, никто не видел ее слез. Только ее серые глаза темнели. Саша забирала из мужского туалета сумку, смывала с парты гадости, отстирывала одежду от краски, переживая все внутри себя. Это только больше раздражало Снегирева. Он не мог понять, почему она не мстит ему. И откуда в ней столько терпения?
   Кирилл использовал любую возможность насолить Саше. Ее никто никогда не защищал от нападок Синицына - наоборот, весь класс, громко смеясь, всегда подхватывал очередную жестокую шутку Кирилла.
   -- Миролюбова, почему ты всегда молчишь? Почему ты никому не стучишь на меня? -- как-то при всем классе ехидно поинтересовался Кирилл у Саши.
   Она посмотрела на него своими большими серыми глазами, в которых не выражалось ничего, кроме полного спокойствия. Потом уткнулась в свою тетрадь и простым карандашом стала делать какие-то наброски.
   -- Да она, наверное, влюбилась в тебя! -- подлила масла в огонь Лиза. -- Видишь, как покраснела! Смотри, Кир, и ты влюбишься!
   Остальные глупо рассмеялись.
   -- Фу, отстой какой! -- поморщился Снегирев и продолжил нападение: -- Миролюбова, мне вот интересно, ты когда-нибудь стираешь этот свитер или нет? Попроси своих родителей, пусть тебе купят новый!
   -- А если не могут -- так мы поможем, правда? -- рассмеялась Лиза. -- Скинемся все по сотке и купим новые шмотки Миролюбовой! Чтобы нас не позорила!
   Саша оторвала глаза от парты и внимательно посмотрела на Снегирева. Он с вызовом бросил на нее свой холодный насмешливый взгляд, Кирилл противно улыбался, и во всем его лице отражалось торжество. Миролюбова не заплакала. Ее серые глаза не стали влажными, но потемнели, и моментально невзрачность ее лица преобразилась. Саша не произнесла ни слова, но во взгляде ее отразилась не то печаль, не то невыносимая обида, разбавленная смирением. Уголки губ ее дрогнули в короткой улыбке. Снегирев перестал смеяться и теперь смотрел на Миролюбову, не мигая, будто они играли в переглядки.
   "Глупый, какой же ты глупый", -- говорили ее глаза.
   Кирилл вдруг испугался: внезапно ему показалось, что Миролюбова сильнее, чем он. Если смеешься в лицо противнику, это сбивает его с толку, потом выводит из себя. В конце концов, он либо сбегает с поля боя, либо терпит поражение, либо выдает в ответ реплику покрепче. Саша ничего такого не сделала. Она продолжала смотреть прямо в холодные льдины Снегирева и молчала. Глупый, глупый...
   -- Чего ты уставилась на меня? -- оскалился Кирилл. -- Сказать нечего? Беги домой! Пожалуйся папочке!
   Саша склонила голову на бок.
   Глупый, глупый...
   Она снова уткнулась в свои рисунки. Что она там набросала себе простым карандашом -- Снегирев не видел. Но ему вдруг показалось, что это не что иное, как его портрет. Кириллу захотелось сказать Саше что-нибудь до боли обидное, но он почему-то не мог подобрать нужных слов.
  
   Ветер гулял на остановке, прорываясь между прохожими. Теплый сентябрьский ветер, ласково поглаживающий волосы. Он принес запах осенней листвы и дыма. Подошел нужный автобус, почти полупустой. Саша, крепко прижимая к груди большую папку, шагнула внутрь, и двери захлопнулись за ней.
   Держась за поручни, Саша смотрела в окно и затылком чувствовала на себе взгляд Снегирева. Они всегда ездили в одном автобусе, только Саша выходила на три остановки раньше, чем Кирилл.
   Миролюбова не ошиблась. Ее неприятель удобно расположился на одном из сидений и не сводил глаз с жертвы. Кирилл никак не мог забыть этот совершенно равнодушный и в то же время так много значащий взгляд серых глаз.
   И вдруг Саша повернулась к нему лицом. Снова! Ее глаза налились темным цветом и уставились на Снегирева. Кирилл был готов провалиться сквозь землю -- он ненавидел, когда Миролюбова смотрела на него. Ему вдруг захотелось выпрыгнуть из автобуса. Снегирев насупился и отвел глаза, сделав вид, что ему интересно, что происходит за окном. Неожиданно он вспомнил слова Лизы, которая говорила, что Миролюбова влюблена в него. Эта мысль рассмешила Кирилла, и губы его расплылись в довольной улыбке.
   На следующей остановке в автобус хлынуло столько пассажиров, что Миролюбова затерялась среди них и исчезла из поля зрения. Но Кириллу хотелось видеть ее лицо, однако Сашу загородил собой какой-то мужик. Ее невозможно было разглядеть за ним. Над Кириллом нависла полная женщина с увесистыми сумками. Вместо того чтобы уступить ей свое место, парень отвернулся и сделал вид, что не замечает, каких мучений стоит этой бедной женщине держаться на ногах в душном автобусе. Кирилл забыл, когда он последний раз кому-то что-то уступал. Он вдруг почувствовал острую неприязнь к этой пассажирке. Чтобы отвлечь себя, он вынул из кармана куртки наушники и плеер и включил свой любимый рок, закрыв глаза, удобно устроившись на сидении...
   ...Кирилл едва не проспал свою остановку. До нее оставалось несколько метров, и красный свет задержал автобус на перекрестке. В салоне народу поубавилось. Исчезла та тетка с сумками, тот плотный мужчина, закрывший собой Миролюбову, да и сама Саша тоже уже давно вышла.
   Неожиданно взгляд Снегирева упал на красную папку, валявшуюся под ногами пассажиров, стоящих в проеме у окна. Кирилл не мог ошибаться: это была та самая красная папка, которую он несколько раз видел в руках у Миролюбовой. Казалось, вещь отчаянно сигнализировала ему, чтобы он подобрал ее.
   Выходя из автобуса, Кирилл быстрым движением схватил папку. На остановке Снегирев принялся рассматривать ее. Ну да, точно, это была папка Миролюбовой, еще и инициалы девушки красовались в правом верхнем углу. Кирилл усмехнулся, почувствовал, что в его руках что-то особенное, то, что дорого Саше. Он бесцеремонно заглянул вовнутрь папки и обнаружил там кучу всевозможных рисунков, сделанных Миролюбовой. Они были выполнены простым карандашом: портреты неизвестных Кириллу лиц, пейзажи, незаконченные зарисовки, натюрморты. Кирилл даже не подозревал, какое сокровище в понимании Саши он держит в своих руках. В его голове вспыхнула дикая и жестокая мысль -- теперь он знал наверняка, как заставить Миролюбову страдать.
  
   Она вошла в класс на перемене перед первым уроком. Лицо ее было бледнее, чем обычно. Она не заметила шума одноклассников, толпившихся возле учительского стола. Но стоило ей поднять глаза на доску, как Миролюбова застыла на месте, почувствовав, что внутри у нее все обрывается: на доске висели ее рисунки! Все они были обезображены черным маркером. На каждом листе красовалась какая-нибудь пошлость. И все это великолепие с ядовитой улыбкой комментировал подобно гиду в галерее Снегирев!
   -- Ого! А вот и сам автор! - выкрикнул он.
   Все обернулись и, глядя на Сашу, глупо захихикали.
   -- Смотри, Миролюбова, -- Кирилл ткнул ручкой в испорченный пейзаж, -- я подумал, что из этого получился бы неплохой портрет! Нравится тебе?
   Торжествуя, Снегирев подло ухмылялся в лицо своей жертве и чувствовал, что задел ее за живое. И он не ошибся.
   Впервые все увидели слезы на глазах у Саши. Она бросилась к доске, и Снегирев от неожиданности отскочил в сторону. Саша сорвала все испорченные рисунки и прижала их к груди, словно они ей были дороже всего на свете. В следующую секунду девочка бросила быстрый взгляд на смеющегося Кирилла: "За что?!" -- кричали ее глаза, наполненные влагой и отчаянием.
   Кирилл застыл на месте, почувствовав, как его изнутри прожигает взгляд одноклассницы. Парень нервно сглотнул. Он даже перестал улыбаться, глядя прямо в ее выразительные от слез глаза. Кирилл едва не сорвался от подкатившей к самому горлу волны гнева, но Саша уже развернулась и выбежала из класса. Снегирев стоял как вкопанный. Одноклассники не унимались, продолжая шуметь и обсуждать жестокую шутку Кирилла.
   -- Видели ее лицо? - смеялась Лиза. - Видели?
   -- Молоток! - Денис похлопал Снегирева по плечу, и тот натянуто улыбнулся.
   Кирилл вдруг почувствовал странное желание выскочить вслед за Миролюбовой и тут же резко одернул себя, не понимая, откуда в его голове могла взяться подобная мысль. Он снова и снова воспроизводил в памяти картинку, где она стоит против него. Ее губы дрожат, в глазах застыли слезы... Кириллу вдруг сделалось противно от шума и смертельно захотелось тишины. Ему казалось, что голова его сейчас взорвется от хохота одноклассников. Особенно раздражали непрекращающиеся издевки Лизы. Но тут прозвенел звонок, положивший конец этому жестокому представлению...
  
   Кирилл не мог, а может и не хотел объяснить себе, почему он так ждет возвращения Миролюбовой. Она не появлялась в школе всю неделю, но это, кроме Кирилла, никого не интересовало.
   Снегирева уже начинало бесить его странное состояние ожидания. Поначалу он делал вид, что гордится тем, как грандиозно унизил одноклассницу, но он действительно только делал вид. Колючий шарик время от времени прижимался к его сердцу, когда Миролюбова напоминала о себе тетрадкой для сочинений по русскому языку на учительском столе, пустой задней партой, которая бросалась в глаза при входе в класс, синим свитером, который Снегирев как-то увидел на семикласснице. Этот свитер был почти таким же, какой носила Саша.
   Миролюбова не приходила. В другое время Снегирев бы и не заметила ее отсутствия - она всегда была бесшумной, как тень, -- но теперь, всякий раз заходя в класс, Кирилл первым делом оглядывал задние парты: не появилась ли?
   К концу недели ему почти удалось освободиться от мыслей о Миролюбовой.
  
   В субботу в школе проходил Осенний бал. Это было условное название вечера с развлекательной программой и дискотекой.
   Кирилл, с тех пор как ему исполнилось шестнадцать, редко бывал в такие вечера в школе и предпочитал вместе с Синицыным и компанией друзей провести ночь в клубе, где работал брат Дениса. Но в тот вечер с клубом не повезло: брат Синицына заболел и не вышел на работу. От скуки друзья поплелись на школьную дискотеку. В темном зале, пока другие танцевали, компания сбилась в кучку у стены и презрительно смотрела на остальных, дергавшихся под ритм техно. Всем своим видом Денис и Кирилл демонстрировали, что такая тусовка их не интересует и что они уже вышли из того возраста, чтобы ходить на школьные балы.
   Рядом со Снегиревым в короткой джинсовой юбке вертелась Лиза. Пытаясь произвести на него впечатление, она непрестанно встряхивала своими шикарными волосами, небрежно и как бы невзначай поглаживала себя по плечу -- словом, открыто кокетничала с Кириллом, стараясь вызвать его интерес.
   -- Не хочешь потанцевать? - она бросила на Кирилла игривый взгляд.
   -- Нет, -- он даже не посмотрел в сторону девушки.
   Если бы Снегирев в этот момент взглянул на Лизу, он бы обнаружил в ее глазах проблеск досады. Спрятав это чувство под маской безразличия, Лунева быстрым движением схватила за руку Игоря, высокого белобрысого одиннадцатиклассника из их компании, и повела его за собой на танцпол, небрежно бросив при этом:
   -- Зато Игорь хочет танцевать! Правда ведь?
   Ей не нужен был ответ Игоря -- Лиза просто стремилась подчеркнуть свою независимость.
   -- Кир, тебе не кажется, что ты дурак какой-то? -- Денис хлопнул друга по плечу.
   -- В смысле?
   -- Упускаешь возможность! Мог бы запросто замутить с Луневой. Смотри, какая девочка. Выглядит ничуть не хуже тех, которых мы в клубе видим.
   -- Она хоть и выглядит как они, но опыта у нее никакого. А мне нужна постарше, поопытнее. А с малолетками делать нечего! Еще посадят.
   -- Тебе-то самому сколько?!
   -- Семнадцать. Ну и что? А кто даст?
   Денис заговорщицки захихикал, толкая друга в бок, и вдруг замолчал.
   -- Смотри, -- он даже присвистнул от удивления, -- или у меня глюки, или это...Миролюбова!
   -- Где?!
   Кирилл нашел ее глазами. Саша вошла в полутемный зал, освещаемый несколькими цветными прожекторами. Ее невозможно было узнать. Саша надела короткую юбку и блестящий топ. Хотя бедра у нее и были широкими, туфли на каблуках умело маскировали это, переключая внимание на стройные голени. Волосы вились крупными локонами и были убраны назад.
   -- Офигеть, -- только и мог произнести Синицын.
   Кирилл не говорил ни слова, силясь понять, что он чувствует, глядя на Миролюбову. Он хотел найти в ее глазах хоть чуточку тех эмоций, какие видел, когда испортил рисунки. И не находил. Он только заметил, что она немного стесняется своего внешнего вида и потому неестественно и неуверенно идет.
   Те, кто узнали в этой привлекательной и нарядной девушке Миролюбову, уже смотрели в ее сторону, не отрываясь: парни -- восхищенно, девушки -- с завистью. Одноклассницы придирчиво изучали ее со всех сторон, Саша не обращала на них никакого внимания и проходила мимо.
   Кирилл отмечал каждый шаг Миролюбовой и проклинал себя за то, что не в силах перебороть в себе интерес к этой девочке.
   -- Видели? -- рядом со Снегиревым появилась Лиза. - Ну и шмотки! И даже накрасилась. Прямо золушка на балу!
   -- Ага, только принца нет, -- кивнул Денис. -- Вообще-то, выглядит она круто, даже очень круто.
   Лунева стиснула зубы: она ревностно относилась к подобным высказываниям о других девушках. А тут комплимент Миролюбовой! Это ей-то?!
   -- А ты что скажешь, Кирилл? -- неожиданно поинтересовалась Лиза у Снегирева.
   -- Мне все равно!
   На самом деле Кирилл соврал. Если бы Лиза пришла на дискотеку в прикиде монашки, он бы нисколько не удивился этому, даже бровью бы не повел. Но Миролюбова... Кирилл боялся признаться самому себе в том, что ему нравится то, как выглядит Саша. Крупные локоны и короткая юбка... Снегирев уже начинал злиться на себя за подобные мысли, но не мог оторвать глаз от одноклассницы.
   -- Эй, Кирилл, не хочешь быть принцем? -- ворвалась в размышления Снегирева Лиза. -- Миролюбова смотрит на тебя.
   Саша действительно не сводила глаз со Снегирева, и их взгляды пересеклись.
   -- Ты о чем? -- буркнул Кирилл.
   -- Да так, просто. Она, наверное, для тебя старается.
   -- Ага! -- перебил ее Денис. -- Будет она ради Кира стараться! После того, что он ей утроил с ее рисунками?! Миролюбова теперь и близко его не подпустит!
   -- Кто тебе сказал?! -- неожиданно для самого себя выпалил Кир, которого задели слова друга. -- Почему?
   -- Ты, конечно, Кир, у нас весь такой неотразимый, -- ухмыльнулся Игорь, -- но Ден прав: ты вряд ли сейчас подойдешь с Сашке ближе, чем на сто метров.
   -- Я и не собирался подходить.
   -- С тобой эта золушка точно танцевать не будет! -- хохотнул Денис.
   -- Спорим?!
   Кирилл уже не мог контролировать свое самолюбие и не стерпел, когда услышал от друга эту фразу.
   -- Спорим! -- охотно согласился Денис.
   Друзья ударили по рукам, и Кирилл направился к ди-джею заказывать медленный танец. Он чувствовал, как в груди ворочается колючий шарик и не дает покоя сердцу.
   Лиза, наблюдая за поведением Кирилла, за его реакцией на слова Дениса, ощущала ненависть по отношению к Миролюбовой. Столько внимания -- и всё Саше, а ей, Луневой, самой красивой из всех девушек, -- ничего! И Снегирев вдруг подорвался пригласить Миролюбову на медляк, пусть даже и на спор! Ревность душила Луневу, но и в этот раз Лиза не подала виду, а только стиснула зубы и потащила танцевать Игоря, когда зазвучал медляк.
   -- Тебя можно пригласить? -- перед Сашей возник Кирилл.
   Девушка растерянно посмотрела на парня. Он не сводил глаз с ее бледного лица и искал во взгляде Миролюбовой обиду или злость на него. Но ни того, ни другого не находил, и это вводило Снегирева в недоумение.
   -- На танец?
   -- Ну да, -- кивнул он, -- так можно или нет?
   -- Да.
   Ответ ввел Снегирева в ступор. Парень совсем растерялся. Внезапно он почувствовал, что ему было бы легче проиграть спор, выслушать от Саши все, что она о нем думает, и уйти, довольствуясь тем, что сумел довести ее. Но Кирилл получил согласие!
   Снегирев неловко взял девушку за руку, неловко положил свои руки ей на талию и от волнения наступил Саше на ногу.
   -- Ты что, первый раз танцуешь? -- рассмеялась она, кладя свои тонкие кисти рук на плечи Кирилла.
   -- Н-нет, -- пробормотал он и вдруг, испугавшись своей растерянности, быстро перешел в наступление: -- А вот ты по-любому первый раз на дискотеке!
   -- Ну нет!
   -- Ну да! Никогда не видел, чтобы ты на них ходила.
   -- Неправда, в восьмом классе я была. День всех влюбленных, помнишь?
   -- В восьмом классе! -- передразнил Снегирев и вдруг, увидев обиженные глаза Миролюбовой, смутился. -- Ну ладно, забей! Я просто так сказал...
   Пока они танцевали, Лиза наблюдала за ними из объятий Игоря. Ей хотелось подскочить к Саше, оттолкнуть ее от Кирилла и на весь зал закричать: "Моё!"
   -- Ты что, бегаешь за Киром? -- неожиданно услышала она голос Игоря.
   -- Что? С чего ты взял?!
   -- Что я, по-твоему, дурак? Вижу же, как ты вертишься перед ним! Только у тебя ничего не получится! Ему надо девчонку постарше, поопытнее. И то на один день, не больше...
   -- Ты о чем? -- Лиза состроила удивленную мину. -- Неужели ты думаешь, что он мне нужен?
   -- Я же тебе сказал: я не дурак, -- Игорь помолчал, ожидая ответа от Луневой, но его не последовало. Тогда он добавил: -- Если хочешь, я могу заменить Снегирева.
   После этих слов Лиза вспыхнула ненавистью.
   -- Отойди от меня, придурок! -- она с силой оттолкнула от себя Игоря. Это привлекло внимание многих танцующих. Игорь ухмыльнулся вслед Лизе, которая с пылающими щеками выскочила в коридор.
   -- Что это она? -- спросила Миролюбова у Снегирева.
   -- Бесится, -- фыркнул он.
   Ему вовсе не хотелось отвечать на вопросы одноклассницы, и Кирилл с нетерпением ждал, когда же музыка остановится, а вместе с ней закончится и эта пытка.
   -- Почему ты пригласил меня танцевать?
   В этот момент, когда глаза ее смотрели на него, он не знал, что ответить.
   -- Просто... ты...ты сегодня очень красивая, -- это было первое, что пришло Кириллу в голову.
   Сказав так, он в ту же секунду жутко смутился, а потом и вовсе разозлился на себя. Он хотел было оттолкнуть Миролюбову, но, по непонятной ему причине, не мог. В ее больших глазах было и удивление, и радость, и еще что-то теплое, и шарик в груди впился в сердце Кирилла своими колючками. Кирилл не заметил, как медляк закончился. Он по-прежнему, не отрываясь, смотрел на Миролюбову.
   "У нее серые глаза, -- подумал парень, -- ну надо же! Я раньше никогда не замечал этого..."
   -- Спасибо, -- тихо произнесла Саша и сама отошла от Кирилла.
   Она удалилась в коридор, даже не обернувшись. Если бы Миролюбова сделала это, она бы увидела, что Снегирев стоит на месте как парализованный. Он не знал, что с ним происходит.
   Это событие активно обсуждалось на крыльце школы за раскуриванием сигарет. Снегирев, главный герой, нехотя отвечал на расспросы друзей.
   -- Интересно, ей получается пофиг, что ты все ее рисунки испоганил? -- Денис до сих пор чувствовал досаду из-за поражения.
   -- Откуда я знаю, -- пожал плечами Снегирев.
   От холодного ветра пальцы посинели. Кирилл вдруг подумал о том, что не видел Сашу, когда выходил из актового зала в вестибюль. Неужели она ушла?
   Кирилл покосился на Лизу -- она тоже стояла рядом и курила с каким-то изыском, явно подчеркивая свою взрослость и опытность.
   -- Всем привет! -- раздалось за их спинами.
   Снегирев не мог ошибаться: это был голос Миролюбовой. Но он сделал вид, что нисколько не удивлен ее веселому тону, почти флиртующему.
   -- Ого, какие люди! -- не удержался от язвительности Денис. -- Кир, по твою душу наверное!
   -- Чего тебе? -- спросил Снегирев, раздраженно глядя на Сашу.
   -- Кирилл, я тут подумала... Ты не мог бы меня проводить домой?
   Кирилл остолбенел. А она стояла перед ним, какая-то застенчивая и робкая.
   -- Ну всё, Кир, ты попал! -- заключил Игорь и расхохотался. -- Иди, проводи Золушку!
   -- Заткнись! -- прошипел Кирилл.
   -- Иди, проводи! -- Наклонившись к другу, Денис прошептал: -- Раз уж взялся спорить -- доводи до конца! -- и громко прибавил с издевкой: -- Когда останетесь вдвоем, не наделайте глупостей!
  
   Пока они ехали в автобусе, Саша не произносила ни слова, чувствуя себя крайне неловко. Снегирев отвернулся к окну, чтобы не смотреть на нее. Так странно было находиться с ней рядом, когда они могут случайно касаться друг друга плечами, он может совершенно случайно задеть ее коленом и в тот же миг почувствовать, как теплая волна прокатилась по всему телу. Он не хотел признаться самому себе, что ее взгляд вызывал в нем желание обнять ее.
   -- Спасибо, что не отказался проводить, -- прошептала Саша, наклонившись к нему. -- Я думала, мне придется одной добираться. У нас вечерами не очень спокойно.
   Он промолчал, но почувствовал, что доволен своим поступком.
   -- То, что ты сказал мне, было правдой?
   -- Что именно?
   -- Ну, когда мы танцевали... ты сказал... -- Саша от волнения теребила рукав куртки. -- Ты сказал, что я красивая...сегодня.
   Снегирев покраснел.
   -- Это правда, -- выдавил он из себя.
   Она смущенно улыбнулась и зачем-то полезла в карман куртки.
   -- У тебя что-то упало, -- Кирилл поднял с пола таблетки. -- "Акридилол"? Это что?
   -- Это... Так, ерунда.
   -- Ну, да, ерунда! Это таблетки от сердечной боли.
   -- Зачем тогда спрашиваешь? Откуда такие познания?
   -- Как-то покупал лекарства для своей тети. Вот и запомнил... У тебя больное сердце?
   -- С чего ты взял? -- вдруг нахмурилась Саша.
   -- Если ты носишь в кармане "Акридилол"...
   -- Это не мои... Это мамины.
   -- Ясно. А почему ты тогда на физру не ходишь?
   -- Ну, вот так, не хожу и все. У меня освобождение.
   -- Значит, ты все-таки болеешь.
   -- Ничем я не болею, -- громко возразила Саша, и стало понятно, что у нее больше нет желания говорить на эту тему. -- Я болела... давно. Теперь все в порядке, а освобождение по-прежнему есть.
   -- Ясно, -- Кирилл отвернулся к окну.
   Он подумал, что ей совершенно не идет, когда она сердится.
   Они шли через парк, мимо побеленных тополей с желтеющей листвой. Кирилл шагал впереди, стараясь придать уверенности своей походке. Саша отставала от него на пару метров. Снегирев специально шел быстро, чтобы не отвечать на вопросы Миролюбовой.
   -- Подожди, -- Саша остановилась и обернулась, прислушиваясь. -- Ты это тоже слышишь?
   -- Может, пойдем уже, а?
   -- Нет, подожди, там, кажется, кто-то мяукает.
   -- Где? Я ничего не слышу!
   -- Я вижу его!
   Она быстрым шагом направилась к одному из старых тополей. Снегирев и сам теперь услышал, как кто-то по-кошачьи звал на помощь. Это был маленький черный котенок с белой грудкой. Кончик хвоста у него тоже белел, будто его, как кисточку, слегка обмакнули в банку с краской.
   -- Потерялся? -- Саша осторожно взяла котенка на руки. -- Тебе надо в тепло.
   -- Еще скажи, что ты его к себе возьмешь, -- недовольно буркнул Кирилл.
   -- Конечно, возьму! Здесь полно собак. Они разорвут его и всё. Или он попадет под машину. Или с голоду умрет. Его, наверное, выбросили из дома.
   -- Слушай, в городе полно бездомных кошек! Если каждую подбирать, можно открывать свой приют для животных. Всех ведь не спасешь!
   "Надо же какая, прямо святая!" -- раздраженно подумал он.
   Саша больше ничего не сказала и пошла вперед, оставляя позади Кирилла. Он смотрел ей вслед и не понимал, отчего ему хочется бежать за ней.
   -- Подожди, -- Снегирев догнал девушку, -- я ведь все-таки провожаю тебя.
   -- Я знаю.
   Котенок, которого Саша сунула к себе под куртку, довольно урчал, но вертел своей маленькой черной головкой, озираясь по сторонам, еще не понимая, куда его несут. Глаза его новой хозяйки теперь сияли воодушевлением. Она загадочно улыбалась.
   -- Можно, я понесу его? -- неожиданно спросил Кирилл.
   Саша остановилась, расстегнула куртку, после чего котенок благополучно переместился за пазуху к Снегиреву и тут же вцепился коготками в рубашку.
   -- Как ты его назовешь?
   -- Я не знаю, мальчик это или девочка.
   -- Значит, нужна универсальная кличка. Как тебе Домино?
   -- По-моему, я где-то уже слышала ее. Кажется, так звали какую-то собаку!
   -- А какая разница? Один мой знакомый назвал своего пса Барсиком.
   Саша рассмеялась.
   Кирилл стоял напротив и смотрел в серые, потемневшие от радости глаза, которые вновь преобразили ее лицо. Неожиданно Снегирев поймал себя на мысли, что ему хочется поцеловать ее. Но тут же прогнал это желание и даже нахмурился: это же Миролюбова! Как можно целовать Миролюбову?!
   -- Что такое? Если он царапается, давай его обратно.
   -- Не, нормально. Просто я... я немного замерз. Пойдем?
   -- Можешь зайти к нам. Я налью тебе чаю, и ты согреешься.
   -- Не надо.
   Снегирев старался сдерживать себя. Впервые в жизни ему не хотелось говорить ей грубостей. Впервые ему не хотелось бежать от ее взгляда. Он увидел в Сашиных глазах то, чего не видел никогда, и теперь с уверенностью мог сказать, что далеко не безразличен ей.
   -- Идем, -- сказал Кирилл.
   Скоро все закончится. Он проводит ее до подъезда, она заберет котенка и... И что дальше?
   -- Ты думал о том, куда будешь поступать после школы? -- неожиданно поинтересовалась она, вырвав Кирилла из его размышлений.
   -- Не знаю. Куда-нибудь да примут. А ты?
   -- Я решила в Институт культуры. Буду художником-оформителем.
   Саша сказала это, и в голове у Кирилла возник тот ужасный эпизод, когда он при всем классе унизил Миролюбову, испортив ее рисунки. Уже не колючий шарик -- что-то другое заерзало внутри у Снегирева, он даже предположил, что совесть, но старался не думать об этом.
   -- Так нельзя, надо знать, чего хочешь добиться в этой жизни. Тебе ведь нравится заниматься чем-то?
   -- Наверное.
   -- Ты подумай. Время еще есть. Я помню, как в восьмом классе ты участвовал в олимпиаде по физике.
   -- И что?
   -- Ты еще тогда занял второе место. Ты ведь не просто так участвовал?
   -- Откуда тебе знать? Может, и просто так...
   -- Нет, я думаю, что тебе нравится этот предмет. У тебя по нему единственная пятерка, не считая физкультуры и ОБЖ.
   -- Ну, и что? К чему ты это мне говоришь?
   -- Я к тому, что ты можешь учиться лучше, если захочешь. Раньше ты был твердым ударником...
   -- Ты что, следишь за мной?! -- взорвался Кирилл.
   Он почувствовал, что зря повысил голос. Он не хотел делать этого, но познания Саши напугали его. Казалось, она знает о нем все, а он идет рядом с человеком, чей мир для него закрыт совершенно.
   Минуту они шли молча. Саша даже ускорила шаг, и Кириллу пришлось поспевать за ней. Кто знает, возможно, он бы развернулся и ушел прямо сейчас, если бы не котенок, мурлыкающий за пазухой.
   -- Ладно, забудь, -- примиряюще сказал Кирилл, первым нарушив молчание.
   У него язык не повернулся сказать "извини".
   -- Все нормально, -- тихо ответила Саша.
   -- Просто я не люблю, когда лезут ко мне в душу, понимаешь?
   -- Понимаю. Мы почти пришли.
   Он проводил ее до самой двери, побоявшись, что в подъезде с ней может что-нибудь случиться.
   -- Если хочешь, то можешь зайти, -- повторно пригласила она, -- мама хотела испечь пирог...
   -- Не, я пойду, -- замялся Кирилл, которому вдруг захотелось попасть внутрь квартиры, -- уже поздно. Мне потом придется добираться пешком... это долго.
   -- Хорошо.
   Ее губы чуть посинели, глаза по-прежнему блестели, и это было еще более заметно при свете. Снегирев нервничал, чувствуя, что Миролюбова ждет романтического завершения вечера.
   -- Я... я пойду...
   -- Подожди, -- она быстро подошла к нему и поцеловала в щеку, -- спасибо, что проводил.
   -- Не за что, -- растерянно пробормотал Кирилл.
   -- Тогда до понедельника.
   -- Да...
   Она вместе с котенком исчезла за дверью, а Снегирев так и стоял на месте, не понимая, что произошло с ним в ту секунду, когда ее губы коснулись его щеки.
   До своей остановки он шел пешком. В автобусе думается всегда плохо, отвлекаешься на пассажиров, да и вообще в голове стоит какой-то шум. Пешком ходить приятнее. Поэтому Кирилл не стал дожидаться своего маршрута. Всю дорогу он думал о Саше. Ему казалось, что за то время, когда они стояли перед дверью ее квартиры, он запомнил абсолютно все черты ее лица, даже самые мелкие. Кирилл до сих пор чувствовал ее присутствие. Будто они и не прощались вовсе, и сейчас она продолжала следовать за ним. Нужно только обернуться... Кирилл посмотрел назад -- разумеется, там никого не было.
   Интересно, о чем сейчас думает она? Наверняка, рассказывает матери, что ее впервые в жизни провожал парень! Ха-ха! Миролюбову провожал Снегирев! Если рассказать об этом парням, они будут долго ржать...
   Колючий шарик прижался к сердцу. Нет, он ничего не скажет друзьям. Им незачем знать об этом. Пусть все останется так, как есть. В понедельник она придет в школу, и все снова встанет на свои места.
  
   Она не пришла в понедельник. И во вторник тоже. Из-за того, что Снегирев постоянно думал о Саше, он стал рассеянным, несобранным. Денису приходилось дважды повторять сказанное, и это его сильно раздражало. Он пытался вытащить друга из вакуума, в котором тот пребывал, но тщетно.
   -- Ты чего? Это из-за Миролюбовой, что ли? -- выпытывал Синицын у Снегирева.
   -- Нет, ты что! Я так... не выспался...
  
   ...Он стоял поодаль от оградки и боялся подойти к свежей могиле, боялся взглянуть на фотографию на кресте и признать то, что ее больше нет.
   Когда Мария Викторовна, бледная, с красными глазами вошла в класс и сказала, что в воскресенье Саша Миролюбова умерла от сердечного приступа, никто из учащихся 11-ого "А" не мог в это поверить. О том, что у нее слабое сердце, было известно давно. Поэтому она имела освобождение от физкультуры...
   Кирилл поднял глаза к ярко-голубому небу. Как странно, как нелепо уйти из жизни, когда листва деревьев только-только начала покрываться золотом, когда в воздухе витает такой волнующий пряный запах осени, когда солнце отдает свое последнее тепло... Отчего так невыносимо больно вспоминать глубокий взгляд серых глаз и чувствовать, как колючий шарик прижимается к сердцу, вызывая нестерпимую боль?
   Мария Викторовна, классная руководительница, вытирала глаза, глядя на могилу. Одноклассники Кирилла стояли в молчании, но на их лицах не было ни скорби, ни тоски. По многим было видно, что они хотят уйти, но ради приличия нужно стоять столько, сколько потребуется. К Снегиреву приблизился Синицын и прошептал:
   -- Не выношу всего этого. Скорее бы уже свалить отсюда!
   Кирилл промолчал, силясь не сказать в адрес друга что-нибудь грубое.
   Через пару минут все покинули могилу Саши. Только Мария Викторовна осталась стоять за оградкой. Остальные направились к выходу. Справа и слева до Кирилла доносились разговоры, но никто не говорил про смерть Саши. Снегиреву вдруг показалось, что он совершенно не знаком с этими людьми.
   -- Парни, погнали в пятницу в клуб! -- предложил Денис. -- Ты как, Кир, идешь? -- и он хлопнул друга по плечу.
   -- Не до клуба! -- дернулся Снегирев и быстро пошел вперед, оставив позади недоумевающего Дениса.
   -- Эй, ну ты че?
   Кирилл даже не оглянулся. Ему стало противно находится в обществе тех, для кого смерть человека не значила ровным счетом ничего. Будто бы Миролюбова и не умирала, будто бы они сходили на кладбище как на выставку, будто бы вместо сердец у них ничего нет.
  
   Пару дней его не видели в школе. Одни думали, что он болеет, другие -- прогуливает. Но Синицын подозревал, что отсутствие лучшего друга каким-то образом связано со смертью Миролюбовой.
   В пятницу он наконец пришел. Тяжело вздохнув, Снегирев сел за парту, выложил свои тетради. Денис, наблюдавший за его действиями, нерешительно поинтересовался:
   -- Все нормально?
   -- Нормально, -- буркнул Кирилл.
   -- Точно?
   -- А что, должно быть ненормально?
   -- Ладно, не злись...
   -- Я и не злюсь.
   Денис не знал, о чем говорить с ним, и как бы между прочим сказал:
   -- Мы тут вечером с Костяном и Игорем в клуб идем. Ты с нами?
   -- Я приду.
   -- Ну, тогда часам к десяти подходи к Костяну. Мы там все собираемся.
   -- Ладно.
   Договорившись насчет клуба, Кирилл никуда не пошел. Напрасно друзья звонили ему на мобильный -- Снегирев отключил телефон. Он лежал на диване в своей комнате и думал о том вечере, когда в последний раз видел Сашу. Кирилл несколько раз проматывал в голове тот момент, когда она смотрела на него блестящими серыми глазами и широко улыбалась. Он вспоминал ее походку: Саша всегда ходила неторопливо, движения ее были плавными, женственными. Снегиреву стало казаться, что даже этот дурацкий старый свитер и потертые джинсы, изношенные кроссовки, сумка, с потрескавшимися ручками, местами аккуратно зашитая -- всё это было частью ее неповторимого образа.
   Он закрывает глаза и видит ее, сидящую за партой. Она снова что-то рисует, ее длинные тонкие пальцы держат простой карандаш. Ее волосы неизменно собраны в хвост на затылке. Она сутулится, наклоняется ближе к листку, словно не видит то, что пытается изобразить.
   -- Кирилл, решишь домашнюю задачу? -- слышит Снегирев голос Анны Семеновны.
   -- Нет, -- нагло ухмыляясь, отвечает Кирилл.
   -- Саша, а ты сможешь?
   -- Да, -- звучит тихий голос Миролюбовой.
   Он наблюдает за тем, как крошится мел в руках Саши, как она медленно пишет решение на доске. Сухой тряпкой она стирает ошибки, и белые пылинки мела, кружась в солнечном свете, оседают на ее свитере. Она все решила совершенно правильно и получила заслуженную пятерку. Снегирев провожает ее взглядом, когда она возвращается на свое место.
   Кирилл представил себя рядом с Сашей.
   "Если бы мы встречались, каким бы я был? Каким бы она хотела видеть меня?"
  
   В понедельник Денис набросился на Кирилла с расспросами перед уроком химии. Но тот упрямо молчал, не произнося ни звука. Что-то изменилось во взгляде Снегирева. Его задумчивость раздражала и пугала Синицына. Не добившись от друга объяснений, он оставил его.
   -- Снегирев, ты не хочешь решить задачу? -- спросила Анна Семеновна.
   -- Хочу.
   Весь класс удивленно уставился на Кирилла. Он встал, подошел к учительскому столу и взял кусочек мела. Повертел его и заскрипел им по зеленой доске, медленно записывая решение домашней задачи. Он даже не пользовался тетрадью, потому что помнил все наизусть. Анна Семеновна следила за процессом, сдержанно улыбаясь. Одноклассники Снегирева замерли и также наблюдали за ним, силясь понять, что стряслось с парнем, который ненавидел химию и уже давно не готовил домашние задания.
   -- Ну, что ж, -- Анна Семеновна взглянула на решение поверх очков и кивнула головой в знак согласия, -- все правильно. Ты меня удивляешь... Сегодня все на "отлично". Может, ты и теорию выучил?
   -- Разумеется, -- и он вкратце пересказал заданный на дом параграф.
   Анна Семеновна была в полном восторге от его познаний, но хвалить особо не стала, а только сказала:
   -- Ну, вот, можешь, когда хочешь, -- и с полной уверенностью нарисовала в журнале пятерку напротив фамилии Кирилла.
   -- Ну ты... Не ожидал... -- протянул Денис, когда Кирилл вернулся на свое место. -- Ты химию полюбил, а?
   Кирилл ничего не ответил. Снегирев никому не хотел открывать свой маленький секрет -- он решил стать таким, каким бы его хотела видеть Саша.
   А она наверняка бы не разрешала ему курить. Снегиреву было трудно отказаться от сигареты, но желание измениться, стать лучше ради нее победило вредную привычку.
   Он вспоминал, какие книги она любила читать, и покупал тех же авторов. Бился над тем, чтобы понять их, не понимал, забрасывал книгу, но потом снова открывал, читал те же страницы и уже потихоньку вникал в содержание.
   Помимо этого он набрал литературы по физике и стал усиленно заниматься, представляя себе, как бы Саша гордилась им, поступи он на физический факультет.
   Снегирев тайно залез в классный журнал и узнал домашний и мобильный номера телефонов Миролюбовой. Он отправлял ей сообщения, воображая себе, с какой радостью она могла бы читать их.
   В своих мечтах Кирилл придумал продолжение того вечера. Он бы не отказался от чая с пирогом и познакомился бы с ее мамой. Саша показала бы ему свою уютную комнату.
   "Наверное, у нее все стены обклеены рисунками...."
   Ему пришлось бы добираться домой пешком, но идти было весело. То ли согревал тот чай с лимоном, который он пил на кухне у Миролюбовых, то ли мысли о Саше.
   И в воскресенье он бы первым набрал ее номер, позвонил бы, поинтересовался, как поживает Домино.
   С этого бы все и началось...
  

3

  
   Он все также смотрит в потолок.
   Она не могла умереть.
   Не могла, потому что нужна ему теперь, потому что никогда его жизнь не была более реальной, чем сейчас.
   Словно во сне Кирилл берет в руки телефон и набирает ей сообщение: "Мне так плохо без тебя. Я скучаю..." Он уже не понимает, что постепенно сходит с ума. Писать сообщения умершей -- разве не сумасшествие?
   Кирилл закрывает глаза и чувствует, как его ресницы намокают. Колючий шарик впивается в сердце так, что хочется кричать от боли.
   Внутри все подпрыгнуло, когда на телефон пришло сообщение: "Я тоже скучаю..."
   Кирилл выронил мобильный. По телу побежала волна дрожи. Горячей ладонью он закрыл себе глаза.
   Возможно ли?!
   В его голове завозились совершенно бредовые мысли: что если жива, что если она не умирала, и все, что случилось, было ужасным сном?
   А вдруг вся его жизнь до нее была сном, а настоящая начинается только сейчас?! Нет, бред, какой страшный бред!
   Со слабой надеждой, пульсирующей вместе с сердцем, он отправил второе сообщение: "Как ты? Мне хочется обнять тебя". С быстротой хищного зверя он хватает телефон, когда получает ответ: "Мне хочется быть рядом с тобой".
   Кирилл бросил мобильный на диван и, вскочив, стал нервно ходить по комнате из стороны в сторону. Его трясло от страха и волнения. Потом он снова кинулся к телефону, перечитал оба сообщения и упал на диван, уткнувшись лицом в подушку. С силой сжимая рукой ее край, он пытался зарыдать, но не мог. Ему казалось, что так будет легче. Из-за того, что не было слез, Кирилл чувствовал, как горечь разъедает его сердце изнутри.
   Кто отправляет эти сообщения? Кто смеет издеваться над ним сейчас?
   Кирилл решил выяснить это.
  
   ...Он проклинал себя за то, что не поехал на лифте. Так он быстрее бы оказался на месте, и не нужно было бы подниматься по лестнице, где каждая ступенька дается ему с таким трудом, и причиной этому -- страх. Он боялся разочарования, которое заставит колючий шарик больно резануть по самому сердцу. Разочарования, когда она не откроет дверь. И это неизбежно. Потому что ее нет. И никогда не будет.
   Тогда зачем он сейчас медленно поднимается к квартире, где она жила? Зачем напрасно мучить себя?
   Он уже стоит перед дверями и не решается нажать на кнопку звонка. Это стоит ему огромных усилий. Позвонив в дверь, Кирилл хотел убежать, но ноги стали ватными и не слушались. Послышались шаги, и Снегирев затаил дыхание.
   Дверь открыла невысокая женщина, с худым серым лицом. Ее глаза провалились, под ними были большие темные круги. Равнодушно она спросила:
   -- Вам кого?
   Кирилл не мог сказать ни слова. Он стиснул зубы, не решаясь начать разговор о Саше.
   Они стояли друг против друга, обмениваясь тяжелыми взглядами. Наконец, губы женщины расползлись в измученной улыбке. Она будто поняла, кто перед ней, и, распахнув двери, тихо сказала:
   -- Входи.
   В слабоосвещенном тесном коридорчике пахло старой мебелью и свежими картонными коробками, которые были расставлены всюду. Одни вещи были уже упакованы, другие -- валялись или стояли на полу. На стенах висели старые желто-зеленые обои, местами выцветшие, местами потемневшие. Хозяйка щелкнула выключателем, и над головой Кирилла вспыхнул маленький аккуратный плафон, освещая все вокруг.
   -- Вера Сергеевна, -- представилась женщина. -- А ты, наверное, тот самый друг Саши?
   -- Да, -- в полной растерянности выдавил Кирилл.
   Вера Сергеевна грустно кивнула, и Снегирев увидел, что она едва сдерживает слезы.
   -- Она много рассказывала о тебе.
   -- Обо мне?
   -- Да.
   У него все внутри сжалось. Что могла рассказывать о нем Саша? Разве только то, что он всегда издевался над ней, травил на нее одноклассников! Кирилл почувствовал себя так отвратительно, что захотелось сбежать из квартиры Миролюбовых немедленно.
   -- А что она рассказывала обо мне? -- осторожно полюбопытствовал Кирилл, приготовившись услышать худшее.
   -- Только хорошее, -- грустно улыбнулась Вера Сергеевна, -- говорила, что любишь физику, общительный...
   -- Ну, да, -- пробормотал Кирилл и стиснул зубы.
   Возникла неловкая пауза. Ни хозяйка квартиры, ни Снегирев не знали, о чем еще спросить друг друга. Он боялся начать разговор о Саше, о странных телефонных сообщениях, чувствуя, что любое упоминание о дочери наносит раны материнскому сердцу.
   -- Вы переезжаете? -- наконец, спросил Кирилл.
   -- Да. К сестре в Нижний Новгород. Здесь меня больше ничего не держит... -- она тяжело вздохнула. -- Когда Андрей умер... от сердечного приступа... Саше ведь тогда было только четыре годика. Мне казалось, что жизнь лишилась смысла, что жить больше не зачем. А ведь она, -- Вера Сергеевна всхлипнула, -- это она вернула меня. Помню, я лежала на кровати, смотрела в потолок и хотела умереть. Мне ничего не надо было. И вдруг чувствую: легла со мной рядом на кровать, обняла маленькими ручками и дышит в шею. "Не плачь, мама", -- говорит. А сама тоже тихонько плачет. Я тогда вскочила, обняла ее, прижала к себе. И так жить захотелось... Я думала, никто у меня ее не отнимет. У нее, как у Андрея, глаза были серые. "Это мне от папы достались такие глаза"... -- плечи Веры Сергеевны задрожали. -- Видимо, не только глаза... Ведь лечилась же, уколы, таблетки... А в больнице сказали, что умерла из-за приступа ишемии. Какая-то внезапная коронарная смерть...
   -- Мне важно знать, -- сказал Кирилл, -- но я не знаю, с чего начать... Я отправлял Саше сообщения. Сегодня. И приходил ответ. Я не знаю, что думать... Кажется, мне надо лечиться...
   -- Если так, то и мне тоже, -- тут Вера Сергеевна заплакала. -- Прости, прости меня ради Бога, Кирилл! Не знаю, что на меня нашло. Это я ответила на твое сообщение... Прости меня...
   Он не мог вынести горя этой женщины, но подошел к ней и обнял. Вера Сергеевна прижалась к нему, громко всхлипывая.
   ...Они сидели на кухне и пили чай. Кирилл не притронулся к сладкому, которое предложила ему хозяйка. Горячие края кружки обжигали губы. Кирилл думал о том, что из этой кружки Саша пила по утрам чай. Она, наверняка, сидела на этом самом месте, делала маленькие глоточки и думала о нем, о Кирилле.
   Кухня была тесной, но очень уютной. Потягивая чай, Кирилл смотрел на рисунок на стене. Там был изображен морской пейзаж -- зеленый остров в море. Удивительно красиво и правдоподобно было нарисовано небо.
   -- Это Сашина работа, -- сказала Вера Сергеевна. Голос ее по-прежнему дрожал, но женщина изо всех сил старалась держать себя в руках. -- У нее в комнате все в рисунках. Показать?
   Хозяйка оставила его наедине с миром Саши. Он стоял посреди маленькой чистой и светлой комнаты. Мебели было немного: кровать с зеленым покрывалом; старый книжный шкаф коричневого цвета и стеклянными дверцами; книжные полки, заставленные книгами и учебниками; письменный стол у окна и пара стульев. Стены были обклеены старыми голубыми обоями. Из-за многочисленных рисунков, развешенных всюду, комната выглядела теснее. Кириллу показалось, что ее хозяйка по-прежнему живет здесь, что она вышла на какое-то время и сейчас вот-вот должна вернуться. Все вокруг было странно знакомым, словно Кирилл уже бывал в комнате Саши.
   Он подошел к письменному столу и сел за него, чувствуя легкую дрожь во всем теле. Тут лежали школьные тетрадки и учебники, краски, цветные карандаши, эскизы рисунков, которые Саша не успела закончить. Ее почерк, серые карандашные штрихи, сделанные ее рукой, страницы книг, которые листала она, -- он закрыл глаза, представляя Сашу, сидящую за письменным столом. Потом Кирилл осторожно открыл один из ящиков и нашел в нем тонкую тетрадку с наклейкой в виде мультяшного мышонка. Он пролистал тетрадь, которая содержала в себе слова песен, стихи, афоризмы, рисунки, сделанные Сашей. Дойдя до середины, Кирилл наткнулся на дневниковые записи.
  
   Седьмое сентября
   Сегодня случилось ужасное. Вернее, ужасное случилось еще вчера, когда я потеряла свои рисунки. А сегодня я увидела их на доске. И у меня сердце упало, потому что Кирилл все испортил. За что он ненавидит меня? Что я ему сделала? Я не хотела, чтобы он знал о моих чувствах к нему, но он уже догадывается. И делает все назло. От этого только больнее. Я схватила все рисунки и убежала с уроков. Как было больно... Не помню, как я оказалась на набережной. Я стояла у перил и смотрела на реку. Я прихожу сюда, когда у меня тяжело на душе. Просто стою и смотрю на воду. И так легко становится. На воде видны отражения облаков и солнца. Кажется, будто это небо на дне реки. Все переливается, блестит... И уходить совсем не хочется. Так бы стоять рядом с ним, держать его за руку...
  
   Одиннадцатое сентября
   Я боялась, что все это только сон. Он танцевал со мной, он провожал меня домой, и на прощание я поцеловала его. Нет, не в губы! Просто дружеский поцелуй... Но если бы он знал, как меня трясло после того, как я закрыла за собой дверь. Внутри все кипело! Вот сейчас сижу за столом, вспоминаю его растерянный вид и глупо улыбаюсь. Жаль, что он не зашел к нам на чай.
   Как хорошо, что я сходила на этот вечер. Мама не хотела отпускать меня из-за недавнего приступа. Но я все-таки упросила ее и пошла. Ради Кирилла. Я больше не сержусь на него за то, что он сделал с моими рисунками. Я его простила... Простила еще тогда, когда он при всем классе смеялся мне в лицо.
   Сегодня мне казалось, что я нравлюсь ему. Он был так растерян. А еще мы подобрали котенка, и Кирилл назвал его Домино. Он теперь лежит на стуле и мурлыкает.
   Не могу дождаться понедельника, когда снова встречусь с ним. Все должно измениться. Я чувствую это.
  

4

  
   Вера Сергеевна огорчилась, когда он сказал ей, что должен идти. На прощание она крепко обняла его. По ее бледному лицу катились слезы.
   -- Спасибо за то, что ты был рядом с Сашей, и за все то, что ты сделал для нее.
   Сердце Кирилла так и заныло после этих слов. Вера Сергеевна даже не знала, сколько боли он причинил ее дочери. И теперь уже никогда не узнает -- Кирилл сложил тетрадку Саши пополам и спрятал в глубокий внутренний карман своей куртки.
   -- Я бы хотела попросить тебя, -- мама Саши освободила гостя от объятий. -- Ты не мог бы позаботиться о Домино?
   Кирилл кивнул.
   -- У моей сестры аллергия на кошачью шерсть. А так он будет в надежных руках. Я знаю, он будет напоминать о ней. Возможно...
   -- Всё в порядке, -- перебил ее Кирилл. -- Давайте его мне.
   Вера Сергеевна ушла в комнату и вернулась уже с Домино. Котенок охотно переместился за пазуху к Кириллу, будто давно ждал своего нового хозяина.
  
   ...Кирилл стоял на мосту и смотрел на воду. Его сердце было спокойно. Маленькие слезинки щекотали щеки и подбородок. Но теперь он знал, что Саша простила его. И Кирилл просто разглядывал облака, отражающиеся в реке. Солнце слепило мокрые глаза. Кирилл вытер слезы и прислушался: Домино довольно урчал, согревая грудь хозяину.
   Кто-то глубоко вздохнул рядом, прислонившись к перилам. Кирилл повернул голову и встретился взглядом с Леной. Вместо приветствия она слегка кивнула головой. Кирилла даже не раздражало ее присутствие. Ему было все равно, откуда она появилась тут, и он молча смотрел в воду.
   -- Давно ты здесь? -- спросила Лена.
   -- Нет. Минут пять...
   -- Здесь красиво.
   Кирилл чувствовал, что она не знает, о чем с ним можно говорить. А Лена чуть свесилась через перила и тоже поглядела вниз.
   -- Смотри, -- она указала на воду, -- здорово, правда? Как будто небо на дне реки. И вода такая прозрачная...
   -- Угу, небо, -- чуть слышно произнес Кирилл и слабо улыбнулся.
   Он посмотрел на Лену -- она по-прежнему заворожено глядела на реку -- и вдруг почувствовал, что несказанно рад встрече с ней.
   -- Давай пройдемся, -- предложил Кирилл, отходя от перил.
   -- Давай. А кто у тебя там, под курткой?
   -- Котенок.
   Кирилл представил Лене своего курточного пассажира.
   -- Как его зовут?
   -- Домино.
   Они медленно шли по набережной. Лена, улыбаясь, поглядывала на котенка, и Кирилл заметил, как сияют от радости ее глаза.
   -- Хочешь мороженого?
   -- Хочу, -- сказала Лена. -- Эскимо с орехом.
   -- Я знаю...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   17
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"