9 часов утра. Я поднимаюсь и выглядываю в окно. Город расстилается передо мной, расплавленный в солнечном море. Он играет лучами, отражая их оконными стеклами, дисками спутниковых антенн и однообразной мозайкой плит. Вязкое марево июльской жары медленно заволакивает просыпающиеся дома, липкое и приторное, как вишневый ликер. Засуха вступает в свои права, заполняя улицы летним зноем, словно заливая их хмельным напитком. В такие дни я остаюсь дома, за задернутыми шторами, чтобы не просочился тридцатиградусный алкоголь столичного воздуха.
Протираю глаза и шлепаю босиком до ванной. Чувствую как прохладная вода струйками стекает по коже, оставляя влажные следы. Вслед за восприятием просыпается память, разум сбрасывает сонную пелену. Опускаю голову под холодную струю, позволяя воде просачиваться в волосах, щекоча за ушами и растекаясь по затылку. Мое промокшее и помятое отражение в зеркале словно нашептывает мне из полузабытого сна: "зеленые каштаны... зеленые каштаны..."
* * *
Раздражающий стук колес разматывает бесконечную стальную полосу на обожженном песке. Я держусь за ручку, трамвай трясется, набирая скорость. Почему мне кажется что он всегда едет медленне чем надо? Машины пролетают мимо, шелестя резиной и перебрасываясь солнечными бликами. В салоне душно...
Эти последние дни как-будто размыты, раздвоены. Похожи на отражение в двойном стекле. Где-то за гранью сознания течет вода, мои мысли движутся по краю потока. Еще немного - и они сорвутся, утонут...
- Молодой человек, пропустите.
Я замечаю что стою с закрытыми глазами. Какая-то бабушка с морщинистым лицом бросает на меня вопросительный взгляд. Схваченный зрением, за окном всплывает силуэт циферблата. Часы на углу перекрестка показывают 9 утра.
* * *
-Доброе утро, Александр Васильевич.
Удостаиваю эту реплику кивком головы и продолжаю наблюдать за трамваем под окнами. Стрелка на часах коснулась девяти. В душном офисе пахнет бумагой и чьим-то одеколоном. Предстоит длинный рабочий день... Хочется закрыть глаза, вспомить мягкую постель и зеленые каштаны за окном. Сладкое сонное воспоминание захватывает меня. Может, я останусь в нем еще чуть-чуть...
Вокруг лениво прохаживаются преющие сотрудники, закатанные в строгий лоск дорогих костюмов. Лакированые туфли мягко шуршат по бархату ковров.
Этот шорох, сначала едва уловимый, как струйка воды из крана, как силуэт часов за окном, растет во мне, растекается по сознанию, словно хмельной напиток... Надо вернуться, надо открыть глаза, но я растекаюсь вокруг, разбрасывая сотни взглядов, тысячи мыслей. Как тонкой пленкой, растягиваясь, накрываю собой все...
* * *
Я захожу в палату, поправляю халат и вглядываюсь в список на стене. Сегодня привезли одного... Каталепсия, полная утрата активности, восприятия, личности. Трудно пожелать человеку худшей участи.
Подхожу к столу и начинаю рыться в бумагах в поиске истории болезни. Пытаюсь вспомнить, куда я положил документы, как внезапно где-то за краем разума доносится сладкий шепот: "зеленые каштаны..."