Жило себе на свете бедро. Это было округлое, впечатляющее, женское бедро. Оно прохаживалось по улице, привлекая взоры, и мужские рты аппетитно причмокивали от восхищения, а иногда свистели вслед, хотя и понимали, что это было бестактно и служило признаком дурного тона. А бедро плавно покачивалось и медленно, игривой походкой уплывало по мостовой. И вот в один из таких выходов в свет, бедро замерло прямо посреди улицы, замерло оттого, что ощутило мягкий укол в своей нижней части. Потом что-то медленно начало двигаться круговыми движениями по окружности остановившегося бедра. Ощущение чего-то стало до того неприятным, что бедро медленно начало извиваться от брезгливости и отвращения. Оно перекатывалось с одной стороны на другую, изгибалось дугой, принимало такие странные позы, что иногда становилось неловко смотреть. Позы принимали странное удручающее положение, округлость бедра испытывала такой дискомфорт, ужасное почесывание, пощипывание и покалывание, что хотелось умереть на месте. Неприязнь к чему-то непонятному выросла до таких масштабов, что казалось сейчас произойдет что-то страшное. Но вдруг все успокоилось - муки остановились! И бедро с удивленным облегчением вздохнуло. Но как только спокойствие начало разливаться по бедру сладостью, вдруг опять возник маленький укол, и бедро очень удивилось, когда не ощутило прежней боли и брезгливости. Наоборот, оно начало ощущать прилив счастья и радости, будто кто-то ласкал и гладил окружность с такой нежностью, что все вокруг закружилось и замерло от удовольствия. Дрожь наслаждения пробежала по бедру, охватила чувством такого желания, что захотелось продлить это мгновение, дабы оно не заканчивалось никогда. Казалось, сейчас вырастут крылья, и бедро улетит в далекий мир прелестных чудес. Бедро перекатывалось с одной стороны в другую, принимало такие позы, что хотелось смотреть еще и еще, захотелось ощутить то, что чувствовало бедро, захотелось увидеть то, что приносило такую огромную радость и наслаждение. Вдруг опять все успокоилось, а бедро с радостным восхищением вздохнуло и увидело... блоху! Она сидела такая крохотная и прекрасная, посреди этой огромной улицы, на этой большой окружности, что не верилось, как такое существо могло принести и боль с раздражением, и прилив счастья одновременно. Блоха почесала себя за ушком и посмотрела в разные стороны своими малюсенькими глазенками, а бедру захотелось подставить свою другую сторону блохе, чтобы продлить этот начавшийся диалог. Но у блохи, наверное, было другое мнение и она, не посчитав нужным общаться дальше, куда-то прыгнула и исчезла так быстро, что бедро не успело ничего сделать. Ему почему-то стало обидно, что разговор не продлился, и бедро с грустью подумало, что жалко, что все так быстро закончилось, и что оно с блохой, вроде бы, успело подружиться...
Бедро зашагало дальше, но почему-то ему больше не хотелось привлекать взоры и соответственно мужские рты не причмокивали от восхищения и не свистели вслед, потому что, наверное, понимали, что сейчас это будет казаться бестактным и совсем не к месту. Бедро больше не покачивалось и медленно уплывало по мостовой совсем не игривой походкой.