Нечаев Е.

                             ПСЫ АПОКАЛИПСИСА.


                           1. Семейный разговор.

     -  Эльфийка?  -  удивленный  и презрительный возглас вырвался из горла
молодого альва. - Да никогда в жизни!
     Фраза  была  ожидаема.  Долгие  века  два  родственных народа, эльфы и
альвы,  провели  в  непрестанной  вражде  с  друг  другом.  И хотя кровь не
проливалась,  но  многое можно было и без нее. Теперь же, оба народа решили
примериться.  И  символом  примирения,  должна  была стать свадьба младшего
принца  правящей  Фамилии  альвов  и  младшей  принцессы из верховной Семьи
эльфов.
     -  Сын мой, - голос правителя альвов был силен и красив, говорили, что
он  часто,  инкогнито,  участвует  в состязаниях певцов, завоевывая высокие
награды.  -  Это твой долг, как принца. Мы уже достаточно прожили врознь, и
должны объединиться. Это твой долг.
     - Мой долг, - фыркнул принц. - А меня кто спрашивал?
     - Не забывай где ты!
     Принц  опустил  взгляд.  В  разрежении  он  совсем  забыл, что стоит в
тронном  зале,  перед  главами всех Фамилий, и посланцами императора людей,
Эйтарха Меченого, который выступил посредником в предстоящих переговорах.
     - Прости отец, - склонил голову принц.
     - Это мое последнее слово Альсин. Ты женишься на эльфийской принцессе,
пусть  даже Зеленомечные Эйтарха тебя будут силком волочь к алтарю Древа! -
король помолчал, а потом добавил: - И я разрешу им, если понадобиться.
     Несколько  Зеленомечных,  личная  гвардии  императорской  семьи людей,
присутствовали  в  зале,  и  их  едва заметные улыбки, лишь больше разожгли
принца.
     - Я  согласен, король, - выделил последнее слово Альсин, зная, как оно
хлестнет по чувствам отца, и не ошибся.
     -  Тогда  я  объявляю  совет оконченным и благодарю пришедших.
     Послы  и придворные покинули зал, оставив короля наедине с его младшим
сыном.  Только молчаливые, как изваяния, орки остались в зале, стоя в своих
нишах,  и держа руки на костяных рукоятях кривых мечей. Воинственный народ,
они  давно  миновали  пик  своей  славы, и погрязли в междоусобицах, а ведь
тысячу  лет  назад их ханы правили, наверное, всем Мираллом. Теперь же орки
клана  Волка,  принесшие клятву крови, двадцать поколений служили верными и
молчаливыми  телохранителями  королевской  семьи  альвов,  как Зеленомечные
королям людей, а изворотливые и хитрые гоблины эльфам.
     -   Садись сын, - король альвов неспешно поднялся с трона, оставив там
атрибуты власти.
     Альсин сел за небольшой столик инкрустированный самоцветами и золотом,
шедевр  вышедший из рук известных мастеров карликов. Напротив опустился его
отец.  Молчаливый  орк,  подал  вино и фрукты, и столь же бесшумно отошел в
сторону,  становясь  на три шага позади короля, верный и неподкупный страж,
чья преданность склониться только от касания смерти.
     - Отец. Почему я?!
     -  Ты третий сын, Альсин и тебе не претендовать на престол, как Тальду
или  Нейре.  И  тогда эльфийка не вступит на трон альвов, а останеться лишь
принцессой.   Ты  ведь  знаешь,  что  Лидаль,  четвертый  ребенок  в  семье
эльфийского правителя, и трон ей может присниться и только.
     - Но отец... она эльфийка!
     -  Не  сомневаюсь,  что  про тебя она говорит то же самое! - засмеялся
король.  -  Фи!  Какой-то  альв.  Уродливый,  грязный  и  вечно пьяный. Он,
наверное даже лиру в руках не держал, а меч носит для того, что бы кроликов
пугать!
     Отец  прекрасно  знал,  как заставить своего сына отвлечься. И чем его
уязвить.  Сжатые  кулаки, всегда ревнивого к чужим успехам в игре на лире и
фехтовании, Альсина, показали королю, что он сказал все верно.
     -  Если  так. Я поеду! Говорят у этой толстобрюхой коровы с выменем до
колен есть кровная сестра. Может она будет и покрасивее.
     Король скупо улыбнулся:
     - Тогда решено. Ты едешь, и пусть пребудет с тобой сила Леса.
     Принц поднялся и поклонился отцу:
     - Я поеду.
     -  Ты  что-то хотел сказать? - неожиданно посмотрел на стоящего позади
принца воина король.
     Молодой  воин,  охранник,  кровный  брат  и  лучший друг Альсина, чуть
замешкался.  Будучи ангелом-хранителем своего кровного брата, Яростный Волк
часто  присутствовал при довольно личных или государственных разговорах, но
впервые король обратился к нему во время подобного разговора. Среди оркской
дружины считалось немыслимым слышать разговор тех, кого охраняешь, а статус
кровного  брата  накладывал  еще ограничения правящей Семьи, к которой, как
считалось, он тоже относился.
     - Говори, - полуприказал, полупопросил король.
     -  Я  лишь  хотел  сказать, что в войне у правящей династий уже первые
потери.
     - Как всегда саркастичен. Весь в мать.
     Действительно,  надвигающаяся война, уже призвала к объединению альвов
и  эльфов,  и  даже людские державы с их верными союзниками гномами. Только
гордецы  карлики и разделенные реками своей крови орки, не желали принимать
неизбежное.
     - Но ты верно подметил Волк, - король уже не улыбался, а был серьезен.
- Эта война возьмет много жертв. Но если она приведет к воссоединению наших
народов... Нет. Даже такой приз слишком мелок.
     -  Враг  моего  врага  мой  враг,  -  изрек оркскую истину принц. - Не
получиться ли наоборот отец?
     -  А  тебе  брат,  по  возрасту и положению думать не положено, - едва
слышно прошептал принцу Волк. Альсин не смог сдержать улыбку.
     -  Если  ты смеешься, то все в порядке, - решил король, словно скрепил
печатью  постановление  совета.  - А потому собирайся. И подумай, что можно
будет подарить своей невесте.
     - Может боевую секиру когти полировать? - задумчиво протянул Альсин. -
Или  полный  рыцарский  доспех,  желательно с глухим шлемом, как венчальный
наряд?
     -  Лучше подарите настой калидра, - все так же тихо подсказал Яростный
Волк.
     Принц  оглушительно расхохотался. Считалось, что эльфы крайне избегают
плотских утех, считая их нечистыми, и даже необходимость для продления рода
признают  с трудом. А потому настой калидра используемый моряками в дальних
плаваньях,  для  подавления  желаний  плоти,  был  бы крайне издевательским
подарком.
     - Стоведерную бочку, - давясь от смеха, фыркнул Альсин.
     Но  как  оказалось  шутку  расслышал и король. И тоже не смог сдержать
улыбку, но все же нашел в себе силы сказать строгим голосом:
     -  Волк, ты, наверное, мечтаешь войти в историю, как первый альвийский
шут?
     -  Я  говорил  о  серьезном  и редком подарке, - продолжил король. - А
потому  подумай основательно. Не сомневаюсь, она подарит тебе нечто редкое.
И  тебе  Нараг,  - по-альвийски произнес имя Яростного Волка король, - я бы
посоветовал подумать о своих манерах и языке. Волку ведь нужнее клыки?
     Кровный брат Альсина, лишь почтительно склонил голову.
     - А теперь идите.
     Оба почтительно склонились перед королем и покинули зал.
     Король  проводил  внимательным взглядом широкую спину Нарага, и закрыл
глаза,  наслаждаясь  вкусом вина. Теперь он был спокоен, как за сына, так и
за  свадьбу.  Нараг  защитит его сына, как от врагов, так и от самого себя.
Вот  только  что  своими  шутками  позволил  стравить напряжение. А обладая
превосходным   вкусом  помноженном  на  редкое  виденье  _некрасивого_,  он
поможет подобрать своему брату подарок, о котором будут петь.
     Уже  часто  король  альвов  ловил  себя  на  мысли,  что  относиться к
Яростному  Волку,  как  к  сыну.  Это было отчасти правдой, как побратим по
крови,  Нараг  имел  многие  из  прав принца, и вполне мог - такие случаи в
альвийской  династии  были  - сесть на трон, если, да не допустит Дерево, -
королевский род пресечется.
     И  это при всем уникальном происхождении Нарага. Когда нынешний король
альвов  был  еще  ребенком  (а  все  россказни  о долгой жизни и чуть ли не
бессмертии  альвов  и эльфов сказки) только и было разговоров о любви между
молодым  орком  из  охраны  и  внебрачной, что же адюльтер наверно только у
эльфов  не  водиться,  дочери  тогдашнего короля, и деда нынешнего. Видя их
любовь,  все  поневоле желали им счастья. Но вот детей у них быть не могло.
Это   был  непреложный  закон.  Межрасовые  браки  всегда  были  бесплодны,
исключение  составляли  лишь  альвы  и  эльфы,  один народ разделившийся по
политическим мотивам.
     Но  дед  Яростного  Волка  совершил  невозможное. Пройдя легендарный и
смертельный Спаирт, он смог обратиться напрямую к жестоким богам орков и те
вняли  ему.  И  никто  так  и не узнал, как умолила Дерево, альвийка. Сына,
полуорка,  полуальва, счастливые родители назвали Волком Надежды. Именно он
и  был  отцом  Нарага, и погиб три года назад, на восточной границе в бою с
троллями, проявив чудеса отваги, удивившие даже орков. Мать Нарага пережила
мужа лишь  на год. Говорили, что она так сильно любила его, что ушла за ним
сама,  и просто не проснулась в одно утро. Так и остался  Яростный Волк, на
четверть  орком,  а  в остальном альвом. Его еще называли полуорком, но его
внуков уже, наверное, будут считать альвами.

                                2. Братья.

     Присест,  удар,  парирование, прыжок, исходная позиция. В одних грубых
штанах,  и  по  колено  в  грязной  воде  Нараг и Альсин сражались тяжелыми
мечами,  годными  только  для  двух  рук. Но каждый держал меч одной рукой,
причем,  будучи  правшами, левой. Оркское военное искусство утверждало, что
надо  тренироваться  не в зале и с деревяшкой, а чем хуже и сложнее условия
тренировки тем лучше.
     -  В  реальном  бою  вам  вряд  ли  предстоит ходить по ровному полу с
отличным  мечем, - сказал когда-то седой воин орк, обучавший двоих братьев.
И  это  была  самая  длинная  фраза  услышанная  ими  от своего молчаливого
наставника.
     Несколькими  ударами  Нараг  заставил  альва  зайти  в  воду  по пояс,
подтверждая   свое   имя.  Но  частенько  ярость  его  подводила,  и  более
рассудительный  и  хладнокровный противник побеждал. Но только не сегодня и
не Альсин.
     Мечи  столкнулись  с  тяжким  гулом,  если и менестрели воспевали звон
клинков,  как  звон  хрусталя,  то глубоко ошибались. Звон, а вернее глухой
грохот  сталкивающихся  мечей  ни  чуть  не  поэтично.  Но если бард начнет
описывать любую битву как она происходила, он ничего не получит?..
     Несколькими  ударами,  гораздо  более  сильный Нараг выбил меч из руки
Альсина, и приложил кончик своего к груди противника.
     - Я проиграл, - примирительно заявил принц.
     -  Я не победил, - повинуясь странному кодексу орков, заявил Нараг.
     Это   было   правдой,  ведь  орки  признавали  победой  только  смерть
противника.  Оттуда  и  россказни  об их зверствах. Но согласитесь, как еще
навсегда  убедиться  в  смерти противника, кроме как отрубить ему голову? В
мире  магии, где могучие колдуны могут закрыть рану в самое сердце, но даже
они не в силах приживить отсеченные части тела.
     Двое  побратимов  вышли  из  грязной  лужи,  отправившись  к небольшой
купальне.   Рядом   с  альвом,  полуорк  выделялся  своей  статью,  которая
соперничала  даже  с людьми. Его кожа уже утратила слабозеленый цвет деда и
крепкие,  острые  зубы,  были  лишены длинных клыков торчащих из-под нижней
губы.  Но  все  же кроме крепкого тела кровь дед наложила отпечаток на лицо
внука. Оно не было точено-красивым, как у альвов или мясистым, как у орков.
Скорее  черты лица напоминали собранное перед ударом тело. Жесткое, сильное
лицо, делало Яростного Волка необычайно красивым, с точки зрения людей. Для
орков он казался излишне холеным, а для альвов слишком грубым.
     - Что ты думаешь о моей свадьбе?
     -  Не  знаю.  Я  не думаю, что эльфийка такая уж уродина. Все-таки она
принцесса.
     - Я не о том. Даже будь она стократ красавицей...
     Нараг  неожиданно  оглушительно  расхохотался.  Его лицо покраснело, и
каждый  раз  поднимая  взгляд  на  принца,  которому, как и ему исполнилось
двадцать лет, не мог сдержать смеха.
     -  Ты  о чем Нараг, - нервно спросил Альсин. - Это тот раз, когда тебя
позвал мой отец?
     -  Совершенно  верно  ваше  величество,  -  отвесил насмешливый поклон
Яростный  Волк.  - Недавно твой отец устроил мне натуральный допрос в итоге
которого  было  решено, - полуорк вновь зашелся в полуистерическом смехе. -
Где  было решено, что принц, - Нараг, от смеха едва не упал, и схватился за
дверь  купальни.  -  Твой  отец  решил,  что  лучшим  доказательством твоей
_непорочности_, что так ценят эльфы, будет единорог, на котором ты поедешь!
     Альсин  покраснел  до кончиков заостренных ушей, и даже больше. Теперь
все  увидят, что он девственник! В двадцать лет! Да его все люди засмеют! А
этот,  брат  называется,  и  солгать  не  смог.  Хорошо отец удружил. В эти
мгновения альв был готов передушить всех единорогов мира собственноручно.
     Нараг  затолкнул  опешившего брата в купальню, где сразу вылил на него
ведро  ледяной  воды.  Холодный душ подействовал отрезвляющие. Альсин слабо
вскрикнул  и  даже подпрыгнул, от колкой воды. Фыркнув, как собака вылезшая
из  озера,  альв непроизвольно отряхнулся, разбрасывая тысячи бриллиантовых
капель.  А  ниже  пояса  вода  текла на пол тяжелыми коричневыми ручейками,
напоминанием о изнурительной тренировке по колено в грязи.
     -  За что? - только и смог жалобно выдавить из себя Альсин, провоцируя
у брата повторный приступ смеха.
     -  Просто так. А может сам дурак. Поверил в любовь, вот она тебе боком
и вышла.
     - А ты сам? - неожиданно спросил альв.
     -  А  это  ты  виноват,  -  не моргнув глазом, ответил Нараг. - Я кто?
Телохранитель и младший брат, а значит всегда позади на один шаг. Вот так и
получилось.
     Альвийский  принц  замолчал.  Спорить  с  Нарагом,  что плевать против
ветра, а то и ссать. Ему все равно, а сам ходишь... да еще и по своей вине.
Скинув  тренировочные  штаны,  Альсин  с  наслаждением  вылил на себя бадью
теплой,  нагретой  солнцем  воды.  После  охлаждения устроенного полуорком,
теплая вода оказалась блаженством подстать мифическому раю людей.
     -  Тогда и ты поедешь на единороге, - чувствуя возможность отомстить и
наслаждаясь каждым словом, протянул альв.
     -  Вряд  ли,  -  отозвался  Нараг,  растираясь душистыми листьями, что
смывают  грязь  и  вымывают  из  тела  усталость.  -  Я  на четверть орк, и
единороги шарахаются от меня, как зомби от священника.
     Альсин скрипнул зубами. У Нарага на все есть отход, или ответный удар,
под  самый  дых.  Взяв свою часть листьев, альв растер их в ладонях, вдыхая
свежий запах.
     - Кстати ты придумал, что подаришь невесте? - спросил полуорк.
     - Не знаю. Есть идеи?
     -  Несколько,  -  Нараг  окатился  чистой  водой и снял со стены сухое
полотенце.  -  Окончательный  выбор за тобой. А пока тебе пора на занятия к
магистру Диридусу.
     Альсин  состроил рожу, своему отражению в водном зеркале. Единственное
в  чем  он  мог  бы превзойти Нарага, это в магии. Но в полуорке не было ни
грана  магических  способностей,  а  потому  нудные  уроки,  превращались в
очередную  пытку.  Где  терпеливый альв выслушивал нотации вечно брюзжащего
магистра,  а  полуорк спал или читал древние хроники не уступающие по слогу
и сюжетам самым изысканным и запутанным романам.
     -  Пошли, - прикрикнул Нараг. - Его жужжательсво, великий господин мух
ждет вас.
     Альв  невольно  засмеялся.  Диридус  всегда  наставлял  учеников  быть
осторожными  с  магией  и  не  применять ее по пустякам. В качестве примера
приводил  себя,  когда  по  юношеской  глупости, пожелал избавиться от мух,
досаждавших  в  летней  столовой. В итоге нелепого заклятья магистра всегда
сопровождала  стая из всех мух округи, мерно жужжащая строго за его спиной.
Как войско за предводителем. И всегда строго за спиной.
     Правда,  магистр  научился  и  из этого получать выгоду. Когда гоблины
варили  свой  осенний  эль,  его  приглашали, платя бешеные деньги. Ведь по
гоблинским  поверьям,  если  муха  попадала в сорокаведерный котел эля, что
готовится  на свежем воздухе, то его вливали. Огромные убытки. И тут кстати
появлялся  магистр,  и все мухи маршировали за его спиной, а гоблины сыпали
золото.
     И  это  тоже  давало  магистру  повод для лекций о том, что можно лишь
косвенной  магией  получить  положительный  результат.  Там где не помогает
огненный шар, говорил он, поможет простая иллюзия.
     - Ну ты идешь?
     -  Уже  иду,  -  обречено  вздохнул  Альсин, понимая, что сегодня явно
черный день. И он только перевалил за полдень.

                                3. Отъезд.

     Итак,  утро  отъезда.  Альсин посмотрел во двор, где собирался кортеж.
Десятки  сопровождающих,  и  различных  дармоедов. Многочисленные слуги уже
собирали  парадные  одежды,  что  грузили  на лучших лошадей из королевских
конюшен. Альв с отвращением посмотрел на единорога под парадной сбруей, где
на  зеленом  фоне  были  разбросаны вышитые золотом листья разных деревьев,
символ альвов, в противовес цветам эльфов.
     - Он прекрасен, - насмешливо сказал Нараг, становясь рядом.
     - Кто? - тупо переспросил Альсин.
     -  Единорог, - ехидно подколол полуорк. - Посмотри, как перекатываются
его  мышцы  под  белоснежной шерстью, гордо горит золотой рог. Какая у него
широкая грудь и подтянутый пах...
     -  Волк,  -  прервал  брата  Альсин,  -  поэт  ты никудышный, а потому
помолчи. Без тебя настроение, хоть троллю в пасть.
     Нараг  замолчал,  демонстративно любуясь единорогом. Альсин отвернулся
от  окна  и еще больше помрачнел. В комнате во всю красовался его свадебный
наряд. Отделанный золотом черный милрил, в противовес полагающемуся невесте
белому  милрилу  украшенному  серебром.  Символы  дня и ночи, переплетенные
между  собой,  и создающие единство супругов в будущем. Кроме всего прочего
альв  представлял  себе  наряд эльфийки. Этакий корсет с ног до головы. Там
даже не поймешь девушка перед тобой или тролль. Лишь после церемонии, когда
их  проводят  в покои, он сможет посмотреть на невесту. Нагую разумеется. В
парадном  наряде  он  увидит  ее  и  на полагающихся перед свадьбой балах и
приемах. Но не слишком эльфийский парадный дает полет фантазии.
     - А ты где будешь?
     -  Когда?  -  не  понял  Нараг.  - А! Ясное дело, пойду в человеческий
бордель.  Ведь  свадьба  в городе людей. Не должен же я отставать от своего
принца?
     - На одну ночь, - поправил Альсин.
     Немыслимое  дело,  Нараг  промедлил  с ответом! Альв наслаждался этими
мгновениями, словно ему объявили, что свадьбы не будет!
     -   Позвольте   спросить   принц,  -  почтительно  осведомился  Нараг,
демонстрируя  всем,  что  у  него  готов очень хороший ответ. - Я тут долго
размышлял...
     Ты  размышлял!  -  подумал  Альсин, понимая, что пауза была специально
выдержана.
     -  Как  не  связанному  узами  брака,  -  продолжал Яростный Волк. - Я
наверное и не связан отношениями с одной женщиной?
     Альв  с ненавистью взглянул на шею полуорка представляя, как душит его
собственными  руками.  Но  через  мгновение  эта мысль растаяла, как снежок
брошенный  в  пламя  костра. Перед Альсином стоял его кровный брат, пусть и
насмешливый,  не  упускающий  случая  грубовато пошутить, но все же готовый
пойти за ним хоть во тьму, хоть на плаху.
     В дверь застучали.
     - Войдите, - крикнул принц.
     Дверь распахнулась, и посланец короля почтительно напомнил принцу, что
все  приготовления  окончены  и  ждут  только  его.  После  чего кавалькада
двинется  через  город  радуя  подданных, и направляясь в пограничный город
Иледус.  Тонкая полоска земли между альвами и эльфами принадлежала людям, а
вернее  была  им  временно  передана. Теперь же император людей отдавал эти
земли во владения новобрачных, а Иледус был главным городом этой земли.
     -  Пора  брат,  -  в  голосе  Нарага  не  было больше насмешки, только
уважение, причем настоящее.
     -  Да,  -  кивнул  альв. Королевское воспитание, ставящее долг превыше
чувств, дало свои побеги. - Нам пора ехать.
     Почетный  караул  из Зеленомечных гвардейцев людей встал по левую руку
принца.  По  правую  встали  альвийские  следопыты,  лучшее подразделение в
армии.  Их  куртки, на которых росли цветы и травы, скрывали их в лесу даже
от  троллей.  С  их  прекрасным  обонянием.  А  метательные  ножи и кольца,
способные  пробить  даже  броню конного рыцаря, вполне соперничали с тугими
луками  эльфийских трапперов. Чуть позади стоял Нараг в парадном облачении.
Нечто среднее между дикими костюмами орков и альвийскими доспехами.
     Полуорк,  хотя  возможно  название  четвертьорк  было бы вернее, но не
звучало,  лишь чуть поднял уголки губ, заслышав одобрительный шепот людских
солдат.  С  его плеч самых пят спускался коричнево-зеленый альвийский плащ,
неотличимый   издали   от  земли.  Плотные  штаны,  для  ходьбы  по  чаще и
буреломам  и  удобные  непромокаемые  сапоги,  тоже были частью альвийского
облачения.  На  теле  красовался  кольчужный  жилет  двойного  плетения  на
меховой  подкладке,  которая  прекрасно  держала удары тупым оружием. Плечи
закрывало  забавное  украшение, на каждом плече красовался оскаленный череп
тролля,  выдолбленные  для удобства ношения. Голова по оркскому обычаю была
непокрыта, а оружие вообще было отдельном разговором.
     Нараг  все оружие заказал у гномов, потом отдал на отделку карликам, а
заклинание  накладывали  людские  маги и альвские волшебники, но все оружие
было  исключительно  оркским.  Кривой меч, крепившийся за спиной, накрест с
секирой  на укороченной рукояти. Шесть дротиков, по три, были пристегнуты к
бедрам,  а  предплечья защищали массивные браслеты из черной бронзы, вполне
способные заменить шит.
     - В добрый путь, - по-альвийски напутствовал король сына.
     Благодаря  Дерево за узорное забрало парадного шлема, Альсин запрыгнул
в  седло  единорога, проклиная само существование подобных животных. Позади
него,  на  огромного  гнедого  поднялся  Нараг. Громко заиграли серебренные
трубы.  Ворота  королевского дворца распахнулись, и первые из колонны вышли
за ворота. Вымощенные белым камнем улицы города услышали грохот подкованных
сапог Зеленомечных и почувствовали неслышный, скользящий шаг следопытов.
     Стоящие  на  улицах  жители  приветствовали  своего  принца радостными
выкриками.  Они  действительно  радовались. И даже самые большие противники
этого  брака,  не  могли  не  признать,  что шествие впечатляло. Сверкающие
доспехи  людских  воинов  и  альвийские  следопыты.  Сам  принц  в  узорных
доспехах, созданных при помощи магии и искусства лучших мастеров страны.
     Позади  жениха  несокрушимой  башней, по сравнению с худощавым альвом,
возвышался  Нараг.  В  левой  руке  он  держал  штандарт со знаком младшего
принца. Две ладони в сильном рукопожатии, древнем символе дружбы.
     По  обычаю,  который  в  ходу и у альвов и у эльфов первые три ребенка
королевской  семьи  получали три великих дара и проклятья. Первый и старший
получал  бремя власти, руководя страной. Второй силу, он руководил армией и
отвечал  за  каждую  каплю  крови  пролитую  оружием. И третий, как Альсин,
получал   право   на  кровное  побратимство.  Величайшая  ответственность и
величайшее благо.
     Нараг  прекрасно помнил весь ритуал, когда верховный волшебник альвов,
смешал  в  чаше  с соком Дерева их кровь и они выпили из нее. Магия и кровь
сковали  их  крепчайшей  нитью,  и  поверх этого легла цепь простой дружбы.
Полуорк  посмотрел  на  левое  запястье, где благодаря магии так и не исчез
длинный  шрам  раны  давшей  кровь  для побратимства. И теперь половина его
сердца принадлежала Альсину, а половина сердца альва стучала в его груди.
     В толпе размахивали веточками деревьев, кричали. Волшебники из молодых
расцвечивали  небеса  красочными  иллюзиями,  состязаясь между собой. Вот в
небесах  вырос  могучий  дуб  с  золотыми желудями и серебренными листьями,
каждый  из  которых  тонко  звенел,  выводя  праздничную  мелодию.  А рядом
возникли стаи орлов танцующие свои небесные танцы. Огромный сапсан рухнул с
небес, на плечо Альсина, в последний момент, распахнув свои широкие крылья,
ослабляя удар. Птица не была иллюзией и издала громкий воинственный клич.
     Шествие приближалось к воротам города, за которые уже удалились лошади
со снаряжением и всем необходимым. Стража на бастионах отсалютовала принцу,
и  процессия  покинула город, ступая на серый камень дорог прославленных на
все  страны.  Теперь  предстоял  долгий  путь из столицы в Иледус, туда где
сходились границы альвов, эльфов, людей, карликов и побережных гоблинов.

                          4. Неудачное покушение.

     Небольшая  комната  с  окнами  на  главную  площадь  была  закрыта  от
посторонних глаз темными массивными шторами. Ее сняли несколько странников,
представившимися  монахами.  Три дня они жили очень уединено и только редко
один  из  них  спускался за едой. Монахи всегда носили тяжелые серые рясы с
глухими капюшонами и толстыми вуалями не позволяющими видеть лица. Говорили
они  по-альвийски  но  с  каким-то  странным  акцентом,  словно  растягивая
гласные.
     Теперь  комната была залита потоками крови, и несколько орков стояли у
входа. Окровавленные мечи отпугивали любопытных.
     -  Именем  короля!  - прозвучал сильный голос у задней двери, где тоже
стояла стража.
     Дверь отворилась и в гостиницу вошла очень представительная делегация.
Принцесса Нейра, старшая сестра Альсина, которой в будущем предстояло стать
генералом   альвийской   армии.  В  снаряжении  альвийского  следопыта  она
отличалась  от  двух  идущих  за ней воинов только золотым знаком наследной
принцессы.  Рядом  вышагивал глава волшебного совета альвов. Древний старик
Кальдаран,  нес  бремя своих ста десяти легче, чем многие семьдесят. Многие
говорили,   что   само  Дерево  поддерживает  жизнь  одного  из  величайших
волшебников этой эпохи.
     Дверь все же успела закрыться, и следующей части делегации пришлось ее
открывать.  В  двери  показался  глава разведки с целой оравой подчиненных,
несколько  знатных  альвов, из числа высших советников, и наверное половина
следователей  и дознавателей столицы. Пусть преступления у альвов редкость,
но  все  же  стража,  как у людей, им очень приглянулась. А потому шли туда
отпрыски самых знаменитых Фамилий, и оттуда черпала свои кадры разведка.
     -  Именем  короля!  - произнесла принцесса ритуальную фразу, показывая
указ с королевской печатью.
     Казалось  орки,  стоящие  у дверей и не пошевелились. Но все знали, не
скажи  принцесса  этого  и  попытайся пройти силой, ее бы первую изрубили в
куски.  А  что  до орков, так их с детства приучают к такой дисциплине, что
непонятно жив ли он, или просто получил приказ не двигаться.
     Принцесса вошла в комнату:
     - Какие потери Седой Волк?
     Огромный  орк  с  действительно  от  рождения седыми волосами. Его меч
сломался, а рука была в свежей перевязке.
     - Пленных не взяли, а мы потеряли троих.
     Принцесса  посмотрела на наваленные тела, а потом присела возле одного
из  чужаков.  Рядом  опустился  волшебник  и  глава разведки. Нейра скинула
вуаль.
     - Это они? - спросила она разведчика.
     - Таких я не встречал, - отрицательно покачал головой альв.
     Принцесса достала кинжал и распорола рясу, обнажая тело.
     - А если так?
     - Те были очень похоже, только другие. Понимаете?
     Принцесса   кивнула,   а   потом   перевела   взгляд   на   волшебник,
сосредоточенного выводящего над телом сложные пассы:
     - Что скажете магистр?
     -  Это  не  простая  магия, - над телом разливалось золотистое сияние,
словно  искало  щель.  - И это не наука, которую так любят гномы и карлики.
Пусть  очень  похоже  на  шаманство  орков и гоблинов, но не то... Нет. Это
единое.
     Волшебник  поднялся и брезгливо стряхнул руки. Неподалеку заворачивали
остальные  тела  убитых  чужаков. Согласно приказу их готовили к доставке в
школу  волшебства,  где уже в лабораториях волшебники получат исчерпывающий
ответ.
     - Седой Волк, - позвала принцесса орка. - Как все произошло?
     -   Мы   обходили   все  дома,  по  пути  следования  кортежа  принца.
Заглядывали,  ненароком производили шум. Как обычно при таких празднествах.
И  в  этой  комнате все было _слишком_ спокойно. А потом заметили под рясой
поднимающегося  с едой чужака маленький арбалет. Ворвались. Потеряли троих,
чужаков убили.
     -  Спасибо,  -  принцесса  вернулась к единственному неубранному трупу
чужака. - Их было пятеро и они убили троих орков, и ранили остальных.
     -  Королю  я доложу сама, - поднялась Нейра. - Пошлите гонца к Нарагу,
брата не стоит беспокоить.
     Невольно  принцесса подумала, почему послание именно Нарагу. Но во имя
Дерева,  она так хочет, чтобы этот вечно насмешливый полукровка выжил, ведь
чужаки были никем иными, как убийцами посланными теми, кто готовил войну, и
боялся союза альвов и эльфов.

                                5. Подарок.

     Нараг  не  любил  путешествовать в огромной процессии. Хотя бы потому,
что она довольно медленная. Вот и сейчас, казалось можно ехать часа три, но
остановились.  Такой  кортеж посреди поля не заночует, и скромная гостиница
маленького городка Ветка Ивы.
     Альсин  и  Нараг соскочили со своих скакунов, с удовольствием разминая
ноги.  Позади  разбиралась  многочисленная свита, а потный и красный хозяин
гостиницы бегал, и уже срывался на крик, гоняя своих подчиненных.
     - Еще неделя до города, и две до свадьбы.
     - Ага, - угрюмо кивнул Альсин.
     - А потому пора искать подарок, - продолжил Яростный Волк.
     - Ага, - все так же уныло продолжил альв.
     - И у меня появилась идея.
     - Ага, - в третий раз выдал принц.
     Нараг   огляделся,   словно  за  каждым  их  словом  охотились  тысячи
любопытствующих ушей. Потом демонстративно поправил дротики на бедре, глядя
на  любопытный  взгляд  молодого  альва,  взявшего  повод единорога. Парень
предпочел задуматься о сходстве облаков и форм своей подружки. Как ни крути
но даже у альвов в провинции нравы куда проще.
     - Пошли, - потащил принца Нараг, тот и не думал упираться.
     Полуорк затащил брата в лучшую комнату, которую им отвели в гостинице.
Там уже  стоял  накрытый  стол.  Жареный кабанчик, пара гусей, рыба, салат,
фрукты  и  легкое  розовое  вино, с бесподобным вкусом. Кроме всего прочего
Нараг  разлил  по  стопке  жуткой  оркской  настойки.  Из чего делался этот
напиток Альсин даже знать не хотел, но голову тот пробивал хорошо.
     - За подарок, - предложил тост Нараг.
     Закрыв  глаза  Альсин  пошире открыл рот и выплеснул в горло настойку,
мгновенно  заливая  ее  водопадом  вина, и отдирая от кабанчика ногу. Рядом
захрустел  костями  несчастного  гуся полуорк, его крепкие зубы и наверняка
волчий  желудок  вполне  справлялись  с  поставленной задачей. В отличие от
Альсина,  который  благородно  отрезал кусочек мяса и приправив тот зеленью
отправил  его  в рот. Не связанный такими условностями Нараг попросту объел
окорок, и с хрустом разломил сахарную косточку, добираясь до мозга.
     Но  при всем при этом, Нараг на самом деле был очень аккуратен. Как-то
Альсин  был на обеде оркского отряда. И был поражен тишиной, не слышно было
даже  если  кто  из  орков разгрызал кость, а когда они поднялись то в жире
были  лишь  губы  и  кончики пальцев. На самом деле орки очень чистоплотный
народ, только жизнь в западной степи этому не слишком способствует.
     -  И  что  за  подарок  ты  выбрал,  - наконец подал голос Альсин, чье
настроение, бывшее ниже дна колодца, приподняло вино.
     - Есть идея, - туманно объяснил Нараг.
     Поздний обед, или ранний ужин, они закончили в тишине. Потом отправили
грязную  посуду  и  объедки  вниз, и полуорк блаженно развалился на широкой
кровати.
     -  Спать  сегодня  не  придется,  -  объяснил он. - И приготовь боевые
доспехи.
     - Не нравиться мне это, - меланхолично произнес альв.
     -  Нравиться  или  нет, но за подарком для невесты мы пойдем вместе. А
потом  такой  фурор! - Яростный Волк мечтательно закатил глаза. - Это будет
нечто! Да невеста при виде подарка на тебя повещается не отцепишь.
     -  Измажет  своими  эльфийскими слюнями и соплями, - пробурчал Альсин.
Вино  уже  чуть  выветрилось  и  только усугубляло его хмурое, как у кота с
поносом, настроение.
     -  В  слюне  лекарство, - наставительно заметил Нараг. - Болеть меньше
будешь.
     - Да ну тебя!
     -  Дану  существа  мифические,  выдуманные  этим менестрелем. Которого
сожгли,  за  его  балладу,  воспевающую  некроманта. - Альсин отвернулся, а
полуорк  продолжил  уже  для себя: - Но какие у него были красивые баллады!
Как пел зараза! Зря спалили.
     -  Не  зря,  -  неожиданно вернулся в пространство общения Альсин. - У
него красивые были баллады, пусть даже запутанные, как гоблинская прическа.
Но  воспевать некрмонатов... где ты видел некроманта который загоняет зомби
обратно?
     Теперь  альва  пробило  на  поэтическое настроение, и он вывел нечто о
могучем  маге,  восставшем  на  богов.  Затем  еще  одна, и еще. Когда альв
заканчивал  третью,  солнце опустилось за горизонт, а сам Альсин достаточно
протрезвел.
     Нараг потянулся, поднимаясь с кровати, где отсыпался, ожидая заката.
     - Нам пора.
     - Куда? - не понял альв.
     -  За подарком, - Яростный Волк затянул пояс и кинул в заплечные ножны
меч с секирой. - Собирайся.
     Неслышными  тенями  они соскользнули из окна во двор, который освещали
только  первые звезды и неяркая малая луна, до восхождения большой было еще
полночи.
     -  Посох  Мага уже горит, - посмотрел на такие молодые и старые звезды
Нараг. - Надо торопиться.
     - И куда же?
     - В лес, по дрова.
     Альва   передернуло   от   подобного  кощунства.  Можно  сорвать  лист
или  веточку  для  дела,  срубить  дерево  для пользы. Но рубить деревья на
дрова! От этого все естество жителя лесов восставало незамедлительно.
     Лес  поднимался  живой  стеной,  оберегая  городки  и дороги альвов от
чужаков.  Для многих именно он стал последним воспоминанием в жизни. Лес не
любил чужих.
     В  ночи лес наполнялся сотнями звуков. Наступало время хищников, время
зорких  глаз  и  ушей,  выслеживающих  добычу. Ночь это время молниеносного
броска  и  сладостного хрипения жертвы в сильных челюстях. Темнота скрывает
кровь  на  клыках  и  когтях.  А  свет  луны  создан для охотников, и может
оттого  она  светит ровным мертвенным светом, не давая укрытия и надежды. И
даже  если  око  ночи скрывает туча, не слышно вздоха облегчения, ведь туча
лишь засада для серебристого хищника небес.
     Зеленые  глаза  Ночного  волка,  хищника  одиночки,  пусть  не  самого
сильного,  но  самого  жестокого  и  яростного  охотника  леса, смотрели на
будущую  добычу. Огромный кабан посапывал в ворохе прошлогодних перепревших
листьев.   Могучая  щетина  казалась  иглами  дикобраза,  а  длинные  клыки
угрожающе  загибались.  Но  Ночного  волка это не пугало. Напряженные глаза
смотрели  на  кабаньи  уши,  что ловили звуки страшной ночи. Нужен был лишь
один  прыжок,  и  тогда  клыки ночного волка переломят хребет кабана. Но он
услышит звук прыжка, и успеет встретить волка.
     Небольшая  древесная  лягушка  в  поисках  пропитания  перепрыгнула на
соседнею  ветку. Прыжок оказался неудачным, и ветка обломилась. И этот звук
отвлекший  спавшего  кабана, стал для него фатальным. Ночной хищных прыгнул
вперед. Вскочивший кабан рухнул, когда сто талов ночного волка, помноженные
на  его  силу,  ударили  в  бок.  Ведомые  тысячелетиями  инстинктов  клыки
сомкнулись  на  самом  уязвимом и хрупком из позвонков, дробя кость и жизнь
добычи.
     Облизнув   губы,  облитые  кабаньей  кровью,  победитель  почувствовал
напряженный взгляд, мгновенно вздыбивший шерсть на загривке. Ночной волк не
терпел  соперников на своем участке леса, а взгляд без сомнения принадлежал
другому  хищнику.  Волк  развернулся,  выискивая  соперника. И нашел его на
нижних ветвях одного из деревьев.
     Молодой  альв  смотрел  на  Ночного волка, своими золотистыми глазами,
ждал.  Волк  должен  был  бросить  ему вызов. И вскоре недовольное ворчание
оповестило,  что  альву  предстоит  или  уйти  или драться. В ответ рядом с
альвом  появился еще один двуногий. И запах от него не понравился волку, но
вскоре названные гости ушли, оставив волка наедине с его удачей.
     -  Так  ты  мне  до  сих  пор  не  сказал, зачем мы идем, - Альсин был
переполнен  впечатлениями  от  охоты  Ночного волка, которую видел впервые.
Нараг специально задержался показать это смертельное, но красивое зрелище.
     - За Диадемой Леса.
     - Даже не заикайся!!! - прокричал шепотом альв. - Я не самоубийца, как
ты! И не влюбленный идиот. Лучше подарю ей золотую ванну.
     - Подаришь, и она будет улыбаться с Диадемой Леса в волосах.
     - Нараг всем шуткам есть продел!
     - Я серьезно.
     -  А ты знаешь, что костями тех, кто пытался найти Диадему Леса, можно
вымостить дорогу отсюда до столицы!
     -  Значит, на нас места уже не будет, - жизнерадостно оскалился орк. -
Не  стоит  расстраиваться.  Надо  идти.  И  ищи  во  всем  светлую сторону.
Отбросим копыта, так кто и подкову на счастье найдет.
     - А что нам, коням, до чужого счастья?
     - А то, что, откинув копыта, ты не обязан будешь жениться.
     -  Хоть  на  том  спасибо,  -  лицемерно вздохнул Альсин. - Во всем ты
найдешь хорошее Нараг. Во всем.
     -  Ну, допустим не хорошее, а полезное. - За разговором Нараг и Альсин
углубились  в  чащу,  бесшумно ступая на полную стопу, обходя предательские
ямы  и  перешагивая  сухие  ветки,  что ломаются с громкостью рева раненого
слона.
     - Стоп.
     Нараг  и  Альсин  остановились,  удивленно  смотря на небольшой клен в
ветвях которого лежала Диадема Леса.
     Это  было  прекрасно.  Серебряные  листочки переплетались, и обрамляли
семь   крупных  изумрудов  сияющих,  как  весенняя  листва.  Диадема  Леса.
Легендарное украшение, которое никто еще не смог достать, но многие видели.
     -  Говорят, ее может взять только тот, кому она действительно нужна, -
прошептал Альсин. - Но все проиграли и их тела находили на утро на опушке.
     - Тогда возьмем вдвоем, - решил полуорк.
     - Ты в своем уме?!!
     -  Мы возьмем вдвоем, - продолжил орк. - Если я помню законы магии, то
Диадема не сработает, или наше желание сложиться и она подчиниться.
     - Да поможет нам Дерево, - прошептал альв.
     Две  руки  протянулись  к  Диадеме  Леса.  Ни  орк  ни  альв не желали
показать, что руки у них дрожат, но все же задержались над Диадемой.
     - На счет три, - привычно выдохнул Нараг.
     - Раз, два, ТРИ!!!
     Две ладони  одновременно  обхватили  хрупкую  Диадему.  Полуорк и альв
задержали  дыхания, ожидая прикосновения смертельной магии. Но время шло, и
ничего не происходило.
     - Так просто? - не поверил Альсин.
     В  его  руках  Диадема  Леса переливалась множеством оттенков серебра,
изредка в свете восходящей большой луны сверкали изумруды.
     Подарок, о котором будут петь.

                              6. Чужой совет.

     Если  смотреть  на  северный материк, на котором и жили все расы этого
мира,  то он напоминает изъеденный океаном круг. В самом центре, не касаясь
своими  границами  океана  лежит  империя  людей.  Держава поневоле ставшая
прибежищем   терпимости  и  нейтралитета.  Человеческие  послы  становились
посредниками между враждующими, а их легионы часто стояли в спорных землях.
Империя это огромная долина, очень плодородная, и богатая.
     На   северо-западе,   и   юго-востоке,  горы  уходят  в  седой  океан.
Северо-запад,  богатый рудами принадлежит гномам, давним союзникам людей. А
юго-западные   горы   их   извечным  соперникам  карликам,  непревзойденным
ювелирам, кои добывают в своих горах самоцветы.
     Все  западное  побережье  от  гор  гномов  и  вдоль  границы людей, до
юго-запада,  это  степь. Бескрайняя степь сухих ветров, по которой длинными
переходами  кочуют оркские кланы, граничащие на юге с альвийским лесом. И в
противовес,   начиная  с  юго-восточных  гор  карликов,  на  север  тянется
побережье гоблинов.
     Оставшаяся  часть  занята  огромными лесами альвов и эльфов. Изогнутым
треугольником  тянется к востоку территория альвов, зажатая степями орков и
долиной  людей  с  одной  стороны,  и  горами  карликов  с  другой.  Второй
треугольник  между  людьми и горами гномов с запада и побережьем гоблинов с
востока тянется к своему брату. Даже древние имена переводятся - эльфы, как
Северный  народ,  ведь их леса стоят стеной на самом севере; а альвы, Южный
народ,  и  мангровые  заросли  альвских  лесов  пьют  воду  с самого южного
побережья.
     И  есть  место,  где  сходиться  пять границ. Людей, эльфов, гоблинов,
карликов  и  альвов.  Его  называют Кровавая Трава, в память о том, сколько
здесь было битв в прошлом.
     Многие поколения магов пытались понять, почему так устроен этот мир, и
даже выдвигают сотни гипотез, но ни одна из них не верна. А народы живут.
     Именно  над  такой  картой,  изображенной  с  редкой точностью, стояли
семеро  тех,  кого  называли  врагами. Это были главы семи народов, которые
готовились к нападению.
     - Покушение провалилось, - презрительно бросил один из них.
     Стоящий напротив, лишь слабо пожал плечами:
     - Ничего большего от кемров я не ожидал, - прошипел он.
     - Твои лиззарды даже бы не пробрались в столицу!
     -  Хватит,  -  прервал  их  самый  огромный  из присутствующих. - Одна
попытка не удалась, будет и другая. Ответствуй!
     Громадный  кристалл  истины плыл под потолком зала, разливая мертвящий
зеленый свет. Ему уже были принесены жертвы и семеро ждали ответ на вопрос.
     - Вам удастся наполовину и полностью.
     Кристалл  потух,  вися  серым безжизненным камнем над присутствующими.
Теперь он долго будет молчать.
     -  Странные  слова,  -  прошипел  глава  лиззардов.  -  Удастся все и
наполовину. Как это?
     -  Неважно,  - рассудил огромный. - Слова благоприятны, и я жду от вас
лучших. Каждый должен послать сотню лучших бойцов! Лучших!
     Присутствующие  обменялись  нелестными  взглядами. Соперничество между
ними  балансировало  на  грани  междоусобицы.  Теперь же требовалось отдать
сотню  лучших, и еще не знаешь, сколько ляжет от ударов в спину.
     - Моя сотня проверит ваших солдат, - продолжил здоровяк.
     На  этот  раз  все  взгляды  скрестились  на  нем, излучая неприкрытую
зависть  и  вражду.  Ему  то  было нечего бояться потери даже сотни лучших.
Слишком много у него было солдат, и они были куда сильнее, чем их.
     - Можете идти.
     Шестеро  расходились,  слабо  шурша одеждой, и невнятно бормоча. Когда
они  растворились в полутьме коридоров, кулак здоровяка с размаху ударил по
карте, в империю людей.
     - Я вас разгромлю! - пообещал он. - Упьюсь кровью, и ваши земли станут
моими!
     Один  из  шести  вышедших,  который  командовал кемрами, возвращался в
сопровождении троих  телохранителей.  Он не доверял никому, и всегда спасал
свою шкуру, в отличие от частоменяющихся глав других народов.
     - Лиреллу ко мне, - приказал он, располагаясь на низком ложе.
     Лучшая разведчица кемров явилась немедленно, словно ждала за дверью. О
чем они говорили, никто не узнал, но вскоре Лирелла исчезла.

                            7. Жених и невеста.

     Альсин едва заметно дрожал.
     -  Чего  трясешься,  возбуждение?  -  Нараг пошарил в кармане и достал
маленькую скляночку. - Держи, здесь калидровая настойка.
     -  Во имя Дерева! - выдохнул сквозь сжатые зубы альв. - Ты можешь хоть
сейчас помолчать?!
     Но   шутка   сделала   свое   дело,  и  Альсин  успокоился.  Предстоял
ответственный  ритуал.  Впервые  жених  и  невеста должны были увидеть друг
друга.  Альв  в  парадном  облачении,  принца  правящей  Фамилии, поминутно
поправлял  висящий  на бедре меч. На шаг справа и сзади стоял Нараг в своем
снаряжении.
     Огромные двери, инкрустированные золотом отделяли небольшую комнату от
огромного  зала,  где десятки гостей ожидали их выхода. Альв нервно одернул
тонкую  кольчугу, больше украшение, чем защиту. Его уже раздражало одеяние,
ставшее  объектом бесконечных шуток полуорка. Правда, Яростный Волк отдавал
должное и гостям, собравшимся на свадьбу, что утешало альва.
     Их  было  множество,  и приехали они, наверное, со всех уважающих себя
мест. Были даже посланцы оркских кланов, для которых земли этого замка были
землями  мира.  Тоже  относилось  к  гномам  и  карликам. Здесь должно было
начаться  единение  против общего врага. И главный зачинщик этого единения,
император  людей,  обеспечивал  безопасность  своим  словом,  подкрепленным
Первым и Седьмым Кровавым полками. Это не считая гвардии Зеленомечных.
     - Да все нормально Альсин. Нет некрасивых женщин, бывает мало вина.
     - Это еще, откуда? - немало удивился принц.
     - Поговорка у людей.
     - Забавная. Но я столько вина не выпью.
     Затрубили  герольды,  и  Нараг  мгновенно забыл все свои шутки, на его
лицо  легла  маска  отрешенности  и спокойствия. Трижды взорвали еще воздух
трубы,  и  двери  начали  открываться.  И  та,  и  другая  сторона отдельно
отрепетировали выход до мелочей, а потому двинулись одновременно, строго по
видимой только им разметке.
     Одним  быстрым  взглядом  Яростный  Волк  осмотрел  весь  зал,  строго
поделенный  на  сектора  для  гостей. Со стороны дверей альва располагались
прибывшие  с ним посланцы, далее шли карлики в своих красных колпака, потом
стояли  орки, умело распределенные, чтобы враждующие кланы не стояли рядом,
а  через  одного. Самую большую часть занимали люди стоящие в центре. Здесь
же  находился  и император в окружении сорока гвардейцев. Далее шли гномы в
своих  панцирных  доспехах,  которые были у них парадной одеждой, гоблины и
наконец у вторых ворот стояла эльфийская делегация.
     На  середине зала и альв и эльфийка сошлись. Она была красива, и пусть
даже  широкое,  ниспадающее  платье из зеленого шелка, украшенное огромными
цветами  закрывала  ее  тело,  но  лицо  под  тонкой вуалью буквально сияло
молодой  красотой.  Утонченные  черты  лица,  вздернутые  к  вискам  уголки
изумрудных  глаз,  и  буквально водопад черных, как безлунная и беззвездная
ночь волос.
     Стоящая  позади  принцессы  ее  кровная  сестра привлекла куда большее
внимание  Нарага,  хотя  и  не  была так ослепительно красива. Изящное лицо
несло  тот  же  отпечаток воина, что и украшал Яростного Волка. Волосы были
коротко  острижены,  а  рапира на бедре была явно тяжелее церемониальной. И
под  складками  кленового  платья  выгодно  оттеняющего  каштановые  волосы
телохранительницы,  можно было спрятать весь имперский арсенал, не то что у
Нараг, все оружие на виду, за исключением пары секретов.
     Нараг  поймал  себя на мысли, что думает о сестре эльфийской принцессы
как  о  сопернике-воине,  а  не  как  о  девушке.  На  мгновение  их взгляд
пересекся, и Нараг понял, что она его оценивает точно так же.
     Альсин и эльфийская принцесса встали друг напротив друга на расстоянии
меньше  вытянутой  руки.  Личный  герольд  императора  Эйтарха  поднес  две
шкатулки  в которых лежали подарки невесты и жениха друг другу. Никто кроме
них  самих  и  их  кровников  не  знал  что  там.  Тонкие пальцы эльфийки и
затянутые в черно-зеленые перчатки пальцы альва открыли шкатулки.
     Первой вздрогнула эльфийская принцесса.
     -  Это  тебе  Элина, - по древней традиции на старинном языке произнес
Альсин, возлагая на черные волосы серебряную Диадему Леса.
     Окружающие  зашептались,  понимая ЧТО случилось, и поражаясь, как идет
принцессе  серебреная  диадема  с изумрудами. Она сделала ее величественной
богиней, покорившей сердца всех здесь присутствующих.
     Затем пришла пора удивиться альву.
     -  Это  тебе Альсин, - мелодичным голосом, скорее пропела, чем сказала
эльфийка.
     Два древних браслета сомкнулись на запястьях принца. Старинные символы
королевской  крови,  унесенные  заносчивыми эльфами в северные леса, теперь
красовались  на  руках  альвица,  показывая, что эльфы, наконец признали за
альвийской Фамилией королевскую кровь.

                               8. Похищение.

     - Они понравятся друг другу.
     Двое  телохранителей  стояли  недалеко от беседки под лунным светом. В
ней  принц и принцесса вели куртуазную беседу, строго по правилам приличия.
Затем  Альсин  взял  свою  любимую  лиру,  и  коснулся  струн.  А Элин чуть
коснулась горла, и запела под медленную, как равнинная река, мелодию.
     - Можно вопрос?
     - Конечно Волк.
     -  Мне казалось, что эльфы всегда очень отстранены и высокомерны. Но к
тебе это, похоже, не относиться?
     Телохранительница Элин тихо засмеялась:
     - Это моя работа, привлекать и отсеивать опасных. Неужели ты работаешь
не так?
     -  Я  попускаю  новичка  как можно ближе к принцу, и держу у его горла
меч. Если он не так шевельнется, я его кончаю.
     - Очень грубо, - вынесла вердикт девушка. - И можно не успеть.
     - Я успеваю всегда.
     Семь  сотен  темных теней, неожиданно возникли по всему замку. Первыми
их  заметили  часовые  на воротах, и упали сраженные короткими стрелами чьи
наконечники  были  отравлены.  Потом  на  них напоролись двое Зеленомечных.
Первый  рухнул  без звука, и отрубленная огромной секирой голова покатилась
по толстому ковру коридора. Второй успел обнажить меч.
     Названные за цвет клинков мечи гвардии были магическими. Принявший его
становился  верным правителю до гробовой доски, и гвардия Зеленомечных была
потомственной.
     Но  даже опытный гвардеец не смог сдержать четверых огромных чудовищ с
секирами  в  широком  коридоре.  Но  прежде чем упал, успев в последний раз
выкрикнуть сигнал тревоги, двое его противников упились собственной кровью.
     - Опасность! - затрубили трубы.
     Фиолетовые  молнии  ударили  в  принца  с принцессой. Но если эльфийку
молния  выбросила  из беседки под ноги телохранителям, то Альсина ветвистая
змея опутала своими щупальцами поднимая над землей.
     Яростный  Волк прыгнул вперед, бросая дротики в неясные тени колдунов.
Двое  из  них рухнули пробитые сталью навылет. Третий продолжил дьявольский
ритуал, посылая в принца все новые и новые молнии злого пламени.
     - Задержите его! - завизжал он, заметив приближающегося Нарага.
     Перед полуорком выросли пять теней, сверкая тяжелой и холодной сталью.
     -  С  дороги!!  -  зарычал  Нараг.  Меч вспорол брюхо одному, а секира
снесла голову второму. Но на их место встали еще трое.
     Принцесса  эльфов  попыталась встать, держась за руку своей сестры. Ее
телохранительница  одним  движением  скинула  с  себя  роскошное  платье  и
осталась в боевом костюме, увешанная оружием по более Нарага.
     - С вами все в порядке принцесса?
     - Да. Меня защитила Диадема Леса.
     -  Тогда уходим, - рапира кровной сестры Элин пробила сердце одному из
нападавших. - Вы им тоже нужны.
     На Нарага сунулся огромнейший воин, закованный в железо с устрашающими
рогами  на  шлеме.  Полуорк сорвал с бедра дротик и одним ударом вбил его в
забрало, пробив насквозь череп врага. Нараг рубился страшно. Его противники
нападали  умело,  сильно. Но Яростный Волк оправдывал свое имя, и его меч с
секирой не знали устали. Трупы громоздились вокруг него.
     Ловкий  удар  сабли  выбил  меч  из руки Нарага, в ответ страшный удар
заставил   захрустеть  кости,  и  несколько  зубов  врага  так  и  остались
впившимися  в  пальцы Нарага. Полуорк рвался вперед, где колдун творил свое
черное  волшебство.  На  его  дикие  писки  со всего замка сбегалась воины,
защищая его от обезумевшего Волка.
     - Еще немного! - проверещал колдун.
     Полуорк  рыча  лез вперед, буквально на клинки врагов. Кровавая стежка
располосовала  горло  одного из кемров и фонтан крови, ударил с такой силой
из  рассеченной артерии, что шипел и дымился. На другом Нараг разрубил шлем
вместе  с головой. Яростный Волки видел лишь только тело Альсина, окутанное
фиолетовыми молниями, и колдуна, последнего из троих.
     Еще  один  защитник  колдуна  упал  с  разрубленной,  как спелый арбуз
головой.  Его  сосед  лишился  руки,  и  красная  кровь  залила  и без того
заляпанную  кольчугу  Нарага.  Яростный Волк уже стоял не на залитой кровью
земле, а на телах убитых врагов. Секира летала со скоростью молнии...
     К  дерущимся  спешили  Зеленомечные,  охрана,  и все остальные кто мог
держать в руках оружие и жаждал чужой крови. Крови врагов.
     -  Все! - колдун вскинул руки в театральном жесте. Под грохот и разрыв
фиолетовых молний он, Альсин и уцелевшие нападавшие исчезли.
     Нарага  обнаружили  много  позже.  Разгребая  самую  большую  кучу тел
нападавших,  под  ними и нашли Яростного Волка. Не в силах сразить его, они
просто завалили Нарага трупами.
     -  Не  жилец,  -  вынес  свой приговор, подоспевший целитель, при виде
огромных ран пересекавших торс и руки полуорка.
     Но Нараг знал, что он выживет и найдет своего брата.

                            9. Право на ярость.

     Стоя на коленях, лицом к глухой стене, завешанной багровым полотнищем,
символом  горя, Нараг молчал. С того самого дня, вернее ночи, когда Альсина
похитили, он не проронил ни слова.
     Он   выжил.  На  нем  заштопали  все  раны,  оставив  огромные  шрамы,
напоминанием  о  поражении.  Да,  на него смотрели, как на победителя, и им
восхищались,  но  он  знал,  что проиграл. Пусть даже и висели над воротами
города  четыре  сотни  голов,  из  которых каждая четвертая была его. Но он
выгорел.
     И  каждую  ночь,  каждую  проклятую ночь, черный яд потери рвал душу и
сердце. Половина его души источала горе, и половина крови была гноем.
     Нараг медленно коснулся чашки с ядом. Он умрет сам. Достойно.
     За  дверью  в  комнату  Нарага стояли Элина и король альвов. Лицо отца
Альсина  осунулось,  и  постарело  на десяток лет. Эльфийка напротив стояла
царственная  и  гордая,  хотя  ее сердце и рвалось от жалости к потерявшему
сына отцу.
     - Я благодарю вас принцесса за ваше решение.
     -  Не стоит ваше величество. Это мой долг. Помолвка остается в силе, и
как  только  Альсин  вернется,  будет  официальная  церемония  свадьбы. Все
договоры остаются в силе. - Элин немного помолчала, а потом чуть отодвинула
завесу  холодности.  -  Я  буду  рада возвращению Альсина, его подарок спас
меня.
     - Какое сочетание силы и красоты, - прошептал король, глядя на Диадему
Леса.
     -  Благодарю  вас  ваше  величество,  -  нарушил  идиллию грубый голос
Яростного Волка. - Я всегда считал себя очень красивым и сильным.
     - Я рад, что ты вернулся Нараг.
     -  Ваше  величество  пить  меньше  надо, - укоризненно покачал головой
полуорк. - Я никуда не уходил. У вас уже видения начались.
     Эльфийка застыла от столь непомерной наглости, даже дерзости, а король
напротив проводил удаляющегося Нарага довольной улыбкой.
     - Вы чем-то удивлены ваше высочество?
     - Да.
     Король альвов чуть улыбнулся, и лишь это украсило его хмурое лицо:
     -  Он  шутит  только  для  Альсина или при нем про него. А значит, что
считает принца еще живым. И Волк найдет его или умрет.
     -  Он  не  считает  принца  живым.  Он  _знает_  это. Кровное братство
сильнейшая сила. Ты чувствуешь своего кровника. Он найдет его.
     Король  альвов  промолчал.  К  сожалению, ему было не дано понять силу
кровного единения, и к счастью не знал он и боли.
     Нараг  направлялся  на  задний двор замка, где тренировались несколько
Зеленомечных   гвардейцев   людей.  Немало  удрученный  происшедшим  Эйтарх
приложил все силы к исправлению положения. И его гвардейцы во многом винили
и  себя.  А  потому  тренировалась  вдвое  против  обычного. Ведь был тогда
пример, как надо сражаться по имени Яростный Волк.
     -  Добрый  день  сержант,  -  Нараг  осмотрел стоящие на козлах оружие
убийства. - Разрешите потренироваться?
     - Разрешаю.
     Нараг  выбрал  из всего оружия меч и секиру, вставая в боевую позицию,
прямо у стоек с оружием.
     - Здесь? - удивились выбранные сержантом соперники Яростного Волка.
     - Нападайте.
     Зазвенело  оружие,  и  Нараг понял, что он изменился. Переродился в ту
страшную  ночь.  Отныне  его  имя  поглотило  его.  Отныне он действительно
Яростный Волк и не стоит ждать от него пощады и милосердия.

                               10. Владыка.

     В  ту  же  ночь  Владыка  спал неспокойно. Глава Церкви во всех землях
ойкумены  он не был властолюбцем, но дела Церкви требовали вмешательства во
во  многую  мирскую  грязь.  И  это очень печалило Владыку. Древний изумруд
дарованный  самим Вседержителем Церкви его, сам выбирал Владыку. И нынешний
был  ранее  лишь скромным монахом в дальней обители, но Вседержитель решил,
что именно он будет более всех заботиться о Церкви и душах людских.
     Сегодня  же  дела  тварного  мира преследовали церковника даже во сне.
Перед  глазами  проносились  ныне  здравствующие монархи, что точат друг на
друга  зубы  и  лишь твердая рука Церкви не дает ходу большой войне. Воочию
увидел  десятки армий, и содрогнулся от мертвящего холода окружающего живых
людей.  Но  слава  Вседержителю, удалось объединить большинство перед общим
врагом. Эйтарх верный сын Церкви.
     Потом  он увидел пир. За гигантскими столами сидели десятки людей. Все
они  были  в  прекрасных одеждах и усыпаны драгоценностями. Они изящно ели,
шутили,  но  потом...  потом  яства  на  столе стали меняться. Вилки и ножи
впивались  и  резали тела младенцев и детей. Они были еще живы и кричали от
боли, а аристократы все так же непринужденно смеялись.
     Но  чем  больше  они  ели,  тем старее становились. Потом плоть начала
отгнивать, она падала лохмотьями на пол. Вскоре за столами сидели скелеты в
истлевшей одежде. Они продолжали, есть, но куски мяса падали на пол, где их
растаскивали  чудовищные псы. Одна из этих тварей взглянула на Владыку и он
закричал.
     Потом он вновь оказался в своей келье. Была глубокая ночь, но за окном
словно  светало.  И  лишь подойдя к окну, он увидел, что это зарево пожаров
над  святым  городом.  По улицам бегали люди, местами они дрались, и словно
забыв  про  оружие,  пускали  в  ход  зубы  и  ногти.  Владыка отвернулся и
увидел,  что  стены  его  кельи залиты кровью. Местами можно было разобрать
надписи, но он не стал вчитываться и выбежал в коридор.
     Словно  поле брани, коридор храма усеивали тела монахов и священников.
И  меж  ними  сновали все те же псы, выгрызавшие куски мяса из мертвых тел.
Зачуяв  живого,  они  окружили  Владыку.  Затрепетали  губы, обнажая клыки,
урчание  напоминало  рев бесноватого. Владыка медленно поднял руку к груди,
чертя  символ  Вседержителя,  знак  бесконечности,  центр  которого  сердце
человеческое.  Псы отступили. Читая молитву, он пошел вперед, гоня из храма
посланников преисподней.
     Коридор  сна  привел  его  к главному залу храма. В нем было светло от
сотен  свечей.  А потом он увидел, что с алтаря сдернули полог и священники
насиловали на нем девушку. Псы расхохотались.
     Закричав,  Владыка  побежал вперед расталкивая бывших братьев по вере.
Белые  одежды  служителей  Вседержителя  были  заляпаны  кровью,  а их лица
словно   изуродовала   проказа.   Они   молчали  и  рассыпались  прахом  от
прикосновений  Владыки.  Он  подбежал  к алтарю, но там уже ничего не было.
Только черная пустота сводила крылья над ним.
     - Владыка! Владыка! - обеспокоенные голоса вырвали его из паутины сна.
- Что с вами?
     -  Спасибо, - патриарх Церкви, поднялся с ложа, глядя на взволнованных
клириков,  что сбежались на его крики. - Просто дурной сон. Мирские дела...
они тревожат мою душу. Молитва, все что мне сейчас нужно.
     Клирики  покинули  покои  Владыки,  а  сам  глава  Церкви опустился на
колени,  пытаясь  избавить  дух от бремени ночного кошмара. Он посмотрел на
камень  в  перстне,  который  выбрал  его направляющим в столь трудном пути
веры. Камень был холодным, словно предупреждая, что он не прав.
     Нельзя молиться? Владыка поднялся и сел на ложе, камень чуть потеплел.
Неужели он должен вернуться в этот кошмар? Глава Церкви попытался уснуть, и
через мгновение вновь оказался во власти сновидений.
     Он  шел  по  пустыне,  где песок заменили человеческие кости. И только
скорбный лик Бога освещал эту пустыню. А Владыка шел, не зная пути. Пустыня
постепенно  сменилась  поляной с зеленой травой. Но трава начала чернеть, и
наполнялась гноем. Завядшие розы источали зловоние. Мир умирал.
     Неожиданно сон перенес его в мифический Замок Волшебства. Волшебницы и
волшебники  словно  утратили разум. Маленькие дети в телах взрослых играли,
ссорились,  ревели  и  смеялись.  Он  увидел,  как  одна волшебница подняла
небольшой  кулон  и  превратила  своего  соседа  в  лягушку.  Со смехом она
принялась  превращать  остальных.  Огромная  сила  попала в руки неразумных
детей.
     Владыка прошел в башню совета. В полутьме он увидел камень. Он казался
родным братом того, что был у него в перстне. И он был расколот, а с граней
тягуче  капала  кровь.  Вокруг стояли три статуи из чистого золота. Их руки
тянулись  к  расколотому самоцвету, а лица искажала нечеловеческая злоба.
     А  потом  он вновь оказался в своей старой келье, когда он был простым
монахом.  В  полутемном  помещении  стоял  человек.  Он словно был в тени и
угадывались  только  общие  черты.  Но  два  глаза,  словно  осколки небес,
запомнились  Владыке на всю жизнь. Фигура подняла руку и пламенем начертила
в воздухе пять рун.
     Владыка проснулся.
     Словно  по  наитию он запалил свечу и начертил на пергаменте увиденные
во  сне руны. Потом подошел к книжной полке и снял несколько томов. Владыка
очень  любил  читать  древние  рунические тексты в подлинниках, но эти руны
были  ему  незнакомы.  Но поиски не дали результата. Лишь в самом конце, он
встретил ссылку и немедленно вызвал к себе дежурного клирика.
     - Владыка, - поклонился парень.
     -  Брат  Инсаит,  -  Владыка  помнил  по  именам все свое окружение, и
никогда  не обращался безлико. - Я надеюсь, братья-архивисты уже поднялись,
если  нет, то разбуди их. Передашь им этот пергамент, пусть найдут значение
этих рун. Дело не терпит отлагательства, но пусть об нем молчат.
     Инсаит  поклонился  и вышел с пергаментом, не задавая лишних вопросов.
Владыка снял перстень и посмотрел на изумруд.
     - Неужели ОН все же родиться?
     Слабый  звон  напомнил  Владыке  о его обязанностях, как главы Церкви.
Несколько  патриархов  уже  ждали его. Вместе с парадным облачением Владыка
вновь опустил на свои плечи все заботы Церкви.
     Очередной сумасшедший на юге объявил себя мессией...
     Один из патриархов был уличен в прелюбодеянии...
     Церковный суд над еретиком, усомнившимся в догматах...
     Жалоба одного из монастырей на соседнего барона, забравшего себе озеро
в котором монахи ловили рыбу...
     Безвременная кончина главы Тарлийской епархии...
     Нарастает напряжение на границы гор Гномов и Оркской степи...
     Просьба крестьян севера освободить их на год от десятины из-за набегов
разбойников поддерживаемых мятежными баронами...
     Прошение группы монахов создать монастырь...
     Доклад брата-казначея о доходах и расходах за месяц...
     И другое, иное, всякое...
     Но Владыка все еще не мог забыть ночные кошмары, которые воплощались в
скупых строках на пергаменте. Точнее могли воплотиться, если бы не Церковь.
Владыка поднялся, прощаясь с патриархами. Наступало время вечерней службы и
молитвы,  после которой он планировал пройти в архивы. Пять рун начертанные
рукой тени хранили свою мрачную тайну.
     Служба  прошла  как  обычно.  Сотни  верующих  на площади жаждали слов
Владыки.  И он прочитал заранее подготовленную речь о святости семейных уз.
     Вернувшись с балкона, и снимая шелковое белоснежное одеяние, меняя его
на привычное домкратное одеяние простого монаха, он сказал:
     - Необходимо переписать следующую речь.
     - На какую тему Владыка?
     - Скоро мы узнаем.
     - Владыка, брат Инсаит говорит, что вы его ждете.
     - Да, впустите, - глава Церкви опустился в кресло, как всегда вечерняя
служба, а больше выступление, утомило его.
     Инсаит  вошел  и  поклонился,  почтительно ожидая разрешения говорить.
Дождавшись кивка, он начал свой доклад:
     - Согласно вашему приказу Владыка я отнес пергамент с рунами братьям в
архив. Я так же остался помочь им в изысканиях.
     Владыка удивленно посмотрел на молодого клирика.
     -  У меня сегодня выходной день, - объяснил Инсаит, - и я подумал, что
не  стоит  обременять братьев, если помочь им в моих силах. Мы смогли найти
значение  этих  рун.  Но...  Владыка,  вам  лучше  самому  пройти в архив и
взглянуть своими глазами на то, _что_ мы нашли.
     Глава  Церкви  поднялся и направился вслед за Инсаитом, оставив позади
недоуменно  переглядывающихся священников. За весь путь до архива Инсаит не
проронил  ни  слова,  но  Владыка  прекрасно  видел,  что  он необыкновенно
встревожен, даже напуган.
     И  так  же  выглядел  архивариус.  Монаха,  которому  было  далеко  за
восемьдесят,  сгорбленного  за  долгие  века  службы,  буквально  трясло от
страха. Не лучше выглядели и остальные архивисты.
     - Посмотрите Владыка, - на стол легли три больших фолианта, от которых
веяло  истоком  реки  времени.  -  Эти  руны встречаются в трех пророческих
книгах. Тарла, Аронта и Мера. Причем четыре первых имеют разное значение.
     В  книге  Тарла - это Огонь, Земля, Воздух и Вода. Четыре составляющих
нашего мира.
     В  книге  Аронта  -  Смерть,  Голод,  Чума и Война. Символы и посланцы
Апокалипсиса.
     В  книге  Мера - это символы Силы, Чести, Мужества, Веры. Четыре опоры
души человека.
     Но пятый символ трактуется всеми книгами одинаково. Право на Ярость.
     -  И  когда  в  пламене  сольются Мир, Разрушение и Душа, придет время
Рожденного.  Небо  падет, и псы будут глодать тела людские, и люди прозреют
сами  себя. И тогда Вседержитель решит поединком Пса и Человека, кто отныне
будет  править,  -  прошептал  Инсаит.  -  Владыка, мы с братьями поклялись
Вседержителем,  что  кроме вас никто не узнает об этом. И я осмелился сжечь
тот пергамент, что вы мне дали.
     -  Ты  поступил  правильно  Инсаит.  И  спасибо  вам братья, - Владыка
поклонился  монахам.  А  затем  кивнул  клирику  и  пошел прочь, по прямому
проходу между стеллажей.
     Вернувшись в свои покои, Владыка достал из тайника небольшой медальон.
     - Позовите Инсаита, - потребовал он у вызванного клирика.
     Как оказалось, тот был в соседних покоях, утверждая свой дух молитвой,
но на призыв откликнулся немедленно.
     -  Садись  Инсаит.  -  Владыка  сел напротив клирика. - Во сне я видел
жуткие вещи, когда собаки объедались человеческим мясом, а люди становились
хуже  зверей.  И  тогда  я видел человека стоящего в тени, что начертил эти
руны. Он начертил их огнем. Молчи...
     Владыка  одел  медальон  на  Инсаита,  а  затем поклонился ему. Теперь
Инсаит Посланец Церкви, и поставлен даже выше Владыки.
     -  Я  рад,  что  не  ошибся  в  тебе  брат, - сказал Владыка, глядя на
медальон,  который  никогда  не  оделся бы на недостойного. - Ступай, время
дорого.  Ищи  человека  в  тени,  с глазами как небо. И того, кто имеет
право на ярость.
     - А если это один и тот же? - сумел выдавить из себя Инсаит.
     - Я действительно не ошибся в тебе, - мягко улыбнулся Владыка.

                           11. Замок Волшебства.

     Тучи  наползали  нехотя, словно выполняя надоевшую обязанность. Первые
капли  дождя  упали  на  парапет  Замка  Волшебства, который многие считали
лишь сказкой. Но маленький бронзовый голубь непрерывно стучался в раму.
     Хаси, одна из Трех, подошла к окну, впуская посланца. Волшебница ждала
вестника, но не так скоро, надо было еще закончить опыт. Бронзовый голубь в
руках   Хаси  превратился  в  бронзовый  лист  с  золотыми  рунами.  Хооти,
являющийся главным в нынешней декаде, перечислив в послании все свои титулы
и достижения, приглашал ее на совет. При этом ее титулование было сокращено
вдвое. Хотя Правила позволяли вообще обходиться без титулов в посланиях, но
Хооти  решил принизить самую молодую волшебницу в истории Троих. Но ничего!
Он еще будет иметь множество возможностей понять свою ошибку!
     В   реторте   предостерегающе  зашипел  раствор,  что  вернуло  Хаси к
эксперименту.   Две   жидкости  в  пробирке  уже  уравновесились,  и  ждали
дальнейшей  своей  судьбы. Волшебница придирчиво отмерила несколько щепоток
бурого  вещества  и раствор в реторе успокоился. Теперь добавить содержимое
пробирки и выправить химические процессы.
     Многие  коллеги  порицали  Хаси  за увлечение алхимией, но не могли не
признать   ее   впечатляющих   успехов   в   этой  области.  А  сегодняшний
эксперимент  должен был дать ей еще больше уважение. По мраморно-белой коже
скатилась  капля  пота. Хаси помогала себе пассами, стремясь контролировать
все происходящее в реторте.
     Субстанция  в  пробирке  приобрела  желтый  цвет,  и колдунья довольно
стерла  с  лица  пот.  Теперь  Хаси  поманила  к  себе огромную серую крысу
сидевшую  в  клетке.  Зачарованный  зверек  подбежал  покорно  вылакав  все
содержимое  реторты  и  вернулся  назад.  Для  маленькой  крысы клетка была
неимоверно велика, а вот для итога опыта в самый раз.
     Несколькими  заклинаниями  волшебница прибралась в лаборатории, смятый
бронзовый лист послания занял место среди ингредиентов. Хоть Хооти и не сам
писал  его,  но  писалось  с  его  слов, а это уже немало, но и не так уж и
много.
     Хаси  вышла,  закрыв  за  собой  дверь  лаборатории. Из стены медленно
выплыло облако-призрак.
     - Никого не впускать и не выпускать кроме меня, - приказала она.
     Небольшая  комната,  была  и  единственной  в жилище Хаси. Это сразу и
спальня  и  зал  для  приема,  и  будуар  и многое другое. Некий высший шик
волшебства.  Совмещать несколько пространств. Хотя тот же Селфиш, третий из
совета  предпочитает  огромные  апартаменты.  Селфиш. В отличие от Хооти он
внушал некое уважению Хаси, хотя и был эгоистичным до мозга костей. Великий
маг,  старейший  в  совете  и  самый  замкнутый.  Он работал на самой грани
Запредельного ежедневно рискуя не только своей силой, но и жизнью, и душой.
     Повинуясь  небрежному  жесту,  комната  превратилась  в примерочную со
множеством  зеркал и Хаси принялась подбирать себе наряд. В соответствии со
своим рангом, а на совете будут не только Трое, но и главы направлений, она
должна выглядеть впечатляюще, но не вульгарно.
     Тонкая  диадема  из  аметистов  в  черные  как  смоль волоса. Камни не
слишком  крупные,  но  чистые  и  с  искусным  гранением.  Кроме  того, они
прекрасно   оттеняют   ее  большие  фиолетовые  глаза,  которые  волшебница
тщательно  подчеркнула  косметикой.  На  шею  опустился  медальон  с гербом
алхимиков,  главой  которых  она  была.  Облегающее  платье черного цвета с
фиолетовым   отливом.   Декольте  было  ровно  настолько,  чтобы  ее  грудь
заставляла  заглядываться  мужчин  и  не  нервировала  женщин. По такому же
принципу  был и разрез на бедре. Изящные туфли и одинокое кольцо из платины
с личной печатью, дополнили внешний вид волшебницы.
     Немного  поразмыслив,  Хаси решила пойти в зал совета пешком. Не стоит
терять  возможности поднять популярность среди учеников. Сегодня ученики, а
завтра  полноправные  маги.  А  планы  Хаси  простирались  много дальше чем
членство в совете трех Замка Волшебства.
     Встречающиеся  на  ее  пути  ученики  застывали  с  открытыми ртами, а
девушки  краснели и завистливо вздыхали. Глухие коричневые плащи положенные
ученикам  не  давали особого полета фантазии. Хаси добавила в окружающий ее
магический  кокон  немного  активного  очарования.  Пусть  незаметного на в
головах учеников напечатлится образ красивой и желанной мечты. В дальнейшем
ей  это пригодиться. Если Селфиш ставит на свои силы и знания получаемые на
бритвенной  грани  Запредельного,  то ее оружием станут другие волшебницы и
волшебники.  Знать бы на какую поддержку рассчитывает Хооти в состязании за
абсолютную власть?
     Зал  совета  представляющий собой огромный двойной круг был как всегда
темным.   Лишь  слабые  лучи  света  освещали  круглые  камни,  на  которые
становились  члены  совета.  В  центре  стоял постамент, на котором изнутри
светился  Самоцвет.  В  нем  переливались все цвета радуги, из него черпали
силу приходящие в Замок.
     Чуть  выше  стояло кольцо с тремя камнями, на которых были выбиты руны
трех великих сил. Еще выше шло кольцо с двенадцатью основными направлениями
волшебства. На камнях с этими рунами стояли лучшие в этом направлении. Хаси
вошла  в  зал  за  несколько  мгновений  до  того,  как Хооти объявил бы ее
опоздавшей.
     Довольная своим эпатажем она прошла на свое место, злясь на то, что ее
наряд в этой полутьме не так эффектен. Хотя стоило признать, он добавлял ей
мрачности и загадочности.
     Хаси  ступила  на  камень и руна чуть засветилась. Справа от нее стоял
Селфиш.  Высокий  старик  с  седыми  неопрятными космами в своем неизменном
синем  плаще,  который на своем веку повидал больше чем Хаси. Впавшее лицо,
словно  от  вечного  недоедания,  покрывала  сеть  морщин и целая коллекция
шрамов. Но самым примечательным был нос, хищно загнутый он придавал старику
сходство с грифом-могильщиком.
     "А   он  многих  противников  на  своем  веку  похоронил.  Многих."  -
пронеслась в голове волшебницы нежданная мысль.
     Слева   находился  Хооти.  С  виду  веселый  и  добродушный  толстячок
облаченный  в  пурпурную  тогу,  он  всегда  улыбался.  Но вот только о его
жестокости  ходили  легенды,  а  "улыбка  Хооти" стала синонимом лицемерия.
Создавая  в  своей  лаборатории  монстров,  он  добился  небывалых успехов.
Собственно  эксперимент  Хаси  с  крысой  был попыткой проникнуть с помощью
родной  алхимии в чуждую ей область волшебства. Поговаривали, что Хооти еще
поигрывает с магией боли и мучительства, но не пойман не вор.
     На  правах  главы  Хооти  произнес приветственную речь. Потом началась
рутина  плановой  встречи.  Доклады  о расходах, положении во внешнем мире,
состоянии  поля волшебства. Говорили об удачных опытах и новых заклинаниях,
успехах учеников и многом другом. Селфиш стоял, словно ему все уже надоело,
с  выражением  полнейшей  скуки  на  лице.  Хооти  напротив  много говорил,
встревал в любые обсуждения и всегда улыбался. Вот только его улыбка никого
не  радовала.  Хаси  стояла,  выбирая из горы информации самое нужное, лишь
изредка задавая вопросы.
     Ее  блуждающий  взгляд  наткнулся  на  лицо  Селфиша,  и  Хаси  немало
удивилась  той  внимательности,  с  которой старик слушал вроде бы рутинный
доклад. Она сама прислушалась к говорившей волшебнице.
     -  ...прорыв  волшбы был задержан, и воронка затянулась сама собой. Но
подобная  цепочка  прорывов  говорит  о  целенаправленном  воздействии.  Мы
проанализировали   свойства   объекта...  -  перед  собравшимися  появились
магические  формулы  и  расчеты.  -  Это более всего напоминает забор магии
неким  предметом. Вероятнее всего это боевой артефакт активированный совсем
недавно. Мы разослали запросы всем действующим магам.
     Хаси  посмотрела  вновь  на  Селфиша,  но волшебник опять стоял словно
смертельно скучающий человек.
     "Что  ты  задумал  старик? Чем тебя заинтересовал этот новый артефакт?
Он не слишком мощный. Так, игрушка для простых людей. Или?.."
     Селфиш  поддержал  ее  кандидатуру на пост главы совета, а старый хрыч
ничего  не  делает,  если это не выгодно ему. Может он надеется на помощь в
борьбе   с  Хооти?  Тогда  стоит  подыграть  ему.  Изобразить  совместность
целей... и все узнать!
     Хооти  продолжал  совет, наслаждаясь каждой возможностью проявить свою
власть.  Этот колобок не знал меры, и многих передергивало от его действий.
Правила  есть  Правила,  но  и  про  обычаи забывать не стоило. И самолюбие
многих задевает простое обращение, прерывание докладов... А уж Хаси никогда
не  забывает  именовать  собеседника  полным или уважительным титулом, да и
меньше всего бросает в глаза пыль своего высокого положения.
     Глаза  волшебницы прищурились, словно перед прыжком на жертву. Правила
мудры,  и как бы ты ни был высок, упасть можно быстро и низко, если начнешь
пренебрегать  мнением  коллег. Но кроме этого дурака Хооти есть еще Селфиш.
Несмотря на себялюбие и эгоизм старик, словно магнитом притягивает уважение
других.
     - На этом я считаю совет законченным, - провозгласил Хооти.
     Селфиш  исчез  первым,  затем  начали  уходить  и остальные. Хаси чуть
промедлила,  словно размышляя, а затем удалилась, как и вошла, через дверь.
Волшебницу   одолевали   недобрые   мысли.   В  чем  сила  Хооти?  Чем  так
заинтересовался  Селфиш?  И  почему  судьбе  угодно  чтобы именно их тройка
столкнулась в борьбе? В истории Замка еще никогда все трое не были близки к
отрытой схватке за власть.
     - Госпожа.
     -  Да, - развернулась Хаси. Так к ней мог обращаться только ученик или
слуга.
     -  Госпожа, - перед Хаси действительно стоял слуга из простых людей. -
Магесса Нэг желает встретиться с вами в гостевом зале своих покоев.
     Нэг.  Та  самая волшебница, которая читала доклад так заинтересовавший
Селфиша.  Это  дело  принимало  совершенно неожиданный оборот. Что же может
скрывать  рядовой доклад? Да такого что не может проглотить одна из совета.
И не самая слабая.
     Хаси  хорошо  знала  Нэг.  Волшебница  была  главой направления волшбы
гармонии.  Магия пения и танца. Это направление не славилось сильной боевой
магией,  но  гармония  могла  исполнить  волшбу  любого  направления, пусть
слабее,  но  исполнить.  Кроме того, мастер гармонии - это и мастер который
чувствует  любые,  пусть самые незначительные изменения в волшебстве, видит
источник, причины и следствия. Неужели Нэг почуяла? Но что? Что?!!
     -  Передайте  магессе,  я  приду,  как  только пройдет время алмаза, -
ответила Хаси. Слуга поклонился и поспешил к своей госпоже.