Аннотация: Ещё совсем свеженькое с пылу с жару. Рада любой корректуре. Пишите комментарии и не стестяйтесь в выражениях ;-)
В одном из офисов, расположенном в центре города, жила папка-скоросшиватель. Сейчас это была жадная и вполне счастливая папка. А вот раньше, когда её только привезли из канцелярского магазина, она была наивной и тонкой, а внутреннюю пустоту заполняли лишь железные кольца для сцепления бумаг.
Неделю папка простояла на полке, никем не замеченная. И чувствовала себя самой несчастной в офисе, да что там в офисе во всем мире. За неделю на её блестящей, пластиковой обложке успела осесть тонким слоем пыль. На следующей неделе слой пыли стал толще и поблекшая папка, стояла в своем углу полки в расстроенных чувствах.
Но как-то её заметил один из служащих, и жизнь для папки-скоросшивателя заиграла новыми красками.
Отныне её каждый день брали в руки, открывали, раздвигали кольца держатели, вкладывали файлы с бумагами, закрывали, убирали обратно на полку, снова доставали и так целый день.
Пухлая и счастливая, она знала все свои листки наперечет. Каждый был ей по-своему дорог. Ночью, когда все расходились по домам и везде гасили свет, папка принималась алчно их пересчитывать, шурша и перекладывая. Её постоянно преследовала навязчивая идея, что она за день становится тоньше.
- Какое горе, мне кажется или их действительно стало меньше? - с маниакальной аккуратностью она принималась разглядывать каждый лист, - Ах, стоило мне зазеваться, как они забрали дорогой моему сердцу договор от 1 ноября.
И это повторялось каждую ночь.
Если всё содержимое оказывалось на месте, жадная папка немного успокаивалась, но только самую капельку, потому что боялась потерять бдительность. Ведь тогда её могли растащить на листочки и она опять осталась бы ни с чем.
Не желая отдавать обратно ни листика, папка-скоросшиватель принялась прятаться от человеческих глаз, забираясь на самые высокие, недоступные полки и делая вид, что её там вовсе нет. Она скрывалась под грудой наваленных на столе бумаг, стараясь затеряться. Иногда это помогало и людские руки, хватали с полки её соседок, а иногда руки намеренно выхватывали именно её и бесцеремонно вторгались в самую суть, перебирая её бесценное содержимое.
И вот для папки настал самый черный день в судьбе. Такой же жадный служащий офиса, как сама папка, выпотрошил её и прихватил после рабочего времени домой. Просто так, чтобы было. Сунул её в шкаф и благополучно забыл о существовании тощей, раздосадованной и обиженной папке-скоросшивателе.
Она верила и надеялась, ждала и высматривала. Но прошел день, два дня, месяц. Иногда дверцы шкафа распахивались и тогда на полки проникал свет, но большую часть времени папка простаивала в темноте и духоте, среди пыли и никому не нужных ворчливых газет, которые с утра до вечера жаловались на свою старческую желтизну.
Могущественный служащий, способный одним движением руки миловать и карать канцелярские принадлежности, стащил в следующем месяце в работы дырокол. Это был уважающий себя, пожилой агрегат, с зеленой жесткой поверхностью и широким пластиковым донышком, для скопления бумажных отходов. По счастливой случайности он оказался на одной полке с папкой, что подтолкнуло их сначала к общим воспоминаниям о прекрасной работе в офисе, а потом и к дружбе.
Дырокол отказывался мириться с такой жизнь и уподобляясь старым газетам из веселого, активного устройства, стал превращаться в старого, скрипучего брюзгу.
- Жизнь в офисе была так прекрасна, а я это не ценил. Помню, как я впивался в свежие, хрустящие листы формата А4 и оставлял на них сквозные отметины, своими несгибаемыми, стальными зубами. Они так и тряслись от страха, при одном моем приближении.
- Да, времена были царские, - поддакнула папка, - Я едва могла сомкнуть обложку, такая я была толстая и красивая. А теперь худая и несчастная прозябаю в пыли и темноте.
- Ничего, - успокаивал её дырокол, - Мы ещё повоюем.
Две обездоленные души поддерживали друг друга, как могли. Но жизнь без белой, новой бумаги, обоим казалась невыносимой. Пока однажды папка-скоросшиватель не предприняла решительных действий.
- Здорово придумала. Я буду их кусать за края, а ты поддевать на металлические, цепкие кольца и прятать внутрь себя. Ах, ты хитрюга.
Папка зарделась, отчего красная обложка, стала ещё алее.
- Некогда лясы точить, в путь.
Выбравшись из шкафа, оба размяли затекшие конечности, тяжело пришлось дыроколу. Его жесткие детали приросли друг к другу за долгое время бездействия и с трудом поддавались движению.
Наконец они двинулись в комнату, зорко поглядывая по сторонам.
Первым попался уснувший среди разноцветных карандашей и фломастеров, разрисованный листок. Дети разбросали по нему несколько крупных цветов и огромных бабочек.
Когда дырокол подобрался совсем близко, послышался оглушающий звук "хрясь", а листок только успел произнести удивленное "ох", как в нем появились небольшие дырочки. Сквозь них можно было увидеть деревянный стол, но несчастный листик даже этого не успел сделать, потому что папка мгновенно подобрала его и защелкнула кольца.
Этой ночью, улов оказался весьма велик: квитанция за квартплату, студенческий реферат, школьная тетрадка по математике и ещё совсем свеженькая вчерашняя газета.
Папка стала толще, что её безгранично радовало, но до счастья было далеко. Дырокол же наслаждался могуществом и силой, то и дело, подпрыгивая, чтобы лучше ощутить бесценное богатство - бумажные кругляшки в нижнем отсеке корпуса.
Оставшуюся ночь они долго не могли уснуть. Папка-скоросшиватель не могла насладиться содержимым, трепетно перебирая страницу за страницей. Дырокол точил зубы о кусок картона. Им предстояла вылазка следующей ночью и он не хотел ударить корпусом в грязь.
Следующая ночь оказалась плодотворной. Папка пополнилась школьной тетрадкой по русскому языку, тремя свежее-разрисованными листами и вновь купленной газетой.
Жизнь уже не казалась унылой и тусклой. Ночное время у друзей отнимала охота, а днем папка чахла над своим богатством, а дырокол весело прыгал вокруг перетрясая бумажные мелкие круги, вырванные из бумажной плоти.
День сменял ночь, неделя неделю и скоро папку-скоросшиватель раздуло от напичканной в неё всячины. Во время ночной охоты, она с трудом волочилась за дыроколом, а на её спинной корешок приходилась такая страшная нагрузка, что он то и дело наклонялся из стороны в сторону.
Дырокол здраво предложил остановить охоту. На это было две причины. Во-первых: пропажу как оказалось нужных газет, тетрадей и всевозможных коммунальных квиточков не удалось скрыть. Во-вторых: папка так располнела, что с трудом умещалась на полке, даже лежа. Сам дырокол время от времени освобождал свой нижний отсек от бумажных отходов.
Жадность у папки взяла верх над здравым смыслом и она уверила обеспокоенный дырокол, что в состоянии удержать ещё пару десятков бумажного богатства.
Но следующей ночью случилось страшное. Подцепив очередную газету и школьный дневник, которому долго удавалось прятаться в портфеле, папка завалилась на бок, не в силах приподняться над полом даже на сантиметр.
Дырокол скакал вокруг неё, изрыгая проклятья и заставляя папку отпустить десяток другой свои пленников. Но её алчность была так огромна, что она отказалась отдать даже лист промасленной бумаги с кусочками прилипшего вкусного теста, найденной на кухне.
Светало. Тяжело дыша, титаническим усилием ей удалось чуть сдвинуться в сторону дивана.
- Не бойся за меня. Я спрячусь под диван. Отлежусь, отдышусь и следующей ночью с новыми силами кинусь в бой.
Дырокол недоверчиво покачался из стороны в сторону.
- Сомневаюсь, что ты сможешь кинуться в бой, сомневаюсь, что ты вообще дотащишься до дивана.
Папка безуспешно дернулась.
- Повторю ещё раз, отцепи листов десять, а лучше двадцать. Иначе тебе не сойти в это места.
- Не отдам, - папка упрямо попыталась сомкнуть обложку, но куда там. Она давно потеряла её из виду, безобразно растолстев от неисчисляемой кипы бумаг.
Она не могла позволить себе лишиться хоть одного листа и принялась подтаскивать себя к диванным ножкам.
- Ещё чуть-чуть, совсем немного и я спрячусь.
Тем временней солнце поднималось все выше и уже пыталось пролезть сквозь неплотно задернутые шторы.
Нервно подпрыгивая, дырокол подпихивал подругу под корешок. Кое как протащившись несчастные десять сантиметров, папка попыталась подлезть под диван. И тут случилось то, что должно было случиться. Она застряла. Подергавшись, папка поняла что прочно засела. Теперь она и рада была отцепить несколько листов, но не могла разжать зубы - кольца, которые заблокировались между полом и нижней планкой дивана.
На диване зашевелилось одеяло, выпросталась рука, затем нога, вторая нога и человек встал на пол, задевая торчащую папку.
- Все подруга, ты попала на месте преступления, - успел взвизгнуть дырокол и скрылся под диваном. Он отчаянно пытался протащить её за собой, хватая за листы, но она плотно застряла.
Человек недоверчиво покосился на красный корешок, торчащий из-под дивана.
- Что это? - он нагнулся, пытаясь извлечь неожиданную находку, но не тут то было, - да, что это в самом деле?
Он принялся тащить её упираясь ногами в пол. Человеку приходилось, отвоевывать каждый вызволенный сантиметр. Скоро он покраснел и взмок, лоб покрыли градинки пота. Каково было его удивление, когда ему наконец удалось вытащить папку, а той против воли пришлось открыть свои богатства.
Мужчина выругался, да так смачно, что разбудил женщину.
- Что у тебя происходит?
- Сам не понимаю. Спросонья наступил на папку, которая застряла под диваном, - он начал перебирать содержимое и чем глубже в сознание проникал смысл найденного, тем больше округлялись глаза и вытягивалось от удивления лицо.
- Ты не поверишь, но здесь аккуратно лежат два моих доклада, которые я потерял месяц назад и не успел сделать к сроку. Мне тогда крепко влетело от руководства. Здесь дочкин дневник и несколько её школьных тетрадок. О нет..., - он наткнулся на стопку квитанций на оплату коммунальных услуг, - Наши потерянны телефонные счета, счета за квартиру, за свет. Что это все значит?
Она решительно поднялась, окончательно стряхнув с себя остатки сна и с любопытством принялась разглядывать необъяснимую находку.
- Ты заметил потерянные газеты? А я все удивлялась куда ты их девал.
Оба друг друга ошарашено пожирали, то содержимое непристойно раскрывшейся папки.
- Это сделал сын? Дочь?
- Давай не будем делать скоропалительных выводов. Может это сделали не они.
- А кто? Кто это сделал? За последний месяц мне пришлось заплатить несколько штрафов, на работе меня лишили квартальной премии, дочь получила несколько двоек, а сын схлопотал пару за потерянный перед сессией курсовик.
- Успокойся, - женщина сжала в руках папку, - я сейчас аккуратно разберу эту папку, оставлю все нужное, все ненужное выброшу. Детям лучше ничего не говорить, я не переживу, если это действительно делал один из них.
Папка-скоросшиватель пыталась отчаянно сопротивляться, когда женщина разомкнула металлические кольца и начала растаскивать бумагу. Папка худела на глазах, с каждой минутой она становилась все тоньше и вот уже в ней не осталось ничего, кроме остова - красной обложки.
Её вновь забросили в шкаф, худую, растерзанную и униженную. Раздавленная страданием, она потеряла вкус к жизни. Казалось счастье так близко и в одночасье рухнули все мечты о счастливой, толстой старости.
Дырокол страдал вместе с подругой, подбадривая и смеша её своими забавными прыжками. Понемногу она начала отходить от боли и унижения, вырываясь из терпких, холодных объятьев депрессии. Дырокол любил рассказывать, как потерял полжизни, пока трясся целый день от страха под диваном.
А сегодня...
- Я практически окрепла. Пойдем ночью на охоту? Накануне в щель между створками я видела, как на диван бросили новый, толстый номер глянцевого журнала.
Дырокол устало вздохнул. Жизнь её так ничему и не научила.