Асфальтированная дорога круто уходила направо. Они остановились перед поворотом и заглушили двигатель. Вокруг шумели разрезающие воздух машины, шуршали кроны на ветру, хрустели листья под ногами других грибников. Вадим и Алексей никогда не являлись заядлыми дачниками или большими поклонниками леса. Всю жизнь прожив в городе, они тянулись к лесу из-за его новизны, нежели из-за красоты и умиротворения. Сбор грибов - новый эксперимент друзей с пеленок.
Они ступили на лесную окраину под громкую беседу и нескончаемый поток шуток. Лес встретил их как подобает: полями жгучей крапивы, непонятными красными ягодами, стеной загораживающими проход, и солнцем на чисто-голубом небе, отбрасывающим тень сквозь листву крон. Исхоженная тропа вела вглубь, прерываемая слякотными колеями от шин и ямами с мутной дождевой водой, в которые нога Вадима входила на половину. Друзья несли с собой по плетенной корзинке, ножу с синей деревянной ручкой и полиэтиленовому пакету.
- Твои ставки, Вадимка, - обратился к другу Алексей, когда они миновали очередную яму и вышли к окруженной могучими деревьями поляне. - Сколько мы с тобой найдем?
Вадим в ответ прыснул слюнями.
- Найдем! Да ты шутишь, братик. Ты видел, сколько там машин на обочине тусовалось вместе с нами? Тут уже все разобрали. Огрызки только заберем.
- Пессимист ты. Надо ярче смотреть на жизнь.
- Нет. Я просто реалист, - отрезал Вадим и направился вдоль опушки
Деревья плотным строем стояли на охране леса. Двое друзей зашли в него, полные надежд, оправданные моментально. Под рассохшихся дубом, ветка которого легла на соседнюю юную березку, образуя арку, выступили огненные точки. При приближении они превратились в маленькую горсть лисичек, примостившуюся в лунке. В центре, охраняемые старшими, выступали самые молодые представители семейства. Вадим срезал самых высоких и положил в корзинку. С того момента лес начал одаривать их своими дарами. Следующую партию они обнаружили на заброшенном муравейнике, опутанном корнями размером со ствол. Огненные пятна прыгали от дубов к березняку, в котором терялись в высокой дикой растительности. Завершался березовой лес склоном, ведущем к болоту, где колосилось поле камышей. Воздух наполнился сыростью. Склон покрывали тонкие, как бамбук, деревья, укрываемые крапивой и репейником. Под одним из таких слабых стражей стоял одинокий белый гриб с коричневой шляпкой. Алексей заметил его первым и в прыжке налетел на него, закрыв жертву спиной от друга. Нижняя часть шляпки представляла из себя мягкую гармошку. Ножка была настолько широкой, что едва помещалась в ладонь. Пока Алексей игрался с добычей и ножом, Вадим приметил новую кучу огненных точек. А за ней еще одну такую же. Он не придал этому значения, пока не наклонился, чтобы собрать добычу.
- Вадим? - спросил Алексей, ища взглядом своего друга. - Вадим! Вадим! Хватит играться с грибком и давай сюда. Кое-чего показать хочу.
Вадим попросил подойти друга взмахом руки.
- А? - Алексей с белым в одной руке и ножом с земляным лезвием в другом подбежал к горстке лисичек. - Ты хотел этим похвастаться? Пф. Смотри че я нашел!
Он указал Вадиму на отрезанного гиганта.
- Да на кой мне твой белый. Лучше глянь на грибы и скажи: они тебе ничего не напоминают?
Алексей всмотрелся в огненные точки. Горсть лисичек примостилась в лунке. В центре, охраняемые старшими, выступали самые молодые представители семейства, как в самый первый раз. Поодаль, как указал Вадим, расположилась новая группа точек, очертания которой походили на эту и прошлые до нее - в середине выступали самые молодые представители семейства.
- Не понимаю.
- Они выглядят один в один как те, что мы нашли у опушки и перед березняком, - сказал Вадим, водя пальцами по контуру кучи, чтобы описать ее форму. - Разве ты не видишь?
- Ну-у, если ты думаешь, что я каждый гриб запоминаю, то ты глубоко ошибаешься. Тебе не кажется, что ты не на то время тратишь? - Алексей протянул ладонь с белым.
- Нет. Мне точно не кажется. И я знаю, как это доказать. - ответил Вадим и вытащил телефон из кармана.
- О-о-о-о-о, брат. Ну, ты совсем чокнулся. Я лучше пойду поищу еще, пока ты тут в детективов или бешеных ботаников играешь.
- Стой! - Вадим перевернул телефон экраном к Алексею. На фотографии расположилась яма и ветки. Огненных точек не было. - Ну и кто теперь чокнутый?
- Но они ж..., - Алексей осекся, когда увидел пустую после съемки яму. - Ты же их не собирал? Ты их небось собрал, пока я тут хвалился своей находкой, а теперь прикалываешь.
- Нет.
Вадим перевернул свою корзинку, перехватившись за ее дно. Из нее вылетел нож, прорезавший центр ямки, и березовые листики.
- Но ты же видел, как я их собирал до этого? Или ты думаешь, что я их выкинул в том болоте?
Алексей в ответ закричал на всю округу бранными словами, вспоминая все случаи, которые привели его сегодня в лес: наскучившие походы по барам с сильным похмельем после; дружбу, длиною в жизнь, с Вадимом; глупое решение в первый раз в жизни отправиться по грибы и многое другое, что не относилось к делу.
- Черт. Я их видел перед тем, как посмотреть в телефон. Не мог ты незаметно это провернуть. Ну просто не мог, - переведя дыхание, заключил Алексей.
- А я о чем тебе и говорю? Посмотри туда, - Вадим указал на следующую кучку точек. - Тыщу ставлю, что там все будет так же. Спорим?
- Нет.
Алексей молча направился по направлению взгляда друга, склонился над кучей лисичек и громко выругался, когда увидел, что она выглядела точно так же, как и прошлая.
- И там еще одна, - сказал подошедший Вадим.
- Даже две. Черт, они расставлены так, как будто должны показывать направление. Ну, что-то типа...
- Дороги?
- Да! Да! Вспомни! Мы впервые нашли их на опушке, дальше они повели нас через березняк к болотам. А оттуда сюда. И все это время они маячат перед глазами.
- Дорога говоришь? Пройтись не хочешь? - спросил Вадим, когда на его лице расплылась ухмыляющаяся гримаса.
- По странным исчезающим грибам в вечереющем лесу. Ну не-е-ет, дружок.
- У-у-у-у. Понятно, трусишка. Тогда я пойду исследовать мистические грибки, а ты беги домой к мамочке.
- На слабо меня решил взять?! - выкрикнул Алексей, пока его друг удалялся к следующей огненной куче. - Ладно. У тебя, как всегда, получилось, придурок. Подожди тогда меня!
Грибы вели по яру внизу, перепрыгивая поваленных великанов-деревьев, кротовые ямы и муравейники, полные копошащихся красных муравьев. Они спустились на дно некогда протекавшей реки, выстроились в прямую оранжевую тропу, просвечивая сквозь листовой настил. Деревья, склонились над яром, закрывая солнечные лучи. Листья обратились глазами, провожавшие взглядом путников, уходивших в дебри лесные. Ужи текли рядом, образуя живой движущийся бордюр.
Друзья шли молча. В их глазах блуждали искры изумления и восхищения красотой открывшихся лесных глубин. Трава ровным мягкий ковров, перебиваемая яркими сапфировыми цветками, вырастала под ногами. Ветер щекотал листья, окрашивая их в теплые желто-зеленые тона. Птицы весело пели и крутились вихрем над головами. Все походило на иллюзию, прекрасные сон, забиравший их глубоко-глубоко, туда, где не светит солнце, где тени ждут своего часа.
Дорога шла долго. Солнце перевалило за горизонт, напоследок окрасив небеса оранжевым заревом с черно-синими трещинами. Птицы умолкли, ужи разбежались, а грибы засветились, как планктон в море из листвы. Лисички становились больше с каждым шагом, пока не достигли колен. Их шляпки обратились на север, туда, куда вела тропа. Оставшиеся позади друзей грибы, подгоняемые ветром, били по икрам, хлестали ступни поднимающихся ног.
Минуты растянулись в часы. Вадим и Алексей погрузились в чудесный мир, забыв про пугающую реальность. Осознание того, что они застряли в глуши ночью, идя за волшебными лисичками, пришло не сразу после захода солнца. Только когда луна воссияла на небосводе, распыляя серебряный отраженный свет, только тогда понимание ситуации стукнуло в их головы огромной веткой, переломившейся от сильного ветра. Она рухнула на головы зачарованных друзей и забрала во тьму.
Очнулся он на рассвете. Утренние слепящие лучи устремлялись к глазам. Вадим отклеил потяжелевшую спину от травяного ковра и шатался, подхватываемый рассветной прохладой. Он сидел в яру один. У него не осталось ни корзинки, ни пакета, ни телефона, ни кроссовок. Из одежды осталась соломенная шляпа, порвана от воротника до пупка синяя футболка, ярко-голубые джинсы, с позеленевшими коленями, и один носок с бирюзовыми волнами на щиколотке.
- Лёха! Леша! - прокричал Вадим. Голос хрипел - во рту была засуха. - Лёша!
Ответ не пришел. Лес одарил тихим щебетанием птиц и шуршанием травы на вершине склона. Из леса вышли мужчина и женщина. В руках они держали разноцветные пластиковые ведра, полные лисичек. При виде изуродованного Вадима женщина вскрикнула, уронив ведро, которое покатилось, разбрызгивая грибы, по яру вниз.
- У вас все хорошо? - раздался бас мужчины.
- Вы не видели мужчину? Одет, как я. Уродская серая шляпа, черная футболка. У него на ней была какая-то рок-группа или что-то такое. Или может вы что-то слышали? - ответил Вадим вопросом.
Пока он говорил, женщина что-то прошептала мужчине. Ее глаза сузились, а руки сжались в кулаки.
- Простите? Вы же меня слышите, - добавил Вадим.
- Да-да. Мы никого такого не видели. Простите, нам пора.
Мужчина и женщина развернулись на месте и спокойно скрылись в деревьях. Через секунду Вадим услышал, как они побежали, листва под их ногами шуршала быстро, пока не утихла за холмом.
- Испугались, что я какой-нибудь наркоман? Где же добрые люди на Земле, - Вадим попытался встать, но попытка не удалась. Его спина полетела обратно к траве. - Черт. Как же болит спина.
Вадим лег на спину, поддерживая голову на весу, чтобы осмотреться. У ног лежало пустое перевернутое ведро, рядом с которым что-то поблескивало в траве. Вадим перевернула на живот, подполз к блестящему предмету. В зеленой траве лежал кухонный нож.
- Нож. Не мой, но оружие есть оружие. Кто-то на меня ночью напал и ограбил. Возможно, так же поступили с Лехой. И зачем-то забрали. Грибы вели нас по этому ущелью. Надо двигаться дальше.
Вадим вышел к берегу реки. В пальцах ног застряли мутные песчинки, а в прибрежных кустах шуршали ужи. По берегу бежали во всех направлениях подошвы ботинок и следы копыт, оставленных стадом коров. Другой берег скрывался за туманной пеленой. Оттуда веяло мертвенным холодом. Река расходилось от Вадима на сотни метров - моста, соединявшего земли, не существовало.
Мысли измученного грибника занялись вопросами, ведь не мог таинственный похититель вплавь перенести его друга, да так, что не осталось ни следа. И другая ускользающая черта приключения не давала покоя. Как неизвестный смог создать исчезающие грибы-путеводители? Они вели Вадим и Алексей буквально за руку к нужному месту и пропадали, когда попадали в объектив видео камеры или корзинку.
Ветер взбодрил застоявшееся болото вопросов, напомнил о существовании другого берега. Вадим помешкал секунду и с разбегу прыгнул в воду.
Измученный грибник, освеженный и очищенный от земли, выполз на противоположный берег к туманной стене. Она казалась неприступным монолитом, колючей решеткой, предупреждавшей непрошеных гостей об опасности, грядущей, если ее пересечь. Вадим зажмурился и ступил на запретную территорию. Туман, словно вязкое тесто, обволакивало тело, толкал назад, к солнечному берегу реки. Воздух уплотнился - становилось тяжело дышать. Грудь сковывали неведомые силы.
Ноги уже не поднимались - они волочились по земле, оставляя сплошной мокрый след. Солнце скрылось за занавесом. Из тумана выплыли сотни мерцающих оранжевых глаз. Они встали полукругом, закрыв Вадиму путь отступления. Теперь они настаивали на посещении запрещенной территории. Туман ослабил свою силу и рассеялся, открыв бескрайнюю поляну.
Холодная трава скрывалась под туманным настилом по щиколотку. Солнце светило, будто через голубую призму, погружая поле в холодный жесткий свет. Ветер не дул. Поле было усеяно мириадой монолитов - черным шпилями, возвышавшимися на несколько метров над землей. Их окончания склоняли своих взгляды вниз, на перепуганного путника. Монолиты отступали друг от друга на одинаковое расстояние, достаточное для человека, и образовывали идеальных размеров квадрат, внутри которого виднелась пустота. Вадим, вооруженный ножом, направился в центр сборища шпилей.
Тени перешептывались, пока он шел, двигались, когда он проходил очередной монолит из тысячи. Тени пытались что-то сказать, но человек неспособен их понять. Их шепот оставался беззвучным, отдавался эхом в сознании, примешивался к уже созданному болоту.
"Почему он так со мной поступил!"
"Как же я его ненавижу, всегда знал, что его душа гнилая"
"Сволочь, чтоб ты сдох"
"Ну почему я оказался здесь, хотел же остаться дома"
"Я буду жить!"
Эхо, как прилив, приходило и, как отлив, уходило, затихало и кричало. Солнце, вторя теням, чернело, закрываемое черной тучей, нависшей над Вадимом, вышедшим к центру.
В центре квадрата стоял каменный пьедестал, поверхность которого была окроплена кровью. Вокруг расставлены шесть таких же стульев, вросших в землю на половину. Вся каменная мебель имела форму идеального круга с острыми, как острие ножа, краями. С противоположной стороны от Вадима лежало тело. Когда он склонился над ним, то увидел друга со срезанным лицом. Вместо последнего располагался неизвестный Вадиму иероглиф, похожий на те, что виднеются на монолитах. Он смог его идентифицировать по знакомой черной футболке, на которой какая-то рок-группа утопала в крови. От понимания Вадим вскрикнул, и эхо разнеслось по округе, отражаясь от черных шпилей и возвращаясь назад вместе с шепотом.
Что произошло дальше, Вадим помнил смутно. Он сорвался с места, как от удара шокером, и побежал обратно к туманной стене. Но монолиты стали двигаться, их основания - смешиваться, превращаясь в непроходимую черную стены. Она засасывала в себя воздух, как в вакуум, - трава под ногами, спрятанная когда-то под туманом, побежала в пожирающую пустоту. Тени скрылись. Непослушная спина грибника соприкоснулась сначала с жесткой почвой, а потом устремилась в стене. Ноги сплелись с травой, руки растянули по земле. И в последнее мгновенье перед концом раздался крик тени:
- Нет!
Голос был четким и жестким. Черный портал рассеялся - Вадим очнулся на противоположном берегу реки. На другой стороне виднелся на крутом склоне лес.
Остаток дня Вадим потратил на возвращение домой. Он вернулся по яру к болоту, от которого свернул к березняку, оттуда - к поляне, к первому скоплению оранжевых точек. Лисички в лунке до сих пор росли нетронутыми в том самом месте, с которого все началось. Шляпки тянулись к небесам, прикрывали молодых сородичей. Картинкой стали грибы, а не живой природой. Картинкой, что тянула его с другом в яму, из которой выбрался один. Картинкой, открывший путь к туманной поляне и черным шпилями. Картинкой, присвоившей лицо друга. Слезы заструились по щекам, когда лисички остались позади. Потеря, черной тучей нависавшая с самого утра, наконец-то разразилась ливнем и усталостью. Ноги подкосились, согнулись в коленях. Живот прилип к земле. Кровавые следы от осколков стекла, острых веток и кустов раздирали пятки до мяса. Укусы красных муравьев, перебегавших по спине, чесались, заставляли рвать кожу, футболку, джинсы - все, что мешало добраться до источника. Горячие слезы стекали к щекам и впитывались в землю. Лицо покрылось коркой мокрой почвы, к которой примешалась листва и пара муравьев.
Солнце двигалось к закату, когда Вадим открыл глаза. Он проснулся от чьего-то нервного дыхания - частые вздохи носом прерывались выдохами через рот. Вадим, ослепленный солнцем, не увидел лиц смотрящих. Их оказалось двое. Два черных силуэта, с цветной кашей вместо лиц, смотрели на него. Первый - мужчина атлетичного телосложения, второй - женщина, с широкими плечами и взведенными к небу руками. Даже так Вадим смог их узнать. Это были те самые грибники, которые "подарили" ему нож.
- Вы шутите? Откуда я вам его возьму! - выкрикнул Вадим.
Взгляд окончательно сфокусировался, и он смог разглядеть собеседников. Перепуганная пара лет сорока стояла напротив него. Вадим выхватил из кармана нож, чудом не впившейся в ногу за все путешествие.
- Его хотите?!
Вадим начал размахивать ножом, разрубать воздух и подпрыгивать в сторону пары.
- Я только что друга потеряла, а вы за свой нож печетесь! - сказал Вадим и кинул орудие к ногам испуганных грибников. Он прошел сквозь резиновый сапог и с мягким звуком воткнулся в ногу мужчины. Последний взвыл от боли. - Сами виноваты. Собирайте его и валите к черту, придурки.
Вадим развернулся и направился через поле к выходу из леса. Мужчина разрывал округу криком, перебиваемый писклявыми возгласами жены.
Машина Алексей простаивала на обочине проселочной дороги. Вадим вышел из леса перед ее носом. Кабина под лучами солнца оставалась в тени, в манящей вязкой черноте, где виднелись два замутненных стеклянных зрачка, смотревших сквозь ветровое окно на появившегося неудавшегося грибника. Кровь похолодела в жилах - лицо побледнело, когда Вадим разглядел по ту сторону обезличенное лицо друга. Грибник закрыл глаза и, когда открыл, не видел никого и ничего, лишь туман, стекавший водопадом через приоткрытое пассажирское окно. К горлу подступил ком, а ноги сами направились в противоположную сторону.
Машины - редкие гости на проселочной дороге. Никто из посетивших Вадима не остановился. Все разрезали воздух и поднимали клубы пыли.
Дорога шла под крутой склон. У подножья начинался небольшой поселок с четырьмя кирпичными многоэтажками на десятки километров и одним известным в большом городе магазином. Город утопал в белой пелене тумана, спускавшейся с горы в районе окружавших людей лесов. Мутная река стекала к дворовой футбольной площадке, закрывая ее полностью. Это напомнило Вадиму видеоигру, а не жизнь.
- Это было хорошо, - проговорила пустота.
Вадим обернулся, звучно хрустнув шеей на всю округу, и увидел две мигающие желтым светом фары и машину, некогда принадлежавшую другу. Она подрезала неудавшегося грибника и притормозила перед ним. Дверь водителя распахнулась, выпуская наружу холод и панику. Вадим, как вросший в асфальт, глядел сквозь стекла слез в кабину, но рулевая пустовала. Ему вспомнился Алексей, который он сам называл "городским лихачем". Друг всегда чувствовал машину, как родную. Когда на спидометре число приближалось к ста километрам в час, Алексей расцветал, словно цветок по весне. Он всегда легко обгонял, поворачивал на запредельных для Вадима скоростях. Езда Алексея восхищала неудавшегося грибника, ибо сам он никогда не оставался спокойным за рулем. И сейчас, в такой момент, когда друга больше нет, его машина подъезжает сама и приглашает к рулю. Может ли это быть дух почившего друга, доверившего свою собственность близкому человеку? Вадим решил проверить. Он сел в машину, захлопнул дверь, и по телу растеклось тепло. Вадим почувствовал, что находится в своей стихии, что сейчас металлический монстр ему поддастся, что он больше не боится. Вадим плавно тронулся и быстро переключился на вторую, третью скорости. Стрелка спидометра приближалась к шестидесяти километрам, тахометра - к двум тысячам. Нога выдавила сцепление - кисть толкнула рычаг к четвертой скорости. Через секунду Вадим мчался на восьмидесяти километрах и никогда не ощущал себя более свободным.
Поворот в город на скорости, приближающейся к шестидесяти, не представил преграды. Перепрыгнув лежачих полицейских, Вадим припарковался у местного магазина. Когда нога ступила на твердую землю, эйфория через теплые облачка выдыхаемого воздуха ушла, оставив чувство сладкого предвкушения перед следующей поездкой.
В магазине Вадим купил себе сменную обувь - два черных тапочка в два раза больше ноги. Продавцы и местные обыватели старались избегать ужасного монстра, вышедшего из леса. Кассирша сначала отказывалась его обслуживать, но благо характер Вадима оказался напористым и смелым. Под гнетом подлетевшего на крыльях администратора у продавщицы не оставалось выбора. Людской страх ощущался в перешептываниях и неожиданной близости незнакомой матери к сыну, которая впервые за десять лет обняла отпрыска.
Город Вадим пролетел со свистом. Стрелка спидометра не сбавляла оборот, как и сам новоиспеченный водитель. Местность Вадим практически не знал - Алексей выбирал место и прокладывал маршруты. Но интуиция каждый раз подсказывала ему нужный поворот. Выехав на шоссе, он влился в поток. Плотные ряды машин стояли под красными лучами светофора и туманной аурой небес. Когда свет моргнул в сторону желтого оттенка, на заднем сиденье завибрировал телефон. Вадим, наученный прошлым странным опытом, с обезумевшими глазами оглянулся - телефон в черном силиконовом чехле отбивал удар после очередного сообщения. Но он точно помнил, что все вещи ушли куда-то посреди ночи, оставив его с футболкой, джинсами и одним носком. На светофоре замаячил зеленый кружок - педаль газа опустилась до предела, и мотор взвыл. Вадим перевел взгляд на дорогу, и частые вибрации прекратились. Позже пропал и сам источник шума.
Дорога освободила мысли Вадима от проблемы: как рассказать родителям и друзьям о смерти Алексея. Только когда на горизонте выросла его многоэтажка, вопрос поднялся из глубины сознания. Как объяснить все, что произошло? Как сказать родителям, что их единственный сын ушел навсегда? Как не заплакать в этот момент? Как, в принципе, жить дальше?
Многоэтажка становилась все ближе. Когда Вадим смог разглядеть номер дома после поворота к парковке, то не поверил своим глазах. Это была не его улица, не его дом, не его район. К своему сожалению, он знал, куда его занесло. У подъезда, нервно покуривая, стояла женщина лет шестидесяти, - мама Алексея, Василиса Алексеевна.
Нога вдарила по тормозу так сильно, что нос Вадима встретился с эмблемой на руле. Машина позади разразилась злобными гудками, оставаясь в сантиметре от заднего бампера. В голове крутился вопрос: что делать. Что делать? Выходить из машины и бежать? Проехать мимо и проигнорировать? Остановиться и объясниться? Нет! Каждый план превращался в фантазиях грибника в череду слез, боли, разочарования. Ни один вариант не подходил. Но как же быть? Машина позади непрерывно гудела, разрезала слух. И на заднем сиденье вновь завибрировал телефон.
Пока Вадим думал, в окно постучали. Курящая мать Алексей глядела в окно со слезами. Вадим открыл дверь, забыв про недовольный автомобиль, и утоп в объятиях этой женщины.
- Живой, живой, мой хороший. Я так по тебе скучала. А где же твой друг?
- Василиса Алексеевна..., - начал Вадим, когда заметил, что она резко отстранилась. - Что такое?
- Леша, ты никогда меня так не называл. Что с тобой случилось?
- Я не Леша, - ответил Вадим и посмотрел в боковое зеркало. На него смотрел он сам с черной футболкой, разорванной от ворота до пупка. - Не говорите так, пожа...
Вадим осекся, когда перевел взгляд обратно. Он снова стоял на берегу реки, напротив туманной стены. На нем красовалась разорванная от ворота до пупка черная футболка, серые джинсы и угольный носок. Солнце - туманный серый диск, который растворялся в тучах, заполнивших небосвод.
В реке скакали мальки-угольки. Черные куски минералов выпрыгивали из воды, обнажая свои сколотые углы, и с брызгами падали в воду. Водоросли - темные пирамиды - раскачивались на волнах, поднимаемых мальками. Проплывающие ужи-ножи смотрели на Вадима сверкающими металлическими глазами. Стеклянные зрачки отражались в речной воде, серые и беспристрастные или же жестокие и радостные. Как понять, когда вокруг все из угля. Деревья вросли в черный шпили, чьи концы прорезали небеса, выпуская светящуюся тьму. Туманная стена пошла по реке, громыхая, как сотни солдат, движущихся в бой. Ветви хрустели и переламывались, рассыпаясь черными кристалликами, поглощавшимися бурый песок с коровьими следами. Тени обступили неудавшегося грибника, безликие и жаждущие. Одна из них подошла к нему. Символ загорелся ярким синем пламенем и погрузил мир в ослепляющий белый свет.
Вадим очнулся посреди яра. Около него лежало ведро, а рядом окровавленный нож с синим окончанием. В его отражении он видел себя: черная футболка с рок группой, окропленной кровью, серая соломенная шляпа. В кармане вибрировал телефон. Черный силиконовый чехол выпирал их кармана. На дисплее светилось слово "Мама". Но в погасший экран смартфона смотрели не глаза Вадима - Алексея. Грибник отшвырнул телефон в сторону реки и зарылся руками в новое лицо, пытаясь скрыть улыбку. Секунду спустя он уже любовался на перерожденного себя в отражении смартфона, когда рядом лежала обезличенная оболочка в синий футболке, ярко-голубых джинсах и водопадом крови из спины. Алексей направился в сторону машины, ощущая себя новым человеком, и лишь носок с бирюзовыми волнами на щиколотке остался от прошлого владельца.