Промах всегда считал, что достоин большего, нежели пасти коров под ясным небом родной Мессении. Да и многим ли судьба илота отличается от коровьей? Но в этот приветливый вечер мысли Промаха были совсем о другом. Он предвкушал завтрашние Дионисии. Конечно, коров надо пасти и в праздники, но получается как-то веселее.
Спустившись к реке, Промах принялся неторопливо выгонять стадо наверх, затем отошёл вверх по течению и наклонился глотнуть воды. Внезапно сзади раздался тупой стук, заставивший Промаха упасть на колени и обернуться. Из глинистого склона торчал дротик. Илот выдернул его и бросился наверх, но дрянная сандалия скользнула по влажной щебёнке, и он съехал вниз, ободрав колени. Второй дротик вонзился в склон, слегка оцарапав макушку и вызвав слабость в животе. Промах что-то заорал и единым махом выскочил наверх, растянувшись в жёсткой щетине, оставленной стадом от травы.
Пока руки судорожно нащупывали в сумке пращу, Промах вывернул голову назад и увидел спускающегося по пологому противоположному берегу молодого спартиата с лёгким щитом и ещё одним дротиком. Криптия! Когда воин зашёл в реку, Промах вскочил и раскрутил пращу. Спартиат закрылся щитом сверху и получил камнем в колено. Демонстрируя лаконское равнодушие к боли, он продолжил движение, и тогда Промах бросился бежать. Обернувшись через некоторое время, он увидел, что спартиат, отбросив щит, бежит следом. Постепенно силы оставляли илота, и противник стал нагонять. Промаха охватил животный ужас, он выбросил дротик, сорвал с плеча сумку и молился только о том, чтобы не упасть. Неожиданно земля ушла у него из-под ног, а потом ударила в лицо.
Промах ждал смерти в полном оцепенении. Потом медленно встал, обернулся и, наконец, решился открыть глаза. Спартиата не было. В десятке шагов позади землю разрезала трещина. Новый подземный толчок бросил Промаха на колени.
Мессенец смотрел на могилу своего врага, и в его голове теснились обрывки гимнов.
- Посейдон Земледержец, - прошептал он. - Клянусь тебе, что не забуду этого знака. Настало время расплаты для лакедемонян, и если ты избрал меня, то я стану твоим орудием.
* * *
Сильнейшее землетрясение, произошедшее на Пелопоннесе, вызвало многочисленные беспорядки. В короткое время пламя восстания, поднятого мессенцем Промахом, охватило большую часть Лакедемона. Воодушевляемые своим неистовым предводителем, бывшие илоты предприняли небывалое - наспех собранное мессенское войско пошло в поход на Спарту. Лишь после сражения с войском, возглавляемым царём Архидамом, сыном Зевксидама, в котором обе стороны понесли тяжёлые потери, восставшие отступили. Лакедемоняне были вынуждены призвать всех своих союзников - не только из Пелопоннесской Симмахии, но даже афинян. Заперев мессенцев на горе Итоме, они осаждали её десять лет. Наконец, додонский оракул повелел лакедемонянам отпустить всех молящих у алтаря Итомского Зевса. К этому времени афиняне разорвали свой союз с Лакедемоном, и теперь поселили мессенцев на недавно захваченный ими остров Навпакт в Коринфском заливе. Спустя четверть века, во время Пелопоннесской войны, Промах погиб, возглавляя отряд афинских союзников, при захвате Пилоса, древней мессенской столицы. До освобождения Мессении фиванцем Эпаминондом оставалось меньше ста лет.