Нейтак Анатолий Михайлович : другие произведения.

Миры Пестроты 5 (сборник)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это -- сборник повестей и рассказов, относящихся к циклу "Миры Пестроты". В настоящий момент состоит из повести "Унесённая Потоком" и повести "Проклятый" (пока только начало). Обновления выкладываются отдельно.
    Версия от 11.10.11 г.


Миры Пестроты 5

(повести и рассказы)

История первая: унесённая Потоком

   - Но ведь волшебство, - несмело говорит она, - это... это чудо.
   Выпростав ладонь, Лореана гладит её по золотоволосой головке.
   - Если хорошо потрудиться, - отвечает она, - то будет чудо.

О. Онойко "Некромантисса"

   Если не напоить его кровью, чудо оказывается ненастоящим.

О. Шумилова aka Solali "Эхо войны"

   Одно из немногих мест Дороги Сна, хранящее относительную неизменность, потому что так угодно его хозяину, зовётся Сердцем Туманов. Снаружи оно укрыто тысячью мглистых пологов разного рода и обличья, которые дали этому месту имя - и не так-то просто найти в туманах верный путь, не заплутать, не потеряться, не сгинуть.
   Внутри же Сердца Туманов никакого тумана нет. Обиталище Функционала по прозванию Мастер Обменов более прочего похоже на большую сумрачную пещеру. Пределы её ведомы ему одному. Больше того: пределы эти ему покорны, и могут сокращаться либо раздвигаться по его желанию. Столь же изменчив облик самого Функционала. Впрочем, чаще всего предстаёт он своим гостям и клиентам как огромный паук. Глаза его, не кажущиеся такими уж большими на фоне головы и туловища, имеют размер крупных суповых тарелок, ноги подобны брёвнам, а Сила обволакивает, усыпляет, незаметно проникает внутрь и растворяет волю.
   Впрочем, далеко не каждого способна покорить эта Сила.
   Схетта, дочь высшей Сьолвэн, похожая на сгинувшую по воле риллу Ниррит Ночной Свет и жена Рина Бродяги, оказалась одной из таких. Непокорных. Когда Мастер Обменов прекратил испытывать её стойкость тенётами своей воли, открыв при этом течениям Дороги Сна, она сумела удержаться на краю распада. Найти собственное, не навязанное равновесие.
   И сказала:
   - Благодарю тебя, щедрый хозяин. Теперь я воистину готова говорить о плате за твою внимательную, хотя и небескорыстную... заботу.
   - Тогда говори, - отозвался Мастер Обменов устами "переводчика".
   Последний служил наглядным примером того, что может случиться с должниками этого Функционала. Уже много столетий "переводчик" - желтоглазая птицеподобная химера, отчасти похожая на человека - не имея ни собственной воли, ни памяти, ни конечностей (аккуратно отъеденных), висел в коконе из паутины неподалёку от Мастера Обменов, лишённого собственных органов речи, и озвучивал реплики своего хозяина.
   - Назову вещи своими именами. До поры ты ограждал меня от влияния Дороги, и за это я благодарна тебе. Но вместе с тем ты пытался взять меня под контроль, и это существенно снижает меру моей благодарности. В твоей сути не заложено бескорыстие. В моей сути не заложено ни одной из форм подчинённости.
   - К чему ведёшь ты свою речь?
   - К простому вопросу. Ты хочешь моей службы?
   - Да.
   Схетта вскинулась, ярче блеснув серебром глаз. Качнулись локоны, скорее полночно-синие, чем иссиня-чёрные.
   - Что ж. Не желая прослыть неблагодарной, я сослужу тебе трижды. По собственной воле сослужу, не под принуждением. Но предупреждаю заранее: будь осторожен! Ибо служба моя может оказаться для тебя небезопасной.
   Мастер Обменов заскрипел - и недовольно, и иронически. А "переводчик" сообщил:
   - Посмотрим, стоит ли мне заранее благодарить за столь щедрый дар, как это предупреждение... куда ты? Мы не договорили!
   - Я спешу послужить тебе, как положено всякому хорошему должнику.
   - Но мы ещё не обсудили, какую службу ты должна мне сослужить!
   - Ты не спрашивал меня, чего я хочу. А я не спрашиваю тебя, чего хочешь ты.
   В рухнувшей тишине драгоценным золотым колокольчиком прозвенел смех леди Стойкость.
   До этого она лишь молча наблюдала за этой сценой вместе с парой других Завершённых: лордом Печаль и леди Одиночество. Особый привкус её смеху придавало дополнительное обстоятельство: однажды леди Стойкость оказалась недостаточно осторожной и попала в число должников Мастера Обменов. Поначалу свой лук по имени Разящий Тысячи пришлось ей оставлять в Сердце Туманов, как залог исполнения долга. И даже теперь, вернув себе Разящего, она оставалась обязанной Мастеру Обменов. Она, коронованная Завершённая - обязана Функционалу!
   Впрочем, служба леди подходила к концу. Чему немало поспособствовал Рин Бродяга.
   - Надеюсь, - почти прокаркал "переводчик", пока от паука разносился несущий отчётливое недовольство скрип, - ты не так наивна, чтобы устремиться прочь, пока у меня не будет гарантий твоего возвращения?
   - И каких же гарантий ты хочешь? - снова развернулась лицом к Мастеру Схетта.
   - Меня вполне устроит скреплённая магией клятва.
   - А меня - нет! И я напоминаю тебе ещё раз: добровольно носить кандалы я не буду!
   - Тогда ты не выйдешь отсюда.
   - И какова будет твоя выгода? Если я не выйду, ты не получишь ничего.
   Последовали препирательства - не очень долгие. Схетта оказалась слишком умна, чтобы попадаться в чужое словесное кружево, как муха в паутину, и слишком упряма, чтобы поддаваться внешней воле. После обретения внутреннего равновесия, той особой цельности, что неразрывно слита с магией и Силой, Мастер Обменов уже не мог влиять на неё напрямую так, чтобы она этого не замечала... и не могла противостоять. Тем самым такое влияние полностью обесценивалось. Пауку-гиганту оставалось лишь недовольно скрипеть хитином, вспоминая, как недавно и с точно таким же "успехом" он пытался подловить на ошибке Рина.
   В итоге достигли следующего компромисса: Схетта сама выполняет свои добровольные обязательства, но делает это под присмотром леди Стойкость, по-прежнему остающейся должницей Функционала. А хорошо вооружённая Завершённая из числа высших аристократов - не тот противник, которого легко победить кому бы то ни было.
   В принципе, строптивая подопечная вполне могла избавиться от опёки, не ввязываясь в схватку. Обмануть, запутать следы, сбежать... на Дороге Сна это несложно даже для начинающих путешественников, труднее как раз держаться вместе, не теряя друг друга. Но, сбежав, Схетта увеличила бы долг леди Стойкость, не сумевшей справиться с заданием. А этого ей совершенно не хотелось... что Мастер Обменов понял и ловко использовал к своей выгоде.
   С другой стороны, успешный присмотр, напротив, снижал долг. Меж тем Схетта была вовсе не против поспособствовать освобождению леди Стойкость из цепких лап Функционала. Просто потому, что это было правильно. И потому, что Рин поступил бы так же.
   Что же касается лорда Печаль и леди Одиночество, то они решили составить компанию жене Рина по собственной инициативе. А та не стала отказываться.
   Вместе интереснее.
   Когда Схетта в сопровождении Завершённых вышла из обиталища Мастера Обменов и увидела скакунов, на которых уселись её спутники, то слегка нахмурилась.
   - Можно задать вам сугубо деловой вопрос?
   Лорд Печаль слегка повёл плечами - почти как человек.
   - Мы - не покинутый нами сверх меры гостеприимный хозяин и в каждом слове свою выгоду не изыскиваем. Спрашивай.
   - Можно мне обзавестись таким же скакуном, как один из ваших?
   Завершённые дружно переглянулись. Лорд Печаль снова ответил за всех сразу:
   - Такой скакун покорится не каждому. Но как мне кажется, попытаться ты можешь... и даже не без надежды на успех.
   - В таком случае - попытаюсь.
   Нижняя часть тела Схетты словно размылась, а верхняя приподнялась. Спустя секунду рядом с восседающими в сёдлах Завершёнными стояла причудливая химера: женский торс, ниже талии переходящий в отблёскивающее металлом вытянутое тело гигантского шестиногого жука.
   - Я могу путешествовать своим ходом, - добавила она, - это довольно просто. Но на коне лучше. Показывайте путь... друзья.
   Кони пошли рысью, и преображённая Схетта канула в туманы следом за ними.
  
  
   Кто никогда не мчался к своей цели по Дороге Сна, тот сможет представить разве что малую часть этой сумасшедшей радости, приправленной скоростью и риском. Три всадника и одна "пешая" мчались сквозь миры разной степени плотности, то по инерции пролетая сквозь почти пустые участки Потока, то аккуратно обходя слишком плотные "сгущения", "вихри" и "штормы", в пределах которых пришлось бы неизбежно - и сильно - снижать скорость. Под копытами и шустро мелькающими как бы металлическими "ногами" мелькала то водная рябь, то гребни барханов, то тяжкие плиты пустынных дорог, то облака, а то и вовсе сияющая переливами радуг бездна, в которой лишь миллионы лет спустя получат шанс родиться звёзды. Завершённые пользовались всем, чем могли: стабилизирующей путь магией, складками пространства, эфирными развилками, естественными и искусственными порталами, "пробоями" и "смычками"...
   Лишь бы приблизиться к цели.
   Правда, "гнать" сверх меры лорд Печаль тоже не собирался. Тому имелись веские причины.
   Есть множество способов перемещаться по Дороге Сна от одного слоя реальности в другой, из места, которое хочется покинуть, до места, куда нужно прибыть. И не счесть путей, ведущих из первого во второе. В теории, существуют даже пути, на которых перемещаться в пространстве и времени вообще не нужно: отыскав один из них, путник окажется там, где надо, мгновенно, не сделав и шага. Вот только тот, кто соблазнится мгновенными "прыжками", обязан помнить о том печальном факте, что даже посреди "хаоса" Потока (как именуют Дорогу Сна рождённые в её мирах) невозможно получить что-то задаром. Тот, кто не тратит на перемещение физических сил и физического времени, заплатит иначе. Причём очень вероятно, что куда дороже.
   Вдобавок самые быстрые пути, свободно используемые Бесформенными, для Завершённых не годятся просто технически. Точно так же, как пути, на которых меняется направление времени, пути, на которых слишком сильно корёжило течения и правила Сил. Закрыты были для них пути чистых иллюзий и пути несущественности... даже Тропы Мёртвых - как и Тропы Живых - не пускали на себя Завершённых. Просто потому, что ни мёртвыми, ни живыми не являлись те, кого преобразило на весь остаток вечности Горнило Сущности.
   Впрочем, даже с учётом всего перечисленного для них оставалось вполне достаточно путей, чтобы добраться туда, куда надо. И обычно Завершённые успешно достигали поставленной цели... если не превышали меру риска. Ведь Дорога Сна - отнюдь не тихая пригородная роща и не дачный огород. Не часто, но всё же встречаются на ней такие опасности, которые способны уничтожить даже коронованных Завершённых. Причём не одни только Бесформенные угрожают им.
   Как правило, для путей Завершённых выполняется единое правило: чем быстрее они, тем выше риск. Отчасти опыт путешественников может снизить меру риска, но полностью избавить от него никакой опыт не властен. Именно поэтому путешествуют с большой свитой императоры Завершённых, да и их короли чаще всего тоже. Это не только безопаснее, это удобнее и быстрее. Также можно ускорить передвижение без особого риска, если воспользоваться услугами одного из трактирщиков Потока. Маршрут, исчисленный Функционалом, существует недолго и повторению не подлежит (впрочем, как вообще любые маршруты на Дороге Сна), зато в безопасности его можно почти не сомневаться.
   Всё это Схетте объяснил лорд Печаль в ответ на вопрос о том, как именно он выбирает тот путь, который нужен, среди мириад иных. Сама она пыталась понять принципы его выбора, но, к своему разочарованию, пасовала: слишком много, слишком быстро, слишком странно! На что леди Одиночество резонно заметила:
   - Не всё сразу. Кстати, если ты сумеешь добыть Завершённого скакуна, то вопрос о достижении нужной точки получит простейший из ответов.
   - Значит, ваши кони способны сами выбирать путь?
   - Разумеется. Несколько иначе, чем всадники, и не без помощи направляющего разума седока, но они это могут.
   - Понятно... а как насчёт самостоятельного прокладывания путей?
   - Возможно, для тебя это тоже станет выходом, и более удобным, - сказал после раздумья лорд Печаль. - Мы ограничены уже существующим, а ты - нет. Но, как и сказала моя сестра, не всё сразу. Создание путей требует особого рода подготовки...
   - Ну, это я понимаю прекрасно. Как и то, что вы научить меня не сможете.
   - Верно, не сможем. Создавать мы не умеем, только выявлять и хранить.
   Схетта лишь хмыкнула. Рин не раз говорил: "не желающего учиться не научат даже десять мудрецов, а желающего не остановят даже десять надзирателей". Она - желает, да ещё как. Ведь не где-нибудь оказалась, а на Дороге Сна, в реальности высшего порядка, да ещё со страховкой - как тут не задуматься об открывающихся перспективах? Сколько ей ещё предстоит узнать, сколько изучить и постичь? Возможности для роста такие, что дух захватывает!
   Жаль, нельзя узнать, что сейчас поделывает её мужчина. Или можно? Но до реактивации связей со своим плотным телом, глубоко спящим где-то там, в Пестроте, она пока тоже не доросла.
   Жаль...
   Впрочем, это просто ещё один повод двигаться вперёд. Где бы ни был и что бы ни делал Рин, ей лучше быть его достойной. И пусть грызёт тоска по мужу и по сыну, оставленному на попечение высшей Сьолвэн. Пусть! Личные чувства мало что значат, если предоставляется шанс измениться. В конце концов, обретение новых умений и Сил пойдёт её близким лишь на пользу.
   Решительно отодвинув подальше лишние мысли, Схетта погрузилась в транс-анализ, без устали пробуя понять, по каким всё-таки принципам выбирает нужные "развилки" лорд Печаль. В этих попытках и прошёл остаток пути.
  
  
   То был край, не похожий на миры Потока. Исключение из правил. Остров стабильности в океане изменчивости. При беглом взгляде глазами тела предстал он для Схетты как вполне обычная - и привычная - чуть всхолмленная равнина. Рощи и перелески, лоскутья обработанных полей, ничем особым не примечательные селения за заборами из деревянных кольев.
   Это на земле.
   А в небе - медлительная и мощная тройная спираль низких облаков. Одна ветвь спирали состояла из тонких, почти прозрачных белых нитей. Другая - из плотной, хмурой "холстины". Третья - изливала нескончаемый дождь. А в сердце спирали и всего края крохотной, но почти бесконечно яркой звездой, вознесённой над равниной на многие километры, сияло нечто золотисто-белое. К звезде вёл малозаметный и на расстоянии кажущийся очень тонким, но, наверно, поистине грандиозный шпиль.
   - Это, - Схетта кивнула на звезду, дающую тепло-свет-жизнь всему краю, - и есть то самое Горнило Сущности?
   - Верно, - кивнул лорд Печаль. - Оно было здесь прежде всего иного и пребудет, даже если чума Бесформенных затопит всё и вся своим нечистым приливом. Но туда нам не надо.
   "Надеюсь, что так", - подумала Схетта.
   Ни малейшего желания приближаться к источнику сияния сверх абсолютно необходимого она в себе не ощущала. Горнило Сущности - это вам не липкая воля Мастера Обменов. От изменений, точнее, упорядочивания, навязанного им, так просто не закроешься... даже на дальней периферии обширного царства Порядка ощущалось тугое, ровное, неостановимое истечение сверхъестественной мощи. Не то, чтобы совсем чуждой, но ведь и не дружественной. Давящей разом и на магические щиты, и на разум.
   Разумеется, Завершённые никакого давления не чувствуют. Можно даже не спрашивать. Для них Горнило и край, осиянный его мощью - дом родной. Истечение этой энергии если и воспринимается ими, то, скорее, как тепло очага, ласкающее расслабленное тело. Здесь и только здесь из всех мест Потока могут они оставить вечную настороженность, ибо Бесформенным, скорее всего, близ сияния Горнила Сущности появиться невозможно физически.
   - Приятный пейзаж, - заметила Схетта. - Только вот коней я что-то не вижу.
   - Следуй за нами. Только сперва... гм.
   Непонятливостью жена Рина не страдала отродясь. В самом деле, не очень-то разумно будет войти в этот край в облике сталеногой химеры. Она призвала Силу...
   И незамедлительно ощутила близость Горнила стократ острее прежнего.
   Если бы не выдержка мага, не понаслышке знакомого с целительством, Схетта, пожалуй, орала бы от боли все нескончаемые семь секунд затянувшейся трансформы. И отнюдь не факт, что ей удалось бы эту трансформу завершить, если бы двуногий облик не казался сознанию более естественным, чем химерический. Более близким к условной, но упорядоченности.
   - Ф-фу-у-ух! Вот же... - едва не рухнувшая на колени, Схетта восстановила равновесие и вовремя проглотила уже выскочившую на язык брань. Хаять Горнило в присутствии коронованных адептов оного, пусть даже настроенных дружелюбно - не лучшая политика.
   Кроме того, сама сглупила, сама и ответила. Можно ведь было прикрыться от истечения чуждой Силы дополнительными щитами? Можно. Прикрылась? Нет.
   Значит, сама виновата. И нечего воздух сотрясать.
   - Ты не слишком пострадала? - спросила леди Одиночество.
   - Не слишком. Давайте уже разберёмся с задуманным делом и слиняем. - "Что-то мне не хочется задерживаться здесь. То есть совершенно не хочется..."
   На это Завершённые не ответили вслух. Просто пустили коней вперёд медленным шагом.
   При всём нежелании всматриваться в окружающее, ключевые моменты Схетта выхватывала и укладывала в систему автоматически. Окрестности Горнила не способствовали процветанию жизни, "консервировали" её. Даже живые существа, не прошедшие Горнило, поблизости от него становились долгожителями с серьёзно сниженной репродуктивной функцией. Ну а прошедших через него Горнило стерилизовало полностью. Великолепные скакуны Завершённых в этом плане ничем не отличались от мулов и лошаков... и от своих хозяев.
   Однако помимо окрестностей Горнила существовал и буйный, не признающий жёсткого порядка Поток. Из него-то и приходили в край, осиянный Горнилом Сущности, новые разумные, приводя с собой новых живых. Одомашненных видов вокруг явно было больше, чем диких: бродили по полям под паром стада коров, овец и прочей живности, пруды и озёра полнились утками и гусями, топтались по зелёным крышам козы...
   При этом те же коровы скорее делали вид, что пасутся, чем действительно паслись: даже на периферии и даже обычным живым существам требовалось раз в десять меньше еды, чем обычно. Ну а Завершённым еда не требовалась вообще. Причём не только поблизости от Горнила, но и вдали от него. Задав соответствующий вопрос, Схетта подтвердила свои догадки: по уверению леди Стойкость, еда для ей подобных была скорее ритуалом и роскошью, чем необходимостью. Ну, ещё приём пищи мог несколько ускорить заживление ран - однако и в этом случае она не являлась чем-то необходимым. Тела и души Завершённых в любом случае восстанавливали повреждения довольно быстро и полностью, безо всяких рубцов и шрамов.
   Любопытным также показалось Схетте отношение живых разумных, живущих под сенью Горнила, к Завершённым. Уже хотя бы потому, что отношение это варьировалось от вежливого игнорирования до простирания ниц с явно ритуальными мольбами о снисхождении. Долго думать о причинах такого разброса не пришлось: здесь также прослеживалась "вина" Потока. Судя по всему, влияние Горнила "консервировало" также и привычки.
   Соответственно, люди (и не люди), изначально воспринимавшие себя свободными землепашцами, не считали нужным гнуть шею перед хозяевами края. Ну а выходцы с территорий, где за косой взгляд можно было лишиться головы, по привычке пресмыкались по полной программе. Лорд и леди, что характерно, обращали мало внимания на любые реакции. Лишь откровенно враждебные действия, надо полагать, пресекли бы мгновенно, с предельной эффективностью. И без оглядки на сохранение здоровья недоумков-агрессоров.
   За очередным холмом открылось поле, на котором прогуливался средних размеров табун лошадей. Разных: и живых, и уже прошедших Горнило. Правда, последние пребывали в явном меньшинстве, что и не удивительно.
   Пока Схетта в компании коронованных приближалась к ограде вокруг поля, их заметили. Встречать их вышел самолично хозяин табуна (или же прямой заместитель оного - короче, самый-самый). Относился он к рядовым Завершённым, даже рыцарского достоинства не получившим. Но при этом явно ощущал себя частью Высшей Системы - в том смысле, что все, к этой Системе не принадлежащие, по определению стояли ниже него. Взгляд, которым он одарил тройку коронованных, и взгляд, доставшийся Схетте, показали это со всей ясностью.
   - Чего желают милорд и миледи?
   - Нам ничего не нужно, - бросил лорд Печаль. - Зато...
   Не дожидаясь окончания ритуального обмена словами, Схетта коротко призывно свистнула.
   Не прост оказался этот свист!
   В отличие от Рина, для неё ламуо не являлось неотъемлемой частью сути, такой же важной, как сама магия. Но что с того? Начала этого искусства, примерно на полпути от второй ступени до третьей, она всё же освоила. Просто потому, что при общении с Рином ламуо то и дело становилось частью процесса взаимопонимания. (В том числе - и далеко не в последнюю очередь - в постели). Так что три плоскости пересеклись в её свисте, увязавшись в единый узел: свист как звук, эмоциональная волна-призыв и ламуо как ток чистого смысла.
   От табуна отделился Завершённый конь, дивно сочетающий в себе мощь, лёгкость и резвость. Ничем не уступал он скакунам коронованных спутников Схетты, превосходя их, однако, игривостью. Хотя Завершённые и не имеют возраста, бессмысленно применять к ним это понятие, - но всё же опыт прожитого и пережитого окружает их своеобразной аурой, вполне различимой для внимательного и неравнодушного взгляда.
   Подойдя к ограде на расстояние полушага, Схетта полностью сосредоточилась на своём потенциальном скакуне, проникая в его суть и позволяя ему проникнуть в свою - насколько умное, но всё же ограниченное создание могло это сделать. Ментальные, магические, незримые узы ламуо... недолгое, но глубокое слияние. Миг истинного взаимопонимания.
   Слова полились сами:
   - Ты станешь носить меня на своей спине, Бегущий по Облакам - и я дам твоей сущности свободу, которой ты желаешь. Свободу движения, переходящего в полёт, свободу выбора пути по дороге к цели, избранной всадником. Ты согласен?
   Получивший имя скакун подошёл ближе. И тёплый выдох в лицо, сопровождавший эмпатический импульс согласия-в-предвкушении, стал ответом на предложение.
   Возмущённые вопли Завершённого, в чьей собственности (теоретически) пребывал до заключения союза Бегущий по Облакам, лорд Печаль пресёк быстро и окончательно.
   - Молчи. Не тебе оспаривать прочность заключённого союза. Или ты настаиваешь, чтобы тебе заплатили за услугу?
   У последней фразы имелся некий контекст, который Схетта не поняла... но и не желала вникать в детали. Сейчас и здесь для неё гораздо важнее мелких частностей стал Бегущий. Не столько скакун, сколько союзник.
   Практически друг.
  
  
   Какой бы хаотичной при взгляде "снизу", из Пестроты, ни представала Дорога Сна, есть среди её воистину необъятных просторов и места, вполне стабильные, со временем изменяющиеся мало. Либо же места, вполне постоянные в своей изменчивости - как морской прибой, как бурление грозовых облаков, как шелест степных трав под налетающим ветром.
   К первым, вполне стабильным, можно отнести Сердце Туманов, ближайшие окрестности реки смыслов (хотя эта река, как Коридор Хаоса - не столько место, сколько поток, направление, нить...), трактиры Циклопа, Рогалика, Цынды... одним словом, владения Функционалов и последовательности воплощённых - и непрестанно воплощаемых заново - процессов. Но в первую очередь стабильность отличает, конечно, Горнило Сущности с его непосредственным окружением. И Колодец - он же Корни Потока, он же Могила Прошлого, он же Портал Невозможного... смотря по тому, какую калибровку выбрать для именования данного явления и его могущественного хранителя.
   А вот постоянство в изменчивости хранили места более... странные. Те, о которых в двух словах поведать сложно, которые - каждое - служили исключениями из всех и всяческих правил, а возникновение их оставалось для большинства тайной. Например, Великие Руины, Кипящее Море, Колёса Грома, Мозаичник, Неборост, Пляшущий Замок...
   Последний стал площадкой, на которой разыгралась очередная драма обретений и потерь.
  
  
   ...четыре всадника мчались полыхающей степью в сторону громадной, едва не половину горизонта заслонившей тени. Три всадника из четырёх являлись Завершёнными; определить четвёртую было не так-то просто - ведь типичной Тенерождённой она не являлась уже потому, что родилась в Вязких Мирах, вне реальности Потока. Степь за спинами всадников стремительно вставала на дыбы, словно разъярённый медведь-шатун. Но не громовой грохот сопровождал это явление, а холодный и одновременно сухой шелест; похожие звуки издаёт корчащаяся в огне бумага и при пересыпании - смёрзшийся в мелкую крупу, ранящий неосторожных до крови снег.
   - Может, наддать? - крикнула всадница, что не была типичной Тенерождённой.
   - Нет! - предостерёг лорд Печаль. - По степи Феникса нельзя гнать быстрее, чем надо. Да и до цели уже совсем близко.
   Вот уж верно, так верно. Громадная тень отчасти заслонила уже и зенит...
   Что сказать о Пляшущем Замке? Только одно: своё имя он получил заслуженно. Когда четвёрка подъезжала к его "воротам", они плясали, ритмично растягиваясь, сжимаясь и странно перекашиваясь. Водили хоровод машущие зубцами стены, парами и тройками кружились, величаво кланяясь друг другу островерхими шпилями, многочисленные башни. Танцевало притоптывающее облаками, гремящее кастаньетами сухих молний небо над замком; танцевал ров, гоняющий по своим рукавам волны, совершенно не похожие на волны обычные, рождённые ветром и течениями. Только дорога к Пляшущему Замку, а точнее, не дорога даже - так, направление - оставалась более или менее неподвижной. В отличие от её ходящих ходуном обочин.
   В воротах их уже встречали. Четыре наглухо замотанные в долгополые балахоны фигуры, которые могли бы показаться человеческими, если бы тела под балахонами не выглядели такими правильно коническими... и не содержимое рукавов, своей бескостной гибкостью напоминающее даже не о змеях, а, скорее, о морских беспозвоночных. Эти позаботились о скакунах. Пятая фигура, в таком же сине-сером балахоне и с такими же верхними конечностями, имела выразительное отличие: вырезанные из тонкого синего металла, пришитые к наружной части верха балахона ухмыляющиеся губы и нечто вроде полумаски из такого же материала. Полумаска эта подошла бы существу с четырьмя глазами. Прорези для глаз в балахоне, однако, отсутствовали, что ничуть не мешало полумаске изображать лукавый прищур, удивление или спокойствие, а накладному "рту" - шевелиться и выразительно изгибаться... почти никогда не попадая в такт речи.
   - Приветствую, - объявила пятая фигура спешившимся всадникам. - Вы что-то слишком уж припозднились. Но милорд и миледи прощают вас. Они милостивы.
   - Предсказание? - поинтересовался лорд Печаль.
   - Нет, - прогудел встречающий. - Не предсказание, но объявление о намерениях. Идите за мной, и во время аудиенции вы получите любые объяснения. Какие сможете.
   Четвёртая всадница по имени Схетта ненадолго обернулась перед тем, как последовать за гидом. Наградой ей стало зрелище медленно разворачивающейся в обычное состояние степи Феникса. Происходило это явление под тонкие звуки словно бы от сотен тысяч серебряных флейт. Сожжённая трава на глазах отрастала выше прежней, но уже не ковыльно-седой, а полосатой, от малахитово-чёрного до светло-бирюзового. Над восстановившимися участками витали лёгкие, внушительно объёмные тени, пахнущие влагой и жизнью, и под касаниями этих теней степь со всей возможной стремительностью покрывалась цветами.
   Отвернувшись, Схетта принялась догонять Завершённых. Конечно, степь после пожара прекрасна, спору нет, - но это далеко не самое чудесное, что можно увидеть на Дороге Сна.
   ...коридоры, переходы, лестницы и залы Пляшущего Замка не отличались неподвижностью. Однако, поглядев на то, что вытворял Замок снаружи, можно было ожидать и большего. А может, балахонистый вёл четвёрку разумных особыми, наиболее стабильными дорогами - иначе с чего бы их маршрут закладывал такие петли и зигзаги? Чем дальше уходили гости, тем труднее Схетте удавалось отличить материальные предметы от иллюзий - плотных, неплотных, панорамных и не особенно крупных. Иные иллюзии на поверку оказывались более стабильными, чем вполне материальные зеркальные проходы. А уж картины, в которые оказывалось возможно войти, как в воду, и плотные, но притом проницаемые стены - и подавно сбивали с толку.
   После того, как вместе с провожатым гости сделали два круга по часовой стрелке вокруг огромной колонны, исполненной в виде дерева, Схетта бросила попытки определить подлинность и состав элементов интерьера. Эта самая колонна-дерево стала последней каплей: когда они подходили к ней, её ствол бугрился якобы грубо обработанным серым гранитом, а приветливо машущие ветви и листья были бронзовыми. Но после первого оборота "ствол" стал малахитовым, а крона - серебряной, а после второго, соответственно, бирюзовым и золотой. Зал, потолок в котором подпирала колонна, тоже изменялся "в такт"... вокруг вообще всё менялось так быстро и так непредсказуемо, что проще было воспринимать это, как данность.
   А потом балахонистый проводник завёл их в середину полукруглого зала, плоская стена которого являлась одним громадным, правда, довольно мутным зеркалом, и объявил:
   - Милорд, миледи, они прибыли.
   После чего как-то незаметно расточился. Исчез. Как и не было его.
   Зеркальная муть взвихрилась, расступаясь. Но предположительные хозяева Пляшущего Замка не вышли из этой мути, а словно сбросили кокон невидимости. Парочка оказалась весьма примечательной. При первом взгляде они даже походили на стоящих рядом людей - правда, с кожей, блестящей красноватым самородным золотом, и гладкими впадинами на месте глаз. Но вот второй взгляд... сиамские близнецы? Жертвы проклятия? Или просто итог очередной сложной иллюзии, заставляющей двоих казаться единым, отчасти слившимся целым?
   Заранее предупреждённая, Схетта не попыталась разрешить эту загадку при помощи прямого наблюдения. Но даже расфокусированный взгляд, направленный немного в сторону, эта сдвоенная странность мучила, как угодившая в угол глаза и упорно шевелящаяся букашка.
   Магия? Определённо. Но не похожая ни на что из привычного.
   - Приветствуем вас, Печаль, Одиночество, Стойкость, - говорили хозяева Замка точно в такт, но разными голосами: вроде бы женским и чем-то похожим на мужской. - И тебя мы также приветствуем с радостью и надеждой, Тень Утверждения.
   - Меня зовут Схетта.
   - Разве мы сказали иначе? Впрочем, это не так уж важно...
   - А что - важно? - поинтересовался лорд Печаль.
   - Цель, средства и результат, - на два голоса объявили хозяева Замка. - Зачем вы здесь?
   - Мы лишь сопровождаем Схетту.
   - Немалый эскорт. Тогда ответь ты, Тень Утверждения: зачем ты здесь?
   "Ну, пора... хотя говорить заученными словами не хочется совершенно, но..."
   - Я пришла сюда с надеждой приобрести Образ Желания.
   Ответом стало недолгое молчание - и странный, уже не попадающий в такт смех. Затем:
   - Зачем тебе нужна тень от Тени, если ты можешь обрести подлинность? - голос вроде женского.
   - Это поистине удивления достойно! - голос, чем-то похожий на мужской.
   И снова в такт:
   - Но пусть будет так, как ты хочешь. В конце концов, скромность украшает.
   - Это значит, что вы согласны?
   - Это значит, что мы дадим тебе возможность смотреть, и только от тебя самой будет зависеть, сколько ты сможешь увидеть. Однако сразу предупредим: возможность видеть таит в себе неотменимую опасность. Только возможность не видеть способна уравновесить её. Надеюсь, ты вовремя вспомнишь об этом, Тень Утверждения... а сейчас - прошу сюда!
   Хозяева Пляшущего Замка отодвинулись, открывая дорогу к зеркальной стене и тем самым приглашая Схетту приблизиться. Что она и сделала, пусть не без робости.
   Зеркальная муть снова взвихрилась.
   "Чтобы обрести Образ Желания, ты должна будешь сосредоточиться на своём отражении. Сосредоточиться полностью, без остатка. Мастер Обменов вряд ли примет от тебя плод ленивых полуусилий. Однако создание Образа Желания нельзя назвать вполне безопасным. Если бы ты была, подобно нам, Завершённой... но ты не такова. И мы не знаем в точности, что произойдёт, что сможет произойти, когда начнётся волшебство".
   "Зачем тебе нужна тень от Тени, если ты можешь обрести..."
   "...неотменимую опасность..."
   "Знаешь, любимая, я отвечу тебе так: нет ничего опаснее, чем изменение. Любое изменение. Но стократ опаснее изменения нециклические, незамкнутые, нелинейные. Непредсказуемые. Есть законы, которые управляют такого рода процессами - но в полной мере этих законов не знает и сам Спящий. Когда мы разрываем уютный круг обыденности, мы теряем всё. Но только таким образом мы получаем и шанс обрести всё, что потеряли - плюс ещё немного. Обитатель яйца, который не хочет разбить скорлупу, погибнет точно так же, как тот, кто разбивает её. Но тот, кто не смог вылупиться из своей маленькой темницы, не полетит никогда. Он даже ползать не сможет".
   Зеркальная муть превратилась в бездонную воронку и уволокла сознание Схетты вдаль.
   В бесконечную неопределённость.
   ...Позднее ей с большим трудом давались воспоминания о происходившем. А попытки уложить эти воспоминания в последовательность слов и знаков - с ещё большим трудом. Ничего странного: когда вспоминаешь моменты столь фундаментальных изменений, когда привычные системы отсчёта трансформируются в нечто новое и непостоянное, любые формулировки выходят как минимум неполными. Если они вообще хоть сколько-нибудь справедливы.
   Детали размыты и нечётки. Да. Но общая картина всё же поддаётся описанию.
   Частично.
   Пока Схетта стояла близ сердца Пляшущего Замка, созерцая зеркальную бурю, для неё много раз размывалась грань между способностями смотреть и видеть. С этого всё началось, это легло в основу, стало зерном и точкой отсчёта, заглавной буквой и краеугольным камнем. Она смотрела, начиная понимать, что именно происходит вокруг, а потом ломала границы понимания, чтобы уйти от него. Перестать видеть - и смотреть на то, на что ещё никогда не смотрела, видеть то, чего никогда не видела. А потом этот цикл повторялся. Много, много раз.
   Цикл, уводящий к самым основам бытия.
   Схетта прозревала и слепла до тех пор, пока не научилась растворяться в наблюдаемом без остатка, пока не слилась с миром иллюзий - и не поняла, что всё вокруг в равной мере подлинно и в той же мере иллюзорно. Она поняла, что память можно выкладывать, как мозаику из кусочков смальты - каждый раз по-новому, и узор чувств можно изменять одним лишь дыханием, одним взглядом, и обретать различные Силы, чтобы утратить их, не жалея о потерях ни мгновения. Не единожды Схетта понимала, что ничего не понимает - и это всякий раз наполняло её радостью, переплетённой с неизбежным сожалением. Она летела и падала, ползла и сворачивалась клубком, кружилась на месте и превращалась в нечто невиданное. Раз за разом она плавила осколки своего маленького мира, чтобы позже разбить получившуюся отливку безо всякой жалости - ведь застывшее не может двигаться, а жизнь без движения невозможна... только одно там и тогда отсутствовало полностью: неизменность, стабильность, устойчивость.
   Вполне вероятно, что именно там и тогда, возле зеркала истинных иллюзий и иллюзорных истин, сознания Схетты впервые коснулся Хоровод Грёз: тот абсолют, единение с которым дало ей право на звание высшего мага. Однако точное время высшего посвящения можно поставить под сомнение - ибо "стихия" Хоровода Грёз не относится к тем, относительно которых легко можно делать "замкнутые" высказывания. Только одно не подлежит сомнению: в некий момент Пляшущий Замок, в сердце которого Схетта глядела на своё отражение, заново творя и его, и себя, утратил право на своё имя. На срок, длительность которого вряд ли можно измерить привычными мерками, Замок перестал плясать - чтобы впервые за невесть какой срок начать расти.
   Надо полагать, хозяева этого удивительного места, допустившие Схетту к обряду Образа Желания, надеялись именно на этот результат.
   А может, и нет.
  
  
   Покинув седло Бегущего по Облакам, Схетта вошла в Сердце Туманов. Завершённые, чуть помедлив, последовали за ней - кроме леди Стойкость.
   Лишний раз лицезреть хозяина этого места последней не хотелось ничуть.
   - А-а, - устами "переводчика" изрёк Мастер Обменов, - вы вернулись...
   - Ненадолго, - обрадовала Схетта. - Я пришла сюда прямиком от Пляшущего Замка, чтобы вручить первый из приготовленных мной даров.
   - И в чём же состоит твой дар?
   - Вот в этом.
   Движение руки с раскрывающейся, словно созревший бутон, ладонью. Нечто, чему лишь с большим трудом можно подобрать определение, слетает с неё и устремляется во все стороны разом. Мастер Обменов испуганно скрипит, сдерживая волну непонятного изменения, не позволяя ей проникнуть внутрь... но он и не является основной целью волны.
   Схетта целилась в основном в "переводчика".
   С тихим шуршащим треском, словно опалённая незримым огнём, лопнула удерживающая химеру паутина (часть иных тенёт тоже пострадала). Но "переводчик" не упал. Мглистые крылья, подобные дыму над ночным пожарищем, подобные клубам налетевшей с рассвета грозовой лавы, подобные заклятым от возгорания полотнищам парусов боевого корабля, - новые крылья удержали его в воздухе. А может, это сделали его новые ноги, цепко ухватившиеся когтями за тяжёлые, монументальные, тёмные переплёты небольшой горы книг.
   - Что ты... - каркнул было "переводчик". И замер в изумлении, оглядывая то свои крылья, то свои ноги, то гору книг - каждую из которых он знал от заглавия до последней страницы, хотя никогда не открывал их.
   - Мой Образ Желания, - сообщила Схетта, - существенно улучшил твоего слугу. Впрочем, это ты и сам должен заметить, любезный Мастер. Отныне твой голос может звучать далеко за пределами Сердца Туманов, понимать его могут, возможно, даже Бесформенные - ибо таланты твоего слуги в области "перевода" я постаралась усилить так, как это только возможно...
   Пауза. Взглядом, мыслью и магией Схетта оценила произошедшие перемены. Привилось ли духу "переводчика" зерно ламуо? Не произошло ли отторжения иных даров?
   Нет, похоже, что замысел воплотился в полной мере.
   - ...а сверх того, - продолжила она, - я дала ему вместе с Образом Желания понимание ряда принципов, кои используются в магии и законодательстве, при заключении контрактов и подтверждении сделок. Надеюсь, мой первый дар понравился тебе.
   "Переводчика" затрясло - и трясло, как в лихорадке, около полуминуты. После чего, по-прежнему содрогаясь, словно бы от холода, он каркнул чужим голосом:
   - Ты... вывела... слуга... непокорство!
   - Надеюсь, тонкая разница между понятиями "слуга" и "раб" тебе внятна? А если не внятна, то "переводчик" сумеет её объяснить. Он сумеет тем больше, чем лучше ты сумеешь понять: для высококлассных специалистов нормальной взаимовыгодной основой сотрудничества является контракт, а не односторонне выгодная кабала. Инструмент не может иметь своей воли, иначе это уже не инструмент. Но сотрудник просто обязан иметь свою волю, своё понимание ситуации и деловую хватку - иначе он попросту бесполезен. А теперь я отправлюсь в дальнейший путь, дабы добыть для тебя, Мастер Обменов, новый дар.
   - ...я ...не... ты... свобода...
   Улыбка, которой Схетта одарила Мастера Обменов, была самую малость кривой. И довольно-таки ядовитой.
   - Именно свобода воли подсказывает мне, что долг мой перед тобой не избыт. Первый дар ты получил, дело за вторым и третьим. До встречи.
  
  
   Великие Руины. Ещё одно... нет, не место. Скорее, область, подобная разом лоскутному одеялу, узору вечно вращающегося калейдоскопа, жадной воронке смерча и гигантской свалке. Что Завершённым, что их скакунам, включая Бегущего по Облакам, Великие Руины активно не нравились, и потому Схетта пересекла их неустойчивую границу в одиночестве, своим ходом. Так как находиться в этой области, будучи человеком (или даже просто человекоподобным существом) слишком опасно, она избрала для вылазки обличье бронированной сферы, имеющей встроенную силовую защиту и неплохие системы маскировки.
   Конечностей сфера не имела. Но зачем нужны конечности существу, а точнее, сложнейшему кибернетическому устройству, способному управлять локальной гравитацией? То же самое можно сказать и об органах чувств. Не имея выделенных сенсорных массивов, выходы которых сделали бы её броню уязвимой, Схетта прекрасно ориентировалась в пространстве с помощью пассивного магического восприятия. Которое при помощи трансовых техник могла расширять либо же видоизменять в широчайших пределах... и которое с некоторых пор являлось также её оружием.
   Не прошло десяти минут с момента проникновения в Великие Руины, как Схетте пришлось применить эту новую, толком не испытанную способность для драки.
   Каким образом выглядящий древним автомат обнаружил старательно мимикрирующую сферу "тела" Схетты? А кто ж его знает. Однако факт в том, что этот огрызок отгремевшей войны плюнул в найденную мишень высокоэнергетическим плазменным сгустком. Так как вместе с новой оболочкой жена Рина приобрела превосходные "рефлексы", работающие со скоростью света, плазма ничуть не повредила ей, частично поглощённая, а частично и рассеянная комбинацией автоматически включившихся защитных силовых полей.
   Посланное в ответ сфокусированное искажение пространства превратило агрессора в груду смятого, грубо перекрученного лома...
   Слишком поздно. Маскировка после активации защитного поля приказала долго жить. Вся механическая и биомеханическая нежить в радиусе километра, имеющая мало-мальски чувствительные сенсоры, насторожилась, а её агрессивная часть бросилась в атаку.
   Одной из причин, по которым Руины остаются именно Руинами, а все попытки отстроить их проваливаются ещё на стадии замысла, являются рои мехороидов. Один из которых и атаковал Схетту вскоре после потери маскировки. В её поле восприятия рой выглядел как туча насекомых: частично угольно-чёрных, частично серо-стальных, частично ярко-серебряных, самых разных форм, назначений и размеров. Впрочем, три последних параметра у элементов роя не являлись чем-то постоянным: отчасти органическая, но в куда большей степени неживая саранча прямо на лету то стыковалась в сравнительно крупные комья, то разлеталась почти что пылью.
   Уловив высокочастотную дрожь, сопровождающую подлетающий рой, Схетта мысленно улыбнулась. Этот тип мехороидов, похоже, умел генерировать сгустки, нити и мембраны элементарной магии. А значит, поиски можно заканчивать. Зверь сам прибежал к ловцу; Превосходно, просто превосходно!
   Спустя всего минуту от оптимизма не осталось и следа.
   Неспроста Завершённые не хотели лезть в глубину Руин, неспроста предостерегали об опасности! Атакующий Схетту рой не имел полноценного разума, руководствуясь в выборе тактических решений гибкой "кластерной" логикой, но это отнюдь не делало его безобидным. А способность управлять магией, пусть даже в её чисто силовом аспекте, стала источником реальной угрозы. Окажись на месте Схетты обычный боевой макробот, даже снабжённый искусственным интеллектом тактического класса, - был бы раздавлен в считанные секунды. Даже не из-за каких-то конструктивных недостатков, а в силу меньшей энерговооружённости. Общая масса атакующих мехороидов превосходила массу "тела" Схетты на два порядка, а такой разрыв в физических возможностях со счетов не сбросишь при всём желании.
   К счастью, атакуемую не ограничивали законы локальной физики. Да и сопоставлять разум опытного мага с тактическим искином - это, как минимум, серьёзное преуменьшение. Если бы Схетта стремилась просто защититься, она бы в мгновение ока уничтожила весь рой одним-единственным деструкционным заклятьем.
   Вот только она стремилась не разрушить, но постичь. Изучить, исследовать.
   Мехороиды в процессе попыток разрушить непонятного, никогда ранее не встречавшегося противника тоже пытались постичь объект своих атак.
   Ничего удивительного, что противостояние мага и роя затянулось.
   ...вьются чёрно-серебряным, металлически блестящим облаком мехороиды. Выстраивают объёмные силовые решётки, давят интерферирующими волнами электромагнитных полей, пытаются использовать спин-резонансы, гравиудары и прочие средства атаки. Бронированная сфера то закукливается в зеркальную броню энергетической защиты, отражающей потоки жёсткого излучения, то сама становится источником резонансов, разрушительных для межатомных связей, а то вдруг окутывается колючей "шубой" мощных электрических разрядов. Со стороны не понять, кто тут поддаётся, а кто одерживает верх, кто определяет рисунок боя, а кто вынужден реагировать; больше похоже на то, что соперники вполне достойны друг друга.
   Однако в кажущееся равным сражение вмешивается третья сила - и равновесие рушится.
   Разные рои мехороидов "дружат" не больше, чем муравьи из разных муравейников. Рой, атаковавший Схетту, внезапно сам подвергся атаке. Несколько скрытно подобравшихся макроботов - служебных, подчинённых механизмов роя-2 - исторгли мощные лазерные лучи. "Серебряным", покрытым противолазерной бронёй элементам роя-1 атака не повредила, да и серо-стальных задела не сильно: чтобы разыграть козырь внезапности, рой-2 был вынужден атаковать с довольно большого расстояния, снижающего эффективность когерентного излучения. Но вот угольно-чёрным элементам атакованного роя досталось по полной программе. Часть их от перегрева просто отключилась, часть - спеклась в уже окончательно мёртвые комья элементорганики. Ну а самая "невезучая" часть элементов роя-1, у которой слои суперизолятора перестали сдерживать энергию, накопленную в сверхпроводящих накопителях, просто-напросто взорвалась, учинив в облаке мехороидов немалые дополнительные разрушения. Менее чем за секунду атакованный рой потерял около двадцати процентов массы.
   А со стороны отстрелявшихся макроботов уже налетало грозно гудящее облако: рой-2...
   Бой между враждебными мехороидами в примерно равной мере похож на противостояние двух армий и двух стихий. Набор тактических решений у разнотипных мехороидов всё же в своей основе схож - в конце концов, законы локальной физики, в рамках которых действуют рои, для обеих сторон одинаковы. Значимого интеллектуального превосходства у одного роя над другим, как правило, тоже нет. А в таких условиях война вырождается, превращаясь из искусства в довольно-таки примитивное состязание "стенка на стенку". У кого раньше закончатся ресурсы, материальные и энергетические, - тот и проиграл.
   Рой-2 использовал макроботов. Рой-1, как успела выяснить Схетта, образовал сложную симбиотическую связь с боевыми нановормами. Рой-2 обладал большими стратегическими запасами, вдобавок подчинённые макроботы служили ему мобильными энергостанциями. Рой-1 обладал большей гибкостью в использовании материальных ресурсов и - благодаря нановормам - более развитой "медициной". Так что, несмотря на достигнутый в самом начале тактический успех, рой-2 вовсе не выглядел фаворитом гонки.
   А потом вмешалась Схетта.
   Изучая атаковавших её мехороидов, она успела выяснить пределы некоторых простейших способностей, которыми она обладали. И направила на ближайшие к её "телу" элементы роя-1 пучки микроволн. При превышении энергонасыщенности такими пучками можно было выжигать элементы роя. Схетта, однако, рассчитала интенсивность излучения таким образом, чтобы оно успешно аккумулировалось защитными системами, пополняя запасы энергии. С учётом объёмов подпитки, осуществляемой ею, перспективы выживания для роя-2 в более-менее длительном противостоянии стали откровенно тухлыми.
   Кластерный интеллект просчитал ситуацию мгновенно и точно. Бросив в качестве заслона почти две пятых своей массы и всех макроботов, рой-2 бежал с поля боя. Точнее говоря, улетел, скрылся за дрожащей мембраной пространственной складки. Рой-1 не стал пытаться преследовать противника. На ближайшие десять минут ему хватило заботы с подавлением арьергарда, разъятием на "питательные" компоненты вражеских макроботов и ассимиляцией (разумеется, не без помощи нановормов) материи элементов обоих роёв, уничтоженных в ходе сражения. Человеческие заморочки относительно каннибализма мехороидов, разумеется, не волновали. А вот редкие химические элементы в составе "тел павших" - совсем наоборот.
   Пока рой-1 занимался добиванием противника и "мародёрством", Схетта продолжала снабжать его энергией. Когда же эти задачи были решены, уменьшила интенсивность излучения вдвое и неторопливо поплыла к границе Великих Руин.
   Кластерный интеллект обдумывал ситуацию недолго. Возобновлять атаку рой не стал. Вместо этого он отделил примерно пятую часть своей общей массы, и новорождённый рой-бис последовал за Схеттой. Тогда как материнский рой рассредоточился и замаскировался среди руин в ожидании новых битв.
   Логика жизни, даже жизни искусственной, - проста и незамысловата. На что, собственно, Схетта и рассчитывала.
  
  
   - Интересно, как ты умудрилась подавить базовые рефлексы роя?
   - Я их не подавляла. Я их использовала.
   - Это как? - изогнул бровь в слегка демонстративном изумлении лорд Печаль.
   - Довольно просто. В набор... базовых рефлексов любого роя входит понятие распознания целей. По принципу свой/чужой. Как видишь, включить в прошивку кластерных блоков параметры дружественных целей, то есть меня, вас и наших скакунов, оказалось не так уж трудно.
   Тихо шелестящее над головами облако металлической саранчи общей массой более трёх тонн служило молчаливым подтверждением слов мага.
   - И всё равно мне не по себе, - призналась леди Одиночество. - Если это вздумает атаковать нас, вряд ли мы успеем что-то предпринять.
   - Не вздумает, - уверила Схетта. - мозгов у роя, в грубом пересчёте, не больше, чем у домашней кошки, но даже кошка понимает, где её ждёт миска молока. Мехороидам нет смысла ломать удачный симбиоз и атаковать. А если рой вздумает радикально перерасчитать ситуацию... нет, не успеет.
   - Мехороиды быстры, - заметила леди Одиночество. - Наши рефлексы хороши, но не в сравнении с рефлексами... этого.
   Схетта улыбнулась.
   - Я, - заявила она, - быстрее.
   - Каким образом?
   - Обходные пути. Видения, сны, воспоминания, грёзы... часть моего сознания существует в... ну, ради простоты можно сказать, в иллюзии. Последовательное течение времени при этом не то, чтобы нарушено, но не является ни существенным, ни даже строго последовательным.
   - Для нас, - заметил лорд Печаль, - подобное невозможно. Но мы верим тебе.
   Со звонким шелестом рой сжался, превратившись из облака отдельных элементов в нечто вроде двояковыпуклой серой линзы, тяжёлой даже с виду.
   - Ну что, в путь? - риторически спросила Схетта, когда линза пристроилась над ней, сидящей в седле Бегущего по Облакам, жутковатым технонимбом.
  
  
   - Что это?!
   - Мой второй дар. Я забрала у тебя леди Стойкость с Разящим Тысячи; надеюсь, это порождение Великих Руин послужит адекватной заменой. Или ты сомневаешься, что охрана из мехороидов достаточно надёжна?
   Мастер Обменов недовольно скрипит хитином.
   - Нет, - объявляет "переводчик", - мой Мастер не сомневается в этом. Однако он испытывает глубокую неуверенность в своей способности... управлять роем. Это не живое и не мёртвое творение слишком чуждо...
   Вспыхнувшая улыбка Схетты ярка, как полная луна.
   - Вот поэтому, - объявляет она, - управлять новым "охранником" будешь ты.
   - Что? Но...
   Слишком поздно для протестов и вопросов. Приготовленное заклятье уже раскручивает свою тугую спираль, объединяя "переводчика" и "охранника" в единую мыслящую систему. Эта магия довольно проста... для повелевающей истинными иллюзиями, снами и фантазиями.
   И при этом, в точности как мехороиды, слишком чужда для Мастера Обменов, чтобы он легко и просто смог разорвать созданные Схеттой незримые узы. Даже просто разорвать; о том, чтобы изменить их, и речи нет.
   - Вот так, - удовлетворённо кивает маг, любуясь видимыми только для неё управляющими каскадами и цепочками внедрённых "рефлексов". В глазах, подобных двум бездонным зеркалам, медленно тают искры прирученного вдохновения. - Тактику по-прежнему выбирает сам рой, а вот стратегия и выбор целей - это отныне твоя прерогатива. До встречи!
   - Куда ты... вы?
   - Ну как - куда? За третьим даром для твоего Мастера, разумеется!
  
  
   Мчатся кони, прошедшие через Горнило Сущности. В полной мере к ним применимо старое высказывание, утрачивающее юмористический оттенок: они не высоко скачут, а, скорее, низко летят. И Бегущий по Облакам - на полкорпуса впереди. Всадница его сама подобна облаку, но не только и не столько водяному. Взгляд её - металл, рассекающий и сплавляющий воедино струны направлений. Дыхание её - чистая магия, перерождающая пространство и время. Сила её - шлейф искристо сияющего волшебства за спиной, похожий на крылья серафима, на языки пламени, на бурю острых до прозрачности адамантиновых лезвий. Стремясь к своей цели, всадница улыбается. И мало найдётся существ, которые не испытают мгновенного трепета при виде её улыбки!
   Под копытами - стальной мост, висящий без видимых опор над пропастью огня и ветра. Потом, почти без паузы - гладь реки, в которой вместо волн вязко плещет голубая рыбья кровь. Дуга упругой радуги, звенящей от ударов копыт жалобными голосами вроде ангельских. Чистый, бессмертный свет, более твёрдый, чем даже несносимые подковы. Вязкая болотная грязь - не успевающая вспомнить о своей голодной вязкости, разлетающаяся липкими фонтанами уже после того, как четвёрка чудесных коней исчезает в новом слое Дороги. Искрошившийся до самой арматуры, изогнутой и рваной, армолит старого шоссе...
  
   На пути в бесконечность
   алмазом сияет слеза.
   Сколько разных дорог
   мы собрали, чтоб края не стало?
   Слово сложено: "вечность", -
   прекрасная эта фреза
   даст нам первый урок...
   тот, которого будет так мало!
  
   Игла тревоги навылет пронзает грудь, оставляя тонкий плачущий шрам. Дикая скачка тут же прекращается, как её и не бывало.
   - Схетта?
   - Не торопите меня. Я... я попробую понять...
   Место для остановки не самое удачное. Кони недовольно храпят, кося слишком умными глазами на разворачивающиеся и приближающиеся с трёх сторон стены багрового дыма. Что там, за этими стенами? Даже магия не поможет ответить... но всаднице Бегущего по Облакам нет до этого дела. Тревога становится всё острее, прорастает тысячами тонких, колючих нитей, оплетает сердце и мучает разум... почему? Что происходит?
   "Рин!"
   - За мной, быстрее!
   Умницы-кони срываются с места в карьер. Они превосходят в беге-полёте сами себя - а потом превосходят снова, подстёгиваемые жаром непререкаемой воли наездников. Пейзажи, от прекрасных до бредовых, от величавых до невзрачных, мелькают быстрее, чем сознание успевает охватить хотя бы общие контуры. Главное одно: дорога, дорога, дорога! Игла тревоги раскаляется и шипит, это уже скорее не тревога, а чёрный ужас. Но шанс ещё есть, есть!
   Новая остановка. Резкая, как пощёчина.
   Всадница раскидывает руки крестом. Воля плавит реальность, творя зеркало - стену бегучей воды - шёлковые занавеси - слои тонко вибрирующего пространства - стоячий, пленённый Силой и недовольный этим пленом гром...
   ...и на плечи падает эхо немыслимой тяжести. Такой, что усиленные магией позвонки хрустят, грозя рассыпаться осколками и перекалённым прахом.
   Рин сражается? Да!
   "Любимый, тебе ещё не надоело бодаться с этим ископаемым?"
   - Помогите, - полупросьба, полуприказ. И Завершённые превращаются в якоря заклятия-импровизации, одного из тех, в которых Схетта была сильна с самого "рождения".
   - Любимая?!
   - Если добыча слишком велика и не даёт себя бросить - тащи её к нам.
   Распахивается портал в Вязкие Миры... то есть в Пестроту. Поддерживать его ох как непросто. Самая суть мага растягивается сверх всяких мер, изменяемая собственным усилием в крайне странном направлении. Но эта мука не имеет значения, пока полыхает внутри ясное и светлое осознание: успела! Сделала!
   ...и противостояние неподалёку от Энгасти двух высших магов, Рина Бродяги и Ледовицы, заканчивается бегством последней - благодаря Схетте.
  
  
   Брат и сестра, Печаль и Одиночество, покинули их по приказу кого-то из вышестоящих. Схетта и леди Стойкость остались одни. И теперь, оставив скакунов внизу, вместе поднимаются по широкой хрустальной спирали, как по лестнице из бесконечности в бесконечность.
   Тихим звоном и радужными бликами отзывается на шаги гранёный хрусталь. Временами он течёт, временами снова застывает. В такие моменты Схетта выглядит, как небольшой, но туго скрученный комок пламени. И тени в серебре её глаз мечутся, как сумасшедшие.
   Воют ветра, в переменчивом настроении то режущие на куски иссиня-багровые тучи, то взбивающие розовый туман шумовками молний. Запахи, что они приносят невесть откуда, по меньшей мере... странны. Миндальная гарь, приторно-сладкий лимон, растёртая свежая хвоя с плесенью, перекалённая селитра, сероводород с озоном, ландыш и мята с гнилым мясом... всё не перечислишь, да и не поймёшь, на чём замешаны очередные смеси - слишком быстро меняются компоненты, слишком ловки и добычливы ветра.
   Освещение тоже ведёт себя странно. Пару раз цвета словно выворачивало наизнанку, и хрусталь начинал светиться отражениями лучистого мрака, а клубы испарений окрашивались не то всеми цветами побежалости, не то усиленными для контраста оттенками старого синяка. Но всё это сущие мелочи и пустяки. Главное - Схетта и леди Стойкость продолжают подъём.
   На самом деле этого пути не существует. Или, точнее, существует он только для них двоих и только на время, требующееся, чтобы одолеть очередной полный поворот вокруг оси спирали. Схетта упражняется в недавно открывшемся ей искусстве создания троп. И упражнения эти для неё нелегки. А леди Стойкость приходится постоянно держать на тетиве стрелу Разящего Тысячи, потому что далеко не все аспекты своих троп может проконтролировать их создательница.
   Достаточно сильная, чтобы выйти на них и удержаться. Но недостаточно опытная, чтобы делать это с непринуждённым изяществом.
   ...Есть множество способов перемещаться по Дороге Сна от одного слоя реальности в другой, из места, которое хочется покинуть, до места, куда нужно прибыть. И не счесть путей, ведущих из первого во второе...
   Но с хрустальной спиралью, которую творит Схетта и по которой поднимаются они с леди Стойкость, всё не так, как с обычными путями Завершённых.
   Прошедшие через Горнило Сущности пользуются уже существующим. Функционалы, помогающие им, тоже не выходят за рамки естества. А вот Схетта за эти рамки выходила... аккуратно, без лишней резкости, не стараясь опрокинуть все законы реальности разом, но... но. Ни один Завершённый, кем бы он ни был, не сумел бы повторить того, что проворачивала она.
   Да, именно проворачивала.
   Очень, кстати, уместное определение. Неожиданно точное.
   Магия Завершённых, если это воздействие вообще стоит называть магией, действует через осуществление. Надо отметить, что многие вещи попросту не поддаются осуществлению или же поддаются с прегромким скрипом. А вот магия Схетты коренилась в движении. Больше, само собой, циклическом, круговом, хороводном - но и в поступательном тоже. Говоря строго, понятия вращательного либо поступательного движения (да и вообще движения как такового) к её способностям относились довольно-таки косвенно. Словосочетание "Хоровод Грёз" никак не назвать математически точным, скорее уж оно ассоциативно и описательно. Однако, ничего не поделаешь: трудно объяснить на пальцах особенности поведения высокотемпературной плазмы тому, для кого предельный жар немногим отличается от "раскалён добела"...
   Леди Стойкость могла ходить только по существующим путям. Схетта могла творить временные тропы. Существующие, но ещё менее стойкие, чем дорожные чары трактирщиков. А вместе они могли за разумный срок добраться до места, иными способами недостижимого.
   Ламмгер Фрухо, чаще - и куда менее точно - называемый Оторванным Островом. Причём не Летающим, нет. Именно Оторванным. До объекта, который всего-навсего летает, можно было и на конях доскакать; скакуны Завершённых без особых трудностей домчали бы всадников до затонувших сокровищ, до заваленных подземелий, даже до полулегендарной Изнанки Потока, смертельно опасного Коридора Хаоса и труднодоступных Вязких Миров. Но вот пробиться через проклятие Отчуждения... надо заметить, Схетта очень и очень рисковала, когда задумала эту авантюру. А леди Одиночество, возможно, не раз укорила себя за то, что позволила гостье порыться в библиотеке своего замка. Где и обнаружился, среди всего прочего, трактат о Ламмгер Фрухо и о временах, когда он звался Унорил Фрухо.
   Но что сделано, то сделано. К тому же третья услуга, обещанная Мастеру Обменов, тоже не должна остаться неисполненной. Поэтому звенит, временами начиная оплывать, хрусталь под ногами, и ветра кромсают облака, а леди Стойкость то и дело вышибает за пределы спирали особо хищных и потому назойливых тварей, которых не хочется рассматривать пристально. Потому что большинство их Завершённой приходится наскоро осуществлять, прежде чем пристрелить. Даже Разящий Тысячи и его девять зачарованных стрел не могут поразить ошмётки от соития реальности и Отчуждения. То есть могут иногда, но скорее в порядке исключения.
   Даже самому долгому пути, однако, случается завершиться. Изгиб хрустальной спирали упирается в лужайку перед домом. Буйно разрослись никем не вытаптываемые и не скашиваемые травы, в основном сорные, колючие и ядовитые. Сам дом, некогда большой и красивый, теперь источает тяжёлый смрад нежилья. Даже крысам, даже тараканам и муравьям не рад этот угрюмый особняк, бельмастый от заколоченных наглухо окон, немой от заложенных кирпичом дверей. А в его тёмном нутре - и это чувствуется даже на солидном расстоянии от облупившихся стен - притаилась голодная пустота.
   Зримое, материальное и долгими усилиями Схетты истончённое, но всё равно опасное воплощение печати Отчуждения.
   - Что теперь? - интересуется леди Стойкость, первой ступая на лужайку и не обращая внимания на стебли, в бессильной злобе пытающиеся пробиться сквозь её сапоги.
   - Убери оружие, - не столько приказывает, сколько советует Схетта. У её ног трава не ярится стаей мелких ядовитых тварей, а превращается в обыкновенную сорную траву: это работает недавно сконструированный Предел Образа, и работает хорошо! - Здесь нам поможет уже не Сила, а хитрость. Главное - не привлечь внимание хранителя печати: я отнюдь не уверена, что в прямом столкновении с ним смог бы управиться даже один из ваших императоров с полной свитой... и не уверена, что в случае неприятностей мы сумеем от него хотя бы сбежать.
   - Но как мы пройдём сквозь... дом?
   - Никак, - даже не видя улыбки леди, Схетта иронически щурится. - Как говорит мой муж, нормальные герои всегда идут в обход.
   - Но...
   - Ты хорошо лазаешь?
   - ...
   - Это чудо архитектуры создано мной в нынешней форме исключительно для того, чтобы через него можно было перелезть. За мной!
   Однако легко и просто одолеть преграду не получилось. Схетта-то чуть не птицей взлетела по фасаду, изобильно украшенному разными архитектурными излишествами, облегчающими подъём. А вот прикосновение леди Стойкость те же архитектурные излишества выдерживать отказались, моментально расползаясь под пальцами с лёгким шорохом, похожим на шипение.
   - Так, - резюмировала Схетта, спустившись обратно и поглядев на это безобразие. - Видно, подруга, придётся тебе изображать груз. Лезь ко мне на спину, закрой на всякий случай глаза и держись покрепче.
   ...она привыкла быть сильной. С самого "рождения", а в каком-то смысле - и до него. Вес доспехов, равный её собственному, не слишком ограничил бы её подвижность. Прыгнуть с места на высоту, вдвое превышающую её рост, Схетта могла без подготовки. А если сконцентрировать в теле побольше витальной энергии, она могла бы проделывать и не такое. Вплоть до холодной ковки бронзы при помощи собственных кулаков и вырывания из земли с корнем трёхсотлетних фиррасов. На Дороге Сна в новом теле она не стала слабее - наоборот.
   Но для того, чтобы перенести леди Стойкость через заброшенный особняк, воплощающий проклятие Отчуждения, требовалось нечто большее, чем обычная сила и обычная ловкость.
   Нет, кирпич и камень не истаивали под её пальцами, как под пальцами Завершённой. Но живой груз за спиной Схетты становился тем тяжелее, чем большее расстояние разделяло леди Стойкость и хищные травы лужайки перед фасадом. На уровне второго этажа вес Завершённой удвоился. На уровне третьего - учетверился. На уровне четвёртого...
   "Зубы кроша - терпеть!"
   Ничего общего с иллюзиями это всё не имело. Обманчиво тонкие пальцы упрямицы, лезущей всё выше и выше, впивались в щели, на место выкрошившегося от времени раствора, со скрежещущим хрустом, как стальные крючья. Приходилось тщательно выбирать, куда поставить ногу и за что уцепиться: камень под отнюдь не виртуальной тяжестью довольно скоро начал трескаться и рассыпаться на куски. А пустить в ход активную магию - всё равно, что добровольно перерезать горло: хранитель печати Отчуждения не спустит подобной наглости. Он и так, похоже, что-то учуял, когда неловким из-за сверхнагрузки движением Схетта задела кровлю особняка сразу обоими коленями леди Стойкость. Отчего появились две не предусмотренные строителями дыры. Напрягшись так, что в глазах аж почернело, маг приподняла свой живой груз.
   И застыла, запалённо дыша, как фиксирующий штангу на груди атлет-тяжеловес.
   Учуял?
   Обе женщины замерли, тревожно вслушиваясь в рокочущее "дыхание" из глубин особняка. На краткие мгновения Схетта забыла и про боль в перетруженных мышцах, и про тянущий вниз груз, и даже про высоту, падение с которой - учитывая опасность применения магии - не обещало ничего хорошего. Если хранитель заметил...
   Струйка ледяного пота скатилась за воротник. С носа, бровей и подбородка тоже текло. Заметил или нет? Заметил - или?
   Рокочущий "вздох" медленно, слишком медленно утих.
   Вернулась недобрая тишина.
   И Схетта, шипя от напряжения, чтобы не стонать в голос, полезла дальше. До уже близкого, совсем близкого конька крыши. По стонущей от нагрузки, грозящей переломиться несущей балке.
   Разумеется, последние сантиметры дались ей едва ли не тяжелее, чем весь предыдущий подъём. Разумеется, оставайся она человеком, даже столь условным и сильно улучшенным, как при первом шаге из "родильного бассейна", проделать этот путь она не смогла бы никак. Растянула мышцы, порвала связки, переломала кости, но ничего не добилась.
   К счастью, сотворённая Рином и улучшенная её собственными Силами оболочка сумела совершить невозможное. Но всё же повторить такое восхождение Схетте не хотелось бы.
   Абсолютно и однозначно.
   ...а за коньком крыши, после пересечения невидимой и почти неощутимой границы, всё резко изменилось. Настолько резко, что Схетту чуть не подбросило вверх исчезновением веса за плечами, пропавшего почти полностью.
   - Слезай, госпожа, конечная, - сказала она Завершённой. - Тьфу! А это ещё что?!
   Выплюнутая, закружилась над ладонью в поле безвесия медная монета. Самая обычная, мелкая, круглая, с почти полностью стёртыми боками. Лёжа под языком, монета рождала во рту неприятный привкус, но проблема заключалась даже не в этом, а в полной непонятности, как она там оказалась. Не из слюны же намыло, в конце концов!
   Впрочем, монета оказалась забыта почти сразу. Иные вещи потребовали внимания Схетты.
   В трактате о Ламмгер Фрухо говорилось, что это место - "оплот совершенной магии" и "рай для истинно жаждущих научения". Дороге Сна как целому свойственны изменчивость и текучесть, но в Ламмгер Фрухо эти качества приобретают особую окраску. А ещё трактат обещал, что существо, добравшееся до сердца этого места, сможет воспринять нечто, именуемое сакраш-вецт - "и станет воспринявший над любым законом, и распространится сутью и волей над Великим Пределом, и станет играть икринками сути, как ребёнок играет цветными камешками". Беда в том, что излишне поэтичный трактат не содержал достаточного количества конкретной информации. А причины наложения печати, отсёкшей Ламмгер Фрухо от миров и пространств Потока, излагались там поэтично в превосходной степени - то есть смутно до полной невнятицы.
   И вот теперь навстречу Схетте летели сущности, запертые Отчуждением. Весьма похожие на Бесформенных: дымные сгустки, стремительно трансформирующиеся от облика к облику, смешивая несоединимое, излучающие безумие.
   - Стойкость, помогай! Стойкость?
   Завершённой нигде не было видно. И куда она исчезла, оставалось лишь гадать. Не став размениваться на бессмысленную ругань, Схетта произнесла формулу усиления, вскидывая руки и взывая к своей Силе, а также к той "энергии", что содержалась в Пределе Образа. Реальность пошла волнами, скрипя и осыпая мага отнюдь не виртуальной пылью. Заколыхался близкий горизонт, из глубоких трещин в потолке неба полился золотистый лёд. Земля вспыхнула, как один громадный люминофор. Летящие к Схетте сущности изменились в очередной раз, да и застыли в этом изменении, подобные стае разноцветных птиц.
   - Летите к мамочке, - просюсюкала Схетта совершенно не своим голосом. - Ути, славные!
   "Славные ути", размерами от комара до кондора, закружились вокруг неё живым столбом. Сделав шаг вперёд, она в очередной раз изменила всё. Рисованный задник мира понемногу развернулся, преображая кокон бытия. С торжественным шипением распались незримые нити стекла. Лиловая кисть вымела прочь мусор и гниль, развернулся на сколько-то миллионов сторон кристальный лабиринт сомнений. Вооружившись принципом притяжения, Схетта снова шагнула навстречу переменам, раздвигая упругие волны бериллового песка. Облизнув с Предела Образа нарисованные копотью рисунки, песок ушёл обратно в люки на стенах, втянув за собой заодно большинство бывших вроде-Бесформенных. Однако одна из сущностей, небольшая, но увесистая, осталась, присев на второе спереди правое плечо идущей, как изящная статуэтка чёрной бумаги, трёхкрылая и негромко выпевающая высокие ноты атональной мелодии.
   Ещё шаг.
   Вязнет в мыльном растворе времени пена кривой соломы. Раскручиваются от белого к оранжевому и обратно спирали цитрусовых ароматов, заполированные по внутренним граням кубов ладаном и несвежей рыбой. Самое неудобное, что широко раскинувшиеся хвосты - эти пушистые внезапные сволочи - засели в камне, словно прутья арматуры. Но следующий шаг вполне можно сделать, даже стоя на месте, так что глифы отчаяния с писком расползаются по равнине старых конгрегаций. Гусеницы скрипят, но несут скопление квазиустойчивых фотонов дальше. До следующего шага, превращающего их в волосы тумана, а холодные пушинки сворачивающего в сирнакс скольжений.
   Глубина раскрывается менгрой, выкатывая из запасников бока амдаринных чешуй. Колёса плавятся, сползаясь на скрип перевитлянной оси. Встают на пути каскады эмгратов, и не надо иметь длинный нос, чтобы викрать: обойти этот законопроект получится не раньше, чем угол расслоится тарепом. Напряжённый кобреп окончаний, поиск сугола...
   - Угмам твузээрс, - ногдят напряжённо фирафа. Скручиваются в луэве нексы, торжественно омерит воздух-не-воздух, и проплывают по своим накадлам блоки. Зервящая Схетта скимала ещё один шаг, и ангиршенно восприняла сакраш-вецт.
   Внезапная, резкая, ясность - ослепляла. Как молния, пойманная непосредственно зрачками.
   "Так вот почему Унорил Фрухо был отсечён печатью Отчуждения! Вот что здесь произошло и перекрутило всё, что только возможно..."
   ...разумеется, Спящий велик, - о да, велик воистину. А это, среди всего прочего, означает, что его союз с Бездной породил (и продолжает порождать), помимо более или менее разумных вещей, также неисчислимое множество вещей абсолютно безумных. Вывернутых. Полностью противоречащих всему остальному, что было им сотворено.
   В безумии, безусловно, есть определённая необходимость. Толика безуминки придаёт остроты и реалистичности Дороге Сна, отчасти даже придавая ей стабильность. Однако безумию свойственна экспансивность - притом, что неудивительно, экспансивность поистине безумная, не признающая никаких ограничений. Патриархи и Матроны Унорил Фрухо, этой сердцевины воплощённых чудес, понимали опасность яснее других могущественных Сил, действующих в Потоке. В конце концов, для них безумие являлось таким же естественным антагонистом, каким для Завершённых являются Бесформенные.
   Но сакраш-вецт, то есть, в буквальном переводе, зерно-на-грани-рассудка, не даст ошибиться: Патриархи и Матроны избрали совершенно иной способ борьбы, чем Завершённые. Они надеялись поглотить безумие и тем породить качественно новый синтез двух начал.
   Отчасти им это даже удалось.
   "В конце концов, "избыточное" безумие Спящего ослабло настолько, что я оказалась способна пройти его насквозь. Постичь его и усвоить - не поддавшись".
   Вот только для самих воплощений разума, впустивших в себя безумие и разорванных им в полнейший крамах стельф, эксперимент окончился фатальной неудачей. Конфликтующие начала уничтожили их. Возможно, если бы Патриархи и Матроны не потратили немалую часть своего могущества на наложение печати Отчуждения, что должна была обезопасить Поток при любом исходе их попытки обуздать противостихию... как знать, что бы получилось у них в этом случае? Не желанный ли синтез? Или союз разума и безумия излился бы в Поток именно тем кошмаром, который разорвал бы стройное течение Сна, заставив Спящего пробудиться прежде времени?
   "Однако гадать, что могло быть, - бессмысленно. Случилось то, что случилось.
   Точка.
   Мне, как наследнице Матрон, остаётся лишь не посрамить их. А в идеале - приумножить их славу, внеся на страницы летописей правду о дерзновении хозяев Унорил Фрухо.
   И об их блистательном провале".
   Оглянувшись, Схетта машинально раздвинула вихри близких к хаосу кошмаров Спящего. Теперь это не представляло сложности, хотя до момента восприятия сакраш-вецт окружающее безумие казалось достаточно могущественным, чтобы основательно запутать её. Однако трактат не соврал: встав над Великим Пределом, Схетта одним тонким, но мощным усилием ухватила леди Стойкость за руку и выдернула её (а заодно себя) прочь из покорёженных руин былого.
   Печать Отчуждения не стала препятствием. Покинуть Ламмгер Фрухо не составляло труда для любого разумного существа. Сложности возникали лишь у обладателей разума, стремящихся внутрь, и помеченных безумием, рвущихся наружу.
  
  
   На этот раз передвижение по Потоку не отличалось быстротой. Скакуны не рвали грудью плёнки межмировых сопряжений каждые две-три секунды, но аккуратно и расчётливо переходили из пространства в пространство в среднем раз в минуту. Более чем достаточно, чтобы выбрать без малого полностью безопасный маршрут...
   И чтобы всадницы могли поговорить спокойно.
   А ещё - чтобы они могли отдохнуть от слишком бурных и запутанных подвижек реальности - тех, которые совершенно не понравились почти ничего не понявшей леди Стойкость.
   Не то, чтобы она не хотела понять. Но... похоже, по своей природе она просто не могла воспринять сакраш-вецт. Битый час Схетта так и сяк пыталась поделиться с компаньонкой своим зерном-на-грани-рассудка, даже ламуо пыталась пустить в ход - тщетно!
   Так что теперь она просто ехали. Возвращались из похода.
   - Значит, мы не зря проделали путь за печать и обратно?
   - Не зря. Моё магическое искусство определённо углубилось, хотя и не настолько, чтобы...
   - Не напоминай, - отмахнулась Завершённая. - Итак, твоё искусство углубилось, а власть расширилась. И что ты подаришь Мастеру Обменов на этот раз?
   - Пока ещё не уверена. Так, кое-какие планы имеются. Планы... - повторила Схетта, выстраивая в уме некие схемы, - Да. Скажи мне, Стойкость: возможно ли изменить Функционала?
   - Ну, они - не мне подобные. Поэтому ответ положительный. Но вот если ты попытаешься как-то воздействовать на Функцию, лучше сразу откажись от своих планов.
   - Почему?
   Полудетская любознательность столкнулась с суровостью хранительницы закона:
   - Потому что Функции воплощают на физическом уровне основные принципы Потока. Можно сказать, формируют структуру. Да, Поток изменчив - это само собой разумеется. Но его изменчивость профилируется Функциями. Подвижка одной из Функций, даже малозначительной, заметно увеличит меру беспорядка и усилит Бесформенных... а Функция, воплощаемая Мастером Обменов, не из малых. Как и он сам. Понимаешь, что это означает?
   - Ещё бы. Но что будет, если я пройду по грани и не изменю Функцию, исполняемую Мастером Обменов, а дополню её?
   - Каким образом?
   Схетта ответила. Без лишних подробностей, но всё равно рассказ (сопровождаемый динамичными иллюзиями схем вмешательства) потребовал около четверти часа для расстановки всех акцентов. Убедившись, что поняла основы, леди Стойкость задумалась.
   - Знаешь, - сказала она спустя время, - я не сильна в понимании столь... странных аспектов реальности. Ты уверена, что Бесформенные не выиграют от осуществления твоего плана?
   - Быть полностью уверенной в этом нельзя. Однако твёрдо могу обещать, что даже если Бесформенные умножатся в числе, власть Завершённых возрастёт пропорционально, и в целом существующий баланс сохранится, как есть.
   - Если ты не полностью уверена, как ты можешь знать это?
   - Очень просто. Планируемое воздействие является по своей сути - относительно баланса порядка и хаоса - равновесным. Оно может повлиять на баланс, который вы храните, но не может его изменить. Маленький, но важный и существенный парадокс.
   Завершённая вздохнула.
   - Отговорить тебя от воздействия не получится? - поинтересовалась она тоном скорее утвердительным, чем вопрошающим.
   - Верно, не получится, - весело откликнулась Схетта. - Но ты не беспокойся, я не начну эксперимент, пока не рассчитаю последствия вплоть до младших девиаций. Так что поедем дальше, не торопясь. И лучше - через слои с ускоренным током времени.
   Леди Стойкость вздохнула снова.
  
  
   "Переводчик" тосковал.
   Собственно, тоска принадлежала не ему, а хозяину. Да и тоской это можно было называть лишь весьма условно: многослойное, замкнутое на себя, давящее ощущение-предчувствие с нотами смутной неизбежности и тянуще-дрожащей тревоги. Притом ощущение противоестественное: как у могучего, не знающего соперников хищника, обнаружившего себя маленьким и беззубым перед лицом чего-то далёкого и неотменимого, вроде грозы или лесного пожара. "Переводчик" не являлся человеком, он даже психически не походил на людей - но и ему нелюдская тоска хозяина выворачивала нутро, словно фантомная тошнота. Переносить эту окаянную тоску... терпеть... да проще приказать мехороидам снести голову их непутёвому контролёру и перестать мучиться!
   Проще, да. Но не лучше. Да к тому же совершенно невозможно.
   "Переводчик" принадлежал Мастеру Обменов весь, с потрохами. Недавние усилия Схетты дали ему определённую долю независимости, создав на месте поглощённой некогда личности зародыш нового самосознания. Но отменить множество тонких и прочных связей, сковавших его с хозяином на более низких уровнях, начиная со столь мучительного эмоционального контакта, магу и в голову не пришло. А может, пришло, но она решила оставить эти нити без изменений... как знать? С ней-то у "переводчика" постоянной прямой связи не имелось, мыслей её и планов он не ведал. И теперь маялся чужой тоской, жалел о временах, когда практически не сознавал себя, поддерживал пограничный контакт с охранниками-мехороидами... и не знал, чем заняться.
   Говоря строго, при небольшом желании занятия нашлись бы без проблем. Всё та же Схетта оставила ему настоящий завал различных материалов, органично вошедших в сферу его разума лишь малой частью. Там даже по магии кое-какие блоки имелись. Но проклятая тоска начисто лишала инициативы, не позволяя разгореться огням любопытства. "Переводчик" тонул в ней, как в муха в патоке, без малейшей надежды выбраться... и без перспективы захлебнуться.
   Безысходность. Замкнутость.
   Тоска.
   Когда через ощущения роя - крайне странные, но всё же пригодные для сборки в нечто более или менее привычное - пришло знание о приближении гостей, "переводчик" слегка оживился. Особенно когда подтвердилась догадка о природе этих гостей, парой конных призраков выплывших из слоёв тумана. Тоска хозяина, также почуявшего возвращение Схетты и леди Стойкость, усилилась, одновременно трансформируясь - но терпеть её стало легче.
   Скоро всё закончится, так или иначе.
   Застыв в мучительном ожидании, "переводчик" дрожал тонкой мембраной в унисон внешним воздействиям. Сквозь привычную поглощённость Силой хозяина пробились отсветы иной Силы. Слишком чуждой, чтобы оценить точно. Слишком мощной, чтобы её можно было проигнорировать. Память позволяла сравнивать бывшее и сущее, так что "переводчик" мог вволю предаваться удивлению.
   Пусть иначе, чем теперь, но он-не-он помнил, какой Схетта покинула Сердце Туманов в первый раз. Молодой и гибкий росток, яркий светильник, колеблющийся огонь которого сиял сквозь покровы плотной оболочки, как обычный огонь - сквозь слегка закопчённое стекло. В тот момент она существенно уступала коронованным Завершённым, не говоря уже о Мастере Обменов в средоточии его Силы и Функции. Но уже во время первого возвращения она изменилась. Из мага, старательно выдерживающего баланс, из осторожного канатоходца, из огня, мерцающего в сосуде, - Схетта превратилась в Силу, экспериментирующую над собственными формами. В свободно летящую химеру, в самосветящий сгусток раскалённой плазмы. Сравнявшись с Завершёнными (как минимум - сравнявшись), она за совершенно смехотворный срок обрела контроль над способностями, какие для Завершённых недоступны в принципе... да и для Функционалов недоступны. Ожившая чуждость, опасная и завораживающая.
   Но теперь...
   Не напрасно Мастер Обменов маялся от тоски. Он, видимо, просчитал, к чему приведут последовательные преобразования его "должницы". Или не просчитал, а узнал одним из иных доступных способов, играя с нитями времени. И если ошибся, то не сильно. Та воплощённая Сила, что ныне вошла под своды его обиталища, затмевала маревом своей власти леди Стойкость без малейшего труда. И самому Функционалу, несмотря на все наличные преимущества, в прямом противостоянии этой Силе ничего обнадёживающего не светило.
   А одной из граней безнадёжности служила невозможность "прямо противостоять" Схетте. Природа Функционала не позволяла отвергнуть третий дар, в чём бы он ни проявился. Насчёт сущности этого дара тоже гадать не приходится, подумал "переводчик". То есть чем конкретно маг "наградит" хозяина - только магу известно, но что хозяин не станет от этого счастливее...
   - Приветствую Мастера Обменов! - сказала Схетта. И от её голоса по стенам заметалась мелкая рябь изменений, да и основы реальности заколыхались, словно в испуге.
   "Всего лишь приветствие, не направленное Изменение! Кем же стала эта Тенерождённая?"
   Нити, связывающие хозяина и слугу, дёрнулись - резко, почти грубо.
   - Господин мой шлёт ответный привет могущественной.
   - Готов ли он к окончательному расчёту за оказанные мне услуги?
   Нити дёрнулись сильнее.
   - Окончательный расчёт вполне можно... отложить.
   - Вот как? - губы Схетты изогнулись в гримасе, мало похожей на улыбку. - А с какой целью? Или Мастеру Обменов угодно получить не только долг, но также проценты по оному?
   Скрип хитина. Новая дрожь - связующих нитей, мышц, ткани реальности, отчасти покорной власти Функционала... пляска взбудораженных теней...
   - Ни о каких процентах в договоре не упоминалось.
   - Но могу же я сопроводить сделку дополнительным бонусом? Ведь размер и форма возвращаемого долга также не обговорены заранее и чётко!
   - Это верно... ты в своём праве, маг.
   - В таком случае хочу узнать: ты действительно просишь отложить расчёты?
   - Нет. Пора закрывать... сделку.
   - Воистину.
   Схетта странным образом развернулась, и стало так, словно занимаемое ею пространство раздвинулось до самых границ воображения. Она по-прежнему находилась в Сердце Туманов, Физически. Однако в пространстве энергий, тонких балансов и Сил ситуация стала обратной: это Сердце Туманов со всем и всеми в нём, от леди Стойкость до последнего мехороида, очутились внутри Схетты. В поле её магии, в отблесках и грёзах её могущества.
  
   Первый дар - слуге, как части, для служенья верного;
   Дар второй - обоим сразу, ради безопасности.
   Третий же, важнейший дар, - самому хозяину,
   Чтобы мог он выходить за пределы логики,
   Чтобы власть свою крепил по законам этики,
   Чтобы выгоду искал ради блага общего.
  
   Новый разворот. Необъятное пространство магии сократилось, умалилось, сосредоточилось в границах скромной, почти человеческой с виду оболочки. Но "переводчика" эта видимость более не обманывала. Существо, способное проявить ограниченное всевластие даже в месте чужой Функции, не останавливаясь перед включением в поле изменений коронованной Завершённой... о, такое существо вряд ли могло называться хотя бы человекоподобным!
   - И что теперь?
   "Переводчик" вздрогнул и повернулся к источнику хриплого полурыка.
   Там, где ранее высилась громада паучьей туши, ныне высилась громада химерического существа неизвестной разновидности. Тело его по форме напоминало львиное, однако прикрытое чешуями антрацитово блестящего материала вроде всё того же хитина, но куда прочнее. Над спиной выгибались двойными арками четыре крыла - сегментированных, в настоящий момент сложенных, но в развёрнутом виде способных напрямую управлять гравитацией и гасить инерцию движения. Аэродинамические качества крыльев оставляли желать лучшего, но этот недостаток отчасти компенсировали чехлы природных силовых полей.
   Но причудливее всего выглядела теперь голова Мастера Обменов. Не антрацит, скорее металл дарил ей переменчивый блеск. Свет и тени водили хоровод словно бы под поверхностью "кожи". На конической морде - или всё-таки лице? - матово блестели четыре пары глаз. Роговые выступы около темени позволяли улавливать звуки лично, а не через химеру-посредника. Ну а в районе горла красовалось нечто вроде вплавленного в плоть ожерелья, позволяющего вдобавок к восприятию звуков вполне членораздельно говорить.
   Опять-таки - без посредников. Лично.
   - Теперь, - сказала Схетта, - я ничего тебе не должна. Ты помог мне, я помогла тебе. Квиты.
   - Не совсем, - рыкнул Мастер Обменов. - Как тебе известно, ни одно доброе дело не должно оставаться без своей кары. А ты сделала для меня достаточно, чтобы я свёл окончательный баланс скромным советом.
   - Вот как. Что ж, я слушаю.
   - Ищи в свете, что отбрасывает тень порядка, состояние, называемое Узловым Озером. Полагаю, погружение в него поможет тебе собраться, рассеявшись, и проснуться, не просыпаясь.
   - Мутно говоришь.
   - Напротив, предельно ясно. Ты же впитала сущность безумия, дополнив ею высшую меру рациональности - тебе ли жаловаться на неясность чужих речей?
   Схетта рассмеялась.
   - Что ж, я принимаю добрый совет, Мастер Обменов. Может, ещё увидимся.
   - Непременно увидимся. Я это предзнаю - очень ясно. Раньше я не мог достичь такой сверкающей ясности... а потому - благодарю тебя. Как и тебя, Стойкость. Отныне ты ничего не должна мне. Ступай с миром и возвращайся, если захочешь.
   Завершённая поморщилась и промолчала. Схетта сказала:
   - Ну, раз ты предрекаешь встречу - до встречи, ультрасфинкс.
   - До встречи, всеслиянная.
   "Переводчик" не знал, надо ли ему вмешиваться, и потому промолчал.
  
  
   Пелены тумана. Одна за другой, очень разные - и всё же неуловимо схожие, пахнущие, помимо влаги, тысячами различных вещей. От едкой гари и медленной гнили до близкого рассвета и обласканных солёными волнами приморских скал.
   Окрестности Сердца Туманов обладали особой красотой, не всякому очевидной. Особенно хорошо они выглядели в средних далет-спектрах. Разговор ничуть не мешал созерцанию пейзажа - скорее, служил связующей нитью, как в бусах или ожерелье.
   - И что ты будешь делать теперь?
   - Последую совету Мастера Обменов. Стану искать указанное им состояние.
   - А ты не боишься последствий?
   - Немного. Однако теперь, моими же стараниями, у его слов не тот подтекст, что раньше. Так что настоящей угрозы в его словах нет.
   - Я бы остереглась. Пусть теперь он не паук, а иная тварь с восемью конечностями, но...
   - Так ты что, не поняла природы совершённого изменения? А ведь я объясняла!
   Леди Стойкость одним слитным движением перетекла в седло, после чего замерла льдистым изваянием, памятником самой себе.
   - Я - Завершённая. Для меня любые изменения, особенно напрямую затрагивающие суть, постижимы с трудом. Я чувствую и знаю, что Мастер Обменов остался Мастером Обменов, хранителем баланса, носителем неизменной Функции, но... как тебе удалось изменить всё, в то же самое время не меняя ничего?
   - Путём дополнения и синтеза. Попробую объяснить без формул и схем, но предупреждаю сразу: тебе придётся отвечать на дурацкие риторические вопросы.
   - Это не страшно.
   - Тогда вопрос первый: что дополняет порядок?
   - В каком смысле - дополняет? Порядок вполне самодостаточен.
   Схетта хмыкнула.
   - Прости, я опять нечувствительно заговорила с тобой, как с магом. Тогда начнём с другой системы координат. Что дополняет жизнь?
   - Смерть. Постой! По-твоему, порядок дополняется хаосом?
   - А разве это не так? Разумеется, если посмотреть словно сверху, воспринимая Поток как единое целое и некую общность. Как сложную, почти бесконечную, но всё же замкнутую систему.
   - Вот ты о чём...
   - Именно, Стойкость. Конечно, порядок самодостаточен. И хаос самодостаточен... если брать их по отдельности. Но эта самодостаточность бесплодна. Только в контакте, только во взаимной борьбе порядок и хаос могут породить движение.
   - Это самоочевидно.
   - Ну, я же предупреждала насчёт дурацкой риторики.
   - А при чём тут Мастер Обменов?
   - Сперва ещё пара вопросов. Скажи, каков принцип обмена, который он практиковал?
   - Обмен как обмен. Знание на знание, услуга на услугу, действие на действие...
   - Хм. Опять я не совсем точно сформулировала... почему тот, кто приходил к Мастеру Обменов, всякий раз отдавал больше, чем получает?
   - Потому что Мастер всякий раз брал цену за свои услуги.
   - Вот! А скажи, могут ли при обмене обе стороны получить больше, чем отдали?
   Леди Стойкость поискала в ответе подвох. Потом подумала ещё. И сказала:
   - Могут. Если обмениваться знаниями, отдающий ничего не теряет, а тем самым всегда получает больше, чем отдаёт. Но это применимо только к абстракциям.
   - Да неужели? А если подумать?
   - Тут и думать нечего. Энтропия всегда съедает часть работы, при любом преобразовании энергии сопротивление поглощает её часть.
   - Тогда приведу простой пример. Старатель находит алмаз. Несёт его к гранильщику. Тот берёт принесённое сырьё, раскалывает его, подвергает огранке - и получает в итоге, скажем, три бриллианта общей стоимостью в пять раз больше цены необработанного алмаза. Гранильщик отдаёт алмаз перекупщику, тот платит гранильщику четыре цены алмаза. Половина уходит старателю, другая половина остаётся у гранильщика, ну а перекупщик в итоге тоже внакладе не остаётся. Скажи мне, Стойкость, кто из троих теряет на этом обмене?
   Завершённая думала недолго.
   - Теряют все, но в то же время не теряет никто. Старатель не может обойтись без гранильщика, гранильщик не может сбыть плоды своего труда без перекупщика, ну а перекупщику будет нечем торговать, если старатель и гранильщик не обеспечат его товаром.
   - Добавь фактор динамики. В теории гранильщик может со временем получить за свои бриллианты все пять цен алмаза, четыреста процентов прибыли... как и перекупщик, собственно говоря... но разрыв с обиженными партнёрами и ореол дурной славы нечистого на руку дельца в итоге обойдётся куда дороже. Одно из любимых присловий Рина: честность - лучшая политика. Иными словами, взаимовыгодные долговременные отношения в конечном счёте дадут больше, чем сделка, при которой получаешь меньше, чем отдал. В сделках, и не только в них, хороша симметрия. Симбиоз, а не паразитизм.
   - Вот оно как...
   - Именно. Раньше к Мастеру Обменов шли неохотно, только в тяжелейших обстоятельствах. А тот получал немалую выгоду с каждого обмена - но делал это редко, так как всякого, кто решался посетить его, предупреждали о цене сделки.
   Леди Стойкость на миг зажмурилась. О да, о цене предупреждали... вот только она в своё время не обратила должного внимания на чужие слова. Как же, ведь она - Завершённая, притом из знатнейших и сильнейших! Чем ей может угрожать всего лишь Функционал?
   Расплата за невнимание оказалась долгой и горькой.
   - Полагаю, - закончила Схетта, - теперь Сердце Туманов станет куда более популярным местом, а его хозяину не понадобятся липкие ловчие сети. Хватит иных сетей, куда более прочных... и раскинутых много шире. Ладно, давай прощаться.
   - А ты... впрочем, да. Давай. Надеюсь, ещё встретимся.
   - И я надеюсь... впрочем, скорее всё-таки знаю. Мы обязательно встретимся! Но нескоро.
   Завершённая улыбнулась.
   - Я готова немного подождать, - сообщила она.
  
  
   Ищи в свете, что отбрасывает тень порядка, состояние, называемое Узловым Озером.
   М-да. Задачка...
   Была бы, если бы Схетта не знала, как решаются подобные задачки на Дороге Сна. Не знаешь, как добраться в какую-то точку? Спроси трактирщика.
   Например, того же Циклопа.
   ...россыпью звонких монет, шелестом песчаных змей, стуком каменных радуг, гулким эхом облаков и сверкающим жаром зари ложилась под копыта дорога. Предел Образа бился за спиной крыльями белого плаща со звёздно-чёрным подбоем; ветра перемен кружились около, как стая голодных хищников. И сквозь мелькание ветров всадница могла вволю любоваться более медленным, прекрасным в своей непоследовательности движением реальностей.
   Пока дорогу выбирал Бегущий по Облакам, а охранные "рефлексы" Предела Образа плотно отслеживали обстановку, можно было поразмыслить.
   ...погружение в него поможет тебе собраться, рассеявшись, и проснуться, не просыпаясь.
   Последнее звучало более чем многообещающе. Проснуться... тут и гадать нечего. Это значит - вернуться в Вязкие Миры, в родное тело, а не имитацию, сотканную сложнейшей магией. Вернуться к сыну, поневоле предоставленному заботам Сьолвэн... и - к Рину.
   Рин.
   В который уже раз Схетта реконструировала в памяти краткую сцену перед расставанием, ту самую, в финале которой сообщила мужу, что тот теперь - отец. И вновь её ожидала неудача. Тот Рин Бродяга, с которым она так неудачно попрощалась в домене Теффор, отличался от Рина нового, заявившегося за ней в Сердце Туманов... сильно. Практически до невероятного.
   Даже если предположить, что муж исхитрился пройти высшее посвящение, предположение это не покрывало разницы. Взять, к примеру, хотя бы историю с участием дамы, воплощающей ледяной порядок, - историю, в которую Схетта вмешалась некоторое время назад. О личности оппонентки Рина ей, унаследовавшей реконструированную память Ниррит, не требовалось строить догадки. Да, бой с Ледовицей... вот где с полной наглядностью проявилась разница! Конечно, до триумфального появления группы поддержки Рин проигрывал схватку. Понемногу уступал давлению существа, которое по возрасту и опыту можно ставить на одну ступень со Сьолвэн. Ну, может, пониже, но не намного. И вот тут-то вылезала наружу полная нереальность происходящего! Там, где он понемногу уступал, любого мага, недавно (читай - менее трёх-четырёх столетий назад) прошедшего высшее посвящение, должно было попросту смести. Раздавить, сплющить и помножить сплющенные остатки на ноль.
   "Не сходится. Ну никак. Конечно, Бродяга - более чем талантливый маг, но одного только таланта для настолько быстрого прогресса маловато..."
   "Хе! Подруга, ты сама-то соображаешь, какие выводы делаешь? Глянь в виртуальное зеркало на саму себя, сравни прошлое и настоящее. Или твой собственный рост как мага - нереален?"
   "Если так ставить вопрос... но ведь Дорога Сна предоставляет совершенно особые условия для самосовершенствования! Кроме того, риск во время получения сакраш-вецт выходил очень и очень далеко за рамки разумного. Заранее зная, что меня ждёт..."
   "Вот именно. Ты поручишься за то, что судьба не подкинула Рину повод для столь же безумного - хотя и не в буквальном смысле безумного - но явно очень плодотворного риска?"
   "Не поручусь. Скорее всего, без игры по высочайшим ставкам не обошлось".
   "Вот и успокойся. В конце концов, позже у тебя будет не один случай расспросить мужа, как именно он достиг столь впечатляющих результатов. Определить при жестокой нехватке данных, какими именно оврагами и буераками он продирался через жизненные трудности, сейчас у нас всё равно не выйдет..."
   "Да. Результат куда важнее, чем извивы пути".
   "Именно! Притом тот факт, что даже сейчас, восприняв зерно-на-грани-рассудка, тебе надо будет немало постараться, чтобы не отстать от мужа по части магии, - мелочь. Важный, но не самый главный нюанс. Гораздо важнее то, что Рин не остановился перед нарушением законов причинности и проник в относительное прошлое, чтобы помочь мне".
   "Помочь? Спасти!"
   "Тем более. Он пришёл на Дорогу Сна - за мной и ради меня. Фактически, вытащил за руку из самых масштабных неприятностей в моей не очень-то размеренной жизни".
   "Вот-вот. И это адски приятно, не правда ли?"
   "Правда. Истинная и совершенная!"
   Бегущий по Облакам остановился, многозначительно топнув правым передним копытом. Отложив на потом продолжение рефлексий, всадница окончательно вернулась в настоящее, чтобы убедиться: Бегущий доставил её именно туда, куда требовалось.
   На первый взгляд (да и на второй-третий), картина соответствовала описаниям.
   Бархатистое, тёплое, глубокое чёрное небо. Мельтешение непоседливых звёзд, похожих не столько на солидные светила, сколько на рои мелкой сверкающей мошки. Большое, с нитевидными краями облако бело-голубой туманности на фоне этих роёв казалось по контрасту практически неподвижным; впрочем, если присмотреться, становилось ясно, что туманность тоже сносит в сторону величавых горных пиков ураганный ветер времени.
   Горы!
   Под светом звёзд простирались они вдаль и ввысь, разом грубо вещественные, как это положено каменным громадам - и хрупкие до нереальности, похожие на поистине колоссальную иллюзию. Обманчивая перспектива не позволяла определить точные размеры гор даже при помощи магии: нефизические ощущения плыли и колебались в такт неверному звёздному блеску. Единственное, что оставалось неизменным - ощущение величия. Простора. Свободы.
   Собственно трактир вполне соответствовал пейзажу. Во всяком случае, его также затронула, сливаясь с косной материей, двойственность: здание постоянно меняло очертания, причём не только форму и размеры; создавалось впечатление, как будто этим стенам, шпилям и бугристой башне с огромным хрустальным оком (единственному более или менее неизменному элементу строения) тесно в трёх измерениях. Да и в четырёх не особо просторно. Дрожащие нити энергии разных уровней тянулись от трактира во все стороны, соединяя его с горами, звёздами, стихийными первоосновами и линиями первичного баланса Сил. Этот дом, на деле не являющийся домом, а служащий - Схетта ощущала это предельно ясно - проекцией сущности и отчасти личности Функционала, нисколько не походил на Сердце Туманов. Но вместе с тем, в некоторых аспектах, казался едва ли не копией обиталища Мастера Обменов.
   Стоило Схетте видоизменить транс-анализ, попытавшись приблизиться к сути этого места сильнее, чем при первом беглом знакомстве, как из дверей трактира выкатился кентавроподобный разумный. Невысокий, ростом не более полутора метров, с сильно непропорциональной верхней частью фигуры, похожей более на обезьянью, чем человечью, он семенил на коротеньких толстых ножках с такой скоростью, что пересчитать эти ножки представлялось задачей непростой. Ясно лишь, что их не четыре и даже не шесть, а больше. Десять? Дюжина?
   - Добро пожаловать! Прошу внутрь, прошу внутрь! Как мне называть леди?
   - Моё имя - Схетта. А ты, надо полагать, Циклоп?
   - Совершенно верно. Какими ветрами вас принесло к моему порогу?
   - Странными. И сильными. Составишь мне компанию за столом, добрый хозяин?
   - Охотно, леди. Охотно. Глупо с моей стороны будет упустить такую возможность, ведь подобные вам редко появляются в моей скромной обители...
   Схетта позволила себе приподнять левую бровь.
   - Подобные мне?
   - Сотворённые в Вязких Мирах, - кратко пояснил Циклоп.
   "Чудненько. Просто блеск!
   Положим, о том, что я не являюсь по происхождению Тенерождённой из тех, чей дом - Дорога Сна, он мог определить по неким неявным признакам. Но вот откуда пройдоха узнал, что я именно сотворённая, дитя не чресл, а ума и воли Сьолвэн?
   Застольная беседа обещает быть интересной..."
  
  
   Два очень разных существа сидели в глубоких креслах вполоборота друг к другу - с таким расчётом, чтобы не требовалось поворачивать голову для взгляда на танец пламени, запертого за каминной решёткой. Правда, кресло, в котором наполовину утонул Циклоп, не подошло бы человеку... но хозяин явно чувствовал себя в нём так же уютно, как гостья в своём, вполне обычном кресле для двуногих вертикальных гуманоидов.
   Молодое топазовое вино, одинаково играющее в хрустальных гранях разных кубков, немало способствовало созданию атмосферы расслабленной неги. Как и тепло камина.
   Обманчивой атмосферы. Да.
   Впрочем, расслабив тело и сенсорику нижнего круга, Схетта даже и не думала затуманивать рассудок. Редко выпадающее наслаждение не мешало ей вести беседу. Циклоп вёл себя так же: без боя сдавшееся уюту тело - и сжатый в точку, сосредоточенный до предела ум.
   - Значит, ты узнала обо мне от Завершённых...
   - Да. Лорд Печаль, леди Одиночество и леди Стойкость. Знаешь их?
   - Как не знать. Брат с сестрой - едва ли не самые непоседливые из всей их пирамиды. Они часто бывают у меня.
   - Любят серебристые вина.
   - Верно. Мои серебристые вина любимы... многими.
   - Ровера вспомнил, я полагаю?
   - Ты догадлива. - Циклоп протянул вперёд руку ладонью вверх, и над ней соткался призрак огромного чёрного пса. Не материальный, но более чем многоуровневый: с отражениями всех энергооболочек, с эмпатическим рисунком, воспроизводящим доминанты характера, даже с грубоватой копией внешнего "облика" ментальных щитов. - Знаешь его?
   - Какая женщина не знает своего мужа?
   - Вот даже как. - Циклоп помедлил. Сжал руку в кулак, развеивая иллюзию. - Ты не обидишься, если я скажу, что ты совсем на него не похожа?
   - На правду не обижаются.
   - А если я скажу, что ты не похожа на жену Ровера?
   - Не обижусь, не беспокойся. Но я, конечно, спрошу, почему ты так решил.
   - Разница в Силе.
   - И что? Мало ли пар магов, не равных друг другу в этом смысле...
   - Не делай вид, что не понимаешь. Ровер довольно силён, у него даже есть свой канал связи с Бездной... энергетической связи в основном... но твоё могущество гораздо больше и глубже, чем у него. А Ровер отнюдь не из тех, кто охотно подчиняется. Совсем не из таких.
   - Верно. Но ты не учёл кое-чего.
   - Какие-то тайны?
   - Ничего секретного. Вполне могу объяснить, в чём ошибка.
   - Объясни, пожалуйста.
   - Ровер - всего лишь отражение в Потоке. Беспамятная тень, отброшенная Рином Бродягой.
   Схетта протянула руку, как перед тем протягивал Циклоп, и над её ладонью тоже возникла иллюзия - причём куда более достоверная. Потому что являлась не реконструкцией, а прямой проекцией памяти. Именно таким выглядел Рин перед тем, как взять на руки живое тело жены и отправиться с ним в Вязкие Миры, то есть в Пестроту.
   - Кроме того, - добавила Схетта, позволив трактирщику в полной мере оценить зрелище на всех уровнях восприятия, - хотя я тоже не из охотно подчиняющихся, бывают случаи, когда спорить глупо. А я достаточно умна, чтобы не перечить мужу.
   - Понятно...
   - Надеюсь, что так. - Внятным для обоих подтекстом: "И что ты в дальнейшем не станешь сомневаться в моих словах, любезный хозяин".
   Циклоп не стал просить прощения. Вслух - не стал. Однако в его ауре мелькнуло нарочно выставленный напоказ смущение, притом с чёткой ассоциативной цепью. Схетта не ответила на эту маленькую демонстрацию. Как будто. Вместо этого она сменила тему.
   - Скажи, что тебе известно об Узловом Озере?
   - Не так уж много. Это довольно... далёкое состояние.
   - Значит ли это, что ты не сможешь исчислить путь туда?
   Хозяин взял паузу. На собеседницу он не глядел, как будто бы отдавая предпочтение танцу пламенных языков в камине - то рыжих, то белых, а то и вовсе зелёных...
   - Ты действительно не понимаешь? - спросил он спустя время.
   - Нет. Не понимаю. Потому, собственно, и спрашиваю.
   - Я могу исчислить самые разные пути к самым разным местам. При должном усердии и с разрешения хранителя Колодца я даже могу исчислить путь к ещё не существующему или уже исчезнувшему. Но моё ремесло касается лишь мест, путь к которым лежит через смену состояний.
   - И что же?
   - Дело в том, что Узловое Озеро является состоянием, а не местом. И путь к нему лежит через смену мест. Это...
   - Как изнанка лица. Как тень света... точнее, свет, отбрасываемый тенью порядка.
   - Именно. Указать путь как череду состояний я могу, потому что мне ведомы законы такого движения. Но указать путь к Узловому Озеру не в моих силах, потому что путь этот - одно из исключений. А власти над исключениями у меня нет.
   - Надо полагать, для каждого нового путника дорога к моей цели будет отдельным исключением? Вне всех иных дорог, включая другие дороги к Узловому Озеру.
   Циклоп кивнул на людской манер.
   - Извини, что помочь тебе - не в моей воле.
   - Но ты знаешь кого-то, кто мог бы помочь?
   - Не совсем. Достижение любого из Великих состояний - в воле самого стремящегося и только в ней. "Дорогу осилит идущий". Но если тебе нужен свет, отбрасываемый тенью порядка, на старте тебе могут отчасти помочь Завершённые. Единственно потому, что порядок и связанные с ним аспекты реальности - их прерогатива.
   "Логично".
   - Поможешь найти путь к моим знакомым лорду и леди?
   - Нет необходимости.
   - Почему?
   - Вскоре сюда подъедут те, кто поможет тебе много лучше, чем твои знакомые.
   - И это... кто?
   - Его Императорское Величество Сотрудничество, - ответил хозяин. - Её Императорское Величество Целесообразность. И, разумеется, приличествующая свита.
   - А откуда ты знаешь, что они направляются именно сюда?
   - Я трактирщик, - был ответ. - Чувствую.
  
  
   Чувствительность Циклопа ли оказалась велика, или императорская чета путешествовала медленно, или флуктуации времени тому виной, - но только до прибытия высоких гостей прошло около полутора суток. За это время Схетта успела не раз поплескаться в ванной (сперва просто в подогретой родниковой воде с ароматическими маслами, потом - в разогретой до жёлтого свечения лаве, потом, пущего контраста ради, в электронной псевдожидкости со сверхнизкой относительной температурой и под конец - в бодрящей, слабо ионизированной плазме). Также она успела изобрести несколько вариантов дизайна для Предела Образа, заменяющего ей парадное платье, и выбрать среди вариантов наиболее, на её вкус, подходящий. Также она ознакомилась с библиотекой Циклопа, обратив особое внимание на редкие тексты, отсутствовавшие в собрании замка леди Стойкость, и продегустировала в компании трактирщика серебристое вино.
   В общем, на славу отдохнула.
   А потом к вотчине Циклопа подъехала величавая кавалькада Завершённых, и время снова рванулось вперёд на полной скорости.
   ...в специально созданный трактирщиком зал они вошли с противоположных концов, в одно и то же время. Красота коронованной четы служила зримым воплощением абстракций, давших им имена. В наряде Сотрудничества преобладали светлые оттенки, с легчайшими намёками на цвет: салатово-белый, розовато-белый, голубовато-белый и чистый оттенок свежего снега. Рядом с ним Целесообразность казалась негативом супруга. Не вдруг и не каждый мог бы различить, что она отнюдь не в трауре. Просто каждый из оттенков, использованных в её простом и строгом платье, имел почти предельную насыщенность. Редкостную и тем драгоценную чёрную жемчужину напоминала она. Контраст усиливало то, что лорд Сотрудничество при коже цвета сажи имел серебристые волосы и очень светлые серые глаза, а леди Целесообразность, напротив, представала жгучей черноглазой брюнеткой с молочно-бледной кожей.
   Схетта приняла этот двойной вызов молча, более чем достойно. Она также решила сыграть на контрасте, поэтому раз и навсегда застывшее совершенство императорской четы рядом с ней если не бледнело, то, по крайней мере, немого восхищения не вызывало. Она настроила Предел Образа на непрестанное движение в рамках заранее заданной - и тщательно выбранной, конечно - гармонии. Поэтому, как бы причудливо ни выглядело "платье", облегающее её подобно тонкой лайковой перчатке, вид его неизменно оставался цельным, законченным и прекрасным. Лепестки ленивого синеватого пламени, густая листва ядовитого плюща, вихрящийся морозный шлейф, янтарная кислотная пена или иной из множества вариантов - во всякий миг Предел Образа изображал покорную хозяйке угрозу... и предвидеть, каким он предстанет в следующую секунду, представлялось нереальным. Гармонию дополняли распущенные волосы мага, то колышущиеся, как водоросли в подводном течении, то бьющиеся, как в пальцах ураганного ветра, а то и кажущиеся подвидом буйного чёрного пламени.
   Лицо Схетты оставалось бесстрастным. Собственно, только оно и хранило неизменность во всём её облике. Но неподвижность черт с лихвой возмещали переливы мыслей и чувств, чередой кружащиеся в серебристых зеркалах глаз.
   Царственный порядок - и управляемый хаос. Непритворное величие - и грозная, несмотря на сдержанность, мощь. Пара императоров напротив мага, за одним столом.
   - Приветствую ваши величества, - сдержанно и с достоинством сказала Схетта.
   - Принимаем приветствия и возвращаем, - без запинки откликнулся лорд Сотрудничество. - Как Мы видим, трактирщик не сильно приукрасил действительность...
   Если он рассчитывал на реакцию, то напрасно. Схетта продолжала молча изучать своих собеседников, не торопясь отвечать на последнюю реплику.
   А изучать было что.
   Внешность - мелочь, пустячок. Внешне императорская чета не так радикально отличалась от иных коронованных Завершённых, чтобы это сразу бросалось в глаза. Конечно, контраст чёрного и белого впечатлял. Но важнее упаковки, как всегда в таких случаях, оказалось содержание.
   Магия Завершённых, как неоднократно убеждалась Схетта, действует через осуществление. Но всем Завершённым, кого она встречала доселе, для осуществления требовалось сознательное усилие, по эффекту своему довольно схожее с магией. А вот императорская чета не разменивалась на заклятия. Они проецировали свою суть во внешнюю реальность - очевидно, без специальных усилий, так же естественно, как теплокровная тварь лучится теплом, оставляет запах и остаточные следы своей витальной ауры. Если же учесть, что воздействие императоров сказывалось даже на глубочайшем уровне, просачиваясь (правда, в виде бледных теней полноценного осуществления) сквозь личные щиты Схетты, дополненные и качественно усиленные Пределом Образа...
   Любой коронованный Завершённый мог обустроить свой лен, чем, собственно, и отличался от некоронованного рыцарства. Но лишь императоры обладали даром объединять отдельные лены в полноценные, немалых размеров миры. Разумеется, даже таким Завершённым до демиургов оставалось ещё очень и очень далеко. И всё же масштабы их влияния вполне соответствовали рангу повелителей миров, уступая разве что риллу да наиболее могущественным богам.
   "Но это не даёт им власти надо мной", - напомнила сама себе Схетта. И тут же мысленно поморщилась. То, что подобное напоминание вообще потребовалось, не пришлось ей по вкусу.
   - Полагаю, - нарушила тишину леди Целесообразность, - ты достаточно сильна, чтобы помочь нам. Остаётся обговорить условия.
   - Для начала я бы обговорила необходимость и уместность моей помощи как таковой.
   - Разве ты отказалась от достижения Узлового Озера? - чуть слишком картинно изумилась леди императрица.
   - Нет. Но я не понимаю, как мои вполне эгоистичные интересы сопрягаются с той... помощью Завершённым, которую вы упомянули.
   - Резонно, - молвил лорд Сотрудничество. - Что ж, я объясню.
   Из последовавшей речи, довольно витиеватой и временами прерываемой уточняющими вопросами Схетты, можно было уяснить несколько моментов.
   Первое: "свет, что отбрасывает тень порядка" - ничто иное, как поэтическое наименование Коридора Хаоса. Ничего хорошего об этом феномене в письменных источниках не нашлось бы при всём желании, да и любое более-менее осведомлённое существо посоветовало бы держаться от Коридора подальше... но, по мнению леди Целесообразность, Схетта принадлежала к числу тех весьма немногочисленных существ, которые имели ненулевые шансы попасть в Коридор и даже пройти по нему. Лорд Сотрудничество полностью разделял мнение своей коронованной супруги. Кстати, императоры Завершённых тоже имели возможность попасть в Коридор Хаоса, не будучи уничтожены им. Вот только передвигаться по нему не могли.
   Второе: само по себе Узловое Озеро оставалось явлением малоизученным (оно и понятно, при таких-то трудностях с его достижением!). Тем не менее, некоторые предположения высокой достоверности, касающиеся его, у императоров имелись. Так, Узловое Озеро по их словам являлось областью пересечения - или смешения - Коридора Хаоса с рекой смыслов. Кроме того, отчасти естественное, оно имело также искусственную природу. Примерно как природное озеро, увеличенное в результате постройки плотины. Наконец, Озеро имело дно-шлюз, соединяющий его с астралом Вязких Миров. Точнее, речь шла не о "соединении", а о "состоянии неразличимости". Достигнув дна-шлюза, сознание Схетты автоматически оказалось бы притянуто к своему плотному телу, унесённому Рином в Пестроту.
   И тут вступал в действие третий момент. Тот самый, который Завершённые расценивали как помощь со стороны мага. Связанный с природой Коридора Хаоса и сутью Бесформенных.
   - С моим влиянием на них ясно. Более или менее. Но как это воздействие скажется на мне? - поинтересовалась Схетта, внимательно дослушав объяснения лорда Сотрудничество.
   - Полагаю, общий эффект будет зависеть только от тебя, - сказал он.
   - Это не ответ.
   - Разумеется. Но мы вряд ли сможем дать тебе тот ответ, которого ты ждёшь. Подобные преобразования сущности просто-напросто находятся вне нашего понимания.
   - Что, совсем никаких предположений?
   На это леди Целесообразность ответила с лёгкой улыбкой:
   - Не проси у существ Порядка высказываться о существах Хаоса. Мы хорошо умеем убивать Бесформенных, немного хуже - ограничивать их и отвращать от своих владений. Но постижение их путей и сил для нас невозможно. Наши пути, наша сила отрицают это.
   Схетта осталась бесстрастна. Внешне.
   "До чего упорно они уклоняются от ответа... впрочем, следовало ожидать. Вполне вероятно и дажезакономерно, что я сама в их глазах недалеко ушла от существ Хаоса. Не рассчитывай они на получение ощутимой пользы от моих действий... м-да.
   Но выбор у меня не так уж велик. Кроме того, мне ли бояться Коридора Хаоса - после успешного восприятия зерна-на-грани-рассудка?
   Да. Именно так! Побольше уверенности в себе, и я, возможно, даже от этой сумасшедшей эскапады получу дополнительные бонусы, компенсирующие смертельный риск".
   - Что ещё вы можете мне сказать по существу?
   - Ничего, - сказал лорд Сотрудничество с достаточно искренним сожалением. А леди Целесообразность добавила (с несколько неожиданной теплотой):
   - Мы можем лишь пожелать тебе удачи в устремлениях.
   Схетта встала из-за стола и неглубоко поклонилась:
   - Благодарю ваши величества. Насколько мне известно, в погребах Циклопа почти дозрел последний урожай золотистого вина. Не окажете ли вы мне честь, присоединившись к дегустации?
   - Ты умеешь делать предложения, отказаться от которых невозможно, - улыбнулся лорд.
   "Вы тоже это умеете", - подумала Схетта, возвращая улыбку.
  
  
   Грохочут подкованные каблуки. Звук этот существует словно сам по себе, и удивительны отзвуки, пляшущие в нём на правах подголосков. Треск пламени пожара, звон колокольчиков, вой усталой многомесячной вьюги, артиллерийская канонада, шипение радиоэфира, почти нереальный шелест бумажных крыльев... или это шуршат страницы древнего фолианта?
   Схетта идёт по Коридору Хаоса.
   Предел Образа вокруг неё меняется с каждым шагом, если не чаще. Но это не вариации на тему контролируемой угрозы, это вариации на тему защиты. Плёнка золотисто мерцающего силового поля. Парадный мундир - строго чёрный, без знаков отличия, в комплекте с сапогами и ремнём. Броня, искусно собранная из зачарованных пластин хитина и жёстко-гибких полос соединительных ремней. Лиловая мантия судьи, сменяющаяся нежно-зелёным халатом медика, а затем - костюмом наездника. Маскировочная хламида рейнджера, грубая снаружи и мягкая внутри. Вакуумный скафандр. Испещрённый подпалинами кожаный фартук кузнеца.
   Коридор подстраивается под эти изменения, с бездушной старательностью отражая их и норовя стать в танце перемен ведущим. Вот он - штольня шахты, по полу которой бегут в темноту тронутые ржавчиной рельсы узкоколейки. Вот - переход из блока операционных к полуподвалу морга, с облупившейся буро-зелёной краской на стенах и пошедшим волнами линолеумом на полу. В переходе удушливо воняет медикаментами и мертвечиной... даже не сразу поймёшь, какая из компонентов тошнотворнее. Вот - слегка облагороженный кирками и раствором камнеедки тоннель, в незапамятные времена пробитый морскими приливами, а ныне используемый братством контрабандистов. Сырые и мрачные катакомбы в известковых породах. Аварийный переход от орбитальной станции к астролёту, превращённому в радиоактивные руины - гибкий, гофрированный, из прозрачного пластика, армированного стекловолокном. Накрытый дощатым настилом и поверх - слоем земли окоп, содрогающийся от близких разрывов авиабомб...
   Схетта идёт дальше, не останавливаясь.
   Останавливаться нельзя. Поворачивать назад - тем более.
   Только вперёд.
   Воздушный тоннель в морской воде, давящей на него со всех сторон многотонной тяжестью неприрученной стихии. Этот задержался надолго... то есть на три полных, неспешных, мощных удара сердца. На три следующих удара, контрастом, Коридор стал тонкой тёмной корочкой твёрдого камня, бегущей вдаль по поверхности озера лавы. Ещё три удара сердца: серебристая облачная дорожка, такая эфемерная на вид и прочная под ногами... дорожка, уводящая вдаль через вышибающий дух простор ледяных небес. И под занавес, тоже на три удара сердца - лента тьмы меж кружащимися в медленном танце каменными глыбами.
   "Этого недостаточно. Время истекает...
   Хорошо же. Я сумею сделать так, чтобы мне хватило остатков".
   Ради исполнения мгновенно принятого решения Схетта отказалась от постоянства облика. Рискнула по-настоящему, на весь банк, и одним ломаным рывком прорвала очередную границу между сущим и невозможным.
   Питательными соками, зелёной растительной кровью просачивалась она по жилам древесных исполинов. Стабильным - ну, или относительно стабильным - ансамблем электронов дрейфовала по слитку металла, гонимая разницей электрических потенциалов. Тропами духов пересекала пространство неоднородного смысла: многомерное, разом бесконечное и замкнутое. Бежала лейтмотивом по скачущим гребням мелодий и мелькала пакетом данных, сжатым в лазерный импульс, по оптоволоконному кабелю. Сгустком плазмы перескакивала со спикулы на спикулу, под маской бродячего сюжета огибала рифы додревних архетипов, рушилась в облаке пены с порогов горной реки, выбивала на руле плетущейся в пробке фуры раздражённый ритм...
   Но где бы и как бы ни продвигалась она к своей цели, за ней, как падальщики за хищником, устремлялись Бесформенные. Жутковатый шлейф, тихая свита... хищная стая тварей, природа которых оставалась непостижимой при любых трансформациях обстановки.
   Они не спешили атаковать, не преграждали путь и не усложняли его. Они даже не пытались обогнать Схетту. Но самим своим присутствием они вызывали в ткани реальности звенящее напряжение, которое ей приходилось парировать вливанием структурирующей магии. А на попытки структурировать реальность Коридора, как акулы на запах крови, Бесформенные стекались всё быстрее и во всё больших количествах.
   Императорская чета предупреждала, что так будет. И советовала не тянуть с поиском нужного состояния сверх меры, потому что двойное давление - со стороны Коридора Хаоса и присущей Бесформенным ауры - довольно быстро затруднит поиск до полной невозможности. А в случае избыточного упорства можно "добиться" неконтролируемой трансформы с совершенно непредсказуемыми результатами. Да, непредсказуемыми... но вряд ли позитивными. Очень вряд ли. И потому в некий момент, спеша добиться своего, Схетта снова повысила градус риска.
   Вместо последовательных метаморфоз на первой же из развилок Коридора Хаоса она выбрала оба ответвления. Пошла двумя... пятью... дюжиной и более путей сразу, отбросив уже не только постоянство облика, но и собственную единичность.
   Сознание раздробилось, как отражения в расколотом - и продолжающем ломаться - зеркале. Путь расслоился, причём так, что часть отделившихся ветвей-путей Коридора и движущаяся по ним женщина напряжённо отрицали другую их часть. Исчезли, а точнее, трансформировались до полной неслышимости звуки. Наложились друг на друга мелькающие и тающие образы. Осязание сошло с ума, как и магические ощущения.
   Но Схетта уже умела повелевать отражениями. И безумия больше не боялась. Только не она, - и не после обретения сакраш-вецт!
   Упорно, последовательно и неостановимо продолжала она идти к цели.
   Накладывающиеся парадоксы рвали на части суть, тающую - бьющуюся - восстающую в агонии искажений. Она попадала в турбулентные потоки попятного времени, коллапсировала вместе с рушащимися внутрь себя звёздами, размывалась в пространстве волной вероятности (и интерферировала сама с собой же, как с волной невероятности). Она умирала в муках и перерождалась в священном сиянии, обретала поистине божественные силы и тонула в болоте безнадёжности, проскальзывала по краю бесконечного понимания и рассыпалась на куски, не подлежащие восстановлению в единое целое. Она сходила с ума. Она бесконечно рожала слепых тварей Мрака. Она тянулась ввысь лестницей эволюции. Растворялась сахаром в горячем чае. Сгорала еретической рукописью - и возрождалась юным Фениксом. Истлевала гнилым зерном. Прорастала горным кряжем. Рвалась к расчётному пределу функций. Испепеляла города. Возводила храмы нерукотворных лесов. Сжигала миллионы искр-сознаний во вспышках истинных озарений.
   И всё это, равно как многое не перечисленное - одновременно.
   Впрочем, одновременность в подобных случаях имеет природу мифа. И вряд ли обладает хоть каким-то значением. Обладали значением только два непреложных факта.
   Номер первый: в ходе одной из глубоких трансформаций Схетта всё же нащупала условно правильную последовательность переходов, позволившую погрузиться в глубины Узлового Озера.
   Номер второй: в ходе той же самой трансформации, как результат того же погружения в глубины Озера следовавшие за ней по пятам Бесформенные (а может, и Бесформенный, точнее даже, Бесформенное) коснулось её сути, даруя отравленное, тёмное, кисло-сладкое понимание.
   Нет! Не просто понимание, а взаимопонимание.
   В сущности, это стало катастрофой.
   Словно единое, выходящее за любые мыслимые рамки уравнение предстали перед Схеттой вроде бы разрозненные, а то и оппозиционные реалии. Теперь она знала/ощущала, чем на самом деле являются друг для друга Коридор Хаоса и Горнило Сути. И почему не утихает война Завершённых с Бесформенными. Откуда явился Владыка Демонов - и чего ради он явился, и какое отношение к его появлению имеет Спящий. А ещё она бросила взгляд в Бездну, от скуки породившую своих Владык, но не оказалась поглощённой этой реальностью.
   Катастрофа. Да.
   Действуя на остатках воли и попытавшись схлопнуться в единую фокусную точку, Схетта поняла, что зашла слишком далеко. И что не сможет вернуть единичность. Став в какой-то мере Бесформенной и тем самым повлияв на часть этого лика Хаоса, она утратила первозданную простоту смертного существа. Полностью покинуть Дорогу Сна у неё теперь не получится. Точнее, получится, но цена...
   Так? Нет, даже рассматривать нельзя. Возвращение в таком виде обессмыслит саму идею возвращения в Пестроту. А так, так или так - Пестрота просто не устоит, будет вынуждена измениться. Неприемлемо. А вот если обратиться к идее неполноты...
   Пожалуй, лишь этот вариант никому не повредит. Если вернуть в плотное тело наиболее близкую к человеческой часть новой сути. При этом неопределённое множество осколков её сознания, тех, что отразились в разделённо-единых обрывках Бесформенного, останутся в Потоке.
   В потаённом углу души сотряс стены рёв слепого бешенства. Завершённые успешно воспользовались ею, изменив и тем самым ослабив Бесформенного! Твари!
   В другом углу души захлебнулся короткий истерический смешок. Вот оно и свершилось. Теперь-то уж никто и никогда не сможет назвать её - сотворённой. Не осталось ни одной границы, поставленной перед ней изначально, которой бы она не пересекла. Не преодолела. Не пробила.
   В середине, в точке относительного равновесия, Схетта приняла окончательное решение. И сам факт этого решения восстановил часть ранее сломанных ею же границ, замкнул некоторые воспоминания, отрезал обретённые способности... точнее, осознание их. Сами-то способности никуда не делись: единожды выйдя за рамки абсолюта, полностью обратить этот выход вспять невозможно. Точно так же, как взглянуть в Бездну и не оставить в ней частицы своей души.
   Зато возможно повторно оградить часть своей сути... и не только возможно - необходимо. Готовое проснуться человеческое тело слишком хрупко, оно не вынесет всей тяжести Истинной Пестроты - той, для которой даже множественность Дороги Сна... тесновата.
   Можно ли не просыпаться?
   Можно. Потому что теперь можно, по сути, всё или почти всё. Даже самовосстановление Спящего ускорить или Владыку Демонов призвать обратно в реальность... тем более, что Коридор Хаоса - это именно его наследство и своего рода страховка на случай неприятностей. Это его испытательный полигон... его стартовый стол, ключ доступа, обучающая программа, гримёрная, пакет акций, чуть расстроенное пианино...
   Теперь можно даже коснуться Бездны не только взглядом. Или остановить Поток. Или - привести его к цели. Что хочешь, на выбор.
   Вот только если не проснуться, все эти и иные великие возможности канут на дно нереальности. Ибо для реализации возможностей мало возможностей как таковых, надобно ещё и стремление. Жажда перемен. Простые и грубые желания, свойственные ограниченным существам. И которым так трудно следовать, будучи существом - уже - почти неограниченным.
   Только добровольно отрекаясь от себя, возможно с толком распорядиться неограниченным могуществом. Ещё один стандартный парадокс.
   Итак, до срока надо умалиться.
   Забыть.
   И лишь тогда - проснуться.
   "Решение принято. И тем самым решение исполнено".
   Открыв глаза, увидев знакомый до мельчайшей чёрточки профиль, Схетта выдохнула:
   - Рин!
   И ласковые объятия мужа вознаградили её за выбор.
  
  
   Потом было много разного. И в целом она, принявшая вериги добровольного забвения, могла сказать, что счастлива. Не так, как раньше, в Квитаге, до рождения Тимура, но... тревоги, рвущие душу искрами прогнозов и предчувствий, придавали счастью особый привкус.
   "Только мимолётное по-настоящему ценно, не правда ли?"
   "Истинная правда".
   ...а потом было уничтожение Ирвана. И его спасение, в процессе которого человеческое тело действительно оказалось слишком хрупким.
   Счастье закончилось - как создававшие его ограничения. Вернулось полное осознание себя.
   Началась новая жизнь...
   Впрочем, это уже тема отдельной истории.

История вторая: проклятый

   - Если вам дороги жизнь и рассудок...

А. Конан Дойль "Собака Баскервилей"

   Сделав шаг, он увяз в хлюпнувшей жиже и остановился.
   Вокруг вязкими занавесями висел неприятно пахнущий туман. Натянутый на каркас буро-чёрных искривлённых стволов, поддержанный руками изломанных в молчаливой муке ветвей, туман повсеместно оставался почти неподвижен, но при этом словно прогибался над окнами тихой чёрной воды. Верхняя граница мглистых занавесей оставалась неведома: небо как таковое полностью тонуло в белёсом молоке неизвестности. Освещение оставляло желать много лучшего, а если говорить прямо - фактически отсутствовало... но это странным образом не мешало ему ориентироваться. Не смотреть, нет. Именно ориентироваться. Словно зрение использовалось им не по прямому назначению, а собирало картинку из фрагментов, предоставленных осязанием... очень длинными, очень чуткими, простирающимися во все стороны разом пальцами разума...
   Внезапно тишина раскололась. Из тумана прилетел отголосок далёкого заунывного воя.
   И тогда он побежал.
   Тупые стержни паники распирали его изнутри так, что хрустели кости и стонали мышцы. Липкая жижа комьями летела во все стороны, очень скоро (всего-то парой-тройкой падений позже) заляпав его до самой макушки включительно. Жижа эта была бурой, тухлой, мерзкой, но он этого не замечал. Кроме далёкого жуткого звука он ничего не замечал и замечать не хотел.
   Он бежал. Изо всех сил. Его сердце чуть не выпрыгивало из груди, а грудь разрывалась в попытках вобрать побольше сырого воздуха.
   Когда его схватили сзади невидимые, но неумолимо цепкие тиски, он заорал, мгновенно и полностью срывая голос - так, что изо рта полетели мелкие бурые брызги крови.
  
  
   /провал/
  
  
   Сделав шаг, он увяз в хлюпнувшей жиже. Впрочем, это его не остановило. Вспыхнувшая искра заставила поднять голову и осмотреться на ходу.
   Сеялся мелкий дождь. Даже не столько дождь, сколько морось. На запах и вкус небесная влага отчётливо отдавала солью и специфической гнильцой - так, словно где-то наверху, на невероятной высоте, в океанском дне провертели дыру, и льющаяся оттуда вода, раздробившись в полёте на мельчайшие капельки, теперь заливала окрестности концентратом уныния.
   Впрочем, для него уныния не существовало. Пустота унывать не может.
   Приостановившись, он обернулся и уверился, что идёт правильно. Там, за спиной, морось с запахом соли превращалась в туман неприятного сизо-красного оттенка. Рассматривать ни его, ни укрытую им местность не хотелось. Зато хотелось поскорее добраться до резного крыльца аккуратного деревянного домика во-о-он там, впереди. Уж верно, живущие там не побрезгуют приютить и обогреть заблудшего...
   Спустя пару дюжин шагов он выбрался из жидкой грязи на дорожку, подсыпанную мелким плотным песком, и идти сразу стало намного легче. Сладковатый тёплый дождь омывал тело и душу, мраморные ступеньки близкого уже дома манили к себе обещанием тепла и уюта. Пустота окрасилась лентами бодрости, так что он сам не заметил, как прибавил шаг. В лёгком шелесте листвы старых лип по бокам ему чудилось приветствие, шлифованный камень мостовой под ногами, омытый приятно кисловатой влагой, заряжал энергией, а изящно выгнутая впереди арка входа манила неярким тёплым сиянием. Ещё несколько десятков шагов - и вот уже он вошёл в предупредительно и гостеприимно распахнувшиеся створки кованых ворот, оказавшись...
   А где оказавшись, собственно?
   Толком поразмыслить он не успел. Бесплотный голос ласково коснулся его висков, без труда пронзая оковы плоти.
   "Приветствую. Прошу немного подождать, я... задерживаюсь".
   - Ничего страшного, - сказал он почти весело. - Я подожду. Тут есть на что посмотреть.
   В последнем утверждении отсутствовало всякое лукавство. Холл поражал гармоничным сочетанием едва обработанного камня, воды, света и гибких, словно наполовину и более живых форм. Называть это облагороженной пещерой не хотелось совершенно. Короткая, разом упругая и мягкая трава, которой сплошь зарос пол, манила присесть, а то и прилечь; в лучах света, похожих на чуть склонённые колонны, танцевали пылинки, мошкара и необычно яркие светлячки.
   Одобрительно-восхищённое созерцание интерьера прервало появление обладательницы того бесплотного голоса, который он недавно слышал. И всё его внимание разом сфокусировалось на ней одной. Без остатка.
   Фигуру драпировали складки чуть слишком свободного одеяния, напоминающего этой свободой махровый домашний халат, но ухитряющегося при этом быть на порядок элегантнее. К тому же складки ткани никак не могли скрыть совершенных форм, а тем более - изумительной танцующей грации. Гладкая и упругая кожа буквально светилась, заставляя подозревать, что её хозяйка даже не молода, а попросту юна. Вот только грива роскошных - ниже талии - волос, часть прядей которой, в основном тёмно-синих, словно присыпал пепел, заставляла усомниться в поспешном выводе.
   Центральной, сразу приковывающей взгляд деталью облика являлась полумаска без малейшего следа прорезей - белая, как старая кость.
   Она что, подумал он, слепа? Но если даже так, ничего вызывающего жалость в ней нет... и двигается она вполне свободно, как зрячая...
   "Добро пожаловать, Гость. Прошу за мной".
   - М-м... секунду...
   "Да?"
   - Могу я узнать ваше имя?
   "Время вежливости настанет позже".
   В мягком мысленном голосе читалась непреклонность и... жалость?
   Нечто внутри него вскинулось и зашипело. Он не очень хорошо ориентировался в этих новых обстоятельствах, однако существовало кое-что, в чём он не сомневался ни на миг.
   Он не желал вызывать жалость.
   Никогда. Ни у кого.
   "Извини меня, Гость. И - прошу за мной".
   Развернувшись, женщина в маске начала удаляться. Чуть промедлив, он последовал за ней.
   Трава, которой зарос холл, сменилась тёплым медовым паркетом. Робко таившийся в тенях потолок надвинулся, любопытствуя, и оказался чёрно-янтарным, бугристым, как нечто, что текло, а потом застыло - но не навсегда, лишь на время. Обещание движения эти замершие воронки и потоки сохранили на отлично. А вот стены... они ускользали от любых определений, прячась за пологами пятнистых иллюзий и словно хихикая беззвучно.
   Всё это он отмечал лишь краем взгляда, потому что сам взгляд его помимо воли прикипел к изящному силуэту прекрасной проводницы. Её плавно-размеренные движения завораживали в самом буквальном смысле. Но не столько женственностью, сколько стихийностью. Сокрытое совсем не глубоко, таилось в ней родство с движением океанских валов, с бурлением грозовых туч, с танцем острой стали. Прекрасна? Безусловно. Но далека. Далека.
   Внезапно остановившись, Носящая Маску Из Кости развернулась вправо. Плавно махнула рукой, одновременно впервые нарушая тишину:
   - За этой дверью ты найдёшь то, что тебе нужно.
   И стало так. Никаких сомнений не могло появиться в принципе: за возникшей по только что отзвучавшему повелению дверью, подобной тонкой каменной плите, будет то, что нужно - даже если сейчас он, Гость, не очень-то представляет себе, в чём нуждается.
   Понятно, почему она молчала, ошеломлённо подумал он. Имея в голосе столько режущей, ослепительной, первородной Власти, в быту поневоле станешь изъясняться мысленным шёпотом... в её облике и движениях эта сила хоть как-то замаскирована.
   Кто же она?
   Однако задавать вопросы оказалось некому: Носящая Маску исчезла незаметно и тихо, как будто её и не бывало. Только каменная плита двери оставалась зримым следом её присутствия. Подойдя, он коснулся прохладной полированной поверхности, мерцающей опалово-синим, и дверь сама собой беззвучно отъехала в сторону, словно приглашающая ладонь.
   Не колеблясь и не сомневаясь, он переступил порог.
  
  
   Фундамент из дикого серого камня, заросшего серебристым и чёрно-бурым лишайником. Стены - массивные, почерневшие от непогоды стволы. Крыша черепичная, внахлёст; черепицы сделаны из тёмно-красной глины. Общую грубую основательность дополняют прячущиеся за прочными ставнями широкие витражные окна (по одному руническому символу из цветных стёкол на каждое) и открытая ветрам крытая галерея, увитая побегами почти чёрного плюща. Летом этот плющ покрывается крупными звёздами бело-розовых цветов, и в солнечный денёк на галерее бывает более чем приятно посидеть в низком кресле, смакуя некрепкое вино. Или же просто постоять, опёршись на литую решётку ограды в попытках уловить ту неуловимую линию, на которой голубовато-синяя дымка моря превращается в синевато-голубой купол неба.
   Сам дом построен на невысоком холме, спускающемся со стороны фасада на галечный пляж. Слева в море впадает небольшой ручей, справа высятся обманчиво близкие горы с вечно седыми вершинами, а сзади, со стороны двора, покой дома хранит мачтовый лес. Диковато-угрюмый в дурную погоду, в хорошую лес превращается в нерукотворный храм. И тогда прогулки по его чуть заметным тропинкам превращаются в чистое удовольствие.
   В океане не водится рыбы и не плавают спутанные клубки водорослей. Не летают над ним и не прогуливаются у линии берега чайки. Лес тих и пуст, его не оживляют своей суетой ни звери, ни птицы. Даже пауки не плетут в нём своих паутин, чтобы ловить отсутствующих мух. Ни комаров, ни муравьёв, ни хоть дождевых червей... надоедливая мелкая жизнь не нужна Гостю, и потому её в этом суровом краю нет. В точности, как солнца, лун или звёзд.
   Единственная жизнь в доме, если не считать плюща и лишайника - он сам.
   Дни проходят один за другим, слабо отличимые от монотонных снов. Все - квинтэссенция покоя, стабильности, недеяния. Лёжа ли на диване с книгой в руках, глядя ли на танец огня за каминной решёткой и лениво шевеля кочергой горящие уголья, прогуливаясь ли вдоль берега моря и кидая в волны тут же подобранные блинчики гальки, Гость ощущает лишь умиротворение. Оно же, глубокое и полное, сопровождает его во время спусков в погреб за пыльными бутылками с неразборчивыми этикетками; оно ложится вместе с ним в кровать и поутру сопровождает его в ванную комнату... похожую, скорее, на небольшой бассейн. Иногда - далеко не каждый день и даже не каждую неделю - Гость готовит что-нибудь замысловатое из не уменьшающегося запаса продуктов, но чаще обходится без еды. Голода, жажды или усталости он, в сущности, не ощущает. Дом, в котором можно найти всё, что ему нужно, неустанно заботится о таких мелочах.
   Единственное, о чём дом позаботиться не может - это память. Образ женщины, Носящей Маску Из Кости, редко беспокоит его наяву, но во сне... во снах... почти преследует. Они многоразличны, эти сны; обстоятельства их то смутительны, то безмятежны, то остры, а то полны тайны. Лишь образ, тот самый, в любых обстоятельствах остаётся вырезан по одному и тому же лекалу, - точно таким же, как наяву. Черноволосое видение не приближается, строго выдерживая дистанцию, и никогда не размыкает чётко очерченных губ. Но от слепого взгляда из-под маски Гостя регулярно бросает в дрожь, выбрасывая из сна прямиком в гнездо спутанных, влажных от пота простыней. Эти... кошмары?.. может, и так, если возможны кошмары без печати страха... теребили его, не позволяя окончательно сдаться безвольной размеренности.
   И однажды, спустя не то один-единственный бесконечный день, не то череду коротких лет, мелькнувших мимо, словно шелестящая череда карт в руках опытного шулера, он решился.
   В доме хватало помещений, в которые он ни разу не заглядывал. За одной из дверей, ранее остававшихся запертыми, но открывшейся от первого же немного робкого касания пальцев, он обнаружил отлично оборудованную лабораторию алхимика. Светлое помещение, середину которого занимал длиннющий стол с железными ножками и столешницей из массивного шлифованного кварца, казалось слишком большим, чтобы помещаться в не особо обширных стенах. Вдобавок из-за матовых стёкол длинной левой стены, представлявшей собой фактически одно огромное окно, лился свет подозрительно тёплого оттенка. Не характерного для ставшего привычным хмуро-холодного побережья...
   - Не важно, - сказал Гость сам себе. Сказал хрипло, словно в последний раз бросал слова в омут тишины очень, очень давно.
   И двинулся вперёд, мимо высоченных шкафов, доверху набитых разнообразной химической посудой, инструментами, реактивами, накопителями Силы, талисманами разнообразных размеров и форм, измерительными приборами. А ещё - мимо полуразобранных установок для сложных синтезов, запертых за стеклом вытяжных шкафов; мимо рукомойников, больших стационарных морозильников, вакуумных насосов, сушилок, ректификационных колонн, вешалок с рабочими халатами и ящиков с изолирующими перчатками. Мимо дверей к барокамере, виварию, тёмной комнате, библиотеке, каким-то подсобным помещениям совсем уже смутного назначения... впрочем, чем дальше он шёл, тем яснее становились ему вещи, которых он как будто бы и не помнил. Точнее, долгое время просто не вспоминал - почти до полного забвения.
   Но на самом деле эти знания никуда не ушли, и навыки тоже не расточились. Может, только чуть заржавели от неупотребления... ничего, ржавчину счистить недолго!
   Вот этим знаком помечен зал для работы со сверхагрессивными средами. Теми, которые и платину, не защищённую специальными заклятиями, норовят растворить. Там - даже не комната, а целая анфилада залов для работы с биоматериалами, для трансмутаций живой органики, и микро-, и макро-. В ней, что вполне логично, имеются переходы в виварий, чтобы не требовалось всякий раз бегать за образцами кружным путём, через основной рабочий зал. А вот за теми дверьми располагается изолированный бокс для радиохимических экспериментов... и на вешалке у входа в этот бокс висит не халат, даже не изолирующий костюм, а громоздко-неуклюжие доспехи, увешанные блестящими антирадиационными пластинами, с вмонтированной в шлем кислородной маской замкнутого цикла...
   - Всё, что мне нужно, - хмыкнул Гость. Уже не так хрипло, как немного ранее.
   После чего, переодевшись (для начала в обычный халат, дополненный высокими сапогами, перчатками и прозрачной защитной маской), принялся за работу. За счистку ржавчины.
   Нужды его тела и раньше-то не доставляли особых хлопот, словно истаяв в туманных далях. Голод и жажда, холод и жара... он с лёгкостью мог игнорировать их, перестать ощущать - безо всяких последствий. А теперь от него бежал даже сон. Опять-таки без неприятных последствий... кажется. Оставались ясными глаза, послушной - память, гибким и сильным - ум. И Гость, на всю катушку пользуясь этим преимуществом, развил активность невиданную.
   Не заканчивались реактивы. Не тускнел подозрительно ровный, словно бы искусственный свет за окном. Покорно исполняли свои вложенные программы големы, один за другим встающие к тиглям, дистилляторам, центрифугам, мельницам, мойкам. Голем, который занимался пошаговой регистрацией хода опытов и их результатов, с каждым днём изводил бумагу всё быстрее. Лабораторный журнал, в который Гость собственноручно переносил чётким бисерным почерком лишь самые важные записи, незаметно распух до размеров амбарной книги. Потом рядом с первой книгой на полку встала вторая такая же.
   Третья. Четвёртая. Пятая...
   Исследования превратились в манию. А может, в стихию. Повторить сложнейший многоступенчатый синтез? Ха. Получить вещество, которое авторитеты от алхимии полагали слишком нестойким для существования в стабильной связанной форме - вот достойная задача! Одна из множества достойных задач. Потому что одно лишь постижение высоких трансмутаций, тонких преображений материи алхимическими методами (в особенности же материи живой), способно дарить радость увлечённому исследователю на протяжении сотен человеческих жизней.
   Познание природы не имеет пределов.
   Впрочем, как раз чистое познание Гостя интересовало мало. Он шёл на свет иного маяка.
   Наконец настал час, когда все предварительные расчёты оказались проделаны и много раз перепроверены, исходные компоненты - синтезированы, активные среды, прошедшие все ступени катализа, насыщения и конъюнкции - подготовлены. Тщательно убрав рабочие места, разобрав уже не нужные установки и деактивировав "лишних" големов, Гость содрал с левой руки изолирующую перчатку, взял в правую руку стерильную иглу из набора для взятия образцов, решительным быстрым движением проколол палец. И - перенёс крошечную частицу своей крови в автоклав, индикаторная панель которого сияла россыпью зелёных огней.
   Теперь оставалось лишь ждать да следить за процессом.
  
  
   М1240: Насколько можно об этом судить по косвенным признакам, трансмутация исходного материала прошла успешно. Объект закрепился на подложке. Состояние основной среды - норма, питающей среды - норма. Исследование объекта при помощи оптики показывает стабильный рост. Резонансный сканер зафиксировал базовую частоту поля. Удачное начало!
   М1252: Рост объекта продолжается.
   М1269: Рост объекта продолжается.
   М1283: Скорость роста соответствует расчётам. По данным резонансного сканера отмечена первичная дифференциация. Кажется, у меня всё получилось...
   М1308: Первичная дифференциация завершилась, что подтверждает также исследование объекта при помощи оптики. Явных отклонений нет.
   М1325: Рост объекта продолжается.
   М1341: Незначительное нарушение оптимального состава питающей среды. Заметил вовремя, скомпенсировал микроплетением, потом вручную добавил кальция. Позже надо будет проверить объект на предмет последствий этого нарушения. Чем-то страшным оно не грозит, но более пристальное внимание к формированию опорных структур не помешает.
   М1349: Рост объекта продолжается. Явных отклонений нет.
   М1390: Рост объекта продолжается.
   М1394: Основная среда стабильна, расход питающей среды соответствует расчётам. Анализ окружения ни в одной из точек не показывает значимых отклонений от плана развития. Визуально всё тоже в полном порядке. Видимо, сказались эксперименты на крупных позвоночных, коль скоро эксперимент идёт так гладко.
   М1411: Перенос объекта вместе с питающей средой в более крупный автоклав. Заодно предстоит задать более щадящий температурный режим и снизить давление основной среды. Выигрыш в скорости роста не оправдывает растущего риска.
   М1414: Резонансный сканер отмечает начало вторичной дифференциации. Однако вовремя я устроил перенос объекта!
   М1429: Объект успешно выдержал перенос и смену режима. Его рост продолжается.
   М1450: Основные контролируемые параметры в норме.
   М1464: Полностью сформированы все внутренние структуры объекта. Теперь - только линейный рост вплоть до стадии имаго с сохранением общих пропорций. Скоро увижу, стоило ли отказываться от метаморфоз фетального периода в пользу упрощённого феноформинга.
   Да, в предшествовавших экспериментах удалось добиться значительных успехов, при моделировании (по предпоследнему и последнему вариантам) тоже не наблюдалось трудностей. Но натурный эксперимент есть натурный эксперимент.
   М1468: Первое общее плановое тестирование рефлексов. Реакции нормальные, периферия работает штатно.
   М1477: Никаких отклонений роста. Всё идёт так гладко, что даже удивительно.
   М1492: Масса объекта превысила 10 кг. Рост продолжается, полностью соответствуя плану. Я создал истинное чудо. Стихийная магия в принципе не способна принести такие плоды!
   М1525: Масса превысила 20 кг. Подключаю контуры нейротренинга, начинаю пассивное копирование комплексных навыков с параллельным введением препаратов, улучшающих память. Надеюсь, в реальности программы сработают, как на модели.
   М1540: Масса превысила 30 кг.
   М1558: Масса достигла расчётного значения. Пора извлекать мою малышку на свет.
  
  
   Момент, когда действие снотворного должно сойти на нет, он рассчитал с точностью, близкой к идеалу. Впрочем, даже если бы она проснулась раньше (крайне маловероятно) или позже, Гость всё равно находился бы в это время возле её ложа, в комнате, через открытое окно которой лёгкий бриз нёс запах солёной морской свежести.
   Сидящий на нарочно принесённом стуле, Гость не мог налюбоваться на произведение своего алхимического искусства.
   Золотыми волнами раскинулись по подушке недлинные - до плеч - густые локоны. Не знающая загара кожа напоминала оттенком не то чистейший алебастр, не то взбитые сливки. Хотя перед тем, как уложить в кровать, Гость целомудренно укрыл её тонким лоскутным одеялом, его память хранила подробности, которые творение никак не могло укрыть от своего творца. Он знал, как тонки её лодыжки и запястья, как изящен стан, как высока небольшая девичья грудь и приятна для мужского взгляда линия бёдер. А лицо Гость мог созерцать без помех, не обращаясь к памяти. Этот прямой, чуть островатый носик, эти пухловатые губы, подбородок с трогательной ямочкой, линия челюсти, подобная идеально рассчитанной математической кривой, розовое ушко... Чёрные ресницы и такие же чёрные брови притягивают взгляд не хуже, чем гордый лоб и размеренно бьющаяся на виске жилка - о, это лицо ваял при помощи строгих формул и вмешательства в тончайшую механику жизни не подмастерье!
   Мастерская работа. Подлинный, беспримесный шедевр.
   Но вот ресницы лежащей дрогнули. Веки распахнулись, являя миру глаза с радужками того же в точности цвета, что и волосы: медвяно-золотого, блестящего благородным металлом.
   - С добрым утром, малышка, - сказал Гость немного хрипло.
   Губы златоглазки распахнулись.
   Увы, с них слетело лишь нечто вроде мычания, почти нечленораздельного. Но прежде, чем Гость забеспокоился всерьёз, на лицо лежащей набежала лёгкая, почти невидимая тень. Пошевелив губами словно бы для тренировки, она вдохнула и сказала:
   - С добрм утрм.
   "Значит, обучение языку прошло удачно, и дело лишь за практикой".
   Радость творца не омрачило даже то, что златоглазка, отвечая, не взглянула на него.
   - Я приготовил для тебя одежду и обувь, - сказал он. - Всё, что нужно, ты найдёшь в том шкафу, что в ногах кровати. Когда встанешь и оденешься, выходи на галерею, я буду ждать тебя.
   После чего поднялся со стула и вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.
   Впрочем, с помощью специального целительского плетения он продолжал следить за своим новорождённым созданием. Нет, никаких визуальных деталей, никакого подглядывания. Но вот такие детали, как её пульс, дыхание, местонахождение, эмоциональный фон, а при желании - даже гармоники поля, отражающие состояние её внутренних органов и систем... это он знал. Если бы с её здоровьем (на данный момент практически идеальным) что-нибудь случилось, это не осталось бы скрытым ни единого мгновения.
   И, конечно, это "что-нибудь" немедленно подверглось бы исправлению.
   Параллельно с целительским плетением работало заклятие звукового фокуса. Нарочно огрублённое, оно не донесло бы до Гостя шороха ткани, скользящей по коже, или звуков дыхания. Но если бы той, на кого он нацелил звуковой фокус, пришло в голову что-нибудь сказать, он бы это услышал. И (при помощи того же самого заклятия) ответить.
   Но златоглазка молчала, так что разговора на расстоянии не состоялось. Да и позже, когда она вышла на приморскую галерею, продолжала молчать. Вид моря, в тот день довольно тихого, ничуть не взволновал её.
   Как довольно быстро убедился Гость, взволновать её не могло практически ничто.
   Вдвоём они подолгу бродили по лесу. По итогам этих прогулок стало кристально ясно, что в режиме ходьбы её опорно-двигательный аппарат работает безупречно. Да и в режиме бега - тоже (не зря во время пребывания в автоклаве Гость нагружал её скелетную мускулатуру при помощи внешней стимуляции!). Также они вдвоём плавали в море, и златоглазка держалась на воде превосходно. Она умела не только говорить, но даже петь. Голос её без видимого напряжения воспарял в такие выси, какие взяла бы не всякая сопрано, и при этом мог спуститься до нижних нот самого настоящего контральто, хотя характерной для контральто тембровой окраски не имел... и в любом диапазоне отличался некоторой безжизненностью. Точнее, безэмоциональностью, контрастирующей с идеальной техникой исполнения.
   Когда Гость дал ей три мячика и объяснил, чего хочет, златоглазка сходу начала жонглировать ими, хотя именно этого навыка он в неё не вкладывал. А всего через полчаса непрерывной практики она удерживала в воздухе уже пять мячей. Точно с такой же поражающей воображение скоростью златоглазка освоила шашки - и простые, и облавные. Прочитанное запоминалось ею с первого раза дословно: девственно чистый и притом функционирующий без малейших сбоев мозг впитывал информацию, как губка.
   От вина её щёчки медленно розовели, но иной реакции на умеренные дозы алкоголя не наблюдалось. Приготовленные для неё блюда она ела неторопливо, тщательно разжёвывая каждый кусочек, и с удовольствием (которое, впрочем, тщетно было бы искать на её лице, в любых обстоятельствах неизменно бесстрастном).
   Однако по собственной инициативе она не делала ничего. В буквальном смысле ничего.
   Говорила она, только отвечая на вопросы Гостя и отзеркаливая формулы вежливости, вроде "с добрым утром" или "спокойной ночи". По собственной инициативе не действовала, лишь выполняла просьбы Гостя, в остальное время замирая без движения, словно большая тёплая кукла. Пожалуй, она бы даже дышать переставала в такие моменты, если бы дыхание не являлось рефлексом, присущим её вполне здоровому телу.
   Первоначальный энтузиазм Гостя по поводу златоглазки угас, сменившись чем-то вроде смутного раздражения.
   Переломным стал день, когда он в очередной раз позвал своё идеальное творение на прогулку. Они пересекли ручей по перекинутому через русло бревну и в молчании двинулись вдоль берега моря прочь от дома. Тишину нарушал лишь шорох волн, лижущих разноцветную гальку, да скрип всё той же гальки под весом ступающего по ней мужчины. Его спутница, ловкая и более лёгкая, двигалась практически беззвучно.
   Спустя полчаса или около того Гость остановился и начал раздеваться. Немного помедлив, златоглазка последовала его примеру. Нагим он вошёл в солёные прибрежные воды и поплыл. Она - следом. Сделав большую петлю, пара выплыла к устью хорошо знакомого обоим ручья, чтобы смыть с тел соль в холодной и прозрачной пресной воде. В некий момент Гость, стоящий на дне ручья, обратил на свою спутницу прямой взгляд. Кожу её, не то алебастровую, не то похожую оттенком на взбитые сливки, усеивали мелкие, ничего не скрывающие капельки. Золотые волосы, намокшие и потемневшие, струями застывшего металла стекали с головы, но по недостатку длины не могли прикрыть чуть заострившейся груди... не говоря уже о том, что ниже.
   - Подойди, - сказал он хрипло. - Ближе. Вот так...
   Взгляд, направленный сверху вниз. Влажная гладкость кожи плеч - гладкость холодная, но, как оказалось, не намного холоднее кожи его собственных ладоней. Хрупкие косточки ключиц. Золотые радужки со спокойными, как два омута, чёрными дырочками зрачков. Чуть побледневшие, но всё равно идеально очерченные губы...
   Поцелуй. Медленный, почти робкий. Холодно властный.
   Пустота.
   В порыве чего-то тёмного и - там, глубоко - страшного, Гость прижал к себе златоглазку, не особо соразмеряя силу собственных рук. Сократил дистанцию между двумя телами до нуля, вжимая их друг в друга, запуская пальцы правой руки в мокрые пряди на её затылке. И ощутил наконец, как её руки, поднявшись вверх, легли ему на плечи, а губы её в тот же миг...
   Вспышка памяти.
   - С добрым утром, малышка.
   - М-м... с добрм утрм.
   Руки опустились сами собой, и как будто без команды сознания шагнули прочь ноги.
   Златоглазка не воспрепятствовала этому.
  
  
   Дверь, тускло блестящая литым оловом, беззвучно встала на место, отделяя Гостя от места, где он нашёл то, что ему нужно... но, как оказалось, не всё, что нужно.
   - Носящая Маску? - сказал он полушёпотом.
   Тихий звук отдался далёким громоподобным эхом.
   "Ступай за белым огоньком", - огладил виски мягкий мысленный голос.
   И он пошёл за огоньком, возникшим прямо в воздухе и перемещающемся неравномерно. Так, словно тот прыгал по невидимой поверхности, расположенной в половине роста Гостя от пола. И этот проводник явно был необходим: без него Гость рисковал безнадёжно заблудиться уже на десятом шаге... если не раньше.
   Вполне прочные предметы по дороге вели себя, как иллюзии, а иллюзии, в свою очередь, порой оказывались твёрже и неподатливей гранитных плит. Вырастали из стен перпендикулярно полу сверхъестественно огромные цветы. Вились в странном танго с тенями разноцветные дымы, по большей части лиловые и голубые, но местами - и зеленоватые, и кроваво-алые, и берилловые. Опускались, со скрежетом освобождая путь, решётки из чёрной бронзы. Таяли в пустоте куски ни на что не опирающихся и никуда не ведущих мостов. Однажды путь Гостя и белого огонька пересекли двое не заметивших их мужчин в белых халатах, ожесточённо споривших друг с другом на каком-то варварском наречии. В другой раз с потолка опустилось, чтобы взглянуть на идущего, нечто вроде небольшого солнца. Да, именно взглянуть - хотя Гость понятия не имел, чем вызвал интерес этого образования и даже - чем именно, какими органами чувств может пользоваться для исследования окружающего столь странный... субъект.
   Белый огонёк провёл его сквозь область трепещущего мрака и сквозь анфиладу богато убранных, но совершенно пустых комнат. По краю ленивого лимонно-жёлтого озера под багрово-серыми небесами и по куску очень длинного тоннеля, внизу которого располагались две полосы железного сплава, отшлифованные чем-то до холодного блеска. Гость мельком увидел музей живых, но недвижных статуй под открытым небом, и заполненный сложным, до доли секунды распланированным движением зал, в котором одни мёртвые предметы без участия магии делали что-то непредставимо сложное с другими мёртвыми предметами. А часть пути они проделали в пустоте, ограждённой чем-то невидимым, но опять-таки лишённым магии - и сквозь невидимые стены, пол и потолок на Гостя смотрели немигающие глаза немыслимо далёких звёзд.
   Но всякий путь рано или поздно заканчивается. Белый огонёк вспыхнул в последний раз и пропал, немного не "допрыгнув" до слабо колышущегося в потоках воздуха... гибкого зеркала? В общем, чего-то гибкого, как шёлк, но при этом блестящего отполированным металлом.
   Решительно отодвинув рукой этот удивительный полог (потому что уже устал удивляться), Гость шагнул вперёд - и застыл.
   Такого количества зеркал он не видел нигде и никогда. Не сотни, но тысячи их усеивали внутреннюю поверхность большого шара. И в центре этого шара двигалась в подобии странного танца Носящая Маску Из Кости. А зеркала покорно отражали её...
   Вот только более половины отражений ничуть не походили на неё. Да что там - более половины! Едва ли десятая часть зазеркальных сущностей несла хотя бы частичное сходство с танцовщицей. Остальные же... Гость увидел в одном из зеркал наголо бритую, испещрённую шрамами воительницу, нещадно рубящуюся с какими-то склизкими тварями, в другом - маленького ребёнка, играющего на морском берегу в поисках более гладкого камешка или более пёстрой раковины. В третьем - полностью слепую, с молочно-белыми от катаракты глазами колдунью, водящую иссохшими кистями над чаном с вязко булькающим зельем, а в четвёртом - репетирующую роль актрису.
   Одно из отражений, наряженное в вычурное до непрактичности платье, предавалось светским беседам. Ещё одно - играло в какую-то настольную игру. Ещё одно - пробиралось по джунглям, склоняясь низко к земле в поисках еле уловимых взглядом следов. Ещё одно - правило какие-то записи на плоском предмете, похожем на раскрытую книгу. Несколько отражений вовсю предавались сексу, несколько - куда-то бежали; иные из них творили чары, иные - подгоняли странно выглядящих скакунов. Попадались среди отражений и совершенно нечеловеческие, и даже такие, что Гость затруднился бы определить, на что именно они похожи. Менялось также число зеркал и их площадь; приблизиться к пониманию законов, которые управляли этими изменениями, его ум даже не пытался, видимо, следуя мудрому совету инстинктов.
   Но какими бы ни представали его глазам зазеркальные сущности, он неким образом знал: это - отражения Носящей Маску. И какими бы ни казались их, сущностей, действия - это Её танец. Многоликий, выходящий за пределы воображения...
   Единый и целостный, несмотря ни на что.
   ...сколько минуло времени, он не смог бы сказать. Но в том, что перед ним прошла, танцуя, немалая доля вечности, Гость не усомнился бы. Потрясённое созерцание завершилось, когда та, к которой привёл его белый огонёк, с тихим вздохом завершила последнее па. Большая часть зеркал (но не все) довольно быстро замглились, укрывая своих обитателей от взглядов посторонних; изображения в меньшей части зеркал просто застыли. В остальных - просто замедлились.
   "Думаю, ты готов к разговору", - сказала Носящая Маску Из Кости, опираясь на руку Гостя. А он, кстати, даже не уловил момента, когда она покинула центр сферы и оказалась рядом...
   - Надеюсь, что так.
   "Я это ощущаю. Идём".
   - Куда?
   "Не важно. Мы всё равно достигнем своей цели".
   - Да?
   "Конечно. Ведь цель - не какое-то место и даже не прогулка, а беседа".
   С этим не поспоришь, подумал он. А ещё подумал, что вряд ли эта мысль оказалась для Носящей Маску секретом... если только она сама не пожелала оставаться в неведении - просто ради вежливости. После увиденного недооценивать её - даже не явная глупость, а слепота!
   И они пошли... куда-то.
   Двигаясь за белым огоньком, Гость обращал мало внимания на окружающее, но худо-бедно замечал, что творится вокруг. А вот двигаясь рука об руку с Носящей Маску, он практически ослеп и оглох по отношению ко всему "лишнему".
   Как она же заметила, лишь беседа, их цель, имела истинную важность. А всё остальное... так, декорум, не более того.
   "Ты раньше уже спрашивал меня о моём имени, не так ли?"
   - Да...
   "Что ж. Звали меня - Тихое Эхо, и звали - Крыло Кошмара. Ныне имя иное ношу я и зовусь в основном Всеслиянной".
   - Тандэрхи? - уточнил Гость.
   "Да, можешь звать меня именно так. Это достаточно яркая тень моего имени, брошенная на огонь твоего родного языка".
   Родного языка?
   В глубине раскатилось гулко и пронзительно: родной, родной, родной...
   Родной? Для меня?
   "Пора просветить тебя в некоторых вопросах, - продолжала меж тем Тандэрхи-Всеслиянная после недолгой паузы. - Относительно меня тебе следует знать ещё, что я - адепт Хоровода Грёз, высшая посвящённая, и распоряжаюсь немалой Силой в пределах, ограниченных разве что волей Спящего. Сейчас мы находимся в моём... ну, более всего это походит на сон. Причём этот сон является неотъемлемой частью Дороги Сна, но в то же время и противостоит ей. Многие правила Дороги Сна не выполняются здесь..."
   - Почему?
   - Такова моя воля.
   Гость замер, пронизанный потоками могущественной магии - более могущественной, чем ему бы хотелось. Власть Носящей Маску над реальностью её сна, как он осознал в тот же миг, есть власть абсолютная... и он сам - часть этого сна - также в полной её власти. Стоит Тандэрхи приложить ничтожно малое (по её понятиям) усилие, как он даже не умрёт, а просто исчезнет.
   Перестанет быть реальным.
   "Также тебе следует понять несколько не самых приятных вещей. Хотя в настоящий момент ты мой гость и останешься таковым до момента, когда решишь отринуть этот статус, ты не сразу попал в мои владения. Когда проклятие Дороги выбросило тебя из Вязких Миров... то есть из Пестроты... в тот момент ты попал в окрестности Сердца Туманов. А хозяин тех мест, хотя и улучшил с некоторых пор свой стиль, остался таким же поборником равновесия, каким был".
   - Я... не понимаю... не совсем...
   "Скажу прямо: ты потерялся в тумане безумия на Дороге Сна. Это очень скверная участь для смертного. Мастер Обменов руками своих слуг вытащил тебя до того, как ты расстался с жизнью, и за это на тебе лежит долг. Также Мастер Обменов подбросил тебя к моему... крыльцу. Что как минимум удваивает твой долг. Но туман успел забрать у тебя рассудок и обкорнать память. Ты даже не помнишь имени, которым тебя звали в мирах Пестроты, мой проклятый Гость".
   Звон, подобный предобморочной слабости.
   Имя? У меня может быть имя?
   Должно быть, это так. Вот только где оно сейчас, по каким ветрам летит лёгким пеплом? Мою сердцевину, средоточие сущности моей вырвали с мясом, а я и не заметил...
   Не замечал.
   Стоит ли поблагодарить за это Всеслиянную, мою хозяйку и госпожу?
   - Что именно я должен... Мастеру Обменов?
   "Об этом вы договоритесь сами. Потом, когда я сочту тебя готовым к такому разговору".
   - А... что я должен тебе, Тандэрхи?
   "Ничего".
   - Я...
   "Не надо слов. Ты ничего не должен мне, и всё на этом".
   - Но ведь ты сделала для меня немало. Как я могу проигнорировать это?
   "Ты ничего у меня не просил. Всё, что я дала тебя, всё, что в тебе восстановила и исцелила, всё, что я ещё дам тебе, если этого пожелаю - мои дары, не увеличивающие твоих долгов. За подарки не принято платить, не так ли?"
   Гость поклонился, признавая несомненную правоту собеседницы.
   - А... что, если я попрошу у тебя... нечто? И даже, возможно, не для себя?
   Впервые на его памяти губы под краем полумаски изогнулись в слабой улыбке.
   "Ты у меня в гостях, а хорошая хозяйка исполнит желания тех, кто вошёл под её кров. И не потребует за это платы".
   - Но какой интерес тебе...
   Тёплый, но при этом странно твёрдый палец Тандэрхи лёг на его губы, обрывая вопрос. В мысленном голосе место лёгкой насмешки заняла строгая пустота:
   "Думай сам. Ответа на этот вопрос я тебе не подарю так просто".
   Внутри у него затрепетало нечто, весьма схожее со страхом. Хотя рядом со Всеслиянной легко забывалась пропасть, лежащая меж ними, забывать о ней всё же не следовало.
   Никогда.
   "Итак, прошлое твоё незавидно. Ты угодил в места, резко неблагоприятные для смертных созданий. Твои душа, память и отчасти воля пострадали, да к тому же у тебя в кредиторах - никто иной, как Мастер Обменов. Но во всякой ситуации есть свои положительные стороны, и будущее твоё вполне может оказаться радостным, если ты приложишь к тому усилия одним из правильных способов. И я охотно помогу тебе в твоих трудах".
   - Благодарю тебя от всего сердца.
   "Право, не стоит. Да и рановато ещё для благодарностей. Особенно таких. Ведь сердце твоё неполно... причём не только сердце, кстати".
   - И... чего ещё недостаёт во мне? Кроме имени?
   "Многого. Ты не вполне жив - вернее, жив лишь отчасти. Не вполне реален. Не вполне осознаёшь, кто ты - и совершенно не осознаёшь, кем был до того, как сподобился проклятия. Эта неполнота тебя беспокоит. В попытках преодолеть её ты даже сотворил из частицы своей крови, своей обрывочной памяти и покалеченной сущности ту, которая должна была бы вернуть тебе полноту... точнее, вам обоим, потому что твоя златоглазка точно так же не полна, как и её творец".
   Губы изгибаются горько, а голова склоняется всё ниже и ниже по мере того, как в ней раздаётся чужой мысленный голос - не жестокий, даже сочувствующий, но холодный...
   О, как он холоден! Губы покинутой златоглазки - просто первородное пламя в сравнении!
   - Значит, я старался впустую.
   "Глупости. Ты понял, что в себе самом не обретёшь исцеления, ты обратился вовне, пришёл ко мне за помощью, даже если от тебя самого твои мотивы оставались сокрыты. Всё это означает, что ты идёшь по одному из правильных путей".
   Некоторое время Тандэрхи молчала. Строго говоря, она молчала достаточно долго, чтобы Гость снова стал обращать внимание на метаморфозы окружающей реальности, подобной сну или череде грёз. А там было много такого, на что следовало посмотреть!
   Впрочем, когда его спутница "заговорила", он снова полностью сосредоточился на ней.
   "Ты хороший алхимик. И даже более чем просто "хороший". Следовательно, ты уже знаешь достаточно, чтобы решить свою проблему. Но не разочаруй меня, избрав слишком простой способ. А теперь ступай к себе... и как можно тщательней обдумай то, о чём мы говорили".
   На этом она исчезла, как иллюзия предельной достоверности, как исполненный Силы и колдовской власти морок. А Гость обнаружил, что стоит перед готовой распахнуться лиловой дверью, ведущей к дому из дикого камня, его лаборатории - и златоглазой девушке, сотворённой им, столь же несовершенной, как её творец.
  
  
   По возвращении домой он устроился возле камина. Вторая обитательница дома тихо сидела в своей комнате, точнее, лежала, не предпринимая никаких попыток активности, так что Гость оставался одинок. Впрочем, - тихое фырканье под нос, - кое-какое общество у меня всё-таки есть. Подружка-бутылка и братец-бокал. На трезвую голову хорошо ложатся далеко не всякие новости...
   Хотя пьяной эта самая голова тоже не станет. Чтобы по-настоящему опьянеть с одной бутылки - это надо не вино пить, а чего покрепче. Раз так в... несколько.
   "Начнём.
   А почему во множественном числе?
   Потому, что так принято в академических кругах.
   Принято. Значит, начнём...
   ...да. И для начала - ещё раз припомним то, что сказала... Носящая Маску Из Кости.
   Ага. Не хотим пользоваться настоящим именем, довольствуясь описательным прозвищем? Что ж, это разумно...
   Сразу к вопросу о разуме. Для начала было бы неплохо определить, насколько мы можем доверять её словам.
   А почему бы нам не доверять ей? При всём уважении, для лжи, если это не редкая её разновидность - ложь из любви к самому искусству обмана - у неё нет причин.
   Тех, что нам известны.
   Вот когда появятся известные причины, тогда и пересмотрим ситуацию. Пока же будем считать, что наша могущественная хозяйка не солгала ни в едином слове.
   А как насчёт умолчаний?
   Опять-таки, слишком мало мы знаем, чтобы судить. Будем оперировать только имеющимися фактами и воздерживаться от домыслов, дабы не впасть в бессмысленную паранойю.
   Хорошо.
   Итак, факты в её изложении таковы. Вкратце: меня выбросило из Пестроты проклятием Дороги Сна, прямиком в нечто, именуемое туманом безумия. Там я лишился памяти и чуть не лишился жизни. Но остатки спасло вмешательство некоего Мастера Обменов и нашей доброй хозяйки. При этом на мне ещё повис долг к Мастеру за собственное спасение.
   Противоречия? Натяжки? Сомнительные моменты?
   Вроде нет. История слишком проста, чтобы быть нелогичной.
   А то, что я ничего не должен Носящей Маску?
   Такова её прихоть. Если она является высшим магом, в пределах собственной "территории" всемогущим или около того, то здесь, под её крылом, моя воля для неё ничего не значит. Всё, что ей нужно, она способна получить сама. Причём мгновенно. И не подключая меня.
   Не всё.
   Конечно, нет. Мои возможности рядом с её Силой не стоит принимать в расчёт, но всё же я, как-никак, существо разумное. И могу скрасить её одиночество.
   А мы не зарываемся, э? Она - высшая! Способна ли она вообще чувствовать себя плохо просто потому, что рядом никого нет?
   Не забывайте также про её отражения в зеркальном зале. В каком-то смысле она, вероятно, никогда не одна и не может ощущать потерянности вдали от других разумных...
   Ну, отражения - это всё же не то. Они - это она сама. А я - это не-она и уже потому могу представлять определённый... интерес.
   Да. Примерно такой же, как притащенный домой котёнок с вывихнутой лапой.
   Справедливо. Пропасть между мной и ею даже больше, чем между мной и котёнком. Высшая посвящённая Хоровода Грёз... Да она к властительным риллу ближе, чем к смертным, если не сильно преувеличила!
   Однако возится же она с нами... по каким-то причинам. Разговаривает. Причём отнюдь не свысока. Какая бы она там ни была высшая, но в общении удивительно проста и легка.
   Это она-то?
   А мы сомневаемся? Ладно, тогда уточним: проста и легка в общении для существа её ранга.
   Угу. А коли рядом с ней чувствуешь себя былинкой на фоне урагана, особенно в моменты, когда ей угодно что-нибудь изречь вслух...
   Именно. Не из этих ли соображений она даровала нам отдельный мирок в недрах своих владений? Чтобы до поры не сближаться с нами так, что это сближение само по себе становилось опасным для нашей сущности?
   Пострадавшей, между прочим, до того и без таких сближений.
   Вот-вот".
   Гость приподнял бутылку, наполнил незаметно опустевший бокал и замер, рассеянно глядя в огонь камина.
   "Итак, сущность. Чего нам не хватает?
   Сложный вопрос. Недостающее определяется сложнее, чем имеющееся либо неуместное.
   Хватит аксиом! Начнём с иного бока: что у меня есть? Что я могу?
   В области алхимии - многое. Говоря строго, до сих пор не нашлось ни одной корректно сформулированной задачи, которую мы не сумели бы решить...
   Да, только эти достижения умаляются тем фактом, что мы ставили эксперименты и решали задачи - не в Пестроте.
   Однако местная... гм... материя проявляет ровно те же свойства, как и...
   Неужели? Мы ведь не можем поручиться за надёжность моей памяти.
   Да как сказать. Не связанные с личностью навыки мы, кажется, не утратили. А может даже статься, что приобрели - благодаря местной библиотеке и заботам нашей хозяйки.
   Сложный философский вопрос: является ли материал, над которым мы проводили опыты...
   А это не важно.
   Почему? Как?
   Вспомните, что сказала Носящая Маску перед тем, как оставить нас около двери в наш скромный микрокосм. С точностью до слова: за этой дверью ты найдёшь то, что тебе нужно.
   А-а-а...
   Именно! Задним числом очевидно, не правда ли?
   Да. В чём нуждается израненный беглец? Помимо исцеления, в безопасном, мирном, но также не в последнюю очередь - привычном окружении. Законы, властвующие над реальностью в нашей лаборатории, должны максимально приближаться к таковым для плотных миров. И даже более: вполне конкретного мира, который я забыл, но который для меня родной...
   Таким образом, конкретная природа окружающей "материи" не играет роли - до тех пор, пока она экспериментально неотличима от "реальной".
   Мы вполне можем провести некоторые опыты с рацематами и изотопными смесями, для которых симметрия может оказаться нарушенной...
   Можем. Но такие опыты - дело будущего.
   Да. Мы опять отклонились от самоанализа в пользу абстрактных рассуждений о природе окружающей реальности. И в этом усматриваю я тревожный признак.
   Не только мы усматриваем.
   Думать о себе сложно.
   Гораздо проще сказать, что я могу, но имеет ли это отношение к нам?
   Я даже не закончил список возможностей.
   Будем последовательны.
   Вспомни о..."
   Долив вина в свой бокал, Гость поднялся на ноги и прошёл к стене. Медленно закрыл глаза. Потом быстро открыл их.
   Из зазеркалья, обрамлённого пышной бронзовой рамой (листья, побеги, птицы, плоды, цветы и прочий подобный декорум), на него смотрел незнакомец. Память извивалась и корчилась, распятая щупальцами серого тумана; кажется, в гостях у Носящей Маску он ни разу, нигде, даже вскользь не видел и тени своего отражения. Боялся? Не мог? Отказывался узнавать себя даже в узорах на поверхности стоячей воды и искажённых отражениях в стекле химической посуды?
   Не важно. Здесь, сейчас - он, наконец, видел себя.
   Ну, наверно, всё-таки себя.
   Удивительно тёмная, как старое красное дерево, нереально гладкая кожа. Ни морщин, ни родинок, ни бугорков, ни впадин. Чистый подбородок раздваивается и дерзко выдаётся вперёд. Плотно сжатые губы узкого и, пожалуй, широковатого рта говорят об упрямстве. Лицо в целом почти квадратное, грубое; крупный нос крючком с широкими ноздрями; тяжёлые надбровные дуги - но лоб высок и широк. Волосы белее снега. Седые? Просто очень светлые? Нет, скорее это всё-таки седина... кустистые брови очень темны, особенно по контрасту, а глаза...
   Гость зажмурился. Увидеть вместо глазных яблок, вместо белков, радужек и зрачков два провала в серую пустоту оказалось тяжко. Каким образом эта пустота могла видеть - неясно. Или он видел вообще не глазами? Но чем, в таком случае?
   "Не удивительно, что нам не вспоминались зеркала. Неприятное открытие.
   Но необходимое. Это - ещё один кусочек знания о себе. Важный, хотя и непонятный.
   Никто не гарантировал, что это будет просто.
   Не так. Никто не гарантировал, что будет легко и приятно.
   И это тоже.
   Ладно. Насмотрелись, и будет".
   Вернувшись к камину, Гость осушил содержимое бокала одним глотком и замер. Воспоминание о серой пустоте вместо глаз оказалось редкостно навязчивым. Лишь нешуточным усилием воли ему удалось изгнать чуждый образ, вызывающий давящий неуют пониже солнечного сплетения, прочь. Сымпровизировав при помощи комплекта оптических чар две зеркальные линзы, прикрывающие глазницы, чтобы даже случайно не увидеть серую пустоту меж веками вновь, Гость окончательно успокоился (ну, или решил, что успокоился) и вернулся к рассуждениям о себе, о реальности, о планах на будущее.
  
  
   - Ты бы хотела иметь собственное имя?
   Златоглазка молчала. Долго. Вполне достаточно, чтобы он несколько раз припомнил не очень приятный факт: до сих пор он ни разу не спрашивал её ни о желаниях, ни о чувствах. Самое большее: "Ты устала?" (после многочасового заплыва; нет, не устала). Или: "Фаршированная утятина со специями была вкусной?" (после "попробуй это"; да... без дальнейших уточнений).
   - Собственное... имя?
   - Да. Так хотела бы?
   - ...не знаю.
   "Закономерный ответ. Откуда ей знать свои желания? Обычным счётом ей даже года от роду нет. Тело вполне... зрелое, но всё остальное...
   Однако уточняющий вопрос всё же прозвучал.
   Да. Обнадёживающий знак".
   Двое сидят у моря на камнях, словно специально для этого приспособленных. А может, и без "словно". Карманное пространство покорно воле Гостя, если та выражена достаточно чётко. Для изменений порой даже заклятия не требуются... хотя с заклятиями всё же удобнее.
   Легче контроль, предсказуем результат.
   Они сидят у моря, и волны накатывают на галечный пляж - одна за другой, неторопливо, с шипящим шелестом. Пахнет влажной прохладой, близкой к стерильной чистоте. Вода идеально прозрачна, и в более тихую погоду легко можно было бы любоваться сквозь голубовато-синюю преграду, преломляющую лучи, пёстрыми красотами дна. Там, под слоем солоноватой стихии, тоже галька. Красивая, превращённая морем в россыпи полудрагоценных камней, вдобавок ко всему отшлифованная чуть не до зеркального блеска.
   - А это море? Оно тебе нравится?
   Пауза.
   - Я никогда не видела другого моря.
   Тут уже настал черёд Гостя задумчиво молчать.
   - Когда-нибудь я покажу тебе другие моря, - говорит он. Умолкает ещё на минуту... и добавляет сдавленно, как бы через силу:
   - Если ты хочешь увидеть... их.
   Шипящий шелест. Глубокая, мирная, звонкая тишина. Звонкая - потому что небо поёт. Его песня почти беззвучна, но вместе с тем она куда пронзительнее звуков прибоя. Сложно сказать, в какой именно момент Гость начал слышать небо. А уж о причинах ему до сих пор оставалось лишь гадать - без особой надежды отыскать разгадку.
   - Ты хочешь?
   - Не знаю.
   "Быстро. Как бы этот ответ не вошёл у неё в привычку..."
   - А если подумать?
   Златоглазка молчит. Не очень долго.
   - О чём я должна думать?
   "Ещё один уточняющий... хорошо. Очень".
   - О своих желаниях. О мире, о предметах, явлениях и их взаимосвязях. О себе... и обо мне.
   - Думать следует в указанном порядке?
   - Не обязательно. Порядок размышлений и их глубину ты определишь для себя сама. Тоже в процессе размышлений. Ты понимаешь меня?
   - Не уверена. Скорее, нет... но...
   Ещё один отрез молчания.
   - Закончи предложение. Прошу.
   - Если я буду размышлять, я смогу понять?
   - Не обязательно. Полное понимание для многих вещей недостижимо. Но только так у тебя появится возможность понять больше.
   - Я буду думать.
   Три коротких слова - как обещание. Или даже как клятва.
   Творец и творение, мужчина и женщина - Гость и златоглазка продолжают сидеть на берегу моря, не глядя друг на друга. Тишина не тяготит их.
   И небо звенит для обоих.
  
  
   С некоторых пор неизменным атрибутом для него стал раз от раза совершенствуемый артефакт, назвать который очками - как многомачтовый океанский крейсер сравнить с детским "палка, палка, палый лист". Сперва-то он стремился просто укрыть собственные глазницы от взглядов, и чужих, и своих. Но потом... раз уж всё равно таскать на переносье дополнительную тяжесть, почему не извлечь из этой необходимости дополнительную же пользу?
   Логично? Логично!
   Так к полузеркальным линзам сперва добавился режим увеличения для близких объектов, потом - модификация режима увеличения для отдалённых объектов. За ними последовал спектральный преобразователь для теплового излучения с термосканером и цифровой индикацией результатов (при перегонке, и не только, - незаменимая вещь!), датчики проникающих излучений, секундомер с триггерными ключами для запуска и остановки некоторых алхимических синтезов, вызываемые при необходимости панели настроек, контролирующие активность големов...
   Когда "очки", смахивающие уже скорее на шлем, из-за выросшего веса начали причинять серьёзные неудобства, Гостя это не остановило. Он покумекал, подсчитал плюсы и минусы, прикинул схемы реализации и радикально обновил артефакт. После чего в собственно очках осталась только минимально необходимая начинка: сенсорные плетения, контуры индикации да миниатюрные кристаллы-резонаторы. В результате они вернулись к былой миниатюрности и переносицу больше не натирали. А вся остальная полезная начинка переселилась в специальный пенал на поясе. В который можно было совать заряженные магией пластины (преимущественно многослойные графит-кварцевые "бутерброды") хоть килограммами.
   Вот только рост числа функций артефакта за счёт увеличения количества пластин теперь казался Гостю банальным и попросту неудобным.
   Ещё на "шлемовом" этапе он всерьёз увлёкся сверхтонкими и сверхточными воздействиями на материальные носители заклятий, с целью их воплощения создав преобразователи масштаба. В результате действия этих преобразователей многофокусные схемы, включающие десятки тысяч активных узлов и для своего отображения на плоском листе бумаги требовавшие площади два на три метра, если не больше, ужимались до размера обычного альбомного листа. А потом этот лист, вставленный в специальный сканер вместе с листами конгруэнтных схем, отпечатывался с сохранением пропорций на мини-пластинах, которые можно было накрыть одним пальцем.
   Конечно, много энергии в столь тонкие структуры вложить нельзя, да и чувствительность у них такая, что без надёжного экранирования работать будут со сплошными ошибками. Если вообще будут. Но преимущества миниатюрности всё же перевешивают неудобства, решил Гость. Элементы схем, требующие операций со значительными энергиями, можно монтировать отдельно от сложных управляющих, запоминающих и интегрирующих схем. Ну а экранирование... ха! Вот уж что не представляет вообще никаких трудностей. Открой любой гримуар со схемами защитных плетений, выбери подходящие да вытрави на чехле-протекторе. Благо сложность этих схем в сравнении с теми, которые используются в мини-пластинах, просто смешна.
   Проектирование новых схем, особенно комбинирующих разные функции, оказалось делом непростым. То есть те же биотрансмутации язык бы не повернулся назвать простой областью магического искусства, но там сложность имела иной характер. При создании жизни риллу встроили в неё изрядный запас прочности, а потому обычно трансмутанты худо-бедно жили и даже развивались с самыми чудовищными изменениями, внесёнными магами-создателями. Вплоть до наличия лишних голов и урезанного на хромосому-другую генома.
   При создании сверхсложных мини-артефактов или их частей вылезали на первый план сложности совсем иной природы. Гость перерыл всю библиотеку, но так и не нашёл аналогов своим разработкам, отчего вынужденно решал задачи непротиворечивости, устойчивости и согласованности схем лично, проектируя новые плетения с нуля. Самым близким к этому занятием можно было, пожалуй, считать конструирование големов. Но в этой области у Гостя имелись работы талантливых и старательных предшественников, а в мини-артефакторике - нет.
   Когда сложность проектируемых артефактов подошла к пределу, за которым он ещё мог представить схему как целое, но просчитать различные эффекты от её работы в уме - уже нет, пришлось выкручиваться, создавая, в нагрузку к преобразователям масштабов, универсальную моделирующую среду (для краткости - УМС). Первая её версия представляла собой аквариум с водным раствором нескольких солей. Увы! Поддерживать анизотропию распределения ионов - да ещё так, чтобы она сохранялась под воздействием электрического напряжения, имитирующего движение магических токов - оказалось на редкость муторным и неудобным делом. Стабильность модели разрушал (буквально!) чуть ли не каждый чих. А помимо резких звуков, раствор оказался горазд перемешиваться от теплового движения молекул, воздействия активной волшбы и чуть ли не от ментальных наводок экспериментатора. В общем, когда капризы раствора окончательно достали Гостя, он опорожнил аквариум и решил создать УМС на элементной базе всё тех же мини-артефактов. Благо, объединять их в сложные конгломераты, используя модульный принцип, он на тот момент уже умел. Ну а разглядывать результаты моделирования можно было при помощи замечательных "очков" - или на отдельном иллюзионном проекторе, более удобном, если требовалось сильно увеличить одну из частей схемы...

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"