Она сидела в клетке на холодильнике, куда её закрыли хозяева. Ей было очень-очень грустно, как будто она плачет уже несколько часов, а слёз всё равно нет... Она стала похожа на ворону, пойманную, с позором заключённую в эту тюрьму - псевдо-дом. Она печально моргала сизыми глазами, в которых отражалось окно.
Нестерпимо болели крылья. Их стянули; похоже, намеренно надломили, чтобы нельзя было летать... И как теперь жить? Как жить птице без свободного полёта, без ощущения ветра в крыльях, без простора небесной выси, такой манящей, необъятной, что сама душа рвалась наружу, стремясь к достижению этой высочайшей бесконечности...
Но удел её сейчас - эта тесная клетка, располосовавшая жестокими прутьями воздух, окольцевавшая сознание, ограничевшая жизнь так жестоко малым, что даже дышать сейчас казалось невозможно, так замкнуто пространство, так оно сдавливало со всех сторон, так защемляло.
Птица была бы рада уснуть, но её пугала мысль о том, что во сне она забудется, а проснувшись, придётся вспомнить, что закрыта, придётся снова переломить своё желание взметнутся ввысь. Ведь теперь только во сне она будет свободна...
Она вспоминала, как резвилась в облаках, как растворялась в нежных прикосновениях прохладного ветра, окутывавшего её от клюва до кончиков поджатых на время полёта лап. "А там, на свободе, я бы стала петь..." - мечтала птица, закрывая грустные сизые глаза. Мало кто знает, что свобода звенит, перезванивает, словно колокольчики на ветру весной... За один глоток этой свободы птица была готова сейчас отдать свою жизнь.
Она открыла глаза и увидела всё те же стальные оковы, увидела, как далеко от неё окно, к тому же закрытое, затянутое шторой. В её глазах проблеснула невыносимая скорбь, рвущая душу, так привыкшую к песням ветра...
Птица сидела неподвижно. В её уставшем, воспалённом мозгу сменяли друг друга картины вольности. Это был сон, так долго ожидаемый ею в реальности. Нет, никто не захотел выпустить её на свободу, принести ей свежего глотка воздуха, позволить ненадолго расправить затёкшие крылья... Она парила в небесах, упиваясь отсутствием страха, не боясь опалить крылья, поднимаясь непредсказуемо высоко к солнцу, не боясь сорваться в гремучую бездну, спускаясь до хребтов океанских волн, едва касаясь их седых спин крылом... Птица была свободна!..
Как жить птице без ощущения этого щемящего сердца восторга полёта? Это невозможно...
На холодильнике стояла клетка, окутаная мраком, болью, чёрной печалью; в ней - остывшее тело умершей птицы, задохнувшейся без ветра, превратившейся в жалкий комочек пыли, угля, пепла, но никак уже не напоминавшего существо, обладавшее некогда крыльями, а значит, несравненного дара летать, познавая свободу...