Добровольная пандемия

1. Штурм

Константин Серов поёжился, взял со столпа папку и подложил под спину — бетонная стена неприятно холодила, да и вообще, сидеть на паркете в полутёмном кабинете было не удобно. Но придётся ждать темноты, а потом уже как-то выбираться. Окна сейчас хоть и задёрнуты плотными шторами, но может или шальной пулей подстрелить, или стрелок окажется эмка-оператором — тогда и штора не помешает прицелиться.

Вчера ещё было тихо, Серов с Таней за этими вот столами разгребали очередные дела о незаконном применении эмки, которую в обиходе прозвали магией, а под окнами зудела кучка пикетчиков. Они там регулярно появлялись, то в одиночку, то группами, так что сотрудники фесмаба уже привыкли и внимания не обращали. И зря. Сегодня с началом рабочего дня под окном собралось уже серьёзная толпа, зазвучали не очень приятные крики вроде “фесмаб к ответу!”. Теперь же толпа притихла и лишь негромко рокотала — что-то намечалось.

Закрыв глаза, Серов сосредоточился на своём эмка-симбиоте. Настроил его на восприятие радиоволн, поймал нужную и услышал речь диктора из теленовостей:

“…обвинения ещё не выдвинуты, так как международная комиссия, расследующая причины возникновения пандемии онелиоза, пока не нашла доказательств вины фесмаба и аналогичных зарубежных Служб Контроля Магии. Несмотря на это, представители демонстрантов обвиняют комиссию в предвзятости. Власти же большинства стран заняли выжидательную позицию. Напомню, по последним сообщениям информагенств, в некоторых странах Азии вооружённые группы неизвестных, скрывавшихся среди демонстрантов, уже начали штурмовать отделения СКМ. В Японии здание СКМ оцеплено силами магической самообороны…”

Слушать дальше не хотелось. Серов и так уже чуял — в толпе за окном всё чаще загорались сильно размытые яркие всполохи радиосигналов, будто возникало подсвеченное облако тумана — это был явный признак раций. Мирным демонстрантам хватало сотовых телефонов, вспышки которых были чёткими и тусклыми словно луч фонаря, и сейчас в толпе они появлялись всё реже.

По мнению Серова, не очень разумно было в магической пандемии обвинять фесмаб — службу созданную для защиты людей от магии. Но кого это интересовало?

Месяца два назад треть человечества в один день превратилась в онелей. Представители фесмаба объясняли, что это всё особая эмка, которая незаметно заразила кучу людей и по какому-то всеобщему сигналу активировалась, а потом бесследно исчезла. Журналисты вопрошали фесмабовцев, мол, почему бесследно, вот же у онелей обычный симбиот есть, как и у всех магов. Представители тушевались, путано рассказывали, что эмка-симбиот онелей, это совсем не та эмка, что вызвала их трансформацию… А людям и жертвам эпидемии — онелям — был нужен простой и понятный ответ, которого не могли дать ни власти, ни пресловутый фесмаб. И кто-то первый крикнул, что это фесмаб и виноват. Глупость, тогда казалось. Кто-то другой заметил, раз онели не могут колдовать, в отличие от обычных магов и вереков, то фесмабу лучше — меньше магического криминала среди них. Кто-то подсказал, что симбиот онелей защищает их от чужой магии, значит опять таки фесмабу проще — число магических травм и убийств сократится. Потом, вспомнили, что у онелей симбиот подключён к сети Академий, а значит фесмаб может за ними всеми следить. Что все маги сразу подключены к этой сети, что следить ни у кого не получилось, да и теоретически не возможно — публику не смутило.

Незадолго до эпидемии сотрудники NMCA — коллеги фесмаба из заокеанской СКМ — раскрыли некую группу магов, которая разработала прообраз симбиота онелей. Он мог превращать людей в онелей, но совершенно точно не умел незаметно распространяться сам. NMCA тогда всю информацию засекретили, скорее всего по привычке. И вот после эпидемии в очень удачное время, когда публика уже была разогрета слухами, эти материалы утекли журналистам.

Почему правительства без особого сопротивления решили отдать СКМ на растерзание толпе — Серов понимал. Конечно, ему было неприятно оказаться одни из козлов отпущения, но политика, ничего не поделать. Любой СКМ не больше года — эмка то появилась совсем недавно, за это время силовики успели организовать свои эмка-подразделения, так что СКМ, наверное, им даже начинали мешать, а тут ещё такой повод появился.

Беспокоил Серова другой вопрос, кому и зачем вообще понадобилось подставлять СКМ? Понятно если бы в одной стране, но целенаправленно и слаженно по всему миру! С этим стоило разобраться. Но потом, когда они с Татьяной выберутся из осаждённого офиса, если, конечно, выберутся.

Константин открыл глаза. Сумрак кабинета прорезали лучи света, сочившиеся меж оконной рамой и плотной шторой, из под стола мерцали зелёные и жёлтые огоньки оргтехники. Справа же, по другую сторону от оконного проёма — места по бокам хватало только на одного, понурив русую голову, грустила Татьяна. Уже почти месяц они были супругами, но он всё ещё называл её по имени. На “любимую” она сдержано морщила чуть вздёрнутый носик, а всякие зайчики-кошечки не подходили, по очевидной причине — год назад Татьяна стала вереком, и хоть всё время она была в человеческом облике, но язык не поворачивался, называть волчицу какой-нибудь кошечкой.

Вот с улицы послышался сухой щелчок, и сразу же где-то в здании зазвенели осколки разбитого стекла, потом ещё раз и ещё, словно начинался крупный дождь. Только сейчас он, похоже, был свинцовый — кто-то засел в доме напротив. Донёсся нарастающий рокот толпы.

Константин создал вьюв — небольшую невидимую эмку, транслирующую видеосигнал — и выпустил его через окно. Снизу проплывала разномастная толпа: люди в гражданской одежде, люди в пятнистом камуфляже и онели, которых выдавали только подвижные звериные уши по бокам головы — нижнюю часть в толпе видно не было, а короткая шерсть от человеческой кожи по цвету не отличалась.

Зато в глаза бросались люди в камуфляже с длинным рукавом, это в августовскую то жару! Наверняка, это спец-костюмы с защитой от эмки, так называемая “фарадка”. Потом эти ребята ещё наденут перчатки, шлемы, лица закроют балаклавами и спец-очками. Константин представил себе, каково это в таком костюме при полной выгрузке, и даже немного посочувствовал ребятам внизу. Хотя, конечно, вряд ли их кто-то сюда сгонял насильно. Скорее всего они только называются добровольцами РБМ, а на деле получают от кого-то хорошие деньги.

На чердаке, через улицу что-то неярко вспыхнуло, в соседнем кабинете посыпались разбитые пулей стёкла.

— Началось? — спросила Таня, подняв растрёпанную голову.

Серов всмотрелся в её карие глаза. Боится или нет? Хорошо, она пока ещё не догадывается, что выбраться отсюда будет непросто.

— Пока только провоцируют. Ты с Кевином связалась? — ответил Серов, надеясь отвлечь её от мыслей.

— Угу. Он наивняк, убеждён, что у них такого не будет, вроде как их NMCA правительство в обиду не даст. Но я его уболтала, по старой дружбе. Так что, он пообещал слить всё, что есть, если их контору также накроют.

— Интересно, как он поделится инфой, если его там прихлопнут, — засомневался Серов.

— А чёрт его знает. Он уверил, что всё предусмотрит и пожелал нам удачи. — Таня многозначительно глянула на Серова.

Этажом выше звонко лопнуло стекло, осколки прогрохотали о подоконник и затихли на земле.

— Удача, это хорошо, — пробормотал Константин.

Глянул вьювом: толпа на улице перемещалась, люди в гражданском уходили, зато камуфлированных, кажется, стало больше. Даже появились онели в камуфляже. Где-то рядом снова посыпалось стекло.

— Блин, ну за что? Не мы же эту эпидемию запустили, — тихо вопросила Таня.

— Ты в окно выглядывала? Новости читала?

— Н-нет. — Таня, удивлённо взглянула на Серова. — Я две недели с щитом провозилась, зато зеркальный теперь меньше жрёт энергии.

— Вот, а другие читали, — задумчиво ответил Константин. — Там последнее время мягко намекают, что главный враг это фесмаб. Мол, никаких подтверждений, но там же самые умные маги. Еще и наши зарубежные коллеги из NMCA с их тягой к секретности, подложили свинью. Естественно, все полагают, что службы контроля магии сотрудничали друг с другом и были в курсе, зато от правительств скрывали.

Татьяна нахмурилась:

— Погоди. NMCA же разорвали с нами отношения, как только нашли этих онелей? Ну не онелей, а их прототип.

— Ага, — кивнул Серов. — Но разрыв уже наши засекретили. Вспомни, как Зоркий тогда ругался. Видать, чуял чем всё может закончиться.

— Думаю, он просто всю эту политику на дух не переносит. Я его понимаю.

Из под стола раздался щелчок, затем пронзительный писк — отключили свет. Почти все огоньки оргтехники погасли, лишь на стене вспыхивал и затухал отсвет бесперебойника, принявшегося натужно гудеть. Таня поползла выключать его, как в радиоэфире зазвучал голос Зоркого:

“Операторы, не забудьте передать мои слова оставшимся с нами людям. Здание обесточили, готовьтесь. Атаковать нас будут добровольческие отряды РБМ. По распространяемым в интернете слухам, среди них могут быть профессионалы из некоторых ведомств. Официально, силовикам пока запрещено вмешиваться, не будет даже оцепления. Также, мои связи из ведомств утверждают, что среди атакующих их людей точно не будет. В любом случае, не расслабляйтесь, наша задача — продержатся до ночи, когда под прикрытием темноты можно будет прорываться.”

Зоркий ещё не закончил говорить, а за окном уже началась активная стрельба. Тяжёлая штора дёрнулась, зазвенели осколки стекла, с потолка посыпалась штукатурка, выбитая пулей.

Таня вскрикнула и забилась под стол. Она завороженно смотрела влажными глазами на кружение пылинок в лучах света, льющегося из продырявленной шторы. Чертыхнувшись, Константин схватил Таню за ногу и жёстко потащил к стене. Штора снова вздрогнула, монитор разлетелся на куски и посыпался со стола.

Константин обнял Таню, прижал к себе, зарывшись лицом в русые волосы. Шептал ей, что всё нормально, что всё хорошо. Она взмокла и дрожала. Даже не принюхиваясь, он чуял её адреналин.

— Нас убьют, — высвободилась из объятий Таня, испуганно посмотрела Серову в глаза. — Даже если мы продержимся до ночи, даже если вырвемся. Нас повсюду будут преследовать, загонять как волков, пока не найдут и не пристрелят.

Константин вздохнул, ему и самому было тревожно, но нельзя подавать виду. Не так давно Зоркий намекнул, что неплохо бы сотрудникам озадачиться убежищем, так “на всякий случай”, но чем быстрее, тем лучше. Серов тогда сложил в голове последние события, подготовился, но Тане ничего и не сказал — не хотел портить настроение после свадьбы. Может в этом и была его ошибка? Сейчас для неё это неожиданный удар. Тогда в Кислае, когда он валялся раненый, она продержалась под обстрелом, а тут вдруг такое.

— Танюша, всё будет хорошо, ночью они видят хуже, мы выберемся, уйдём в радожив, или вовсе в лес. Там они нас не найдут. Мы подозревали что так будет, подготовили где жить и на что. Когда всё устаканится, нам будет где жить, — успокаивал он её.

— Не жить, а трястись в страхе, без всякого смысла.

— Нет, Татьяна, — ухмыльнулся Константин. — Мне думается, что нас всех подставили, так что лучше будет не прятаться, а найти этих уродов, да узнать, кто и как создал эпидемию. На первых порах, пойдёт такой смысл?

— Мстить? — прошептала Таня.

Константин покачал головой:

— Нет, лишь докопаться до правды, а не отомстить. Пусть это будет наше последнее задание. И потом, ведь, стоит жить, чтобы увидеть, как будет меняться мир. Верно?

— Верно, — негромко ответила Таня, блеснув глазами. Он вытер рукой её влажную щеку.

Из-за окна донёсся грохот металла, взревел мотор, перекрывая звуки стрельбы. Серов закрыл глаза и подключился к вьюву за окном.

Внизу натужно рычал двигателем бортовой грузовик — пытался буксировочным стропом вырвать решетку окна на первом этаже. То ли решётка была закреплена на совесть, то ли водитель делал что-то не так, но покуда дело не двигалось.

— Таня, глянь.

Посмотрев вьювом, Таня задумалась. Тратить много энергии ей не хотелось — света, чтобы подзарядиться, нету, а она ещё может пригодиться. Может просто поджечь колёса? За железный кузов радиоволны не проникали, потому пришлось создать цепочку из нескольких эмок-ретрансляторов и выпустить их за окно. Невидимым ожерельем они протянулись к машине. Самая последняя забралась под кузов, передавая изображение наверх. В поле зрения маячил бензобак. Это будет эффектнее колёс, но он металлический, его так просто не разрушить. О, вот же от него идёт шланг. Таня заставила эмку быстро отделять частицы шланга. Поднялось небольшое облачко чёрной пыли. На землю потекло топливо, а двигатель забарахлил. Удовлетворившись результатом, Таня сбросила свой конец цепочки. Эмки словно по невидимой нитке осыпались вниз, подпитывая там головную, которая зажгла бензин и всё что оказалось рядом.

Из под грузовика взвилось багровое дымное пламя. Кабина открылась, из неё, чертыхаясь, в одних шортах выпрыгнул онель — отдалённо похожий на сатира только с толстым кошачьим хвостом. Он уставился на окно второго этажа, погрозил кулаком и тут же замерцал радиосигналом — видимо, докладывал, кто подпалил машину.

— Он заметил наших эмок, — испугалась Таня.

— Ты же цепочку создавала, разве не для направленной связи?

— Нет, чтобы кузов обойти… Чёрт! — вскрикнула Татьяна.

Штора дёрнулась словно от резкого удара, потом забилась в агонии, рассыпаясь в клочья и выплёвывая новые порции свинца, долбящего крашенные стены кабинета, крошащего столы, взрывающего стопки бумаг.

Дрожа всем телом и закрыв лицо руками, Таня прижалась к Константину. Он обнял её, пытаясь успокоить, гладил по спине, шептал… А сам всё пытался понять, что же с Таней, почему она так боится? В лицо что-то попало, он непроизвольно моргнул. Его симбиот почуял царапину на щеке. Надо уходить.

Серов развернул эмка-щит в оконном проёме. Бешеный танец обломков мебели и лохмотьев бумаги тут же смолк. Остатки шторы затрепетали ещё сильнее — на каждую пулю щит вешал эмку, которая тормозила, отбрасывая струи воздуха. В темноте бы они ещё испускали голубоватый отсвет ионизированного кислорода. Потоки воздуха закручивались вихрями в пыльной завесе, наполнявшей кабинет, пули же, обессилев, падали со стуком на паркет и вяло катились, оставляя дорожки в пыли и мусоре. Но с каждым разом они падали всё дальше — щит быстро терял энергию.

— Вставай, — крикнул Серов, хватая жену за руку.

Пригибаясь, они побежали к двери. Одна из пуль безвольно ткнулась в его в спину, следующая ударила уже ощутимее. Не оборачиваясь, прямо из спины он послал заряд энергии щиту, и вытолкнул Таню в коридор. Только Константин захлопнул стальную дверь, как по ней градом забарабанил свинец.

— Танька! — пытался перекричать грохот Константин. — Ну же, давай! Бери себя в лапы, покажи клыки, выпусти когти! Вырвемся, а там будем отдыхать.

Таня кисло ухмыльнулась, показала клык:

— Я этого и боюсь… — в коридоре за её спиной что-то вспыхнуло.

Константин увидел изумлённое лицо Татьяны. Удар взрывной волны. И темнота.

Первым пришёл отвратительный писк в ушах. Очнулся Константин на спине. Перед лицом всё было мутно, бело от пыли и дыма. Он подполз к стене, облокотился. В ушах только звон, даже перестрелки не было слышно. Глянул симбиотом — завеса стала прозрачнее, послышался грохот боя. Перекошенная от взрыва дверь соседнего кабинета лениво покачивалась на петлях из стороны в сторону. В проёме клубился дым, из него появилось дуло, скорее всего сайги, а потом и боец в камуфлированной фарадке. На голове шлем, лицо укрыто защитными очками. Не оборачиваясь, он поманил кого-то из комнаты.

В голове у Константина пыталась оформится какая-то важная мысль, но он всё никак не мог сосредоточится. Отключил обзор симбиотом, и только тогда, когда разум остался наедине со звоном в ушах и яркими фантомам взрыва в глазах, он сообразил: нападающие же прорвались внутрь.

Когда он открыл глаза, фигура бойца уже лежала ничком. Звон в ушах пробило истошным мучительным криком, который тут же заткнулся выстрелами. Ещё не соображая толком, Серов вскочил и метнулся к проёму, выставив щит. Но оттуда выходила его Таня, неся за приклад трофейную сайгу.

Чутких ноздрей Константина достиг сладковатый запах горелого мяса, только не человеческого. Пахло из кабинета и от лежавшего в коридоре бойца — Татьяна не смогла пробить фарадку и просто сжарила их заживо.

“Они лестницу прислонили”, — прозвучал в голове Серова флегматичный радиосигнал Тани — “Щас ещё полезут. Может у этого гранаты есть?”

Откуда у них гранаты, это же не войска, не спецназ, — размышлял Константин, глядя как Татьяна принялась копаться в подсумках лежавшего в коридоре трупа. Серов поднял сайгу, добыл несколько рожков, подумал немного и пригибаясь полез в комнату, чтобы разжиться разгрузочным жилетом с тамошнего бойца.

“Это онель”, — сообщил по радио Константин, разглядывая одетый в фарадейку хвост убитого и спец-ботинок для копыт.

“Ага, у него мало что иммунитет, так ещё и сетка в фарадке толще чем обычно, мелким зарядом не прожжёшь. Первого я со злости сразу вырубила, а на втором уже поостыла: сэкономила. Ну ты слышал”, — скривилась Таня, стоя в дверном проёме.

Серов глянул на выбитое окно, в котором виднелась верхушка приставной лестницы. Точки пуль ненадолго зависали на фоне неба, а потом, так и не долетев до проёма, сыпались вниз. Щит висел внушительной полусферой за окном. Хорошо же она на него потратилась. Вдоль стеночки Татьяна прошла к окну и легонько перебросила гранату через подоконник рядом с лестницей.

“Ты не договорила”, — напомнил Константин, в уме отметив, что гранаты всё же есть.

Под окном раздался взрыв. Лестница исчезла.

“Я боюсь, и одновременно боюсь сорваться. Они там сидят и стреляют по нам, как в тире. Понимаешь? А я мишень, жду, коплю страх и гнев, а потом вот”, — она кивнула на пахнущий горелой плотью труп.

Таня замолчала, глядя в окно на дым, поднимавшийся снизу.

— Как мне удержаться? — вслух спросила Таня, и через плечо глянула на мужа. — В Кислае было мирное время, законы. А теперь ведь, что не делай, нас уже во всём обвинили, и всё, что может меня сдержать, только внутри? А внутри совсем не то…

— Не знаю, — грустно улыбнулся Серов. — Меня держит злоба. Странно, да? И чем больше её, тем сильнее я держусь.

Он надел камуфляжную разгрузку на уже испачканную светлую рубашку и, подгоняя его, продолжил:

— Они же не мои враги. Им кто-то запудрил голову, что они за правое дело. Может не совсем правое, может они только ради денег, для них это лично-правое дело. Может и нам запудрил, не важно. Он там сидит и смотрит, как одни убивают других, и чем больше трупов, чем больше зверств, тем ему лучше. Тогда толпа становится податливой, её легко вести. Легко проворачивать всякую выгодную хрень, пока у толпы глаза залиты кровью. Вот он, этот кто-то, он и есть мой враг. С ним бы я, наверное, не удержался. — Серов вздохнул. — А если я не удержусь сейчас, то сделаю только лучше эму врагу, плесну больше крови в глаза толпе.

Таня смотрела, как муж засовывает рожки сайги в разгрузку, и задумчиво молчала.

“Серовы, что там у вас?” — раздался в эфире голос Зоркого.

“Дмитрий Олегович, у нас две попытки прорыва со стороны улицы Советской. Предотвращены. С их стороны, минимум, двое погибших. У нас потерь нет”, — отчитался Константин.

“Хорошо”, — отозвался Зоркий. — “Проверьте крышу, вероятно, поднялись через пожарную лестницу.”

“Принято”, — ответил Серов.

Он отправил вьюва во двор. В лучах закатного солнца сияло оцинкованной крышей Четырёхэтажное Г-образное управление фесмаба. Оно занимало угол пересечения Советской и Чапаева. Серов находился в том крыле, что пролегало вдоль Советской, второе крыло тянулось с юга на север вдоль Чапаева, к нему примыкало старое двухэтажное здание с магазинами, занявшее остальной квартал до улицы Мира.

Во дворе седыми остовами догорали машины сотрудников, испуская светлый дымок. Со стороны Чапаева, примерно там, где был главный вход, поднимался столб чёрного дыма. Штурмующих на крыше видно не было — они могли уже забраться внутрь.

С трофейной сайгой на изготовку Татьяна кралась по чердаку, позади неё беззвучно следовал Серов, выдавая своё присутствие лишь запахом, впереди она вела вьюв, оглядывая им переплетение балок и опор. Пыльный сумрак пронзали почти горизонтальные лучи солнца из пулевых отверстий в кровле. Приглушённый шум боя доносился с улицы, тяжёлый прогретый за день воздух был пропитан запахами пороха и птичьего помёта. Изредка с гулким звоном появлялся ещё один луч — Татьяна непроизвольно вздрагивала, хоть и прикрывалась щитом.

Её чутких ноздрей коснулся отчётливый запах свежей крови онеля — где-то неподалёку раненный враг. Она осторожно провела вьюва дальше. За опорой на спине лежал боец в камуфляже. Лицо скрывал пятнистый подшлемник, так что виднелись только испуганные глаза — и так больше человеческих, сейчас они казались просто огромными. Второй в шлеме суетился над ним, пытаясь бинтом остановить кровь из раны в груди.

Может, не убивать? — возникло у Тани сомнение. Второй насторожился, обернулся, уставившись защитными очками точно на вьюва. Мельком глянув на поясницу бойца, Таня увидела хвост — значит это тоже онель. Надо привыкнуть настраивать вьюва, чтобы радиосигнал был уже и менее заметен.

Оба бойца схватили оружие. Таня упала и прикрылась щитом. Боец выпрыгнул из-за опоры и, стреляя наугад, побежал к следующей. Вьюв показывал, как укрывшийся за колонной онель нервно пытается воткнуть новый рожок в карабин. Таня обернулась: Костя с колена выцеливал бойца. Тот вдруг замер — перед его шлемом голубовато замерцала обычно невидимая эмка. Боец начал панически тереть защитные очки, а они быстро мутнели и сыпали белую пыль, словно их кто-то шлифовал. Он неосторожно высунулся из-за колонны. Раздался выстрел. Словно от подзатыльника, боец резко завалился вперёд и затих, уткнувшись шлемом в пол.

Вьюв показывал, что первый боец уже сидит, прислонившись к опоре и придерживая бинт на груди. Карабин и нож он отбросил в сторону. Опасности нет.

Таня подошла. Огромные светло-карие зрачки глядели на неё с брезгливой злобой. Онель стянул с головы подшлемник, открыв своё лицо. Хоть оно и было покрыто светло-бежевой шерстью, но выглядело почти человеческим. Чуть выдавались челюсти, да выделялся по звериному плоский нос с чуть более тёмным кончиком. Торчали всклокоченные волосы в цвет шерсти, да настороженно двигались острые уши на месте человеческих.

Привыкшая к лицам онелей Таня может даже назвала бы его симпатичным, но этот гневный взгляд и приподнятая в оскале тонкая верхняя губа, оголявшая ряд почти человеческих зубов.

— Чё, маги позорные, пытать будете? — выплюнул онель слова.

— А чё, есть смысл? — передразнила его Таня.

— Ну, типа, сколько у нас бойцов, и нахрена мы сюда забрались, — не смутился онель.

— Блин, — Татьяна подкатила глаза. — Да какая нам нахрен разница, сколько вас там на улице? И так видно, что всех не перестреляем. А сюда вы забрались, чтобы разведать, прикрыт ли этот путь. Но тебя шваркнуло пулей от своих, а вызвать подмогу вы не смогли, потому что никто из вас не допёр, что через железную крышу ваша “телепатия” работает фигово, ибо это нихрена не магия, а тупо электромагнитные волны. Верно?

— Да, — смутился боец. Потупился и добавил, — тогда пристрели меня!

— Вали.

— Чё? — захлопал он глазами.

— Вали отсюдова. Карабин и рожки останутся здесь, а сам вали, — объяснила Таня.

— Ты чо? Сначала меня превратили в урода, а теперь стебётесь?

— Чува-ак, вот нахера нам тебя, да вообще всех вас, надо было превращать? Вы там что, в этом РБМ, все долбанутые?

— Вы переворот задумали, контролировать нас будете, — сообщил онель.

— Ога. Какогож хрена ты, зараза, не контролируешься? Блин, вот я два раза отдала тебе приказ, сваливать нахер. И что? Где мой контроль над тобой? А? Тебя контролируют те, кто бошку твою прополоскал. Будто мы подарили вам иммунитет к эмке. Шоб теперь всем уж точно было пофиг на нас, операторов, да и на наш фесмаб. Потому как вам, онелям, защита не нужна.

— Вам вообще ничего не нужно. — Таня уже не могла остановиться. — Шоб народ созрел до чего-нибудь, у него должна быть потребность неудовлетворённая. Понимаешь это, сука, сложное слово? Потребность. У людей их дофига: вода, еда, безопасность. Когда чего-то не хватит, народ начинает возмущаться, идёт на баррикады.

— А какие потребности у вас? — продолжала она. — Пить и жрать вы можете что угодно, болезни вам не страшны, у вас же симбиот. Одежда вам не нужна, у вас даже хер и тот прячется. Связь не нужна, и без света вы отлично видите. Щас у вас одна причина негодовать: ай-яй-яй превратили насильно, а кто-то в процессе помер! Но против кого вы будете идти? Не против правительства же, оно ведь никак не могло вас превратить. Зато могли операторы. А, блин, прости, снова слово не понятное, выж их магами называете. Какие маги постоянно на виду? Верно — фесмаб…

Краем сознания Серов уловил тревожный сигнал от вьюва, что висел над двором и через цепочку ретрансляторов передавал картинку. Между главным входом и северной оконечностью здания, пронзив крышу, устремился вверх ослепительно яркий белый луч.

Серов похолодел: таким лучом батарея симбиота сбрасывает энергию при смерти владельца. Кого-то из его коллег только что убили. Луч мигнул, сузился подобно лезвию скальпеля, покачнулся и исчез. В окнах второго этажа вспыхнул испепеляющий свет, уцелевшие стёкла беззвучно высыпались наружу, крыша вспучилась дугой, железная кровля полопалась, через трещины стали пробиваться лучи жёсткого рентгеновского излучения. Зависнув на мгновение, она устремилась вниз, но тут под ней зародилась яркая сфера новой вспышки, и крыша исчезла.

Мир для Серова погас.

2. Отступление

Серов приходил в себя. Камни на холодном бетоне давили щёку, запахи пожара и крови тревожили нос. Резко, до головной боли, Константин Серов сел. Ни звука. Только радиоволны несут извечный гомон и шум. Тёмно-синее закатное небо светит первыми звёздами сквозь огромные бреши в изодранной взрывом крыше. Симбиот цел? — вдруг испугался Серов. Без него он долго не протянет. Цел, иначе как он бы слышал радио? Он опустился на спину, закрыл глаза и расслабился, проверяя организм. Ничего серьёзного. Встал и, неуклюже шагая по усыпавшим чердак обломкам, подошёл к Тане. Она согнувшись лежала на боку и размеренно дышала. Заметив мужа, скосила глаза и оттопырила большой палец, мол всё хорошо. Константин мельком глянул на онеля: тот был жив, но без сознания.

Старого вьюва, похоже, уничтожило вспышкой излучения. Серов выпустил нового и увидел, что северное крыло превратилось в развороченную гору бетона. Торцевая стена уцелела, одиноко щерясь арматурой и кусками перекрытий. Обломки здания разбросало по внутреннему двору, завалило на соседнюю улицу. Меж остатков стен, кое-где поднимавшихся до второго этажа, зияла остекленевшая воронка, всё ещё малиново светившаяся от накопленного тепла. В одном месте из под обломков валил густой чёрный дым, порой мелькали, словно облизываясь, языки пламени. Во дворе виднелись камуфлированные РБМ-овцы, которые рассыпались среди обломков и что-то выжидали.

“Операторы, доложите”, — неожиданно прозвучал настойчивый голос Зоркого.

Константин облегчённо вздохнул — есть выжившие.

“Серовы на крыше, пострадавших нет. У нас пленный”, — отрапортавал он.

В эфире раздалось ещё несколько откликов. Пришло осознание, что больше половины остававшихся в здании коллег не откликнулось.

“Пристрелите его или отпустите, и живо ко мне!” — ответил Зоркий.

— Чо у вас за телепатия такая непонятная? — удивился раненый. Он уже очнулся и сидел как ни в чём не бывало.

Таня подкатила глаза:

— Радиосигнал зашифрован. — Она вскинула сайгу. — Уходи.

Спорить онель не стал, поднялся и, спотыкаясь об осколки бетона и куски кровли, побежал к пожарной лестнице. В проёме, ведущем наружу к пожарной лестнице, он обернулся и почему-то передал:

“Спасибо.”

Зоркого Татьяна нашла на первом этаже, возле угловой лестницы. Было уже столь темно, что человек мог бы передвигаться лишь на ощупь, но Татьяна всё еще неплохо видела, только почти без цвета. Зоркий сидел на ступеньках в белой рубашке без галстука, испачканной кровью. В руках он держал рожок калаша и вщёлкивал туда патрон на за патроном, иногда откладывая его и взъерошивая короткие седые волосы, словно какая-то мысль навязчиво беспокоила его.

— Серовы прибыли, — отчиталась Таня.

Зоркий, не поднимая головы кивнул, мол, располагайтесь.

Перед лестницей сидели и лежали оставшиеся в живых защитники фесмаба. Грязные, измождённые лица в темноте утратили оттенки и казались чёрно-белыми, словно на старом фото. Привыкшая к ночному зрению Татяна уже не раз такое видала, но сейчас её отчего-то пробрало дрожью. Ноздри щекотал запах пота, крови, пороха и страха. Проклятое обоняние. Она могла не замечать страх на лицах, да, они его пытались скрыть, но запах всё выдавал. Страх пропитывал её, проникая в сознание, вызывал самого себя, и другие теперь тоже почуют, что она боится.

На полу тихо стонал Николай из седьмого отдела — единственный уцелевший из шестерых человек, отказавшихся добровольно покинуть здание до штурма. На его почти лысой голове белела повязка с пятном крови, казавшимся в темноте совсем чёрным. Над ним склонился щупленький оператор исследовательского отдела Петр, неумело пытаясь зарастить рану. Таня мягко отстранила его:

— Дай, попробую.

— Кто это? Ничего не вижу, — пробормотал Николай.

Таня всмотрелась в его глаза. Зажгла в воздухе неяркую эмку. Николая проследил за холодным огоньком, потом увидел освещённое лицо Тани и испуганно вздрогнул.

— Таня Серова? Что у тебя с глазами?

— Угу, это я. Всё нормально, они щас почти у всех операторов такие, темно же. Погоди, я щас тебя подлатаю.

— Бесполезно, — ответил Пётр сдавленным голосом. — Нас всё равно убьют.

Татьяну будто током ударило током - Пётр обычный исследователь, опыта боевого нет и симбиот простой, не веречий. Петру то можно так говорить. Но она-то как могла? Она сжала кулаки и решительно ответила:

— Не убьют, выберемся. Не из такой жопы выбирались.

Зоркий поднял на неё грустное лицо и усмехаясь покачал головой. Она ещё не догадывалась как, но теперь точно знала, что выберутся.

Сращивая рану Николая, она всё думала о взрыве. Татьяна знала, что внутри них, операторов, можно накопить много энергии, но одно дело знать, а другое видеть результат.

За разговорами выяснилось, что там погибли пятеро коллег Петра. Когда нападавшие прорвались в управление, он с крыши передавал изображение другим исследователям — они почему-то не использовали вьюв. Остальные забаррикадировались в лаборатории за стальной дверью, но нападавшие взорвали дверь и забросали их гранатами.

Зимой была открыта “батарейка” — особая эмка, способная накапливать огромное количество энергии. Боевые операторы освоили её первыми им запас энергии был необходим как оружие, а исследователи обзавелись ею позже, для экспериментов. И вот она то и взорвалась, хотя при смерти владельца должна была тихо стравить накопленный заряд в вверх.

Но ведь можно снова повторить такой фокус и не убивая оператора. Просто отправить эмку с батарейкой в нужное место и всё.

— Итак, больше никто не придёт, — начал Зоркий. — Людей нам хватит только для обороны подвала, он уцелел под всем управлением, но второй выход завален. Какие идеи?

— Мы можем устроить ещё один взрыв. Послабее, конечно, — сказала Татьяна.

— Хорошо, Серова. Как раз нужно архив ликвидировать. Нашим друзьям из РБМ это даст повод отвлечься, и оттянет время. Но мы всё равно вряд ли сможем уйти, пока они на него смотрят.

— Можно взорвать в подвале стенку к соседям. Ну я про тот торговый центр, что с севера примыкает, — предложил Пётр.

— Как? Эмка сама по себе не взрывается, ей для взрыва рабочее тело нужно, — возразила Таня.

— Ну бетон нагреть можно, — он перехватил её скептический взгляд и нахмурился. — Или воду, там по колено воды.

— Лучше пропилить. Тише, ничего не рухнет и дешевле, — ответила Таня.

— Пропилить? — удивился Пётр.

— Блин, отрывать эмкой частички, что не отрывается можно бомбить ранее отделёнными, и так далее. Костя таким макаром очки покрыл матом одному кадру. Если запустим это дело по всему периметру, то за несколько минут управимся. С арматурой придётся повозиться, в крайнем случае её можно и проплавить, — объяснила Таня.

— Отлично. Значит так. Сейчас все в подвал. Пётр и Татьяна…, — Зоркий поискал взглядом Константина, — и ты. Запланируйте взрыв архива. Разрушать всё крыло не обязательно, главное уничтожить архив и припугнуть РБМ, чтобы за нами не скоро полезли. И одновременно пилите стену, только не забудьте про сигнализацию соседей. Остальные минируют подходы к подвалу и держат оборону.

В подвале было так темно, что только через симбиота Константин мог рассмотреть тёплые фигуры людей, стоящих по колено в ледяной воде. На стене тускло светится бурильный контур, высотой больше метра. Пару минут назад, он ярко горел, выдавая клубы бетонной пыли, потом Татьяна чуть улучшила его, пыль перестала разгоняться, а тихо ссыпаясь вниз. Сквозь шум льющейся воды, доносились редкие звуки стрельбы, иногда слышны разрывы, но чаще крики — это кто-то наверху в управлении попадал на очередную, эмка-мину, и та выпускала микроволновый луч в ближайшую тёплую цель.

— Отходим, — негромко крикнула Татяьна, прижавшись к стене сбоку от контура.

Через несколько секунд, узкий кусок стены шевельнулся и медленно подался вниз, скользя по наклонному основанию. Плюхнувшись в воду, он остановился и закрыл половину высоты проёма.

— Чёрт. Я думала он назад опрокинется, — досадовала Таня.

— Надо было внизу не наклонный пропил делать, а два пропила, что бы клин выбрать, деревья так валят, — сказал Зоркий. — Пилите следующую стену. С камнем мы разберёмся.

Константин создал вьюв, прощупал им следующую стену — старая кирпичная кладка, для эмки проницаема. Вьюв направился дальше в соседнее здание. Темно, совершенно никаких источников излучения, всё обесточено. Он выпустил немного света. Из мрака вынырнули тёмные ряды одежды на вешалках, с противоположной стороны бликовала стеклянная стена — граница вещевого магазина. За ней, в коридоре на стене висели мёртвые датчики сигнализации. Странно, у неё должен же быть резервный источник. Неужели, специально отключена? Вьюв поднялся на первый этаж. Там всё также никого, видимо, перед штурмом даже охрану эвакуировали. Что ж тем лучше. На блестящем полу виднелись следы ботинок, двери были распахнуты настежь — РБМ тут были, но покинули здание, вероятно из-за взрыва. Значит путь свободен.

“В здании чисто”, — доложил Константин и открыл глаза.

На стене у проёма висел фонарь, освещавший бетонные стены. Рядом возился Зоркий и два человека. Один из них оказался Николаем, он уже вполне отошёл от ранения и бодро орудовал ломом. Второго Константин не раз видел в управлении, но имени его не знал. Они окружили кусок стены, собрались и с зычным уханьем своротили его на пол, подняв кучу брызг.

“Проход готов”, — наконец отрапортовала Таня. За стеной гулко рухнула стена, и из проёма выплыло облако кирпичной пыли.

Татьяна отрешённо смотрела на коллег. Зоркий отдал какую-то команду, подбежали два бойца с автоматами и фонарём, по очереди зашли в отверстие. Проём осветился изнутри, показав усыпанный кирпично-серой пылью бетон с пятнами срезанных камней. Двое других подвели раненого в ногу товарища. Шипя сквозь зубы, он пополз внутрь, оставляя в пыли красный след. За ним пошли остальные.

Снарядив вьюва Таня направила его ко входу в подвал управления. Два бойца РБМ сидели под пролётом лестницы и светили фонарём в чёрный провал. Там внизу металлические ступеньки уходили в воду. Нужно было завалить вход, чтобы эти ребята не прошли по следу. Но пока не ясно как. Да и лучше бы отогнать этих бойцов, а не заваливать обломками.

— База, в подвале, возможно, кто-то есть. Спускаться? — проговорил в рацию первый боец.

— Дурной что ли? Онеля туда спускай, — прозвучал ответ.

Боец кивнул товарищу, тот поднялся куда-то идти, наверное, позвать онеля. Сзади у него на разгрузке висела пластиковая фляга с водой. В такую жару она может уже оказаться и пустой, — подумалось Татьяне. Она направила туда небольшой заряд, чтобы мгновенно испарить воду. Раздался хлопок. Бойца словно ударили в спину, он повалился на пол и застонал, выгнувшись от боли. Второй боец резво откатился за дверь, прицелился в темноту.

Свет его фонарика выхватил только облако пара, поднимавшееся над местом взрыва. Никого не увидев, он подошел к товарищу, задумчиво поднял с пола кусок пластика от фляги. Через мгновение рванул с себя флягу и, падая на пол, отбросил её, словно гранату. Только фляга залетела под лестницу, как Татьяна запустила в неё изрядно энергии. Прогремел взрыв. Лестничный пролёт рухнул, подняв облако пыли. Боец, шатаясь и держась за голову, поднялся, взглянул на завал с торчавшими кусками арматуры. Схватил рацию и закричал, чтобы все снимали фляги — маги научились их взрывать. Потом приподнял товарища, и потащил прочь.

Вьюв Татьяны направился дальше, к архиву на первом этаже уцелевшего крыла. Внутри было пусто и темно — на улице не светились ни фонари, ни окна домов напротив, на стенах порой возникали отсветы от фонариков бойцов-людей, по коридору мимо архива брело два онеля — они шли в темноте, без фонариков.

На всякий случай Татьяна решила поджечь архив. Стёкла давно повыбивало и огонь, подпитываемый воздухом с улицы, начал стремительно разгораться перекинувшись со штор и бумаг на столы, деревянные шкафы. Вьюв вылетел на улицу, передавая, как в окнах замелькали языки пламени, и багровые отсветы затопили помещение.

Кто-то тронул Татьяну за плечо. Она открыла глаза, увидела Костю, уже снявшего разгрузку. Он кивнул на лаз в стене, мол, пора. Бросив сайгу и оставшиеся рожки, Татьяна полезла в отверстие.

Уже на первом этаже магазина Зорки тихо напомнил:

— Архив.

Костя молча кивнул, а Таня с любопытством подключилась к вьюву. Огонь в окнах перестал мелькать. Языки пламени исчезли, зато красный отсвет внутри начал монотонно раскаляться, постепенно выгорая до ослепительно белого цвета. Малиновые огни появились в окнах второго этажа, потом этажом выше. Часть здания будто тяжело вздохнула и крыша осыпалась внутрь, открыв раскалённое горнило, из которого вырвался столб дыма.

— Что-то не получилось, — посетовал Костя, наблюдая ту же картину. — Батарейку опустошил, а взрыва нет.

— Архив уничтожили? — спросил Зоркий.

— Да, там даже сейфы расплавились, и бетон раскрошился. Архив в таком пекле точно не уцелел, — отозвалась Таня.

— Значит всё нормально.

Константин вышел на улицу последним. У крыльца стояли три белых микроавтобуса с выключенными фарами и раскрытыми дверьми. За рулём ждали молчаливые бойцы в чёрной экипировке. Остальные с короткими автоматами прятались у колонн, в нишах стен и держали под прицелом улицу. К тому моменты почти все фесмабовцы уже погрузились в машины.

— Кто это? — спросил Константин у Зоркого, залезая в автобус.

— Друзья, — кратко ответил тот, явно не намереваясь объяснять. — Мы на юг, прочь из города. Там можно переждать, пока всё уляжется. Ну или активно поучаствовать. — Зоркий кивнул на входивших бойцов.

— Подбросьте нас с Таней подальше отсюда. Есть одно дело, которое надо закончить. — Константин глянул в глаза Зоркому. — Надо найти тех, кто онелиоз создал, а через них, и тех кто фесмаб подставил.

— Мда, — покачал головой Зоркий. — Неплохо вы замахнулись, но справитесь. В вашей команде я не сомневаюсь. Далеко, кстати, собрались?

— Надеюсь завтра узнать.

— Ну хорошо. Если что, маякни. У меня много друзей по миру, авось и там, где твоё дело, найдётся чем помочь.

— Учту, — ответил Константин.

Автобусы так и ехали, не включая фар. Константин сидел в салоне и украдкой разглядывал одного из бойцов. С виду обычный человек, только зрачки большие, как у опытного оператора или верека. На плече виднелась нашивка: “Луна-17” и стилизованная голова волка, чуть ниже “Бурсак”. Позывной наверное, хоть и весьма странный, но, в принципе, какая разница? Про подобные группы вереков Серов был наслышан. Их создавали военные для замены фесмаба в боевых действиях. Полиция тоже не отставала — просто постановили, что в патрулях и опергруппах должно быть не меньше одного оператора. Странно, что это всё не тщательно скрывалось от публики, или просто на всякий случай? Зато всё недовольство получилось сконцентрировать на фесмабе — остальные в поле зрения недовольных не попали.

Проснулся Константин в каком-то незнакомом месте. Пахло печным дымом, слегка сыростью и землёй, над этим вился запах яичницы, но даже он был какой-то не домашний. Сквозь скворчание масла, слышалось нудное тиканье пластиковых часов. Стены и провисший местами потолок пестрели жуткими обоями в бледный цветочек, кремовыми или уже выгоревшими до этого цвета. Константин по обоям и вспомнил: это дачный вагончик, что он снял для временного убежища.

В дальнем конце единственной комнаты у маленькой плитки Таня в фартуке на нижнее бельё готовила завтрак. Лучи солнца, тянулись из окна через пожелтевшую штору, через пар, поднимавшейся от плиты, и вспыхивали в русых волосах Татьяны.

Она поймала удивлённый взгляд мужа.

— Доброе утро! Ты квартиру со всеми вещами продал? Одежду, что на нас была я застирала, но… хи-хи, мы вчера её так износили, что дачники будут коситься.

— Вещи в другом месте. Сюда я, вроде, привозил по комплекту, — пробормотал Константин.

— Угу, я их нашла. Но вдруг забрызгаю? А нам сёдня надо ехать в Пестрогорск, — развлекалась Татьяна.

— Куда? — ошарашенно воскликнул Костя.

— Дочь Кевина прислала сообщение. — Таня посерьёзнела. — Сам он после боя в офисе NMCA на связь не выходил. Как видишь, везде такая фигня, только там, типа, простые граждане штурмовали. Ну и хрен с ним. Думаю, этот кадр выбрался и где-нибудь отсиживается, как и мы. Вот что его дочь передала: в NMCA позвонил анонимный “доброжелатель” и на ломанном английском сдал авторов прототипа онеля. NMCA выяснили, что доброжелатель звонил из Пестрогорска. На допросе авторы рассказали, что с ними долго общался некий русский, даже скачал через сеть академий их эмку, позволяющую превратиться в онеля. Так вот, этот русский звонил с того же номера. Похоже, он вообще не заморачивался конспирацией.

— С одной стороны это, конечно, подозрительно. С другой, зачем ему конспирация, если он, допустим, знал, что службы из-за него перегрызутся, а потом их всех уничтожат? Это наоборот вызов или издёвка, мол вот вам, все улики, всё равно вы ничего не сделаете! — заметил Константин.

— Пофигу, у нас всё равно никаких других зацепок нет. — Таня поставила на стол почерневшую от времени сковороду с белой глазуньей. — Давай завтракать.

— Сейчас, только умоюсь. — Константин встал и пошлёпал босиком во двор, к умывальнику.

Во дворе солнце светило как-то странно и тускло, словно через тонкие облака. Серов пожал плечами и плеснул на себя воды. Отфыркиваясь, услышал щебет рядом — любопытная сойка глядела на него с ветки яблони. Он шутливо цыкнул на неё, та взлетела и нескольких метрах над землёй потускнела. Константин аж моргнул. Да это же солнечная батарея! Он просто никогда не видел её снизу.

“Таня, дашь подзарядиться?” — спросил он по радио.

“Не вопрос. Накопитель снаружи, справа от двери”.

Их личный сигнал свой-чужой отправился в зелёную стену металлического вагончика. До того невидимая, эмка приняла его и мигнула в радиодиапазоне, обозначив свои контуры. Ага, вот и она! Серов подключил симбиота. Энергии маловато, здание уже не разрушишь, но теплилась надежда, что больше это не потребуется.

За завтраком Серов задумчиво брал вилкой кусок яичницы и механически отправлял в рот. Татьяна неотрывно смотрела на него и всё хмурилась.

— Думаешь вступать на тропу войны или нет? — не выдержала она.

— Да нет, я уже тогда всё надумал. А ты?

— И что, вот эта вот мирная жизнь, тебя не манит? — Таня обвела вагончик руками.

Серов вопросительно поднял бровь:

— Ты серьёзно?

— Да нет, конечно. — Таня вздохнула. — Понятно, что хрен нам, а не мирная жизнь. Новости я сегодня смотрела, там на нас какой фигни только повесили. Некоторые сайтики даже приводили слова очевидцев, что слышали вой и находили обглоданные кости. Самая фигня, что это бредовой лабуде кто-то поверит же.

— Так и есть. Я вот думаю, как из города то выбираться. С Зорким говорил про Пестрогорск. Он предупредил, что вокзалы и всё остальное сейчас проверяются. Ищут сбежавших фесмабовцев. Но ищут бестолково, архива нет: кого узнают в лицо, а кого провоцируют.

— Но нас в городе наверняка знают.

— А в Ростове не знают. Так что, садимся за городом на пригородную электричку и едем в Ростов. Так и мимо большинства постов проскочим, если же будут искать, то сотрудников ростовского фесмаба, а не зеленодарского… В теории, — чуть погодя добавил Константин.

3. Поезд

Электричка без происшествий привезла Серовых в Ростов. В толпе пассажиров они прошли в здание вокзала, а там уже и к кассам дальнего следования.

Возле касс толпился народ. Люди ругались, что-то кричали, поминая то магов, то правительство. Два полицейских лениво посматривали на происходящее, помахивая дубинками и пока не вмешиваясь.

Константин осторожно занял очередь. Влипать в истории сейчас явно не стоило, но и поезд то ждать не будет.

Центром скандала был онель в чёрном пиджаке, выглаженных брюках и лакированных туфлях. Занятно, где этот щеголь умудрился достать туфли для своих копыт, разве что заказал? Онель что-то объяснял кассиру, возвышал голос и гневно потрясал пальцем. Очередь давно растеклась полукругом вокруг окошка — все хотели поглазеть на зрелище.

— … не-мо-гу и точка! — гремела дородная кассирша за стеклом — Распоряжение начальства!

— Давайте сюда это начальство, — пугающе ровным голосом отвечал онель.

— Оно в Маскве! Я уже вам говорила, найдите попутчиков, или выкупите всё купе. Вон, вырядились как! Поди не бедствуете!

Повисла грозовая тишина, даже замолки тётки бурно спорившие в толпе. Серов прикинул, что сейчас не так много поездов проходит, вероятно, это попутчик. Кассир из-за скандала, не так пристально будет смотреть паспорта, да интересоваться, чего это они не местные тут делают. Под протестующее мычание стоящих в очереди Константин шмыгнул к кассе.

— Здравствуйте. Вам случайно, не в Кемерово? — обратился он к онелю.

— В Новосибирск, — удивлённо ответил тот. Серов прикинул, что там можно пересесть на поезд до Пестрогорска.

— Отлично! — Серов наклонился к микрофону кассирши. — Мы выкупим три билета в его купе, хорошо?

— Да, но прямо сейчас! — решила подстраховаться она.

Константин обернулся к очереди, встретил недовольные взгляды и пожал плечами, мол, сами видите. Один весьма широкий мужик явно собирался что-то сказать. Наверняка, там будет предложение отправить и онеля, и выскочку в хвост очереди. Серов решил не дожидаться и резво сунул паспорт с деньгами в окошко. За спиной толпа разочарованно вздохнула и уже мирно заворчала.

За окном вагона под размеренный перестук колёс пролетали огни посёлков. Серов задумчиво нарезал помидоры в одноразовую тарелку. Рядом шуршала пакетами Татьяна, изучая, что они успели прикупить на вокзале. Олег, так звали онеля, скинув пиджак, куда-то вышел минуту назад со свёртком и пока не возвращался.

— Блин, не колбаса, а тухлятина, — грустно сказала Таня, разглядывая копчёное колечко в свёртке бумаги.

— Совсем? — не отрываясь от нарезки, спросил Константин.

Кроме пары банок сомнительной тушенки и этой колбасы других источников белка у них не было. Что их ждёт впереди — не ясно, если придётся перекидываться или ранение залечивать, то нужно иметь какой-то запас. Татьяна наверняка думала также, пока тщательно обнюхивала колечко.

— Ну нам, в принципе, жрать можно, симбиот и не такое переварит, а вот угощать точно никого не стоит. — Татьяна протянула круг колбасы Серову. Он поморщился.

— Онель почует запах, и предупредит нас, а если съедим и не отравимся, то догадается, что мы операторы.

— Добегался, милый. У тебя уже паранойя, — укорила Таня.

Дверь в купе открылась, вошел Олег в шортах и вьетнамках вместо щегольских брюк и туфлей. Втянув воздух чутким носом, Олег принялся что-то искать взглядом, пока не увидел злосчастную колбасу.

— Прошу меня извинить, но кажется, ваша колбаса не очень свежая. Не стоит такое есть — заметил он.

Нахмурившись, Константин завернул колбасу обратно в бумагу и спрятал в пакет.

— Но вы её не ешьте. Поверьте моему носу, я запахи как собака чую, — настаивал Олег.

— Знаю, знаю. Мы с женой изучали онелей, — перевёл Константин разговор.

Олег прищурился:

— Для учёных, вы крайне странно выглядите. Да и багаж ваш: два рюкзачка, да сумка с продуктами.

Он аккуратно распрямил хвост и уселся на койку.

— Мы не учёные. Так… собираем различную информацию. На заказ. Недавно про онелей собирали. Щас вот, другой срочный заказ. Постоянно в разъездах, багаж только мешает, — на ходу выдумывала Татьяна.

— Хм, интересно. Надеюсь расскажете, что вы насобирали про нас? — поинтересовался Олег.

— Не секрет, конечно. Однако, собранное не сильно отличается от всем известного.

— Всё равно интересно. Я читал в интернете, смотрел по ящику. Все спорят друг с другом, да противоречат даже тому, что я сам выяснил. Будто за два месяца нельзя было толком нас изучить. — ответил Олег.

— Эт нормально, — махнула рукой Таня. — Людей вон сколько времени изучали, и что? Хорошо. Обоняние, ты уже сам заметил. Не как у собаки, конечно, запахов всё же меньше различается, но чуткость хорошая. Устройство глаза иное и максимальный размер зрачка больше, как итог, неплохое зрение в темноте. Слух опять же, из-за формы и подвижности ушей, тут и чувствительность и селективность. Массивный хвост, по типу кошачьего, позволяет балансировать, когда человек бы уже упал. Тройные копыта: раздвоенная вытянутая передняя часть и каблук. Суммарна площадь как у человеческой ноги. Средняя продолжительность жизни около ста сорока лет. Эмка-симбиот даёт слабую регенерацию, при хорошем питании, можно восстановить даже руку или ногу. Из-за него же иммунитет к болезням, ядам, ну и враждебным эмкам. Симбиот умеет очищать шерсть, позволяет общаться по радио, подключаться к сети академий и чувствовать электромагнитные поля. В теории, можно научиться управлять эмкой, как это умеет обычный оператор. Это в общем. Если надо, могу более подробно расписать.

— Да нет, спасибо, — Олег задумался, почёсывая подбородок. — А почему вы говорите “слабая регенерация”, у магов, что сильнее?

— Угу, у операторов — сильнее. Самая эффективная — у вереков. Те вообще из человека в волка могут перекинутся за минуту, но это не все и только если очень надо, — объяснила Татьяна.

— Простите, я пропустил, а кто такие эти операторы, да и вереки?

— Это я по привычке терминологией пользуюсь. Просто, магия неправильное слово. Так-то их всех магами называют. По хорошему, и онелей можно магами называть, разницы то особой нет.

— Как, нет? — спросил Олег.

— Ну там симбиот почти тот же, что и у магов. У него только обучающий модуль отключён и то, бестолково. Без модуля всё равно можно научится им управлять, а там уже натренироваться, что-то почерпнуть из сети и уметь всё то же, что и вереки.

— Хм, — Олег задумчиво поскрёб подбородок. — Почему же тогда об этом не говорят? Наоборот, всё твердят, что мол, на онелей магия не действует и магов они чуют, видят в нас чуть ли не спасение.

Татьяна улыбнулась:

— Так ведь верно твердят, не действует из-за симбиота. И на операторов, ведь тоже не действует. Но говорить об этом то кому нужно? Людям, которые операторов боятся, как огня, или онелям, которым и так тошно? Если любопытно, почитай статьи про симбиота, откуда он взялся и прочее. Узнаешь, что создавался специально, чтобы управляться человеческим мозгом.

— Читал статьи. Одну из них, кстати, Татьяна писала, фамилия Ковальчук, вроде. Не вы? — шутливо спросил Олег.

— Не, у моя фамилия Серова. — Татьяна даже глазом не моргнула. Под этой фамилией она ничего не публиковала и вряд ли теперь будет.

— Жаль, а я надеялся, — улыбнулся Олег. — Ковальчук, как я понял, маг. Интересно было бы побеседовать с ней. У вас среди знакомых нет магов?

— Есть. Но сейчас время такое, что не очень почётно быть оператором, — заметила Татьяна.

— Это да, — опустил глаза Олег. — Но что если все онели станут магами?

Татьяна пожала плечами:

— Никто и раньше не мешал всем желающим стать операторами. Сначала люди боялись непонятного симбиота. Потом, когда операторы успели себя показать, им стало не очень уютно среди людей. Сколько людей стало операторами за год с появления эмки? Процентов пять-десять. При том, что им и учиться особо не нужно: получил симбиота и всё, можно сразу швырять зарядами, или волком оборачиваться. А онелям сначала придётся освоить управление симбиотом. Хотя, так даже лучше, осилят это только те, кому правда интересно, а не, кому “магом быть прикольно и выгодно”. Хорошо ещё, что люди последнее время магов недолюбливают, так что это уже не прикольно, но всё ещё выгодно.

— Про людей, это вы верно заметили. Есть у меня небольшой бизнес, дома строим под ключ, с отделкой и прочим. Пока магии не было, дом сдаёшь — редко кто кошку запустит или ещё что сделает. Как появилась — все как с ума посходили. Сначала, каждый второй принимал новый объект с кошкой, внимательно так смотрел, как она там себя ведёт. Прорабы быстро сообразили, что делать перед сдачей, то валерьянки капнут по углам, то рыбой натрут. — Олег ухмыльнулся. — Кошка сразу дом принимает, мол, хороший без чертовщины. Потом фесмаб появился, народ вроде грамотнее стал, уже специалистов вызывать принялись. Те деньги брали, ходили что-то там делали в закрытом доме, но есессно ни разу ничего не нашли. А как эпидемия случилась, ну и я превратился, так мне на объектах нельзя стало появляться, нас же, онелей боялись по первой. Фесмабу уже никто не доверял. Ну а как им доверять, когда они на все вопросы о эпидемии, только рот открывали, как рыбы? Этого они не знают, то у них, видите ли, засекречено, тьфу. Конечно, люди стали всяких шарлатанов приглашать. Боялись и, тем не менее, звали. Я издалека поглядывал, мне же видать, маг он или так. Бывали конечно и настоящие маги, но крайне редко. Когда по новостям раструбили, что онели чуют магию, то принялись нанимать уже их. Народ даже доверять стал, если видит онелей на объекте, мол, эти магию точно не пропустят, потому как ненавидят, — Олег грустно покачал головой.

— А ты, её ненавидишь? — поинтересовалась Таня.

— Ну как вам сказать, — Олег задумчиво наморщил брови, чуть выделявшиеся на остальной шерсти. — Наверное нет. Для меня это явление природы, как, например, наводнение. Сейчас я, как пострадавший от него: у меня подмыло дом, занесло илом весь урожай в поле. Но ведь дом можно отстроить, а следующий урожай может даже станет лучше, после такого удобрения? Появление магии и панику мой бизнес пережил, дома то людям всё равно нужны. Когда я стал онелем, это был удар, да. Поначалу, я даже боялся, что потеряю не только облик, а ещё и разум. И наверное бы свихнулся, но я же трудоголик. Просто продолжал заниматься любимым делом, на работе, как и везде, треть рабочих превратилась. Пока я спасал своё дело понял, что ничего страшного и не произошло. Сейчас, уже привык. Теперь даже не знаю, согласился бы возвращаться, к человеческому виду? Конечно, лучше было бы вовсе не превращаться, но коль уже случилось. Не хочу снова переделывать документы, тратить кучу денег на мага-скульптора. Да и что там у него получится? Видел я некоторые результаты. Честно говоря, лучше бы они так оставались со звериной рожей, краше было бы.

Через пару дней поезд уже пересёк Урал и встал на маленьком разъезде, медленно запекаясь под летним солнцем.

За окном раскинулся сосновый лес, и уже час эта картина не менялась. Олег бормоча под нос, сидел и записывал что-то в блокнот. Татьяна сопела на верхней полке.

Константин встал, со маком потянулся, хрустнув суставами, и вышел в коридор. Дверь гулко закрылась, прогрохотав на весь притихший вагон. Серов тихо выругался — так можно и Таню разбудить.

Тёмные ветви зелёных кустов росли вплотную к окнам вагона, перекрывая свет. На давно не мытых стёклах желтел и бурел мутный налёт, с белого потолка, кое-где свисала облупленная краска, а на полу темнели старые пятна жвачки. Казалось, будто вагон много дней заброшен.

В другом конце коридора раздался истошный женский вопль. Константин вздрогнул от неожиданности. За криком послышался мужской голос, слов было не разобрать, но, судя по тону, он пытался кого-то успокоить. Крик, затихая, стал отрывистыми нервными словами, потом повторился снова. Дверь купе шумно откатилась, из него выскочила растрёпанная молодая девушка в бледно-желтом сарафане, вытянула огромную сумку. Девушка уже не кричала, а лишь громко вздыхала. С ужасом отшатнувшись от окон в коридоре, она уволокла сумку в тамбур. Затем из купе появился парень, пытавшийся удержать в руках множество объемных сумок и пакетов. Подняв взгляд от своей поклажи к окну, он вздрогнул и крепко выругался. Завидев Серова, громко крикнул:

— Чо стоишь? Беги из вагона! — и исчез за дверью в тамбур.

Константин наспех соорудил вьюва и отправил его в открытое купе. Остатки еды на столе, початая бутылка коньяка и снова полумрак от кустов в окне, они даже в форточку пролезли, бросив извилистые стебли на верхнюю полку.

— Чёрт, — выругался Константин. Только сейчас он сообразил, что не могут же кусты расти вплотную к вагону! Распахнул дверь в своё купе.

Слева на нижней полке, закинув ногу на ногу и болтая копытом, мирно лежал Олег. Он всё ещё записывал что-то в блокнот, и даже свет включил, не заметив, из-за чего стало темно. Из открытого окна к лампе у изголовья тянулись гибкие стебли, медленно, от того почти незаметно для глаз, извиваясь. Взяв со стола нож, Серов принялся методично обрезать стебли, и выбрасывать их в окно.

— Что это? — испугался Олег.

В это время за стеной послышалась ругань и шум, словно чем-то яростно колотили по стене.

— Это же урас, — ответил Серов, захлопнув расчищенное окно. — Судя по всему, пока урас не уберут, поезд никуда не поедет. Опасности от него почти никакой. Разве что выходы из вагона зарастут, тогда придётся прорубаться. Думаю, нам стоит собираться, сейчас как раз народ повалит, заодно и выход проделают в зарослях.

— Странно, в новостях про урас показывали лиану, а тут кусты какие-то гибкие, — удивился Олег, приблизившись к окну.

— Да он любое растение может заражать. Это вроде симбиот растений, поселяется в них, позволяет им усваивать электромагнитные волны, да и просто электричество. Появился урас незадолго перед эпидемией, его и не изучали толком, не до того было. Тем более, что он легко уничтожается обычными гербицидами или стерилизацией эмки.

— Понятно, — пробормотал Олег. — А сейчас то почему он поезд захватил?

Константин пожал плечами:

— Может давно не травили, может просто стояли долго. Видно, он нашёл оголённый провод над вагоном и теперь электричество ест, потому так буйно и растёт.

Народ выходил медленно, Константин успел насмотреться на полную женщину с парой огромных сумок, что нервно вытирала платком лицо. Она вздыхала и жаловалась на жару, на магов, которые вывели это мерзкое растение. Перед женщиной стояли два подвыпивших парня, и обсуждали, сохранится или нет магия куста, если выкурить прижавшиеся к стеклу окна листья.

Рядом с путями расположилась низенькая добротно побеленная станция с шиферной крышей и большим навесом сбоку. Под которым и разместились пассажиры, ибо маленький зал ожидания как обычно был заперт. Некоторые заняли малочисленные сиденья, остальные просто уселись багаж или остались стоять, нервно куря и переговариваясь.

В недвижном августовском воздухе, сигаретный дым застаивался, окутывая толпу. С нынешним обонянием Константину было совсем грустно от этой вони, он вскоре не выдержал и вышел к платформе подышать воздухом, за ним и Татьяна.

Ихнего поезда за густой листвой уже почти не было видно, лишь кое-где поблёскивали окна, да зияли чёрные провалы напротив выходов.

На платформе сильно пахло озоном. Над поездом ветви образовали ложе, усеянное множеством больших чёрных игл, которые держались нескольких сантиметрах от контактного провода. Иногда над вагоном мелькала яркая вспышка и доносился похожий на шипение звук — сгорал очередной стебель, приблизившийся к проводу, тогда по всему растению пробегала неуловимая дрожь, словно оно ощущало этот удар током.

Возле зарослей, укрывших поезд, суетились железнодорожники в голубых рубашках и местные мужики в одежде, когда-то считавшейся цвета хаки. Вскоре подошли два человека в оранжевых жилетках, завели мотокосу, и принялись натужно жужжать в зарослях. Через пару минут жужжание сменилось руганью.

Порыв ветра со стороны поезда, принёс новую волну озона, от которой у Константина зачесалось в носу. Откуда там озон, неужели коронный разряд? Константин снарядил вьюва, в этот раз автономного, чтобы не привлекать внимания сигналом, и отправил его к чёрным иглам. Тот вернулся с видеозаписью — на всех иглах тлели миниатюрные огоньки, почти невидимые из-за яркого солнца.

— Тань, глянь сюда, — передал Серов изображение с вьюва.

— Присосался, однако… Скажем им, что стоит отключить ток, или не будем лишний раз высовываться? — ответила Таня.

— Надо бы, а то придётся сидеть тут до темноты, — Серов поискал взглядом кого-нибудь из станционных.

Пришлось опросить кучу людей, прежде чем он всё-таки нашел начальника станции, нервного полноватого человека с обвисшими бледными щеками.

— Вы же знаете, что это урас? — спросил его Константин, кивая на поезд.

— Ну и что? Послушайте, у меня нет времени, — суетился начальник, оттягивая двумя пальцами мокрую из-за пота голубую рубашку.

— Если обесточить линию, то он перестанет расти, а так его никак не срезать.

— Нельзя. Справимся без ваших советов. Он у нас тут давно, опыт имеется, — начальник кивнул через плечо на видневшуюся поодаль электроподстанцию с бетонным забором, вокруг которой торчали высохшие деревья.

Константин покачал головой и отправился поглазеть на подстанцию. За сотню метров до неё стояла табличка с нарисованным кисточкой черепом. За табличкой лежала пожухлая трава, валялась скорченная в агонии коричневая листва с окружающих деревьев. Возле покосившейся наружу плиты забора валялась гора сухих веток с обрывкам белых, словно саван, костюмов химзащиты и синей пластиковой бочкой.

— Потравили, — задумчиво сказала Татьяна. — Причём давно. Но он всё равно распространился по округе. Помнится, какие-то умники, изучавшие урас, твердили, что не умеет он распространяться, и его всегда заносят вручную. Как думаешь, брехали?

— Может тогда не умел, а может искали привычное объяснение. Обычное дело. Многие до сих пор твердят, что эмка самостоятельно размножатся не может. Мол, нужно сознательное воздействие человека разумного и никак иначе. Что у нас сейчас есть пример в виде эпидемии онелоиза, их не смущает. Никто ведь не нашел тот модуль эмки, что отвечал за распространение. Пока его нет, они всё считают фантазиями.

— Ну, пробы этого ураса я уже взяла. Осталось найти время.

— Что-то мне подсказывает, что времени у нас вагон, или даже поезд, — невесело заметил Константин.

Пока Татьяна изучала пробы ураса, к станции подъехали два небольших чёрных автобуса. Из них вышел боец в фарадейке и принялся неразборчиво кричать в мегафон.

Константин присмотрелся к машинам. На борту логотип РБМ: глаз с вертикальным зрачком в пламени. Что им тут понадобилось? Неужели это за ним с Таней? Нет, бред. Кому они нужны? Скорее всего, они будут искать, кто из пассажиров тут урас посеял.

Через некоторое время, один рабочий станции гремел бензиновым агрегатом — срезал стебли росшие из земли. Другой — орудовал длинным тарахтевшим сучкорезом, пытаясь оделить стебли идущие к проводам, при этом он весьма ритмично размахивал хвостом, будто напевал какую-то мелодию. Стебли раскачивались и всё чаще касались провода, каждый раз сгорая в яркой вспышке. Чуть поодаль работали еще сотрудники — из-за поезда виднелась пара других сучкорезов.

Возле автобуса под лучи солнца вынесли раскладной стол, сбоку установили рамку эмка-детектора. За столом уселись двое. Щуплый полицейский в фуражке лениво подпёр голову. Рядом, приосанившись как на смотре, сидел высокий крепко сбитый мужчина с короткими светлыми волосами и залысиной. Он был без фарадейки — это халатность, или ему фарадейка не нужна. Лучше бы это была халатность.

Позади стола поджаривались на солнце трое бойцов в фарадейках с сайгами. Константин даже пожалел несчастных. Зато в тени автобуса на раскладном стуле, закинув ногу на ногу отдыхал онель. Вся его одежда состояла только из шорт. Это явно водитель, у них, видать, стандарт одежды такой, — мысленно ухмыльнулся Константин.

К столу начали подходить люди, показывать документы. Полицейский иногда кивал, но чаще никак не реагировал. Его сосед, наоборот, внимательно рассматривал подошедших, фотографировал паспорт и жестом предлагал пройти через рамку. После проверки люди возвращались под навес станции, где теперь дежурили пятеро бойцов РБМ в фарадейках и с оружием.

Константину это всё не нравилось. Их могут задержать просто за то, что нет красного листка в паспорте, который уже месяц, как нужно иметь оператору. Удостоверение сотрудника фесмаба этот листок вполне заменяло, но вряд ли сейчас найдётся смельчак, который это удостоверение покажет. Без листка могут начать выяснять личность, а там и узнать, что они из фесмаба — может где-то остались архивы, да и в новостях Серовы пару раз засветились. Если на них повесят применение эмки в публичном месте, а при штурме этого было в достатке, то им грозит стерилизация симбиота, а вереки после неё уже не живут.

Обмануть детектор для умелого оператора особой проблемы не представляло, и многие это знали, значит должно быть ещё что-то кроме детектора. Например, оператор среди РБМ-овцев. По слухам, с недавних пор у них появились такие сотрудники, хоть это и скрывалось. Ещё бы, “Россия без магии” среди которой маги. При том, что фесмаб, именно за это и критиковали, мол, как маги могут против своих же бороться? И никого не смущало, что люди, значит, могут друг против друга, а они же, но симбиотом, уже не могут.

Константин решился идти к столу.

— Добрый день. Егор Никитин, Лейтенант Тюменского ГУ РБМ. — начал РБМ-овец, сидевший за столом. — Покажите ваши документы,

Серов отдал паспорт, разглядывая мясистый нос на совершенно непроницаемом лице Никитина.

— Проходите.

Серов расслабленно ступает в рамку детектора, в нос ударяет омерзительно тошнотворный запах. Рвотный позыв — к горлу больно подкатывает содержимое желудка. Усилием воли Серов сдерживается и тяжело дыша выходит из рамки. На её тыльном краю закреплена пара лоскутов марли. Чёрт, кто-то сообразил выявлять вереков по обонянию!

Никитин краем глаза смотрел на него.

— Что-то не так? — невозмутимо спросил он.

4. Бег

— Да тут на рамке тряпки налеплены, от них мерзко воняет, — Константин поморщился. — Пока ещё не сильно, но у меня эта, как её… гиперосмия, знаете? Это когда запахи очень хорошо чувствуются.

— Что-то такое слышал. Вы свободны.

— Так может тряпочку пора сменить? Она кажется испортилась.

— Вы свободны, — с тщательно отмеренной толикой раздражения повторил Никитин.

Константин решил, что достаточно изображал дурачка и неспешным шагом удалился. Отыскал жену. Она сидела облокотившись на бетонную чашу клумбы и, нахмурив брови, о чём-то думала. Взял её за руку, чтобы не излучать радиоволны наружу, и прямо через ладонь спросил:

“Ну как?”

“Я нашла модуль!” — заявила Таня.

“Какой модуль?” — удивился Серов.

“Ну блин, который отвечает за саморепликацию эмки. Кто-то просто взял кусок, которым мы можем создавать симбиота другим людям и вкорячил его в урас. Понимаешь?” — Татьяна с надеждой посмотрела в глаза.

Серов кивнул, он понимал. Значит кто-то модифицировал урас. И это, вероятно, создатель эпидемии онелиоза. Но сейчас важно другое. Они с Таней в опасности.

“Тань, извини”. — Серов рассказал про рамку детектора и запах.

Чтобы наблюдать за Никитиным, Константин создал вьюв, только в этот раз настроил его на работу через сеть академий. Сигнал шёл вверх, к спутникам, а те ретранслировали его обратно, так было меньше опасности, что с земли случайно заметят. Правда источник сигнала могли заметить с воздуха, но не в толпе пассажиров, где было несколько других операторов и онели — все, от скуки, сидели в сети.

Оставалось ждать: либо появится шанс сбежать сейчас незаметно для стороживших навес бойцов, либо Никитин уедет, тогда можно будет потом незаметно сойти с поезда.

Хвостатый рабочий, обрезавший стебли с крыши вагона, зацепил слишком большой кусок и тот, коснувшись контактного провода, загорелся и полетел между вагонами в заросли, опутавшие поезд. Сначала казалось, что всё затухло, лишь шел небольшой дым, постепенно становясь всё светлее. Вдруг показалось высокое пламя, повалил чёрный дым — загорелся резиновый уплотнитель на стыке вагонов. Пламя зашло сбоку лизнуло вагон, заглянуло в открытую дверь и оставило там свои ростки, которые начали плясать внутри, озаряя стены. Поднялась суета, шум. Начальник орал на понурившего хвост виновника, из-за угла станции люди в оранжевых жилетах разматывали пожарный рукав, а за поездом ещё раздавалось жужжание — ещё не все узнали о пожаре.

Краем глаза Константин наблюдал за реакцией Никитина. Тот так и не изменился в лице, но встал из-за стола и, что-то сказав бойцам из охраны, решительно отправился к пожару. Бойцы сторожившие навес совершенно беззаботно глазели на огонь.

Если бы пожара не было, то пришлось бы организовать что-то подобное, — подумал Константин. Вместе с Таней они прогулочным шагом покинули станцию и сделав крюк двинулись на юг, в ближайший лес. Там, когда их уже никто не мог видеть, они перешли на бег, попутно снимая с себя одежду. Колючие ветви сосен всё норовили ударить по лицу и Константин бежал с закрытыми глазами, полагаясь на зрение симбиота.

Когда шум со станции утонул в шепоте леса, они, наконец, остановились. Константин снял и уложил оставшуюся одежду, обувь. Расстегнул вертикальную молнию на спине рюкзака — тот распался на два закрытых отделения. Несколько замысловатых манипуляций с застёжками и в руках у Константина оказался рюкзак для собаки. Надев рюкзак, Серов лег на бок.

Палая хвоя колола голую кожу. Тело охватил жар и зуд. В глазах помутилось. Уши перестали слышать.

Ощущения вернулись, и Константин подивился — до чего же мягко вот так валяться, жаль, нужно бежать. Встал на лапы потряс волчьим телом. Рюкзак болтается. Татьяна мягко ткнулась мордой ему в бок, цапнула пряжку, подтянула. Вот теперь хорошо. Серов подогнал её рюкзак, и они двинулись дальше.

“Интересно, нас заметили?” — спросила Татьяна, бежавшая позади.

“Думаю, рано или поздно точно заметят. Никитин быстро сообразит, что я ему пудрил мозги. Ещё и пожар на нас повесят, а это уже вышка и без фесмаба.” — Константин встал и оглянулся.

“Вышка за пожар?”

“Ну да, вторая глава Коэм: публичное применение магии. Ну не вышка, а стерилизация, но для нас то никакой разницы”.

“Стиралка, блин. Тогда нас в розыск объявят…” — Таня прижала уши.

“Ничего, до Пестрогорска как-нибудь доберёмся, а там нас искать не станут”, — Константин потрусил дальше. Нужно было посмотреть как там на станции, а ещё и запутать следы.

Вьюв Константина болтался над столом, за которым всё так же дремал милиционер и задумчиво перебирал какие-то бумаги Никитин. Подошёл боец, за ним женщина тащила пару огромных сумок. Со вздохом примостила их возле стола и принялась вытираться платком. Та самая, что жаловалась на всё в коридоре вагона.

— Товарищ лейтенант, — обратился боец. — Гражданка утверждает, что два пассажира из её вагона, мужчина и женщина, двигались на юг, в сторону леса.

Никитин на мгновение задумался, взял фотоаппарат и принялся листать снимки.

— Этот мужчина? — Никитин показал фотографию паспорта Константина.

— Он, он. — закивала она головой. — Он с сожительницей своей, в купе с этим зверем ехали. Мне тогда сразу это подозрительным показалось. Ну будет ли нормальный человек…

— Спасибо за бдительность. Вы свободны, — перебил Никитин. Показал бойцу паспорт Серова.

— Михаил, допроси онеля, с которым они ехали. Узнайте откуда, куда и зачем.

Спустя некоторое время, у Никитина просигналила рация. Он внимательно выслушал говорившего, повертел рацию в руках о чем-то размышляя, потом нажал кнопку передачи и сказал:

— Принято. Найди в посёлке охотника, лучше двух, и три-четыре выносливые собаки. Приём.

Выслушав ответ, он пробормотал что-то милиционеру и оставшимся бойцам, а сам скрылся в автобусе.

“Походу, мы его спровоцировали. Будет погоня”, — заметила Татьяна.

“Возможно. Не забывай запах менять”, — ответил Константин.

Они шли по ручьям, поднимались на взгорки и выписывали восьмёрки, где на перекрёстке следа меняли запах. Иногда симбиот Константина создавал мелкий порошок капсаицина и распылял его над землёй. Татьяна, шедшая позади, из-за этого фыркала грязно ругалась, но делала-то же самое.

Вьюв продолжал следить за Никитиным. Сейчас тот бежал меж сосновых стволов, перед ним чётко держала след рыжая остроухая дворняга, за ними не отставал пожилой бородатый охотник со своей собакой. Чуть позади пара бойцов в фарадейках и с оружием вели на поводках беспородных псов: безобразно мохнатого пегой окраски и чёрно-коричневого с висячими ушами.

Остроухая дворняга прошла по большой дуге — части восьмёрки посреди которой ждал капсаицин. Вынюхивая след, собака дёрнулась, отбежала и принялась ожесточённо фыркать. Потом вовсе, легла и, жалобно скуля, уткнулась мордой в лапы.

Никитин нахмурился, внимательно посмотрел на оставшихся собак. Черно-коричневая, словно почуяв взгляд, подняла голову, как-то сосредоточенно огляделась, будто впервые всё это видела, и двинулась вокруг потравленного места точно к продолжению следа.

Константин помнил, что там запах должен быть уже другой. Дворняга порыскала, но след взяла. Описала вторую часть восьмёрки и легла, не доходя потравленного пятна.

Охотник посмотрел на собак, на Никитина. Подошёл к невидимому пятну, присел. Коснулся палой хвои, понюхал руку и поморщился.

— Начальник, мы точно на волков охотимся? — спросил охотник, глядя на Никитина.

— Нет, мы не охотимся, а выслеживаем оборотней, — холодно ответил тот.

— А что будем делать, коли выследим? — не унимался охотник.

— По обстоятельствам. Возможно, придётся стрелять. Пока за ними ничего особого не числится, максимум штраф, но, судя по их проделкам, ребята эти тёртые. Раз бегут, значит есть причины. О местных вереках не беспокойся, у меня с ними договор: я не лезу к ним, а они ко мне. Эта парочка из Зеленодара, значит это моё дело. Пошли, — на последнем слове Никитина, чёрно-коричневая дворняга встала и принялась обходить восьмерку по периметру. Чуть погодя нашла уходящий след, и вся группа побежала дальше.

Отключившись от вьюва, Константин озадаченно сел на землю, нахмурился и поднял к морде переднюю лапу. Поймал себя на том, что хочет почесать затылок, недовольно глянул на неё, опустил и уставился в землю.

“Прикольно да? Он на нас ничего не повесил, но очень хочет поймать”, — весело сказала Таня.

“Заметила, что он управляет собаками?” — посмотрел Константин в её янтарные глаза. — “Думаю, он тоже верек, простой оператор вряд ли бы смог такое провернуть. Надо что-то новое придумать. Он возьмёт любой след, а совсем не оставлять запах мы не можем”.

“Давай озоном попробуем, он должен разлагать запаховый след, в теории. И надо по взгорку, где ветер, пойти”, — ответила Татьяна.

От озонового следа, оставляемого Костей, у Татьяны невыносимо щипало в носу, иногда до жути хотелось фыркнуть, это сбивало дыхание и мешало бежать. Наконец, она не стерпела:

“Костя, давай пару минут посидим. Дышать нечем”.

“Хорошо. Может я не буду озонировать тогда?” — Константин остановился, внимательно повёл ушами вокруг. Рядом никого нет.

“Не, переживу. Вдвоём надёжнее”.

Команда Никитина уже не бежала по следу, а расположилась вокруг охотника, который стоя на коленях внимательно изучал лесную подстилку. Никитин, подперев подбородок, ходил из стороны в сторону и поглядывал на следопыта. Дворняги с негромким лаем носились друг за другом вокруг людей, иногда скуля и барахтаясь.

— Возвращаемся, — сказал Никитин.

Бойцы, уже давно снявшие очки и подшлемники, одобрительно кивнули, а охотник удивлённо глянул на Егора:

— Погодь, начальник. След же вот, виден, я тебе без собак найду твоих оборотней.

— Медленно, они успеют переплыть Пыльму и всё, — ответил Никитин.

Охотник задумчиво пожевал губами, будто намереваясь что-то сказать, но смолчал.

— Возвращайтесь к станции, я догоню, — скомандовал Никитин.

Среди редкого подлеска и сосновых стволов, больше никого не сталось. Никитин внимательно огляделся, что-то ища в воздухе, но, видимо, не нашел.

— Думаю, вы меня слышите. Так вот, бегите быстрее, выбивайтесь из сил, прячьтесь и ждите, — сказал он всё это равнодушным тоном, без малейшей угрозы, но у Константина шерсть на загривке встала дыбом.

Вернувшись на станцию, Никитин позвонил начальству:

— Здорово… Тебе уже доложили?… Да, упустил. Там оборотни не простые, оказались… Нет, за ними чисто, магию не применяли. Это и странно. У мужика паспорт без красного листа, шифруется волчара. Бабу его я не успел проверить, но скорее всего тоже… Не, урас не их рук, это местные прошляпили. Оборотни и так могли с поезда свалить. Скорее, нервы сдали… Нет, пожар рабочие устроили. Начстанции даже пожаловался, что к нему оборотень подходил, говорил, что линию надо отключить… Нет, конечно же не отключил… Ну да, как обычно… Да, в розыск их… Нет, федеральный… Понимаю, что сложно. В соседнюю область сбегут, как я их там достану? Сейчас куча фесмабовцев в розыске, ну будет парой магов больше. А с этими явно что-то не так, тыж знаешь моё чутьё. Кстати, пробей может они тоже из фесмаба, больно шустрые для простых…

Больше не было смысла наблюдать за Никитиным, и Константин вернул вьюва.

Свет луны косо стелился меж сосновых стволов, да дрожал на речной глади. Подобрав лапы, Константин лежал и смотрел на воду.

Последний раз вот так вот он охотился почти год назад, ещё в Академии. Тогда они с Таней загнали косулю, наелись, а потом, отдохнув, гонялись друг за другом по поляне, прыгали, рычали и улыбались. Случись рядом посторонний, он бы решил, что это играют молодые волки, а не почти сорокалетний архитектор и циничная девушка, которая еще полгода назад не могла ходить и жила только в интернете. Да и сам бы Константин себя не узнал. Даже вернувшись в город, он не потерял эту странную возможность: забывать прожитые года и становится ребёнком. Теперь ему уже не нужно было ни превращаться, ни уходить в лес — достаточно было Тани рядом.

И сейчас, они охотились, ужинали и радовались той малости, что у них была: лес вокруг, они вдвоём, а погоня очень далеко.

“Ну и что дальше?” — спросила Татьяна, вытянула передние лапы, выпустила когти и зевнула.

“Закапываем рюкзаки. Охотимся и бегаем по лесу. Пока не надоест”. — Хвост Константина, задорно шевелился из стороны в сторон.

“Костя, симбиот же не даёт иммунитета от шила в жопе — нас хватит на пару недель”.

“Скорее, на неделю”. — Серов унял хвост. — “Ладно, Никитин мог блефовать, он предполагал, что мы наблюдаем. Но, конечно, придётся рассчитывать на худшее, потому города, посты, а их теперь стало много, и всё прочее, придётся обходить”.

“И что, так и будем на четырёх лапах бежать в Пестрогорск? Там за полторы тыщи километров, если что”.

“Тестовый образец в виде кота, помнишь? Мы тогда ещё решили, что его какой-то дух сделал”, — хитро оскалился Серов.

“Конечно. А чо, годная идея, едем верхом на домашних котах-переростках. Мне пожалуйста рыженького. Ни один эрбээмовец не устоит на ногах. Пока они будут валятся, мы скроемся в клубах пыли”.

“На лошадях”, — не смутился Константин, с удовольствием рассматривая удивлённую морду жены.

“Блин, это же офигенно!” — только и сказала Татьяна. — “Только, где мы их возьмём?”

“Поглядим вьювом сверху, карту посмотрим. Найдём какой-нибудь посёлок поближе, а там купим, что подешевле. Лишь бы ходить сами могли, да с головой порядок был”.

Реку переплывали среди ночи. Константин не хотел удивлять рыбаков, созерцанием пары волков, плывущих с хоть и серыми под цвет шерсти, но всё равно заметными рюкзаками.

На том берегу в лесу начали попадаться следы местных вереков. Константин удивился, меток территории нет, как обычно стаи Академии оставляют, но запах явно вереков, да и следы не перепутать — у волков когти не втягиваются. Однако, встречаться с ними Константин не хотел. Некоторые стаи были весьма неприветливы к чужакам, а с рюкзаком особо не побегаешь.

Потом в лесу появился запах лошадей и явные следы присутствия. Смущало только, что вот веречий след перекрыл отпечаток копыта, а через несколько метров, уже наоборот — копыто поверх веречьего следа, то есть они шли одновременно и лошадей это не пугало.

Летавший над лесом вьюв заметил среди зелени большую поляну, на ней три дома и загон для лошадей. То-ли ферма, то-ли остатки деревни, но дома были новые с зелёной железной кровлей. На обочине грязной дороги стоял трактор, во дворе под навесом прятался уазик.

Подобравшись поближе к жилью, Серовы перекинулись в человеческий облик и принялись одеваться.

— Рюкзак воду не держит. — Татьяна с досадой смотрела на мокрые джинсы.

— Это хорошо. Тебе бы ещё выпачкать твою городскую обувку, и никто не будет удивляться, что ты здесь делаешь в таком виде, — съехидничал Серов.

— Точняк, а что мы скажешь местным? — забеспокоилась Таня, окутанная паром от высыхающих джинс.

— Танька, энергию попусту не трать, и так высохнет, лето же.

— Я тебе вопрос вообще-то задала.

— Да не знаю я. По месту сообразим.

На всё селение оказались одни железные ворота, да и то — по бокам от них стояло по глухой секции забора, а вот дальше простиралась обычная ограда из зарослей и жердей, единственной целью которой было отделить уличную скотину от дворовой. Хозяин дома, жилистый мужик в летах, возился под капотом уазика. На стук в ворота он обернулся, недовольно сверкнув глазами из под густых бровей, отёр руки грязной тряпкой, и направился к непрошеным гостям.

— Здравствуйте! Не подскажете, где можно пару коней купить, эм-м… старых, уставших от жизни, — сказал Константин.

Чтобы разглядеть гостей с головы до ног, удивлённый хозяин даже привстал на цыпочки, посмотрел на Танины белые кеды, глянул в дальний конец дороги ища что-то и, задумчиво почесал бородку, и полез открывать ворота.

— День добрый, — донеслось из-за распахивающихся ворот. — Проходьте, есть у меня несколько бывалых кляч, может вам сгодятся.

Откуда гости, и почему так одеты — хозяин так и не спросил.

В сумраке просторного хлева стоял такой крепкий запах, что Таня не выдержала и выскочила наружу, хватая воздух. Фёдор Леонидович, так звали хозяина, лишь крякнул, мол городские, и повел Константина к лошадям меж закутков, где, судя по запаху, нередко бывали коровы. Там Константин почуял запах той же лошади, что в лесу со следами вереков пересекалась. Удивился, но естественно виду не подал.

Он выбрал самых дешевых лошадей: старого гнедого мерина и худющую вороную клячу, тоже не молодую.

— А сёдла продадите… и сбрую, ну всё что нужно для езды верхом, — спросил Константин. Хозяин почесал затылок, глянул на кобылу, потом на Константина и вздохнул.

— Продать то продам, только вот кобыла ента, даже стоять под твоей подругой не сможет. Гляди, как трясётся, — объяснял Фёдор Леонидович.

— Это не важно. Сколько километров она налегке пройдёт?

— Хтож знает. Константин, ты не обижайся токмо, но в лошадях ты не разбираешься. Ну не могу я вот так продать тебе кобылу, что завтра околеет под седлом.

— Верно, не понимаю. Но мы на этой кобыле ездить не планируем, — ответил Константин.

— Ну как знаешь. Распиской решим, или заверять будем?

Константин задумался. Лучше перестраховаться. Если кто спросит, откуда лошади, то надо будет что-то показать, а расписка, без печатей и прочего, не так внушительно выглядит.

— Заверять, наверное, лучше.

— Хорошо. Тогда, завтра поедем в райцентр, к нотариусу, — ответил Фёдор Леонидович, — а пока заночуете у меня.

Константин похолодел. На дороге будут посты. Дались ему эти бумажки? Но отказываться поздно — хозяин заподозрит неладное.

Татьяна с вечера подсадила выбранным лошадям специального эмка-симбиота. Так что утром, когда Лера, жена Фёдора, показывала, как надо седлать коней, вороная кляча уже не дрожала, а даже скакала по двору, хоть сил нести всадника у неё пока не было.

Спалось Константину тяжело, он всё думал, как бы не попасться на посту. Или вовсе от поездки отказаться? Можно было бы незаметно сломать машину эмкой, потом сказать, что и так сутки потеряли. Однако, он не мог себе позволить дурить Фёдора Леонидовича — тот явно подозревал, что гости не простые, но никаких вопросов не задавал. Оставалось ехать и надеяться на случай. Может, их ещё не успели объявить в розыск? Возможно, ищут только парня с девушкой, а на одного внимания не обратят, всё же проверять будет не полиция, а РБМ, у них опыта не так уж много. Ещё можно попытаться эмкой отвлечь их.

Уазик ещё влажный от росы гудел под навесом. Константин прошёл через облако сизого выхлопа, распахнул переднюю дверь.

— Садись лучше на заднее, — сказал Фёдор Леонидович. — Тут что-то с сиденьем, Лера моя жаловалась недавно, а руки не так и не дошли глянуть.

Бывает, — решил Константин и устроился на заднем, рядом с куском брезента. Пока ехали по разбитой грунтовке, Фёдор Леонидович молча объезжал глубокие даже для уаза лужи с грязной водой. Наконец, невдалеке уже показался асфальт, и Фёдор предупредил:

— До райцентра постов натыкано. Если они начнут документы проверять, а тыж поди, не из местных, то до вечера точно не успеем. Потому, ежели не хочешь ещё раз ночевать, то ложись на пол, как токмо я скажу.

— Хорошо, — согласился Константин.

Кажется, с передним сиденьем всё было в порядке, а вот с Фёдором?

— Это болезнь, — сказал Фёдор Леонидович, уже вырулив на шоссе. — Понимаешь? Страх, он ведь заразный. Нешто они не понимают?

— Кто? — озадачился Константин.

— Да енти, умники, что с магами борются. Законами магию запретили, мол опасная. Контролировать пытаются. Народ и без того боялся магии, енто же что-то такое непонятное и невидимое, как вирусы или радиация, и убить может также незаметно. Токмо теперь каждый человек, может оказаться с ентой страшной штуковиной унутри. Даже ты, например.

— Но ведь это никак не проверить, — не смутился Константин, на странный выпад.

— Именно! От этого только страшнее. А тут ещё народу официально сказали: магия опасна. Вот закон, он вас защищает, но токмо на бумаге. А на деле, как защитить от того, чего не видно? Потому, ничегошеньки вам не остаётся, кроме как бояться. И народ потихоньку начинает бояться. Сначала самые паникёры. Они постоянно твердят магам: вы несёте опасность. Шепчутся на лавочках, по телевизору бомочут. Любят они смотреть, чего боятся, любят говорить об ентом. Отовсюду маги слышат, какие они грозные и, в итоге, привыкают к ентому. Потом какой-то маг совсем уверится, а случится какая ситуёвина, так и всё, пойдёт на рожон. Другой раз он бы убежал, или смолчал, а тут ево же бояться должны! Ну он и покажет себя. Не убьёт, так покалечит. Паникёры тут же растащат енто: глядите, маги и вправду опасные, да по новой шептаться, уже громче. И с каждым разом так. Убитых али покалеченных будет всё больше и больше. Тогда уже и обычные люди начнут бояться, вот ведь жертвы, значит правы были паникёры. И всё.

— Что всё? — не понял Константин.

— Да всё. Епидемия страха. Все посходют с ума. Начнут охотится, а потом и расправы будут. Если успеет, то может появится ещё одна организация, которой сначала можно чуть больше чем другим, но тайно, а потом уже будет явно можно всё. Как фесмаб ентот.

— Фесмаб то тут при чём? Там же не тайно.

— Уже не при чём. Маги успели ево раньше. Наслушались они паникёров и решили, что хорошо, когда их боятся. Вот и онелей сделали, сорняк ентот придумали. И очень лихо так устроили, что паникёры сами и развалили то, что их защищать должно было.

— А что это были за маги? — осторожно спросил Константин.

— Да шут ево знает. Тыж понимаешь, само оно так не получится. Так что жди, скоро они себя опять проявят. Выйдут все в белом, опрокинут наш РБМ, енто же не фесмаб, с ним возни будет мало. А потом уже всем будет весело.

Вроде, Константин и сам думал, что всё это спланировано чьим-то умыслом, но вот, выслушав из чужих уст, засомневался. Выгодно то было всем, и РБМ лишние конкуренты не нужны, и магам фесмабовский контроль не приятен, и правительству фесмаб уже был не нужен, но не могли же они сговорится? Может кто-то один ими управлял? Но как вообще можно всем этим управлять, если оно того не хочет?

— Ложись, — неожиданно сказал Фёдор Леонидович.

Серов залёг, накрылся куском брезента. Пахло резиной и старой кровью. На всякий случай Константин выставил часть симбиота поверх — её никому не видно, зато сам он может видеть, что происходит. Машина притормозила и вскоре остановилась совсем. Фёдор Леонидович высунулся в окно:

— День добрый, Игнатыч, как жизнь твоя?

— Здоров Леонидыч. Нормально у меня. Чего везёшь?

— Как обычно, вусмерть забоданных коровами перевожу в райцентр, прятать.

— Тебе всё хаханьки, а у нас вот оборотни сбежали. По всей области объявили розыск. Слышал?

— Не, не слыхал. Вы каждый день кого-то ловите. У меня вот обычных волков полно вокруг двора. Хошь наловлю? Их ежели за хвост хватаешь, то они тоже оборачиваются и хвать за руку!

— Та иди ты. — В окне появилось усатое лицо Игнатыча. — Что у тебя тут на полу лежит?

— Говорю же, корова забодала. В этот раз на три части получилося. Бушь смотреть?

— Да ну тя к лешему. Я еще от прошлого раза не отошёл.

— Твоя Аня с дочкой приедет кататься в этом году? Её же скоро же в школу.

— Не, Анька моя наслушалась ящика, репортаж про оборотней какой-то. Она теперь совсем боится в лес ездить.

— Незадача. Ты б хоть на выходные дочку вытащил, а то она скоро такой же трусихой станет.

— Ага, потом Анька меня по всей области похлеще оборотней будет гонять, с теми хоть договорится можно, — махнул рукой Игнатыч. — Ладно, езжай уже, а то заболтался я.

— Ты эта, маякни друзьям по радиво, чтоб не тормозили меня, а то я так к вечеру не вернусь. Все ж знакомые, с каждым придётся лясы точить, — попросил Фёдор Леонидович напоследок.

Вечером кобыла совсем окрепла и Татьяна уже неспешно ездила на ней верхом по двору. Вернувшись с Константином, Фёдор Леонидович внимательно осмотрел, ощупал лошадь.

— Неплохо. Это вы её лаской, али словом добрым? — спросил он, хитро щурясь.

— Примерно так. У меня диплом по ласканию и удобрению словами, одна известная академия выдала, — съязвила Татьяна.

Константин, прилаживая добытые в поездке седельные сумки, неодобрительно покачал головой.

— Мда-а, — улыбнулся Фёдор. — Ещё вчера я подозревать начал, что-то такое. Гляжу, на машине не ехали, чистые и сразу лошадей покупать, только волкам на еду годных. Чудно, думаю. Однако, засомневался, когда Константин решил в райцентр ехать. Ох, рискованно энто было, однако же, повезло. Ладно, не буду вас отвлекать болтовнёй, коли в ночь выезжаете, значит есть повод спешить.

Константин только хмыкнул, а вот Татьяна выглядела немало удивлённой, даже рот открыла, но смолчала.

У самых ворот Фёдор окликнул Константина, уже сидевшего верхом, и вручил ему два небольших мешка с зерном.

— Это в подарок, лошадей кормить, пока они ещё не окрепли, — сказал Фёдор Леонидович.

Когда Серовы отъехали несколько километров от двора, Татьяна спросила:

— Слушай, мне не даёт покоя мысля. Он что догадался, что мы операторы?

— Ну да — Константин рассказал про лошадь в стойле, про поездку.

— Думаешь, он верек?

— Вряд ли. Никаких признаков я не нашел. Скорее кто-то из его домашних, а может, просто дружит с ними.

— Надо было всё его хозяйство просканировать, — задумчиво сказала Таня.

— Странный у тебя этикет.

— Какой, нафиг, этикет? Это, блин, вопрос безопасности! — разгорячилась Татьяна.

— Ну знаешь, дорогая. Раньше ты людям доверяла, некоторым. Да и сейчас доверяешь, ты же не сканировала?

— Нет, не сканировала.

— Значит, тоже доверилась. И я доверился. Давай не будем. Мы рискнули и всё получилось. А на станции перестраховались, струхнули и вот. Чёрт его знает, как надо было.

— Хорошо, — обиженно оттопырила губу Таня.

— Что нашим коням надо, для окончания преобразования? — сменил тему Константин.

— Найти что-нибудь с электроникой. Ещё металл нужен: медь, алюминий, сталь.

5. Туман

Из плотного тумана выныривали тёмные от влаги стволы пихт. Меж них то появлялась, то исчезала фигура Кости верхом на коне. Татьяна неспешно ехала позади на вороной лошади, которую сейчас никто бы уже не назвал клячей — поджарые бока теперь лоснились, движения стали по молодому отрывистые, и даже с виду было заметно, что эта лошадь может лететь галопом. Наверное, поэтому Таня и дала ей кличку Ворона.

Где-то впереди, за этим тёмным лесом, среди болот прятался посёлок Туманово, там планировалось пополнить запасы. Татьяна вздохнула: не всегда удавалось поохотиться, да и времени это занимало порядком. И энергии. Ехать на лошади приходится в человеческом облике, а чтобы выслеживать дичь кто-то должен стать волком. Кто-то один — так энергетически дешевле, а хотелось бежать наравне, вдвоём радоваться удачной охоте, облизывать другу морды. Таня усмехнулась и покосилась на мужа. Почему-то в человеческом облике у её никогда не возникало желания облизываться. Неужели облик так влияет на сознание? Или может это, просто убеждение — сознание вместо с обликом натягивает на себя шкурку подходящего поведения? Почему-то Татьяне вспомнились дни в академии, когда новички-вереки пытались по человеческой привычке улыбаться и хмурить брови, а их уши и хвост бестолково дёргались, вместо того чтобы отражать эмоции.

Тёмные стволы расступились, впереди осталась одна промозглая серость, под копытами захрустели щепки на взрыхлённой земле. В тягучем воздухе висел запах падали, машин и волчьих меток. Лошади, уже не первый день управляемые сознанием всадников, послушно остановились не издав ни звука.

“Живых рядом нет. Есть три скопления металла. Скорее всего, машины лесорубов. Как раз коням хватит”, — передал по радио Костя, не оглядываясь.

“Запах?” — спросила Таня.

Говорить вслух она тоже не рискнула — луч радоволн они направляли друг на друга, и его весьма сложно было засечь посторонним, а звук чуткие волчьи уши могли услышать издалека.

“Да, тут где-то трупы. Животных, надеюсь”.

“Я про метки. Это же не вереки?” — произнесла Таня с тревогой.

Костя глянул на Таню, через плечо. Покачал головой:

“Скорее всего вереки”.

Верить в это Татьяне не хотелось: после еды вереки либо ничего не оставляют, либо одни кости — там просто нечему так пахнуть. Это у них почти на уровне рефлексов. Симбиот вызывает распад остатков еды, чтобы не привлекать животных на запах, и чтобы извлечь оставшуюся энергию — её ведь всегда стоит экономить. Значит здесь, либо кого-то убили, либо вереки спятили.

Спешивишись, Татьяна пошла на запах. Из тумана проступила тёмная бесформенная громада, вблизи оказавшаяся трелёвочным трактором. Колючий урас из шиповника оплёл его до самого верха и замуровал двигатель монолитом из толстых сросшихся побегов. Трупный запах здесь нестерпимо усилился. Таня обошла замерший трактор — на чёрной земле лежало распластанное человеческое тело с перегрызенным горлом. Рядом валялось ружьё. По спине пробежали мурашки, Татьяна негромко выругалась.

Судя по виду и запаху, с момента убийства прошло не больше недели. Таня присела было, но, ничего разглядеть толком не смогла, во рту образовалась солёная тягучая слюна, желудок болезненно сжимался. Таня отпрянула, пытаясь сдержать позывы, и отправила вьюва на осмотр.

Да, на шее видны следы клыков. На земле множество волчьих следов, все без отпечатков когтей — точно вереки.

“Тань, сюда!” — позвал Костя.

Он нашёл труп волка. В голову стреляли из дробовика. Костя палочкой перевернул лапу: когти втянуты — верек.

“Там заросший трактор, возле него ещё труп. Давай пойдём отсюда?” — попросила Таня.

“Тут только тела. Мне и самому тошно, но пусть лошади сначала металл наберут. Похоже, там дальше, может быть опасно — лучше их здесь завершить”.

“Но… эти машины принадлежат же кому-то”.

“Хозяина, может, в живых уже нету. В любом случае, из ураса машины не достать”.

Татьяна кивнула. Да всё верно. Теперь надо несколько часов ходить вокруг трупов, да следить пока лошади поглощают, что им нужно. Как на зло, Вороне нравилась именно та сторона трактора, где лежал труп. Она просовывала морду через колючки ураса поближе к мотору. Между её чёрным носом и темнеющим среди побегом металлом появлялось голубоватое свечение, ползли молочные потоки, иногда, клубился непроглядный чёрный дым. Чтобы не думать о трупах, Таня пыталась разгадать, что же это за белые потоки. С чёрным то понятно — порошок металла. Иногда, она подстраивала эмку, пытаясь снизить свечение — на него ведь тратится лишняя энергия.

Обнаружив три ружья, два также заросших лесовоза и больше ни одного трупа, Константин направил своего коня, по кличке Иж, на ближайшую машину. Сам принялся окислять горючее, оставшееся в баках — добыть энергию и отвлечься. Ему самому не нравилось это место, хотелось быстрее покинуть его, тут он был согласен с Таней. Но не бросать же столь нужные им материалы? Когда они в розыске, а надо преодолеть еще тысячу километров, и неплохо бы ещё вернуться. Нет, нельзя упускать такой шанс только из-за трупов.

В глубине души, Константин опасался, что скоро, очень скоро, трупный запах для многих станет привычным, что разрушение фесмаба, это только начало — погибнет ещё много людей. Это ощущалось с самого начала, когда появилась эмка. Точнее, когда Ментор создал симбиота, и люди стремительно начали его осваивать. С тех пор ни правительства, ни общество просто не успевали за изменениями. Накапливались какие-то трудноуловимые противоречия, которые Серов только интуитивно ощущал. Это его лишь бесило. Что толку ощущать, если нет возможности понять в чём же дело? Хотя, какая разница? Сделать то он всё равно ничего не сможет. Всё что в его силах — это выжить, дойти до поставленной цели. Константин усмехнулся своим мыслям. Хорошо, если цель всё еще будет актуальна, а то ведь придут они, а там трупы, пепел и уже без разницы, кто там онелиозом всех заразил. Или вовсе, сочтут его героем. Всякое может быть.

Завершив преобразование коней, Серовы отправились дальше к посёлку и добрались до края леса. Впереди зеленел поросший травой и кустами пустырь, за ним темнели деревянные заборы Туманово. Справа, за деревьями виднелась гравийная дорога. Серая, в цвет нависшего неба, она шла из леса к посёлку, но с чердака крайнего дома за дорогой следил человек с ружьём.

Вряд ли средь бела дня, будут стрелять в первого встречного всадника, рассудил Константин, но, на всякий случай, прикрылся эмка-щитом. Выехал на дорогу, позади слышался цокот копыт Вороны — Таня двигалась следом. Человек заметил всадников и принялся отчаянно махать руками и кричать. Кажется, просил быстрее ехать к нему, будто в лесу опасно. Серов даже огляделся, но кроме них рядом никого не было.

За крайними домами Туманово возвышалась двухметровая наскоро сколоченная из досок, дверей и листов железа ограда. Наружу торчали заточенные колья, меж которых клубились мотки ржавой проволоки. Ограда опоясывала несколько домов в самом центре посёлка, превратив их в настоящую крепость. Константин уже догадывался против кого сделано это укрепление.

— Зря вы сюда пришли, — сказал Пётр, крепкий мужик с изрядной сединой в чёрных волосах.

Среди одежды местных жителей его новенький пятнистый камуфляж выглядел чуждо и был разодран на плече. Причём, судя по свисавшим лохмотьям, рвали и куртку, и всё, что было под ней, но без следов крови.

— Да мы хотели еды купить, — ляпнул Константин, хотя уже понял, что, судя по всему, местным не до того.

— У нас второй день нет ни света, ни телефона. Мобильный сюда не достаёт. По дороге не проехать. Вечером нападут оборотни. Уходите, на лошадях по тропам вы ещё успеете выбраться.

— А РБМ куда смотрит? — спросила Татьяна.

— Я и есть РБМ. — Повернув разодранное плечо, Пётр поднял болтавшуюся лоскутом нашивку: сгорающий в пламени глаз с вертикальным зрачком.

— Несколько дней назад в управление позвонили, сказали, что какие-то проблемы с оборотнями. Нас направили сюда, разобраться. — Пётр замолк на мгновение и продолжил, — В нескольких километрах отсюда на джип рухнуло дерево, начало медленно шевелится и накрывать ветвями. Водитель погиб сразу от удара, трое выбрались, стали отходить к посёлку и отстреливаться. Хорошо, жители услышали пальбу и пришли на помощь, иначе бы эти твари и меня загрызли. Они какие-то безумные. Ночью подбираются, залезают на дома и нападают. Прошлой ночью одна сучка прыгнула на меня с крыши, еле успел ранить её, но всё равно цапнула.

Пётр замолчал, разглядывая носки своих ботинок.

— Ну поцарапала. Фигня, заживёт. У них слюна чистая, без всякой заразы, — успокоила его Татьяна.

— В том-то и дело, что плечо она разодрала до кости. Пока отстирывали от крови куртку, плечо и зажило. Теперь даже шрама нет. Я уже слышу какие-то голоса в голове. Надеюсь, что успею застрелится, прежде чем эта зараза одолеет меня.

Константин этого решительно не понимал — вереки могут, конечно, симбиота передать и через укус, но зачем? Обычно симбиота передавали через простое касание и то, лишь по обоюдному желанию. Передавать его насильно, да ещё врагу? Какой-то бред. Серов взглянул на Таню. Похоже, она хотела объяснить, что это не плохо и не стоит стреляться. Но для этого было не время и не место — сначала надо разобраться, что тут происходит. Он положил руку на плечо жены. Она вопросительно взглянула. Он покачал головой — не сейчас.

К ним подошел лысенький старик и онель с ружьём за спиной. Онель внимательно осмотрел Константина и Таню, незаметно потянул носом воздух.

— Всё нормально, это люди, — заключил он. Подошел к лошадям, долго разглядывал и обнюхивал, так и не рискнув прикоснутся.

— А вот в лошадях очень замысловатая магия, — сказал он и вопросительно глянул на Константина.

— Это от моего хорошего друга, мага. С виду лошади, и когда-то были ими, но могут несколько дней без отдыха скакать галопом, по дороге могут разгоняться до сотни километров, да много ещё чего могут.

— Но ведут они себя не как лошади, — не отставал онель, разглядывая коней, неподвижных словно изваяния и лишь глазами наблюдавших за ним.

— Представьте если такая штука испугается и понесёт всадника. Потому, они себя и ведут иначе, — нашёлся Константин.

Онель кивнул, мол удовлетворён ответом, и ушёл. Так и не представился.

— Кто это? — спросил Константин.

— Один из двух оставшихся охотников, Максим Анатольевич, — ответил старик. — У нас почти четверть мужиков умели охотиться, но оборотни сразу после стычки за них принялись. Кто-то ушел за подмогой и не вернулся. Кстати, парень, что на крыше за дорогой следит, не охотник, но стреляет отменно, Алексеем зовут. Меня можете называть просто: дед Афанас, все так называют, я тут за старшего нынче, но обороной руководит Максим. Он же и придумал, как построить это укрепление.

Представив себя и жену, Константин спросил:

— А что за стычка?

— Осенью, значится, тут в лесу поселилась стая оборотней. Поначалу о них слышали только охотники, некоторые даже вместе охотились. Однако, весной, когда начали лес брать, оборотни стали угрожать, выйдут перед машиной и рычат. Слов не говорят, аки звери. Понятно, что они там живут, но работы то нет, а мужикам детей кормить надо. Теперь каждый чтоль может придти в лес и сказать, живу я туточки, это моё, не рубить? Фесмаб каким-то образом прознал, или из наших кто растрезвонил. Приехали те умники и по своему решили: отделили волкам часть нашей земли и запретили на ней брать лес. Спорить мы с ними, конечно, не стали, но хорошего леса тут мало, болота всё-таки. Как фесмаб в немилость попал, стало ясно, что умники больше не явятся. Мужики, значится, решили тот лес взять — скоро холода, а за лето денег не особо заработали. Взяли ружья и поехали. Пальбу, говорят, даже с полей слышали. Никто из них так и не вернулся. Той же ночью пришли оборотни, мстить, — рассказал Афанас.

— Мы проходили мимо того места, — начала Таня, — там всего два трупа: человеческий и волчий. Хотя, мы толком не смотрели, может вокруг ещё были. Неужели никто не знает, что же там произошло?

— Остальных, значится, прикончили в другом месте, — ответил Афанас. Хотя, вот та оборотниха, что Пётр подранил, может знать. Но она ж не говорит, только рычит,

— В смысле, она жива? — удивился Константин. Он полагал, что она сбежала, или была убита.

— Угу, связали и бросили в сарай, но как очухалась она сама выпуталась. Теперь туда не зайти. Кое-кто — дед, сердито глянул на Петра, — думает, что волчицу можно обменять.

— Да, я предлагал, в обмен на эту сучку, вывести женщин и детей в Демидово, это с десяток километров на запад, может они подмогу вызовут, ну или хотя бы сами выживут. Но засада в том, что непонятно, как с этими тварями договориться, — рассказал Пётр.

— Так мы можем на лошадях в Демидово съездить. Волки нас не догонят, дорога не особо нужна. Если сейчас выедем, то до темноты успеем вернуться, — предложил Константин.

— Дело говоришь, — кивнул Афанас. — Пётр, рисуй своим начальникам записку, какая тут обстановка, и что там еще надобно им передать.

С некоторым опозданием Константин сообразил, что, наверное, не стоит ещё раз проверять удачу и соваться к РБМ. Тогда повезло, а второй раз удача может и отвернуться. Отказаться — он даже не помышлял. Константин задумчиво посмотрел на Петра. О, точно! Коллегу они особо проверять не будут, пусть сам с ними и общается. В крайнем случае, можно его доставить, и как-нибудь избежать встречи с ними, хотя, конечно, это будет не очень хорошо.

— Пётр, вы можете тоже поехать, кто-то из нас отдаст вам свою лошадь. Таня, что думаешь?

Таня внимательно и долго смотрела на Серова. Будто бы переспрашивая, всё ли он продумал? Стоит ли в таком месте, в такое время разделяться. Серов отлично понимал её, но сидеть и бестолково ждать, или трусливо сбежать? Она сама же не простит, а он другого способа не видит. И Серов кивнул, Таня на неуловимое мгновение грустно улыбнулась, будто прочла все его мысли, и напустила на себя веселье:

— Я только за. Осточертело уже в седле трястись. Заодно поболтаю с пленной волчицей, может общий язык найду. Если, конечно, позволят. — Татьяна вопросительно глянула на Афанаса.

— Отчего не позволят, позволят, — задумчиво сказал дед. — Только вы хоть раз оборотней этих видели в живую то? Они не то, что простые волки, тут веса под центнер, и хитрость со злобой, на которую только люди способны.

— Видела, — неожиданно ледяным тоном ответила Татьяна. Афанас облизнул губы, видимо, намереваясь что-то спросить, но передумал и лишь кивнул.

В седле Пётр держался уверенно. Как он сам рассказал, раньше часто катался на лошадях — у друзей был загородный клуб. Был, потому что эти друзья и погибли на последнем задании. Из тумана являлись чёрно-белые стволы берёз и проплывали мимо, а Пётр шепотом рассказывал наболевшее и прожитое, лишь иногда наклонял голову и тряс ею, будто кому-то говорил: нет. Константин поглядывал на него и всё ждал момента.

Впереди на земле у ствола берёзы проступила тёмная фигура, словно человек в брезентовой куртке просто уснул, прислонившись спиной к дереву. На груди его застыло тёмно-бурое пятно, а руки всё ещё держали ружьё, когда-то направленное в сердце. То что это труп, Константин знал и так — всё живое размером с человека или волка, он находил вьювом и старался загодя объехать.

— Стой, — прошептал Пётр, спешиваясь. Он подошел к трупу, заглянул снизу ему в лицо, чуть вздрогнув.

Сцепив зубы, он запрыгнул на лошадь и выжидающе замер. По его бледному лицу Серов понял — теперь пора.

— Пётр, ты знаешь, кто такие эти оборотни? — спросил он, специально перейдя на ты.

— Знаю только, что это твари, которым место в аду, — прохрипел Пётр.

— Я кое-что расскажу. Часть ты наверняка слышал, но не перебивай, пожалуйста. Больше года назад, когда эмка, ну магия по народному, только появилась, она досталась и одному человеку. В то время любой, получивший магию, превращался в дух без тела. Произошло это и с тем человеком. Он назвал себя Ментором и стал думать, как дать остальным людям магию, не лишая их тела, и придумал симбиота. Одним добровольцам он дал его, их теперь знают, как простых магов. Других, собрал в группы по всему миру, поместил в Академии посреди леса и превратил в волков: по сути, заменил им руки на лапы, чтобы они всё учились делать посредством магии. Сами они назвали себя вереками, это маги-оборотни. Через несколько месяцев многие из них вернули свой облик и теперь живут среди нас. Кто-то пошёл в фесмаб, кого-то я видел среди бойцов РБМ.

— Да, слышал я что-то такое. Но, к чему это ты? — насторожился Пётр.

— К тому, что не стоит пускать себе пулю в лоб. Вереки это просто люди. Ну да, они умеют превращаться. А кто-то умеет стрелять, но он же не убивает всех подряд? Удобно назвать их тварями, чтобы проще было убивать их, а потом и себя.

— Я видел, как они дерутся. Это не люди! — воскликнул Пётр, громче чем стоило. В лесу могли услышать.

Константин осуждающе покачал головой.

— Тут дело не во всех вереках, а в этой стае. Ты же, наверняка, видел таких людей. Они мирно растут среди нас с тобой, а при первом удобном случае начинают грызть глотки. Что-то происходит, что-то в их голове щёлкает, отключает преграды, я не знаю, и они решают, что им можно всё. Живи они и дальше среди нас, никто бы так и не догадался, что только выдай им шкуру и клыки — они с радостью ими воспользуются. Хотя, может там не все такие, может есть и хорошие люди, но идут за вожаком, и потому тоже виноваты. Не удивлюсь, если вожак заставляет каждого лично убить человека, чтобы не было пути назад. Возможно, потому и та веречица на тебя кинулась.

— Знаешь, на самом деле, она не кинулась. Я услышал скрежет на крыше, взял карабин, подошёл поглядеть, тут она и упала на землю. Может быть и убежала бы, но я успел подстрелить её. Потом, уже раненная, бросилась на меня, укусила за плечо и шарахнулась прочь, будто испугалась. Мужики подбежали, а она лежит свернувшись и вздрагивает. Хотели её пристрелить, но я почему-то не дал. Потом уже придумал обменять, хотя сам не верю в это.

— Ну вот, просто человек. Может там не она одна такая. Представь, себя на её месте, — назидательно произнёс Константин и тут же осёкся, поняв, что это было лишнее.

— Скоро представлю, ага. Когда там, в полнолуние? Ладно, говоришь, человек. А голоса эти в голове, отчего?

— На самом деле, когда захочешь. Луна тут не нужна. Голоса, хм, называют телепатией, но на самом деле это просто радиопередачи. Рация есть?

Пётр недоверчиво протянул рацию. Чуть отдалив лошадь, чтобы не теряться из виду в тумане, Серов нажал передачу и, прикрыв микрофон рукой, прошептал:

“Пётр, это Константин. Как слышно? Приём!”

— Охренеть! Блин, правда ведь. Передавать тоже можно? — радостно воскликнул Пётр.

— Тише! — зашипел, Серов. — Да, это все маги могут. Поищи знакомого, он научит. Ну или или сам научишься.

— Странно, откуда ты всё это знаешь… О! Слышу какие-то шумы нарастают, это что? — озадачился Пётр.

Константин уже понял, какую совершил ошибку.

— Оборотни. Они тоже услышали рацию. Я про это не подумал, — признался он.

Направление вереки, скорее всего, определить не смогут, но им это и не нужно: просто обыщут лес, найдут запах и следы коней.

— Прижмись к шее лошади и не поднимай голову, — предупредил Константин.

Закрыв глаза, Константин Серов переключился на лошадей и галопом повёл их к дороге в Демидово. Одного коня он ещё умел “пилотировать”, но не двух разом, а сейчас времени для тренировки не было. Из-за этого Константина сразу же начало мутить: в четыре глаза обоих коней он видел туман, бег земли и мельтешение стволов, сначала берёзовых, потом серых пихтовых.

Позади раздался вой стаи. Похоже, вереки были недалеко и услышали топот лошадей. Началась погоня. В радиоэфире усиливался шум их шифрованных переговоров.

Летящий впереди коней вьюв, обнаруживает засаду: таится и готовится к прыжку огромный волк. Серов отправляет Ворону с Петром в сторону и отключается — ему надо принять атаку верека на себя.

Уже видна серая морда с внимательными жёлтыми глазами, сильное тело застывшее сжатой пружиной, готовое сломать хребет и коню и всаднику. Незаметно и тихо эмкой его не взять — иммунитет, а раскрываться пока нельзя.

Чертовски медленно распрямляется смертоносная пружина, отрывается от земли. Серов поднимает коня на дыбы. Волк хватает шею коня. Вцепляется в неё зубами, но под гнедой шерстью прячется металл, который не пробить клыками. Со скрежетом волк срывается с добычи и бессильно отлетает в сторону. Конь падает на бок. Вой стаи раздаётся за спиной.

6. Помощь

Вставай, ну быстрее, — мысленно понукает коня Серов. Погоня приближается, вой раздаётся совсем рядом. Вьюв показывает: средние чуть притормозили, пропуская фланги вперёд. Собираются окружать. Напавший Волк не дышит — просто лежит с невозможно распахнутой пастью.

Конь, наконец, встаёт на ноги. Стая уже видна среди деревьев. Константин прыгает в седло.

Впереди с разных сторон выходят два волка. Серов гонит коня прямо на них. Оба волка видели пострадавшего, но всё равно готовятся к прыжку. Один неуверен: дрожит, нервно косится на товарища. Второй — прыгает навстречу чуть справа. Серов отклоняет на него конскую голову, чтобы прикрыть себя. Передние лапы верека вскользь ударяются об неё и волк пролетает мимо. Другой — так и остаётся сидеть, лишь провожает всадника взглядом.

Позади раздался многоголосый вой стаи. Снова началась погоня. Стволы неслись мимо, ветви хлестали по спине, а Константин лихорадочно просматривал вьювом лес — прокладывал путь, стараясь не попасть в бурелом.

Наконец показалась дорога. Конь прыгнул через кусты опушки, шумно приземлился на щебень и, не сбавляя хода, поскакал дальше. Впереди в тумане темнела фигура Петра верхом на Вороне.

Теперь можно было отключиться от пилотирования коня, здесь погоня уже не страшна: на прямой у них скорость автомобиля, волкам не угнаться. Константин оглянулся — еле видимые в тумане вереки выходили из придорожных зарослей. Кто-то внимательно глядел ему в след, кто-то флегматично вычёсывал застрявшие в шерсти колючки из зарослей, лишь несколько особо рьяных безуспешно пытались нагнать коня, но вскоре отстали.

Перед Демидово вьюв заметил на дороге пост: два чёрных микроавтобуса РБМ. Меж них прохаживались, да курили бойцы с калашами.

Перед самым постом Константин выпустил Пётра вперёд, мол, тебе с ними разговаривать. Тот шагом подъехал к бойцам, настороженно взявшим оружие наизготовку. Высокий брюнет в форменной кепке вышел вперёд и поднял руку, приказывая остановится. Пётр спешился, отдал документы и тут же принялся и энергично рассказывать, изредка громко ругаясь. Константин осторожно подъехал к ним. Пётр не переставая рассказывать, махнул на него рукой, мол, это свои.

— Младший лейтенант Данилов. Ваши документы? — обратился брюнет. Серов протянул паспорт.

Главное не подавать виду, не нервничать. Данилов, не спуская глаз, раскрыл паспорт, мельком глянул на фото, потом внимательно — на Серова.

— Всё в порядке. — Данилов вернул паспорт. Отвернулся и крикнул, — Ваня, где там твой детектор? Тащи его уже сюда.

Пётр напрягся и, кажется, побелел. Константин задумался: однако, проблема. Как коллеги Петра отреагируют? Судя по тону разговора, он общался со старыми знакомыми, но на это надеяться глупо.

Из двери автобуса появился худощавый юноша, с рыжей взлохмаченной шевелюрой и испачканным лицом, он нес эмка-детектор, эдакую чёрную палку: ручка на четверть длины, небольшой экран и плоская антенна.

— Вытрись, — строго сказал Данилов. Глянув в блестящий экран детектора, Ваня принялся оттирать лицо.

— Макс опять продолбал отвертку под батарейный отсек детектора. Пришлось копаться в автоинструменте, а там грязно, — пожаловался Ваня.

Убедившись, что лицо в порядке, Ваня включил детектор и принялся тщательно водить им вокруг Константина, но детектор вполне ожидаемо молчал.

Неожиданно, Иван замер, и, округлив глаза, испуганно вскрикнул:

— Что это?

Бойцы вскинули автоматы и нацелились в Константина. Он тут же незаметно развернул щит, бесполезный на таком расстоянии, и вроде даже сохранил невозмутимость, потом правда изобразил удивление.

— Конь железный? — наконец выговорил Ваня.

Константин облегчённо выдохнул. Защелкали предохранители и оружие опустилось. Раздался нервный смешок.

— Блин, я же рассказывал. У этих ребят лошади каким-то там магом сделаны, — проворчал Пётр. — Если бы не они, фиг бы мы через лес живыми проехали.

— Но он железный, — продолжал удивляться Иван. Он подошёл к вспоротой шее, где под разодранным чёрным пластом мышцы, пульсировало и шевелилось переплетение белых и серебристых трубок, меж них блестел чуть примятый металл.

— Да, потому его и зовут Иж, — улыбнулся Серов. Бойцы окружили странного коня.

Возможно, так они забудут проверить Петра. Константин решил их отвлечь:

— Это следы от зубов оборотня. Он бросился на коня, но не ожидал, что конь старый и жестковат. Потому нам и удалось сбежать, пока волк страдал зубной болью и жалел о содеянном.

Послышались смешки. Кто-то рассказал старую шутку про “укусил приклад”, остальные захохотали. Но Серова это наоборот обеспокоило: похоже, они не очень представляют, что там их ждёт.

— А кто-нибудь из вас с оборотнями сталкивался? — спросил он.

— Ну я на волков охотился. Да у нас тут, поди, половина охотников. Ещё у меня есть знакомый, оборотень, из этой ихней Академии. С виду маг как маг, только жалуется, типа, вечно ему всё воняет. Так что, думаю, мы с этими собаками без проблем разберёмся, — похвастался Данилов.

Ага, значит, они бы не стали Петра расстреливать.

— Но они с деревьями что-то делают… — начал было Пётр.

— Ты уже говорил. Это всё фуфло, у нас старые добрые АК и парочка стерилизаторов. Подохнут и деревья, и оборотни. Всем достанется.

Пётр смолчал, только поёжился. Константин попытался уговорить:

— Через час-два стемнеет, приборов ночного видения у вас нет. Даже если бы и были, то не очень бы помогли. У оборотней против вас: зрение, слух и обоняние. При том, нападать они могут бесшумно, а вас будут выдавать звук и свет выстрелов.

— Вы так сюда спешили, чтобы просто запугать нас байками? — съязвил Данилов.

Константин покачал головой:

— Нет. Просто, нужен хоть кто-то, кто именно с оборотнями имел дело, а не с волками. В Тюменском РБМ есть Егор Никитин, у него есть опыт, спросите его.

Пробурчав что-то в ответ, Данилов извлёк телефон и позвонил Никитину напрямую, а не через управление. Странно, откуда он знает его номер? Во время разговора лицо Данилова становилось всё мрачнее и мрачнее. Наконец, он не выдержал и ушел за машины, откуда изредка доносился его недовольный голос. Потом вернулся и выплюнул:

— Через несколько часов Никитин будет здесь с отрядом своих любимчиков. Нам в лес соваться запретил.

— А чоб его не послать? Он же хрен с бугра, а не твой начальник, — предложил кто-то из бойцов.

— У него несколько дней, как особые полномочия по оборотням. Пронырливый тип: всего месяц пришёл к нам и сразу лейтенантом, а теперь еще и это. Блатной он, что ли? — пожал Данилов плечами.

— Нам пора возвращаться, — как бы невзначай, вспомнил Константин, — в Туманово сейчас каждый на счету, а по темноте в лес не охота соваться.

Не получив ответа, они оседлали коней и двинулись в путь. Лишь когда они уже отъехали пару шагов, Данилов словно очнулся от своих мыслей и пожелал им удачи.

Туман уже поредел, клонившееся к закату солнце пробивало его тёплыми косыми лучами, деревья резали их на полосы, в которых частички влаги плели кружева. Кони летели тихой, но быстрой поступью, пробивая туманные световые завеси.

На душе у Серова было хорошо — подмога вызвана и скоро всё разрешится. Да, им придётся уходить ночью, чтобы не попасться Никитину, зато поселок почти спасен. Пусть толком ничего и не ясно, но это уже проблемы Никитина.

— Слушай, а откуда ты знаешь этого Никитина? — спросил Пётр, прижимаясь к спине лошади.

— Пришлось как-то с ним столкнуться. Еле отвязался. Очень въедливый тип, — ответил Константин.

— Ха. На лапу не хотел брать?

— Хуже. Ему даже не предложишь.

— Это бесчеловечно, — саркастически заключил Пётр.

— А то! Но давай лучше помолчим, чтобы оборотней не привлечь.

Серову было над чем поразмыслить. Паривший над лесом вьюв показывал, что большинство веречих радиосигналов мерцало вдоль ближайшего к посёлку края леса. Несколько раз мигнул сигнал возле идущей к Туманному дороги — там, вероятно, засада. В лесу вроде тихо, но это не значит, что здесь никого нет.

Надо было как-то преодолеть занятную стаей полосу леса. Можно подкрасться вдали от неё, потом выскочить на дорогу, и разогнавшись скакать в посёлок. Но волки могут и сбоку прыгнуть, и дерево натравить — опасно. Кстати, странно, что они до сих пор не использовали деревья при осаде. Безопаснее подойти к посёлку через болота.

Переместившись к ним, вьюв заметил сверху обрывки тропы. На месте будет виднее. Всё равно ничего лучше нет.

Позади стоял лес, впереди раскинулась поросшая болотной травой равнина. Кое-где на ней росли берёзки, чьи макушки золотило садившееся солнце. Константин спешился и повел коня, по еле различимой тропке. За ним аккуратно ступал Пётр, ведя лошадь под уздцы.

Тропинка затерялась в высокой траве. Надеясь найти хоть какие-нибудь следы, Константин наклонился к траве и учуял запах человека и собаки, ещё очень слабо пахло оружием. Похоже, тут проходил один из тех охотников, что пытались вызвать подмогу. По его следу Серов и пересёк болота.

Уже у самого посёлка, где начиналась твёрдая земля, вьюв заметил двух волков. Они пристально следили за дворами, и если бы не ветер в их сторону, то можно было бы незаметно прокрасться. Константин взобрался на коня, знаками показал Петру сделать тоже. Когда волки уже начали кивать носом, принюхиваясь к ветру, всадники ринулись в галоп прямо на них. При виде несущихся лошадей волки испуганно прыснули в стороны и зашумели радиосигналом, предупреждая стаю, но было уже поздно.

Перед оградой, среди готовых к бою мужиков с ружьями, топорами и вилами ждала Таня. Спешившись, Константин подошёл к ней, крепко обнял, пока Пётр делился обнадёживающими вестями. Ещё не успел он рассказать, что надо лишь продержатся несколько часов и прибудет подмога, как наблюдавшие за лесом сообщили: оборотни выслали парламентёров.

Небесная синева накатывала, на алеющий запад. Остатки света, выхватывали белёсую дорогу, идущую между потемневших деревянных заборов крайних дворов. По этой дороге шли оборотни: мускулистый серый верек, больше похожий на человека с головой волка, держал в лапах белый флаг с торчащим полотном, будто бы слепленным из трепещущих перьев. С боков шли двое огромных четвероногих волков.

Вблизи Константин разглядел, что флаг оказался стволом маленького дерева, у которого с одной стороны плоско росли ветви с почти белыми листьями. Вереки даже тут напоминали, что умеют манипулировать деревьями.

— Приветствую! Я Иррь, — хрипло начал двуногий верек. — Мы знаем, что вы вызвали помощь. Она не успеет. Мы предлагаем вам сдаться, тогда вы останетесь живы. Будет наказан только человек, что сегодня приехал с подругой на лошадях. Он убил одного из наших. Решайте, я жду ответа полчаса, — закончил верек, вызывающе глядя на Константина.

У того внутри всё упало. Не из-за угрозы, нет, он уже перестал боятся за себя. Из-за того, что всё начинает неудержимо катиться под откос, что появляется какое-то очень плохое предчувствие, и даже мерещится трупный запах.

Было душно — зная о чутком слухе волков, решили перестраховаться и закрыли все окна маленькой комнатки. Стоявшая на столе, древняя керосинка освещала сосредоточенные лица восьмерых собравшихся. Кто-то стоял, кто-то разместился на кровати. Во главе стола сидел дед Афанас, напротив — пожилая хозяйка дома, сбоку — Татьяна, за спиной которой стоял Константин.

— Итак, — начал Афанас. — Предложение наших зубастых соседей, конечно заманчивое, но мне видится некий подвох. Согласны?

Кто-то кивнул, кто-то сказал: да.

— Эт хорошо. Но вот в чём сей подвох? — Афанас загадочно поднял указательный палец.

— Они всех сделают оборотнями, — вставила Татьяна. Поймав удивлённый взгляд онеля, Максима Анатольевича, она поправилась, — почти всех.

Задумчиво погладив лысину, Афанас спросил:

— Это тебе волчица сказала?

— Не только. Обычно, вереки, оборотни по вашему, при укусе ничего не передают. — Кто-то многозначительно кашлянул, Татьяна не смутилась, — да-да, мы их изучали. Для передачи симбиота, ну магии, нужно сознательное желание, а тут раненая и перепуганная волчица, укусила и вдруг передала симбиота Петру. Эти вереки отличаются от обычных. Волчица, она себя Варра называет, рассказала, что их вожак, один из каких-то Леших, как он сообщил. Стаю он собирал по городам, предлагал уйти от людей. Говорил, что они будут основой нового общества. Там все смогут просто жить в своё удовольствие, типа, благодаря единению с природой. В лесу, как и обещал, он их превратил в волков. Предупредил, что если укусят человека, то тот будет слышать их телепатию. И надо обязательно его вести в стаю. Походу, кто-то пытался переделать симбиота, чтобы укушенные были вынуждены жить в лесу, но не смог доработать так, чтобы они сами превращались против воли. Вожаку приходится превращать их вручную, зато у них целый ритуал для этого, и многие превращённые не знают, что могут легко вернуть себе прежний облик.

— Зачем всё это? — спросил кто-то.

— Хрен его знает. По словам Варры, стая немного похожа на секту, хотя там есть и нормальные. Ну как нормальные, типа Варры. Она тоже с пулей в голове: оказывается хотела, шоб её подстрелили. Говорит, когда Пётр её ранил, бросилась на него, надеясь, что вконец пристрелят. Короче, если в стае только такие нормальные, то там всё очень фигово.

— Им там, похоже, знатно мозги запудрили, — подытожил дед Афанас и, обратившись ко всем, спросил. — В общем, желающих обрастать шерстью нету?

— Непонятно, на что они рассчитывают, — скептически начал Максим Анатольевич. — Несколько ночей мы успешно отбиваем их атаки, сегодня-завтра придёт подкрепление. При том, они убили много наших, мы тоже подстрелили несколько волков, хоть те и ушли, но вряд ли выжили. Не похоже, чтобы у нас был неожиданный повод мириться.

— Вы знаете, что они умеют управлять деревьями? — спросил Константин.

Максим задумчиво пригладил шерсть на щеках и нахмурился.

— Верно, я об этом забыл. При осаде, они ни разу этим не пользовались, — прошептал он.

Возникла тягучая пауза, вдали слышался заунывный вой, и, казалось, что на лица легла тень, или это старая лампа стала тусклее. Но сдаться никто так и не предложил.

— Раз уж они всё равно мне угрожают, то я вот думаю, а не потянуть ли время поединком? Что скажете? — с нарочитой бодростью заявил Константин.

— Ты, что ли, будешь драться? — спросил Пётр, стоя у окна.

— Угу, — Константин залихватски подмигнул. — Не забывай, у меня опыт.

— Давай, лучше я. Ты легче любого из них, а у меня кроме опыта еще кое-что есть.

— У тебя зато с этим кое-чем никакого опыта нет, а у них есть. И у меня есть. Вы, главное, меня не подстрелите, — загадочно произнёс Константин.

“Ты задумал обернутся, что ли?” — спросила Таня по радио, специально не шифруя сигнал.

Удивлённое лицо Петра вытянулось, и он даже приоткрыл рот.

“Угу”, — ответил Константин и покосился на Петра.

Максим Анатольевич должен был слышать этот диалог, но сделал вид, что ничего не произошло. Дед Афанас вообще ничего не слышал, но догадался, в чём дело.

— Максим Анатольевич, ты нюхом так хвалился, так хвалился, а засланцев пропустил в самое сердце нашей обители, — прищурился дед Афанас.

— Маскируются-с, — отчеканил Максим, выпрямившись и щёлкнув копытами.

— Итак, Константин и Татьяна, вы значит тоже из этих, но помогаете. Отчего так? — уже серьёзно спросил дед Афанас.

— Да много от чего, — начал Серов. — Из-за таких полоумных, мы теперь обязаны красный листок в паспорте носить. Не удивлюсь, если из-за очередной такой стаи, нас начнут выслеживать и отстреливать, просто для профилактики.

— Признались бы тогда сразу. Зачем было косить под людей? — укорил Афанас.

— А мы разве не люди? — развёл руками Константин.

— Верно. Они вот тоже люди, волки бы не заварили такую кашу, — ответил Афанас и встал из-за стола. — Что ж, будь по вашему. Попробуем протянуть время.

На небе уже поднималась луна, и ярко освещала переговорщиков. Предложению поединка Иррь удивился и тут же послал к стае шифрованный радиосигнал, пришёл такой же непонятный ответ. Татьяна украдкой рассматривала его морду, безуспешно пытаясь разгадать суть разговора.

Наконец, связь окончилась. Иррь скептически оглядел Костю и многозначительно ковырнул когтём между внушительных клыков — то ли просто ждал ответа, то ли хотел запугать противника. Костя стоял, заложив руки за спину, и невозмутимо смотрел на Ирря. Вскоре пришёл ещё один сигнал от стаи.

— Мы согласны на поединок, — оскалился Иррь.

Костя кивнул и начал флегматично раздеваться. Татьяна брала у него одежду. Его торс начал белеть: появлялась шерсть, скрадывала контур тела и светилась под луной. Повернул голову боком. Лицо уже вытянулось в волчью морду, а на макушке зашевелились острые уши.

Очень быстро он перекинулся, тоже запугивает, — подумалось Тане. Сняв последнюю одежду, Костя, теперь покрытый белоснежной шерстью, хитро оскалился на удивлённого Ирря и, точно копируя его движение, тронул когтем зубы.

— Ну что начинаем? — вышел Костя к противнику, оказавшись на голову ниже.

— Погодь, — ответил Иррь, нахмурившись. Было заметно, что Костя его чем-то обеспокоил.

Снова Иррь заговорил со стаей, потом кивнул чему-то и закончил разговор.

— Раз ты всё равно оборотень, то давай драться как волки и без магии, — сказал он.

— Как скажешь, — ответил Константин, приседая.

Таня увидела, что через полминуты его руки уже превратились в лапы. Это, наверное, было чертовски больно и затратно, но явно того стоило — Иррь прижал уши, и зарычал. Он стоял на четвереньках и несколько долгих минут, сцепив зубы, превращался в волка.

В бледном свете луны противники ходили кругами по пыльной дороге, серый и белый. К северу в десятке метров возвышались крайние дома посёлка, на юг простирался заросший травой и кустами пустырь, за которым в небо поднималась разрезанная дорогой стена леса.

Тяжелый огромный Иррь уже сделал несколько выпадов, но Константин быстро уклонялся и все медлил. Ему нужно не победить, а затянуть подольше. Теперь он обонял страх Ирря, и это было чертовски опасно. Враг был явно сильнее и опытнее в таком облике, не зря он предложил драться именно в нём.

Иррь делает выпад и, раскрыв пасть, летит прямо в морду Серову. Тот кошкой подпрыгивает на месте, где-то под ним раздаётся клацанье челюстей. Серов выпускает когти и приземляется передними лапами на голову врага. Несколько рвущих движений и прыжок в сторону. Снова они напротив друг друга, только Иррь слизывает кровь с расцарапанной морды.

“Царапаешься, как котёнок”, — рычит Иррь, но Серов молчит.

Снова обходят друг друга по кругу, каждый держит врага по левое плечо, присматриваясь и выжидая осечки. На мгновение Иррь задерживается. Рывок. Челюсти Серова сжимаются на середине хвоста. Хруст костей под зубами, стон врага. Иррь резко дёргает хвост и вращается, норовя достать обидчика клыками. Серов не успевает разжать челюсти, летит вперёд и падает на правый бок.

Времени встать нету — над ним уже нависла раскрытая пасть врага. Серов переворачивается через спину на другой бок, по инерции накатывается на поджатые лапы, резко встаёт… Что-то хватает его и на мгновение приподнимает. Боль пронзает спину.

Симбиот тут же гасит шок, и можно соображать, но челюсти Ирря держат чуть левее хребта. Иррь рычит, тащит из стороны в сторону, пытается вырвать кусок мяса из спины Серова.

Чтобы как-то помешать, Серов подстраивается под движения Ирря и лихорадочно обдумывает выход. Иррь злится и, расставив пошире лапы, раскачивает сильнее. Вот Иррь ведёт голову влево, Серов дотягивается клыками до передней лапы врага. Прокусывает её до кости, но челюсть не сжимает до конца. Озлившись, Иррь рывком оттаскивает Серова от ноги. Серов опять помогает движению и клыками рвёт сухожилия с лапы.

Снова Иррь идёт по кругу, хромая на переднюю лапу, и не может прыгать из-за повреждённого хвоста. Серову тоже досталось — спина будто деревянная, кое как прыгнуть еще можно, но увернуться уже не выйдет. Через пару минут спина заживёт, если сильно не двигаться, Иррю времени, наверняка, понадобится больше.

Со стороны леса раздаётся вой, слышатся частые выстрелы. Радиоэфир наполняется криками людей, сигналами и шумом вереков. Серов, удивлённо вскидывает голову и прислушивается к далёким звукам — еще рано для подкрепления!

Удар в шею. Горизонт переворачивается и земля больно бьёт Серова по голове. В глазах темнота.

Прозевал!

Иррь тисками челюстей сжимает шею и пытается задушить лежащего на боку врага. Напряжённые до боли мышцы Серова чувствуют каждый вонзившийся зуб, что медленными толчками врезается всё глубже в такт движениям Ирря. Серов хочет упереться передними лапами о землю, чтобы вытянуться и достать бок врага задними лапами, но тщетно — нужна другая опора.

7. Ошибка

Серов заталкивает свою шею глубже в пасть Ирря — это и будет опора. Изворачивается и вспарывает бок врага когтями задних лап. Теперь Иррю придётся разжать челюсть или терпеть, а Серов из последних сил рвёт бок, вязнет в чём-то мягком и горячем, но продолжает.

В глазах Серова темнеет, его движения замедляются, даже нет сил вытащить ногу, застрявшую в брюхе врага. Серов чувствует как предательски слабеют мышцы шеи, но хватка не усиливается — враг тоже ослаб.

Воздух. Несколько секунд отдышаться. Серов встаёт, ноги подкашиваются, голова тяжела, и каждое движение отдаётся болью. Иррь лежит, с каждым угасающим вздохом тяжко поднимает огромную рану, сквозь которую видны рёбра и толчками вытекает кровь.

“Ты дрался плохо”, — прошептал Иррь, — “но ты победил”.

Константин посмотрел на свои задние лапы, холка встала дыбом — они блестели, покрытые тёмной вязкой кровью.

“Мне только нужно было протянуть время до подкрепления”, — ответил он.

Иррь лишь поднял уголок тонких губ, показал сжатые челюсти — то ли оскалился, то ли улыбнулся, и затих. Жизнь ещё теплилась в нём. Возможно, симбиот сможет залечить рану, но Константин боялся, что Иррю не хватит на это энергии. Нужно было как-то помочь.

Поздно. Уже подошли два волка, что сопровождали Ирря. Прижав уши и предупреждая рычанием, они осторожно взяли своего товарища зубами за шкирку и скрылись высокой траве.

Кто-то аккуратно коснулся спины Константина. Он вздрогнул, резко оглянулся, но увидел свою жену, почуял её запах.

— Ты как? — спросила Таня, блестя влажными глазами.

“Нормально”, — ответил Константин по радио. Горло всё еще болело и тревожить его лишний раз не хотелось, а спина почти зажила. — “Что там за шум в лесу?”

— Это на дороге. Подкрепление. Бульдозер и за ним два микроавтобуса, — Татьяна озабоченно прикусила губу. — Вокруг больше десятка вереков, но РБМ неплохо орудуют стерилизаторами. На них пару раз спускали деревья с урасом, но ребята всё шустро стерилизовали и распилили. Так что, скоро они будут здесь.

“А откуда там столько вереков? Ладно, несколько дежурных, но десяток! Они же все должны быть тут, вокруг посёлка?”

— Не знаю. Может просто, их больше, чем мы думали?

“Бред какой-то. Варра про это что-нибудь говорила?”

— Я не спросила. На её месте я бы не стала предавать своих.

Константин понурил голову:

“Ладно, раз Никитин так рано успел, то нам лучше уходить”.

— Боюсь, что нет, — прошептала Таня.

Он непонимающе уставился на жену.

— Всего два автобуса и стерилизаторы. Понимаешь? Это Данилов, а не Никитин. Ночь будет очень длинной, — невесело сказала Таня.

Рев мотора усилился — из леса на дорогу, громыхая гусеницами, выполз жёлтый бульдозер с обломками ветвей и листьями на капоте. С кабины резали темноту яркие прожектора, только справа от водителя было темно: на крыше там виднелась глубокая вмятина, дверь выгнуло наружу, боковые стёкла покрылись сеткой трещин. Переднее стекло уцелело и фары ехавших позади машин, иногда высвечивали размазанные красные потёки на нём.

Когда до первых домов оставалось несколько сот метров, кабина трактора вдруг помутнела и наполнилась сизым дымом. Он заехал на обочину и встал, накренившись и перекрыв большую часть дороги. Через мгновение прожектора потухли. Огни ехавших позади машин высветили водителя, пытавшегося открыть уцелевшую дверь. Наконец, она распахнулась и водитель, увлекая вихри дыма, спрыгнул на землю.

Машины приблизились вплотную. Один автобус осторожно объехал бульдозер по обочине и остановился рядом. В его боку засветилась узкая щель и расширилась до дверного проёма, из которого выскочил боец с огнетушителем и принялся заливать кабину белой пеной.

Вскоре послышались крики, из машины гурьбой посыпались бойцы, за ними повалил густой чёрный дым, салон осветился красными отблесками, в проёме показались языки пламени. Последняя машина уже не могла проехать, а и идти по высокой траве, где мог скрываться враг было опасно.

— Фигово. Значит среди наших вереков есть умелый оператор, и он где-то рядом с нами, — заметила Татьяна.

— Ага, и наверняка это вожак. Пока Иррь с ним общался, я всё пытался на него выйти по сигналу, но нашел только ретранслятор, и тот подвижный, — прохрипел Константин. Горло ещё саднило, но разговаривать он уже мог.

Вычислить вожака, отправить ему живительный заряд можно было и с вьюва, но Серов полагал, что враг наверняка выставит щит. Пробить его проще всего зарядом, сцепленным с пулей. Остаётся найти Алексея и проверить, насколько хорошо он стреляет.

Выяснить где он, оказалось не сложно — всё на том же доме у дороги. Константин запрыгнул на пристройку, проскрежетал когтями по её шиферу. Осторожно ступая, как по льду, забрался на конёк. На шум, с крыши дома прицелился Алексей, потом опустил винтовку — узнал.

— Нужно в поле вожака выследить, — прошептал Константин и прыгнул уже на шифер дома, снова заскрежетав когтями.

Улёгшись на лапы под самым коньком, что только уши торчали над крышей, Константин поднял своего вьюва и с него увидел поле.

Ощетинившись стволами, группа бойцов заняла оборону. Двое с чёрными стерилизаторами на спинах поливали высокую траву светящимися потоками эмка-фагов. Достигая цели, фаги ярко вспыхивали, выжигая всё на пути. Из-за света невозможно было разобрать — есть кто-то в траве или нет. По всему полю мерцали слабые огни веречих радиопереговоров. Вожак никак себя не выдавал — всё также использовал эмка-ретранслятор, что метался над полем. Кое-где среди травы мелькали неясные контуры волков и яркие тепловые пятна их глаз и носов. Вереки крались в траве, намереваясь отрезать бойцам путь к посёлку. В лесу тоже мерцали сигналы — похоже, на подмогу шли те вереки, что первыми встретили Данилова.

Наконец, стерилизаторы погасли. Там где они коснулись травы пролегла выжженная тропа. По ней, обходя обгорелый труп волка, уже пробирались бойцы из второго автобуса.

Что-то насторожило Константина. Точно. Ни движения в траве, ни мерцания переговоров.

Среди поля у небольшого куста мигнула вспышка выстрела. С дороги послышался матерный крик. Бойцы залегли и начали выцеливать темноту. Только один с ранцем стерилизатора лежал на боку, а рядом кто-то возился, рискованно поднимая голову.

От куста неспешно отползал двуногий верек. Константин послал слабый импульс к винтовке Алексея. На конце ствола вспыхнуло ответное мерцание — значит Татьяна успела повесить эмка-фаг, подвид заряда, который создан, чтобы уничтожать другую эмку и даже нетренированного симбиота.

— Заметили, откуда был выстрел? — спросил Константин.

— Да, но нихрена ж не видно. Эта скотина, наверняка, уползла.

— Приготовьтесь стрелять. Я сейчас подсвечу, — предупредил Константин и отправил эмку.

Над полем в полутьме зажёгся конус света, будто кто-то включил уличный фонарь. Свет выхватил серого верека на зелёной траве, тот взглянул верх и резко перекатился в сторону. Над ухом Константина грохнул выстрел. Но свет уже погас чуть раньше — лишь слабое мерцание разрушенной эмки осталось в небе. В том месте, где ещё недавно лежал верек, мигнула красная вспышка — не найдя жертву, фаг сбросил энергию и показал место попадания.

— Можно чуть дольше? — попросил Алексей.

Константин раздосадованно оскалил зубы.

— Это он свет погасил. Попробуем ещё раз.

Снова вспыхнул конус света, но теперь он беспорядочно метался над вереком, не позволяя себя сбить. С дороги раздалось несколько выстрелов — там тоже заметили верека в траве. Пули посшибали венчики травы, да увязли фонтанчиками земли. Верек лежал на локтях и внимательно смотрел в сторону Алексея — словно ждал чего-то. Константин развернул невидимый щит, прикрыл себя и Алексея. Сразу нужно было это сделать. Но противник всё продолжал безотрывно глядеть. В руках у него не было ружья. Оно тускло блестело перед ним среди травы. Наверняка с трупа какого-нибудь охотника снял. Но почему же он не собирается стрелять? Это какая-то хитрость?

Танцующий свет оказался за спиной верека, янтарные глаза скрылись в тени. Верек наклонил морду, прижал уши и закрыл серыми руками чёрные провалы глаз.

Над ухом прогремел выстрел.

Верек вздрогнул, шерсть на плече заблестела кровью. Он завалился на левый бок, раскрыл пасть и, хватая воздух, согнулся от боли, потом дёрнулся и замер. По его шерсти пробежало слабое мерцание, не видимое глазом — умер симбиот, а с ним и его хозяин.

Что-то было не так. Какая-то важная мысль начала испуганно прокрадываться в сознание Константина, но каждый проклятый выстрел над ухом, крики и пальба с дороги — мешали сосредоточится и ухватить её.

— Суки! Выходи сюда гадина! — орал на дороге боец с ранцем.

Он стоял на коленях и слепо жёг стерилизатором вокруг себя: заросли где прятались вереки; труп верека на дороге, под которым корчился боец; бойца, чья изодранная фарадейка уже дымилась от лучей.

За дорогой вспыхнул выстрел — бойца ткнуло в спину. Он упал на руки, хотел было подняться, но из ранца ударил ослепительный луч, сжигавший траву, испепелявший кусты. В ранце будто бы разверзлась дыра, ведущая прямо на солнце.

С крыши дома через улицу раздался выстрел. Трава за дорогой шевельнулась и замерцал умирающий симбиот. В лунном свете Константин различил га крыше хвост и тёмную фигуру Максима Анатольевича.

Луч повреждённого стерилизатора полоснул по их дому, щит ярко вспыхнул — выбросил излишек энергии светом. Алексей успел нырнуть за конёк и тихо ругался, лежа на спине.

Боец с ранцем вертелся, пытаясь скинуть стерилизатор, но лишь сильнее поливал окрестности. Наконец, рухнул лицом вниз и затих. Свет из ранца расширился и раскрылся, будто солнце пыталось прорваться с той стороны. Через мгновение на дороге осталась тускло светившаяся малиновым воронка, в окружении чёрных дымящихся кусков.

Обожжённая трава осыпалась — из-за неё вышел волк, другой с противоположной стороны дороги вскочил на трактор. Среди тел бойцов и волков, шевельнулась рука, в свете луны блеснул металл излучателя. Волки кольцом окружали людей, они чуяли живых, бесполезно было притворятся. Один из бойцов не притворялся — ждал, он резко вскинул руку и хлестнул приблизившихся вереков плёткой огня из стерилизатора. Кто-то заскулил, кто-то упал и затих, скрючившись.

Человек не спешил дожигать, он лежал, прикрываясь телами, и быстро раскручивал сжигающий луч. Те, кто попадал под него хоть один раз, уже не могли быстро уйти, их добивал второй, третий оборот излучателя. В траве шевелились тени — уцелевшие волки начали отступать.

“Они прорвались в укрепление”, — прозвучал в радиоэфире встревоженный голос Татьяны.

Константин заскрежетал с крыши, перевернулся в воздухе и приземлился на лапы. Сразу же на него бросился волк и тисками зубов сжал шею. Тонким как игла зарядом Серов ударил врага в пасть изнутри. Почувствовав, что хватка ослабла, мотнул головой. Враг упал, меж его ушей темнело обугленное пятно. Константина передёрнуло. Он сжал зубы и потрусил дальше, прислушиваясь к разговорам в эфире, крикам и стрельбе в укреплении посёлка.

Ветер принёс запах пожара. Константин посмотрел на небо, в свете луны на фоне редких звёзд висел столб чёрного дыма, чуть поодаль ещё один.

За поворотом показалась ограда укрепления, справа её смяло упавшее высокое дерево. Ещё днём оно еле выглядывало над забором соседнего дома, а теперь его ствол перекрыл всю неширокую улицу.

По нему пробежал волк и прыгнул внутрь ограды. Раздался яростный человечий крик, скулёж. Над забором поднялись вилы с барахтающейся волчьей тушей.

Среди грохота выстрелов и криков, чуткие уши различали вязкие удары топором по чему-то мягкому. у Серова вздыбилась шерсть — он представив что там, и снова ощутил какую-то мысль на краю сознания. Но уши дёрнулись — сзади был какой-то нехороший звук. С таким звуком ружьё падает на шифер и скользит вниз. Константин развернулся и рванул к Алексею.

Опоздал.

На земле лежит только его тело. Серов носом касается руки, погружает в тело симбиота. В ноге растяжение, ушибы — больше никаких повреждений. Странно, от этого не умирают. Сердце? Поражено электричеством. Значит, обычным зарядом убили. Мозг? Цел и ещё жив, время есть! Симбиот обволакивает сердце и запускает его, на время заменяя собой погибшие клетки. Кровь двигается. Ещё минуту на регенерацию.

Оставив эмку для защиты, Константин вынул симбиота. Приблизил свой нос к лицу Алексея. Ощутил слабое дыхание, вот оно стало сильнее, еще.

— Ой, — воскликнул Алексей, отстранившись от белой волчьей морды.

— С днём рождения, — сказал Константин.

Наморщив лоб, Алексей потёр рукой грудь.

— Спасибо, — ответил он, вставая.

Похоже, он как-то понял, что это было, раз не спросил. Интересно, как?

Вместе они поспешили в центр посёлка. Слева на стене укрепления танцевали языки пламени, откуда-то изнутри поднимался столб белого дыма, подсвеченный яркими отсветами стерилизатора — уцелевшие бойцы уже добрались к местным.

Константин поднял вьюв над стеной. Прямо за оградой стоял щуплый боец в шлеме и очках, на его спине блестела сетка разорванной фарадейки, от левого рукава остались окровавленные клочья, но рука была цела. В дрожащей правой руке он держал излучатель стерилизатора, непрестанно поливал фагами волков. Они, уклоняясь от луча и пытались подобраться на расстояние прыжка.

Серову показалось, что всё последующее будто бы замерло, как на фотографии. Горел сарай, из него сиял радиосигнал с мольбой о помощи. Под забаррикадированными окнами двух домов лежали тела многих людей и нескольких волков, среди них блестел окровавленный топор, зажаты в отгрызенной руке. Поодаль дымились руины сгоревшего дома. Возле них мужик метил кулаком в окровавленную морду волка, что пытался перегрызть локоть, прикрывавший горло мужика. С чердака дома целился боец, под ним затаился другой волк, изготовился к прыжку — ждал, когда стрелок высунется из проёма. К волку, раскрыв рот в хриплом крике, бежал окровавленный человек с вилами. Наперерез ему хромала волчица с торчащим из бока ножом.

Константина начало мутить. Он тряхнул головой — всё ожило, наполнилось шумом и кровью. Оскалившись, он зарычал, глянул на удивлённого Алексея и побежал. Ограду пересёк по упавшему дереву, спрыгнул и громко протяжно завыл.

Ближайшие волки обернулись.

Он ждал их нападения, он устал и просто хотел вылить на них ту чёртову прорву ненужной энергии, что каждый день жадно копил в своём симбиоте и каждый раз боялся тратить — надеясь, что она потом понадобится, на что-то нужное. Сейчас он чувствовал: эта энергия выжигает его изнутри, как того беднягу с пробитым стерилизатором. Ещё мгновение и он рванёт, испепелив каждую серую тварь.

Слева мягко приземлился Алексей, кивнул и поднял ружьё на ближайшего врага.

— Уйди от этой суки! — истерично заорал щуплый боец, нацелил излучатель на Серова.

— Придурок, убери стерилизатор. Он же за нас! — прокричал Алексей, закрывая собой Константина.

Не уберёт. Серов понял это по тону, дрожащим рукам и выставил перед Алексеем щит.

Ударила ослепительная волна, затмила луну, огни пожаров и вспышки выстрелов. Зажмурившись и прикрывшись рукой, Алексей стоял в обжигающем свету.

Живой. За светящейся полусферой щита.

Константин облизнулся и хотел было окликнуть его, но передумал. Просто стал ждать, пока атака закончится. Купол уже угасал, и через него стали просвечивать защитный очки бойца, блестевшие отражённым огнём. Алексей огляделся и непонимающе уставился на Серова.

— Нам такие штуки приносили на работу, тренироваться, — ответил он, глядя на стерилизатор.

На секунду Алексей замер с приоткрытым ртом, намереваясь что-то спросить, но лишь округлил глаза.

Константин огляделся: со всех сторон на них молча смотрели волки, не с угрозой, а как-то иначе, будто удивлённо. И это было нехорошо.

Неужели это из-за щита, которым он прикрылся от лучей? Один из волков, прижав уши, осторожно подошел к ним и прохрипел Алексею:

— Ты его прикрыл собой?

— Да. Он же на нашей стороне, — удивился Алексей.

— Но вы же убиваете волков?

— С чего это? Он же и в поединке за нас был.

— Вожак говорил, что против Ирря вышел человек… — волк умолк, задумчиво наклонил голову.

Боец всё ещё нервно сжимал рукоять излучателя, Не отрывая от него взгляд, Константин медленно покачал головой из стороны в сторону. Боец как-то поник, потом, прижав излучатель под мышкой, стянул с головы очки и подшлемник. Это оказался Ваня, только вместо былого задора, который он излучал днём, осталась одна усталость и пустые глаза. Они ещё долго будут видеть кошмары этой ночи, если, конечно, удаться её пережить. Странное поведение вереков нервировало Серова.

“Вожак лгал! Среди них оборотень!” — прокричал в эфир верек, а потом добавил и голосом, и по радио:

— Мы сдаёмся. — Он безропотно лег, сложил голову на лапы и закрыл глаза.

Одни последовали его примеру, другие бросились на своих же товарищей, принялись рвать их, впиваться в глотки. Константин смотрел и не мог понять, что происходит.

Снова ощутил ту мысль, что уже который раз стучалась в его сознание.

Кто-то его звал, тормошил за шкирку, что-то упало рядом, но он был не здесь.

Он вспоминал обросший лианой трелёвочный трактор, где лежало всего одно тело лесоруба. Всего одно. Труп застрелившегося охотника возле дерева. Верека с охотничьим ружьём, который так и не стал стрелять. Потому что в своих не стреляют, даже в ответ.

В горящем сарае прогремел взрыв. Там же кто-то звал на помощь! Варра? Константин метнулся к пожарищу, крикнул в эфир о помощи, даже не думая, отзовётся кто или нет. Послал вьюв, который у искорёженной тачки, среди развороченных взрывом досок нашел волчицу, обожжённую, без сознания, но живую. В последние мгновения она тщетно пыталась сделать подкоп под дверью. Накрывшись щитом, Серов влетел в пекло, схватил зубами обгорелую шкуру. Та мягко оторвалась. У Серова шерсть встала дыбом. Он перепрыгнул волчицу и стал выталкивать её носом из огня. Щит уже только слепил и не помогал — ему просто некуда было сбрасывать столько энергии, она шла со всех сторон насыщая его. Угли и раскалённое железо с шипением обжигали лапы, а воздух в лёгких кончался.

8. Гибель

Вдруг, толкать стало легче, а через мгновение волчицу кто-то утащил. Ослепший, оглохший и обожжённый Константин различил лишь неясные контуры большого волка рядом. Ощутил, как и его кто-то тащит, как странным образом жар начал спадать.

Константин лежал боку, еле вдыхал безвкусный воздух и осторожно выталкивал его, стараясь не шевелится. Стоило чуть дёрнуться, как накатывала боль. Она встряхивала его обгоревшее тело, волной дрожи разламывала чёрную скорлупу, бывшую кожей. От этого снова появлялась боль и всё повторялось.

Симбиот мог ввести обезболивающее, но потом всё будет словно в тумане и трудно сосредоточится, а сейчас не время. Нужно терпеть. В тело проник симбиот Тани. Им она показала, как подавлять болевые сигналы.

Необычное это чувство — присутствие чужого симбиота в своём теле. К своему привыкаешь, он становится частью тебя, а вот чужой, да ещё близкого человека. Первый раз Серов ощутил это ещё в Академии, когда они ночью ютились под камнем, прячась от дождя. Таня запустила в него симбиота, а он в шутку коснулся её своим и почувствовал её тело, а она — его. Уже позже он узнал, что это было опасно — малейшая осечка и симбиоты могли убить друг-друга. Но в ту ночь им стало не до размышлений о безопасности — они познавали себя.

Вернулось обоняние и вырвало из воспоминаний: пахло травой, дымом, кровью, нестерпимо разило палёной шкурой и горелым мясом. Вернулся и слух, а с ним далёкие стоны, разговоры и чьё-то дыхание рядом — наверное Тани. Константин лежал с закрытыми глазами и принюхивался. Да это же от него так несёт! Он мысленно ухмыльнулся, чуть пошевелился, попробовал, как там тело — скоро уже можно будет встать. Связался с женой.

— Жив, придурок, — безрадостно ответила Татьяна. Да, это она сидела рядом.

“Что с тобой? Это из-за меня?” — удивился Константин.

— Из-за всего, блин. Ночь была длинной. Я устала. Столько раненых, а тут ты. Спасатель, херов. Тыж, сука, не бессмертный!

“Прости. Я увидел сигнал. Может раненым поможешь?”

— Думаешь от меня отмазаться?! — выпалила Таня, хотя было видно, что она уже остыла. И уже тише добавила, — Там уже вереки лечат. Они, оказывается, намастрячились: после каждого боя лечили и своих, и людей, а потом уже превращали их. Потому, до этой ночи, почти никого и не потеряли, ну кроме тех, что ты видел.

Кто-то подошёл. Вроде волк, но запах толком не разобрать. Константин даже глаза открыл. Перед ним, подобрав ноги под себя, понуро сидела Татьяна, правее уселся огромный волк.

— Пётр?

— Это Иррь, он тебя и Варру вытащил. Петра больше нет, — прошептала Татьяна. Опустила взгляд. — Осталось несколько человек, и то, почти все теперь с симбиотом. В погребах ещё, наверняка, уцелевшие есть, но некоторые дома сгорели, живых там не осталось, я проверила. Вереков меньше десятка. Они друг-друга порешили. Разорвали вожака. Не знаю почему, может Иррь расскажет.

Иррь начал добродушным хриплым басом:

— Когда я тебя вытащил, то думал, что ты до костей пропёкся, а теперь вот, нате, даже шерсть растёт. А я, блин, от одной твоей раны чёрте-те сколько провалялся, думал подохну. Оклемался, пришёл, гляжу: наши городские, ну которые с вожаком пришли, дерутся с местными вереками. Не стал лезть, не понятно. Услышал твой зов, подбежал, а тут, блин, пекло. Хорошо Танька чем-то прикрыла, что я подобраться смог. Блин, как ты вообще её терпишь? Я ей говорю, чо ты с этой, хм, возишься? Мужа, давай, спасай. А она? Костя сам выкрутится, не первый раз уже. Девочку мол, надо спасти, а то муженёк зазря в огне жарился, получается. Представляешь?

От этого рассказа Константину стало как-то легко на душе. Пережитое всё же осталось, но словно бы отдалилось, отступило на время.

— Спасибо. Представляю, — усмехнулся Серов. — Это хорошо, что она в меня верит. Варра то как, жива?

— Жива, — ответила Таня. — Я бы сказала, чудом.

— Получается, всё. Теперь мир? — спросил Константин.

— Все, кто хотел воевать погибли, — сказал Иррь. — Из городских остались только я и Варра. Лучше нам свалить отсюда. Местные-то может как-то и договорятся между собой.

— Днём трупы лучше видно. Так что всё впереди, — вздохнула Татьяна. — Пойду, покажу им, как превращаться в людей. А вы пока собирайтесь.

Когда Серов уже перекинулся в человека и даже переоделся, подбежал запыхавшийся Алексей:

— Из леса едет какой-то автобус-внедорожник, из новых моделей. Фары выключены.

— Это Никитин, — озадачился Константин и посигналил Тане, что пора уходить.

— У него что, прибор ночного видения? — удивился Алексей.

Константин покачал головой:

— Нет. Он из РБМ, но очень хорошо разбирается в вереках, как и мы.

— Понимаю, да. Он ему не нужен, — задумчиво пробормотал Алексей. — Вы запахи хорошо различаете. Некоторые ещё и двигаются чуть иначе. Нет, не вы. Вас я бы не выявил, хоть и насмотрелся вереков на работе.

— На какой работе? — удивился Константин.

— Не важно. Нет её уже. Не стоит вспоминать о ней.

Неужели, он в фесмабе работал? Об этом, верно, теперь не стоит.

Впереди, посветлевший горизонт алел зарёй. Поднимался дрожащий край солнечного диска. Долгая ночь заканчивалась. Позади, за лесом, под гаснущими звёздами осталось Туманово, вздымая к небу розовеющие столбы дыма.

На фоне восхода маячил силуэт Татьяны верхом на лошади, рядом, теряясь в полутьме, шли Иррь и Варра. Константин зажмурился, вновь увидел пламя, где метались тени, вновь почуял запах горелой плоти. Вздрогнул, открыл глаза — всё рассеялось. Мотнул головой, будто стряхивая остатки воспоминаний, и подстегнул коня.

Вечерний костёр освещал стволы деревьев, уносил пылающие искры в небо. Константин смотрел на пламя, на его отражения в глазах жены, в глазах волков. Рассказывал Иррь, рассказывала Варра. Так удалось понять, что же произошло.

У вожака была задумка оборотить людей, чтобы показать им лес изнутри. Для этого он где-то нашёл чуть изменённого симбиота, и создал им свою стаю. Всем он врал, что этот симбиот особый: не имеет доступа в сеть и не может превращать обратно в человека, только в двуногого верека. На деле, симбиот всё мог, просто нужно было это показать. Местные жители не хотели превращаться в вереков насовсем, а вожак не желал раскрывать правду — боялся, что стая распадётся.

После стычки с лесорубами вожак решил, что нужно превращать насильно. Убедил себя и стаю, что теперь люди никак не потерпят оборотней рядом с собой, и что это единственный выход. Каждую ночь они изображали осаду посёлка, вынуждая людей бежать из него. В лесу беглецов ловили и обращали. Были жертвы, но вожак, говорил, что обратного пути нет. До последнего момента все верили, что получится всё без боя.

— Если бы только не влезли бы мы с Танькой… — покачал головой Константин.

— Блин. Какого хрена вы? Все. И мы, и они, — ответил Иррь.

— Э-ээ. Они то почему? — удивился Константин.

— Потому что упёрлись. Как бараны.

— Так себе довод.

— Слухай, они на охоту с нами ходили? Ходили. Знали, чо да как. Могли подослать к нам человека? Сказать ему: приходи обратно хоть в каком виде, расскажешь, чо по чём там. Узнали бы, что все пропавшие живы, а значит всё, ништяк. Наш вожак мог заслать к ним кого-нибудь разведать? Ладно, вьювом, как вы, у нас никто не умел пользоваться. Но можно же было найти самого худого верека, сделать ему окрас дворняги, пусть разнюхивает? Дохрена способов. Мы бы тогда узнали, что Варра им оборотня нагрызла, а они его даже не заперли, — распалился Иррь.

— Думаешь, вожак не скрыл бы это?

— Он, канешна, с пулей в голове, но не совсем же идиот был. Так, фанатик. Ну а кто не фанатик? Я вот, тож за ту идею готов был сдохнуть. Это вам хорошо, вы-то всё уже видели в Академии вашей, а сколько людей парится? Кто-то не знает, что вот вообще можно иначе жить, кто-то ссытся сделать шаг? Я же как думал, если человека превратить, он побегает чуток и обратно. Ага, типа, прикольно, но нафиг. Не распробует. Вы-то, в Академии, не один месяц так жили, а простой человек набегается и вернётся к привычному. Вожак и говорил, надо заставить привыкнуть. Теперь-то я умный, жопным умом. Понимаю, что накосячили, по другому надо было, не насильно. Да и не всем это надо. Но чо теперь поделать?

— Ничего. Лучше было сразу головой подумать и вообще ничего не делать, тогда бы ничего и не было.

— Не-е, братан. Не обижайся. Вот гляди. Пока ты весь такой умный будешь думать, а не делать, дурак же будет делать вместо тебя. Что он, думаешь, сделает? Отож, братан. Нафиг! Ты погляди вокруг. Вся вот эта херня, в которой мы живём, которая с нами случается. Она сделана теми, кто делает, пока те кто думает, продолжают думать. И пока ты ещё не пришёл в Туманово, уже всё было сделано. Уже вожак, мать его, упёрся рогом. Местные уже напридумывали себе безбашенных оборотней. Уже собрались эти самоубийцы из РБМ. Всё было готово. Причём, само по себе, безо всякого сговора. Просто потому, что никто не думал. Зато у них всех было шило в жопе. Острая такая потребность действовать, ну и направление через жопу. Ты думаешь, если бы не ты, то ничего бы не было? Хрена с два, братан. Кто-нибудь другой вызвал бы помощь. Или бойцы сами бы рванули, ведь были инфа, что бардак в Туманово. Вы просто оказались спуском. Это я вас не оправдываю, не подумай. Просто, взгляни со стороны: всё готово, порох засыпан, фитиль вставлен, нужно только поднести спичку. Послушная спичка подожжёт. Усёк? Любой бы сделал также. Не, у тебя хорошая цель была, помочь. Не бросай её. Я-то побольше накосячил, да. Но я и сейчас выбираю действовать. У меня теперь есть опыт и у тебя. Давай действовать вместо них, на опережение. Да, будут ошибки болезненные и даже смертельные. Но если я не буду ничего делать, то будут делать другие. Думаешь, они лучше меня справятся? Окей, может быть. А вместо тебя, братан?

— Хорошо говоришь, только вот, сейчас мы не думаем, делаем. На хвосте у нас Никитин, которому мы вчера снова выдали себя, а впереди, через несколько тысяч километров наша цель, наверняка, никому толком не нужная. Заявимся мы туда, и спросим: слушай, создатель эпидемии, как там тебя, вот скажи нам, для чего мы к тебе пришли? Сами то мы не знаем, потому что идём бездумно. По инерции. Отвесили сами себе пинка и несёмся. Ах да, мы ищем, кто натравил всех на фесмаб. Но ведь мстить мы не хотим. Вернуть уже ничего не получится. Сдавать виновника властям? Так они нас предали: выставили фесмаб крайним и отдали толпе, зато сами остались чистыми. В общем, даже если мир скатится в тартарары, мы-то дойдём несмотря ни на что и потом сможем сказать: мы нашли того, кто в этом виноват. Только никому от этого лучше не будет, и не известно сколько ещё из-за этого погибнет.

— По инерции, значит, — оскалился Иррь. — Блин, не знаю, чо там у вас, но лишь бы не очередной фитиль.

Они пробирались через болота, ехали по брошенным дорогам, лесам и тропам. Шли ночами, чтобы не попадаться на глаза, отдыхали днём.

Выпуски практически всех новостей рассказывали про ужасную бойню в Туманово, про героическую попытку РБМ остановить кровопролитие. Тем временем, в интернете появлялись свидетельства “очевидцев” про оборотней, которые среди дня настигали и заживо поедали жителей Туманово, рассказы якобы местных, оборонявшихся бензопилой от стай. Серов читал и недоумевал, почему именно бензопилой? Что в голове у того, кто это писал? Но потом, в сети академий начали попадаться сообщения анонимных опасающихся за свою жизнь вереков, которые сами видели растянутые на заборах волчьи шкуры и насаженные на колья головы. Кто-то говорил что сдался, но его сначала тыкали в нос сигаретами, а потом бензопилой отрезали ноги, смотрели, как они регенерируют, и потом снова отрезали. Снова бензопила. Но в посёлке никто ей не оборонялся, а к единственной пленной волчице даже боялись зайти в сарай! От этого тошнотворного потока Серову стало мерзко. Но он всё читал и читал, пытаясь понять, кто и зачем всё это пишет?

Однако, весь мир вскоре переключился на другие новости: во всём мире урас вышел из под контроля. Буквально за неделю заросли линии электропередач, электростанции. Люди не справлялись с расчисткой, и начались отключения света. Урас атаковал и усилители телефонных линий связи, интернет магистралей — видимо всё, что излучало низкочастотные электромагнитные волны. Интернет начал распадаться на сегменты. Сеть Академий уцелела, так как работала через наземные эмка-ретрансляторы и спутники, созданные Ментором. В ней писали о перебоях на железной дороге, на топливопроводах, на предприятиях. А потом в сети академий появилась видеозапись.

Небоскрёбы на фоне алеющего заката, окна тёмные — нет света. Внизу в сумерках толпы людей на улице, огни машин, огни телефонов.

Кадр меняется. Светлые бетонные корпуса электростанций. Двор зарос джунглями, стены корпусов внизу оплетены лианами. Среди зарослей что-то распыляют люди в противогазах и защитных костюмах. Подлетает вертолёт, распыляет какой-то жидкость на станцию.

Кадр меняется. Накренившаяся под тяжестью растений опора лэп, часть проводов оборвана — всё оплетено лианами. Соседняя опора покрыта обугленными побегами. На горизоне за зеленью джунглей столбы дыма.

Кадр меняется. Улицы города вблизи. Вверх вздымаются всё те же небоскрёбы. Стекла выбиты, кое-где копоть на стенах. Остовы сгоревших машин. Кучи тряпья и мусора. Одна куча начинает шевелиться — это человек. Другая улица затоплена чёрной водой с белыми пузырями. Из неё торчат крыши машин, части велосипедов. Одну машину показывают сзади — через грязное стекло над чёрной водой виден всклокоченный затылок.

Кадр меняется. Дороги за городом. Толпы измождённых людей и онелей с узлами за спиной, на тачках. Людей без ничего. Редкие брошенные машины на обочинах. Сгоревшие машины. Столкнувшиеся машины. Среди моря людей.

Кадр меняется. Огромные выращенные из переплетения стволов купола с высокими окнами и ажурными балконами. Стволы возносятся вверх, закрывая листвой солнце. На земле просторные дорожки с мелкой травой. По ним ходят босые люди в одежде радожива, двуногие вереки, онели. Перед камерой проходит пара волков. На балконе купола распахиваются двери. Выходит леопард, оглядывает округу, зевает и ложится.

Кадр меняется. Толпы беженцев с узлами на этих дорожках. Ворота куполов распахнуты. Внутри тоже беженцы. Из-за них не видно земли.

Кадр меняется. Обгорелые кроны переплетённых деревьев, что растут над куполом. Камера опускается. Купол частично сгорел, остальное покрыто копотью. На земле лежат окровавленные тела беженцев, вереков. Камера приближается к закопченной стене купола. Внизу лежит обугленное тело леопарда.

Запись вызвала бурное обсуждение в сети академий. Одни утверждали, что запись явно смонтирована и является провокацией, необходимо её игнорировать, а источник найти и наказать. Другие предлагали просто бежать подальше от городов. Большинство сошлось на том, что необходимо упредить поток беженцев в поселения радожива, что бы не допустить подобного.

Часть радиостанций исчезла, другие снизили мощность, их стало почти не слышно вдали от городов. Оставшиеся невозмутимо сообщали, что да, почти везде перебои с электричеством и интернетом, виной тому урас, но повода для паники нет — это всё временно. Константин думал, что да, это не конец, через какое-то время люди справятся, восстановят, но вот многое, очень многое непоправимо изменится.

Иногда Константин засылал вьюв парить над окрестностями, смотрел за ближайшими дорогами. Машин на них стало меньше, зато на обочинах всё чаще попадались обгорелые остовы легковушек. Иногда, вьюв заглядывал внутрь остова и находил останки людей. Потом даже сжигать машины перестали — сливали бензин и бросали посреди дороги. Встречались и разграбленные фуры, тоже без топлива.

Если на дорогах попадались машины, то лишь в сопровождении автобуса РБМ. Остальной народ проматывал асфальт колёсами велосипедов, а то и вовсе ехал верхом на лошадях, да невесть откуда добытых телегах.

В посёлках, иногда удавалось купить овощей, или даже мяса, но цены быстро росли. На всадников местные смотрели недобро — погода уже стояла не летняя, и человек в затасканной лёгкой городской рубашке выглядел подозрительно. Тем более, что из-за холода под одеждой пришлось отрастить незаметный мех. У Серова была мысль вообще принять облик онелей, он они её оставили на крайний случай. Всё же, больше всего внимания притягивали лошади, так как теперь они были в цене.

В тот день стоянку разбили среди щуплых сосен, в запахе хвои. Варра с Иррем пропадали на охоте, а Серова тяготили то воспоминания о Туманном, то мысли, как же быть в Пестрогорске? Он всё не решался спрашивать волков, собираются ли они идти в город, потому просто задумал научить их маскироваться, Таня затею мужа поддержала.

Наконец из леса показалась взъерошенная и довольная Варра, за ней шел не менее взъерошенный Иррь с изрядно помятым зайцем в пасти. Всем своим видом, волк говорил, что ну вот больше ничего не поймалось, но мы кое-как перекусили. Хотя по их радостным глазам, тёплым взглядам бросаемым друг на друга, даже Серову было ясно, что они большую часть времени они гонялись вовсе не за зайцем.

Когда обед закончился и все отдохнули, Константин обратился к волкам:

— Так как в людей вы превращаться не хотите, а в населённые пункты иногда заходить нужно, то стоит всё же иметь какой-то запасной облик. Таня?

— Сейчас я покажу пример, — сказала она, начав раздеваться.

Она скинула последнюю одежду, оставшись в почти не заметном светлом меху. Встала на четвереньки и за пару минут обернулась волчицей.

“Вот, ваш базовый вид”, — начала она. — “Отсюда можно прикидываться разными псинами. Самый дешёвый по энергии и времени вариант: лайка. Достаточно перекрасить шкуру, задрать хвост бубликом, ну и выражение морды лица стоит принимать соответствующее”.

Таня за полминуты сменила серый волчий цвет на чёрно-белый окрас, закрутила хвост, вывалила язык и дружелюбно обвела всех взглядом.

“Всем стоять, залижу насмерть!” — заявила она. Потом уже серьёзно добавила, — “но опытный собачник вас вычислит. А лайка весом в центнер смутит и неопытного”.

Иррь ухмыльнулся — это про него.

Потом Татьяна показала, как превращаться, чтобы отличий не было видно, особо указала, что когти должны быть чуть сточены и не должны втягиваться, что волки и собаки несколько по разному ставят ноги и многое другое.

С тех пор Варра с одним из Серовых ходила за покупками и сторожила коней. Иррь всё никак не хотел худеть, он по прежнему весил под центнер, и в свободное время пропадал на охоте, но к Пестрогорску обещал уменьшиться.

В предыдущем селе Константина безуспешно пытались ограбить. От того сегодня он не хотел отпускать жену даже с Варрой, однако, Таня настояла, мол надо купить нормальную одежду, а то скоро уже Пестрогорск. В сети, конечно, писали, что многие уцелевшие города теперь вынуждены сотрудничать с радоживом. Потому, к операторам относятся гораздо терпимее, но везде было по разному, да и могло быстро поменяться. Хотя в Пестрогорске организовали радожив прямо посреди города, и вереки выбили себе право расхаживать среди людей в двуногом виде. Но там всё ещё комендантский час: проверяют документы, патрули обязательно комплектуются операторами или онелями. Наверное правда, не стоило привлекать излишнего внимания.

По тенту барабанил унылый мелкий дождь. Константин лежал на сухих ветках и поглядывал за округой через развешанные над лесом вьювы. От скуки он переучил щит на отлов мошки и комарья, а не пуль, но тот иногда ошибался, и мошки настырно маячили перед носом. Кусать то они не могли — симбиот с ним разбирался, но раздражали. Тогда Константин натравил на них робота из эмки. Невидимая сила брала насекомых под своё управление и выгоняла их из под тента, прибивая их уже снаружи. Поначалу, бот сразу убивал мошек, но к концу дня все оказывалось ими усыпано, пришлось его переучивать.

Даже развести костёр было нельзя — запах разносится далеко, а лишние гости им не нужны. Палатку и спальники они так и не смогли раздобыть, только тент нашли, а погода же всё больше приближалась к недолгой осенней поре.

Один из вьювов засек Ирря уже в облике чёрно-белой лайки, но всё ещё подозрительным размером с волкодава. В пасти он тащил зайца. Что ж, немного. Бывали дни когда им приходилось ужинать травой или листьями. Конечно, они вполне могли есть даже опилки. Но после пары дней такой диеты Константин, оборачивался сам и притаскивал из леса косулю, с удовлетворением отмечая про себя, что навык охоты у него получше некоторых. При этом Иррь неизменно выяснял, что добычу убили зарядом, а не зубами, и шутливо укорял, что не пристало так делать уважающему себя вереку.

— Тю, братан. Ты еще ни шиша не приготовил, — раздался весёлый голос Ирря.

Константин с досадой отметил: задумался и опять не почуял проявление верека. Повернул голову. О, две заячьи тушки!

— У тебя же был всего один заяц, — удивился Константин, радостно залезая в сумки.

— Второго я на дереве оставлял. — Иррь улёгся под тентом, поглядывая за готовкой.

Разделанные тушки Константин сдобрил пряностями да обернул в фольгу, оставив по небольшому отверстию для эмки.

Вскоре, из свертков донеслось шкворчание, заглушавшее шорох дождя. Иррь облизнулся.

— Всё удивляюсь. Откуда у вас с Танюхой столько этой энергии? Даже мясо запекаешь, будто она у тебя дармовая. У вас там чо в фесмабе все такие были? — спросил Иррь.

— Да нет, там в основном попроще народ. Что опытным операторам делать там на бюджетной работе? Платят не много, работа так себе. Среди исследователей опытные попадались, но у нас была научная база, оборудование, да контакты с Академией. А остальные, кто с полиции, кто ещё откуда. С соответствующими навыками. Конечно, все с симбиотом, но в основном чтоб чуять эмку, да от противника чтоб не прилетело. А нас хоть и опытных, всё старались в тихие места отправлять, чтоб не пересекаться с криминалом.

— Прикольно. За чо же на вас тогда взъелись?

— В том и вопрос. Похоже, на чей-то заговор против фесмаба, слишком организованно. Произошло то, почти в один день по всему миру. Но, сколько гляжу, выходит, что мы мешали почти всем. При таком раскладе они могли и самоорганизоваться, конечно. Но пока есть зацепка - найти источник онелиоза.

— Не загоняйся, братан. Кому всем? Щас же никто с этой ботвой, урас которая, сделать ничо не может. Слышал? Даже в Москве аномалия какая-то, целый район зарос к хренам, и люди там пропали. Пока ваш фесмаб был, такой херни не случалось, — негодовал Иррь.

— Это нормально, — вздохнул Серов. — Ты же сам говорил, сначала делают, а потом думают. Или не думают. За океаном, к примеру, обвиняют NMCA, это их аналог фесмаба, в распространении ураса. Даже подали в суд на Академию, та, видите ли, отказалась помочь выследить бежавших сотрудников NMCA. Так что у нас ещё хорошо.

— Слышь, ну в Москве то должны были знать, к чему это всё приведёт.

— Ну там же политика, тёмная штука. Может, они понадеялись на РБМ. Или на отряды из операторов, их недавно в полиции и войсках сформировали. Но, видать, что-то не рассчитали.

— Чо, думаешь, ошиблись? — Иррь смачно потянул носом возле аппетитно скворчавшего свёртка.

— Кто же его знает. Сам подумай, если ты своих же выставляешь крайними, будут ли остальные на тебя работать? А если и будут, то кто? Ведь, в войсках и полиции костяк операторов всё те же фесмабовцы. Давай замнём эту тему и так тоска.

Константин раскрыл свёрток, ткнул ножом в мясо и, удовлетворённо кивнув, начал разрезать напополам. Иррь облизнулся, скосив глаза на содержимое фольги.

— Слушай, я вот чо думаю, — не унимался Иррь. — Ты ищешь тех, кто эпидемию замутил. Верно? А надо искать тех, кто мозги людям запудрил. Они твой фесмаб и разрушили.

— Люди сами себе мозги пудрят. Ты знаешь.

— О! Теперь и ты понял. Берём зеркало и видим там виновника. Круто, чо. Когда найдёшь этих колдунов, что эпидемию замутили, не забудь про это.

— Хочешь сказать, они не виноваты?

— Виноваты или нет, это тебе решать. Но если бы народ не хотел, то ничего бы у них не вышло.

— Так, случилась эпидемия и потом народ захотел. Хотя… — Константин уставился на Ирря, на его безмятежную чёрную морду с белыми очками вокруг глаз, на улыбчивый оскал. И это зрелище удивительно не соответствовало словам, будто это какая-то шутка. Но ведь он прав. Недовольные фесмабом были и до эпидемии. Сколько их было? Никто не озадачивался. Недовольные не могли ничего сделать, зачем на них обращать внимание? А со временем их стало достаточно много.

Парящий над лесом вьюв заметил движение: по грязной просёлочной дороге от села Осиново плелась Ворона, на ней понурив голову сидела Татьяна, мокрые от дождя русые волосы мотались перед лицом, совершенно закрывая его. Варра в облике серой лайки шла рядом, временам то настороженно оглядываясь назад, то вопросительно поглядывая на Таню.

— Мальчики! Девочкам пожрать оставили? — с какой-то наигранной весёлостью прокричала Татьяна, придя в лагерь.

Краем глаза Серов заметил, как Варра подбежала к Иррю лизнула его в щёку — оба завиляли хвостами и начали о чём-то шептаться, перемигиваясь слабыми радиосигналами.

— Что же у вас там случилось? — взволнованно спросил Константин, раскладывая ужин на обрывки фольги.

— Пока я у этих кугутов в магазе пыталась цену на джинсы сбить. — Таня говорила и жевала, энергично размахивая куском печёного зайца. — Они там щас все помешанные, дерут эпически много. Но суть не в этом. Кароче, я попутно выясняла, что да как. В Пестрогорске на въезде посты. Всех проверяют. Так что нам лучше кушерями пробираться. Свет, говорят, есть не во всём городе и не всегда. Пока я это выясняла, на улице началась движуха. Варра расскажешь?

Не отвлекаясь от разгрызания прижатого лапой ужина, Варра заговорила по радио:

“Возле лошадей вечно всякие типы околачиваются. Так что я поначалу не подала виду. Но этот онель подошёл слишком близко. Думала, что он собирается что-нибудь умыкнуть из сумок. Но он внимательно смотрел на Ворону, обнюхивал. Видать, сообразил, что лошадь не простая. Когда пытался её потрогать, я зарычала. Он сделал вид, что не заметил, пришлось залаять. Народ стал коситься на нас. Онель зыркнул и отправил в меня какое-то заклинание. Как я поняла, усыпляющее. Ну я прикинулась, что сработало: легла, глаза закрыла и ну звать Таньку телепатией. С дуру забыла, что онель тоже это заметит, хоть и не поймёт нифига. Он удивлённо так глянул на меня. Зараза, это я на него должна была удивлённо пялиться, он же онель и колдует! Короче, мне непривычно через симбиота смотреть, может там другое выражение на его морде было. В общем, он отшатнулся и начал пятиться. Тут я поняла, что можно уже не притворяться, открыла глаза. А он уже стоит на другой стороне улицы у забора и с кем-то там болтает через сеть. Танька только вышла с магазина, а на улице ещё два онеля появилось, один даже с ружьём. В Осиново, видать, хорошо знают этих типчиков, потому быстро так принялись линять с улицы. Ну и мы свалили оттуда по быстрому. Танька по дороге, а я через поля. Эти только смотрели нам вслед”.

— Короче, эти упыри хотели лошадь отжать, — подытожила Татьяна, облизывая пальцы. — Надо нам собирать манатки, а то не похоже, что они остановятся.

Ночь поглотила свет, а плотная стена дождя заглушила все звуки, прибила запахи, размыла очертания. Таня с трудом различала ехавшего впереди Костю. Ворона то и дело поскальзывалась на крутой бровке среди глубокой колеи. Холодные струи дождя стекали за шиворот и бежали по спине. Шерсть под одеждой уже давно промокла и приходилось тратить заряд симбиота, чтобы сушить подшёрсток, да хоть как-то согреваться. Таня уже пару раз предлагала Косте выехать на трассу, как-нибудь разместить вереков на лошадях, да вдарить галопом со самого города. Но Костя упрямо твердил, что на дороге их слишком легко догнать на машине.

Слева завесу ливня осветил выстрел. Грохот перекрыл рёв дождя. Таня тут же выставила щиты. Мигнула вторая вспышка. Резкий порыв воздуха бросил в лицо россыпь мелких тяжёлых камней. Дробь. Ох, если бы не щит. Ослеплённые ярким светом глаза теперь совсем ничего не могли разобрать в темноте. Но симбиот видел: пустое седло Ижа и под ним Костю, лежащего навзничь в затопленной колее. На его плече тёплым пятном светилась огромная рана, темнеющая от ледяных струй дождя.

“Мне н-надо полминуты”, — пробормотал Костя.

“Не высовывайтесь из-за щита”, — крикнула Таня волкам.

9. Пост

Выстрел прогремел чуть ближе. Заторможенная щитом дробь вяло забарабанила по плечу. Вблизи щит уже бесполезен — не хватит расстояния, чтобы воздухом остановить дробь. Таня отправила в заросли управляемый заряд. На дороге перед конём промелькнула тень — там ещё один. Но в зарослях важнее. За деревьями мигнул ещё один выстрел, вспышка осветила двух онелей: стрелявшего и второго, что ещё только прицеливался. В него и направился заряд. По телу онеля прошлись всполохи электрических разрядов, он выронил ружьё и завалился боком на землю. Шум дождя почти заглушил хруст ветвей — уцелевший онель бежал к Татьяне. Она только успела создать нового фага, а онель будто наткнулся на невидимую преграду и схватился за голову. Под его ладонью вспыхнул багровый свет, просветив руку. Онель безвольно осел на землю.

“Так меньше энергии расходуется”, — невозмутимо сказал Костя. — “У всех всё в порядке? Тань, помоги”.

Он стоял возле своего Ижа, придерживаясь за луку седла. Таня спрыгнула с лошади. Чуть не поскользнувшись, подбежала к мужу и принялась помогать ему забраться в седло. На дороге перед конём лицом вниз лежал онель, чуть поодаль валялось ружьё. Видимо это он и мелькал, пока она разбиралась со стрелками в зарослях. Повезло, что Костя быстро очухался и успел подстрелить еще и этого.

“Иррь, это ты онеля убил?” — прошептал Костя.

“Да. К нам едут”, — ответил Иррь.

Он внимательно смотрел назад, уши его настороженно замерли, ловя звуки, проникавшие сквозь беспрестанный шум дождя.

“Это уазик, за рулём онель…” — На секунду Костя сосредоточенно замолк, наверное, пытался заглянуть в машину. — “Блин, вьюва сбили. Там ещё и оператор. Иррь прыгай на Ворону! Варра, забирайся ко мне! Только аккуратно”.

Иррь сообразил быстро — мягким прыжком оказался на крупе лошади. Только вот когти не убрал, а все ощущения Ворона передала Татьяне. Вздрогнули обе. Но Иррь догадался, втянул когти и замер.

“Готов, но не знаю как держаться”, — сообщил он. — “Перекинутся я не успею.”

Это было понятно и так. Шум двигателя уже достигал и человеческих ушей.

“У нас же два рюкзака на волков!”, — сообразила Таня.

Пришлось помогать Варре одевать рюкзак, а потом еще крепить её — Костя пока ещё не мог шевелить рукой. Через пелену дождя пробился свет далёких фар. Ирря с одетым рюкзаком она кое-как привязывала уже на ходу. Он терпеливо молчал, лишь когда лошадь спотыкалась в колее, сзади доносилось тихое поскуливание.

“Может на трассу выйдем”, — не выдержала Татьяна.

“Скоро колея закончится, по полю машина нас точно не нагонит”, — отозвался Костя. — “Погоди…” — Он замолчал. — “Чёрт, там кусты! Будем плестись, как мишени в тире. Уходим на трассу.”

Иж рванул в заросли, с грохотом ломая ветви. Татьяна повернула Ворону за ним, тут же поймав плечом обломок ветви. Прижимаясь к лошади она тихо ругалась, пока не вспомнила об Ирре. Он резко вздрагивал, когда они ломились через ветви, но вскоре устал и равнодушно притих.

Лес неожиданно кончился, стало чуточку светлее, и ливень поредел частыми большими каплями. Лошади выскочили на трассу, пошли быстро и ровно, словно авто. Вскоре они так разогнались, что капли начали ощутимо хлестать по лицу. Татьяна прижалась к спине лошади. Внизу под копытами нёсся асфальт, взрывались мелкие лужи. В какой-то момент, словно далёкий свет подсветил брызги воды — опять машина.

“За нами едут!” — крикнула Татьяна.

“Да, это всё те же”, — отрешённо сказал Костя.

Она оглянулась, увидев приближавшиеся фары, и развернула щит. Костя сделал тоже самое, прикрыв её щит своим. Зачем?

Уже позади был слышен натужный гул двигателя, когда раздался выстрел. Посреди Костиного щита на мгновение ярко вспыхнул неправильный шестигранник — что-то разрушило ячейку.

“Что это?” — удивилась Таня.

“На пуле висел заряд”, — так же отрешённо ответил Костя.

“А если бы я не поставила свой щит?”

“Ну… я бы попросил поставить”. — Казалось, что Костя занят чем-то неимоверно важным, а погоня, щит, который вот вот пробьют — это всё мелкие неприятности.

“Да что с тобой?”

“Впереди дорога перекрыта, там пост РБМ. Много людей, есть операторы. Соображаю, что делать”, — ответил он.

Снова под грохот выстрела мигнула погибшая ячейка. И тут на невидимой полусфере внешнего щита начали загораться и с мерцанием затухать желтые и красные огни ячеек. Враг безуспешно пытался пробить щит, бомбардируя его зарядами. Танец огней ускорился, а цвета огней сместились в синеву, приближаясь к невидимому глазом ультрафиолету. Щит засветился целиком, пытаясь сбросить энергию. Некоторые ячейки перенасыщались и гибли, тогда короткая вспышка уносила в ослепительном сиянии всю принятую ими энергию. По соседним ячейкам пробегала волна тревожного мерцания — они рассеивали излишки энергии. Потом, они росли словно живые клетки, делились надвое и снова росли, пока не заполняли брешь. И всё повторялось снова.

На миг Татьяне показалось, что ячейки это разумные существа, общавшиеся лишь светом. Они траурными вспышками провожают своего погибшего товарища и снова умирают ради какой-то цели, известной только их создателю.

В центре щита появилась брешь, прогремел выстрел. Мигнула пробитая ячейка второго щита, и что-то толкнуло лошадь. Татьяна похолодела — попали! Но лошадь боли не чувствовала и продолжала бежать, словно ничего не произошло. Наверное пуля застряла где-то в сумках. Но следующая то не промахнётся! Снова щит начал вспыхивать под ударами врага. Таня не выдержала. Она зарядила эмку, способную взорвать всю эту чёртову машину, и отправила её к врагу.

Уазик окутала яркая вспышка, столь мощная, что Татьяна ощутила её тепло даже через одежду и шерсть. Но уже через мгновение капот машины прорвал завесу всполоха, и погоня продолжилась. Таня обругала себя за несдержанность — столько энергии впустую. Очевидно же, раз они умеют пробивать щит, то и свой могут поставить.

Далеко впереди на дороге показалась надпись “СТОЙ” освещённая колеблющимся светом. Остальное тонуло в темноте. Только по вспышкам радиопереговоров Таня понимала, что на посту есть операторы. Вряд ли они пропустят двух всадников. Можно обойти пост по обочине, там наверняка будут шипы или ещё что против колёс… Точно! Колеса!

Татьяна опустила на асфальт управляемый заряд. Он парил на пути правого колеса, подстраиваясь под манёвры уазика. Перед самым щитом, по сигналу спрятался в полотно дороги, вынырнул. Есть!

Спереди, на колесе машины засветилось красное пятно. С каждым оборотом оно разгоралось всё ярче, освещая собственный дымный след. Раздался громкий хлопок, из колёсной арки на мгновение вырвалось пламя. Уазик вильнул и подкосился, неуклюже кувыркнулся в воздухе и рухнул на бок, показав беспомощное брюхо.

Перед постом Татьяна осадила коня, перешла на шаг. За метровой баррикадой из мешков, под большим тентом ожидали два бойца в капюшонах и с автоматами. На мешки опирался крашенный щит с надписью. Перед ним на земле мерцал керосиновый фонарь, он слепил и не давал толком рассмотреть ни бойцов, ни стоявшего за ними странного человека, совершенно чёрного, будто лицо его было закрыто повязкой.

Один из бойцов молча подошел, взял Костиного Ижа за поводья и повел мимо шлагбаума и лежащих на дороге шипов к светящемуся поодаль окну палатки. Татьяна направила лошадь следом. Глянула на чёрного и вздрогнула: это был верек с непривычно короткой мордой, словно это не волчья голова, а маска. Но это был самый настоящий верек, и он был на посту РБМ! Чёрт побери, они что, объединились? Она же издалека заметила переговоры операторов и не сообразила. Операторы вместе с РБМ! Та-ак спокойно! Костя явно успел с ними поговорить, значит всё нормально. Она глубоко вдохнула, стараясь унять колотящееся сердце. Верек неотрывно смотрел на опрокинутую машину, лишь повёл ухом в сторону Татьяны, и, казалось, даже немного ухмыльнулся. Потом почему-то насторожился. Чуть подняв нос, будто принюхиваясь, он повернулся и как-то озадаченно посмотрел вслед. Что его смутило?

Единственным помещением поста оказалась брезентовая палатка с парой освещённых окон. Со стороны дороги её прикрывала высокая баррикада из мешков. Будто у них тут боевые действия. Словно подтверждая эту мысль, шум дождя по тенту заглушили выстрелы со стороны дороги. Таня оглянулась. Бойцы залегли вокруг внедорожника, из которого кто-то стрелял, отчего в воздухе перед ними призрачно мерцали ячейки щитов, тормозивших пули.

Возле палатки, под вторым тентом Костя уже отвязывал Варру от коня. Таня подъехала к ним и еще только занесла ногу, чтобы спешится, как почуяла запах свежей крови, не человеческой. Вот что унюхал чёрный!

Она бросилась отвязывать Ирря, неосторожно коснулась его спины. Вздрогнув, испуганно отдёрнула руку: возле неприметного пулевого отверстия под шерстью и кожей ощущалась податливая пустота, словно кто-то вынул кусок хребта.

Подбежал Костя. Вдвоём они принялись снимать Ирря с лошади, но тот, потеряв опору, неестественно изломился и провис. Варра стояла рядом, и завороженно смотрела на происходящее. Татьяне сделалось дурно. Слюна во рту вдруг стала вязкой и солёной, что не проглотить и не выплюнуть. Сцепив зубы Татьяна тащила Ирря, пока уже под тентом не споткнулась и не упала. Тело Ирря мягко повалилось на неё, уронив окровавленную пасть рядом с лицом.

Татьяна лежала под телом Ирря, не пыталась выбраться, она снова и снова искала его симбиота — впустую, Иррь был мёртв. Подбежали люди, пытались поднять тело, роняли капли на лицо Татьяны. Рядом стояла Варра. Вдали заунывно строчил автомат.

Несколько минут назад Иррь ещё был жив. Если бы она догадалась отпустить его. Иррь остался бы жив. Татьяна зажмурила глаза. Если бы она первой ударила по машине, вместо того что бы надеяться на щит. Иррь остался бы жив. Если бы…

Её тормошили чужие руки, на ухо шептал родной голос, но она страшно желала не быть здесь и, наконец, ушла. Отстранённо чувствовала происходящее, словно наблюдала за собой со стороны. Видела, как несли безвольное тело Ирря, как Варра молчаливо следовала за ним. Ощущала, как Костя заботливо помог ей подняться. С удивлением отмечала собственную чуждость в теле, будто она управляет им извне, как до этого управляла своей лошадью. Вот она, или, скорее, её тело, безвольно идёт к палатке, а Костя взволнованно о чём-то спрашивает её, тревожно заглядывает в глаза. Беспокоится, не слыша ответа, но держит себя в руках.

Он ни разу выходил из себя. Даже когда речь шла о смерти, на его лице проступала только неясная обманчивая грусть, будто он смирился и уже готов сдаться. Так было, когда он в Кислае один пошёл к спятившими бойцами. Так было, когда штурмовали фесмаб. Так было и в Туманном. И она уверена, что точно также было, когда они неслись по дороге под обстрелом.

Мирно трещали дрова в железной печке, шуршал дождь по крыше палатки. Пахло дымом, чем-то кислым, сырой шерстью, сигаретным дымом. Татьяна сидела в раскладном кресле и приходила в себя.

Справа расположился столик с картой местности, заваленной исписанными бумагами. За ним, подперев кулаком лысеющую голову, сидел усталый широколицый офицер РБМ в камуфляже с желтой нарукавной повязкой. Напротив Тани боком стоял тот самый иссиня-чёрный верек в тёмных жилетке и шортах. С ним беседовал Костя в грязной рубашке, разодранной на плече в окровавленные лохмотья, сквозь которые торчал светлый мех.

Тане захотелось обнять мужа и просто уйти с ним куда-нибудь. Уйти прочь от этого мрака, дождя, людей, способных убивать. Бросить эту никчёмную, никому не нужную цель, обернутся волком и уйти в лес.

Татьяна вздохнула.

Уйти чтобы измаяться в тоске, болезненно читать новости в сети, посылать вьюва. Смотреть, а нет ли рядом какого дела? Потом и вовсе найти себе новую никому не нужную цель. Она грустно улыбнулась — всё бесполезно, это внутри. Надо жить.

— Как ты? — спросил Костя.

— Норм. Это кто? — кивнула Таня на верека.

— Денис. Из радожива, — отозвался тот, бархатным голосом, а не натужными звуками, которые обычно выдавливают из себя вереки, когда им приходится говорить.

На Дениса он не тянет, только на молодого щеголя, которого нельзя звать иначе как Дэн. Она замахала рукой:

— Нет, я не про то. Ты, верек из радожива. Да еще в своём привычном виде. На посту эр-бэ-эм. И это, типа, норма. Недавно, нас эти ребята гоняли по всей области. А теперь, что? Мир-дружба-жвачка?

— Перемирие, — хрипло отозвался офицер. — Сейчас у нас общий враг. Бандиты, вроде тех, что за вами гонялись. Они просто порешили всех, кто им сопротивлялся, у кого не было защиты, — офицер замолк, провел ладонью по лицу. Чуть дрогнувшим голосом продолжил, — убивали полицейских при исполнении, наших. Кто был в фарадейках, тех убивали дома. Один, сука, маг как слепых котят вырезал целое отделение! Понимаешь? Да, там были маги-полицейские, двое или трое. Один хер, тоже полегли. Когда, с выезда вернулся бывший фесмабовец, он просто зашёл в отделение и легко завалил урода без единого выстрела. Что это за херня творится? А? В том маге насчитали три пули, а ему всё похеру было. А сколько за это время простого народу полегло? Никто не знает. Теперь, люди боятся ночью жопу на улицу высовывать. Сверху нам говорят, типа, защитите город. Как, блин? Да и от кого? Вся эта кодла по городу шныряет, как у себя дома. Их от людей не отличить и никак не вычислить! А мы торчим, как идиоты, на этом сраном посту, где любой сраный уаз может нас объехать. — Офицер замолк. Поднял руку к взмокшему лицу, но резко сжал ладонь в трясущийся кулак. Раскрыл ладонь и медленно, словно опасаясь, что она разобьётся, опустил на стол.

— Алексей, прав, — начал Дэн. — Городу нужны полевики чтобы сдерживать урас, и бороться с криминальными полевиками. Но большая часть опытных полевиков обосновалась у нас в радоживе, сами понимаете. Если начнётся паника, из-за отказа инфраструктуры или криминальных разборок, то вероятен наплыв беженцев в радожив. Нас не устраивает такое развитие ситуации, потому мы и предложили свою помощь РБМ. К сожалению, способных к бою полевиков у нас почти нет, но защитить объекты инфраструктуры от ураса и открыть центры помощи населению мы смогли.

— Чо за полевики, транзисторы шоле? Способных к бою нет, говоришь, а сам торчишь на посту, да под пулями? — поддела его Таня.

— Полевик — это обозначение оператора электромагнитного поля, принято в радоживах три месяца назад. Странно, что вы не в курсе. Про способных, я же сказал: почти. — Дэн немного склонил голову и чуть улыбнулся, обнажив клыки.

Он явно тренировал этот жест перед зеркалом.

— Академия тоже вписалась в ваш союз ужа и ежа? — невозмутимо продолжила Татьяна.

— К сожалению, Академии рядом нет. В Пестрогорском заповеднике наличествовала, но чуть меньше года назад вышла из сети. Часть стаи перешла к нам, в радожив. Оставшиеся назвали себя Лешими и снизили дружественность. Они допускают посещение четвероногими вереками, но только гостевой зоны в установленное время. Всем остальным, даже двуногим верекам они запрещают посещение, вплоть до угроз применения силы. По непроверенным данным, там были конфликты с сотрудниками Пестрогорского заповедника.

Опять лешие, подумалось Татьяне. Других слов нету, что ли?

— Зато вы подозрительно дружелюбны. — Татьяне всё хотелось уколоть Дениса.

Он театрально подкатил янтарные глаза и задумчиво коснулся подбородка, ещё сильнее раздражая Таню. Выдержав паузу, он ответил:

— Мы рациональны. Ваш муж любезно предложил нам устроить небольшие занятия. Так сказать, поделиться опытом, в обмен на гостеприимный приём.

— Какой еще опыт. Ваши умельцы и так используют щиты. Шо еще нужно? — недоумевала Татьяна.

— Многое. Мы способны почерпнуть теоретический базис из сети. Некоторые из нас имеют некоторый практический опыт. Но сегодня я лишний раз убедился в недостаточности оного. Полевик, который гнался за вами, был опытнее любого из наших, опытнее меня. Мы не смогли пробить его щит. Он перекинулся волком и просто перепрыгнул бойцов. Наши, блин, не смогли ничего сделать. — Дэн взволнованно прижал уши. — Да, жители Пестрогорска терпеть нас не могут, и я защищаю их лишь пока действует договор. Но меня беспокоит безопасность радожива. Мы никак не сможем его защитить, если нападёт этот полевик. Поэтому нам нужен ваш опыт.

Пускай Дэн и вся эта его нарочитость ей не нравились, но мотив его был понятен, пришлось принять это. Пока Костя продолжил уточнять какие-то нюансы, Татьяна решила на всякий случай изучить следы в расстрелянном уазике.

Рядом с телом Ирря закрыв глаза, понурив уши лежала Варра. В последнее время они часто пропадали вместе, а теперь вот. Татьяне не хотелось её тревожить, но надо же было как-то отвлечь? Он окликнула её, позвала осмотреть машину.

Дождь уже прекратился, вернулись запахи и звуки. В поваленной на бок машине пахло гарью, порохом и кровью. На разбитой крошке стекла, между потолком и сиденьями окровавленной кучей лежали тела онеля и человека. Варра засунула морду в машину, а потом вдруг попятилась и удивлённо взглянула на свои лапы.

Тёмная лужа растекалась от тел и покрывала асфальт. Варра подняла лапу, за которой на мгновение потянулась тягучая кровавая ниточка и тут же лопнула. Опустив лапу, Варра удивлённо посмотрела на Таню:

“Зачем они так?” — удивлённо спросила она по радио.

“Зря я тебя сюда позвала”. — Татьяна представила себя на месте Варры, босой в луже крови. Зачем она её сюда потащила? Ведь было же слышно, как бойцы остервенело высаживали в машину пулю за пулей, когда наконец упал щит. Что ещё она тут ожидала увидеть?

“Пофиг, на самом деле. Серьёзно”. — Варра тряхнула головой. — “Это началось у меня давно. В конце школы, как и многие, я задумалась. Нахрена я вообще живу? Потом уже узнала, что это, типа, ‘экзистенциальный кризис’. А в тот момент, подумала-подумала, поглазела на родню, на подруг, на пацанов, и решила, что реально, а вот нахрена и кому это вообще надо? Но родню было жалко разочаровывать. Примерная умная девочка, хорошо учится, надежда и опора, типа, и вот нате… Потому, я отложила. Думаю, универ вот закончу и там уже сама себе хозяйка. А пока, типа, матчасть надо изучить. Сначала читала, что да как делать надо, чтоб эстетично. Фоточки смотрела, привыкала к виду. Сама не знаю зачем. Общалась с едино-мать-их-мышленниками. Но там нормальных, вроде меня, почти и не было. Позеры, в основном. Потом как-то полезла философию и всё такое, умное, читать. В итоге, посетила меня чудная мысля, что этот самый кризис, это фильтр. Угу. Он отсеивает опасных людей. Типа, механизм самозащиты общества. Ведь, если у чувака цели нет, то терять ему нечего, а значит, он же может что угодно натворить. Верно? Отож. И общество, ведь каково, а? Оно с детства мусолит тебе этим вопросом мозги, и подкладывает варианты ответа. Типа, какой правильный. Викторина, ага. А кто не прально ответил, тот не нужен. Самоустраняется. Удобно, чо. И как-то мерзко мне стало. Раньше я думала, конец и всё, а теперь вышло, что я, как грёбанный лемминг, на поводу вот этого вот фокуса иду. Ну и чиста из принципа, решила, что нет, так нельзя, надо искать подходящий повод. Уже думала устроиться куда-нибудь, где сдохнуть как нефиг делать, или там в наёмники пойти, в африке что-то такое есть. Но блин, во мне килограмм сорок веса, какая из меня наёмница? Короче, мыслила я всякую фигню, пока в городе эти придурки с нашим вожаком, не появились. Начали народ собирать. Типа, новое движение за екологию. Потом оказалось, что там куча явно поехавших и чуток адекватных. Хотя, какие адекватные согласятся бесповоротно в волков обращаться? Вот один знакомый чувак и подколол меня, мол, Валька, ты у нас нихрена не боишься, а не слабо тебе с этими шизиками в лес? Ну я прикинула, а ведь так я подальше от нашего грёбанного общества и его фокусов окажусь. Вроде как, и выход, и убиться там повод будет. В стае я почти не общалась ни с кем. Не хотела привязываться. Какой смысл? Всё равно собиралась умирать. Ну а дальше ты знаешь. Умереть у меня не получилось толком”.

“Так ты и сейчас повод ищешь?” — удивилась Таня.

“Нет, щас мне уже нельзя. Не из-за меня, из-за Ирря”.

“Правда что-ли?” — удивилась Татьяна. Хотя, чему тут было удивляться, они особо-то и не скрывались.

“Не то, что ты подумала… Точнее, не только то. Понимаешь, у него был зачаток одной штуки. Мысля такая. Но за прошедшие дни мы столько с ним так много говорили, что из этого зачатка родилась целая философия. Теперь она осталась только во мне, и она не готова. Ну да, я её могу скинуть в сеть Академии и, типа, уже никому ничего не должна. Но, блин, она будет мёртвой. Идея живёт, когда у неё есть сторонник. Сейчас он только один. Потому не могу я сейчас умереть. Ведь тогда получится, что Иррь жил впустую”.

Обнюхивая простреленные кресла, Татьяна всё пыталась сосредоточится, вычленить запах сбежавшего оператора, но слова Варры все никак не шли из головы. Надо же, она думала, что это бестолковая девчонка, которая лишь по глупости вляпалась в стаю фанатиков, а тут всё так сложно.

Пытаясь не ступать на тела, Таня забралась в салон машины. Там на заднем сиденье обнаружилась разбросанная мужская одежда, что пахла человеком и вереком. Оба этих запаха были совершенно не знакомы Татьяне, но что-то подсказывало, что лучше их запомнить.

10. Радожив

Тёмный свёрток с телом Ирря уже лежал поперёк Ижа. К свёртку подошла Варра, потянула носом, будто хотела убедится, и, понурив уши, села неподалёку. Из платки слышались голоса Кости и офицера — там всё еще что-то обсуждали. Татьяна помнила, что муж обычно едет впереди, а значит тело Ирря всю дорогу будет маячить перед глазами. Надо бы попроситься вперёд. Или может перетерпеть уже, тогда это всё быстрее пройдёт?

Дэн прикатил велосипед, встал и задумчиво опёрся на руль, лениво помахивая хвостом. Блин, теперь и не попросишься: этот короткомордый сразу просечёт, в чём дело. С нами он что ли поедет? Татьяна сердито глянула на Дэна.

— Дорогу покажу в городской Радожив, — пояснил он.

Из палатки вышел Костя, одетый в форменную куртку РБМ.

— Готовы? — спросил он.

Татьяна кивнула. Костя запрыгнул на коня и двинулся вперёд. Таня глядела на его куртку и думала, как же занятно всё повернулось. Ещё недавно РБМ штурмовал фесмаб, выступал против радожива, а теперь вот они все оказались по одну сторону, и даже толком не ясно против кого. Интересно, если бы у радожива случилась беда, РБМ помогли бы им?

Через разрывы облаков мерцали звёзды, где-то вдали ухал филин. Татьяна мерно покачивалась в седле. Вдоль изъеденной выбоинами дороги тянулись невообразимо унылые бетонные заборы. Справа, за забором чернел сгоревший искорёженный ангар. Судя по запаху, пожар был не так уж и давно. Татьяна принюхалась. И кажется, там кто-то так и остался лежать. Блин!

Таня уставилась вперёд, чтобы отвлечься. Там ехал Костя, за его седлом был приторочен молчаливый груз. Да что же такое!

Слева от Кости крутил педали Дэн. Таня принялась рассматривать его. Так, у него не человеческие ступни, а чуть удлинённые звериные, как же он тогда с педалей не соскальзывает? В темноте мелькнули белые крючки выпущенных на всю длину когтей — они цеплялись за кромку педали. Спросить что ли, почему он обычные человеческие ступни не использует, как большинство вереков? Но что значит большинство? Она почти всё время проводила в Зеленодаре, а там “волчьи морды” не приветствовались, как, впрочем, и в других городах. Может в Радоживе большинство теперь так ходит? Название операторов они сменили на полевиков, может и это поменялось. Нет особого смысла спрашивать — они едут в городской радожив, так что скоро узнают сами. Вообще странная была идея: взять и посреди города устроить радожив. В самом начале, радожив создавался как альтернатива городу — человеческое поселение, целиком выращенное на технологиях Академии. Правда, быстро выяснилось, что люди не особо горят туда переезжать. В итоге, радожив стал домом для операторов в веречьем или человеческом облике, ну и немногих людей. Кто бы мог подумать, что он окажется посреди города?

— Дэн, скажи, как вы додумались посреди города радожив устроить? — наконец спросила Таня.

Глянув через плечо, Ден усмехнулся и ответил:

— Почти сразу после уничтожения фесмаба мы обсуждали, как реагировать на зарождающийся кризис. Большинство выступило за прежнюю политику невмешательства, мол, дела людей нас не касаются. Однако, недели две назад, в сети выложили запись сделанную эмкой где-то в юго восточной Азии. Там гибель мегаполиса, толпы беженцы в радоживе и закономерный итог: беспорядки и погромы.

— Мы её видели.

— Посмотрев её, наш совет переполошился. Долго спорили. Кто-то говорил, что населения в Пестрогорске не много, разбегутся по пригородам и всё. Но нам удалось провести идею сотрудничества и предотвратить крах инфраструктуры города.

— И РБМ сразу же согласился на вашу помощь? — съязвила Таня.

— Пока обсуждали запись, подобный сценарий произошёл в Имске. Сейчас город покинут, по непроверенным данным там осталось небольшое число жителей, наличествуют мародёры и в районе военных объектов периодически возникают стычки с охраной. Когда мы предложили помощь, РБМ уже знали и про запись и про Имск, возможно, потому и согласились. Сейчас интернет доступен только через сеть Академий. Так же, мы защищаем от ураса все три ТЭЦ, несколько угольных карьеров и прикрыли ЛЭП от них к городу. Если РБМ откажутся от нашей помощи, то им придётся обучить своих полевиков, чтобы это всё поддерживать. Причём не просто людей с симбиотом, а именно специалистов, которых необходимо найти или обучить. По опыту Академии можно подумать, что это пары недель, но там людей отбирал Ментор, а у нас придётся обучать тех, кто есть, оттого потребуется несколько месяцев. И когда это будет сделано, то люди зададутся вопросом: почему “Россия Без Магии” обучает магов? Чем эти маги из РБМ, лучше тех, против, которых они так рьяно боролись? Почему тем магам доверять было нельзя, а этим можно?

— Да. И ещё кто-то спросит: зачем было нужно уничтожать фесмаб? — сказала Татьяна.

— И это тоже, — кивнул Дэн. — Единственные, кто мог предотвратить разрастание ураса, это СКМ вроде фесмаба, но их к тому моменту уже не стало.

Татьяне подумалось: очень удачно не стало. Хотя, так уж могли бы предотвратить? Она практически “на коленке” определила, что урас распространяется сам и быстро адаптируется. Куда смотрели остальные? Не могли же они не заметить и не догадаться, к чему это приведёт? Или раньше урас этого не умел?

Её вспомнилось, что во время латентного периода онелизоа, инфицированный заражал других и накапливал в эмке энергию для превращения. Носитель инфекции ел раза в два больше, чем обычно, а некоторые при этом даже худели. Потом в одну ночь, все, у кого было достаточно энергии, и превратились. При этом основная эмка исчезла у всех, остался только симбиот у превращённых в онелей. Так могло быть и с урасом. Если урас придумали те же люди, они могли распространить “простой урас”. Он подготовил очаги распространения: там где было достаточно энергии и его не трогали. Когда люди попривыкли и отвлеклись — он по таймеру или по сигналу изменился, стал опаснее. Старые методы борьбы на него уже не действовали, а новые создать было просто не кому.

Дорога свернула влево и с небольшого пригорка устремилась вниз. Взору Татьяны открылся вид на поглощённый темнотой Пестрогорск. Впервые она видела большой город ночью без уличного освещения и вечных радиопомех. Доступные ей спектры излучения сознание объединяло в единую картину.

Низенькие дома на переднем плане еле виднелись в ночи. Света в них не было, но у многих слабо теплели окна, кое-где от жерла печной трубы поднимался яркий хвост раскалённого дыма. За ними вдали стояли высотки с окнами, горевшими светом и теплом. Ближе к центру города, где дома были пониже, в небо устремлялся яркий неуловимо мерцающий радиолуч от радожива, в ответ ему подмигивала почти невидимая звёздочка спутника Академии. Правее луча темнела обесточенная телевышка.

На востоке уже гасли звёзды, когда они подъехали к высокому забору, оплетённому лианой. За ним располагался анклав радожива, как его окрестил Дэн. Еще месяц назад это были полузаброшенные корпуса старого училища. Сейчас, все три этажа и крышу главного здания покрывала зелёная чешуя мелкой листвы, под которой венами проступали побеги. Часть окон блестела стёклами в старых деревянных рамах, но большинство выглядели так, словно кто-то сплёл рамы из прутьев меж которых вставил огромные полупрозрачные блюдца. В обе стороны от главного здания вплотную к забору тянулась плотная стена густых зарослей, достигавшая крыш. Слева за стеной пряталось здание старого общежития, тоже обросшее чешуёй листвы.

На первом этаже общежития все стены и пол были закрыты тонкой бежевой корой, а с потолка светили шарики размером с грецкий орех. На втором — побеги только начали аккуратно прорывать серый линолеум и, распахивая штукатурку под синей краской, уродливыми корнями заплетали белый потолок. В некоторых комнатах ещё сохранились облупленные двери, в других уже вырос пласт волнистой коры, который складывался гармошкой по команде.

Дэн открыл такую гармошку радиосигналом и пригласил гостей внутрь. Комната уже полностью оформилась и заросла корой. Пара кроватей с нехитрой старой мебелью, что явно помнили множество жильцов, выглядели здесь чужеродно.

— Извиняюсь за комнату. У нас, как видите, ремонт. Есть некоторые сложности с адаптацией таких зданий в инфраструктуру радожива.

— Может проще снести? — спросил Костя. — Сейчас вроде есть проекты выращивания компактных трёхэтажных корпусов.

Таня мысленно усмехнулась: что же должно произойти, чтобы муж забыл свою профессию?

— Наши архитекторы пока не определились. Одна команда дорабатывают это общежитие, это своего рода эксперимент. Посмотрите напротив. — Дэн ткнул в окно, заросшее мутными блюдцами. Оно стало прозрачным, показав заросли на фоне рассветного неба.

— Вторая команда, — продолжал Он, — успешно протестировала демонтаж второго общежития, и теперь выращивает многоэтажное здание с максимальным использованием оставшихся материалов.

Татьяна многозначительно зевнула. Дэн улыбнулся, пожелал хорошего сна и вышел. Костя отправился следом — надо было устроить лошадей в конюшню. Варра молча свернулась калачиком под кроватью и тут же уснула, всем своим видом намекая, что стоит последовать её примеру.

Разбудил Татьяну двуногий серый верек с непривычно короткой мордой. Он голяком ходил по комнате на звериных лапах, судорожно пытаясь балансировать хвостом, но всё падал на руки. Видимо, очередным таким падением и разбудил Таню. Варра лежала под смятой Костиной кроватью, прикрыв лапами нос, жмурилась и вздрагивала, словно от смеха. Таня уже хотела тихо выругаться в адрес бестолковых дверей и некоторых ушастых, что пропускают абы кого в комнату. Но принюхалась и узнала Костю. И тут же вспомнила.

Дэн предупреждал, что нынче в городе народ нервный. Операторов не жалуют. Людям нужно иметь регистрацию в РБМ, на рукаве носить жёлтую нарукавную повязку со знаком “электромагнитное поле”, но всё равно каждый патруль будет спрашивать паспорт и могут сопроводить в участок для проверки. Потому в таком виде обычно ходят только эрбэмовцы, сотрудники полиции, скорой и так далее. В общем, все, кого патрули останавливать не будут. Простые же операторы стараются никак себя не проявлять, но Дэн предупредил, если вдруг выяснится, что ты оператор и без повязки, то могут убить, причём следят за этим не только патрули, но и обычные граждане.

Лишний раз ходить к РБМ не хотелось. Офицер на посту документы не проверял, зато спросил позывной. Оператор, а тем более верек, может взять внешность любого человека, потому доверия паспорту мало, а вот позывной, зарегистрированный в академии, уже не подделать. Но в участке могут не полениться и поднять документы, выяснить про розыск и фесмаб — не известно, как сейчас на это отреагируют.

Жителям радожива проще — радожив им выдаёт пропуска, нужно только в облике верека ходить или, на крайний случай, в живой шкуре. Таня тогда удивилась, что люди боятся людей-операторов, но терпят волчьи морды. Дэн сказал, возможно, человек своим видом вводит в заблуждение, мол, я такой же как и вы, а верек в этом отношении достаточно честен. Напоследок, Дэн выдал им пропуска и рекомендовал, в шкуре всё же не ходить, а сразу обращаться вереками.

— Кончай выпендриваться. Кому нужны твои ноги? — не выдержала Таня очередного падения мужа и принялась менять облик.

Она решила брать не привычный, классический вид с длинной мордой, а попробовать тот же, что у Дэна и остальных местных вереков. Тем более, что Дэн настойчиво предлагал этот облик, да и в сети нашлись примеры. Только цвет выбрала не тоскливый серый волчий с подпалинами, как сейчас у Кости, а светло-бежевый с почти белыми воротником, перчатками по локоть и кончиком хвоста.

— Будет видно, что я не местный, — скала Костя.

Татьяна не ответила. Лежа с закрытыми глазами, она сосредоточилась на ощущениях. Сначала привычный жар накатил волной, потом тело покрылось мурашками и пришёл нестерпимый зуд. Татьяна медленно смаковала его и даже находила в этом некоторое удовольствие. Если к нему не прислушиваться, то можно почувствовать, как внутри собственного тела, неведомая сила перемещает органы, искривляет кости. Через симбиота можно ещё полнее ощутить это, но Таня, когда-то давно попробовала, и после дала себе зарок — больше так никогда не делать.

Открыв глаза, она недовольно поморщилась. Лицо ощущалось непривычно. Она привыкла к человеческому лицу, ну или волчьей морде. Тут же, было что-то среднее. Морда короткая, губы и язык, хоть и не человеческие, явно и не волчьи.

— На дворе трава, на траве дрова… — пробормотала Таня. Задумчиво пошевелила челюстью, будто смакуя ощущения. Говорить было почти также легко, как и в человеческом виде.

— Твои ученички и так знают, что ты “опытный специалист из другого города”. Кому это надо? — продолжила она разговор, вставая с кровати.

— Это важно для первого впечатления. Если я опытный специалист, верек и собираюсь их чему-то научить, то почему не освоил такую мелочь?

— Блин, ты загоняешься. Любой знает, что нельзя во всём преуспеть.

— Не любой, там в основном молодёжь. Для них это важнее. Ну да ладно. Если я там упаду, то это точно будет хуже, — задумчиво ответил Костя, подняв левую ногу и наблюдая, как она принимает форму человеческой.

Таня встала с кровати и, расставив руки, осторожно прошествовала мимо Кости. Ступни лап были всё-таки длиннее волчьих, идти и не падать — оказалось совсем просто. Задорно глянула на оторопевшего мужа. Упёрла руки в бока и уже смелее прошлась обратно. Потом крутанулась и села на кровать, что та аж скрипнула.

— Занятно, — пробормотал Костя, нахмурившись.

— Вишь. Туфли на шпильке хоть чем-то полезны.

— Что-то не верится. — Костя взял в руку лапу супруги и нарочитой внимательностью осмотрел. — Каблуков не обнаружено. Кстати, на шпильках я тебя видел только на нашей свадьбе.

— Ну-у, до того как я спину сломала, я часто ходила в них.

Костя старательно изобразил сомнение на морде, наверное сомнение. Хотя, такая же морда должна быть у верека, съевшего дикую грушу.

— Ладно, — сдалась Татьяна. — Точно помню, что на выпускном в школе. Потом уже не уверена. Так что можешь выдыхать: лодочки на шпильке тебе не помогут.

Костя послушно выдохнул.

— Ладно. — Он посерьёзнел. — Скоро начнутся похороны Ирря. Идёшь?

Шерсть встала дыбом от внезапно охватившей неуютности. С самого утра Таня пыталась забыть, скрыться за бытовой суетой, шутками, но никуда не деться. Надо ещё раз увидеть, проводить, потом уже жить дальше. Юркий шарик влаги пробежал по шерсти щеки. Костя заметил, сжал губы.

— Понимаю, — начал он, — но ты зря себя винишь. Мы не натренированны быстро и безошибочно принимать решения, у нас почти нет боевого опыта. Мы уходили от него. Нас от него прикрывал Зоркий, отправляя в самые безопасные места. Теперь же идёт война, и опыт мы получаем на ошибках. Жалеть о них бесполезно. Забывать их вредно. Нужно их и не повторять.

— И ещё, — добавил он. — Вспомни, что говорил Иррь.

— Ты с ним согласился? — тихо спросила Таня.

— Пока не знаю. Я запомнил его слова. Нужно время.

— И мне нужно время, — прошептала она.

Костя тронул её плечо, потом сел рядом и молча обнял.

Скрестив руки на груди, Татьяна смотрела на Дерево Единения, которое росло посреди лужайки с яркой высокой травой. Слева на покрытой мхом дорожке сидела Варра, периодически стряхивая слёзы. Стоявший рядом Костя держал руки за спиной и внимательно разглядывал землю под ногами. Вокруг тихо перешептывалась небольшая пёстрая толпа. Два человека в живых тёмно-серых шкурах понуро стояли, откинув капюшоны. Несколько онелей в своём обычном виде. И с десяток разноцветных вереков. Многие с полноценными причёсками, а не просто короткой шерстью на голове. Один возвышавшийся над толпой верек целиком покрыл свою кремовую шкуру чёрным орнаментом из смеси трайбл стиля и кельтских мотивов. Такой орнамент Таня заметила у многих вереков, но на плече или браслетом на руке, а вот чтобы вся шкура — только у этого. У другого мех зеленел под цвет листвы, а его шевелюра ниспадала с головы множеством косичек на плечи. Рыжим пятном в толпе маячила веречица-лиса. Каждый разительно отличался от других, но что-то неявное их объединяло.

Тем сильнее это стало заметно, когда толпа расступилась, выпустив вперёд чёрного Дэна. За ним два серых верека принесли носилки с телом Ирря, поставили на землю. Варра села рядом, понурила голову, прижала уши. Чуть погодя она повернулась и кивнула. Костя подошел к носилкам, взглянул на Татьяну. Она вздохнула. Вместе они подняли тело с носилок и сделали шаг в море яркой травы. Что-то живое мягко шевелилось под подушечками лап, а верхушки травинок осторожно трогали шерсть на ногах.

Лужайка была могилой. Татьяна не спрашивала сколько людей тут единилось. И не хотелось ей знать этого. Этот странный, рациональный способ упокоения, не имел ничего общего с верованиями и был придуман Ментором ещё для Академий. Но всё равно, Татьяна ощущала суеверный страх, от которого шерсть предательски вставала дыбом. Возле дерева они с Костей опустили Ирря в глубокую траву и спешно отошли. Поначалу Таня стояла спиной к дереву и силилась удержать уши, но они всё равно инстинктивно чуя шум, развернулись и уловили тихий шорох позади.

Собравшиеся молча смотрели на прогалину, где трава полегла, обняв тело. Над поляной и людьми нависла тишина. Татьяна уже повернулась и смотрела то на прогалину, то переводила взгляд на руку. Выпускала и втягивала когти, размышляя, что это весьма удобно: ведь иначе сжать когтистую руку в кулак не выйдет. Одновременно с этим, какая-то её часть удивлялась, разве можно думать о таких пустяках. Потом, являлась мысль, может это такая защитная реакция? Да и о чём вообще нужно думать-то?

С тихим шорохом трава поднялась, обнажив тёмную проплешину в середине. Татьяна осторожно подошла к этому месту, трава здесь почти исчезла, оставив плотный ровный ковёр из переплетений корней. На нём лежала измятая свинцовая пуля с фалангу большого пальца — всё что осталось от Ирря.

11. Рать

Сон не шёл — Татьяна лежала в кровати, перекатывала в руке пулю. Варра лежала под Костиной кроватью и, судя по дыханию, не спала. За окном во дворе Костя что-то негромко объяснял ратникам — Дэн так назвал бойцов радожива.

Вчера, на посту Татьяна поддалась слабости, раскисла — в итоге, убийца Ирря ушёл безнаказанным. Всё-таки стоит навестить его. Запах она помнит, в Осиново банду явно знают, так что он никуда не денется. Пусть не сейчас, сейчас надо искать звонившего, потом связывать ниточки заговора против фесмаба. Зато потом, можно будет вернуться и сделать этот город чуточку чище. Только нужен опыт. Не способность шмалять зарядами, и даже не умение ставить щиты, а то знание, что есть у опытного солдата: в кого и когда нужно стрелять без предупреждения.

Незаметно Татьяна задремала. Разбудил её незнакомый высокий мужской голос, который надрывался во дворе, казалось, что ещё чуть-чуть и он сорвётся на визг:

— … у Демидовича в его фундаментальном труде “Физическая природа ЭМКА” сказано, что это искусственная структура на основе электромагнитных солитонов! Что вредное заблуждение полагать её живым организмом! Её можно только программировать, а не тренировать!..

Стало любопытно, взглянуть на оратора. Татьяна подошла к окну. Покрытая корой шершавая рама, матовые блюдца стёкол и никаких ручек или кнопок открывания. Ну хоть управляющая эмка откликнулась на радиосигнал, значит можно выудить справку. Увы, на запрос эмка выбросила путанную инструкцию про смену прозрачности и набор витражных картинок.

— Постойте! — громко прервал оратора Костя, и тут же продолжил нормальным голосом. — У нас здесь практические занятия по обеспечению защиты. Теорию я преподаю, лишь в рамках необходимого для понимания базиса. Вы вольны молча не соглашаться, но не спорить. Поскольку этим вы отнимаете время у ваших товарищей. Кроме того, полезно воспринимать информацию без искажения её жизненным опытом. Опыт потом изменится, а информация второй раз уже не поступит. Поэтому, сейчас слушайте и запоминайте, так как я говорю, а уже потом вы можете многократно её переосмысливать.

Наконец Таня вычитала нужную команду, отправила её эмке. Среди окна раскрылся еле заметный у-образный шов и боковые створки плавно выгнулись наружу, а верхняя образовала козырёк. На откосе там где примыкала створка какие-то сучки стали отбрасывать тень. Татьяна пригляделась — какой-то нездоровый дизайнер умудрился так замаскировать кнопки управления.

— Это всё голимый трёп, — с вызовом прогремел чей-то другой бас. — Демидович авторитет. А ты кто?

Те ещё ученики достались Косте. Татьяна выглянула в окно. В дальнем конце двора, в зарослях новой многоэтажки кто-то громко ругался. Посреди двора стояли две шеренги вереков-ратников. Почти все из них присутствовали на похоронах. Во втором ряду вытянулся по стойке смирно зелёный с косичками. А вот, разукрашенный кельтскими орнаментами, стоял вальяжно, чуть выдаваясь из первой шеренги. Медленно помахивая хвостом, он неотрывно смотрел на Костю, который замер в пол оборота к ратникам, скрестив руки за спиной. Видать, он так и ходил из стороны в сторону, читая лекцию.

— Если вас чем-то не устраивает лекция, то вы можете удалиться, — произнёс Костя таким тоном, словно ничего и не случилось. Но замерший хвост и неподвижно нацеленные уши, кричали Тане, что муж на взводе.

— Ещё один болтливый хрен с бугра. Пошли братаны, тут ловить нечего. Он даже ходить на лапах не может! — Разукрашенный обвёл глазами шеренгу. Кто-то не смотрел на него вовсе, кто-то осторожно косился, но никто не поддержал явно. Разукрашенный круто развернулся, рыкнул и зашагал к главному корпусу.

Там возле стены, прислонившись к зелёной листве, стоял Дэн. Татьяна увидела, как сверкнула белизна его зубов — оскалился. Над ним слабо мерцали радиоволны отражённые стеной, похоже, он с кем-то общался через спутник сети. Со второго этажа это мерцание было еле видно, а вот с земли его никто не заметит. С кем же Дэн общается? Таня выпустила вьюва — с воздуха будет видно, кто ещё в сети.

— Выражаю мои соболезнования, Вирн, — донёсся издевающийся голос Дэна. — Тебе не удалось убедить никого из своих товарищей. Выходит, даже умение ходить на лапах не способствует твоему авторитету? Полагаю, что тебе пока ещё рано претендовать на звание офицера.

Вирн остановился. У Татьяны зашевелилась шерсть на холке. Зачем Дэн его провоцирует?

— Обрати внимание, у приезжего теоретика авторитет значительнее твоего и в лапных доказательствах не нуждается, — продолжал издеваться Дэн.

Вирн обвёл взглядом шеренги. Почти все смотрели в его сторону, и что-то в этих взглядах его подтолкнуло.

— Ну, теоретик, покажешь, свой опыт? — бросил Вирн Косте.

Над Костей тоже замерцал сигнал. Неужели, это он с Дэном разговаривает?

— Здесь и сейчас. Боевыми зарядами. Вы согласны? — холодно ответил Костя.

Вирн хищно оскалился и с готовностью кивнул. Дэн прокричал:

— Освободить площадку для боя!

Шеренги ратников рассыпались. Кто-то спрятался за угол дома, кто посмелее — просто отошёл к стене. Даже в конце двора в зарослях стихли крики, и на высоте второго этажа из листвы высунулись любопытные морды.

— Начинаем? — спросил Костя.

— Да! — рявкнул Вирн и тут же махнул рукой, отправив эффектный яркий шар света во врага.

На секунду перед Костей вспыхивает объятый пламенем щит. Исчезает, оставив полумесяц выжженной травы. И всё.

Таня смотрит на Костю, на Вирна. Ничего заметного не произошло, но Вирн уже лежит в траве на боку, корчится и дёргается, будто от удара током. Переворачивается на спину. Выгнувшись и раскинув руки, впивается когтями в землю.

Сжав губы, подходит Дэн. Вирн, кажется, с мольбой смотрит на него, но Дэн качает головой, отказывает. Поднимает руку над Вирном. Вирн вздрагивает и расслабляется — из его груди вырывается яркий столб света, который гаснет в руке Дэна. Вирн мёртв.

Только лишь на мгновение прижались уши Дэна. Он опустил голову, зажмурился. Встряхнул и снова поднял её с былым циничным взглядом. Подошёл к Косте и встал рядом.

— Cтройся! — зычно скомандовал Дэн. Пока ратники собирались, он нетерпеливо постукивал хвостом по ноге, словно плёткой. Наконец, шеренги выстроились.

— Назовите ошибки, которые допустил Вирн! — Дэн пристально оглядел притихших испуганных ратников.

— Он отправил не экранированный заряд? — спросил зелёный верек из второго ряда.

— Он использовал пассивный щит? — предположила похожая на лису рыжая веречица в первой шеренге.

— Дело не в этом, — голос Дэна чуть смягчился. — Первая ошибка: он недооценил противника. Вторая ошибка: он спровоцировал конфликт. Запомните, наша задача — не нападать, не провоцировать. Не защищать истину, своё доброе имя или ещё что-то. Нет! Наша единственная задача только защищать радожив. Если прямой или косвенной угрозы радоживу нет, то нужно просто отступить. Как минимум, так вы сбережёте себя для основной задачи. И последняя ошибка, самая опасная: он поддался на мою примитивную манипуляцию. Вы все — боевые эмка-операторы, полевики! Даже с имеющимся у вас ничтожным практическим опытом, вы представляете огромную опасность для людей и мирных полевиков. Если вы поддаётесь на провокации, на манипуляции, то неизбежно становитесь оружием в чужих руках. Поверьте, эти руки будут злонамеренными. Поэтому, я не могу допустить появления подобных ратников. Да, я допустил непростительную ошибку. Нужно было выявить его при отборе, отказать во вступлении. Тогда он бы остался жив, — на мгновение склонил голову Дэн. Поднял снова. — Это будет мне уроком. Запомните: оружие от вас не отделимо, поэтому и на вас, и на мне лежит огромная ответственность. И нам придётся постоянно с ней жить.

Дэн замолчал, словно что-то обдумывая. Потом обвёл взглядом присутствующих.

— Спасибо, что никто из вас не пошёл за ним. Значит, в вас я не ошибся. — Он развернулся и зашагал прочь.

Татьяна попятилась, словно опасаясь, что он обернётся и увидит её. Из глубины комнаты она смотрела, как закрываются створки окна, будто листья огромного цветка.

Убийство одного из своих людей! Как вообще так можно? Почему никто не возмутился? Может, всё же, он в чём-то прав, нельзя же так вестись на провокации. Или не прав? Может Вирн доверился, решил, что Дэну нужно убить Костю, воспринял это как намёк, и хотел доказать преданность? Тогда это подло! Но, вроде, никакого намёка же не было. Дэн примитивно, как мальчишку, разводил Вирна. Задиристого, завистливого и вспыльчивого мальчишку, у которого никак не забрать оружие, пока он жив.

Татьяна обхватила голову. Ничего не понятно. Нафиг! На Костю напали первого и точка, а с остальным пусть местные сами разбираются. Судя по их реакции, это обычное дело. Лучше пройтись по городу, поискать, кто слышал о фесмабовцах, что расследовали звонки отсюда в NMCA.

Пока, из локальной сети радожива и расспросов, удалось лишь узнать, что из местных сотрудников была собрана опергруппа. Состав её был не известен, так как все архивы пропали во время штурма областного фесмаба. Местное отделение сгорело. Те сотрудники, что не скрывались, ушли до создания группы и не спешили рассказывать о своей бывшей работе. Таня их не винила — она бы и сама не стала выдавать товарищей, каким-то бывшим якобы коллегам из другого города. Оставалась надежда, что в среде городских магов-частников кто-нибудь сталкивался с местными сотрудниками и вспомнит их позывные.

Варра стояла передними лапами на подоконнике, смотрела в окно.

— Ты как? — спросила Татьяна. Она хотела просто перекинутся парой слов, чтобы Варру как-то отвлечь, и самой сбежать в город.

“Да нормально”, — повернула голову Варра. — “Чо мне сделается-то? Погрущу и пройдёт. Наверное. Меня знаешь, что удивляет? Вот эта вот магия, типа, симбиот. А ведь ничего толком не изменилось. Можно выкарабкаться почти с того света, а одна тупая случайность и всё, нету. Не, меня это не пугает. Сама понимаешь.” — Варра понурила уши. — “Просто какие-то дурацкие мысли. Недавно я поняла, что жить надо. А теперь, я, кажется, жить хочу. Завтра меня это всё пугать станет?”

— Кажется, тебе просто развеяться надо. Не хочешь по городу прогуляться? — предложила Татьяна. Тут же представила, как будет смотреться верек с лайкой. Блин. А и фиг с ним, местные переживут.

“Давай. Проветрюсь”, — ответила Варра, спуская лапы на пол.

“Ты так и пойдешь?” — вдруг спросила Варра.

Татьяна подумала про веречий облик:

— Ну блин. Ты же помнишь, что этот черныш сказал.

“Да я не про то. Мы же в Осиново за одеждой ходили, а ты в одних шортах. Зря, выходит”, — грустно пояснила Варра.

Татьяна нахмурилась. Ну да, можно было не заезжать, тогда ничего бы и не случилось. Но, кто же знал? Ладно. Она заглянула в сумку, нашла песочную мужскую сорочку в большую клетку бурого цвета. Накинула на плечи. Зеркала в комнате не было. Она выпустила вьюва, чтобы увидеть себя со стороны.

Посреди комнаты исподлобья глядела светло-бежевая веречица в синих джинсовых шортах и обвислой рубашке с длинными рукавами, из которых виднелись пальцы в белой шерсти. Таня недовольно поморщилась и закатала рукава выше локтя, так чтоб показалась граница белых “перчаток”, за которой рука становится бежевой. О, так уже получше. Расстегнула рубашку — стала видна шерсть белого воротничка. Нижние края отворотов связала узлом. Довольно упёрла руки в бока. Рубашка распахнулась ещё шире, открыв небольшие груди. Почему-то Татьяне это показалось более вызывающим, чем вовсе без рубашки. Однако, на них ничего же не видно, даже вблизи. В нынешнем её облике, можно вовсе без одежды ходить по городу. Хотя, голяком никто из двуногих вереков не ходит, даже в радоживе все в шортах, а то и жилетах.

— Ну как? — спросила Таня.

“Сойдёт”, — ответила Варра, стоя у двери.

В сети Академии объявлений магов почти не было. Очевидно, что если кто-то может к ней подключиться, то ему эти услуги не нужны. К интернету доступ имели не все, да и сайтов стало меньше. Татьяна всё же поискала в нём, но без особых успехов. Возможно какие-то газеты продолжают выходить, нужно будет заглянуть в них. Но больше всего надежды было на уличные доски объявлений.

Уставшая за лето листва только начинала золотиться в лучах солнца. Воздух холодил нос, казалось, ещё несколько дней и наступят первые заморозки. Ветер нёс запахи людей и онелей, горячей еды и печного дыма. Удивительное дело: почти не ощущался выхлоп машин, зато отчётливо слышался неуместный в городе запах лошадей. По улице сновали велосипедисты: люди в легких курточках, онели в извечных шортах и жилетах. Изрядно утеплённых седоков неспешно везли шади.

Первый раз Татьяна увидела шадей в Кислайском радоживе, тогда на этих двуногих экспериментальных животных катали туристов. Шади выглядели так, словно безумный скульптор укоротил лошадь, отнял передние ноги, вытянул ей шею, и, напоследок, снабдил животное кенгуриным хвостом, для баланса. Теперь же, когда с бензином возникли трудности, люди пересели и на них, и на лошадей. Хотя, на почти десяток шадей, Татьяна встретила всего две лошади, да и те гружённые тюками.

На Татьяну в облике верека особого внимания не обращали, иногда искоса поглядывали, но не более. Похоже, что народ привык к верекам. А раньше то было споров и запретов! Неужели, вся эта грызня заканчивается, только когда наступает очередной трындец, и по отдельности не выжить?

На соседней улице троллейбус прогрохотал рогами о провода. С другой стороны послышался шум авто — распугивая гудком велосипедистов и наездников, из-за угла вырулил грузовик. Грохоча пронёсся мимо. Татьяна втянула чутким носом запах гари и масел, будто смакуя. Странно, что это может вызвать ностальгию, времени-то прошло не так уж много.

— Добрый день, — раздался за спиной голос.

Обернувшись, Таня увидела патруль. Молодой блондин в новеньком камуфляже РБМ с жёлтой повязкой на левой руке. Оператор, значит. Рядом стоял полицейский лет пятидесяти в фуражке на седой голове, за его спиной висел калаш.

— Сержант РБМ Андрей Петров. Ваш позывной и документы? — сказал блондин.

— Вот пожалуйста, — она протянула паспорт и мигнула радиосигналом, передав позывной.

Андрей внимательно изучил документ, затем с сомнением посмотрел на морду Татьяны, словно прикидывая, её ли фотография в паспорте.

— Что, не очень похожа? — съехидничала Таня. Её всё подзуживало спросить, в чём вообще смысл, вереку предъявлять человеческий паспорт.

— Есть немного. Может вы желаете показать мне человеческое лицо? — парировал Андрей.

Вместо ответа Татьяна начала превращать морду в лицо. Андрей отшатнулся и побледнел.

— Удовлетворены? — довольно спросила Татьяна через полминуты.

— В-вполне, — пробормотал он, отдавая паспорт.

Татьяна вернула морду — поодаль уже начали скапливаться зеваки.

— Вы так быстро любое лицо можете… принять? — как бы невзначай, спросил Андрей, приседая возле Варры.

Он двумя пальцами взял жёлтый браслет на её передней лапе и закрыл глаза. Над Андреем замерцал радиосигнал. Не очень опытный оператор — браслет можно считывать и не трогая, да и сигнал излучает широким лучом, лишнюю энергию тратит.

— Теоретически, любой оператор может менять облик на произвольный, — тоном отличницы начала Татьяна. — На практике, кто-то не знает, другим нафиг не сдалось, а третьи ограничиваются волчьими мордами, потому как, эти морды уже есть в сети на любой вкус.

Андрей встал, внимательно посмотрел на Татьяну.

— Это не совсем то, что я хотел от вас услышать.

Таня усмехнулась:

— Окей. Да, я могу. Более того, тренировалась. Тем не менее, это моё лицо в паспорте. Но, как вы понимаете, доказать это или опровергнуть невозможно, — она развела руками.

Над Андреем снова замерцал радиосигнал, видимо полез в сеть за подробностями. Воспользовавшись моментом, Татьяна разглядывала его серые глаза, отрешённо смотревшие куда-то вдаль, прямой нос, округлое лицо. Весьма неплох. Но въедлив, однако.

— Какой тогда смысл в этих паспортах? — неожиданно спросил он. Как-то столь грустно, будто это сделало весь его патруль бессмысленным. Неужели, он правда не знает или прикидывается?

— Ну это долго, да и тренироваться надо. Вот Варра, не умеет, например, — кивнула Таня. Она сначала хотела сказать “Вы не умеете”, но передумала.

— Кстати. Варра, вы случайно не из Академии? — спросил Андрей.

— Нет, а что?

— Просто интересуюсь. Они всех игнорируют, и никак не помогли городу, — с лёгким оттенком обиды сообщил Андрей.

— Кто-то говорил, что это у вас уже не Академия, а какие-то Лешие, — напомнила Таня.

— Ну да, а в чём разница? Они что так, что так, в виде волков ходят, и живут стаей.

— Если хотите, я расскажу. Только давайте на ходу, не важно куда, нам город посмотреть, — ответила Таня.

Андрей кивнул, и они двинулись по улице. Татьяна начала заунывным голосом:

— Ментор придумал симбиота, вереков и поселения Академии, где они могли бы жить. Объединил Академии в сеть. С тех пор, операторы там совершенствуют навык владения симбиотом, создают новые эмки. Там же накапливается и хранится информация сети. Это основные задачи Академии: создание и накопление. Кстати, радожив, по сути, та же Академия. Ну да, их дома выглядят иначе, жить там может кто угодно, а так, это просто мене формальный, но более удобный для людей вид Академии. Если же одна из Академий выходит из сети, как это сделали Лешие, то она больше не накапливает информацию. Без оной трудно создавать что-то новое, совершенствоваться. Получается, основные задачи уже не выполняются, остаётся лишь стая разумных волков, со своими целями. Странными целями, если из-за них пришлось уйти из сети, поскольку сеть никак не ограничивает своих членов.

— А вы были в Академии? — спросил Андрей.

— Угу. Когда её только создали, провела там несколько месяцев. Но есессно это было не здесь, а у нас под Зеленодаром.

— Кстати, это интересный вопрос, что вас привело к нам? Сомневаюсь, что вы в такое время просто путешествуете по стране.

Татьяна мельком взглянула на Андрея. Чертовски въедлив!

— Нас попросили кое-что выяснить, — туманно ответила она.

— Занятно. Слышал, на вас напали при въезде у западного кордона. Такой риск… Вы в курсе, что когда вы вернётесь, деньги могут уже ничего не стоить?

Чёрт. Он уже успел сводки прошерстить. Кто меня за язык тянул?

— Это не из-за денег, — холодно ответила Таня.

— Тогда из-за чего же?

— В некотором роде, мы дали слово. — Таня сообразила, что звучит это, как “они с Варрой дали слово”, но зачем РБМ-овцу знать подробности?

— Хм, — задумчиво поскрёб подбородок Андрей. — Редкое нынче качество.

— Но вы же патрулируете улицы. Тоже ведь не за деньги? — парировала Татьяна, заметив доску объявлений.

Варра тоже заметила её. Невозмутимо встала на задние лапы и принялась высматривать объявления магов.

— Кто-то же должен… — Андрей осёкся, уставился на Варру и нахмурился.

— Ладно, мне пора. До встречи, — сказал он. Свернул в проулок и быстро удалился вместе с полицейским.

Таня вздохнула. Наверное, за ними примутся следить. Или нет? Но Андрей явно заподозрил неладное и побежал докладывать.

“Варра, пожалуйста не делай так больше. Внимание привлекает”.

“Если собака ведёт себя, вопреки ожиданиям людей, то она привлекает к себе внимание! Просто замечательно. Общество навязывает нормы поведения даже собакам. Нафиг нужно такое общество”, — проворчала Варра, рассматривая объявления.

“Не знаю, как там твоё общество. А патрули, похоже, теперь будут следить за нами”, — сказала Таня.

“И хрен с ними. Мы ничего такого не замышляем”.

“Только они об этом не знают. Будут маячить за спиной и магов распугивать”.

“Забей. Тут я нашла нескольких. Гляди”.

Татьяна прочитала первое объявление: “Эмка-магия. Широкий профиль, кроме лечения. Ремонт бытовой техники по новой технологии. Вечные батарейки для вашего смартфона! Иван”, — дальше следовали имейл, позывной и телефон.

Потом следующее: “Потомственный маг. Приворот. Сглаз. Порча. Вячеслав Князев”, — к этому прилагался только адрес.

Ещё одно объявление гласило: “Знахарка с опытом работы врачом. Эффективное сочетание магии, науки и народной медицины. Выезд на дом. Юлия Александровна”, — тут ограничились одним телефоном.

Татьяна задумчиво подпёрла кулаком подбородок. Кто из них может знать сотрудников фесмаба? Вряд ли бывший ремонтник из первого объявления, он если что-то незаконное и делал, то явно не эмкой. Второй — подозрителен, нередко операторы прикрывались обычным шарлатанством. Случись что: сразу признаются в мелком мошенничестве, и только. Юлия из третьего объявления, вполне возможно, бывший врач. Она наверняка с фесмабом сталкивалась. Её могли даже стерилизовать за попытки лечение эмкой — с принятием Коэма, помнится, было несколько показательных случаев. Но простым операторам мягкая стерилизация ничем особым не грозит, потом снова можно найти симбиота.

Но проверить придётся всех — решила Татьяна. Она настроила в модеме симбиота передачу звука Варре и набрала номер.

“Алло, это знахарка Юлия Александровна?” — спросила Таня.

“Да. Вы откуда звоните? Сразу говорю, за город я не выезжаю”, — встревоженно ответила Юлия Александровна. Судя по голосу ей было за пятьдесят.

“Я журналист Тамара Соколова. Расследую деятельность сотрудников фесмаба. Не оказывались ли с их стороны попытки давления на вас, угрозы?”

“Да! И ещё как!”, — внезапно рявкнула Юлия в трубку. — “Наши мальчики из эр-бэ-эм вас найдут!” — Зазвучали короткие гудки.

Татьяна удивлённо воззрилась на Варру:

“Ты слышала? Кажись, это она из-за того, что номер у нас Зеленодарский”.

“Хрен его знает. Но твой фесмаб, похоже, тут не в носу ковырялся, а значит шансы у нас есть”, — ехидно заметила Варра.

Ремонтник Иван, услышав про фесмаб, буркнул, что очень занят и повесил трубку. Когда Татьяна пришла к Князеву, тот удивился, сказал, что никаких проблем фесмаб ему не доставлял. И предложил Татьяне купить особый ритуальный нож, кувыркание через который поможет волкодлаку вернуть прежний облик. Татьяна отказалась, мол в волкодлаков не верит.

За спиной оставались намотанные по городу километры, куча посещённых магов и шарлатанов, ругань и даже угрозы, но не нашлось ни одной зацепки. Татьяна стояла перед лестницей в подвальный магазин. Сверху на стене пятиэтажки висела аккуратная табличка: “Эзотерические товары и магические услуги”. Внизу белая пластиковая дверь пестрела множеством листков, оповещавших о скидках, правилах, акциях и всём остальном, что владельцу захотелось выплеснуть.

Татьяна распахнула дверь, пропустила Варру и вошла следом. Нюх тут же отбила смесь приторных запахов каких-то жутких благовоний. Дверь закрылась — сверху что-то противно зазвенело. От неожиданности Таня вздрогнула и прижала уши. Зло глянула — над дверным косяком висел ажурный клубок ниток, трубок и деревяшек.

Уже который раз за день такое. Татьяне казалось, что к вечеру, лапы будут гудеть от ходьбы, в ушах останется непрерывная звенящая какофония, а эти запахи пропишутся в носу, минимум, на неделю.

Слева от входа, за стеклянным прилавком озадаченно замер немолодой толстяк с узкими глазами и жиденькой бородкой. Он так смотрел на вошедших, будто хотел что-то сказать, но забыл что. Таня рассудила, что он и сам вспомнит, а потому принялась рассматривать магазин. Пространство заполняли столбики прозрачных витрин, со множеством амулетов, фигурок и прочих замысловатых штуковин. С потолка свисали ловцы снов, стены покрывали расписанные непонятными символами узкие ленты, верёвки с цветными узелками, пахучие мешочки, на полках стояли разнокалиберные баночки с пёстрыми этикетками.

Варра, что-то унюхав, деловито свернула вправо к дальней стене. Там возвышался деревянный стеллаж, на котором лежали и стояли завернутые в изрисованную иероглифами бумагу: лепёшки, полусферы, прямоугольники. Усевшись аккурат перед стоявшей на боку лепёшкой, она задумчиво наклонила голову влево, потом медленно начала поворачивать её, будто читала текст расположенный по кругу.

— Я извиняюсь, мадам. С собаками нельзя, — наконец очнулся толстяк.

Таня заметила у него бейджик с именем “Ведземир”. Варра обернулась и приподняла бровь. Похоже, во взгляде толстяка явственно проглядывала некая решительность — Варра театрально подкатила глаза и покачала головой, мол, сколько можно. Потом, задрав нос, прошагала к двери.

— Даже чай не дал посмотреть, — проворчала Варра, проходя мимо прилавка.

Таня ухмыльнулась. Опять человеческое общество навязывает собакам нормы поведения. Ведземир молча смотрел, чуть приоткрыв рот. Дойдя до выхода, Варра поднялась на задние лапы, толкнула дверь передними и юркнула на улицу. Истошно задрыгалась звонливая штуковина над дверью и Танины уши снова недовольно прижались.

— Пожалуйста извините, мадам, затараторил Ведземир. — Она не волк, я не мог подумать, что это тоже может быть маг. Позвольте, я извинюсь перед ней? — Видимо, он собирался бежать за Варрой.

— Волк, просто окрас такой. Не парься, она не обиделась. Она специально так ходит. Это у неё, типа, протест против общества такой. Лучше, взвесь-ка мне какого-нибудь чаю на разок заварить. — Таня кивнула в сторону выставки лепёшек и полусфер.

— Это пуэр, мадам. Он весь разный. Может есть какие-то предпочтения?

— Пофигу. Я никакой не пробовала, потому тот, что дешевле будет.

— Хорошо, мадам. Дабы загладить вину перед вашей подругой, я сделаю вам скидку. — Ведземир вышел из-за прилавка в опасные фьорды меж столбиков витрин.

Иногда он цеплял очередную витрину, та предупредительно звякала и еле заметно раскачивалась, но не сдвигалась, похоже, все они были надёжно прикреплены к полу. Наконец он вернулся из путешествия с парой небольших бумажных полусфер в ладони.

— Пуэр надо правильно заваривать. Этот процесс…

— В сети найду мануал, — прервала Таня. Она опасалась, что лекция будет долгой, да еще потребуется купить специальный чайник, особые чашки, какой-нибудь помазок для сдувания пыли и еще пару талисманов, для отпугивания свободных радикалов.

— Не припомнишь, сотруднички фесмаба бизнесу не мешали? Ну там проверки, или ещё чего-нибудь такое? — спросила Татьяна, скорее для порядку, чем надеясь на результат.

— Н-нет. С ними н-никаких проблем, м-мадам. — Ведземир заметно побледнел. Татьяна почуяла запах адреналина. Явно врёт. Увы, не первый за сегодня. У него-то какие могли быть проблемы? Обычная лавка типа-магических товаров, эмкой даже и не пахнет, да и толстяк не оператор, вроде бы. Повязки нет, но кто же его знает? Конечно, если оператор захочет, то его так просто не вычислить.

Оплатив чай, Татьяна вышла из магазина, всё ещё раздумывая о испуге продавца. Большинство магов, которых они сегодня посетили, и операторами не были, просто торговали амулетами и травами. В паре магазинов она нашла амулеты с эмкой. Продавцы, вполне ожидаемо, не стали рассказывать, кто создал эти штуки. Фесмаб всех подобных торговцев, обычно, игнорировал. Остальные маги, которые были настоящими операторами, реагировали по разному. Одни угрожали вызвать РБМ. Другие рассказывали, что было дело, но теперь в прошлом. Третьи искренне не понимали, о чём речь или пугались и врали, как вот этот толстяк. Может он всё-таки оператор?

12. Допрос

Безуспешно посетив ещё несколько магов Татьяна решила сделать перерыв. Тени уже вытянулись, стало чуточку прохладнее, да и хотелось посидеть, обдумать бестолковые поиски. С бумажным пакетом печёной на гриле курицы она завернула за ближайшую пятиэтажку.

Среди тенистого двора, забитого машинами, присыпанного листьями и пылью, вдали от настороженных бабулек и шумных детей нашлась свободная лавочка. Татьяна уселась, отделила половину курицы на бумажку, постеленную на земле. Варра не мешкая занялась обедом — тоже видать проголодалась. Оставшуюся половину Татьяна деликатно взяла в руку, и откусила. Несколько сильнее чем надобно. Громким хруст ломающихся костей несчастной курицы привлёк внимание бабулек, сидевших с другой стороны двора. Бабульки зашевелились и принимались осуждающе перешёптываться. Увидев их реакцию, Татьяна решила схрумтеть свою половинку курицы максимально громко, чем и занялась. Кости дробились в острые кусочки, которые симбиот принимался делить прямо во рту, отчего получался прикольный вкус, да ещё и приправленный запечённым костным мозгом.

Трапезу нарушил радиосигнал посыльной эмки, незаметно приблизившейся почти вплотную:

“Это позывной фесмабовца, которого вы искали”, — сообщила эмка, передала позывной и неяркой вспышкой исчезла.

“Интересно, кто это такой конспиролог?” — спросила Варра по радио.

“Чёрт его знает. Хреново, что он за нами следил, а мы не заметили”, — ответила Татьяна.

Она выпустила над собой вьюва. Поднявшись над крышами домов, он покружил над двором, потом опустился до первого этажа, сделал несколько кругов над землёй, но ничего излучающего к спутниками или в стороны не нашлось. Только очередной патруль РБМ, разглядывал Татьяну из-за угла и активно мигал в сторону спутника. Видать, докладывал. Татьяна свернула вьюва. Бесполезно. Можно следить издалека, можно вблизи и отправлять отчёты эмка-пакетами, которые вьюв засечёт, только если они случайно столкнутся с ним.

Таня поискала позывной в Академии — не зарегистрирован, значит может быть поддельным. В сети под этим позывным публичных сообщений не оставлял, скорее всего, этот позывной даже не основной, а владелец чего-то опасается. Даже по зарегистрированному позывному невозможно выйти на человека, но можно было бы найти следы в сети Академий, а по ним уже интересы, посещённые места, знакомых. Ладно, ничего этого всё равно не получится, что тут мечтать. К тому же, это вполне адекватная предосторожность, учитывая отношение к фесмабовцам.

Татьяна решила прямо сейчас и связаться с фесмабовцем. Почти минуту ждала, пока адресат присоединится к разговору.

“Алло! Мне анонимно передали ваш позывной. Вы из фесмаба?” — спросила Татьяна.

“Простите, отвлёкся, повторите пожалуйста”, — ответил мужской голос. Обладателю голоса, наверное, было за пятьдесят. Таня повторила вопрос. На некоторое время собеседник замолк.

“Да, я Леонид Сергеевич, работал в Пестрогорском фесмабе. А вы, собственно, кто?” — наконец сказал он.

“Татьяна Сергеевна Ковальчук. Мой позывной зарегистрирован в Заленодарской области. Лучше проверьте, а то ваш позывной могли подменить, и тогда выходит, что нас подслушивают”, — ответила Таня.

“Мда…” — как-то задумчиво произнёс Лёня, после некоторого молчания. — “Извиняюсь, меня тут отвлекают. Всё нормально. Кстати, вы симпатичная. Итак, что вы хотели от меня?”

Симпатичная, блин. У мужика уже дети могут быть, а он нашел её фотку в сети и клеится. Кобель хренов.

“Мне нужно знать, кто из этого города звонил в NMCA и сдал разработчиков симбиота онеля”. — На комплимент Татьяна решила не отвечать.

“А откуда вам это известно, позвольте узнать?”

“Я из фесмаба”, — ответила Таня.

“Хм. Что ж, я владею этой информацией и предоставлю её вам. Но только при личной встрече. Считайте это единственной платой за мою услугу”.

Таня мысленно выругалась. Встреча ему нужна явно не для того, чтобы познакомится ближе. Это вообще может быть ловушка. Но увы, других вариантов не видно.

“Хорошо. Где и когда?”

“Завтра в полдень. Городской парк, на скамейке возле памятника пятидесятилетия Пестрогорску. Там всё заросло урасом, посему народу будет мало. Если кто-то появятся, то не обращайте внимания. На всякий случай, вот моя фотография. Получили? Опишите, что видите”.

Странное уточнение про посторонних, чудная просьба описать фотографию — как-то всё это выглядело подозрительно, но пока ничего было не ясно.

“Да. Высокий широкоплечий мужчина среднего возраста в оливковой куртке, волосы бесцветные, глаза карие косовнутренние, лицо квадратное худощавое…”

“Достаточно, значит фото дошло неповреждённым”, — прервал Лёня.

Татьяна удивилась: как оно могло повредиться, в сети же проверяется целостность? Только если позывной кем-то подменён… Чёрт! Точно. Но почему тогда Леонид это скрыл?

“Сейчас я облике верека. Так проще с патрулями общаться. Скинуть вам мою нынешнюю фотографию?” — предложила Таня.

“Да, пожалуйста”.

Сделав вьювом фотографию, Татьяна сразу же её передала.

“Благодарю, этот облик вам весьма идёт. Кстати, приятного аппетита”, — ответил Лёня.

Только сейчас Татьяна заметила, что весь разговор продолжала есть курицу. Причём, ела по привычке — обгрызала кости и складывала их в пакет от курицы. Ну ничего, зато можно похрустеть на обратной дороге, люди же едят сухарики, а она будет хрумтеть косточками.

На город опустились сумерки. Слева за нестриженым газоном вдоль обочины стояли припылённые машины, оставшаяся проезжая часть была забита велосипедистами, да всадниками, с другой стороны за кустами поднимались пятиэтажки с редкими горящими окнами. Вместе с Таней и Варрой по тротуару шло весьма много народу нежели днём — рабочий день заканчивался и люди спешили, обходя стоявший впереди патруль.

Недовольно постукивая хвостом по ноге, онель в жилетке РБМ-овца пристально разглядывал, или скорее даже обнюхивал, какого-то парня в потрёпанной чёрной куртке, тёмных брюках и забрызганных грязью старых туфлях. Тот что-то энергично объяснял патрульным, беспрестанно засовывал руки в карманы, извлекал, вытирая о куртку. Хмурый молодой полицейский с автоматом за спиной стоял рядом. Второй лет пятидесяти с обветренным лицом и в кепи высматривал кого-то среди прохожих. Заметив любопытствующий взгляд Тани, он жестом попросил подойти.

Пока старшина Крылов, так представился патрульный в кепи, при свете фонарика изучал паспорт Тани, она всё рассматривала задержанного паренька, стоявшего к ней спиной. Явно ведь с ним было не чисто. Вид какой-то странный, запах печного дыма и навоза, словно парень из села. Только вот, запах больше всего напоминает то самое Осиново, где ими заинтересовались бандиты. Хотя, она не уверена. Может рядом есть и другие сёла с таким же запахом, но что мешает ему именно из того приехать, оно ведь недалеко от города?

Она задумчиво положила косточку от куриной ноги в пасть, и громко хрумкнула. Онель дёрнул ушами и недовольно зыркнул, а вот паренёк аж подпрыгнул и тревожно уставился на Таню чёрными глазами. Чёрт! Посмотрел, так будто он её знает, хотя она первый день в таком облике, да и парня видела впервые. От паренька явственно пахнуло адреналином. Он легонько толкнул ладонью молодого патрульного и дал дёру. Выронив автомат, патрульный рухнул и затих. Таня почувствовала на себе удар эмкой, та лёгким покалыванием разбилась о защиту симбиота в районе груди. Онель схватился рукой за грудь и чуть наклонился, негромко матерясь, словно от резкой боли. Крылов покачнулся, тихо прошептал:

— Сердце. В кармане таблетки… — Он было потянулся в нагрудный карман, но осел на тротуар. Таня только и успела заметить слабую вспышку из его груди, словно там сработал заряд эмки.

Паренёк всё рвался сквозь людей, оставляя за собой просеку из упавших или корчившихся людей. Позади него — звали на помощь, склонившись над упавшим. Впереди — испуганно метались, натыкались на паренька и тут же падали.

На пути паренька встал онель. Он выдержал первый удар и завязалась потасовка. Меж врагами вспыхнул мертвенный свет электрической дуги. Паренёк снова бежал, а на земле сидел и взад-вперёд раскачивался онель, закрывая лицо окровавленными руками.

Татьяна взглянула на лежащих без дыхания патрульных. Судя по удару в неё, там было простое поражение током. Это самый простой и популярный способ атаки, для лечения этого даже готовая эмка есть. Значит, можно успеть всех спасти. Таня уже собралась было присесть рядом, чтобы помочь.

— Не двигаться. За магию пристрелю, — рявкнул патрульный онель, бросив полный злобы взгляд.

Чёртов придурок! Татьяна грустно посмотрела на притихшую Варру, на которую никто не обращал внимания. Минут через пять никого будет уже не спасти. Но кое-что сделать можно.

— Но Крылов же сказал про таблетки? — Таня неумело изобразила испуганную наивную дурочку.

— Таблетки можно, — кивнул онель, только сейчас целясь в беглеца из пистолета. Он недовольно поморщился и пальнул вверх, но беглец не остановился.

Таня удивилась, что онель повёлся. Настолько в шоке? Она присела возле старшины и как бы невзначай взяла его руку, чтобы запустить эмку в тело. Всё верно, это поражение током. Запущенная спец-эмка уже начала лечение. Всё приходилось делать, держа старшину за руку, чтобы связь с эмкой шла через неё, и онель ничего не заметил. За это время она успела разжать Крылову зубы, вложить таблетку в рот. Сердце старшины снова застучало, но ему придётся еще несколько минут работать под контролем эмки.

— Воды! — крикнула Татьяна. Кто-то из рядом стоящих протянул бутылку. Крылов открыла глаза. Вздрогнул, видимо испугавшись волчьей морды перед лицом. Таня кивнула, сохраняя озабоченно лицо, улыбаться в её нынешнем облике было бы опрометчиво. Старшина оглядел лица склонившихся прохожих, взял бутылку из Таниных рук и сделал несколько глотков.

Невдалеке, там, куда убежал парень, прозвучало два скупых выстрела. Таня поднялась, чтобы получше рассмотреть.

На дорожке ничком лежал паренёк, словно его подстрелили справа прямо на бегу, и он, падая, чуть повернулся. Над ним стоял человек в фуражке, второй уже сидел возле тела паренька. На их лицах появился красный отсвет. Сидевший тут же отпрянул, а второй — испуганно попятился.

На спине лежащего паренька заплясало оранжевое пламя, подсветив белый дымок. Мгновение — в небо из спины ударил тонкий луч света, почти не видимый в чистом воздухе.

Труп погибшего разогревался изнутри, выбрасывая клубы пара и дыма, которые тут же ярко вспыхивали в луче, выхватывали из темноты деревья, ослепляли удивлённые лица. Лежащие на дорожке пострадавшие, склонившиеся подле них люди — всё отбрасывало длинные дрожащие тени.

Свет погас. В полумраке вечера горящим снегом медленно падали тлевшие листья, да красные языки пламени выглядывали из дымящихся бесформенных останков паренька.

“Что это было?” — испугалась Варра.

“Батарейка сбросила заряд. Не все операторы её используют. Сама видишь, она опасна. Хотя, обычно, не настолько”, — пояснила Таня.

“У тебя она есть?”

“Да, и у Кости. У многих она есть. Без неё особо и не повоюешь”.

“Ты тоже вот так сгоришь?”

“Вряд ли, должен быть просто луч вверх, после которого на теле останется небольшая дырочка. А тут странно: он, кажется, весь сгорел”, — ответила Таня.

Было над чем поразмыслить. Странная реакция паренька, словно он Таню знал. Побег, а потом вот это вот. Схему батарейки опубликовали уже с системой сброса, которую пулей не повредить, да и повреждённая она бы вспыхнула во все стороны. Татьяна вспомнила оборону фесмаба и взрыв, который обрушил всё крыло. Нет, тут специально переделали батарейку, хотели сжечь тело. Чтоб его никто не опознал?

Таня задумчиво обвела взглядом толпу любопытных.

— Чё пялишься, шалава хвостатая! — рявкнул красномордый мужик, выходя из толпы. Он мельком глянул на онеля. Тот еле заметно довольно ухмылялся.

Цирк одобрен, подумала Таня. Кто-то в толпе раскатисто заржал.

— Это из-за тебя, сучка, — продолжал красномордый, — они подохли! Ты пацана шуганула, я всё видел! Твоей поганой клыкастой мордой…

Татьяна перестала слушать. Подохли? Уже минута, как у них встало сердце. Ещё несколько минут нужно, чтобы эмка в Крылове завершила восстановление. Всё это время эмку легко найти, да и потом специалист может увидеть следы. Полгода назад Татьяну бы поблагодарили за это. Два месяца назад её бы насмерть стерилизовали. А сейчас что будет? Стоило оно того? Всё равно остальных она не может спасти. Нет, может, но тогда придётся обезвредить онеля, обмануть патрули, уйти от толпы. Нахрен. Толпе это ненужно. Вон, этот красномордый всё орёт, уже даже подошёл и пахнул крепким перегаром. Татьяна посмотрела на него. Что-то в этом взгляде заставило его заткнуться на полуслове.

Мужик оскалился и плавно, словно в замедленной съёмке, отвёл правую руку для удара. Таня глядела на застывшие в злобе лица, на ухмылку онеля, сменяющуюся лёгким испугом. Да, придурок, цирк, как ты и хотел.

Рука мужика сжалась в кулак и начала разгон. Таня представила окровавленную руку после встречи с её зубами, пьяный визг мужика, толпу, которая её забивает ногами, патрульного онеля, с ухмылкой стреляющего по ней из автомата. Увы, так не пойдёт.

Кулак прилетел в левую скулу. Всё померкло. Таня дёрнула хвостом и попятилась, стараясь не упасть. Мотнула головой. Левый глаз теперь видел лишь цветные пятна.

Толпа затихла, только слышалась сирена вдали. Мужик удивлённо глядел на свой кулак. Таня смачно со вкусом облизнула кровь. Глаз уже начал различать злобную красную харю.

— Всё сказал? Му-ужик, — произнесла Таня, растягивая у.

Что-то текло по горевшей от удара щеке. Кровь? Снова облизнулась. Нет, слеза. Ох не время для слёз. Люди зашумели. Слышалось:

— Уходи лучше.

— Придурок, ща она всех нас укокошит.

— Слабак. Она даже не упала.

Глаза мужика суетливо забегали, будто он чего-то испугался. Он чуть повернул голову к толпе и начал пятиться.

— Ста-ять! — хрипло рявкнул Крылов. Он сидел на земле, направляя автомат на мужика.

Тот присел и застыл.

— Миша, упакуй этого. Заберём в участок. — Крылов протянул наручники патрульному онелю.

Из-за угла, распугивая велосипедистов и шадей сиреной, вывернула полицейская легковушка с включённой мигалкой, за ней следовал чёрный микроавтобус РБМ. Из него высыпались сотрудники в пятнистом сером камуфляже, и вылез грузный улыбчивый начальник в фуражке.

Начальник, майор РБМ Фёдоров, тут же принялся громко костерить Михаила и Крылова за то, что упустили парня; другой патруль за то, что слишком поздно подстрелили; Татьяну за то, что ей в лесу не сидится.

— Разрешите оказать помощь пострадавшим? — спросила Таня майора, когда он наконец замолк. Он смерил её взглядом, как маленькую девочку, которая только что ляпнула беспросветную глупость.

— Гражданочка, чем вы им поможете, искусственным дыханием что ли? — расплылся в улыбке довольный Фёдоров. — Сейчас прибудут медики, они-то получше вас разберутся.

— Будет поздно. Сейчас их ещё можно реанимировать эмкой, — не унималась Таня.

— Пожалуйста, спрячьте вашу эмку себе под пушистый хвост, гражданочка. — Майору это определённо казалось шуткой. — Тут порядочно наломали дров и без вас.

Татьяна удивлённо заморгала. Увидела сочувственные взгляды коллег майора, мол, это его обычное поведение.

Когда приехали машины скорой помощи, помогать было уже поздно. Женщина в белом халате с жёлтой повязкой оператора приседала возле очередного тела, качала головой и тяжко вставала, словно каждая смерть ложилась на плечи, тянула к земле.

Другой врач бледный худой мужчина, тоже с повязкой, хмуро обследовал Крылова. Тот стоял спиной к Татьяне лицом к врачу и рассказывал: как схватило распирающей болью в груди, как очнулся, увидел Танину морду перед лицом.

— Очень повезло, что именно вас эмкой не атаковали, иначе никакая таблетка бы не помогла, — громко сказал врач. — Ещё больше повезло, что рядом кто-то оказался, — продолжил он чуть тише, внимательно посмотрев на Татьяну.

Крылов обернулся, взглянул на Таню. Задумчиво нахмурился и, видимо, всё понял.

— Татьяна, спасибо, что рискнули, — тихо поблагодарил он. Она грустно кивнула в ответ. Хоть кого-то удалось спасти.

Возле штаба РБМ Татьяна заметила пару автобусов-внедорожников. В одном откинувшись на спинку водительского кресла сидел человек с огромными зрачками. На рукаве Татьяна заметила нашивку с надписью Луна-39 и стилизованную голову волка ниже. Такое же подразделение, что спасало фесмаб от РБМ в Зеленодаре. Что им теперь нужно под дверями РБМ?

Больше часа Татьяна ждала в коридоре на стуле среди других свидетелей. Они негромко перешептывались, обсуждая, что этот случай сегодня уже не первый.

Потом Татьяна долго слушала улыбчивого майора Федорова, который сидел во главе стола. Справа от него безымянный следователь что-то рисовал на листке, грустно подперев голову ладонью. Напротив следователя на краешке стула приютилась молодая девушка. Она с явным усердием записывала всё сказанное, прерываясь чтобы поправить круглые очки, которые удивительным образом спадали при каждой сомнительной шутке майора.

— Значит, гражданочка, вы утверждаете, что злоумышленника видите в первый раз и лицо его вам не знакомо? — кажется, уже в пятый раз начинал Фёдоров.

— Да, я его не знаю, — сонным голосом подтвердила Таня, полуприкрыв веки. Майор слово в слово повторял одни и те же вопросы, а потом, вдруг, чуть менял формулировки. Приходилось держать ухо востро, но при этом и не выказывать напряжения.

— Мог он вас узнать по запаху?

О, это уже что-то новенькое. На предыдущем цикле, хруст косточки оказывался условным знаком.

— Если он был вереком, то наверное мог. — Татьяна лениво зевнула, прикрыв пасть рукой.

— А его запах вам не показался знакомым?

— Нет, не показался, — лениво ответила Таня полуправдой. Ну да, запах напомнил Осиново, а может и нет. В любом случае, майору это знать незачем.

— Для чего вы делали искусственное дыхание товарищу Крылову? — прищурился майор.

Девушка перестала шуршать ручкой по бумаге и принялась поправлять очки. Следователь беззвучно вздохнул и закрыл лицо руками. Наверняка Фёдоров так вел допрос с каждым свидетелем, так что Татьяне стало жалко его сотрудников. Интересно, он вообще будет искать мотивы парня, или просто развлекается?

— Я не делала Крылову искусственное дыхание, — невозмутимо ответила Таня.

Майор зашуршал листками, выудил подходящий, и, напялив очки, повел пальцем по строчками:

— Оборотница Серова настаивала на проведении реанимационного акта посредством искусственного дыхания. — Майор глянул на Татьяну поверх очков. — Это из протокола свидетельских показаний гражданина Тихонова. Это не мои выдумки.

— Крылову я вложила в рот таблетку. Таблетка была взята из блистера… — начала монотонно объяснять Татьяна, но тут открылась дверь за её спиной.

13. Вечер

Она посмотрела симбиотом, кто вошёл, и вздрогнула. За спиной стоял Дэн, а с ним и Егор Никитин, тот самый, что гонял их по лесу возле Пыльмы. Какого хрена он тут делает? Может он её не узнает? Бред, Дэн его специально привёл.

— Оборотней я забираю, — сказал Егор, подходя к столу майора.

— Лейтенант, вы нарушаете субординацию! — чуть не сорвался на визг майор.

Егор молча сунул под нос Фёдорову серое удостоверение. Майор поник, словно проткнутый надувной шар.

— Их документы и вещи? — потребовал Никитин.

На столе появился Татьянин паспорт и желтый браслет Варры. Паспорт Егор даже не стал раскрывать, просто вернул его владелице. Таня было уже радостно вздохнула, надеясь, что всё закончилось, но в коридоре Егор позвал их к себе в кабинет. Устраиваясь в кресле, он предложил сесть Татьяне, и после секундного замешательства, Варре. Значит разговор намечался долгий.

— Итак, Татьяна Серова. Что заставило вас приехать из Зеленодара в Пестрогорск?

Та-ак, даёт понять, что он всё знает или почти всё. Проверяет, насколько я буду искренней?

— Есть инфа, что кто-то отсюда звонил в NMCA и сдал им создателей онеля. Мы с мужем предположили, что этот кто-то в курсе и про источник онелиоза, — Таня закинула ногу на ногу и принялась рассматривать пальцы на лапе.

— Неплохо. И как вы собираетесь искать этого кого-то?

— Местные фесмабовцы должны его знать, — пожала плечами Таня. Незачем Егору сообщать, что она уже вышла на них.

— Занятно. В мирное время, они от вашего фесмаба информацию засекретили, а вот сейчас вдруг всё расскажут? — спросил Егор.

Татьяна порядком устала от одного допроса, а тут ещё второй назревает.

— Егор, я же вижу, ты и без меня почти всё знаешь. Ну вот зачем это? Дэн наверняка тебя попросил нас вытащить из рук майора и только. А теперь ты что-то мутишь.

— Хорошо, — ответил Егор, расслабленно откидываясь в кресле. — Ваше бегство от меня удивило парой нюансов: вы очень быстро трансформировались и вещи забрали с собой. Мы весь лес обшарили, но не могли же вы бежать, с вещами в зубах? Загадка. Именно она заставила меня искать. Откуда вы, я помнил из паспорта вашего мужа. Свидетели указали на странные рюкзаки. Их разработали сотрудники французской СКМ для собственных нужд. Кроме фесмаба и других СКМ про них никто особо и не знает. К сожалению, архив Зеленодарского фесмаба исчез, зато нашлись ваши следы в новостях и конференциях. Итак, я выяснил, что два отнюдь не рядовых верека целенаправленно движутся куда-то на восток, стараясь не привлекать внимания и уходя от конфликтов. В Туманово вы снова привлекли внимание. Алексей, помните такого? Он в ту ночь был рядом с вашим мужем и много интересного рассказал, про щит устойчивый к фагам и про “нам такие приносили на работу” так далее. На какую работу могли приносить стерилизатор для тренировок защиты? Только в фесмаб. Тогда я вышел на Зоркого, главу Зеленодарского фесмаба. Он вспомнил, что у вас намечалось дело в Пестрогорске. Здесь вы уже привлекли внимание сотрудника РБМ Андрея, который вышел на меня. И вот я здесь.

Татьяна задумчиво потрогала клыки языком. Почему это Зоркий вдруг разболтал всё какому-то эрбэмовцу? И откуда Егор приехал, ведь не с Тулы же?

— На тот момент у меня уже появился доступ к архивам фесмаба, — улыбнулся Егор, словно чувствуя её замешательство. — Так что, мне удалось даже опередить вас и выяснить, кто звонил…

Ага, он решил сам выяснить источник онелиоза. Потому и болтался где-то рядом.

— Но в замен, ты что-то хочешь? — вздохнула Татьяна.

Кто звонил, было не так интересно, как, откуда у него доступ к архивам, которые были уничтожены!

— Да, Зоркий рекомендовал вас, Татьяна, и вашего мужа, как надёжных и квалифицированных сотрудников.

Спустя мгновение Татяна сообразила, что сидит удивлённо раскрыв пасть. Никитин, явно довольный эффектом, продолжал:

— Нет, конечно, я предлагаю работу не в РБМ. Сотрудники фесмаба и других служб контроля магии решили возродить систему. Только, уверяю вас, с учётом прошлых ошибок. Так что, снова натравить на нас толпу не удастся. К сожалению, большего я вам сообщить не могу.

— Шо значит, “снова на нас”? Ты же из РБМ. — прищурилась Таня.

— Да, я работал в фесмабе, а потом ещё и в РБМ. Всё вполне официально. За неделю до штурма фесмаба меня отправили в принудительный отпуск. После, у меня был выбор — уйти, или получить возможность что-то сделать.

Глядя в пол, Татяьна закивала:

— Понимаю. Ещё месяц назад бы не поняла, но вот сейчас понимаю. — Она подняла глаза на Никитина. — Но мне надо поговорить с Костей.

— Я ожидал такого ответа. Не спешу. Вы сначала пообщаетесь с мужем, а потом, скорее всего, ещё и с Зорким. Когда решите, вы можете обратиться сразу к нему, так как он с нами. Сейчас можете идти.

— Окей. Кстати, скажите, если не секрет, почему не удастся натравить толпу? — вспомнила Таня, уже стоя перед дверью.

— Нельзя натравить толпу на то, что эта толпа ни увидеть, ни пощупать не может. — Никитин замолчал, давая понять, что это всё.

У выхода из штаба РБМ их ожидал Дэн с тремя шадями. Варра ехать верхом отказалась, мол, после допроса лучше размяться на своих четверых. По пути она рассказала Дэну про купленный чай. Он предложил после ужина зайти к нему в беседку, там есть всё, что нужно для заварки, и можно будет, поговорить. Перед последним словом он сделал неуловимую паузу, словно о чём-то раздумывал.

Беседка пряталась во дворе радожива за разобранным корпусом общежития, в темноте её матовые стены подсвечивало пламени находящегося внутри очага. Снаружи она походила на домик в японском стиле, только вместо черепицы топорщились большие красные листья, а со вздымающихся углов крыши свисали тонкие пучки гибких ветвей с ярко жёлтыми листочками. Тёмные стволы деревьев поддерживали крышу, меж них полупрозрачные стебли срослись в белые стены, которые пронизывал тусклый свет огня, и словно в театре теней на стене виднелся размытый профиль Дэна, прохаживающегося по беседке с задумчиво склонённой головой.

Татьяна вытерла лапы о коврик при входе и, пока симбиот отделял с них оставшуюся грязь, разглядывала гостиную. Примерно посередине стоял или скорее даже рос низенький чёрный столик с небольшими чашками и глиняным заварником. Слева от стола в окружении камней горел небольшой очаг с когда-то блестящим, а ныне закопченным чайником над ним, с остальных сторон лежали кремовые узорчатые подушки для сидения. Напротив входа у самой стены на пару ладоней от пола возвышалась лежанка с валиком под голову.

За столом напротив входа сидел Дэн и разворачивал тонкую бумагу чайной упаковки. Варра уже сидела рядом, внимательно следя за каждым движением. Дэн раскрошил похожий на коровью лепёшку чай в глиняный заварник и залил водой. Покачал его некоторое время, а потом аккуратно слил парующую воду в камни на краю очага. Залил чайник снова.

Татьяна села на подушку, но вытянуть лапы не получалось, мешал стол. Костя просто сел напротив очага, скрестив ноги. С человеческими ногами то привычно. Как сидит Дэн, она не видела из-за стола. Таня задумчиво посмотрела на купол потолка из сплетённых ветвей и попыталась есть, скрестив лапы. Со второго раза получилось, хотя, Татьяна засомневалась, что теперь сможет встать.

Тем временем, Дэн разлил настой по чашкам. Потянул носом над своей порцией и нахмурился.

— Пуэр должен быть ничо так, но впредь в таких вот лавках его не бери. — Дэн передал Татьяне чашку, затем Косте.

Татьяна отметила, что речь Дэна изменилась. Меньше стало напускного официоза, и появилось ещё что-то.

— Почему? — спросила Таня, но принюхалась и скривилась. За естественным, как она вычитала, для пуэра землистым запахом, явственно проступали те самые благовония из магазина.

— Унюхала? — ухмыльнулся Дэн. Татьяна грустно кивнула.

— Денис, ты ведь нас сюда не за этим позвал? — спросил Костя.

— Ну отчасти. Тут не так много людей и вереков, которых я мог бы вот так вот без затей пригласить, поцеремониться с чаем, а не изображать перед ними что-то. Здесь в анклаве большая часть мои подчинённые, ратники, а я для них начальник. Там в радоживе… Там всё сложно. Проще всего на западном кордоне, там каждый день стрельба, любителям подковёрных интриг там делать нечего, — Дэн опустил морду, понурил уши.

Татьяна не сдержалась:

— Знаешь, а там на посту я обманулась, глядя на тебя. Думала, щёголь и показушник какой-то. Потом, конечно, стало ясно, что всё не так просто. А вот после той хрени во дворе, что ты натворил с Вирном… Короче, я честно запуталась. Мы сколько отпустили стрелявших в нас упырей, а ты взял своего вот так вот, хлоп и всё. Но вот засада, не могу я сказать, что ты не прав. Извини, не знаю, зачем я тебе это говорю.

— Да, занятно, что Совет тебя вообще из радожива выпустил после такого, — сказал Костя.

Дэн невесело ухмыльнулся:

— Хм, ты оказывается, уже тут всё разузнал.

— Ну я нашёл общий язык с твоими ратниками. Сам понимаешь, после увиденного они разговорились. Некоторые из них уверяли, что, мол, Денис всё-таки справедлив, по своему. Один даже сказал, что мне запомнилось: по новому справедлив. И все они сошлись, что будет жалко, если совет его накажет.

Дэн покачал головой:

— Не, пока вся эта хрень не закончится, совет меня не накажет. Больше некому тащить анклав, гонять ратников и налаживать связи с РБМ, особенно, с их клоунами вроде майора Фёдорова. Когда всё устаканится, через месяц-два, тогда я буду не нужен и меня с почётом выгонят, а потом организуют несчастный случай или нападение лихих бандитов. Это не паранойя, если что. Слишком многие сейчас меня поддерживают в радоживе, хоть и скрытно, есть связи и в РБМ и на стороне. Случись что, у меня будет своя маленькая армия. Собственно нынче я занят именно её созданием, но для защиты радожива. Потому, невольно становлюсь силой, опасной для совета. Косяк в том, что мне власть не нужна, была бы моя воля, я бы вообще свалил отсюда. Но, тогда здесь начнётся бардак. Совету, как и РБМ, и прочим, пофигу на бардак в будущем, они боятся меня, здесь и сейчас. В совете нынче остались те, для кого самое главное — местечко под задом сохранить. Остальных выдавили. Это первые переселенцы в радожив состояли из чудиков, мечтавших жить на природе. А потом нахлынули дельцы. Тут же бабок можно зашибить, — воодушевился Дэн. — Достаточно найти химика, научить его пользоваться симбиотом и он почти всё что угодно синтезирует. Можно создавать сложные детали из …

— Дэн, извини, что перебиваю, но мы всё-таки про возможности чутка в курсе, — не выдержала Татьяна. — Как и про то, что в итоге, они зарабатывают на создании дряни, которую пока никто не успел запретить. Те, кто не хочет пачкаться — на сувенирах и шмотке. А вот эти все крутые технологии и прочие “сложные детали” никому не нужны, отчего-то.

— Да, — снова погрустнел Дэн, — Но кое-кто считает, что теперь, когда всё встало колом, наши технологии станут нужны. В открытую высказывают идеи, как поставить уцелевшую промышленность в зависимость от наших технологий. Некоторые даже предлагали помочь распространению ураса. В совете уже почти грызут друг-другу глотки. Боюсь, как только у нас будет рать, её используют не для защиты, а для разборок друг с другом.

— Поэтому ты с ратниками так жёстко? — спросил Костя.

— Ну да. Я наверное псих, но мне хочется, чтобы они защищали людей, а не интересы совета, — грустно ответил Дэн.

“А что тебе мешает просто сбежать, когда запахнет жареным?” — вдруг спросила Варра.

— Как крыса? — холодно заключил Дэн.

“Как волк, что вышел за красные флажки”, — ответила Варра.

— Всё равно. Так я кину людей.

— Ты сам сказал, — рассудительно начал Костя, — что если совет тебя обвинит, то на твою защиту кто-то встанет. Будет кровопролитие, которого ты не хочешь. Ты не сможешь уйти, а они не захотят тебя бросать в беде, и даже если произойдёт несчастный случай, то не поверят и будут мстить. Либо совет устранит тебя и сторонников, либо ты — совет. Какой исход тебя устроит? Вот именно. Никакой. Потому спланируй уход, опереди совет. Выбери себе заместителя, такого чтобы твои сторонники поддерживали не его, а твоё решение. Своим объясни, мол, сделал дело, надо на время передохнуть и так далее, кому надо поймут. И езжай, куда за тобой не сунутся. Найдёшь себе новое дело, поможешь, например, создавать рать в другом радоживе. Своим потом сообщишь, что твой заместитель теперь преемник и всё.

Нахмурившийся Дэн, молчал некоторое время, словно обдумывая и, наконец, ответил:

— Идея, конечно, неплохая, но совет устроит разборки ещё между собой. Хотя, это в любом случае произойдёт. — Дэн покачал головой. — Если бы только жители разбирались в этом всём, а не прятались от проблем со словами: пусть думает совет, у него работа такая.

— Других жителей у нас нет, — проворчал Костя.

После всего этого дня Татьяна долго ворочалась в постели. Наконец, она сдалась и заставила симбиота себя усыпить.

Перед глазами стоит аллея с лежащими на траве мёртвыми людьми. Из ближайшего трупа луч света бьёт в небо, расширяется, ослепляя. Когда глаза привыкают, на месте человека среди пепла лежит обугленный ранец стерилизатора. Татьяна подходит к нему. Металл ранца пробит пулей изнутри, в отверстии что-то движется, мягко выдавливается и начинает густой кровавой массой вытекать. И Татьяна чувствует запах крови, ей нестерпимо хочется стать на четвереньки, припасть и слизывать это, глотать. Она облизывается, пятится и падает на спину, пытается ползти назад, отталкиваться руками, но они превращаются в неуклюжие лапы. Она переворачивается, скрежещет когтями по земле, пытаясь отдалиться от струящейся крови. Но что-то душит и поднимает за шею. Поводок. Его держит уходящая в темноту рука, с неё капают чернила. Поток чернил бьёт из рукава. Татьяна тонет, пытается грести, но лапы путаются в листах бумаги. На дно тянет одетый рюкзак, что-то ударяет в спину и задние лапы отнимаются. Чернила проливаются в пасть. У них вкус крови.

Татьяна открыла глаза — давно уже вставшее солнце настырно светило в комнату. Это был просто сон. Татьяна лежала и смотрела на замысловатый узор коры на потолоке, прислушивалась к доносящемуся со двора голосу Кости.

Надо было собираться в парк на встречу с Леонидом Сергеевичем. Эта затея Тане не нравилась, пахло чем-то поганым. Странно что, Лёнечка этот слишком вежлив, что почти все маги, которых они обзванивали, фесмаб терпеть не могли или вовсе поубивать хотели. Эта штука с подменой позывного, опять же. Но других вариантов нет. Костя предлагал притаиться рядом или подстраховать вьювом — если что, с него можно и зарядом пальнуть. Но Таня настояла — единственную зацепку нельзя спугнуть. Иначе придётся вступать в какую-то мутную организацию Никитина, а Серовым этого пока не хотелось.

Татьяна вывесила вьюва и, глядя через него, оправляла рубашку на себе.

“Тань, ты на стрелку? Я с тобой”, — сказала Варра.

“Не, не надо. Чую, там жопа будет”.

“Так, я ж помогу”, — настаивала Варра.

Татьяна серьёзно посмотрела на неё, и ответила:

“Нет. Ирря только вчера похоронили”.

Варра опустила уши, понурила морду. По её щеке юркнула слеза и тихо разбилась об пол.

“Извини”, — прошептала Таня, но Варра лишь свернулась калачиком и не ответила.

За воротами радожива было ярко от солнца, что золотилось в листве, свежо от чистого бриза, гулявшего по улицам. Даже прохожие сегодня глядели дружелюбнее. Татьяна шагала по улице, погрузившись в ощущения, чтобы хоть капельку забыться. Обоняла запахи города. Прислушивалась к смеху двух подростков неподалёку, к пению девушки в какой-то квартире. Осязала подушечками лап полированные камни асфальта. Ловила касания ветра к своей шерсти. Порой Татьяне хотелось даже раздеться, чтобы почувствовать это всем телом, а то и вовсе пробежаться на четырёх лапах, как Варра.

Люди ведь тоже могут почти всё это чувствовать, но запираются дома, одеваются на улице, всюду прячутся от ощущений. Но у них то и нет другого выбора.

Ментор мог пойти тем же путём, не создавать удивительно сложный механизм превращения людей в вереков и обратно, а придумать те же живые шкуры и вывести какие-нибудь специальные плоды — этого бы точно хватило, чтобы прожить пару месяцев в Академии. Но нет, он выбрал странный и непростой путь. И теперь в мире есть множество людей, что вкусили первобытного существования. Кто-то не заметил разницы, кто-то не смог вернутся к прошлой, человеческой жизни, так и оставшись в Академии среди леса. А кто-то застрял на полпути, как они с Костей, как странные радоживцы, что зачем-то добились права ходить среди людей в чуждом облике.

Была ли в этом всём некая задумка? Показать людям другую крайность, выбить из привычного существования, дать толчок? Похоже на то. Тогда целью ментора была не Академия, а именно радожив, нечто новое, податливое изменениям, непрерывно ищущее своё место в жизни. Мог ли Ментор оказаться столь прозорлив?

Вдруг, правую лапу Татьяны пронзила боль, словно острая колючка впилась в подушечку пальца. Непроизвольно рыкнув, Таня подняла ногу — из подушечки торчал шип ключей проволоки. Сама проволока была аккуратно обкусана с двух сторон и загнута, видимо, чтобы шип не развалился. То есть, эта штука сделана специально и для обутой ноги она не страшна.

Татьяна когтями поддела шип и выдернула его. Рана тут же начала затягиваться, лишь выпустив капельку грязной крови. Не поднимая головы, Татьяна вьювом оглядела людей — прохожие не обращали внимания, только на другой стороне улицы возле дома за низенькими кустами стояли два подростка. Те самые, что ещё недавно смеялись, теперь молча рассматривали что-то важное в кустах. Татьяна пристально глянула на них, уже без вьюва, давая понять, что заметила. Они ехидной улыбкой показали зубы. Значит верно.

Наверняка, они шип ещё кому-нибудь подложат. Таня подняла его когтями на уровень глаз. Мальчишки неотрывно смотрели. Положила шип на край бетонной чаши-клумбы и раскалила его добела. Через мгновение он расплылся бесформенной каплей.

Дойдя до конца квартала, Татьяна обернулась. Подростки притихли возле клумбы, тыкая проволокой в остывающую каплю. Они уже без улыбки смотрели вслед Тане.

Блин, у них ведь не один шип! Но может хоть задумаются. Попадётся им псих вроде вчерашнего и всё. Или не задумаются. Ну, тогда меньше идиотов будет. Последняя мысль отчего-то зло порадовала Таню, и вот эта вот радость уже испугала. Это же дети. Раньше с ней такого не было. Может, она выгорает? Или это просто реакция на всеобщую ненависть, что исподволь, тайно прорывается в таких вот мелочах?

Наверное, если она будет в человеческом облике, то изменит своё отношение к людям. Хотя, жёлтая повязка, патрули… нет. Надо полностью маскироваться под обычного человека или онеля. Странно, что к онелям никто не придирается, а ведь у них тоже симбиот, они тоже, по сути, операторы, но вот люди относятся к ним, как к жертвам. Завтра надо будет в облике онеля в город выйти. Проверить.

Перед Татьяной раскинулся искажённый урасом городской парк. Везде листва уже чуть желтела, а тут растения ещё не ощутили прихода осени. В стене зелени, окружавшей парк, виднелась тёмная нора — всё, что осталось от широкой аллеи. Самой эмки-ураса здесь уже не было, радоживцы уничтожили её, сменив на специальную эмку. Без неё парк, уже ставший единым организмом, либо быстро погибнет, либо снова станет рассадником ураса.

14. Оборотень

Татьяна ступила в нору, пролегавшую чрез заросли. Под лапами бугрился асфальт оставшийся от дорожки, мешались толстые корни, шуршала листва и хрустели палые ветви. По боками из земли ветвились побеги, изгибались, переплетались, ползли в стороны и снова ныряли в землю. Стволы деревьев уродливо исказились, выпучились наростами, выбросившими лианы, что протянулись от дерева к дереву и связали исполинскую паутину. Тропу кто-то чистил — некоторые побеги были срублены, иные отведены эмкой. Где проступала голая земля, там читались следы обуви и лап. Запах говорил, что ещё вчера тут были посетители, но сегодня она здесь первая.

Аллея закончилась очищенной площадью с вспученным от корней асфальтом, посреди которой возвышался памятник.

Из двухметрового чёрного основания, украшенного барельефом, высились две серебристые руки-колонны, что держали в ладонях герб города. В нижней трети руки соединялись кубом с угловатыми композициями по сторонам. Татьяна села на лавку и принялась разгадывать эти непонятные изображения на кубе.

Вскоре послышались шаги. Кто-то в обуви шел по следам Тани. Она проверила часы симбиота: до полудня еще несколько минут. Из норы появился низенький мужик лет сорока седой, коротко стриженный, с каким-то по детски открытым лицом. На нём висела мятая куртка РБМ, на рукаве была жёлтая повязка — значит ещё и оператор. Почему он в одиночку пришёл за Таней в парк? Патрули всегда с полицией. Следил? На секунду мелькнула идиотская мысль про маньяка. Нет, тут что-то другое. Может это Лёня замаскировался? Хм.

РБМ-овец подошёл к лавке, лениво козырнул. Вроде как честь отдал, с непокрытой-то головой. Ну и порядки там у них в РБМ.

— Пётр Иванов, лейтенант РБМ, — протянул он раскрытое удостоверение. — У меня к вам несколько вопросов. Пройдёмте в отделение.

Удостоверение по всему выглядело настоящим, боевым даже, из-за помятого угла и старого запаха крови. Таня принюхалась. Был ещё запах верека…

Вспомнилась ночь, разбитый уазик на боку, лужи воды, крови. Тот самый запах сбежавшего верека. Но там был ещё запах человеческой формы и он отличается.

Татьяна подняла недоумевающий взгляд на Петра, невозмутимо прятавшего удостоверение в карман. Неужели они его поймали? Нет, быть такого не может. Она задумчиво посмотрела на свои запылённые лапы, на грязные туфли лейтенанта, на его заляпанные джинсы.

Дождь был позавчера. В городе лужи уже высохли. И он даже не спросил документы, будто знал её.

Чуть наклонившись будто собираясь вставать, она потянула носом возле от Петра. В многоголосии пропитавших одежду ароматов, чуялся слабый запах села Осиново.

Слишком много совпадений.

Не сдержалась, задрала губу, чуть зарычала и ненавистно глянула на Петра. Он понял. Выхватил пистолет, и словно оттолкнулся им от воздуха — отпрянул, а дуло оказалось на его месте. Таня успела незаметно развернуть щит. Но что толку от него на таком расстоянии?

— Зови своего дружка, пусть лошадей ведёт, — сквозь зубы выплёвывал слова Пётр.

Таня медленно откинулась на спинку лавки. Так чуточку дальше. Он словно догадался:

— Не рыпайся, с-собака. Щит всё равно тебя не спасёт.

Она атаковала первой: заряд прошёл вплотную к земле, поднялся вдоль ноги и ударил током в руку с пистолетом и в солнечное сплетение. Тане не хотелось убивать сотрудника — настоящий он или нет, поди докажи потом.

Время встало. Таня уже видела, что ошиблась. Ток его не вырубил. Мгновение и Пётр выстрелит. Слишком близко! Щит не успеет затормозить пулю о воздух. Воздух? Точно!

Петра словно потянули тысячи маленьких рук.

— Сучара! — дёрнулся он.

Сильный ветер, поднимая пыль и листья, подул в лицо Тане, вынудив прижать уши и прищуриться. Множество невидимых эмок держали Петра за одержу, волосы, кожу и тащили его прочь к памятнику, отбрасывая назад воздух.

Пистолет выругался пламенем — пуля укусила Таню в левое плечо. Последним рывком Петра швырнуло о монумент. Пока Пётр вставал, искал что-то в траве, Татьяна пыталась сообразить, а рана мешалась, не давала сосредоточится. У него щит, надо сначала пробить его. Она выпустила двойной заряд. Дважды мигнул щит Петра, поглотив оба. Чёрт!

Вспыхнул выстрел — мигнул пробитый щит Тани. Удар в живот, толчок в спину изнутри, и пустота вместо ног. Позвоночник, как у Ирря, — мелькнула мысль.

А ведь, надо было сразу доработать щит, ведь это просто. В глазах темнело. Таня метнула заряд во врага.

Очнулась Таня лежа на боку посреди лавки. Пока ещё живая. Ноги уже слабо ощущались, но несколько минут нельзя шевелиться, пока спина не восстановится. Ещё повезло, что у неё много энергии, симбиот тренирован и стреляли из пистолета, а не ружья. Иррю не повезло…

Перед глазами возвышался монумент. Верхняя треть барельефа вздыбилась цветком, обнажив огромную выбоину в кирпичной кладке основания. Бурая пыль, ещё толком не осев, плавала в лучах солнца.

— Сдавайся или уходи! Я вызвал подмогу! — несмело прозвучал знакомый голос откуда-то справа. Неяркая вспышка заряда мигнула за памятником, подсветив пыльную завесу. В ответ из-за монумента донёсся отборный мат.

Скосив глаза Татьяна рассмотрела говорившего: испуганный толстяк с жиденькой бородкой и в тёмном длинном пальто с жёлтой повязкой на рукаве. Это же Ведземир из магазина, где они чай покупали! Всё-таки он оператор. Как он тут оказался? Зачем стреляет в Петра?

“Ведземир, уходи. Этот козёл пристрелит тебя!” — сказала Таня.

“Всё хорошо, мадам…”

Выстрел. Перед Ведземиром на уровне ноги вспыхнула пробитая ячейка. Он резко согнулся, схватился за бедро и повалился на землю.

Ведземир лежал на спине, а сквозь сцепленные зубы слышался стон. Блин, я дура! Таня прикрыла его щитом.

Ведземир силился подняться на локте, когда раздался ещё выстрел. Мигнул один щит, второй захватил пулю. Таня хищно улыбнулась — это сработало. Она ощущала, что очень скоро сможет встать. И что-то изменилось в мыслях — теперь врага не хотелось убивать. Нет, хотелось оставить его жить, ради одного эксперимента.

Слева на неприметной тропке появился высокий плечистый мужчина лет пятидесяти, с бесцветными длинными волосами и холодным взглядом раскосых глаз над вежливым оскалом. Он невозмутимо прошел мимо, снисходительно глянул на Таню.

— Уходите, тут стреляют! — сказала она. Мужчина словно за ниточки поднял уголки своих губ и ответил:

— Таня, вот то, что ты просила, — передал он эмку с данными. — Кстати, благодарю за услугу.

Леонид, — сообразила Татьяна. Ведземир хотел выманить его, используя меня, а он догадался и подыграл. Но причём здесь Пётр?

— Уважаемый! — обратился Лёня к Петру, что прятался за монументом. — Не трать боеприпасы. У меня дело к этому весьма упитанному гражданину.

— Мне нужна эта волчица, — крикнул Пётр.

— У меня к ней дел больше нет, забирай, — ответил Леонид.

Он встал над Ведземиром. Чуть наклонил голову и ухмыльнулся:

— Ну видишь Ведзя, сначала ты отказался от моей защиты, а теперь и вовсе сдал меня. Что же мне теперь делать?

— Идти в жопу, месье, — прохрипел Ведземир.

Лёня изобразил досаду. Тане показалось, что сейчас он сделает что-то жестокое, а ещё, она вдруг осознала, что уже может двигаться.

— А ты, Лёнечка, — вмешалась Таня, — оказывается, редкостное говно. Верно тебя послали, в самое подходящее для тебя место. Из-за таких говнюков как ты, фесмаб и отправился к чертям.

Лёня оценивающе глянул на Таню, натянул на лицо огорчение и елейным тоном сказал:

— Танюша, лапушка, не мешай дядечкам общаться. У нас тут свои взрослые делишки. За них и убить могут.

— Так ты, урод, еще и свидетелей убивал? — ляпнула Таня наобум.

Лицо его утратило всякое выражение, став похожим на дряблую кожаную маску. Он в развалочку двинулся к Тане. Она тут же поняла, что очень удачно попала в самую точку.

— Ну почему сразу убивал? — в голосе Лёни слышались пугающие нотки. — Иногда, они раненные лежали на лавке, а я им помогал, как мог. Это же вы, волчатки, умеете лечить, а я только облегчать страдания умею. Сейчас вот и тебе помогу.

Таня поучаствовала, что граница щита Леонида прошла через неё. Пустил внутрь, значит. Вряд ли он её недооценивал, скорее всего это была очередная провокация. Леонид остановился перед лавкой, спиной к монументу, всё также, чуть наклонив голову. Открыл рот, что-то сказать, но тут грохнул выстрел. Пуля увязла в щите, а Таня чуть вслух не выругалась: она ощутила как щит встретил пулю на подлёте, стерилизовал, хоть пуля, почему-то была то без заряда, и только потом начал её тормозить. Таня принялась исследовать щит, явно тоже созданный в фесмабе.

— Она мне живой нужна, — крикнул Пётр из-за памятника.

— Договоримся, — отмахнулся Леонид. Таня тут же отключила щит Леонида — изнутри это было просто. Мигнула своим, сняв его.

Пётр соображает мгновенно. Он не раздумывает, просто стреляет два раза подряд. Словно от удара в спину, Леонид падает лицом об лавку и сваливается на землю. Он ещё в сознании, пытается подняться опёршись руками. Таня видит, что на спине его в ранах слабый свет — пули были заражены и симбиот отчаянно защищается. Он выкарабкается, все фесмабовцы тренировались этому. Но тогда с ним будет уже не совладать. В одной ране свечения уже нет — симбиот победил и начал регенерацию. Что ж, этот урод тоже подойдёт для эксперимента. Таня резко встаёт и вонзает коготь — выпускает эмка-паразита.

— Не думал, что когда нибудь эта дрянь окажется внутри меня, — вскидывает голову Леонид. — Но ведь для того его и делали, чтобы своих убивать?

Леонид как-то ослаб и уронил голову. Из его тела вырвался вверх луч погибшего симбиота.

Таня удивилась: как же так? Паразит ведь должен только симбиота убивать, без выброса энергии, а владелец должен оставаться жив. Хотя, постой. Он узнал паразита, наверняка же и последствия видел. Значит решил, что лучше смерть, чем так.

Под тихую поступь шади из зарослей выехал Дэн. Татьяна только успела закрыть его щитом, как из-за монумента вышел Пётр, прицелился.

— Нахрен ты притащил эту жопу лошади? Где ваши кони? — заорал Пётр.

— Какие кони? — удивился Дэн.

— Не тупи, волчара! — Пётр гневно выстрелил. Пуля вспыхнула в щите, но замедлилась и упала.

Пётр тут же прицелился в Таню. Запомнил, что у неё то щит пробивался! Дёрнул спусковой крючок, но пистолет только сухо щёлкнул.

Всё, теперь он просто так не умрёт! Таня подобрала под себя лапы, сжалась пружиной. Увидела испуганный взгляд Петра. Распрямила лапы в прыжке, на пол-пути коснулась руками земли. Приземлилась на лапы и снова оттолкнулась. Пётр уже вытаскивал из кармана новую обойму, когда коготь Татьяны вонзился ему в шею возле позвоночника.

Татьяна сидела возле лежавшего на боку Петра и внимательно осязала, как паразит поражает его, уничтожая эмку верека. Теперь она точно знала, что это верек. Пётра трясло, лихорадило, он беззвучно раскрывал рот.

Без симбиота верек жить не может — часть мозга безвозвратно заменяется им. Из-за этого верек сохраняет то, что человек помнить не может, например запахи, как они доступны волку. Из-за этого возникает дрейф — верек даже в человеческом облике по волчьи чует запахи. Из-за этого верек, умирает, если его стерилизовать. Обычный оператор ещё может выжить, а верек — без шансов. Поэтому и создали паразита, который подменяет эмку-симбиота, но не позволяет собой оперировать. Создали из благих намерений, чтобы сохранить жизнь осуждённым на стерилизацию. Но тестировать его было не на ком.

Лицо Петра странно перекосило: левая половина выглядела расслабленной, а сонно прикрытый глаз закатился вверх, правая — была искажена гневом.

— Ё..нн..я сук..! — заикался Пётр, глотая буквы, словно забыл, как их произносить. — Что ты, ..ля…. клык..ст..я со мной с..ел..л..?

Сказав это, он будто испугался своего голоса. Обхватил колени и задрожал, изредка всхлипывая. Татьяна в смятении поднялась. Она увидела ошибку в паразите, из-за которой пострадал мозг Петра. И увидела себя со стороны — циничного исследователя, что из мести поставил эксперимент на человеке. Татьяна прижала уши — она испугалась себя. Посмотрела на Дэна. Тот умело скрывал и страх и удивление, молча облизнул нос и спросил:

— Это ещё одна фесмабовская разработка?

Таня кивнула. Дэн не ответил. Но почему-то казалось, что если его спросят: верно ли было разрушать фесмаб — он однозначно согласится.

— Пострадавший в форме РБМ. Рядом труп. Памятник повреждён. — Дэн покачал головой. — Если хотите избежать неприятного разговора с майором, то вам с Константином стоит покинуть город как можно скорее.

— Ты нас не остановишь?

— Нет, радожив обладает правом на невмешательство, — сухо улыбнулся Дэн. — У вас час, потом я буду вынужден сообщить в РБМ.

— Спасибо! — ответила Таня.

— Вам спасибо, мадам! За памятник я заплачу, — прохрипел Ведземир. Дэн вопросительно глянул на него.

— Она прикрыла меня своим щитом, а потом ещё и отвлекла этого вот фесмабовца, — Ведземир кивнул на труп Леонида.

Чтобы разобраться, в какую сторону бежать из города, Таня заглянула в пакет информации от Леонида. Список звонков какого-то Вячеслава Михайлова на номера NMCA. Вряд ли злоумышленник звонил со своего номера, да и доверия Лёне не было. Однако, в той части сети, что дублировала интернет, номер Вячеслава нашёлся в объявлении: набор добровольцев для превращения в вереков. В качестве имени был указан Велеш, предводитель Леших. И дата аккурат до того, как Варру пригласили в стаю. Их вожак, вроде бы говорил, что тоже из неких Леших. Многовато совпадений.

За мостом через Томь, когда лошади неслись галопом мимо низеньких домов и кладбища, Дэн прислал подтверждение: Вячеслав и Велеш — одно лицо. В радоживе нашлись люди, знавшие его по Академии. Они передали его позывной и сказали, что он весьма опытный оператор и умелый лидер, но ещё в Академии он выбрал сомнительный путь не туда. Что означает это “не туда” — они не пояснили. Ещё Дэн сообщил, что на западе Пестрогорского заповедника в районе реки Нижняя Терсь были замечены несколько отрядов “Луна”. В той глухомани учения сейчас никто проводить не будет, а значит планируется операция в поселении Леших — больше рядом ничего нет. Да и Егор Никитин в городе появился, явно не ради Серовых.

Грунтовую дорогу окружал редкий вечерний лес из одетых золотом берёз и пихт с тёмной густой кроной. Между деревьями рос густой непролазный кустарник, из-за которого приходилось ехать только по дороге. А она уже с месяц не видела колёс автомобилей, зато на сером пыльном грунте виднелись следы лошадей, тройных копыт шадей, человеческой обуви, ног онелей. Попадались охотничьи гильзы, и что, самое неприятное, свежие гильзы от калаша — охотникам автомат без надобности.

Константину это не нравилось. Он ехал верхом на Иже всё в том же веречьем облике и внимательно осматривал, прослушивал окрестности. Лошадей он окружил доработанными щитами, а над дорогой выпустил вьюва. Даже Варру, что сейчас лежала на Вороне позади Тани, уговорил обзавестись батарейкой и зарядиться. Но вокруг никого не было. Не было даже слухов о погоне, или сигналов от чужих вьювов. Полная тишина.

— Костя, когда мы доберёмся до этого Велеша, то что делать с ним будем? — спросила Татьяна.

— Ничего. Просто узнаем, кто организовал атаку на фесмаб.

— Фигасе, ничего! А если онелиоз его рук дело?

— Скорее всего так и есть, но мне больше нравится идея Дениса с его Правом на невмешательство. — Константин глянул на Татьяну через плечо, уловил её немой вопрос. — Понимаешь, по мне, так общество, поддержав атаку на фесмаб, дало нам понять, что мы лишние. Может это выглядит как обида, но я никому не хочу навязывать свою защиту. Мы с тобой выброшены этим самым обществом. Почему? Может быть просто за компанию, из-за того, что среди нас были такие вот Леониды? Тогда я не буду защищать людей, вдруг среди них тоже есть один два урода. Или потому, что мы создавали ужасные вещи вроде паразита? Вдруг я случайно спасу будущего изобретателя более страшной заразы? Нет, к чёрту! Теперь у меня есть прекрасное право на невмешательство. Я защищаю своих друзей, и тех, кого мне выгодно. И даже могу отпускать врагов с миром. А сейчас мне нужен именно тот урод, что всё это организовал, и отдал приказал. И я даже не уверен, что я с ним стану что-то делать.

Он замолк, и дальше ехал, слушая почти беззвучный бег лошадей, созерцая притихший в сумерках осенний лес.

Постепенно дорога свернула в на восток. По карте впереди раскинулся лесистый хребет, протянувшийся почти ровно с севера на юг. В родных местах Константина по гребням таких хребтов пролегали прямые лесные дороги, и было приятно ехать, возвышаясь над округой и разглядывая простор, но на здешнем гребне никакой дороги карта не обещала. Ближе к хребту долины рек и ручьёв становились уже и глубже, ехать там будет ещё сложнее, а ведь им нужно раньше военных добраться к Лешим.

Константин повернул коня в лес. Пригнулся. Иж с треском протаранил придорожный кустарник, за которым стало чуть просторнее. Но всё равно, дальше ехать пришлось гораздо медленнее, а то и вовсе, шагом продираться через ветви. К счастью, вскоре им повстречалась хорошая тропа, идущая в нужном направлении. На ней встречались следы лошади, пахло навозом, кое-где попадались срезанные и убранные в сторону ветви.

Солнце давно зашло, и над головой висело яркое звездное небо, пересечённое млечным путём. Стоящие на отдалении пихты тянули к небу лапы своих крон, будто норовя утащить горсть мерцающих звёзд. Запрокинув голову, Константин разглядывал звёзды.

Оттуда года полтора назад прибыли Сеятели, для которых эмка была плотью. Здравствуйте люди, вот вам наша эмка, технология, так сказать. Осваивайте, убивайтесь на здоровье. Выживете — будете наравне с нами, нет — ну чтож, такова жизнь.

С тех пор Константину иногда казалось, будто он лабораторная мышь, будто все его действия, это странный, нечеловеческий эксперимент. Достаточно, не бежать сломя голову по лабиринту, а взглянуть наверх, чтобы там увидеть внимательные и холодные как звёзды глаза. И там будет выход.

Но выхода он боялся, чувствовал, что тогда он умрёт и станет как Ментор — духом, эмкой, подобно Сеятелям. Присоединится к наблюдателям, будет смотреть, иногда с любопытством переставлять заслонки лабиринта, чтобы мыши двигались по новому пути, искали выход.

Только вот, управлять чужими путями он не хотел. Константину хотелось лишь овладеть своим, найти какую-то цель, применение всему тому, что у него есть. Сейчас он двигался по ночному лесу, туда к Лешим, и где-то там, он чувствовал, будет переломный момент, событие, после которого что-то изменится и он найдёт другой выход.

15. Дух

Тропа привела на поляну, где трава ещё не успела вырасти, лишь чернела голая земля вперемешку с мелкими опилками и камнями. Видимо, расчистили в этом году. Посередине небольшой бревенчатый дом разгонял темноту неярким светом окон, да курил белёсый дым из печной трубы. Константин потянул носом — в доме готовили пшеничную кашу с мясом. Запахи подсказывали, что здесь жил одинокий пожилой мужчина, держал хозяйство — лошадь, кошку, да кур.

Тревожить хозяина Константину не хотелось. Ночь уже, да и вряд ли тот обрадуется их волчьим мордам. Можно перекинутся в человека, но утром придётся обратно, и они больше потратят сил, чем восстановят от ужина. Опять же, тёплой одежды у них нету. Константин посмотрел на Таню и развёл руками. Та всё поняла и согласно кивнула.

Только они развернулись уезжать, как со стороны дома донёсся стук досок. Константин обернулся. Дверь в дом была открыта, в освещённом проёме стоял человек и махал рукой.

— Доброй ночи, путники! Не уходите, я вас жду! — донёсся голос старика.

Константин удивился, но раз уж приглашают… Хотя, может хозяин обознался, и вскоре нагрянут другие гости? Ладно, чего уж гадать.

Оказалось, что хозяин, Николай Александрович сухощавый жилистый старик лет семидесяти, действительно ждал их. Как узнал? Он ухмыльнулся, провёл рукой по седым пышным усам, и сказал, что тропа его, и потому, абы кто ходить по ней не может.

Таня улыбнулась байке старика, и Константин не стал расспрашивать — ну решил дед отшутиться и ладно. В конце концов, отчего бы деду не оказаться оператором и не выставить на тропу сторожа? Вполне логично. Проверить его всё равно почти не возможно, да и не хорошо это — проверять незнакомого человека. Тем более если он пригласил в гости, да угостил плотным ужином.

После еды Константин постукивал когтями край чашки с чаем и всё думал — по пути он ни разу чуял радиосигналов от сторожа. Есть способы, направленным лучом, или эмку пересылать, но не слишком ли заморочено? Может старик просто фантазирует? А свет в доме откуда? Константин воззрился на молочную полусферу лампы под потолком. Николай Александрович, словно угадал его мысли.

— Да, с електричеством тут беда. Нету его тут и всё. До города ведь далече. Пришлось на крышу солнечные батареи мостить, укумулятор ставить на чердаке. Возни было… И не знамо, как оно там зимой всё переживёт. Не молод я уже, а ведь надо будет и снег с них убирать.

— Ага, и в датчиках на тропе батарейки замёрзнут, — забросил удочку Константин.

— Не, с ими всё нормально будет уж точно. Они особые, магищеские.

Что-то это становилось похоже на очередную байку.

— А зачем же такие сложности? — спросил Константин.

— Это же просто. Придут ко мне гости, увидят свет, спросят, откудова. Ну я им покажу солнечные батареи. Оные можно увидеть и пощупать, магии в их нет. А чего там на тропе — не увидеть, ни пощупать нельзя. Может там якие датчики и есть, а может это усё мои выдумки. Но как-то же я узнал, кто пришёл, а не удивился и не испугался. Это и доказать нельзя и сомненья даёт, а это уже повод для размышленья и разговора. Вот скажи, Константин, тебе сколько нынче годов?

— Тридцать восемь.

— Энто по паспорту, Константин. Останься ты человеком, это было бы так. Но ты же маг, причём не простой. Твой организм ведь уже не на сороковник работает. Так сколько тебе годов?

Константин прислушался к себе. В июне прошлого года он размышлял лишь о том, как бы не спиться от тоски. Ощущал завершение своей жизни. Ему не было разницы, день впереди или полвека — всё равно они были бы одинаковы. Что-то такое он чувствовал и раньше, но тогда он был наивен, верил, что можно сделать мир лучше, изменить его и себя. Он с улыбкой смотрел на свою наивность и даже радовался, мол я могу во что-то верить. Потом, узнав жизнь, он погас. Надеялся что-то изменить хотя бы на работе, и потому все силы отдал этому. Постепенно осознал, что и на работе никому не нужны изменения, но там можно было тонуть восемь часов, не всплывая, спать в пути и дома, и ждать, когда же всё это закончится. Когда пришла эмка, Ментор его выдернул, встряхнул, и снова вернулось это детское ощущение, что надо и даже можно сделать мир лучше, что он что-то в силах изменить. Наверное, из-за этого он и продолжает искать не нужную причину эпидемии и краха фесмаба. Жаждет понять, как это всё происходит, и куда надо приложить силу, чтобы хоть кому-то стало лучше.

— Двадцать-двадцать пять? — ухмыльнулся Константин, отхлебнул чай. — Я почти такой же наивный, как студент, что думает, будто весь мир ждёт его.

— Вот, у мага всё зависит от возраста его души. — Николай Александрович словно в тост поднял свою чашку и тоже отпил. — А я, понимаешь, стар уже. За последний год, я будто целую жизнь пожил. Сделал всё, что мог и теперь мне остаётся только смотреть, на творящееся в мире. Понимаешь? Можно изменять мир. Можно давать людям возможность измениться, но даже если ты их превратишь в волков, они, один хрен, останутся людями. Знаешь, энто такие существа, которые по одиночке, умные-разумные, а когда их много, общество то бишь, они творят что-то совершенно непонятное. Например, могут уничтожить единственную организацию, что их защищала.

Константин вздрогнул.

— Да, — продолжал Николай Александрович, — ты будешь искать заговор какой-то компашки, а его нет. Есть только общество, оно ведь тоже что-то там себе думает, как большой, на всю землю, муравейник. Возможно, оно неразумное, а может и есть в его думках какой-то смысл. Поди его разбери. Раньше как было, газеты и письма, потом телевизер и телехфон. Через них люди обменивались информацией, а кто-то пытался энтим всем управлять. Потом появился йинтернет. Недавно, вот, сеть Академий образовалась. Люди стали крепко-накрепко соединены. Там хоть и общение и попроще, чем в живую, но люди ведь подстроились под него. Раньше они думали на своём языке, а теперь вот на языке этого общения, то бишь, иначе стали мыслить. В итоге, муравейник начал слаженнее и быстрее соображать. Нету в ём и тех фильтров, что были у газет и телевизера. Любые глупости могут возникать и передаваться мгновенно. Когда-нибудь общество-муравейник осознает себя, а может и уже. Тогда, излишне разумные люди-муравьи, что мешают думать, станут вредны ему. Шо им придётся делать? Шо с ними будут делать? Да хтож его знает, я вот уже своё пожил. Забрался теперь в глушь, подальше от энтого всего. Теперь я не его часть.

Какая-то мысль зудела в голове Константина, что-то связанное именно с дедом. Словно дед что-то ещё говорил между строк, какой-то важный вопрос задавал. Не про общество и муравьёв, а нечто иное.

— Так, а что делать тем, кто решился остаться? — спросил Константин.

— О, это сложный путь, Константин. Но занятный. Понять, как это работает. А там будет уже и ясно, что делать.

Почему-то Константин вспомнил как начинался разговор:

— Так, а датчики то почему такие?

— Да нету никаких датчиков. Я всем гостям говорю, что жду именно их.

Выехали Серовы рано, с рассветом. За поляной тропы уже не было. Кони брели через жёлто-красные заросли, мокрые от росы. Иногда с ветвей обрушивался дождь ледяных капель на Константина, и он рефлекторно встряхивался и фыркал. Таня негромко хихикала, и от этого ему, уже изрядно промокшему, становилось теплее.

Мысль про деда не покидала его всю дорогу, и лишь к вечеру он вспомнил, что Ментора звали точно также, пока он ещё был человеком. Странности деда выстроились в логичную цепочку — то ли это был Ментор, то ли его часть. Выходит, он предугадал, что будет с Лешими, что Константин сюда приедет. Или подстроил? Но для чего? Пусть в старой жизни они были друзьями, но ведь после создания Академии он изменился, а потом думали, что он и вовсе исчез.

Татьяна выслушала догадки Константина и надолго задумалась, подперев голову, только уши продолжали следить за шорохами леса.

— Да, похоже, это и вправду Ментор, — наконец произнесла она. — Твой занудный характер он хорошо узнал ещё при жизни, мой не менее противный — потом. Понимал, что нам достаточно подкинуть инфу, и мы через всю страну попрёмся раскапывать. Но он этим, что-то говорит.

— Что мы предсказуемы?

Татьяна покачала головой, задумчиво опустила морду. Спустя мгновение, уставилась на Константина широко раскрытыми глазами:

— Блин, все предсказуемы! Он ведь домик этот построил не вчера. Он, правда, таких домиков может несколько тысяч по всему свету построил, и в каждом живёт точно такой же старик — для него это не вопрос. Но мы пришли вот в этот. Он показывает, что это всё чертовски примитивно. Шо он понимает, как это фурычит.

— Если так же суметь предугадать, то можно было бы этих Леших ликвидировать заранее. И ничего бы не было. Но… Что-то здесь не так. Он ведь этого не сделал.

— Костя, блин! Ты щас рассуждаешь, как фесмабовец. Ментор банально против насилия. Не зря же сказал, что отстранился.

— Но ведь тогда бы меньше людей пострадало. Чего-то мы не понимаем.

Таня согласно кивнула.

Эту ночь они повели под открытым небом. Константин глядел на мерцающие звёзды и думал, что подстроено, а что случилось само по себе. Но что такое, само по себе? Это же всё именно люди делают, а как понять — сами или это общество подействовало? Выходит, всё это, так или иначе, кем-то подстроено. Какой-то параноидальный бред! Должна же быть первопричина?

Рассвет они встретили уже в пути. Вскоре, почуяли запах меток стаи, в кустах мигнул сторож, отправив куда-то сигнал о нарушителях. Значит, они уже пересекли границу владений Леших.

“Срочно покиньте нашу территорию. Повторных предупреждений не будет”, — пришёл радиосигнал. Болтавшийся в небе вьюв засёк направление: впереди, на севере, за несколькими долинами ручьёв, выделялось пятно тёмного хвойного леса, столь густого, что за кронами даже не было видно подлеска. Это поселение бывшей Академии, а теперь Леших. Где-то там растёт дерево-антенна, через которую они и передали сигнал. Отсюда его не отличить от простых деревьев, да и вблизи не всякий сможет. Слева, на западе за желтеющими лесистыми холмами мерцали отсветы электромагнитных вспышек, порой даже видных человеческим глазом — похоже, отряды Луна встретили сопротивление.

Серовы двинулись дальше, и через пару километров вьюв засёк охрану. Пятеро вереков в четвероногом облике цепочкой шли через пожелтевшие кусты. Со стороны поселения непрерывно мерцал шифрованный радиосигнал — вряд ли это болтовня, скорее всего где-то затаился вражеский вьюв. Константин окинул взглядом голубое небо, кусты. Задумчиво скривился и запустил ещё два вьюва.

Они покружили, случайными путями, поднимаясь от земли, и запеленговали вражеского вьюва. Тот прятался в кроне пихты и направленным лучом беспрестанно общалась с поселением. Сбить её — это явно навязать стычку.

Константин вздохнул. К чёрту всё! Вспышка фага поглотила вражеского вьюва. Волки остановились, тихо перемигиваясь сигналами между собой и с поселением. Дальше они двинулись медленно и осмотрительно.

“Готовимся к бою. Выпусти Варру”, — сказал Константин жене.

Освободившись от лямок рюкзака и верёвки, Варра привстала на крупе лошади, чуть переступила с лапы на лапу, разминаясь, и тихо спрыгнула на мох.

“Скорее всего, они тебя не видели. Можешь затаиться и напасть сзади. Будь осторожна, скорее всего, они будут применять эмку.” — сказал Константин и насторожился: уши уловили неподалёку шорох листвы.

Варра кивнула и скрылась в кустах, только посыпалась золотая листва. Константин развернул щит. Взглянул на жену, она кивнула, мол всё готово. Он улыбнулся и ободряюще прикрыл глаза.

Вскоре на краю полянки появились два волка: бежевый перед Таней и серый с белой полосой вдоль хребта перед Константином. Каждый из них вышел на расстояние прыжка. Они синхронно вздыбили шерсть на холке, ощерились и зарычали. Переговоров не будет. Вьювы показывали, что остальные три волка в кустах позади изготовились к прыжку. Значит, проигнорировали запах Варры, что же, первую ошибку они уже допустили.

Волки всё стоят. Ждут нападения. Константин готовит цепочку зарядов.

— Пли, — шепчет он Тане и выпускает цепочку.

Перед волком, что с белой полосой, дважды вспыхивает пятигранник ячейки щита и затухает уже пробитый. Остальные заряды рвутся на левом плече волка. Взрыв швыряет его на землю. Волк гребёт задними лапами мох, беззвучно раскрывая пасть. Передняя лапа вывернута и скрючена, почерневший бок вдавлен, словно от удара кувалдой. Напротив Татьяны лежит труп с развороченной головой — она не промахнулась.

Сзади уже рвутся вражеские заряды. Щиты разрушают и поглощают их на подлёте. У врагов не хватит энергии на пробой силой. Константин разворачивает коня. Мерцание щита сливается в непрерывную горящую завесу, за которой ничего не видно.

Сквозь огонь щита пробиваются лапы с выпущенными когтями, за ними появляется оскаленная морда волка. Удар в грудь. Боль от вонзившихся когтей. Падая, Серов видит — на Таню летит волк, а её лошадь встаёт на дыбы.

Под спиной холодный мох, на ушибленной груди впился когтями тяжеленный волк. Повезло, Серов инстинктивно успел вскинуть левую руку — закрыть шею локтём.

Волк рычит, разрывает руку, хочет добраться до горла. С его зубов и когтей в тело попадают эмка-фаги, симбиот тратит силы на борьбу с ними. Серов пытается создать заряд: вот перед лицом набухает невидимая эмка. Почему так медленно? Фаги почуяли энергию, впились и не дают напитать заряд!

Тогда Серов выпускает когти, с размаха всаживает правую руку в шею врага. Глубже! Зажимает их, чтоб не сорвалось. Волк трясёт сильной шеей, норовя высвободится. Впустую. На левой изодранной руке пальцы уже не слушаются — нерв порван. Симбиотом Константин заставляет их вонзить когти в плечо собственной правой руки.

Волк снова впивается в руку. Серов глядит в его жёлтые глаза и оскаливается в улыбке. Цепь замкнута: пасть волка, левая рука, правая рука, шея волка. Симбиот создаёт ток в цепи. Мышцы парализованы, но когти уже не вытащить. Фаги сползаются к проводнику и сгорают — слишком много энергии. На руках горит шерсть, на коже алеет раскалённая током полоса, а в голове врага закипает кровь. Он ещё дёргается, рвёт когтями грудь, но его мозг уже сожжён.

Безвольно упали руки, на грудь рухнул труп врага. Константин со стоном повернулся, сбрасывая тело. Прислушался к себе — фагов внутри уже нет. Хорошо. Что там с Таней? Огляделся.

Среди кустов что-то мерцало. Рядом стояла нахмуренная Татьяна, он вытянула руки, будто грелась у костра — собирала остатки энергии с убитого верека.

“Как там у вас?” — спросил Константин.

“Нормалёк, этому Варра не дала прыгнуть. Тот, что успел сигануть, остался под копытам Вороны. А у тебя?”

“Пришлось повозиться”.

Труп начал излучать. Константин накрыл его мерцающим зонтиком уловителя энергии, а сам сосредоточился на ранах. Врагов нет, всё в порядке. Можно отдохнуть минуту, пока всё не зарастёт.

Рядом послышался шорох. Константин скосил глаза — к нему на брюхе и волоча переднюю лапу полз недобитый волк с белой полосой. Константин резко вскочил, скривился — раны на груди ещё не совсем зажили.

“Сука”, — ругался волк, глядя снизу вверх. — “Добей!”

Он бросил вялый заряд, который и так бы не нанёс вреда, но щит его поглотил. Константин коснулся висевшего на поясе ножа. Зло посмотрел на волка. Отчего-то захотелось именно зарезать гада, но Константин так и не вынул нож — стоял и глубоко, размеренно вдыхал холодный воздух, а гнев быстро уходил. Подошла Татьяна, нежно запустила руку в мех на плече. Константин отпустил рукоять ножа и сочувственно взглянул на волка. Вдруг захотелось рассказать, что это всё пустое, но он только досадливо нахмурился. Нечего ему рассказывать, сам ведь такой же. Вобрав заряженный уловитель, Константин сел на коня.

“Едешь?” — спросила Татьяна Варру.

“Не. Пешком разомнусь”.

Таня кивнула, вскочила на лошадь и они двинулись.

“Чтоб тебя тоже бросили так подыхать, с-собака!” — донеслось вслед.

Серов вздрогнул словно от камня брошенного в спину. Кисло улыбнулся и покачал головой. Хотел бы, так подох, но нет же — будет жить.

— Думаешь, он выживет? — чуть погодя нарушила молчание Таня.

Константин обернулся, с тоской глянул в её золотые глаза. Не хотелось ей говорить.

— Полежит, восстановится, пожрёт чего-нить, может даже трупы своих товарищей. Жить будет. Умирать он не хочет.

— А ты бы жрал товарищей на его месте?

— Мы их посмертную энергию собрали. Чем это отличается?

— Они не наши товарищи.

— А с наших, ты бы не собирала? Вот как сейчас, когда неизвестно, что ждёт впереди.

— Не знаю.

— Знаешь. Соберёшь. Эта энергия поможет завершить ими начатое. Что бы это всё было не зря. Помнишь?

Татьяна не ответила.

“Тань, может мне сменить хотя бы окрас?” — спросила Варра.

Серов перехватил удивлённый взгляд Татьяны, потом глянул на Варру в облике серой лайки.

— Сейчас то какая разница? — удивилась Татьяна.

“Ну эти лешие, как они на меня посмотрят?”

— Они на всех нас одинаково посмотрят. Там остались одни веречицы с детьми. Часть их мужей сейчас гибнет в стычке с военными, а кого-то мы только-что убили. Вряд ли твой окрас как-то повлияет их симпатию. — Константин на секунду задумался. — Знаешь что? С вьювов ты сигнал видишь, так что главное не попадись никому. Будешь в резерве. Если что позову.

Уже про себя он добавил: или уцелеешь, хотя бы.

“Хорошо”, — кивнула Варра.

До самого поселения никто не встретился им на пути, у Леших были гости поважнее. С запада уже доносились отзвуки боя: гулкие взрывы снарядов, автоматные очереди и хлопки эмка-зарядов. Сколько же у леших энергии запасено? Ладно фесмаб, у них оружия почти не было, а отстреливаться приходилось нередко. Но мирная стая, живущая вдали от всех в никому не нужном лесу. Может не такая уж мирная, может они к чему-то готовились? Многовато вопросов к Велешу.

16. Велеш

Осеннее редколесье закончилось, и впереди раскинулся тёмный бор поселения Леших. Воздух здесь был наполнен ароматами живицы, травы, палой листвы. На сплошной подушке мха кое-где лежала опавшая хвоя. Из могучих стволов высоких елей у самой земли по несколько штук росли огромные приплюснутые сверху шары, которые достигали нескольких метров в поперечнике. В них и жили вереки.

Ближайший такой дом, отстоял всего на пару десятков метров, и уже можно было разглядеть круглые окна, словно затянутые плёнкой. Бок одного из шаров прикрывал гладкий лист под цвет коры.

Лист скрутился в рулон, обнажив проход, из которого вышла волчица бурого цвета. Она недобро глянула на пришельцев и начала медленно подходить, с явной угрозой во взгляде. В проёме показался волчонок, она обернулась и что-то мигнула ему по радио. Он скрылся в доме. Дверной лист раскрутился и захлопнулся.

Со всех сторон ко всадникам подходили волчицы. Бурая шла впереди. Одни тихо рычали, другие внимательно смотрели, будто прицеливаясь перед прыжком. Серов ждал. Куда бы он сейчас не побежал — будет бойня. Здесь, с ними бой ему совсем не нужен.

Среди канонады раздался особенно громкий взрыв. Бурая дернула ухом на звук, но даже на мгновение не отвела взгляд от Константина. Он не шелохнулся. Она замерла на расстоянии прыжка. Когда со всех сторон их окружили волки, бурая сказала:

“Вы понимаете, что не выживете?”

Серов кивнул. Хотя, он не рискнул бы в этом раскладе ставить на свою смерть, но такие вещи нужно доказывать.

“Тогда какого хрена вы сюда припёрлись?” — Она зарычала и вздыбила шерсть.

“Нам нужен Велеш, который прячется за вашими спинами. Из-за него же сюда идут военные.” — Константин передал это сигнал в открытую и очень громко, так что его наверняка слышали и военные, и, самое главное, Велеш.

“Это стоит твоей жизни?”

“Он причастен к эпидемии онелиоза”, — невозмутимо ответил Константин.

“Брешешь с-собака!” — бурая уже готова была вцепиться в глотку.

“Вы надеетесь, что сможете сдержать военных? Вам нужно детей спасать, а вы сидите тут.” — Константин исподволь поглядывал на Таню. Она пока держалась. Надо тянуть время.

“Пропустите их!” — прогремел чей-то сигнал. И уже тише, — “Ожидаю вас, к востоку от поселения. Идите на маяк. Только примите человеческий вид, иначе разговора не будет”.

Справа вспыхнул радиоисточник и плавно замигал. Серов мысленно ухмыльнулся. Сработало. Веречицы расступились, недовольно пропуская всадников. Бурая поравнялась с ним и прорычала:

“Если что с случится с Велешем — живыми не уйдёте!”

“Может ещё проследите за нами из кустов?” — спросил Константин

“Зачем? Велеш трансляцию устроил, всё и так будет видно”.

Трансляция? Человеческий облик? Что-то здесь было не так.

“Свои глаза и уши надежнее”, — задумчиво ответил Серов, больше по наитию, чем сознательно.

Задумчивость повлияла и на волчицу. Она озадаченно понурила морду, потом обернулась и просигналила что-то. Несколько волчиц отделились и пошли за ней, сопровождать всадников.

По пути Серовы сменили облик на человеческий. Возле поляны, над которой висел маяк, они спешились и оделись. Так что на освещенную солнцем траву вышли, будто только из города.

Посреди поляны стояло три кресла. Каждое было выращено из единого побега, который переплетался сам с собой. Два слева пустовали, смыкаясь подлокотниками. На правом кресле радушно улыбался серый верек в двуногом облике.

Верек вежливо привстал, жестом предложив гостям садиться. Константин сел, но висевший на поясе нож неудобно уткнулся в сиденье. Пришлось привстать и передвинуть его на бок. Верек терпеливо ждал.

— Идёт трансляция. Всё, что мы говорим, будет услышано по всему миру. Но звук может очень удачно пропадать. Сами понимаете, война, помехи, — ухмыльнулся верек.

— Итак, — наигранно продолжил он, — дорогие зрители, позвольте представится, я Велеш. Два человека у меня в гостях, это сотрудники фесмаба. Как их звать не важно, они в общем-то все на одно лицо.

Велеш сделал небольшую паузу и продолжил:

— Сегодня я расскажу вам, для чего было создан онелиоз. А потом, мои гости, которых я приманил сюда, убьют меня. Или появятся военные, но результат будет тот же. Итак, дамы и господа. Уже много тысяч лет на земле успешно прогрессирует одна проблема. Многие искали способ решить её, но призывы не помогают, а силой тут не помочь. И вот, прошлым летом появилась магия. И проблемы стало две. Да, вереки тоже создают проблему: они живут вечно, могут размножаться и влиять на окружающий мир гораздо сильнее людей. Ой, простите, чуть не забыл. Первая проблема, это потребность людей, изменять окружающую среду под себя. Ну, вы наверняка уже догадались и сами. Я надеялся что-то сделать с вереками, ведь не зря же их Ментор создал? Но потом понял, что Ментор тоже может ошибаться, и мы ничем не хуже него. Мы разработали онелей, у которых отсутствуют недостатки людей и вереков. Превратили в них часть людей. Теперь осталось самое главное: избавить мир от вереков и людей, ставших теперь лишними. Чтобы онели могли жить в гармонии с природой. Процесс уничтожения уже запущен, люди и вереки с ним справятся сами. Прислушайтесь. Слышите взрывы? Это люди уничтожают вереков. Пока мужчин, потом пройдут через поселение, уничтожат женщин и детей. Вспомните резню в Туманово! Там ведь было тоже самое. Трусливые вереки до сих пор не отомстили. Зачем им магия и бессмертие, если они не могут постоять за себя?

Велеш удивлённо замолк. На поляну вышла Варра: хвост бубликом, язык набок, на морде радостное выражение — типична лайка. Варра совершенно невозмутимо подошла к Велешу, и, преданно смотря в глаза, завиляла хвостом.

— Чья собака? — чуть заикаясь спросил Велеш. Похоже, он мог устроить третью мировую, но только не прогнать собаку.

— Наша. К разрушению Фесмаба тоже вы руку приложили? — спросил Константин.

Пока, Варра отвлекла Велеша от монолога, можно задавать вопросы. Но что дальше? Шоу, как человек убивает верека в прямом эфире? Ох, не зря он требовал человеческий облик. Хотя…

— Отчасти. Мы не знали, как уничтожить фесмаб, он сдерживал многие конфликты и не давал нам толком развернуться. При нём бы и Туманово не случилось. Потом, мы сделали урас, больше для проверки саморепликации, никто не предполагал, что примитивный симбиот растений окажется столь эффективен. Основная надежда ведь была на онелиоз. В итоге, нам удалось продемонстрировать бессилие фесмаба. Правительство, или кто-то там, решили, что такая вредная организация больше не нужна, и устранили его. Хотя, спланировать такое я был бы и сам рад, но увы, настроения в обществе меня опередили. Моя цель только стравить людей и вереков. Жаль, что удалось это лишь в Туманово. Попыток было много по всему миру, но столько жертв получилось только там. — Велеш замолчал, словно к чему-то прислушиваясь. — Кстати, мне сейчас передали, что наш с вами диалог не попал в трансляцию.

Константин задумчиво покивал. Велеш снова принялся читать лекцию. Сидевшая возле него, Варра исподволь глянула на Серова, вопросительно приподняла бровь. Он поймал её взгляд.

— Порох засыпан, фитиль вставлен, нужно только поднести спичку? — тихо пробормотал Константин. Но Велеш услышал, замолчал ненадолго, словно обдумывая. Потом ответил:

— Да, верно. Но, если сейчас потухнет одна спичка, то есть и другие. — Велеш оскалился в довольной улыбке и продолжил рассказывать.

Константин положил свою руку поверх Татьяниной и через неё передал:

“Сейчас я прыгну к нему. Прикроешь?”

“Да. Будь осторожен”, — удивлённо ответила Татьяна.

Серов подмигивает Варре. Она начинает оглушительно надсадно лаять на Велеша. Тот испуганно глядит на неё. Серов, выхватывает нож, делает шаг. Тело охватывает жар и боль. Охваченное болью лицо покрывается шерстью, тело — липкой испариной. Ещё шаг. Во рут вкус собственной крови, глаза не видят, а обоняние пропало. Симбиотом он ощущает где Велеш. Вонзает нож возле его ключицы. Язык не слушается, в горле ком из-за слишком быстрой трансформации.

— Тебе вонзил нож верек, но ты не умрёшь, — хрипло рычит Серов. Велеша трясёт: паразит проник внутрь и добивает его симбиота.

Сознание вернулось к Серову, когда Татьяна уже волокла его к лошадям. Он отстранился, сел на землю. Закрыл глаза. Ему нужно было всего полминуты, чтобы оклематься. Где-то рядом послышался вой, но автоматная очередь оборвала его. Константин открыл глаза. Перед носом сидела бурая волчица.

“Спасибо”, — поблагодарила она.

“За что?”, — не понял Константин, но она уже скрылась в зарослях.

Татьяна помогла ему забраться на коня. Надо было уходить.

— Варра, едешь? — спросила Татьяна.

“Нет, я тут останусь. Теперь здесь будет тихо”.

— Заберёшь? — Татьяна протянула измятую пулю, оставшуюся от Ирря.

“Выбрось. Скоро у меня будет, кому напоминать о нём”.

— Прощай, — улыбнулась Таня.

“Прощай!”

Костёр трещал, лаская почерневшие ветви, растапливая снег вокруг. Искры взмывали к звёздам меж озарённых теплом деревьев. Рядом сидел Константин и глядел, как пульсирует раскалённый уголёк в костре. Татьяна уткнулась чёрным носом в мех на его шее и, прижав уши, тихо сопела в дрёме.

Всё было позади. Велеш выжил и достался военным. Его показывали в новостях сети. Показывали и тот самый фрагмент трансляции, когда Константин вонзил нож. Константина аж передёрнуло, когда он увидел себя со стороны — всклокоченную шерсть, пробивающуюся через полупрозрачную красноватую слизь и собственную кровь. Он пообещал себе больше не повторять такое.

Потом связывался Никитин, благодарил за мастерски проведённую нейтрализацию Велеша. Когда спросили, сколько всего погибло Леших, он замолк и сказал, что это война. Константин понимал это. Никитин вздохнул и попрощался.

Варра только прислала сообщение: “у нас всё хорошо”.

Татьяна обшарила сеть. Нашла исследования ураса, он действительно с самого начала распространялся сам, просто никто этому не придал значения. Нашла множество людей, что призывали разрушить фесмаб, и не было никакой связи между ними, кроме самой идеи. Всё, что казалось следами заговора, обернулось простыми совпадениями, настроениями общества, которое отторгло ненужную часть себя на обочину и двинулось дальше.

Костёр щёлкнул, метнул искру в лицо. Константин пошевелился, облизнул нос, пересохший от жара огня. Таня вскинула уши и завозилась, вставая.

— Извини, — задумчиво прошептал Серов.

— Ничего. О чём думаешь? — спросила Таня.

— О прошлом.

— О том, насколько Велеш виноват?

— Не, о другом. Велеш виноват на всё. Он взял на себя роль фитиля, проводника идеи, чтобы ощутить славу. Героем захотел стать. Но никак не мог понять, почему война не начинается. Скорее всего потому, что обществу это было не нужно, не готово оно ещё к этому. А он хоть и был проводником, но ничего этого не понял.

Таня смешно нахмурилась, отразив костёр жёлтыми глазами.

— А к чему оно было готово? — спросила она.

— К удалению того, что мешало: фесмаба, и это отлично получилось.

— Хочешь сказать, людям нужно было устроить конец света?

— Это уже последствия. Люди и сами по себе последствия не продумывают, а тут целое общество, которое только начинает осмыслять себя. Как с тем урасом. Как в Туманово. Ментор показал нам, что всё это можно проследить, почуять к чему всё идёт. Но мало кто это делает.

— И никак это не предотвратить, — прошептала Таня, блестя глазами.

— Вот не знаю. Это уже фатализм какой-то. Ментор сказал, что устранился, мол ничего сделать нельзя, а сам “придал нам ускорение” и, кажется, изменил.

— Типа, если бы мы убили Велеша, или вовсе не пришли, что-то бы изменилось?

— Верю, что так. Можно что-то изменить в нужном месте и времени. Но я боюсь, что вражда вереков и людей ещё будет. Просто, пока рано, и мы чуть отсрочили её. Может удастся и вовсе погасить её?

Они возвращались домой.